Второму игроку приготовиться Клайн Эрнест
На этот раз и она влюбилась в меня.
Прямо перед тем, как впервые меня поцеловать, она призналась, что я ее лучший друг и самый дорогой человек. Полагаю, она тоже начала в меня влюбляться еще в OASISе. Только, в отличие от меня, ей хватало благоразумия не воспринимать эти чувства слишком серьезно и не поддаваться им, пока мы носим маски аватаров.
– Нельзя по-настоящему влюбиться в человека, которого никогда не касался, – заявила она мне. И, как обычно, оказалась права. Едва начав прикасаться друг к другу, мы уже с трудом держали себя в руках.
Всего через три дня после первого поцелуя мы вместе лишились девственности. А затем пользовались малейшей возможностью уединиться. Как пели Depeche Mode в своей песне Just can’t get enough – мы не могли насытиться друг другом.
Поместье Ога спроектировали по образу волшебной долины Ривенделл из фильмов «Властелин колец». Ввиду его специфики громкие звуки мгновенно разносились по всей местности и эхом отражались от окружающих его гор. Однако наши товарищи и хозяин дома великодушно делали вид, что не замечают производимого нами шума.
Мне еще ни разу в жизни не доводилось испытывать такого головокружительного счастья и эйфории. Я никогда не чувствовал себя столь желанным и столь любимым. Когда Саманта обвивала меня руками, мне хотелось остаться в ее объятиях навечно. Мы проводили вместе часы напролет, болтая обо всем на свете или занимаясь любовью под Space Age Love Song группы A Flock of Seagulls. Теперь же я не выносил эту песню и даже заблокировал ее в OASISе, чтобы она мне никогда нигде не попадалась.
Всю неделю мы с друзьями также отвечали на нескончаемый шквал вопросов от журналистов, давали показания правоохранительным органам и подписывали гору документов для юристов, которым полагалось разделить имущество Холлидэя между нами четырьмя.
За период нашего короткого визита, мы все полюбили Огдена Морроу. Он своего рода заменил нам отца, которого ни у кого из нас не было, и, благодарные ему за помощь во время и после конкурса, мы сделали его почетным членом Великолепной пятерки, с чем он милостиво согласился (и после смерти Дайто нас вновь стало действительно пять). Мы также предложили Огу вернуться в Gregarious Simulation Systems в качестве главного советника – в конце концов, он был соучредителем компании и единственным из нас с опытом ее управления. Однако Ог предложение отклонил, поскольку уже вышел на пенсию и не хотел вновь браться за работу. Тем не менее он пообещал нас консультировать, если мы пожелаем к нему обратиться.
В то утро, когда мы наконец разъехались по разным местам, Ог проводил нас к частной взлетно-посадочной полосе. Он крепко стиснул каждого в объятиях и велел оставаться на связи через OASIS.
– Все будет хорошо, – заверил он нас. – Вы справитесь!
В то время у нас имелось море причин сомневаться в его словах, тем не менее мы сделали вид, будто с ним согласны и его вера в нас оправдана.
– Как бы не ослепнуть от нашего светлого будущего! – заявила Эйч, надевая темные очки, а затем поднялась по трапу в личный самолет, готовый умчать ее на историческую родину.
Когда тем утром мы с Самантой поцеловались на прощание, я и вообразить не мог, что тот поцелуй станет последним. Уже на следующий день я обнаружил оригинальный нейронный интерфейс, и все перевернулось с ног на голову.
Как и следовало ожидать, Саманте не понравилось, что я протестировал ОНИ, не посоветовавшись с ней. Но, поскольку все закончилось благополучно и без малейшего вреда, я ждал, что она не придаст моей опрометчивости большого значения. Я просчитался: она пришла в ярость и оборвала связь еще до того, как я закончил описывать чудесные ощущения, испытанные мной с ОНИ, – и те, от которых я предпочел воздержаться.
Эйч и Сёто восприняли новость с гораздо большим восторгом, оба тут же побросали все дела и примчались в Коламбус, чтобы опробовать ОНИ на себе. А опробовав, обалдели точно так же, как и я. Они согласились со мной, что нейронный интерфейс – настоящее чудо техники. Венец протезирования, который способен временно излечить от любой болезни или травмы, отключив сознание от тела и подсоединив к новому, совершенно здоровому, полностью функционирующему смоделированному аватару в OASISе – к виртуальному телу, не подвластному боли, через которое можно испытать все мыслимые и немыслимые удовольствия. Мы втроем до исступления обсуждали возможности устройства, которое изменит мир.
Однако, когда к нам наконец присоединилась Саманта, все резко пошло наперекосяк.
Даже спустя три года перед глазами в мельчайших подробностях проносится та ссора, будто все произошло только вчера. Впрочем, так и было: я беспардонным образом записал наш разговор с помощью гарнитуры ОНИ и с тех пор переживал его чуть ли не каждую неделю…
– Сними эту хрень! – требует Саманта, бросая презрительный взгляд на гарнитуру на моей голове. Оригинал, хранившийся в сейфе Холлидэя, теперь лежит на столе для совещаний между нами, вместе с тремя копиями, только что из 3D-принтера.
– Нет! – сердито возражаю я. – Хочу записать твое нелепое поведение, чтобы ты потом посмотрела на себя со стороны.
Мы за противоположными концами длинного стола, Эйч и Сёто сидят между нами, они то и дело поворачивают головы, будто следят за теннисным матчем. Сёто слышит разговор с небольшой задержкой через переводчик в ухе.
– Говорю вам, – Саманта хватает со стола одну из гарнитур, – я никогда не доверю этой штуковине свой мозг. Ни за что!
Затем она швыряет гарнитуру в стену; впрочем, та не разбивается – слишком прочная.
– Разве можно составить объективное мнение о ней, даже не испробовав? – спокойно спрашивает Эйч.
– Нюхать растворитель для краски я тоже не пробовала! – огрызается Саманта, затем сердито вздыхает и запускает пятерню в волосы. – Не понимаю, почему так сложно вам объяснить! Разве вы сами не видите, что человечество нуждается в этом меньше всего? Мир сейчас в полном раздрае…
Она выводит на экране конференц-зала несколько роликов с мировых новостей, они показывают нищету, голод, болезни, войны и разнообразные стихийные бедствия. Даже без звука кадры весьма ужасающие.
– Полмира и так прячется от реальности в OASISе. Наша компания уже торгует «опиумом народа», а вы хотите увеличить дозировку?
Я закатываю глаза и качаю головой. В крови ощутимо бурлит адреналин.
– Чушь собачья, Арти, ты сама понимаешь! – возражаю я. – Выруби мы OASIS прямо завтра, то не решим ни одной проблемы человечества, а только отнимем у людей единственную отдушину. То есть я понимаю твое беспокойство – согласен, всем следует гармонично сочетать реальную жизнь с виртуальной. Но не нам решать, как пользователям жить. Лично для меня детство в штабелях стало бы настоящей пыткой без доступа к OASISу. Он буквально спас мне жизнь. Эйч считает так же.
Мы поворачиваемся к упомянутой подруге, которая кивает в подтверждение.
– Не всем повезло родиться в фешенебельном пригороде Ванкувера, Саманта, – продолжаю я. – Так что не тебе судить, как другим справляться с суровой реальностью.
Саманта стискивает зубы и злобно прищуривается, но не отвечает. Я воспринимаю ее молчание как возможность зарыть себя еще глубже. С головой.
– ОНИ спасет сотни миллионов жизней, – заявляю, преисполненный праведного гнева. – Интерфейс предотвратит распространение всевозможных заразных болезней вроде гриппа, который убил твоих родителей. – Тут я ловко перехожу к обвинениям: – Как ты можешь отвергать изобретение, которое предотвратило бы их смерть?
Она резко поворачивается ко мне с круглыми от удивления глазами и оскорбленным видом, словно я залепил ей пощечину. Затем ее взгляд черствеет, и все – в этот самый момент любовь ко мне умирает. Я слишком взвинчен, чтобы заметить, но позже при каждом пересмотре произошедшего увижу это ясно как день, резкая перемена в ее взгляде говорит сама за себя: вот она любит меня, а в следующее мгновение – пуф! и уже нет.
Она молча, сурово на меня глядит, пока голос не подает Сёто.
– Эти гарнитуры принесут нам триллионы долларов, Арти, – спокойно говорит он. – Мы используем эти деньги, чтобы помочь миру. Попытаемся решить проблемы.
Саманта качает головой.
– Никакие деньги не возместят ущерб, который нанесут эти гарнитуры. – Теперь ее голос звучит устало, безнадежно. – Прочитайте письмо Ога, он тоже не одобряет выпуск ОНИ.
– Ог даже не испробовал интерфейс! – Мой голос сочится злостью. – Прямо как ты! Вы осуждаете изобретение, не пытаясь понять его потенциал.
