Заведите себе дракона Кузнецова Дарья

– Нет. Но был рядом с тем, кто это сделал, и впечатлений мне хватило до конца жизни, так что – от всей души не советую. Если захочешь от меня избавиться, так и скажи, мы что-нибудь придумаем.

– Хочу, думай, – проворчала я.

– Врёшь, – со смешком припечатал мужчина. – Ты немного злишься, обижена, самую малость напугана перспективами или моим прошлым, уж не знаю. Но главное, тебе очень, просто до зуда, любопытно. А ещё тебе хорошо, и моё самоуправство тебе приятно, и ты очень рада, что я появился в твоей жизни, потому что до этого тебе было одиноко. Но ты сердишься на себя за эти чувства и боишься признать их.

– Ты ещё и мысли читаешь? – уточнила я мрачно.

– Нет, только эмоции, но зато очень хорошо в них разбираюсь, – вполне серьёзно ответил он. Немного помолчал, а потом добавил: – Вот чего я не могу понять, так это причин подобного недовольства. Если нам обоим хорошо, зачем изводить себя ненужными переживаниями? Они, конечно, тоже весьма питательны, но лично я предпочитаю положительные эмоции.

«Питательны»! Как же меня всё-таки угораздило связаться с этим чешуйчатым?!

– И на том спасибо, – тяжело вздохнула я. – А зачем… Живым существам свойственно сомневаться и испытывать неуверенность. Как я сейчас понимаю, всем, кроме драконов. Это иррационально, я никак не могу повлиять на собственные эмоции.

– Мы тоже сомневаемся, – возразил он задумчиво. – Но не в чувствах, они – открытая книга.

– А в чём?

– То, что правильно сейчас, не обязательно будет правильным завтра. А сделать так, чтобы принятое сейчас решение не разочаровало и после, сложно.

– То есть завтра ты разочаруешься в том, что со мной связался? – подловила я со смешком.

– Я говорил не про это, а в общем, – ничуть не смутился он. – В этом решении я уверен.

– Почему?

– Это нужно было нам обоим. Мне срочно требовалась хозяйка, тебе – мужчина.

Я аж воздухом поперхнулась от такой наглости, а Шерху заранее чуть крепче сжал меня в объятьях, предупреждая агрессию, и теперь, тихо засмеявшись, принялся целовать моё плечо и шею.

– С чего ты взял?! – наконец, собралась с мыслями я и извернулась в его объятьях, чтобы взглянуть в бесстыжие разноцветные глаза. Однако, против ожидания, столкнулась со спокойным, удивительно ласковым и совсем не насмешливым взглядом.

– Ты одинока, – просто проговорил он, костяшками пальцев обвёл мою скулу, следя за движением своей руки. – Такое одиночество могут разрушить родные, близкие друзья, собственные дети или мужчина. И почему-то мне кажется, что ни первых, ни вторых, ни третьих в твоей жизни нет.

Я вновь смешалась, не зная, что можно на это ответить, но чувствуя острую необходимость не затягивать неловкую паузу.

– И ты, решил пожертвовать собой?

– Ещё раз, – со смешком проговорил дракон. – Это не альтруизм, это взаимовыгодный союз. Ты красивая, искренняя, чувственная, добрая и очень светлая, что странно для стихийного существа, прожившего долгую жизнь, особенно для эслады. Хотя, что-то мне подсказывает, ты пока ещё очень юна, и это тоже неплохо. В силу привычки и личных предпочтений я питаю склонность именно к таким славным существам и, как я уже говорил, люблю положительные эмоции – нежность, удовольствие, страсть, душевное тепло. В сочетании с ними неплохо идут удивление, смущение, а лёгкое раздражение и даже злость придают остроты, но именно в небольшой концентрации. Это что касается моих чувств. С другой стороны, ты давно одна и тебе приятно разделить с кем-то это одиночество, и я для этого подхожу отлично. Я незлой, заботливый, привлекательный, и даже моя наглость тебе нравится. А ещё тебе нравится подчиняться, – интимный шёпот пощекотал ухо. – Тогда, когда это не идёт вразрез с твоими убеждениями, но зато доставляет удовольствие. Очень по-женски, очень естественно для правильно воспитанной эслады. Очень заводит…

– Объясни мне всё-таки суть связи драконов с хозяевами, – голос прозвучал ровно, не дрогнув. Я уже усвоила, что Шерху нравится меня дразнить, и изо всех сил старалась не поддаваться на провокации.

Но одно дело – следить за словами; а тело отзывалось волнами тепла по коже и колкими, тягучими вспышками внизу живота. Потому что… Да, нравилось. Нравилась мягкая властность мужчины, нравилась настойчивость, уверенность, лёгкая и строго дозированная снисходительность – чешуйчатый умудрялся балансировать на той грани, когда это не раздражало и не вызывало протеста.

Изначальная Тьма! Может, у меня что-то не так с головой? Я совсем рехнулась от помянутого им одиночества? О чём я думаю?! Я знаю этого дракона меньше суток, а уже с удовольствием прогибаюсь под чужую волю!

Мне казалось, я излечилась от этого недуга. Уж не потому ли, что до сих пор здесь просто не было подходящей воли?

– Нет хозяев, Актис, – хмыкнул мужчина. Вновь ослабил хватку и перевёл руку с моей груди на плечо, так что прикосновение в одно мгновение из чувственного превратилось в мягкое, опекающее. – Хозяева они на языке Мира, потому что смертным приятно думать, что они властвуют над стихией, а мы не спешим их разуверять. Это легко, если не ошибиться в выборе.

– А мне, значит, ты желаешь сказать правду?

– Почему нет? – он вновь пожал плечами. – Смертные живут недолго, их тщеславие тоже имеет интересный вкус, поэтому – можно немного потерпеть. А ты почти такая, как я, меня всё в тебе устраивает, и я планирую сохранять эту связь достаточно долгое время.

