Иль Догхр. Проклятие Эмира Соболева Ульяна
— Входите!
В проеме появился Самир и воровато осмотрелся, выглянул в коридор, а потом прикрыл за собой дверь.
— Что ты узнал?
— Они умело скрываются. Я так и не вышел на след. Самые лучшие люди задействованы, обещано много денег. Мои глаза и уши есть везде.
— Ты должен найти ее и сделать то, что я сказала!
— Не переживай, мама Самида, все будет сделано. Ублюдок умрет едва родится!
— Ты должен проследить за этим. Должен найти их первым и позаботиться о том, чтобы наследника не было!
— Разве Азим не говорит вам лично, где он находится?
— Нет, эта падаль говорит, что никто не должен знать даже я. Что и у стен есть уши. Он отчитывается обо всем, но не говорит мне свои координаты. Ты проверил те адреса, что я тебе давала?
— Проверил. Пусто. Правда в одном месте остались их следы, но они успели скрыться.
— Неужели она и его окрутила? Самого преданного мне человека! Ведьма проклятая! А он забыл, что обязан мне своим образованием, жизнью, всем, что у него есть! Водит меня за нос…вроде как намекает, где они могут быть, но мы никогда их не находим.
— Но идем по следу и рано или поздно выйдем на него.
— Ахмад не должен знать о ребенке! Ты должен уничтожить младенца до того, как он узнает! Никаких чертовых детей от этой твари!
— Все будет сделано не волнуйтесь. Вы же знаете Самир предан вам как собака и ради вас пойдет на все.
Конечно, она это знала. Потому что платила ему и покрывала его тайну. Тайну, которая могла стоить ему жизни. Самида всегда все и обо всех знала. Она следила за каждым кто был приближен к Ахмаду. За каждым, кто был ему предан и любил его. Все эти люди должны были быть под четким руководством Самиды. Она знала их тайны, грешки, их секретики. Но на Самира у нее очень долго ничего не было. Годами она выслеживала его, но не могла ни за что зацепиться. Он не был замечен даже с женщинами.
Секрет оказался прост — Самира интересовали мужчины. Она таки выследила его, совершенно случайно. Пришла лично с заказом к булочнику. Не нашла его и пошла в сторону сарая, увидела там Самира и сына булочника. Тот стоял на коленях и яростно сосал член самого преданного и неподкупного человека, приближенного к Ахмаду. Она тогда вбежала на кухню. Уронила кувшин с молоком, заставила булочника увидеть, чем занимается его сын…Все закончилось плохо. Самир убил и булочника, и его сына. Ради молчания. Убил с ее молчаливого согласия. Потом она сама придумала ему алиби и гладила его по голове, когда он плакал, стоя на коленях у ее ног…плакал об Валиде, которого якобы любил и сам же воткнул нож ему в сердце. С тех пор Самир принадлежал Самиде целиком и полностью и выполнял все что она пожелает.
— Ты говорил с Ахмадом?
— Говорил…Завтра все будет сделано, моя госпожа. Завтра будут сданы все анализы. Он сам хочет знать нет или изменений в его здоровье и была ли Аллаена беремена именно от него.
— Ты знаешь что тебе делать…
— Знаю. Все будет как вы хотите. Я не дам Ахмаду погрязнуть в этом дерьме.
— Вот и молодец и еще…Лами. Она начала меня беспокоить. Мне кажется пора сделать то, о чем мы с тобой говорили.
— Как скоро?
— Как можно скорее. Эта женщина начала мне мешать, а сегодня она мне угрожала.
«Кроме того, когда придет в себя, Аят все узнают кто на самом деле виноват и кого она назвала проклятой». Но этого она Самиру не озвучила. Этого он знать не должен. А Лами пора унести эти тайны в могилу.
— Что там с Блаженной?
— Сегодня гуляла с Ахмадом, каталась на лошадях. ОН подарил ей жеребенка. Мне кажется, он относится к ней как к ребенку.
— Никаких романтических чувств?
— У него нет…она…она, мне кажется, постепенно увлекается им.
— Кажется! Мне не нравится слово «кажется» Самир. Начинай не видеть галлюцинации, а приносить мне нужную информацию.
И вдруг выражение ее лица изменилось, и она внимательно посмотрела на Самира.