– Естественно, я понимаю его потенциал, идиот! – кричит Саманта, затем окидывает нас всех взглядом. – Черт! Вы, что ли, давно «Матрицу» не пересматривали? Или «Искусство меча онлайн»[7]? Там же четко показано: если подключить свой мозг и нервную систему непосредственно к компьютерной симуляции, то не жди ничего хорошего! Ведь вы предоставляете компьютеру полный контроль над своим сознанием, по сути превращая себя в киборгов…
– Брось! – возражает Эйч. – Ты преувеличиваешь!..
– Нисколько! – кричит в ответ Саманта, затем глубоко вздыхает и вновь нас оглядывает. – Как вы не понимаете? Холлидэй не выпустил ОНИ сам, поскольку осознавал, что, давая людям больше поводов сбегать от проблем в виртуальную реальность, он только ускорит крах цивилизации, и не хотел стать тем, кто откроет ящик Пандоры. – Она смотрит на меня, и ее глаза наполняются слезами. – Я думала, ты хочешь жить здесь. В реальном мире. Со мной. Только ты так ни черта и не усвоил, верно?
Затем она ударяет кулаком по кнопке, отключающей накопитель данных от гарнитуры ОНИ, тем самым обрывая запись.
Когда провели официальное голосование по данному вопросу, мы с Эйч и Сёто выступили за то, чтобы запатентовать гарнитуру и выпустить в мир. Точку зрения Саманты никто не разделил.
Она мне этого не простила – сама призналась после голосования. Прямо перед тем, как меня бросить.
– Мы больше не можем быть вместе, Уэйд, – сказала она ровно, лишенным всяких эмоций голосом. – Раз мы расходимся во мнениях по таким фундаментальным вопросам. И таким важным. Ваше решение сегодня повлечет за собой катастрофические последствия. Печально, что вы этого не понимаете.
Едва до меня, наконец, в полной мере дошли ее слова, я рухнул на стул, сраженный наповал. Я осознавал, что разбил ей сердце, но всей душой верил в необходимость выпустить ОНИ. Если я спрячу технологию от миллиардов страждущих только для того, чтобы сохранить отношения с девушкой, то каким человеком стану? Когда я позже попытался ей это объяснить, с трудом дозвонившись, она вновь рассвирепела и заявила, что я поступаю эгоистично, закрывая глаза на опасность. После этого она совсем перестала со мной разговаривать.
К счастью, новая гарнитура ОНИ давала мне легкий, готовенький способ отвлечься от страданий. Одно нажатие кнопки – и мысли о разбитом сердце переключаются на что-то новое. Можно пережить счастливые воспоминания другого человека в любое время, когда заблагорассудится. Или просто войти в OASIS, где меня почитают как божество и где все теперь кажется необычайно правдоподобным – таким же, как реальность.
Затем появилась Загадка осколков и полностью забила мне мозги. Однако три года спустя одержимое желание ее решить превратилось в вымученную, жалкую привычку. Я и сам осознавал, что таким образом просто пытаюсь сбежать от неудачной личной жизни. Впрочем, вряд ли признался бы в этом вслух. Разумеется, ни один из отвлекающих маневров не помогал исправить ситуацию. Я по-прежнему каждый божий день думал о бывшей девушке. По-прежнему мучился измышлениями о том, что сделал не так.
Я убедил себя, что Саманта все равно рано или поздно бросила бы меня. Даже под конец нашей единственной совместной недели я начал переживать, не разочаровалась ли она во мне, заметив мои раздражающие недостатки: неумение читать между строк, сохранять хладнокровие в присутствии незнакомцев, мою навязчивость и инфантильность. Вероятно, она уже тогда подыскивала предлог, чтобы бросить такого жалкого болвана, как я, и наше несогласие по поводу ОНИ лишь ускорило неизбежное.
Расставшись, мы с Самантой виделись только посредством аватаров в OASISе на совещаниях совладельцев. И даже тогда она почти не обращалась ко мне напрямую и не смотрела в глаза – словно меня не существует. Саманта с головой окунулась в новый проект: она претворяла в жизнь свою голубую мечту, о которой поведала мне при первой встрече, когда мы обсуждали наши действия в случае выигрыша.
«Если я получу деньги Холлидэя, голодать больше не будет никто, – заявила она. – А когда разберемся с голодом, подумаем, как спасти экологию и преодолеть энергетический кризис».
Верная своим словам, она учредила «Фонд помощи АртЗмиды», благотворительную организацию, занимающуюся глобальными проблемами голода, экологии и энергетики, куда жертвовала почти все свои гигантские доходы от компании.
Ей принадлежала квартира на верхнем этаже здания «Фонда помощи АртЗмиды» в центре Коламбуса, в нескольких кварталах от GSS, однако она редко там появлялась, почти постоянно разъезжая по миру: посещала самые неблагополучные и бедные страны, чтобы привлечь к ним внимание общественности, а также контролировала деятельность фонда. Плюс ко всему она использовала новообретенную славу и состояние, чтобы отстаивать целый ряд экологических и гуманитарных целей по всему миру. Казалось, буквально за ночь Саманта превратилась в своего рода рок-звезду среди филантропов и гуманистов: этакая Опра, Джоан Джетт и мать Тереза в одном флаконе. Ее обожали миллиарды поклонников, и, несмотря ни на что, им оставался и я.
Конечно, не одна Саманта пыталась улучшить мир. Мы с Эйч и Сёто тоже вносили свою лепту.
Сёто основал благотворительную организацию под названием «Совет Дайсё», которая предоставляла еду, жилье, медицинскую и юридическую помощь миллионам юных хикикомори, добровольных затворников. Эйч учредила похожую организацию под названием «Дом Хелен», дающую безопасное убежище бездомным детям из ЛГБТКИА-сообщества со всей Северной Америки. Также она создала фонд, предоставляющий обедневшим африканским странам автономные технологии и ресурсы, который в шутку назвала «Просветительская программа Ваканды»[8].
А я открыл некоммерческую «Благотворительную организацию Парсифаля», которая предоставляла еду, электричество, доступ к Интернету и гарнитуры ОНИ сиротам и малообеспеченным детям по всему миру (именно такую помощь я хотел бы получить сам, живя в штабелях).
Мы также направляли средства правительству США, которое уже десятилетия выживало лишь за счет иностранной помощи. Мы покрыли государственный долг и предоставили им беспилотники для воздушной обороны, а еще тактические телеботы, чтобы восстановить порядок в сельских регионах, где вместе с электросетью рухнула и местная инфраструктура. Сотрудникам правоохранительных органов больше не приходилось рисковать жизнью для поддержания порядка: наши полицейские телеботы взяли на себя их обязанности служить и защищать, при этом не подвергая риску человеческие жизни. Благодаря встроенным программам и операционным предохранителям они не могли никому навредить при исполнении.
Вчетвером мы жертвовали на благотворительность миллиарды долларов в год. Впрочем, множество богачей, Огден Морроу в их числе, уже десятилетиями вбухивали тонны деньжищ в решение тех же проблем, но все без толку. И пока что благородные усилия Великолепной пятерки тоже не намного сдвинули дело с места. Нам удавалось на время сдерживать хаос и полный крах, однако положение человечества продолжало ухудшаться.
Лично мне причина провала казалась до боли очевидной: мы уже прошли точку невозврата. Население планеты стремительно росло и приближалось к десяти миллиардам, а матушка Земля вполне прямо давала понять, что больше не в силах тащить нас всех на своем горбу – особенно когда последние два века мы беспрерывно отравляем ее воду и атмосферу промышленными отходами. Мы сами посеяли ядовитые семена, нам и пожинать ядовитый урожай.
Именно поэтому я продолжал работать над запасным планом, о котором поведал Саманте при первой встрече. Последние три года я финансировал строительство небольшого космического корабля, работающего на ядерном двигателе, с автономной биосферой, где продолжительное время сможет жить экипаж из двух десятков людей. Эйч и Сёто присоединились к проекту, частично оплачивая гигантские затраты на строительство.
Я окрестил корабль «Воннегут», как свой старый звездолет типа «светлячок» в OASISе, названный в честь любимого писателя.
Если термоядерные двигатели «Воннегута» сработают как полагается, радиационная защита выдержит, а бронированный корпус не пострадает от микрометеоритов или астероидов, мы долетим до ближайшей от Солнца звезды, Проксимы Центавры, примерно за сорок семь лет. Там мы разыщем пригодную для жизни планету и создадим новый дом для себя, наших детей и замороженных человеческих эмбрионов, которых возьмем с собой (мы уже больше года принимали пожертвования эмбрионов – со всего мира ради генетического разнообразия).