– И что же это означает на вашем языке? – спросила я, теряясь от его прямолинейности и грандиозных планов на будущее.

– Еда, – шёпотом выдохнул он. А когда я замерла в шоке, громко и до крайности глумливо расхохотался. – Нет, определённо, ты прелесть! – сообщил он сквозь смех, когда я обиженно завозилась, пытаясь вырваться из драконьей хватки. Шутник, тоже мне! – Актис, ну подумай сама, как я могу перевести на твой язык понятие, которого в нём даже близко нет? Ратри – это много всего. Забавно, конечно, но и еда в том числе. Впрочем, нет, скорее это… воздух. Или чарь. Ратри… дополняющее живое существо, без которого не выжить. Дающее жизнь и разделяющее смерть. Обретённая часть себя. Это не просто понятие, это ощущение, которое нельзя перевести и выразить другими словами, – наконец вздохнул он, уже совершенно серьёзный и спокойный. Удивительно переменчивое существо. – Угадать с выбором ратри – самое большое везение для каждого дракона, а с тобой я явно угадал. Это точно стоило проделанного пути и всех возможных последствий.

– Вот мы и добрались до самого интересного. Каких последствий? Почему ты прилетел сюда?

Но от продолжения разговора наглую чешуйчатую заразу спасли громкие девичьи голоса из комнаты, зовущие меня по имени.

– Мы ещё к этому вернёмся, – тихо пригрозила я, выворачиваясь из его объятий.

Встала, накинула возникший в руках халат – такие простые мелочи я давно уже создавала рефлекторно, не задумываясь, – и поспешила выйти к девочкам, пока они не заглянули сюда. Я, конечно, старалась быть с ними возможно более откровенной, да и они не глупые, наверняка догадались, как я лечила найдёныша. Но это не повод являться им в настолько непристойном виде.

На разведку воспитанницы отправили Литис и Индис – самых бойких.

– Доброе утро! – хором поздоровались они.

– А мы волновались, – сказала Индис, разглядывая меня с подозрением и насторожённостью. – Решили всё-таки зайти, вдруг что-то случилось.

– Нет, девочки, всё хорошо, – успокоила их. – Я как раз собиралась выходить. Вы уже позавтракали?

– Натрис готовила, – печально вздохнула Литис.

Я не удержалась от улыбки. Из них всех умница Натрис лучше всего владела навыком материализации, и ту еду, которую она делала, можно было спокойно употреблять в пищу, она полностью соответствовала настоящей. Проблема в том, что удавалось девочке далеко не всё и возможное меню было… полезным. Если Натрис создавала мясо с гарниром, то оно непременно получалось варёным, постным и пресным, без соли и специй. И нельзя сказать, что сама юная эслада была такой уж до одури правильной и делала всё это сознательно; она, точно так же как остальные, любила вкусно поесть. Но исправить положение пока не получалось.

По-хорошему, следовало бы учить девочек делать вещи, а не всему вот этому. Готовить еду. Ухаживать за одеждой. Следить за порядком. Уже скоро они покинут Ледяной Предел, где наши возможности почти безграничны, и будут вынуждены привыкать к другой жизни с очень ограниченной магией. Но с этим всё как-то не складывалось: слишком мало времени, им нужно было в первую очередь освоить контроль над силой, а бытовые мелочи с материализацией предметов заметно облегчали обучение.

Да я не очень-то и стремилась выделять время на такую подготовку: я не собиралась отдавать девочек абы кому, в том числе тем, кто не способен обеспечить им уют и спокойствие. Да, после войны большинство из нас должны были покинуть Ледяной Предел и жить в Мире, среди смертных. Но право выбора, которым мы обладали всегда, удалось отстоять и сейчас.

А главное, я, если честно, и сама не имела нужных навыков. За всю жизнь я ни разу не покидала Ледяной Предел, представляла себе Мир только в теории и могла лишь догадываться, как на самом деле живут его обитатели. Несмотря на то, что многие части нашего быта были скопированы именно с них.

Сложно сказать, когда эслады, да и остальные дети стихии, стали такими, как теперь, когда стихия обрела потребность прикинуться смертным существом. Никто из ныне живых не помнит, все свидетели давно растворились во льдах и явились вновь, неоднократно повторив круг перерождения. Скорее всего, это случилось во времена Древних, когда по их воле на пересечении Пределов родился Мир.

Сейчас большую часть времени мы проводим вот в этой, бытовой форме, а она имеет те же потребности, что и тела смертных. Даже зачатие у нас происходит так же, как у жителей Мира. Вот только рождаемся мы с стихийном облике, а потом взрослеем и учимся походить на смертных: энергетическая структура стабилизируется и стремится к воплощению в материальной форме.

Правда, происходит так не всегда, а только если оба родителя – дети одного Предела. От союза же стихии и смертного рождается стихия, но – в смертном обличье, и такие дети почти с рождения могут свободно менять форму. Единственное отличие состоит в том, что изменить наружность своего бытового воплощения они не способны, а у рождённых в Пределе есть время определиться, как они хотят выглядеть.

– Вечером побалую вас чем-нибудь вкусненьким, – пообещала я.

– А меня побалуешь? Только не вечером, сейчас, – раздался над головой насмешливый голос дракона, а его ладони легли мне на талию. Уверенно, по-хозяйски, с несокрушимой убеждённостью в собственном праве находиться на этом месте. Я тут же попыталась вывернуться и обернуться, но Шерху удержал, крепко прижав к себе, и негромко проговорил, склонившись к самому моему уху: – Не вертись. В отличие от тебя, я в Ледяном Пределе на материализацию не способен.

Я на мгновение замерла, а потом осознала сказанное – и задохнулась от негодования, вновь ощущая настойчивое желание стукнуть чешуйчатого гада.

– А зачем вышел? – спросила мрачно.