— Чем ты там говорил она больна?
— У нее было несколько операций на сердце. Но в принципе все уже позади. С помощью Ахмада ее поставили на ноги и ее здоровью больше ничего не угрожает.
— Сколько ей лет?
— Девятнадцать.
— Я хочу видеть все ее анализы, все обследования, всех врачей. Вплоть до того сколько раз она ходит в туалет и какой у нее цикл. Я хочу знать о ней ВСЕ.
— Я узнаю все, что смогу, мама Самида.
— Молодец. Твоя награда ждет тебя вот по этому адресу.
Она вложила в ладонь Самира клочок бумаги и ласково потрепала его по щеке.
— Мама Самида любит тебя любым и принимает твои грехи и недостатки. Помни об этом.
— Мама Самида святая!
Вскрикнул Самир и фанатично упал на одно колено, чтоб поцеловать женщине руку.
Пришло время навестить юродивую. Посмотреть, что она из себя представляет. Говорят, сумасшедшие отличаются хорошим здоровьем. Но тут мать природа подвела дважды.
Самида прошла длинными коридорами, прихватив с собой вазочку с отборным, одним из самых лучших в городе рахат лукумом. Даже если девчонка его не будет, есть с чем начать разговор.
Ахмад разместил девушку на том крыле, где находились его дочери. То есть подсознательно отнесся к ней по-отечески или по-братски. Понятно. Этого достаточно для созревшего в ее голове интересного плана. Самида постучала в дверь спальни Алены…Надо потом поменять ей имя. Алена. Хотя. Очень похоже на Аллаену. Еще одна проклятая. Только в этом случае Самида все же сделает ударение на «О», а не на первую «я».
— Войдите!
Голосок нежный, почти детский. Приоткрыла дверь, улыбнулась одной из самых милых своих улыбок. Девушка сидела на полу и рисовала. Она разложила краски, большой белый лист и что-то ляпала кисточкой на середину бумаги.
— Меня зовут Самида. Я тетя Ахмада. А тебя?
— Алена. Я сестра Вики, которая здесь жила.
От откровенности девушки САмида немного опешила.
— Не стоит всем говорить, что ты ее сестра.
— Почему? Потому что вы считаете ее убийцей? Я уверена, что моя сестра этого не делала. А если ненависть к ней перейдет и на меня — ничего. Я готова взять эту ношу.
И правда блаженная, что у нее делается в голове.
— Что ты рисуешь?
— Зло. Вот оно черное, сидит в середине листа. Похоже на дыру.
— Зло?
— Да, зло, которое съедает людские души в этом доме. Говорят, если нарисовать то, чего боишься, страх перейдет на бумагу.
— И кто так говорит?
— Мой психолог.
Понятно. Значит Ахмад уже во всю заботится об этой дурочке. Катает на лошадях, делает подарки, поселил в этой части дома и купил все что попросила эта недалекая…или купил сам без ее просьб. Хорошо это или плохо тетка Ахмада пока не решила. Но мысли уже работали, они кружились в голове, цеплялись одна за другую. Идея зрела… и она нравилась ей все больше и больше.
Самида подошла ближе, рассматривая девушку и чувствуя, как в ней просыпается уже знакомая волна ненависти. Она похожа на свою сестру. Словно блеклая копия. Как будто природа сначала сделала четкий отпечаток, а потом слабый. И вроде рисунок один и тот же, но смотрится второй очень уныло и скучно. Вроде те же светлые волосы, но у старшей сестры они золотистые, а у этой более сероватые. У одной ярко-голубые глаза, у другой ближе к светло-серому. У одной яркие черты лица, кукольные, а здесь какие-то размазанные. Но, несомненно, сходство есть и оно уникальное…И в этом есть своя положительная сторона.
— Как тебе в этом доме?
— Хорошо. Здесь красиво, уютно, вкусно кормят. Но очень хочется домой…
— Ахмад не обижает тебя?
— Нет. Ахмад хороший, добрый. У него огромное сердце. Оно изранено, разбито, но оно такое огромное.
О ее племяннике девчонка говорила с восторгом и взахлеб. ЕЕ глаза начали сверкать, а к бледным щекам прилил румянец. Она стала даже красивее.