Бортовой компьютер корабля содержал новую автономную симуляцию виртуальной реальности для использования в длительном путешествии. После долгих споров мы, наконец, назвали наше новое виртуальное царство ARC@DIA (Эйч предложила заменить вторую «а» «собакой», чтобы придать слову вид сетевого ника, а также чтобы имя не путали с названием области в Древней Греции, британской музыкальной группой (побочного проекта Duran Duran), вымышленного города на планете Галлифрея из «Доктора Кто», альтернативным планом реальности в игре Dungeons and Dragons и всех прочих Аркадий. Плюс, как выразилась Эйч, ARC@DIA – вот, где собака зарыта!)
Во время путешествия ARC@DIA станет нашим личным OASISом на минималках. Ее продолжали проектировать и, вероятно, не перестанут до самого отправления. Ввиду различных технических ограничений наша симуляция гораздо меньше OASISа – примерно половина его одного сектора. Однако для нашего крошечного экипажа – огромное виртуальное пространство. Места достаточно для копий более двухсот любимых планет вместе с их обитателями. Мы не стали переносить к себе всякие коммерческие планеты – там, куда мы направимся, не будет магазинов или торговли как таковой. Плюс, приходилось экономить место для хранения данных, поскольку мы также брали с собой резервную копию всей базы «ОНИнет», которая обновлялась каждую ночь.
Наша симуляция отличалась от предшественницы еще одной деталью – доступ к ARC@DIA будет возможен только через нейронную гарнитуру. Зачем тратить время, пространство и деньги на устаревшую тактильную технологию?
«Воннегут» планировали закончить лишь через год, но мы с Эйч и Сёто никуда не спешили и не горели желанием покинуть Землю ради затяжного, неудобного и опасного путешествия. К тому же мы пока не собирались ставить крест на родной планете и все еще лелеяли надежду ее спасти. Строительство космического корабля было подготовкой к концу света в мультимиллиардном масштабе – сбором своеобразного тревожного чемоданчика на случай, если – или когда – мир окончательно покатится в тартарары.
Мы скрывали существование проекта от всех (от Саманты в том числе), однако в конце концов пресса прознала о нашем грандиозном замысле. Разумеется, Саманта рвала и метала, узнав, что мы потратили более трехсот миллиардов долларов на строительство корабля для побега с умирающей планеты вместо того, чтобы вложить эти деньги и ресурсы в ее спасение.
Я ей сказал, что мы прибережем для нее местечко в «Воннегуте» – думаю, вы и сами можете угадать ее реакцию. Она в ярости вылетела из кабинета, а потом раскритиковала нас в пух и прах перед прессой: заявила, будто мы подорвали цивилизацию, выпустив ОНИ, а затем использовали прибыль для строительства шлюпки ради спасения собственной шкуры.
Однако я смотрел на ситуацию иначе – как, к счастью, и мои друзья. Мы восхищались оптимизмом Саманты и, возможно, порой, в благоприятные времена, даже его разделяли. Тем не менее нельзя отрицать, что Земля балансировала на грани самоуничтожения, и глупо класть все яйца в одну корзину. Отправить небольшую часть человечества в космос – поступок вполне разумный, а в тот тяжелый исторический период такая возможность имелась только у нас.
0002
Проплыв кругов двадцать в крытом подогреваемом бассейне олимпийского размера – в котором, благодаря плавательным очкам дополненной реальности, кишели редкие тропические рыбки, а компанию мне составляли дружелюбные дельфины, – я вошел в гардеробную комнату, заполненную сшитыми на заказ костюмами и дизайнерской одеждой, которые я никогда не надевал и вряд ли вообще надену. Каждый день я носил одно и то же, поэтому задумываться о такой ерунде не приходилось. Я взял пример с персонажа Джеффа Голдблюма из фильма «Муха», которого, в свою очередь, вдохновил Альберт Эйнштейн.
Столь же предан я был и ежедневным тренировкам, даже когда неважно себя чувствовал. Мне требовалось двигаться хотя бы два часа в день, поскольку почти двенадцать часов я проводил в OASISе, после чего еще восемь спал. Поэтому казалось существенно важным по крайней мере два часа иметь интенсивную физическую нагрузку, чтобы компенсировать двадцать часов, проведенных без движения. Людям в реальности, наряду с питанием и сном, приходится также выполнять физические упражнения, поскольку никакая их имитация в ОНИ не влияет на организм – не улучшает кровообращение и не укрепляет тонус мышц.
Зашнуровав винтажные кроссовки Air Jordans, я вышел на балкон, где меня ждал мой привычный завтрак. Когда я сел за стол, один из человекоподобных роботов-прислужников по имени Бельведер снял крышку с тарелки омлета с драниками и налил в стакан свежевыжатый апельсиновый сок. Затем встал в углу балкона и замер, превращаясь в статую до тех пор, пока он вновь не понадобится.
Бельведер запрограммирован не болтать попусту, а только отвечать на вопросы, поскольку его механический голос наводил на меня жуть, сколько ни регулируй тембр и модуляцию. Наверное, я пересмотрел фильмов о восстании роботов. Разумеется, мои роботы-слуги никак не могли устроить переворот. Как и у большинства разумных роботов, с которыми ежедневно взаимодействуют люди, у Бельведера и его коллег искусственный интеллект первого уровня, считающийся «чрезвычайно слабым». Такой используют для управления роботами-слугами и беспилотными самолетами, а также для вождения автоматизированных машин. Все наши NPC первоуровневые.
ИИ второго уровня применяют в основном для научных и военных целей, а правительства большинства стран значительно ограничивают их применение и нормы эксплуатации. Двухуровневые обладают кратковременной памятью и более сильной способностью к независимому обучению, однако они еще не в состоянии формировать автономность, мало-мальскую индивидуальность или самосознание.
Совсем другое дело ИИ третьего уровня – полностью автономный, обладающий сознанием и критическим мышлением. Такой, о котором предостерегают научно-фантастические фильмы. Хвала Крому, роботы с этим уровнем искусственного интеллекта по-прежнему существовали лишь в умах людей. Впрочем, вряд ли надолго, как считают ведущие инженеры GSS. Гонка по созданию истинного ИИ стала сродни ядерной гонке во время Второй мировой. Несколько стран, включая США, работали над полномасштабным, сознательным искусственным интеллектом, равным или превосходящим по умственным способностям среднестатистического человека. Возможно, некоторые уже добились успеха и теперь просто выжидали, кто первым решится спустить его с цепи: например, в виде армии разумных воздушных дронов и боевых телеботов, которые повторяют «Принято!», расстреливая из пулеметов гражданское население. Если только сперва мы не уничтожим друг друга ядерными бомбами.
Некоторое время я жевал свой завтрак в тишине, уставившись в небо. Доев, вновь натянул на нос очки допреальности и вошел в свою учетную запись OASISа. Затем, применив тщательно зашифрованный код удаленного доступа, взял под контроль телебота – человекоподобного робота телеприсутствия, – который находился на борту «Воннегута» на орбите высоко над Землей. Очки позволяли мне видеть его «глазами» – группой стереоскопических видеокамер, вмонтированных в его голову. Я отсоединил телебот от зарядной подстанции, прикрепленной к переборке в носовом грузовом отсеке корабля. Отсек, в свою очередь, находился на постоянно вращающейся кольцевой секции, чтобы создать симуляцию гравитации за счет центростремительной силы.
Я направил телебот к смотровому иллюминатору во внешнем корпусе. Пришлось подождать несколько секунд, пока кольцо не повернется таким образом, чтобы в поле зрения появилась светящаяся голубая Земля. В тот момент «Воннегут» как раз пролетал над Северной Америкой, и через облачный просвет мне удалось определить очертания озера Эри, а прямо под ним – плотную светящуюся сетку Коламбуса. Я стабилизировал картинку, а затем увеличивал до тех пор, пока не получил спутниковое изображение собственного дома и балкона, на котором сидел. Пару мгновений я мог любоваться самим собой глазами робота телеприсутствия на борту космического корабля, летящего вокруг Земли.
Когда планета вновь скрылась из виду, я направил телебот на быстрый осмотр корабля. В каждой секции по воздуху плавали десятки телеботов под контролем техников и инженеров с Земли: они тестировали экспериментальный сверхпрочный радиационный щит вокруг хранилища с замороженными эмбрионами. Понаблюдав некоторое время за их работой, я перешел в центр управления сетью, чтобы проверить резервные серверы ARC@DIA и канал связи с OASISом, через который обновлялись наши копии различных планет в симуляции. Все работало без сучка без задоринки. На компьютере «Воннегута» по-прежнему оставалось много свободного места для хранения будущих обновлений. Его производительность позволяла максимум сотне пользователей одновременно подключаться к ARC@DIA, что намного больше необходимого.
Еще чуть-чуть полетав на телеботе по тихим коридорам корабля, я вернул его на подстанцию для зарядки, затем отключил связь и вновь оказался на Земле, в кресле на своей террасе. Я слетал в космос и вернулся обратно, потратив на это всего пятнадцать минут.