– Любопытно, – бесхитростно сознался он. Голос звучал спокойно и ровно, но я готова была поклясться, что дракон довольно скалится.

Я глубоко вздохнула, силясь взять себя в руки, и сосредоточилась на девочках. Те молча стояли напротив, таращась на найдёныша в искреннем изумлении, едва ли не открыв рот.

– Девочки, всё в порядке. Занятия начнутся как обычно, через час. Будьте, пожалуйста, все в общей комнате.

– А? Ага, – невнятно пробормотали обе, не сводя с нас взгляда. Потом более серьёзная Индис справилась с эмоциями и двинулась прочь, утягивая за собой подругу. И хорошо, потому что с Литис сталось бы прямо сейчас начать удовлетворять любопытство, а она среди девочек лидирует по неудобству задаваемых вопросов.

Как только дверь закрылась за спинами воспитанниц, я резко развернулась на месте и с силой впечатала в грудь мужчины ком созданной одежды.

– На. И не смей больше позорить меня перед воспитанницами! – почти прошипела ему. – Почему нельзя было минуту подождать в ванной?!

– Здесь было интересней, – чешуйчатый спокойно пожал плечами, глядя на меня своими нахальными разноцветными глазищами без малейшего проблеска раскаяния. После чего спокойно прошествовал к постели и принялся разбираться в выданных ему вещах.

Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула – и сосредоточилась на собственной одежде. Боюсь, читать нотации и воспитывать тут уже поздно, этот дракон явно гораздо старше меня, характер давно сформировался, и всё, что мне остаётся, это привыкнуть и смириться. Или подождать, пока он совершенно мне надоест и я всерьёз пожелаю разорвать эту связь.

И вроде бы это должно звучать убедительно, но почему даже я сама не верю, что такой момент когда-нибудь настанет?

Может, стоит уже принять очевидное и смириться? Пока Шерху устраивает моё общество, он просто не позволит мне этого захотеть. Драконы от природы прекрасно ощущают чужие эмоции, а вот с опытом, похоже, учатся ловко манипулировать ими по собственному усмотрению.

– Актис, а где здесь вход? – наконец спросил чешуйчатый, крутя в руках синее полотнище сложного кроя.

И настолько потешно выглядел дракон, с изумлённо надломленными бровями и потерянным выражением лица, что моё раздражение мгновенно растаяло и я не удержалась от хихиканья.

С короткими, чуть ниже колен, узкими серебристыми штанами и высокими мягкими белыми сапогами на тонкой подошве Шерху разобрался сразу, а вот верхняя часть одежды вызвала у него серьёзные затруднения.

Возник соблазн немного поиздеваться над огненным и поддразнить его, но я вовремя сообразила, что с него скорее станется плюнуть на всё и пойти как есть – он же одет. А что у эслад эти штаны считаются нижним бельём, ему точно будет плевать.

– Садись, – велела я и кивнула на край кровати.

Чтобы нарядить дракона, понадобилась пара минут. Устройство этой одежды я, в отличие от огненного, прекрасно знала, иначе не смогла бы создать, вот только надевать её на кого-то прежде не доводилось.

Как ни странно, Шерху вёл себя прилично. Я опасалась, что процесс затянется, потому что мужчина станет меня ловить, обнимать или как-то ещё мешаться, а мне не хватит силы воли его остановить. Однако найдёныш был настроен исключительно прилично, послушно поднимал руки, когда от него это требовалось, и с большим любопытством наблюдал за моими действиями. Кажется, запоминал на будущее.

Свободные рукава, перехваченные у запястий и локтей узкими ремешками с изящными пряжками, строгий воротник-стойка, тоже на ремешке сбоку. Полы одежды с запахом сходились на спине, оставляя между лопатками небольшой асимметричный треугольный вырез, и потом вновь встречались впереди, чтобы сомкнуться широким поясом на трёх таких же пряжках. Впереди и сзади одеяние клиньями доходило до колен, по бокам – едва прикрывало бёдра.

Я аккуратно застегнула пряжку на воротнике, расправила несколько мелких складок и отступила на шаг, критически разглядывая результат своих трудов. Дракон повёл плечами, пошевелил руками – согнул и разогнул, задрал вверх.

Хороший у меня глазомер, одеяние село как влитое. И очень подходило рослому сильному мужчине, подчёркивая узкую талию и внушительный разворот широких плеч.

Шерху задумчиво ощупал пряжки на поясе, на руках, отчего-то хмурясь. Потом всё же поднялся, опять повёл плечами и дёрнул головой, вытягивая шею, как будто одежда его душила.

– Ну и наряд, – хмыкнул он. – Любите вы всё усложнять.

– Драконья одежда проще? Или вы её вообще не носите? – усмехнулась я в ответ.

– Иногда носим, – чешуйчатый обезоруживающе улыбнулся и смерил меня весёлым взглядом. – А вот твоя одежда проще, – протянул не то с удовольствием, не то с завистью.

– Почти такая же, – успокоила его.

Женский вариант предполагал мягкие ботиночки, свободные длинные штаны, на края которых при неопытности вполне можно наступить. Верхнее одеяние было без запаха, прямым. Кроме того, отличалось отсутствием ремешков на узких рукавах, глубоким каплевидным вырезом на груди, под замыкающим воротник-стойку ремешком, и застёжками на боках – по три пряжки, слева и справа. Ну и, конечно, длиной: задний клин шлейфом тянулся по полу, а передний – едва приоткрывал носки обуви.

Приличной эсладе положено быть сдержанной, хотя бы казаться таковой, и потому не стоит открывать ноги и уж тем более демонстрировать обнажённое тело. Я приличной не могла считаться уже давно, но по привычке продолжала одеваться так: с детства вдолбленные обязательства и нормы въелись очень прочно, и я не видела смысла ломать себя по такому незначительному поводу. Главное, мне удобно и комфортно.