Самида еще какое-то время понаблюдала за девушкой попрощалась и ушла.
***
Утром она выехала в город с личным водителем. Он довез ее до клиники и остался ждать внизу. Самида осмотрелась по сторонам, поправляя черный платок, потом поднялась по ступенькам и вошла в здание «Репродуктивного центра».
Глава 36
Я сдал этот чертовой анализ. Боялся. Впервые в жизни я чего-то боялся. Мне было страшно, что он будет плохим. И это вполне могло быть, после травм, которые я пережил. Но доктор вышел ко мне с улыбкой на лице. И сказал, что все хорошо. Это было неожиданно, но заставило выдохнуть с облегчением.
— Как ни странно, несмотря на все перенесенные травмы, несмотря на увечья, ваша способность к деторождению нисколько не пострадала. Я бы сказал, что со временем она стала даже лучше, чем была раньше. Хотя я был готов к нехорошим переменам. Но природа удивительна. Она умеет нас поражать. Иногда она намного сильнее, даже нас врачей.
— То есть вы хотите сказать, что я не бесплоден?
— Я утверждаю, это с огромной уверенностью. Вы не просто не бесплодны, вы вполне могли бы быть даже донором спермы. У вас более чем все в порядке.
— А что по тесту ДНК?
— Он положительный. Аят ваша дочь.
Это было облегчение. Потому что за эти дни я много чего успел передумать. Вплоть до того, что мои девочки были не от меня. Хотя это исключено…но черт его знает, теперь я не в чем не был уверен.
— Когда у моей жены был выкидыш…вы не сохранили материал?
— Было кровотечение. Срок маленький. Мы ничего не проверяли. Сделали анализы и пришли к выводу, что эмбрион замер и дальше не развивался и вышел вместе с кровью.
— Почему не были сделаны никакие анализы?
Настойчиво переспросил я.
— Состояние вашей…эммм…девушки было тяжелое. Притом такие сроки…
— Это большое упущение! Очень большое! В иной ситуации я бы вам его не простил!
Врач молча поклонился и опустил взгляд в пол.
— Мне очень жаль.
— Вы уверены, что выкидыш произошел?
— Более чем уверен.
Это был нож в сердце. Это был такой адский удар под дых, что я с трудом устоял на ногах. Потому что именно вчера я узнал, что ОНА беремена. Значит не от меня. От НЕГО. Блядь! Как мне это пережить? Как смириться с этим предательством? Не успела прийти в себя от выкидыша и уже прыгнула в постель к этому ублюдку!
Я послушался Амира. Он наговаривал мне в уши. Говорил, что мне стоит провериться. Что и тот ребенок мог быть не моим… Но, по крайней мере, убедился, что со мной все в порядке. И, скорей всего та беременность была от меня.
— Через сколько времени после выкидыша женщина может забеременеть снова?
— Теоретически уже в следующий цикл.
— Понятно. Спасибо, доктор.
***
Она говорила мне утром сегодня, чтобы я не нервничал. Это девочка. Этот маленький ангел. Который появился в моем доме. Она принесла нечто светлое в мою жизнь. И также поселила надежду на то, что Вика ни в чем не виновата. Единственный человек, который ее ни в чем не подозревал. Единственный человек, которые часами мог мне говорить о ней, и я мог узнавать ее с другой стороны. Алена рассказывала мне, какими они были детьми. Как сестра всегда заступалась за нее. К заботилась о своей матери. Разве такой человек мог убить ребенка? Но за свою жизнь я понял, что люди способны на многое. Убить может каждый. По любой причине.
Сегодня даже помыслить не в силах, что может взять руки в руки нож. А завтра воткнет его кому-то в сердце. Человек непредсказуем. Человек страшнее зверя.
У Вики был мотив. Самое страшное, что он действительно у нее был.
Я поселил Алену в той стороне дома, где жили мои дети. Я разрешил ей приходить к Аят. Она проводила у нее в комнате каждый день. Иногда приходила туда с самого утра и сидела у постели моей дочери часами. Первое время я боялся и сидел рядом с ней. Мне было интересно, что она сделает, что она скажет, я не доверял ей. А потом мне стало интересно, что же девчонка там делает, когда меня нет. В комнате дочери давно стояли жучки и камеры. Я всегда мог наблюдать за ней, мог слышать, что там происходит, мог посмотреть, кто из слуг сегодня убирает в спальне. Два раза в день к Аят приходил врач. Дежурила медсестра.