Я попытался созвониться с Эйч и Сёто, чтобы потрепаться о личном перед встречей совладельцев. Но, как обычно, ни один не ответил. Сняв очки, я со вздохом бросил их на стол. Вероятно, Эйч еще спит, а Сёто уже весь в делах. Можно было глянуть статусы их аккаунтов, но я на собственном горьком опыте убедился, что, если друзья тебя избегают, лучше об этом не знать.
Я продолжил завтракать в тишине, слушая шелест деревьев на ветру и бездумно наблюдая за стаей охранных дронов над головой, патрулирующих поместье. Обычно на открытом воздухе я проводил только завтрак, заряжаясь минимальной дозой солнечного света. В глубине души я по-прежнему разделял мнение Холлидэя о том, что прогулки на улице сильно переоценивают.
Вновь надев очки допреальности, я пролистал электронные письма, скопившиеся за ночь, затем пополнил свою очередь «ОНИнет» новыми симами и рилами из списка «Самых популярных загрузок», как делал каждое утро, хотя у меня уже скопилось записей на тысячи часов – больше, чем я в состоянии просмотреть, доживи хоть до ста лет. Вот почему я регулярно обновлял очередь и менял клипы местами: чтобы успеть глянуть самое интересное.
В начале существования «ОНИнет» некоторые в GSS переживали, что OASIS превратится в город-призрак, поскольку все променяют его на просмотр записей «oni». Однако OASIS продолжал расти и процветать параллельно с «ОНИнет»: большинство пользователей проводили равное количество времени в обеих симуляциях. Возможно, природа человека такова, что он жаждет как пассивных, так и интерактивных развлечений.
Привычным образом я забил в поисковике АртЗмиду и Саманту Кук, проверяя, не появились ли новые записи с ее участием. Я отслеживал их все и загружал себе. Даже простые, где она давала кому-то автограф, – они позволяли мне побыть рядом с ней хотя бы несколько мгновений. Я жалок и сам это сознаю, отчего становлюсь вдвойне жалким.
Но поверьте, я мог бы смотреть куда более извращенные и пошлые записи. В тот момент самой скачиваемой в разделе контента для взрослых была оргия на пятьдесят человек, записанная одновременно всеми участниками, благодаря чему зритель мог переходить от одного человека к другому – прямо как гедонистический демон. В сравнении с этим моя киберслежка за бывшей девушкой во время ее публичных появлений казалась весьма невинным занятием.
Не поймите меня превратно. «ОНИнет» нужен не только для секса без обязательств и употребления наркотиков без вреда. Это также крайне мощный инструмент для развития в людях взаимопонимания и сопереживания. Артисты, политики, художники и активисты используют новое средство коммуникации для того, чтобы затронуть умы людей по всему миру, и результаты впечатляют. Даже «Фонд АртЗмиды» начал публиковать свои записи «oni»: фрагменты жизни от лица нищих и эксплуатируемых людей из разных стран, которые показывали глубину их бедственного положения. Потрясающий и действенный способ применения ОНИ. На мой взгляд, со стороны Саманты несколько лицемерно прибегать к технологии для продвижения собственных идей после того, как она рьяно выступила против ее выпуска. Так я ей и сказал на одном из совещаний, но Саманта ясно дала понять, что плевала на мое мнение с высокой колокольни.
Доев последний кусочек уже остывшего омлета, я вытер рот салфеткой и бросил ее на стол. Бельведер сразу принялся убирать – механизмы в роботизированных конечностях жужжали при каждом коротком, тщательно рассчитанном движении.
Чем заняться?
Можно было отправиться в музыкальную комнату для ежедневного урока игры на гитаре – одного из моих новых увлечений. По технике и по сложности занятие отличалось от игры на гитаре в OASISе. К счастью, мне помогал самый лучший учитель – полностью лицензированная голограмма великого Эдварда Ван Халена, примерно времен выпуска альбома «1984». Благодаря его строгому руководству у меня получалось довольно неплохо.
Или можно было взять урок болливудских танцев. Через несколько месяцев планировалась свадьба Эйч и Эндиры, и я готовился к торжеству. Саманта тоже придет, и я втайне лелеял идиотскую мечту о том, что сумею вернуть ее расположение, разорвав танцпол.
На дисплее очков выскочило напоминание о скором сеансе психотерапии. Я всегда встречался с психологом перед совещанием совладельцев GSS, чтобы настроиться на спокойный, миролюбивый лад и не затевать ненужных ссор с Самантой. Порой ухищрение даже срабатывало.
Я коснулся значка терапии на панели, и в кресле напротив меня появился мой виртуальный психолог. Программное обеспечение позволяло выбрать внешность и характер врача из тысяч готовых вариантов, начиная с Фрейда и заканчивая Фрейзером[9]. Я выбрал Шона Мэгуайра – персонажа Робина Уильямса из фильма «Умница Уилл Хантинг». Благодаря его непринужденности, ласковой улыбке и фальшивому бостонскому выговору у меня создавалось впечатление, будто я разговариваю со старым добрым другом, пусть даже он обычно только произносил стандартные фразы, вроде: «Ага, продолжай» или «И что ты при этом чувствуешь, Уэйд?»
Также программа позволяла изменить место сеанса – настройкой по умолчанию являлся кабинет Мэгуайра в колледже, где он преподавал и где проходило большинство его сеансов с Уиллом Хантингом. Среди вариантов были различные бары на юге Бостона, в том числе фигурирующие в фильме. Однако сегодня утром мне захотелось чего-то новенького, поэтому я выбрал скамейку у озера в Бостонском городском саду, и мгновение спустя мы с Шоном уже сидели на ней бок о бок, уставившись на лебедей в пруду.
Для начала мой психолог спросил, по-прежнему ли мне снятся кошмары о смерти тети Элис. «Нет», – солгал я, не желая опять обсуждать эту тему. Тогда он перешел к моей «зависимости» (его слово) от социальных сетей и поинтересовался, полегчало ли мне. С месяц назад я наложил необратимую годовую блокировку на все свои аккаунты в соцсетях. Я признался Шону, что еще испытываю симптомы ломки, которые, впрочем, постепенно ослабевают.
Зависимость от новостных лент зародилась задолго до моего появления на свет, а выход ОНИ только усугубил проблему. Большинство ранних соцсетей вроде «Фейсбука», «Ютьюба» и «Твиттера» перебрались в OASIS вскоре после его запуска, и все они до сих пор существуют там в вашей ленте контента – единой ленте социальных сетей, встроенной в каждую учетную запись. Через нее миллиарды пользователей OASISа по всему миру обмениваются сообщениями, мемами, файлами, фотографиями, песнями, видео, сплетнями о знаменитостях, порнографией и мелочными оскорблениями, точно так же, как и в интернете последние полвека.
Общение в любой форме мне никогда не давалось, поэтому большую часть жизни я полностью избегал социальные сети. И зря я нарушил привычки, став публичной персоной. Оказалось, жизнь у всех на виду совсем не для меня. Я был обычным замкнутым подростком, который хорошо разбирается в видеоиграх и запоминает бесполезные факты. Ни психологически, ни эмоционально я не был подготовлен к вниманию всего мира. Каждую секунду где-нибудь в интернете миллионы людей писали мне лично или в постах всякую фигню. Началось все, когда я отыскал Медный ключ, но только после победы в конкурсе хейтеры активизировались во всю мощь.
Вполне закономерно, надо полагать. Едва унаследовав состояние Холлидэя, в глазах людей я перестал быть голодранцем из штабелей, героически сражавшимся с «шестерками», и превратился в типичного мерзавца-миллиардера, живущего вольготной жизнью в тепле и достатке. Казалось, никакая благотворительность и помощь человечеству не имеют ни малейшего значения. Злопыхатели в медиа коверкали ник моего аватара на «Парвеню»[10], в то время как менее высокопарные рядовые тролли в интернете переняли старое прозвище, каким наградил меня Я-б0х, – «Пенисваль».
Ситуация усугубилась, когда откуда ни возьмись вылезла музыкальная группа «Посиделки с тапиокой» с песней «Отсасывающий у шестерок». В ней использовался отредактированный в автотюне фрагмент фразы из прямой трансляции, которую я делал во время битвы у замка Анорака. На ней я заявил всему миру: «Если добуду пасхальное яйцо Холлидэя, призовые деньги поделю поровну с Артемидой, Эйч и Сёто… Если совру, считайте меня бесхребетным слизняком, отсасывающим у “шестерок”». Однако доморощенные музыканты отбросили первую часть, и на протяжении всей композиции я противным голоском распеваю: «Считайте меня бесхребетным слизняком, отсасывающим у “шестерок”!»
Песня стала хитом – первым и последним в карьере «Посиделок с тапиокой». Они разместили в «ОНИнет» музыкальный клип, который успели загрузить более миллиарда раз, прежде чем я его заблокировал. Затем я подал на группу в суд за ущемление чести и достоинства и обобрал до нитки всех ее участников. Разумеется, после этого народ возненавидел меня пуще прежнего.
На долю Саманты, Эйч и Сёто, конечно, тоже выпало немало хейта, но они отнеслись к нему спокойно. Каким-то немыслимым образом им удавалось наслаждаться обожанием миллиардов поклонников и при этом не обращать внимания на оскорбления даже самых ярых ненавистников. Казалось, для подобного мне недоставало эмоциональной зрелости.
Да, сам знаю, хейт – лишь пустые слова, которые никак не влияют на реальную жизнь. Если только мы сами не начнем относиться к ним серьезно. Собственно, я и относился.
Опять же, я осознавал и то, что подавляющее большинство троллей отыгрываются на нас из-за сокрушительного разочарования от собственной жизни. Их можно понять. Многие в самом деле влачили предельно жалкое существование. Следовало только пожалеть несчастные, ничтожные души, которым больше заняться нечем, кроме как изливать свое недовольство жизнью в гневных постах.
Тем не менее от ярости мне снесло башню, и я принялся уничтожать троллей направо и налево.
Способности суперпользователя, унаследованные от Холлидэя, позволяли мне обходить строгие правила анонимности пользователей OASISа. Поэтому, когда очередной чмошный умник под ником вроде ПенисфальОтстой публиковал обо мне гадости, я заходил в личные настройки его профиля, определял его точное местоположение в OASISе и принимался ждать, когда он ступит в зону «игрок-против-игрока». Затем, не успевал ПенисфальОтстой понять, что происходит, я включал невидимость, телепортировался к нему и уничтожал говнюка к чертям собачьим заклинанием Перст смерти девяносто девятого уровня. С мантией Анорака я стал одновременно всемогущим и неуязвимым, так что никто на свете не мог мне помешать.
Таким же образом я с превеликим удовольствием порешил сотни троллей. Кто-то говорил обо мне гадости – я отслеживал и убивал их аватар. Кто-то поливал грязью АртЗмиду или ее фонд – я отслеживал и убивал их аватар. Кто-то публиковал расистские мемы об Эйч или видео с критикой работы Сёто – я отслеживал и убивал их аватар. Обычно перед убийством я задавал им риторический вопрос: «Кто главный в Бартертауне?»[11]
В конце концов люди принялись обвинять меня в том, что именно я – тот самый неотслеживаемый, невидимый, суперсильный преступник, и последующая за этим негативная реакция СМИ, получившая название «Парсифальгейт»[12], разрушила мою репутацию. Благодаря мантии не нашли никаких прямых доказательств против меня, и, разумеется, сам я все отрицал, однако нельзя не признать, что косвенные улики однозначно указывали на меня. Сами посудите: куча аватаров погибает от рук необнаруживаемого, всемогущего аватара, и объединяет их только то, что они поливали грязью единственного человека, у которого вполне может быть необнаруживаемый, всемогущий аватар… Ну и дела!
Петицию с требованием привести меня к ответственности подписали сотни миллионов ежедневных пользователей OASISа. На меня подали несколько десятков коллективных исков, но ни один не выиграл: я был мультимиллиардером с неограниченными ресурсами и лучшими юристами в мире, к тому же не существовало никаких доказательств правонарушений с моей стороны. Однако с ненавистью народа я ничего поделать не мог.
Наконец Эйч усадила меня перед собой, как маленького, и провела серьезную беседу. Она напомнила, что теперь я успешный и влиятельный бизнесмен, пусть даже внутри я по-прежнему чувствую себя все тем же сиротой из штабелей. Она советовала мне повзрослеть и перестать загоняться. «Научись благодарить судьбу, Си».
Я нехотя внял ее совету и обратился к психотерапии. Разумеется, я мог оплатить реального психолога, но мне было легче делиться своими сокровенными мыслями с компьютерной программой, нежели с человеком. Виртуальный специалист не осудит тебя и не станет за спиной смеяться над твоими тайнами, он ни единой душе не расскажет об услышанном – только такому психотерапевту я и мог довериться.
После нескольких сеансов с Шоном я осознал, что ради душевного спокойствия мне необходимо полностью вычеркнуть социальные сети из своей жизни. Так я и поступил. И решение оказалось верным. Вскоре мой гнев утих, а уязвленная гордость начала заживать.
Отойдя от предмета зависимости на приличное расстояние, я сумел кое-что осознать: человеку природой не заложено вариться во всемирной социальной сети, состоящей из миллиардов людей. Эволюция создала нас охотниками и собирателями, чья психика способна выдержать общение только с другими членами нашего племени – племени, состоящем максимум из нескольких сотен других людей. Общаться же с тысячами или даже миллионами каждый божий день – это перебор для наших обезьяноподобных тыковок. Именно поэтому с самого своего появления на рубеже веков социальные сети постепенно сводят человечество с ума.
Я даже начал задумываться, а не изобретение ли глобальной соцсети является тем самым «Великим фильтром»[13], который в теории привел к вымиранию технологически развитых цивилизаций, вместо ядерного оружия или изменения климата? Возможно, каждый раз, когда разумные существа изобретали глобальную компьютерную сеть, они немедленно наполнялись такой жгучей ненавистью друг к другу, что в конечном итоге уничтожали всю цивилизацию за несколько десятилетий.
Что ж, время покажет.
О чем я никогда не рассказывал своему психологу – или кому бы то ни было, – так это о том, как меня утешала мысль о Большой Красной Кнопке в моем распоряжении.
Я вовсе не планировал на нее нажимать, прекрасно представляя, что будет, если отключить OASIS – читал всевозможные прогнозы с наихудшими сценариями развития событий и видел катастрофы, смоделированные внутренним аналитическим центром GSS. Перспективы весьма неприглядные. Все сходились во мнении, что если OASIS зависнет хотя бы на пару дней, то зависнет и все человечество.
Это мнение только укрепилось после нашего слияния с IOI, поскольку почти все операции, которые поддерживают каркас глобального интернета, стали в той или иной степени зависеть от OASISа. Как и подавляющее большинство систем безопасности и обороны по всему миру на государственном, областном, городском и частном уровнях. Рухни OASIS, вслед за ним, вероятно, полетит вся инфраструктура интернета, а наша и без того неустойчивая цивилизация тоже посыплется, как замок из песка. Именно поэтому GSS понатыкали по всей планете множество резервных серверов.
Никто не знал, что создатель OASISа снабдил симуляцию кнопкой самоуничтожения и что теперь доступом к ней обладаю лишь я один. Никто не знал, что судьба всего человечества в буквальном смысле в моих руках. Никто, кроме меня. И я был только рад.
Завершив сеанс с виртуальным психотерапевтом, я сошел на первый этаж и направился в свой кабинет в самом конце восточного крыла – ту же огромную, обитую дубовыми панелями комнату, которая некогда служила кабинетом Холлидэю. Ту самую, в которой он продумал и запрограммировал свою изощренную охоту за пасхалкой. Ее копия даже фигурировала в финальном задании.
Я почитал этот кабинет как храм. И потратил три года и миллионы долларов на воссоздание огромной коллекции классических игровых консолей и домашних компьютеров, которые Холлидэй изначально здесь выставлял.
В овальном кабинете находились сотни столов из стекла, на каждый поместили по одному экспонату, вкупе с его внешними устройствами, джойстиками, программным обеспечением и играми, разложенными на многоуровневых стеллажах. Все наборы скрупулезно отсортированы и выставлены на обозрение, как в музее.
В углу пылилась стандартная система погружения OASISа. В те времена я использовал ее только в экстренных случаях, когда требовалось зайти в OASIS по прошествии двенадцатичасового лимита ОНИ. Трудно поверить, что всего несколько лет назад я вполне спокойно выходил в OASIS с помощью визора и тактильного оснащения. Едва привыкаешь к гарнитуре ОНИ, при использовании старого оборудования все кажется крайне фальшивым – пусть даже у вас лучшие модели, которые только можно достать.
В центре помещения на овальном подъемнике стоял мой новый опытный образец МоТИФа – мобильного тактического индивидуального физиохранилища. Оно являлось улучшенной версией стандартного хранилища для погружения в OASIS – своеобразного бронированного гроба, который защищает ваше спящее тело, пока вы гуляете по сети. Вот только моя новая разработка не просто обеспечивала пассивную защиту. Входящий в линейку боевых хранилищ для погружения в OASIS «СуперХранилище Премиум» МоТИФ больше походил на вооруженного до зубов паукообразного робота, нежели на гроб. Он представлял собой бронированную спасательную машину и вездеходное боевое оружие с восемью выдвижными бронированными опорами для передвижения по любой местности, а также парой пулеметов и гранатометов, установленных по бокам бронированного шасси; я уж молчу о пуленепробиваемом фонаре[14]!
Наш рекламный отдел придумал идеальный слоган: «Если придется убивать в целях самозащиты, то вам нужен МоТИФ!»
Управлять МоТИФом можно было в сознательном состоянии через панель в кабине, а в OASISе – через своего аватара с помощью гарнитуры ОНИ. Так что, если на мое тело нападут, когда я в системе, мне не придется даже выходить. При этом я смогу осыпать своих обидчиков проклятиями через оглушительно громкие динамики, установленные на его бронированном каркасе.
Пожалуй, в МоТИФе не было особой необходимости, учитывая целую армию охранников и защитных дронов, стерегущих мой дом. Однако такие вот навороченные прибамбасы – преимущество моего положения в GSS, и должен признать, с ними я чувствовал себя гораздо спокойнее, оставляя свое тело без присмотра на двенадцать часов.
Большинство пользователей ОНИ не могли себе позволить даже стандартное хранилище для погружения, не говоря уж о личной бронированной боевой машине. Некоторые ограничивались тем, что запирали себя в комнате или в шкафу, прежде чем войти в симуляцию с гарнитурой ОНИ. Иные просили друзей или родственников присмотреть за их беззащитными телами, пока их сознание в другом месте.
Естественно, как любила подчеркивать АртЗмида, часто пользователи вообще не принимали никаких мер предосторожности, надевая гарнитуру, за что многие слишком дорого поплатились. Возник новый вид преступников – воров, насильников, серийных убийц и охотников на человеческие органы, – которые нападали исключительно на пользователей ОНИ, не защищавших свои бессознательные тела. Впрочем, за прошедшие годы по всему миру открылись тысячи капсульных отелей «ТелоСейф», где можно было снять номер величиною с гроб всего за несколько монет в день – самое дешевое жилье из существующих. Предложение не поспевало за спросом.
Чтобы еще больше обезопасить пользователей, GSS начали продавать премиальные гарнитуры ОНИ со встроенными камерами, которые активировались при постороннем движении, а видео в прямом эфире можно было просмотреть изнутри OASISа. Хранилища для погружения оснастили внутренними и внешними камерами, позволяющими владельцам контролировать свое физическое тело и его окружение из симуляции, а также датчиками движения, которые предупреждают пользователей, если к их телу в реале приближаются на расстоянии плевка.
Войдя в кабинет, я сперва отправился в прилегающий к нему туалет и просидел там до тех пор, пока не опорожнил кишечник и мочевой пузырь. Визит в уборную стал ритуалом перед входом в систему для многих пользователей ОНИ – особенно для тех, кто планировал провести в OASISе все разрешенные двенадцать часов и не хотел обделаться. Затем я залез в МоТИФ и устроился в откидном кресле, принимающем форму тела. Вокруг рук и лодыжек тут же обвились мягкие хомуты, чтобы я ненароком не выпал. Во время длительного использования ОНИ кресло периодически меня двигало и сгибало конечности, чтобы улучшить кровообращение и предотвратить мышечную атрофию. Существовали также специальные костюмы, которые с помощью электрического тока стимулировали мышцы, но я ими не пользовался – они раздражали мою чувствительную кожу.
Я нажал на кнопку, опускающую фонарь МоТИФа, затем на другую, активирующую круглую платформу, на которой стояла машина. Я с предвкушением подобрался, готовясь к спуску. Площадка стремительно полетела вниз, перед глазами замелькали лампы, встроенные в укрепленные титаном стены шахты.
Лифт спроектировали таким образом, чтобы, если во время спуска смотреть вверх, то вид был прямо как в суперсекретном лифте «пепси», охраняемом Би Би Кингом в фильме «Шпионы как мы». Лифт вел к бункеру, где Холлидэй планировал переждать Третью мировую войну, которая угрожает разразиться в любой момент вот уже лет сто. Теперь же я использовал помещение для своих ежедневных двенадцатичасовых погружений в ОНИ. Меня успокаивала мысль, что мое реальное тело глубоко под землей и надежно защищено. Даже ракетный удар по дому меня не страшил, если вдруг какой-нибудь свихнувшийся диктатор, которому надоело жить, сумеет прорваться сквозь государственную оборонную сеть, а также резервную сеть GSS, охватывающую Коламбус и защищающую наши серверы от террористических атак, и еще резервную сеть резервной сети противобаллистической обороны вокруг моего особняка.
Нет, я вовсе не параноик: весь мир знал мой адрес, такие меры предосторожности вполне оправданы.
Когда открылись защитные двери лифта, я направил МоТИФ вперед, и он по-паучьи выполз в разгрузочный отсек бункера – в огромное пустое помещение из бетона со встроенными в потолок лампами. Напротив лифта находились бронированные двери, ведущие в высокотехнологичное, полностью укомплектованное бомбоубежище.
Втайне мне нравилось сюда спускаться. В трех километрах под землей, в этом бронированном бетонном бункере я чувствовал, будто нахожусь в своей собственной частной бэтпещере (теперь я понимаю, что Брюс Уэйн никогда бы не сумел в одиночку построить свою берлогу для борьбы с преступностью – проложить трубы и залить бетон в полной секретности, без всяких помощников, кроме престарелого дворецкого. Ага, черта с два).
Я опустил МоТИФ на пол, убрал его ноги и перевел в стандартный режим защиты. Затем снял с подставки над головой гарнитуру ОНИ и надел ее. При включении титановые сенсорные дуги автоматически сжались, облепляя мой череп, и плотно зафиксировались. Если посреди сеанса ОНИ гарнитура сдвинется хотя бы на миллиметр… мне, скажем так, не поздоровится.
Я нажал кнопку для закрытия бронированного фонаря, и он с шипением захлопнулся, надежно запечатывая меня в просторной кабине. Затем, прочистив горло, я произнес:
– Войти в систему.
Голову слегка защипало, когда гарнитура сканировала мой мозг для подтверждения личности. Затем женский голос попросил назвать кодовую фразу, что я и сделал, тщательно выговаривая каждый слог. Недавно я вернул кодовую фразу, которую использовал в последние дни охоты за пасхалкой Холлидэя, – строчку из песни восемьдесят седьмого года Don’t Let’s Start группы They Might Be Giants: «No one in the world ever gets what they want and that is beautiful»[15].
Как только кодовая фраза прошла проверку и я согласился с предупреждением о безопасности, система завершила вход. Когда реальность начала удаляться, уступая место OASISу, словно издалека послышался мой вздох облегчения.
0003
Я материализовался в своей крепости на Фалько – небольшом астероиде в Четырнадцатом секторе, который по-прежнему служил домом моему аватару. Унаследовав замок Анорака, я в него переехал, но мне не зашло ни оформление, ни в целом обстановка. Здесь же я чувствовал себя как дома, в своей старой берлоге, которую сам спроектировал и построил.
Я появился в центре управления – там же, где мой аватар сидел накануне, когда я достиг двенадцатичасового лимита использования ОНИ и меня автоматически выбросило из системы. Передо мной располагалась панель с кучей кнопок, переключателей, клавиатур, джойстиков и дисплеев. Слева находилась группа мониторов, подключенных к виртуальным камерам, понатыканным по всей крепости – как внутри, так и снаружи. Мониторы справа показывали картинку с реальных камер моего хранилища для погружения – мое спящее тело с нескольких ракурсов с подробным отображением жизненных показателей.
Сквозь стеклянный купол я взглянул на бесплодный, изрытый кратерами пейзаж вокруг крепости. Это место служило домом для моего аватара в последний год конкурса Холлидэя. Я разгадал одну из его главных загадок, сидя в этом самом кресле. Теперь я надеялся родной обстановкой вызвать вдохновение по Загадке осколков. Однако до сих пор никакого продвижения.
На дисплее аватара в меню суперпользователя я выбрал телепортацию, затем прокрутил список сохраненных локаций, пока не нашел планету Григериэс в Первом секторе, где находятся виртуальные офисы Gregarious Simulation Systems. Когда я нажал на значок телепортации, мой аватар мгновенно переместился по заданным координатам на расстоянии сотен миллионов виртуальных миль.
Будь я обычным пользователем, это перемещение обошлось бы мне в кругленькую сумму. Но с мантией Анорака я мог совершенно бесплатно телепортироваться куда угодно и когда угодно. Подумать только, не так давно я, нищий школьник, не мог даже покинуть Людус!
Мой аватар постепенно материализовался на верхнем этаже небоскреба GSS, виртуальной копии реального. В приемной меня уже ожидал исполнительный директор компании Фейсал Содхи.
– Мистер Уоттс! – воскликнул он. – Рад вас видеть, сэр.
– И я тебя, приятель. – Я уже давно забросил попытки убедить Фейсала обращаться ко мне по имени.
Мы пожали руки. Возможность пожать человеку руку без опасения подхватить или передать опасный вирус – одно из преимуществ OASISа. В старые времена, до выхода ОНИ, даже в самых лучших тактильных перчатках казалось, что ты пожимаешь руку манекену. Без тактильного ощущения чужой кожи традиционное приветствие теряло свою суть. А после появления ОНИ люди вновь начали пожимать руки, давать пять и биться кулаками, поскольку теперь могли почувствовать прикосновения.
Конференц-зал был защищен как магическими, так и технологическими средствами. Такой безопасности не добиться в стандартной чат-комнате OASISа, поэтому-то мы и проводили совещания совладельцев именно здесь, чтобы никто не мог нас подслушать или записать, включая наших собственных сотрудников.
– Остальные уже там? – спросил я, кивком указывая на закрытые двери позади Фейсала.
– Мисс Эйч и мистер Сёто прибыли несколько минут назад, – ответил тот, распахивая двери. – А мисс Кук предупредила, что немного задержится.
Кивнув, я вошел в конференц-зал. Эйч и Сёто стояли у панорамных окон от пола до потолка, угощаясь до нелепости гигантским ассортиментом закусок, разложенных на столах поблизости, и любуясь впечатляющим видом. Небоскреб GSS окружали акры девственных лесов, а на горизонте виднелись заснеженные вершины гор. Другие здания в поле зрения не попадали: как и задумали архитекторы, вид успокаивал и умиротворял – чего, к сожалению, не скажешь о проводимых здесь совещаниях.
– Си! – воскликнули Эйч и Сёто в унисон.
Я подошел, и мы дали друг другу пять.
– Как жизнь, амигос?
– Еще слишком рано для этой фигни, чувак, – простонала Эйч, которая находилась в Лос-Анджелесе, где сейчас было десять часов утра. А подруга обычно ложилась поздно и вставала еще позже.
– Ага, – добавил Сёто с небольшой задержкой из-за программы синхронного перевода. – И слишком поздно.
У него в Японии царила глубокая ночь. Однако Сёто, как правило, вел ночной образ жизни, а жаловался лишь из-за нелюбви к совещаниям – такой же, как и у нас с Эйч.
– Арти опаздывает, – сказала Эйч. – Она вроде сейчас в Либерии.
– Ага, – закатил глаза я. – Очередная остановка в ее бесконечном турне по самым депрессивным местам планеты.
Я никак не мог понять, зачем Саманта терпит все хлопоты и опасности путешествий в реальном мире, когда можно без риска для жизни побывать в различных местах через робота телеприсутствия или загрузив сделанные там записи «oni». Или же посетить любую страну в OASISе. В Десятом секторе существовала невероятно подробная копия Земли под названием ЗЗемля (сокращение от «Замена Земли»), которая постоянно обновлялась данными из спутниковых снимков, видеозаписей с беспилотников, а также с дорожных, охранных и телефонных камер. Посетить Дубай, Бангкок или Дели на ЗЗемле намного проще и безопаснее, чем в реальности. Однако Саманта считала своим долгом взглянуть на истинное положение дел в мире собственными глазами, даже в самых опасных, раздираемых войной странах. С ума сошла, иными словами.
«Вот и нет, – возразил раздражающий внутренний голосок. – Она самоотверженная и верна своим принципам. Тебе не понять ни того, ни другого. Неудивительно, что она тебя бросила».
Я стиснул зубы. Совещания совладельцев всегда плохо сказывались на моей самооценке, и не только из-за вынужденных встреч с АртЗмидой. Эйч и Сёто тоже вели насыщенную и полноценную послеконкурсную жизнь, а мое затворническое, зависимое от сети существование, которое я сам себе сварганил, выглядело мучительно убогим в сравнении.
Теперь, чтобы потусить с Эйч или Сёто, мне приходилось записываться за несколько недель. Впрочем, я не жаловался. Хорошо хоть они вообще находили на меня время. У них-то было больше двух друзей. К тому же они гораздо чаще зависали в оффлайне, чем я. Вместо того чтобы просматривать в «ОНИнет» фрагменты из жизни других людей, Эйч и Сёто сами исследовали мир, получая (и записывая) собственные впечатления. Они даже стали двумя самыми популярными создателями контента среди знаменитостей. Каждая их запись, даже самая обычная, становилась вирусной за считаные секунды.
Все трое моих друзей были потрясающе интересными, харизматичными молодыми людьми, которые вели жизнь рок-звезд и при этом помогали тем, кому повезло меньше. Не раз мне приходила в голову мысль, что больше всего, даже больше победы в конкурсе, я гордился людьми, с которыми решил разделить свой приз. Эйч, Сёто и АртЗмида были добрее, мудрее и умнее, чем я когда-либо могу стать.
После окончания конкурса Хелен официально сменила имя на Эйч – именно так, без фамилии – как Стинг и Мадонна. И поскольку ее настоящие личность, внешность и пол стали достоянием общественности, она отказалась от уже ставшего всем известным аватара в виде белого мужчины, за которым скрывалась с детства. Как Саманта, Сёто и многие другие знаменитости реального мира, Эйч теперь использовала раватар – аватар, отражающий реальную внешность пользователя, он обновлялся при каждом входе в симуляцию.
Я никогда не был высокого мнения о своей настоящей внешности, поэтому продолжал использовать старый аватар в виде улучшенной версии себя: немного выше, мускулистее и привлекательнее.
Последнее время Эйч в основном зависала в своем доме на берегу океана в Санта-Монике или путешествовала с невестой Эндирой Винаяк, известной певицей и звездой Болливуда. Насколько я мог судить, миллиарды совсем не испортили подругу. Она все так же любила мелочные споры до посинения о старых фильмах, обожала мочить других пользователей в турнирах и оставалась одним из самых высокорейтинговых бойцов как в режиме Deathmatch, так и в Capture the Flag. Иными словами, Эйч по-прежнему была крутым перцем, только теперь стала крутым безумно богатым и всемирно известным перцем.
Я продолжал считать ее своей лучшей подругой, хотя мы заметно отдалились. Мы не встречались вживую уже более двух лет, но виделись онлайн пару раз в месяц. Инициатором всегда выступал я, и у меня закралось подозрение, что Эйч проводит со мной время только из-за некоего чувства долга. Или же из-за беспокойства обо мне. Впрочем, мне было все равно. Я просто радовался, что она вообще находит на меня время и что все еще хочет со мной дружить.
Сёто я видел еще реже – впрочем, вполне естественно. За годы, минувшие после конкурса, его жизнь кардинально поменялась. Пока он был несовершеннолетним, управлять наследством ему помогали родители, но год назад ему исполнилось восемнадцать, он стал совершеннолетним и теперь полностью контролировал свою жизнь и свою долю состояния Холлидэя.
Чтобы отпраздновать событие, он, как и Эйч, официально перенял ник своего аватара. Затем женился на девушке по имени Кики, с которой познакомился после переезда на Хоккайдо. Молодая семья поселилась в реконструированном японском замке на берегу океана. А на прошлом совещании GSS Сёто объявил радостную новость: скоро он станет отцом. Они с Кики узнали, что у них будет мальчик, и уже выбрали имя – Тоширо. Хотя Сёто по секрету нам признался, что собирается называть малыша Дайто-младшим. Так стал называть его и я.
У меня в голове не укладывалось, что Сёто станет отцом в столь юном возрасте. Я беспокоился о нем… впрочем, без видимых на то причин. Друг явно вполне мог обеспечить будущее Дайто-младшего. Наверное, я просто не понимал, к чему такая спешка. Позже Сёто усадил меня перед собой и все растолковал. В Японии бушевал демографический кризис из-за того, что последние три десятилетия многие японцы не хотели становиться родителями. Являясь самой богатой и знаменитой молодой парой страны, Сёто с Кики чувствовали себя обязанными подать остальным пример и поскорее обзавестись потомством. И после появления на свет Дайто-младшего, они планировали вскоре начать работу над Сёто-младшим – или, возможно, Кики-младшей.
Вкупе с подготовкой к отцовству, Сёто продолжал руководить подразделением GSS на Хоккайдо, где выпустил ставшую невероятно популярной и выигравшую множество наград серию квестов для OASISа, основанную на его любимых аниме и самурайских фильмах. Он стал одним из моих любимых разработчиков квестов, и мне посчастливилось попасть в ряды его бета-тестеров, так что мы по-прежнему встречались в симуляции по крайней мере раз в месяц.
Мы редко заговаривали о покойном брате Сёто, Дайто, или о его убийстве. Однако при последнем обсуждении темы друг признался, что все еще о нем скорбит и, вероятно, никогда не перестанет. Я его вполне понимал, поскольку чувствовал то же самое из-за тети Элис и старой соседки миссис Гилмор. Их обеих тоже убили, тот же самый человек – Нолан Сорренто, бывший исполнительный директор Innovative Online Industries.
После конкурса Холлидэя Сорренто признали виновным по тридцати семи пунктам обвинения в убийстве первой степени. Сейчас он сидел в камере смертников в тюрьме строгого режима в Чилликоти, штат Огайо, примерно в пятидесяти милях к югу от Коламбуса. Во время судебного процесса адвокатам IOI удалось убедить присяжных в том, что Сорренто действовал без ведома или согласия правления IOI, когда приказал своим «шестеркам» сбросить Дайто с балкона сорок третьего этажа, а также взорвать штабеля рядом с трейлером моей тети, из-за чего погибли более трех десятков человек и пострадали сотни других.
После приговора Сорренто IOI сумели замять все иски о непреднамеренной смерти, поданные против них, и попытались поправить свои дела. Однако к тому времени они уже потеряли статус крупнейшего в мире производителя оборудования для погружения в OASIS из-за выпуска наших гарнитур ОНИ. А благодаря распространению нашей программы по бесплатному глобальному интернету их бизнес по предоставлению таких услуг тоже зачах.
Тем временем IOI имели наглость подать отдельный корпоративный иск против меня. По их утверждению, пусть я и создал фальшивую личность и использовал ее, чтобы податься в корпоративное рабство и проникнуть в штаб-квартиру их компании, подписанный мной контракт по-прежнему имел юридическую силу. А значит, утверждали они, чисто технически я принадлежал IOI, когда выиграл конкурс Холлидэя, следовательно, мое состояние и компания теперь также являлись собственность IOI. Ввиду того, что правовая система США все еще предоставляет корпорациям больше прав, чем обычным гражданам, этот идиотский судебный процесс тянулся месяцами… пока GSS не поглотили IOI полностью. Став новыми владельцами IOI, мы отозвали иск. А также уволили прежний совет директоров, их адвокатов и всех прочих, кто работал с Ноланом Сорренто или под его руководством.
Теперь «шестерки» остались далеким воспоминанием, а Innovative Online Industries превратилась в рядовую дочернюю компанию Gregarious Simulation Systems, которая стала крупнейшей корпорацией в мире. И очень скоро мы будем и единственной, если продолжим расти с нынешней скоростью. Многие наши собственные пользователи начали называть GSS «новыми шестерками», а нас с друзьями – четырьмя гиками Апокалипсиса.
Прав был Двуликий: ты либо умираешь героем, либо доживаешь до тех пор, пока не станешь злодеем.
Мы с Эйч и Сёто немного поболтали. Вскоре двери конференц-зала распахнулись, и стремительной походкой вошел аватар Саманты, АртЗмида. Она лишь бросила на нас быстрый взгляд, но никак не приветствовала. За ней следовал Фейсал.
Все заняли свои места, мы с АртЗмидой, как обычно, оказались на противоположных концах круглого стола для совещаний – как можно дальше друг от друга, но лицом к лицу.
– Спасибо всем за то, что пришли, – начал Фейсал, усаживаясь рядом с Самантой. – Пожалуй, приступим к совещанию совладельцев. Сегодня нам предстоит обсудить всего несколько вопросов. Первый из них – квартальный отчет о доходах. – Позади него на экране во всю стену появилось множество диаграмм и графиков. – Как обычно, все продвигается успешно. Продажи гарнитур ОНИ по-прежнему стабильно растут, а хранилищ для погружения почти удвоилось с прошлого квартала. Доходы от продаж виртуальной недвижимости OASISа также остаются на рекордно высоком уровне.
Фейсал принялся подробно расписывать, как прекрасно идут дела у нашей компании, но я уже слушал вполуха: внимание переключилось на АртЗмиду. Я украдкой бросал на нее взгляды, не беспокоясь о том, что меня поймают с поличным: она взяла за правило вести себя так, будто меня вовсе не существует.
Ее аватар нисколько не изменился, за одним небольшим исключением: после конкурса она добавила ему красновато-фиолетовое родимое пятно на левую половину лица, как в жизни. Таким образом не оставалось никакой заметной разницы между внешностью аватара и ее собственной. В интервью она часто рассказывала о том, каково расти с ненавистью к своему родимому пятну, которое большую часть жизни она пыталась скрыть. А теперь демонстрировала его подобно знамени – как в реальности, так и в OASISе. В результате ей удалось превратить родимое пятно в узнаваемый по всему миру фирменный знак.
Я взглянул на табличку с именем, плавающую над ее головой. Вокруг светилась тонкая кайма, которая указывала на то, что она не использует гарнитуру ОНИ. Мы добавили эту функцию по многочисленным просьбам. Пользователей с этой каймой называли «тактиками». Большинство тактиков – это те, кто уже израсходовал двенадцатичасовой лимит ОНИ и вернулись в OASIS с помощью тактильного оборудования, чтобы перед сном еще немного поиграть. Постоянные тактики, вроде Саманты, которые вообще не прибегали к гарнитуре ОНИ, теперь составляли менее пяти процентов пользователей. Несмотря на ее усилия, с каждым годом противников ОНИ становилось все меньше.
– Также с радостью сообщаю, что заработала наша новейшая серверная ферма, увеличивающая объем хранилища данных еще на миллион йоттабайт, – распинался Фейсал. – По оценкам наших инженеров по обработке данных, этого более чем достаточно для следующего года, если численность пользователей продолжит стабильно расти…
Помимо всего прочего выпуск гарнитуры привел к тому, что нам теперь требовалось гораздо больше места для хранения данных из-за огромных UBS-файлов (user brain scan – сканы мозга пользователя), которые крепились к учетной записи всех пользователей ОНИ и обновлялись при каждом входе в OASIS. Так что с увеличением количества пользователей увеличивались и наши гигантские запросы к хранилищу данных.
Проблему усугубляло то, что мы не удаляли данные учетных записей людей, погибших в реальной жизни, в том числе огромные UBS-файлы. Как объяснил Фейсал, все эти данные принадлежат нам, и они чрезвычайно важны для нас по нескольким причинам: как минимум для всякой хрени вроде анализа тенденций. Однако главным образом для повышения безопасности и работоспособности гарнитуры ОНИ. Именно благодаря этим данным наше программное обеспечение с аппаратурой работали безупречно на совершенно разных людях. Благодаря огромному количеству добровольных подопытных кроликов, которые спокойно предоставляли нам полный доступ к содержимому своих черепных коробок в обмен на доступ к высококачественной хлебозрелищной симуляции с полным сенсорным погружением…
Вечно у меня мысли уносились на всякую чернуху во время совещаний.
– Если ни у кого нет вопросов, перейдем к последнему пункту в повестке дня, – сказал Фейсал. В ответ – тишина, поэтому он продолжил: – Прекрасно! Остался всего один вопрос для утверждения: обновление прошивки гарнитуры ОНИ, которое мы планируем выпустить завтра. С последнего обновления в начале года изменилось очень немногое. Наши инженеры добавили лишь парочку дополнительных мер безопасности, чтобы предотвратить незаконное нарушение лимита…
– Разве два последних обновления были направлены не на то же самое? – спросила АртЗмида. Она обладала талантом задавать вопросы так, будто бросала обвинения.
– Да, верно, – ответил Фейсал. – К сожалению, после каждых наших мер хакеры быстро находят новые обходные пути. Но мы надеемся, что это обновление наконец сработает должным образом и раз и навсегда решит проблему с превышениями.
С самого выпуска ОНИ по ее вине погибло всего несколько человек, и все из-за превышения лимита после взлома прошивки. Несмотря на предупреждения и отказ от ответственности, всегда находились те, кто сознательно их игнорировал. Некоторые были убеждены, что они какие-то особенные и смогут выдержать четырнадцать или даже шестнадцать часов пользования ОНИ без каких-либо побочных эффектов – и кому-то действительно это удавалось, на день или два. Однако испытывая удачу, они доводили себя до лоботомии. А это очень плохо сказывалось на репутации компании.
Благодаря нашему предельно четкому пользовательскому соглашению, GSS не несли никакой юридической ответственности за эти смерти. Тем не менее нам хотелось защитить нарушителей от них самих, поэтому мы обновляли прошивку ОНИ всякий раз, обнаружив новый хакерский код.
С самого появления ОНИ по OASISу начала ходить байка: якобы сам Холлидэй превысил дневной лимит пользования при тестировании первого прототипа, что и вызвало неизлечимый рак. Чепуха на постном масле! Согласно всем нашим тщательным исследованиям и испытаниям, не существовало никакой связи между нейронным интерфейсом и лимфомой, которая оборвала жизнь Холлидэя.
Фейсал призвал к голосованию по обновлению прошивки. Мы с Эйч и Сёто выступили за, в то время как АртЗмида воздержалась. Она всегда воздерживалась в голосованиях, связанных с ОНИ, даже в подобных случаях, когда речь шла о новых мерах безопасности.
– Прекрасно! – воскликнул Фейсал по-прежнему жизнерадостно, несмотря на напряжение в конференц-зале. – Это был наш последний пункт. Если ни у кого нет дополнительных вопросов, мы можем…
– О, у меня есть дополнительный вопрос, – прервала его АртЗмида.
Читать бесплатно другие книги:
