Право на девочку. Том 1 Кистяева Марина

Глава 2

Летели они недолго. Лида засекла время – сорок пять минут. Она хотела посмотреть на землю в иллюминатор, но тошнота подкатила близко к горлу, и Лида поспешно отвернулась, задышав глубже. Все-таки бессонная ночь и нервы давали о себе знать.

Павел продремал весь полет. Глаза открыл, когда капитан объявил, что они идут на посадку. По расфокусированному взгляду Анатолия, на которого Лида посмотрела чуть позже, можно было сказать, что и этот мужчина тоже дремал. Используют каждую минуту для отдыха? Много работают? Не вовремя вспомнилось, что иногда и Олег едва не замертво падал, приходя с суток. Целовал её, как одержимый, зажимая в коридоре, она отнекивалась, кое-как высвобождалась из его рук, провожала на кухню, кормила, слушала, как прошел его день, втайне порой мечтая, чтобы на мужа накатила после ужина усталость, и он не трогал её.

Она любила покойного мужа. Очень сильно. И в сексе у них тоже было всё неплохо. Просто ей для раскачки и кульминации требовалось больше времени, чем Олегу.

В последний год на этой почве между ними вспыхивало несколько скандалов. Она отказывалась, Олег сначала адекватно реагировал, говоря, что понимает. Потом начинал злиться.

Если бы она знала… Если бы она только знала, что Олега не станет, она бы никогда не сказала ему «нет»! Ни разу не оттолкнула бы, не ушла бы в ванную, сославшись на дела.

Порой мысли о прошлом накатывают так не вовремя! Казалось бы, при чем тут Павел с Анатолием и её супружеская жизнь?

Туда, куда они прилетели, с погодой обстояло ещё хуже. Лиде помогли спуститься, крепко держа за руку.

– Перчатки где? – повысив голос, чтобы перекричать ветер, спросил у неё Павел.

– В сумке.

– Зря оставила. Ладно, давай живее в машину.

На улице было не столько морозно, сколько неприятно. Лида поспешила за мужчинами к высокому, черному внедорожнику. Он был даже не большой, а огромный. Лида мысленно усмехнулась, вспомнив присказку: чем круче джип, тем дальше идти за трактором.

Её усадили на заднее сиденье и куда-то повезли. Чем дольше длилась поездка, тем сильнее закручивалось напряжение внутри Лиды. Она сошла с ума! Поехала неизвестно куда, неизвестно с кем! Вокруг лесополоса, неизвестный ей район, город.

Что она творит…

Паника не отступала ни перед какими уговорами. «Так надо» – уже не работало.

Олег всегда её оберегал, стараясь максимально обеспечить ей безопасность и комфорт. Получалось или нет – другой вопрос. Он не позволял ей рисковать, ввязываться в сомнительные авантюры. Они обсуждали практически всё. И если куда-то Лида уезжала, они продумывали всё до мелочей.

Сегодняшняя поездка в разы отличается от тех, что случались в жизни Лиды.

Ехали они тоже недолго. Тридцать минут. Лида снова засекла. Она постоянно смотрела на время, точно это могло что-то значить.

Или изменить.

Хотя…

Изменит.

И сильно.

Лида никогда уже не будет прежней.

Она это прекрасно понимала. Уже давно девушка научилась смотреть правде в лицо. Особенно в отношении себя. В отношении других у неё не всегда получалось сохранять адекватность. Но кому это дано в двадцать три года?

Мужчины о чем-то приглушенно разговаривали, Лида не прислушивалась. Её их дела не касались.

Деньги ей отдадут наличными после того, как она вернется в город.

Хорошо…

Чтобы как-то скрасить надвигающуюся бурю в душе, Лида заставила себя думать о той сумме, что получит.

Эффект получился обратный.

Эти дни, что прошли в суете, Лида не позволяла думать про то, кем она станет по прошествии недели.

Сейчас же…

Сердце гулко ударилось в груди. Ещё раз и ещё.

Нет.

Лида оборвала себя, незаметно сжав кулаки.

Она поступает правильно. Неприятно, противно. Но лучше так. Иногда из двух зол человек вынужден выбрать меньшее.

Она, конечно, могла взять деньги у Лисы. И отдавать ей по пять тысяч в месяц. На протяжении какого времени? Год, два? А что потом? Поэтому Лида даже не рассматривала этот вариант.

Ещё девушка постоянно помнила о поговорке: «Хочешь потерять друга – одолжи ему денег». В их ситуации она бы действовала наоборот, но от этого смысл мало изменился. У Лиды была небольшая зарплата. Девушка подумывала менять работу, но что она умела, кроме танцев? И детей Лида очень любила. Не видела себя вне преподавания.

Смерть Олега подкосила её. Лида не то, что думать про смену работы, но и работать по-прежнему не могла. Ходила, как зомби, заставляя себя ежедневно вставать с кровати и жить дальше. Горе не сломило её. Подкосило сильно.

Кроме Олега и его родителей, у неё не было близких людей. Из подруг – одна Лиска.

Рисковать дружбой с ней она точно не собиралась.

Ничего… ничего… Всего лишь неделя. Семь дней. Или ночей. Тут уже не суть.

Её заказчик – мужчина. Обычный. Да, более голодный до женского тела. Более несдержанный опять же. Но не будут же они заниматься сексом все двадцать четыре часа в сутки! У мужчин разный темперамент, это тоже понятно. Лида рассчитывала, что в первый день её поимеют пару раз, потом будет проще.

Лида почувствовала боль и поморщилась от неприятных ощущений. Она настолько углубилась в мысли, что не заметила, как ногтями впилась в ладони. На нежной коже проступили красные полумесяцы, едва ли не кровяные. Черт. Только самовредительства ей не хватало.

Машина свернула к блокпосту.

Приехали.

Лида прикрыла глаза. Дыши… Она всегда была сильной.

И приезд сюда – её осознанный выбор.

* * *

Павел повернулся и посмотрел на девушку.

– Посиди здесь. За тобой придут.

Лида хотела спросить: долго ли ей ждать; но вместо вопроса медленно кивнула.

– Хорошо.

Павел усмехнулся и мотнул головой.

– Всё равно ты не вписываешься в коллектив Алисы.

Теперь пришла очередь сыронизировать Лиде.

– Вы видели меня там. Этого достаточно.

– Да, – медленно, точно мужчину не удовлетворил её ответ, сказал он. – Достаточно.

И открыл дверь, оставив её наедине с Анатолией.

Лида сглотнула и осмотрелась по сторонам. Всё было ровно так, как показывали в фильмах, которые она редко смотрела.

Высокие серые неприветливые стены, от которых бросало сначала в мороз, потом в дрожь. Кошмар каждого сознательного человека. Лида не была хулиганкой, но иногда и её пробирали мысли: «А что если…»

Попасть в тюрьму – один из самых жутких страхов человека, некий инструмент порядка и законности. К сожалению, с последним иногда выходила накладка. Олег не часто, но рассказывал истории из жизни его знакомых полицейских. У Олега в свое время встал выбор: пойти служить в полицию или отправиться в МЧС. Муж выбрал последнее, чему Лида была рада.

На тот момент…

Горечь снова появилась во рту девушки, а сердце сжали клещами. Стало трудно дышать. Да, черт побери, она радовалась, что Олег не пошел в полицию, где, возможно, прослужил бы до пенсии. Он выбрал работу пожарного. И погиб… Но не на основной работе. Чтобы побыстрее рассчитаться с ипотекой, он устроился подрабатывать в ЧОП. Неофициально, естественно. На объекте, который Олег охранял, произошло возгорание. Олегу нет, чтобы подождать бригаду МЧС, он первым ринулся тушить. Горящая балка упала на него. Олег потерял сознание. Его слишком поздно хватились. Горел склад, возгорание было серьезным. Тушило несколько бригад.

При желании, можно было сделать, что Олег погиб при исполнении. Тогда бы его семье полагалась компенсация. Накануне у них сменился начальник, с которым он не нашел общего языка. Сослуживцы просили за Олега, даже готовы были пойти на сговор, но… Услышали категорическое «нет».

Олег умер, не приходя в сознание, по пути в больницу.

Лида в очередной раз обругала себя. Она сошла с ума, если снова и снова думает сегодня о муже! Нельзя так! Иначе она доведет себя до нервного срыва или ещё что похуже отчебучит. Увидит заказчика, и с ней случится истерика.

Лида должна собраться. Вернее, настроить себя быть приветливой и ласковой. Алиса четко проинструктировала её по этому поводу.

– Я делаю последнюю попытку тебя отговорить. С Дольником, если что, я договорюсь, скажу, что ты слегла, и быстро заменю тебя на другую. Найду, кого заслать к его другу.

– Ты о чем?

– О том! Олег всегда вокруг тебя вился. В вашей паре он тебя любил, ты – позволяла. И не надо мне тут делать такие глаза! Говорю, как есть! К Скифу ты должна будешь ластиться и…

Лида не могла дальше слушать Лису, оборвала её.

– Я помню, что не могу сказать «нет».

– Иногда «нет» маловато будет. Больше ста косарей за день платить просто за то, что ты, такая красивая, позволишь себя поиметь, не будут!

– Лис… Хватит. Я тебя услышала. Честно. Прекращай… Я не передумаю.

Подруга шумно вздохнула.

– Ну и зря.

Лида услышала, как раздался звонок. Звонили Анатолию. Тот ответил:

– Понял. Сейчас придем.

После чего повернулся и посмотрел на Лиду.

– Вы готовы? Нас ждут. И да, Лидия, будет лучше, если вы оставите телефон нам. Заблокируйте его. Потом мы вам его, естественно, вернем.

Ловушка, в которую Лида сама себя толкала с маниакальной настойчивостью, захлопнулась.

Глава 3

Мужчины похлопали друг другу по плечам, и Павел коротко бросил:

– Завтра увидимся.

Мирон так же коротко ответил:

– Да.

Завтра…

Даже не верилось. Его друзьям удалось сделать невозможное – вытащить его.

Правда, не без подвоха.

Но об этом позже. Потом, когда он выйдет.

Мирон смотрел, как за другом закрывается дверь.

Потом отошел к столу, налил себе ещё коньяка, выпил.

И принялся ждать.

Над ним ещё не было суда, они с парнями не знали, насколько его закроют. Уже подготавливали почву. Поэтому, когда Мирону вынесли обвинительный приговор, он точно знал, в какой зоне будет отбывать наказание, и как часто к нему будут привозить девочек.

Долго без секса он не мог. Вернее, мог. Но не хотел.

Ему было жизненно необходимо трахаться.

Скидывать напряжение.

Иначе вся та дурь, что копилась в нем ежедневно, выльется в нечто другое. Более злое и агрессивное, и последствий уже не избежать. Мирон нечто подобное проходил и не раз. Особенно по молодости, когда каждый день просыпался с намерением доказать, что он не хуже, чем другие. Что он достоин лучшего.

Самого лучшего.

Мирон не помнил, когда эта мысль пришла к нему. Кажется, она всегда была с ним. И он целенаправленно шел к тому, чтобы осуществить её.

Женщин Мирон любил. И сильно.

Они его… не очень. После определенных моментов.

Мирон их всех знал. И принимал.

Взрослый мужик, нахера бегать от самого себя? Дурь несусветная. Один из важных моментов, который он уяснил, будучи ещё сопливым мальцом, это правда о себе. То, с чем необходимо жить и, если требовалось, бороться.

Мирон беглым взглядом окинул комнату. В прошлый раз была хуже. Эта почти походила на приличный номер в придорожной гостинице. Даже ковролин имелся, черт побери! Отопление тоже работало неплохо, в отличие от камер.

А если учитывать, что последнюю неделю он провел в одиночке, то и вовсе неплохо.

На лице мужчины застыло выражение, смутно напоминающее оскал.

Зверь внутри лютовал. Он был голодным и чертовски злым. Даже непонятно, что вырывалось на первое место. Если бы не многолетние тренировки, не факт, что Мирон не сорвался бы.

Он и сорвался… Неделю назад. Вмешался сам начальник колонии.

Изначально был уговор, что ни его не трогают, ни он никого не трогает. Многие на зоне знали, кто он и что из себя представляет. Большинству этого было достаточно. Скиф собирался отсидеть свой срок, выйти и продолжить дальше идти к конечной цели.

Но, естественно, нашлись отморозки, которым закон не писан. Слишком борзые по молодости. Пришлось ответить.

Почти с ленцой… Так было вначале, а потом понеслось. Зверь почуял кровь. Мышцы заиграли, в крови забурлил адреналин. Мирон точно снова оказался в горячих точках, где по факту каждый за себя. Где засыпаешь и просыпаешься с автоматом в руках. Где всегда наготове. И агрессия рвется наружу.

Его оттащили в последний момент. Когда Мирон поднял голову и посмотрел в лицо конвоиру, у того в глазах застыл страх. Ощутимый. Вот это было совершенно непонятно. Мирон, несмотря на все свои регалии и достижения уже на гражданке, не был беспредельщиком. За ним ходила определенная слава, но не настолько же…

А тут…

Он ничего не понимал.

За неделю в одиночке так и не нашел причины.

Разговор с Павлом добавил ещё загадок.

Ладно… Разберется. Главное, что у них всё получилось!

И он выходит.

Завтра…

От мысли, что завтра он покинет ненавистные серые стены и снова вдохнет ни с чем не сравнимый запах свободы, в голове появлялся шум. По логике, он должен расслабиться. Всё сделано. Заплачено. Назад дороги нет. Даже начальник лагеря, который лично навестил его вчера в одиночке, вел себя странно.

Точно хотел от него избавиться.

Смотрел, но ближе не подходил.

И взгляд… почти как у конвоира.

А ещё полгода назад взгляд начальника был снисходительный. Он тут царь и бог. Творил, что хотел. Кого-то ломал по-жесткому, кому-то покровительствовал. Все ходы и инструменты воздействия придуманы и отработаны до него.

Мирону не понравилось, что он видел последнее время в отношении себя. Его эти изменения подбешивали. Потому что он не мог понять, откуда дует ветер.

Черт с ним…

У Скифа еще будет время подумать. Во всем разобраться. Как только он приедет к себе, отдохнет, придет в себя. Когда дурь окончательно развеется.

Мужчина чувствовал напряжение во всем теле. В каждой мышце. Неделя в одиночке тоже дала о себе знать. Мирон имел возможность заниматься физупражнениями. Но ему было мало! Чертовски. Спасала «планка». Он не мог точно сказать, сколько времени стоял, выполняя упражнение, лишь меняя руки и положение тела. По ощущениям – по несколько часов, давая мышцам максимальную нагрузку. Он любил, когда именно так – на пределе возможностей.

Мирон часто ходил по краю, снова и снова проверяя себя. То, что он оказался на зоне, как раз эту особенность его во многом дурного характера не отражала.

Его закрыли по другой причине.

Мужчина сжал губы.

Где, черт побери, её носит?! Конвоиры задержали? Или что?

В комнате для «свиданок» была хорошая звукоизоляция. Мирону шепнули, что начальник с приближенными тоже иногда любили здесь развлечься. Ничто не чуждо людям в погонах.

Напряжение росло. Мирон приблизительно знал, сколько прошло времени с ухода друга.

Девочка должна уже прийти.

Он встал, сжал кулаки.

Если сорвется…

Казалось бы! Завтра он выйдет, без проблем заплатит кому-то другому. Договорится сразу же.

Но нет. Узел в груди закручивался сильнее.

Ему нужно сегодня! Здесь и сейчас!

Иначе…

Придется всю ночь стоять на «планке». Потому что существовала большая вероятность срыва. Что опять же чревато последствиями.

Когда неприятным скрежетом в голове лязгнул замок, напряжение не ослабло ни на йоту.

Мирон замер.

Точно перед прыжком.

Ничего не мог с собой поделать. Пашка отлично был осведомлен о его предпочтениях, касаемо женского пола.

Он элементарно соскучился по женскому телу. По запаху. Этим Скиф обусловливал своё состояние.

Девушка входила в камеру робко. Переступила порог, что-то пробормотав провожатому. Мирон прищурился, сразу же запечатлевая в сознании общую картину.

Невысокая. Довольно миниатюрная. С красивыми темными волосами, собранными в хвост. Одета хорошо, со вкусом. Невысокие ботильоны, темные колготки, юбка трапецией. Пуховик, скрывающий фигуру.

Мир мысленно оскалился. Он желал видеть её грудь, а не вот это всё! В прошлый раз девочка вела себя иначе. Зашла, сразу демонстрируя себя и навыки, которыми владела в совершенстве.

Эта же!..

Застыла в дверях, точно ей требовалось отдельное приглашение.

Скиф снова вернулся к её лицу. Красивая, сука. Злость с новой силой заклубилась в груди. Вот не понимал он их! Честное слово. Смотрел на подобных ей и диву давался. Что в жизни не хватает, красивая? Замуж выйти, деток роди! Вей семейное гнездышко. Мужа с работы жди. Нет же! По клубам и ресторанам надо шастать, спонсора искать! Или в экскортницы.

Обычно он реагировал куда адекватнее, придерживаясь позиции, что всем исполнилось восемнадцать и каждая знает, что делает. И на что подписывается.

В руках девушка держала небольшую дорожную сумку.

Мирон выдвинулся к гостье, чеканя каждый шаг.

Освещение в камере было искусственным, немного искажая реальность. Девушка по-прежнему оставалась стоять на месте. Не двигалась ему навстречу. Стояла и смотрела, как он приближается. По мере того, как сокращалось расстояние между ними, её глаза распахивались шире.

Неужели он такой страшный? Мирон едва заметно усмехнулся. Да ладно! Бывало и хуже. Ну, не брит. Оброс малость. Похудел. Ничего криминального.

Потерпит.

Ничего не говоря, подошёл к гостье, мимолетом отметив, что даже на каблуках она значительно ниже его, и взялся за дверную ручку. В коридоре мелькала любопытная рожа Серого, одного из «лояльных» конвоиров, которые сотрудничали с начальником колонии.

Мирон уже собирался закрыть дверь, когда Серый его окликнул:

– Эй, Скиф! Если тебе вдруг краля не придется по вкусу, дай знать.

Мирон ничего не ответил. Обычное зубоскальство.

Прикрыл дверь и повернулся к незнакомке.

Теперь они стояли близко.

Девушка отступила, чтобы ему было удобнее прикрывать дверь. И он снова, недобро прищурившись, окинул её придирчивым взглядом. Доля постарался на славу. Выбрал так выбрал. Если бы Мир увидел её в клубе, непременно обратил бы внимание. Да и не только он один. Какая вероятность того, что она пошла бы с ним добровольно? Большая, если бы он открыл бумажник и заранее обговорил бы сумму.

А без бабла? На добровольной основе?

Не те мысли у него кружились в голове… Ох, не те.

– Что застыла, как не родная? – усмехнулся мужчина. – Проходи.

Девушка замялась сильнее.

Она нервничала.

Сильно.

Не то чтобы Мирон оказался удивлен. Хотя нет. Был удивлен. Стоит, глазищами хлопает. Сколько Дольник ей заплатил за неделю с ним? Деньги были его. Это принципиальный вопрос, который они обговорили сразу же. Поэтому Мирон вправе стребовать по полной.

Он знал точно: сумма не маленькая.

В своё время Мирону пришлось попотеть, чтобы сколотить состояние. Пусть и не огромное по мерилам современного общества. Но на несколько жизней ему хватит. Плюс он не собирался останавливаться на достигнутом.

Выйдет, отдохнет, адаптируется и дальше продолжит.

За свои деньги он от сегодняшнего дня, ночи и последующих суток хотел получить сполна. Как было и раньше.

– Добрый… день, – выдохнула девочка и облизнула губы.

Взгляд Мирона мгновенно сконцентрировался на мелькнувшем кончике языка и блеске на губах. В паху прострельнуло. Остальные мысли отошли на задний план.

– Я… Лида, – продолжила девочка, хлопая длинными, слегка подкрашенными ресницами.

Ему похеру было на её имя. Сейчас – так точно.

– Моё имя ты знаешь, – глухо бросил он, не отходя от неё.

Может, плюнуть на всё и нагнуть её прямо у стены? Задрать юбку, разорвать колготы, спустить трусы и взять? Потом будут разговаривать.

Мирон вообще не любил вести разговоры с женщинами, которых покупал. Одна из причин, по которой он это и делал. Никаких ухаживаний, долгих уговоров, танцев с бубнами. Всё просто и понятно. Заплатил. Опустилась на колени. Отсосала. Раздвинула ноги. Ушла поутру, и каждый остался довольный.

Эта же…

Мирон протянул руку, собираясь забрать сумку.

Лида медлила. Или не понимала, что от неё требуется, или настолько глупенькая, что не видит элементарного.

– Сумку давай. И хорош стоять, как изваяние. Я, кажется, сказал, чтобы ты проходила.

– Да, конечно, извините.

Извините?

Она серьезно?