Когда я первый раз посмотрел видео, где Алена сидела у постели моей дочери, то поразился гробовой тишине. Она ничего не говорила. Она просто держала Аят за руку и смотрела куда-то перед собой. Потом я додумался увеличить изображение. И увидел, что она что-то шепчет. Но что я не мог услышать. Глаза девушки словно остекленели, она поглаживала руку Аят и что-то бормотала. Я попросил своего человека многократно увеличить звук. И был поражен. Алена просто читала молитву. Иногда наизусть читала стихи, бывало, сидела там с книгой. Особо ничего не делала. Просто присутствовала. Я не нашел в этом ничего плохого…но и хорошего тоже не видел.
— Вы знаете в показателях аят произошли очень интересные перемены.
Сказал врач Аят, когда мы встретились с ним снова, где-то через неделю для того, чтобы обсудить состояние здоровья моей дочери.
— Какие перемены?
— Мы сделали ЭЭГ. Активность мозга намного увеличилась. Я бы сказал, что ваша дочь слышит. Не просто слышит, но она понимает то, что она слышит. Есть реакция на раздражители.
— И что это значит?
— Это значит, что вполне может быть, что она очень скоро вернется к нам. Я, конечно, не даю таких ложных надежд. Но динамика очень положительная.
Это было удивительно. Но это ты пообещала мне маленькая Алена забывалась моей дочери становилась лучше. Она пообещала, что она вернет мою дочь из тьмы. Кто бы мог поверить, что это может оказаться правдой.
И эта гребаная надежда…надежда на то, что Вика может быть не виновата. Но разве это отменяет измену? Отменяет то, что она удрала от меня и вышла замуж за другого мужика. За копию своего любимого Рамиля. Замуж блядь! И от одной мысли что ее касаются другие руки, что он трахает ее, раздвигает ей ноги, сует в нее свой член меня начинало мутить. Я был способен убивать и рвать на части.
Глава 37
Она сидела за трюмо и расчесывала свои длинные, роскошные черные волосы. Расчесывая, смотрела на свое отражение в зеркале. Что с ней не так? У нее тонкий овал лица, миндалевидные карие глаза, аккуратно вздёрнутый носик сочные губы. Она красивая. Почему Ахмад никогда не обращал на нее внимание? Почему каждый раз, когда смотрел на нее, кривился от презрения? Ее любовь к нему была похожа на болезнь. Чем больше он не отвергал, тем больше она его хотела. Так недостижимое солнце. Он завораживал ее своей неприступной холодностью. Она влюбилась, когда они были еще детьми. Что-то заставляло ее цепенеть при взгляде на израненного мальчика со шрамами на лице. Мальчика с жестоким холодным взглядом. Мальчика, которого все боялись. Потому что уже тогда он умел убивать. Не испытывал жалости. Ее забрали из семьи за долги. Семья расплатилась Лами. Отдала ее за то, чтобы не быть должной огромную сумму денег. И Лами привыкла к мысли, что она предназначена для Ахмада. Но шло время, у него появлялись жены, а ее никто не выдавал замуж. Она могла только смотреть со стороны, как он вот женился на второй своей жене. Лами не понимала, зачем Самида так сделала. Это была их первая стычка.
— Мама Самида, он женится, у него свадьба, как ты могла это допустить? Ты же обещала мне. Ты же говорила, что я выйду замуж за Ахмада, что я предназначена для него? Но он женится.
Так надо, моя девочка, наберись терпения. Я не буду раскрывать тебе карты, почему Ахмад женится на этой женщине? Но поверь мне, это нужно. Не только для Ахмада, а для всех, кто его окружает.
— Мама Самида, она же молодая. Вряд ли она состарится и умрет. К тому времени даже я уже состарюсь.
— У него может быть не одна жена.
— Ты обещаешь мне, что я стану второй женой.
— Я ничего тебе пока что не обещаю. Но я могу пообещать только одно, я обязательно устрою твою судьбу.
— Мне нет жизни без Ахмада.