Девочки же одевались кто во что горазд, я их в этом особо не ограничивала. Например, непоседа Литис предпочитала мужской наряд, укорачивая порой даже его – ей всё казалось неудобным и постоянно мешалось. А прелестная художница Аргис – напротив, с каким-то особенным удовольствием и гордостью носила правильную одежду, очень тщательно подбирая цвет и отделку. Выглядела она при этом самим совершенством, и я предчувствовала, что за эту красавицу в Мире будут драться: вряд ли найдётся много мужчин, которых она оставит равнодушными.

Усмехнувшись, дракон одним текучим движением преодолел разделявшее нас расстояние, поймал меня за талию, не позволяя уклониться. Костяшками указательного и среднего пальцев нежно скользнул по коже от шеи вниз, насколько позволял вырез.

Я напряглась, с досадой ощущая, что моему телу ласка не просто понравилась – она пробудила массу приятных воспоминаний ночи и утра и мгновенно отозвалась тянущим теплом внизу живота. Просто какое-то наваждение эротического характера, а не дракон!

– А знаешь, всё-таки это замечательно, – резюмировал мужчина, отпуская меня с совершенно невозмутимым видом. Хотя я была готова поклясться, что состояние моё – и вспыхнувшее желание, и последовавшее за этим раздражение – не осталось незамеченным. И очень дракону понравилось.

– Что именно? – уточнила, открывая портал.

– Такой наряд. Эслады знают толк в удовольствиях.

– Что-то я тебя не понимаю, – призналась честно и шагнула вперёд.

Малая столовая создавалась для семейных обедов. В последние годы мы пользовались только ей, и комната выглядела удивительно уютной и обжитой. Большой овальный белый стол на фоне серебристо-зелёных стен казался горой свежего снега, вокруг него выстроились стулья с изящными, хрупкими на вид спинками, напоминающими морозные узоры на стекле. На стенах висели картины, написанные Аргис – портреты, пейзажи и то, что сама девочка называла «сны»: странные разводы с прихотливым переходом из цвета в цвет, где иногда угадывались причудливые силуэты вещей, но чаще не было ничего, кроме ярких пятен. «Сны» эти странным образом зачаровывали, притягивали взгляд и не отпускали, заставляя рассматривать себя. Чудилось, что есть в этом какая-то особая магия.

Одна стена была полностью прозрачной и открывала изумительный вид: дом стоял на краю обрыва, и дальняя стена ущелья, иссечённая разломами разной глубины, вздымалась на огромную высоту. Лёд, из которого она состояла, лежал слоями и сиял всеми цветами – от тёмного, сине-зелёного, до ослепительно белого и от грязно-серого до почти тёплого нефритового. Потёки и наплывы льда очень походили на картины моей воспитанницы, разве что набор цветов у Аргис был богаче: красного и жёлтого в Ледяном Пределе почти нет, вся моя родина – и пейзажи, и немногочисленные здешние животные, и сами эслады, и наши дома – раскрашены в оттенки льда. Здесь даже солнце бело-голубое, отливающее зеленью на закате. Только иногда над неподвижным ледяным великолепием вспыхивают ломаные радуги – тихое, почти неуловимое напоминание о том, что Ледяной Предел тоже часть Мира.

Слишком неуловимое. Мужчины, увы, редко обращают внимание на подобные мелочи…

– Ого! И что, вас вот такой вид вдохновляет? – растерянно спросил дракон, разглядывая пейзаж.

– Почему тебя это удивляет? – улыбнулась я. – Девочки любят проводить тут вечера, на закате здесь особенно красиво. Мы эслады, это наш дом, и он прекрасен, – последние слова прозвучали горько, устало, и я поспешила уйти от этой темы: – Так какое отношение наши наряды имеют к удовольствиям?

Шерху бросил на меня долгий непонятный взгляд, и я пожалела, что не могу, как он, ощущать эмоции. Но через мгновение дракон улыбнулся – тягуче, чувственно, с намёком – и прошлое само собой отошло на второй план, уступив место сиюминутным впечатлениям.

– Красивая женщина – это подарок. Красивая женщина в такой закрытой одежде – подарок в красивой упаковке. Казалось бы, разница невелика, но во втором случае – в определённом настроении – удовольствие больше: к обладанию добавляется прелюдия предвкушения. Да и разворачивать такой подарок интересно.

Щекам опять стало горячо, и несколько секунд я могла думать только об обещании, звучавшем в голосе мужчины. Но, к счастью, привычным действиям это не мешало, и перед нами появились тарелки с едой. А когда столовую начали наполнять аппетитные запахи, все прочие желания отступили.

Завтракали в молчании. Шерху выглядел задумчивым и сосредоточенным, и казалось, что мыслями он далеко отсюда. Знать бы ещё где…

Мне вдруг подумалось, а действительно ли дракон такой, каким я его вижу? Такой вот безалаберный прямолинейный нахал? Семеро хозяев – это по меньшей мере несколько веков, даже если все они были исключительно короткоживущими существами. Конечно, можно допустить, что со своими прежними хозяевами Шерху жил совсем недолго и погибали они внезапно, в молодом возрасте. Но если разрыв связи – это всегда тяжело, то семь, да ещё за короткий срок, тем более не могли не наложить отпечатка.

– Шерху, а всё-таки, зачем ты сюда прилетел? – спросила я.

– Захотелось новых впечатлений, – он насмешливо сверкнул глазами. – Я никогда не бывал в Ледяном Пределе, а попасть сюда со смертным ратри было бы ещё труднее, чем в одиночестве.

– Ты рисковал жизнью из любопытства?

– Можно сказать и так, – хмыкнул он.

– Но это ведь не всё, верно? – продолжила настаивать я.

Чешуйчатый неопределённо пожал плечами, а потом спросил, глядя на меня спокойно и испытующе:

– А есть разница? Зачем бы я сюда ни прилетел, это ничего не изменит. Я жив, я нашёл ратри – именно такую, какую всегда хотел. Смертным свойственно переживать о том, «что было бы, если», даже понимая, что это «если» уже никогда не случится. Я не знал, что эслады тоже этому подвержены, – усмехнулся он.

– Я бы не стала утверждать за всех, – я чуть качнула головой. – А сколько тебе лет?

Во взгляде дракона промелькнула какая-то тень, но насмешки или грусти – я не поняла.

– Больше, чем тебе. Сколько есть – все мои, – отмахнулся огненный.

– Ты издеваешься! – вскипела я. – Ты можешь хоть на один вопрос ответить прямо и честно?

– Могу. На те, на которые хочу отвечать, – ровно отозвался он. Пару секунд мы мерились взглядами – его спокойный против моего недовольного, – а потом Шерху чуть сощурился, и я успела подумать, что следующие его слова мне наверняка не понравятся. – Я ведь не спрашиваю, где твой мужчина и чего тебе стоила эта война.

– Потому что никакой загадки в этом быть не может. Мой мужчина там же, где все остальные совершеннолетние эслады мужского пола, да и цену мы все заплатили одну, – голос не дрогнул. Но я вдруг поняла, что ещё несколько мгновений, и разговор закончится очень плохо, поэтому рывком отодвинула кресло и поднялась: – Прошу меня извинить, девочки ждут.

Однако шагнуть в открывшийся портал я не успела. Дракон вдруг оказался рядом, обхватил меня обеими руками, крепко прижал спиной к своей груди.

– Прости. Я стараюсь быть мудрым и предусмотрительным, но не всегда получается. Мне не нужно было этого говорить.

Губы мягко коснулись нежной кожи за ухом, горячее дыхание пощекотало шею.

Мгновение, другое, и я почувствовала, как расслабились плечи, а голова сама собой откинулась на грудь мужчины. Наверное, не стоило так легко сдаваться, следовало сохранить твёрдость и решимость, всё же потребовать ответа. Я ведь понимала, что мной манипулируют, да и извинялся он не за суть своих слов, а за их форму – за то, что сделал больно.

Но силы воли не хватило. Слишком приятно было поддаться, позволить себя успокоить и обмануть, отвлечь.

– Ты – страшное существо, знаешь об этом? – спросила тихо.

– Догадываюсь, – хмыкнул он. – Прости, я в самом деле не хочу обо всём этом говорить. Это, может быть, важно, но оно не меняет основного: ты для меня – ратри, а ратри – главное в жизни каждого дракона.

– Важнее блага Мира и Огненного Предела? – с нервным смешком уточнила я.

Шерху несколько мгновений помолчал – видимо, не ожидал такого вопроса и потому не успел подготовить ответ. Я не торопила.

– Благо Мира – спорная вещь, – наконец заговорил он. – Каждый толкует его так, как считает правильным. Заботиться о благе ратри проще, потому что одно живое существо гораздо проще понять, чем целый мир.

– Это не ответ, это уход от ответа.

– Какой вопрос, такой и ответ, – возразил он. – Ты сама прекрасно понимаешь, что всё зависит от обстоятельств. Для меня прямо сейчас – да. Ты беспокоишь меня гораздо больше, чем весь остальной мир. Не сердись, для меня это тоже новый опыт, и я тоже могу совершать ошибки.

– Какой опыт? – переспросила растерянно.

– Откровенных и равноправных отношений с ратри, – со смешком ответил Шерху. – Я же говорил, со смертными всё иначе. По сути, мы ведь используем их для поддержания жизни и восполнения численности, для их успокоения позволяя думать, что именно они – хозяева.

– Восполнения численности? – пробормотала я ошарашенно. – Погоди, ты хочешь сказать, что у тебя… есть дети? Рождённые твоими прежними… хозяйками?

– Какой неожиданный ход мысли. Есть, – рассмеялся в ответ огненный. Я не выдержала, поспешно развернулась в его руках, чтобы заглянуть в лицо.

– И много?

– Много, – с тем же весельем ответил он. – Почти два десятка.

– Десятка? – тупо переспросила я. – Вы считаете детей… десятками?!

– Чш-ш! – силясь спрятать улыбку, протянул дракон, на всякий случай стискивая меня поверх локтей покрепче. – Актис, я их в глаза никогда не видел! – сообщил он, по моему лицу тут же понял, что с оправданиями не угадал, и поспешил исправиться: – Они все живут в Огненном Пределе. Драконам для нормального развития в раннем детстве нужно общество себе подобных, до окончательного формирования энергетических каналов мы растём в гнёздах, и лишь в сознательном возрасте, будучи готовыми, отправляемся в мир и находим себе ратри.

– И что, вот эти матери, они спокойно отдают своих детей? – потрясённо проговорила я. – Навсегда?!

– Силой отнимать не приходится. Актис, они все знают, на что идут, и идут на это добровольно. Если обычные дети, приходя в мир, забирают у смертных часть их жизненных сил, то стихия, наоборот, прибавляет. А если они вдруг остро желают завести семью и растить своих детей, никто им этого не запрещает. Они вольны в выборе жизненного пути.

– И куда в этом случае девается дракон? – хмурясь, спросила я.

– А почему он должен куда-то деться? – изумился Шерху.

– Ну… если у женщины появляется мужчина, супруг. Куда в этой ситуации девается связанный с ней дракон? Что, они продолжают вот так жить, втроём?!

Шерху несколько секунд смотрел на меня в полной растерянности, а потом расхохотался.

– Актис! Я же говорил, секс – это просто способ получить нужную энергию, но прекрасно можно обходиться другими. Если ратри влюбляется в кого-то, дракона подобное вполне устраивает: нас питают и эти чувства.

– И никакой ревности? Ни с вашей стороны, ни со стороны… супругов? – продолжила расспросы я.

– По-всякому бывает, – не стал юлить чешуйчатый. – Но почти в любом случае можно договориться. Даже животные способны решить дело с помощью звуков вроде рыка, не прибегая к драке, а разумные отличаются от них богатством речи, – пожав плечами, сообщил он. – Порой случаются крайности, но в таком крайнем случае можно и оборвать связь. Да, это неприятно и весьма болезненно, но по обоюдному согласию – возможно.

– И эти существа ещё нас, эслад, называют странными! – проворчала я.

– Вы не странные. И мы не странные. Мы просто разные, – легко отмахнулся Шерху.

– А что будет, если ратри влюбится в дракона? – хмурясь, спросила я.

– Ратри будет жить долго и счастливо, как в сказке, – хмыкнул чешуйчатый. – Это очень приятные чувства, которые дракон постарается сохранить и укрепить.

– То есть – лгать? Создавать иллюзию взаимности?

– А ты, стало быть, считаешь, что лучше короткая жизнь, полная страданий, но в правде, чем счастье ценой небольшого и безобидного самообмана? – с какой-то странной, неприятной усмешкой спросил дракон.

Разглядывая узкое непривычное лицо мужчины, я медленно качнула головой – в ответ не ему, а, скорее, своим мыслям. Гордость требовала согласиться, но… Многие ли на самом деле сумеют отказаться от достоверной иллюзии счастья? Даже если будут знать, что это обман; а драконы, надо думать, не слишком-то откровенничают.

Поэтому я предпочла отойти от опасной темы и не предъявлять претензий. Для начала стоило обдумать и разложить по полочкам то, что я успела узнать, а то голова пухла от теснящихся в ней вопросов и открытий. Вот потом, когда причины недовольства удастся внятно сформулировать, можно будет и вернуться к этому разговору.

– Получается, вы паразиты? Живёте за счёт других, хитростью вынуждаете их стремиться к этому…

– Не паразиты, а симбионты, – ничуть не обиделся Шерху. – Паразит убивает носителя, а мы, напротив, всячески оберегаем, защищаем, добавляем энергии и счастливых, активных лет жизни. Когда этот период от природы составляет меньше полувека, разница в два и три раза становится ощутимой и желанной. И рождение одного-двух детёнышей – небольшая плата за подобную возможность.

– А если влюбится дракон, что тогда? – резко спросила я, опасаясь, что вновь уцеплюсь за эту историю с брошенными детьми, и тогда скандал окажется неизбежен. А меня в самом деле ждут воспитанницы.

Разноцветные глаза ответили странно пристальным, цепким и как будто бы недобрым взглядом, под которым стало жутковато.

– Драконы этого не умеют, – ровно проговорил мужчина, а потом чуть усмехнулся и кивнул в сторону: – Я понимаю, что здесь ты в силах не ограничена, но… сколько ты собираешься держать открытым портал?

Я медленно кивнула, чуть встряхнулась и молча шагнула в учебную комнату. Шерху прав, разговоров пока достаточно.

– Доброе утро, девочки, – поздоровалась я с воспитанницами.

Все семь уставились на меня с жадным любопытством; вернее, не на меня, а на шагнувшего следом дракона. Юные эслады нестройным хором поздоровались, а я заняла своё кресло и дала всем остальным возможность успокоиться и немного привыкнуть к новым обстоятельствам. Дракону – к тому, что он вдруг превратился в наглядное пособие, девочкам – к тому, что в доме появилось новое загадочное существо. Мужчина, да ещё и дракон! Биологию воспитанницы изучали, но живьём представителя противоположного пола в разумном возрасте и вот так, в неформальной обстановке, видели впервые.

Всё же удачно к нам занесло этого типа. До назначенного срока, когда мы все покинем Ледяной Предел и отправимся в Мир, осталось мало времени, и «пробное» столкновение с чужой культурой, с существом совсем иной природы и характера, очень полезно. Не только воспитанницам; кажется, мне самой такая тренировка необходима. Привыкнув быть старшей, нести ответственность за девочек, я постоянно забывала, что для меня это путешествие тоже окажется первым, и, если разобраться, я подготовлена не намного лучше.

Дракон, занявший свободное кресло чуть в стороне, отвечал нам всем спокойным открытым любопытством, одинаково увлечённо разглядывая и девочек, и небольшую круглую комнату со сводчатым потолком и световым окном в центре. Эслады любят свет и свободное пространство, мы обычно не загромождаем помещения мебелью и не злоупотребляем украшениями, предпочитая оставлять комнатам единственное назначение: если спальня – то в ней лишь кровать, если столовая – то стол и стулья. О том, что бывает иначе, я знала лишь из картинок в книгах.

Здесь, в учебной комнате, светло-серые стены были изрезаны высокими арочными окнами, а вот мебели имелось непривычно много: удобные мягкие стулья со спинками, расставленные полукругом, широкие рабочие столы перед каждым из них и один большой демонстрационный стол, возле которого сидела я и на котором ещё вчера лежал найдёныш. Кроме того, вдоль стен выстроился пяток кресел, оставшихся от прежней обстановки, когда комната ещё была гостиной, и в простенках между окнами – высокие узкие витрины с разнообразными диковинками родом из Мира и других Пределов.

На этом фоне, среди эслад с белоснежной кожей и волосами всех оттенков голубого и синего, Шерху смотрелся особенно чуждо и неестественно, приковывал взгляды. Вчера, когда он лежал на столе, окровавленный и чуть живой, было не до созерцания, а сейчас резкий контраст отчётливо бросался в глаза.

– Давайте знакомиться, – начала я. – Это Шерху, дракон, которого мы вчера лечили. Как видите, усилия были приложены не напрасно, он действительно жив, здоров и, насколько можно судить, неплохо себя чувствует. Думаю, раз он здесь и покидать нас в ближайшем будущем не планирует, Шерху согласится поучаствовать в занятиях и поведать что-нибудь интересное о жителях Мира. Но для начала, Аргис, расскажи нам, что ты успела узнать о драконах.

– Драконы красивые, – мечтательно улыбаясь, протянула эслада, глядя не на Шерху, а сквозь него. Потом встрепенулась, сфокусировала взгляд на мне и торопливо заговорила: – В отличие от остальных стихийных существ, они имеют целых три ипостаси: бытовую и изначальную, как у всех прочих, и промежуточную. Считается, что эта самая, третья, возникла примерно тогда, когда драконы стали активно селиться в Мире. В изначальной форме там тяжело, а бытовая достаточно уязвима, вот и возник подобный компромисс. Скажите, Шерху, а в Ледяном Пределе вы можете перейти в эту промежуточную ипостась? Или вы совершенно не способны поглощать здешнюю чарь?

– А вот на этот вопрос ты как раз и должна ответить, – попеняла я, опередив готового объясниться чешуйчатого. – И не надо пользоваться доверчивостью нашего гостя.

– Ну-у… мне кажется, ничейный дракон на такое не способен, – с сомнением протянула Аргис.

– Мы сейчас про определённого дракона, – улыбнулась я, делая вид, что не замечаю, как остальные корчат подруге страшные рожи и пытаются что-то подсказать ей жестами. Выждав пару секунд и убедившись, что здесь мы ответа не добьёмся, я кивнула Натрис.

– Шерху может, потому что уже не ничейный, он выбрал Актис хозяйкой, – сообщила она, поглядывая на дракона с холодным прищуром. Кажется, прикидывала, какую пользу можно извлечь из такого приобретения. – Драконы способны компенсировать недостаток подходящей чари с помощью той энергии, что получают от ратри.

– Верно, – похвалила я. – И что это значит?

– Сил ему хватит! – решила Аргис, хищно блестя глазами. – А можно попросить его продемонстрировать?

– Можно, – не без злорадства разрешила я, догадываясь, какие сюжеты будут преобладать в картинах нашей красавицы теперь и кому придётся для этого позировать. – Даже нужно!

– Актис, а мы правильно предположили, что разбудить его удалось сильными направленными эмоциями? – чуть хмурясь, спросила Натрис. – И я полагаю, что ты выбрала страсть, то есть половое влечение, как самое простое и безопасное. Его, как и злость, можно вызвать химическим путём, но последствия для пациента, да и для целителя, легче.

– Именно, и рассуждала я так же, – не удержалась я от улыбки. – Драконы, как мы с вами уже проходили, просто относятся к этой стороне жизни, поэтому можно было не бояться обидеть его подобным образом. Бить же, вызвав в себе ярость, чревато: очнувшись, он непременно воспротивился бы, и кто-то из двоих мог серьёзно пострадать. Зачем лечить, если сразу вновь калечишь?

Пока я говорила, Натрис бросила полный превосходства взгляд на Аурис, и я насторожилась, ожидая подвоха.

Аурис вызывала у меня наибольшее беспокойство: слишком тихая, скромная, стеснительная. Она всё время держалась позади, была очень мечтательной и идеалистичной. Слишком эслада, чтобы её можно было легко переучить. Как она станет жить в Мире? Тулис близка к ней по характеру, она тоже спокойная и застенчивая, но Тулис – это старый ледник, где под слоем снега прячутся трещины. То есть никогда не знаешь, что эта тихая девочка может натворить по вдохновению, и уж точно она способна постоять за себя. А вот Аурис…

– Актис, но как же так? – заговорила она, чуть сдвинув серебристые брови. Голос звучал нетвёрдо, но было видно, что девочка полна решимости и сейчас даже переступила собственную робость, чтобы высказаться. А значит, её очень, очень задело. – Ведь ты говорила, что так нельзя, что близость допустима только с тем, к кому тянется сердце. Что мы не животные, чтобы поддаваться слепым инстинктам.

– Всё верно, милая, – негромко подтвердила я, осторожно подбирая слова и чувствуя себя на тонком неверном льду над пропастью. – Но ещё я говорила о том выборе, который мы должны совершать. Нет точного рецепта, в каком случае и как стоит поступать. Иногда приходится чем-то жертвовать. Может быть, я не права, но я не видела другого способа спасти его жизнь. Да, с этой точки зрения я поступила ошибочно. Но зато избежала другой, гораздо более страшной ошибки: равнодушия. Мы с вами все прекрасно знаем, что порой приходится выбирать между вещами на первый взгляд одинаково гадкими.

– Ну… ладно, это вчера, – опустив взгляд, едва слышно проговорила она. – А сегодня?

Я замерла, не зная, что ответить. Правду? Признать собственную слабость? Я не видела в этом ничего зазорного, но как сделать это так, чтобы меня поняли правильно?!

Да побери меня Древние, я сама себя не понимала, я просто плыла по течению! Как можно объяснить это девочкам так, чтобы они не обиделись на меня, не посчитали лгуньей?

– Насчёт сегодня, завтра и впредь надо спрашивать меня, а не вашу наставницу, – прозвучавший в повисшей вязкой тишине спокойный голос дракона заставил меня вздрогнуть. – Иногда двое вместе не потому, что они друг друга любят, а потому, что по отдельности им хуже. То, о чём вам говорила Актис, это идеал, к которому стоит стремиться. Когда идеал недостижим, ему приходится подвинуться и уступить место чему-то не такому прекрасному, но зато помогающему выжить.

– Но ведь можно обойтись и без этого! – возразила Аурис. – Нашими желаниями должна управлять воля, а не наоборот!

Как же сильно её зацепило, даже не испугалась спорить с незнакомцем…

– Хорошо, когда действительно можно, но сейчас совсем другой случай. Одиночество, дитя, порой убивает. Вы ведь не желаете подобной участи своей наставнице?

– Но у неё есть мы, – неуверенно проговорил кто-то из девочек, я не успела разобрать.

– Сейчас – есть. А через полгода вы все уйдёте, останетесь жить в Мире, у вас появятся свои новые заботы и, дадут Древние, тот идеал, о котором вы говорили.

– Но Актис тоже может остаться в Мире, с нами, – уже не так горячо и решительно возразила Аурис, старательно пряча взгляд.

– Ты уверена? – хмыкнул дракон. – А вот я скорее уверен в обратном. Договор касается детей обоих полов, которые, достигнув совершеннолетия и научившись управлять своей силой, отправятся в другие семьи. О тех немногих взрослых эсладах, которые остались живы после окончания войны, там нет ни слова. И жизненный опыт подсказывает мне, что Мир, согласившийся принять безобидных маленьких девочек и мальчиков при условии их лояльности и готовности следовать тамошним порядкам, вряд ли так же легко примет Ту, Что Ударила в Спину. В Мире говорят, что предавший однажды предаст вновь, и вряд ли кто-то станет разбираться в мотивах этих женщин, очень многим пожертвовавших для сохранения мира. Некоторые понимают значимость этого поступка, даже отзываться с уважением. Но принять – это совсем другое. Принятие подразумевает доверие, а доверия к вашей наставнице и остальным не будет.

Несколько секунд они молчали, переваривая сказанное.

– А зачем вы пришли в Ледяной Предел? – спросила наконец Литис, которой надоела серьёзная тема и нотации.

– Я очень хотел на него взглянуть, – обезоруживающе улыбнулся мужчина, давая понять, что другого ответа у него для нас нет.

– И как вам? – полюбопытствовал кто-то ещё.

До сих пор я сидела будто заледенев и никак не могла поверить, что это всё происходит на самом деле. Меня шокировали сейчас не слова Шерху; я ведь буквально пару минут назад задумывалась о том, что он давно уже не мальчишка, а опытный и, скорее всего, весьма неглупый мужчина, и сейчас почти без удивления приняла дополнительное подтверждение. Вызывало растерянность само его решение вмешаться. Он был не обязан это делать, не обязан нянчиться с моими воспитанницами и спасать меня там, где я не могла найти ответа. Да, он косвенно виноват в этой ситуации, но было бы лицемерием сваливать ответственность на него: он создал связь без разрешения, но последующая близость была уже моим осознанным выбором.

Однако вмешался. Получается, вот так они оберегают ратри? Не только от настоящих опасностей, но даже от личных проблем?

Дико сознавать мотивы такого отношения – заботу рачительного хозяина о своём ценном имуществе. Но… кажется, у меня совсем нет воли протестовать. Странное в подобных обстоятельствах ощущение: понимать, что происходит, знать, почему так происходит, но – не сопротивляться. Как говорят в Мире, «хоть поленом назови, только в пламя не суй».

Похоже, Шерху полностью прав на мой счёт, я слишком устала быть одна, не ощущать никакой поддержки. У нас с девочками хорошие отношения, я люблю их, а они, наверное, любят меня, но это не дружба, не равноправные отношения, а общения наставника и воспитанника. С ними я никогда не могла полностью расслабиться, забыть об ответственности и долге, отдаться сиюминутным настроениям.

Да, избавиться от стыда и чувства неправильности в общении с драконом трудно, слишком сильны привитые с детства правила и нормы поведения. Но кому станет лучше, если я сейчас проявлю гордость? Вот она, та самая иллюзия счастья, о которой совсем недавно говорил дракон. И вот доказательство, что я не способна отказаться от неё в пользу горькой правды.

Пары минут мне хватило, чтобы успокоиться. В это время девочки с энтузиазмом расспрашивали Шерху сначала о впечатлениях от Ледяного Предела, потом – о драконах и Мире. Яркий, экзотичный, обаятельный пришелец мгновенно стал центром внимания и явно завоевал симпатию девочек.

Укол ревности в связи с этим оказался очень неожиданным и досадным, но я поспешила отмахнуться от неприятного чувства и сосредоточиться на рассказе мужчины, тем более говорил он действительно интересно. По сути, в его словах не было ничего такого, о чём бы я не слышала, но у Шерху получалось повторить то же самое значительно наглядней. Почему-то представить всё это по книгам было гораздо сложнее, чем со слов дракона.

В итоге день прошёл хоть и не по плану, но интересно и увлекательно. Девочки заметно ожили и развеселились, да и я чувствовала себя куда легче. И дело было не в чертах характера и особенностях именно этого дракона, а просто в появлении чего-то нового: не так много у нас здесь развлечений, а новых впечатлений тем более никаких.

Разошлись спать мы уже за полночь, но я была уверена, что угомонятся воспитанницы ещё нескоро, и будут до утра бродить друг к другу в гости, чтобы поделиться впечатлениями. Однако заострять на этом внимание не стала: они достаточно взрослые, чтобы самостоятельно следить за режимом.

Дракон вышел из портала следом за мной и, не позволив даже обернуться, крепко обхватил ладонями за плечи, прижал к себе, зарылся лицом в волосы, шумно вздохнул. Странный, во всех смыслах неожиданный, слишком личный жест для существа, уверяющего, что близость для него – просто способ получения от партнёра нужных эмоций.

– Ты врёшь, – тихо заметила я, не шевелясь и не пытаясь вывернуться. Слишком приятно было ощущать эту близость.

– В чём именно? – невнятно проговорил он мне в волосы.

– Во всём понемногу, – ответила спокойно. – Причины твоего появления здесь, твоя биография, твои отношения с окружающим миром, природа драконов. Врёшь не прямо, но очень ловко дозируешь правду и уходишь от неудобных вопросов.

– И? – усмехнулся Шерху. – Что из этого следует?

– Я не понимаю твоих целей, и меня это злит, расстраивает и беспокоит. А ты обещал заботиться о благе и душевном равновесии ратри, разве нет?