— Оставь свою одержимость. Она сейчас ни к чему возьми себя в руки. Зачем тебе Ахмад? У него куча проблем куча тараканов голове. Я знаю за кого ты выйдешь замуж. Самая лучшая партия для тебя Рамиль.
— Нет, мама нет. Я не выйду из этой ничтожество. Рамиль бесхребетный и слабый.
— Рамиль самый главный наследник. Он старше сын Ахмада. И кто бы теперь не родился у его жены Рамиль всё равно будет наследником. Поверь мне, я хочу лучше всего устроить твою судьбу.
Ну тогда что-то пошло не так и Самида забыла о своих целях. Она оставила Лами в покое и пока что не выдавала ее замуж. У Ахмада родились дочери. Как же она злорадствовала тогда. Не сыновья нет. Дочки. Сразу две. Слепые, жалкие, совершенно не приспособленные к выживанию дочки. А жена умерла. И у Лами снова появилась надежда выйти замуж за Ахмада. Но все испортил это проклятое Славянка. Сучка, которая появилась из ниоткуда. Нет, не из ниоткуда ее привезли Рамиль этот ублюдок. Он приволок эту дрянь. И все испортил.
Сзади послышался шорох, и Лами отвлеклась от своих мыслей.
— Что ты возишься там давно я тебя звала. Ты принесла лекарство от мигрени?
Хотела обернуться, потому что никто не отвечал, но в этот момент мужчина во всем черном накинул ей на шею петлю, захлестнул ее и сильно сдавил. Перед глазами у Лами потемнело и пронеслись картины ее детства, лицо Ахмада, ее с ним свадьба. Она дергалась в конвульсиях, сучила ногами, пыталась расслабить удавку, почувствовала, как по ногам потекла моча и воздух окончательно вышел из легких. Она обмякла, и убийца оставил ее тело. Затем достал веревку, перекинул через балку под потолком, натянул. Засунул в нее голову мертвой Лами и подвесил ее тело.
Потом осмотрел комнату, аккуратно сложил все что успела разбросать женщина, когда сопротивлялась. Поставил все баночки с мазями, косметику, расческу. Презрительно скривившись, вытер с пола мочу влажными салфетками. Затем открыл окно, чтобы проветрить комнату. Еще раз осмотрелся по сторонам внимательным взглядом и скользнул в ночную темноту за окном.
Тело Лами раскачивалось от ветра, а балка под потолком переодически скрипела.
Ее найдут рано утром. Служанка, которая приходит чтобы принести ей стакан молока. Дикий вопль заставит содрогнуться весь дом. Потом приедет полиция, врачи. Конечно же будет констатирована смерть. Самоубийство.
***
Для меня это стало неожиданностью. Лами не была похожа на ту, кто покончит с собой. Она любила себя, любила жизнь. Но…случилось то, что случилось. Я не испытывал сожаления или жалости. Скорее какое-то разочарование в слабости этой женщины. Для меня подобная смерть была слишком глупой и бессмысленной, признанием своей несостоятельности и ничтожности. Выбор самого легкого пути.
Ее похоронили вечером того же дня, и я скорее ощутил освобождение. Некая ноша свалилась с плеч. Ее присутствие было для меня упреком. Потому что я должен был стать ее мужем, но не смог себя заставить. Она мне никогда не нравилась. Вызывала стойкое чувство отвращения, у меня бы на нее не встал.
— Новые сведения о беглецах.
Резко вскинул голову и отложил сигару на большую хрустальную пепельницу. Самир вошел в кабинет.
— Я стучался. Ты не ответил.
— Думал. Говори, что там.
— Практически наступили на пятки.
— И что это значит? Что снова упустили?
— Это значит, что мы совсем рядом. Прочесываем местность только очень тихо, очень осторожно. Чтоб не спугнуть. Рано или поздно они попадутся. Аптеки, магазины, бары, гостиницы, все под нашим присмотром. Малейшая ошибка и мы выйдем на след.
— Азим очень хитер. Если в течение семи месяцев так и не попался. Он очень осторожен. Я его недооценил.
— Все делают ошибки, и он рано или поздно ошибется. Ей скоро рожать. Сроки большие. Нужна будет больница, врачи. Везде мои люди. На каждом шагу.
Он напомнил мне о беременности Аллаены и я ощутил, как похолодело мое тело, как воспламенилась кожа и словно начал обугливаться изнутри, гореть живьем.
— Все. Иди ищи.
— Я купил для тебя виски. Привез из заграницы. Выдержка более ста лет. Старинный напиток. Подарок для тебя.
Поставил бутылку на стол. Я даже на нее не посмотрел. Мне казалось, что внутри все переворачивается. По мне словно туда и обратно ездил грузовик и дробил мне кости. И самое страшное боль становилась все сильнее. Особенно после того как узнал, что она ждет ребенка. От другого. Что в ее теле проросло семя Азима…Они там вместе каждый день. Они смотрят друг на друга, они прикасаются, он что-то шепчет ей на ухо и он другой с ней. Не такой урод и ублюдок как я, не такой больной на голову психопат. Она, наверное, счастлива, что избавилась от меня. Счастлива там…с ним.
— Попробуешь виски? Налить тебе?
— Налей! Блядь…оставь меня, А? Я хочу побыть один. Просто уйди.
Самир молча удалился, а я стоял у окна и смотрел как теплый ветер шевелит искусственно выращенную траву на лужайке. Я знал, что такое боль, я жил с этой болью годами, я упивался ею всю свою юность. Привык и сросся. Но такой боли я еще не испытывал.
Подошел к бутылке, откупорил крышку и сделал глоток прямо из горла. Жидкость сильно обожгла горло и потекла по венам, взрывая в них адреналин. Сука! Ведь я впервые в жизни поверил, впервые раскрылся, впервые, блядь мечтал о счастье.
Еще несколько глотков и марево ярости и сумасшествия затмевает все перед глазами, меня ведет от боли, меня от нее начинает трясти. Если бы сейчас она была рядом я бы свернул ей шею, я бы разодрал ее грудную клетку и достал оттуда ее сердце. Чтобы оно не смело любить кого-то другого. Нежная…такая нежная…вот она появляется передо мной словно из неоткуда. ЕЕ светлые волосы развеваются и струятся по плечам, а лицо такое ангельское, такое прекрасное. Я вижу его сквозь марево алкоголя. И во мне просыпается зверь. Во мне просыпается чудовище, которое готово разодрать свою жертву. С диким ревом я бросаюсь на нее, разрывая на ней одежду, заваливая ее на пол, чтобы овладеть ее телом, чтобы водраться в него болезненно напряженным членом и долбиться на адской скорости под ее крики боли, под ее вопли агонии. Рвать ее плоть, раздирать ее, уничтожать и портить, превращать в рваное мясо.
Вот она подо мной, бьется, кричит и плачет и я плачу, я рыдаю потому что боль никуда не девается, она намного сильнее меня, она заставляет моего зверя выгрызаться наружу и драть на части нежную плоть, которую он схватил в свои лапы. Она моя! Я никому ее не отдам! Мояяяя….мояяяя…
Эпилог
Я ощущала приближение родов. Я все уже знала, прочла очень много информации, была готова к схваткам. Каждый день я прислушивалась к себе, засекала шевеления малыша. Я его ждала как самое великое спасение от адской тоски, от ощущения пустоты. Я скучала…скучала по своему палачу. Я ждала своих встреч с ним во сне и утром плакала от разочарования. Потому что во сне он был со мной. Во сне он гладил мои волосы, целовал мои губы.
В то утро я проснулась с тянущей болью в животе. Начала засекать время. Уже к обеду боль усилилась, стала чаще, интенсивнее и равномернее. Я уже знала, что это схватки. Набрала Екатерину.
— Здравствуйте… я хотела съездить по магазинам, но уже с шести утра ощущаю боль.
— Время засекала?
— Да. Засекала. Каждые семь-восемь минут болит, иногда десять.
— Думаю по магазинам ты уже не успеешь. Сумка собрана?
— Да, конечно. Всегда готова. Я уже давно на сумках сижу.
— Ну мальчишка у нас молодец. Все вовремя. Почти до сороковой недели доходила. Давай, приезжай в роддом, будем оформляться. Я скоро приеду. Позвоню сейчас. Тебя там ждать будут.
— Спасибо. Уже еду.
— Муж с тобой будет?
— Нет, у него работа.
Да я бы и не звала Азима на рождение чужого ребенка.
— Ну вот, раскрытие уже такое большое. Все хорошо будет. Не волнуйся. Дыши чаще. Еще есть время. Когда начнутся потуги звони в этот звоночек. Я рядом. Ты молодец. Ни разу не закричала. Такая сильная девочка, смелая. Вон рядом орут как резаные.
Все идет как в книжке. Я очень довольна. Малыш правда великоватый, но родишь никуда не денешься. И не такие рожают. Бедра у тебя хорошие, широкие. Фигура только деток и рожать.
Я слышала ее плохо. Измотанная болью, испуганная. Я хотела только одного, чтоб это все закончилось, чтоб стало легче. Мне было страшно, я очень боялась за малыша и постоянно прислушивалась к его сердцебиению, которое доносилось из приборов рядом с кроватью.
Сами роды проходили в каком-то тумане. Я слушалась врачей, тужилась, чувствовала, как ребенок выходит из моего тела. От боли перед глазами туманная пелена. По щекам текут слезы. И я шепчу только «мамочка…мамочкааа как мне больно…если бы ты была рядом, мамочка»
— Вот и волосики его уже видно. Будет светленький, как мама. Давай еще разочек, как будто что-то выталкиваешь из себя. Давай.
Я ощутила резкую боль, а потом сразу же какое-то облегчение.
— Вооот он, мальчик. Какой красивый, какой богатырь.
— Покажите его мне… — простонала, сквозь слезы, уставшая, вымотанная болью и долгими потугами.
— Не только покажем, но и положим к тебе на живот. Вот смотри какое чудо.
Врач поднесла к моему лицу кричащий сморщенный комочек с самым прекрасным личиком на свете. Я расплакалась в голос и она положила сына мне на грудь.
— Пуповинку перережешь сама?
— Да… — выдохнула я, поглаживая указательным пальцем мягкую головку младенца.
— Вот держи ножницы, разрезаем вот здесь….
Я не верила, что все прошло так хорошо, что все позади и мой малыш рядом со мной. Такой красивый, такой сладкий. Это любовь с первого взгляда, любовь с первого крика. Такая сильная, что от нее разрывает душу и щемит сердце.
— Ну вот, а теперь попробуем покормить…Как назовешь карапуза?
— Александр!
***
Спустя время меня перевели вместе с ребенком в палату, я положила его в прозрачную колясочку.
Снова покормила, рассматривая нежное личико, любуясь мягкими волосиками, маленьким носиком. Он был похож на Ахмада. Такие же красивые черты лица, чувственный рот. Конечно, малыш еще изменится, но сейчас он копия своего отца. Если бы Ахмад увидел его…Если бы только мог его увидеть. Он бы полюбил его так же, как и я? С первого взгляда? Сердце сжало тоской. Мне с моим малышом всю жизнь придется прятаться от его отца. И он никогда не сможет его любить.
Ахмад палач, Ахмад жестокое животное, которое вынесло мне приговор и теперь рыщет по всему миру, чтобы найти меня и привести его в исполнение.
Я очень устала, мне хотелось одного. Спать. Отдохнуть после родов. Я подписала документ, что ребенок полностью на моем попечении. Прилегла на кровать… и меня просто вырубило. Выключило как будто пультом управления. Я даже не видела снов. Проснулась резко. Открыла глаза, дернулась всем телом и тут же повернула голову к кроватке. Мне показалось что там никого нет. Я приподнялась, потом резко встала и в диком ужасе закричала — кроватка была пуста. Ребенок исчез. В палату тут же набежали медсестры, еще кто-то.
— Его нет…мой ребенок пропал…мой Сашенька…его нет…
Шептала я и смотрела остекленевшим взглядом на пустую кроватку. Меня трясло от ужаса, от паники и какого-то жуткого понимания. Я уже знала, что никто не унес его в процедурную, никто не взял моего малыша. Он исчез. Его украли у меня. Вот она казнь….вот оно самое жуткое наказание.
— Он…он забрал его….он его забрал! Забрал!
Закричала я и почувствовала, как меня резко накрыло вязкой тьмой. Я провалилась в нее как в пучину ада.
Читать бесплатно другие книги:
