Отвергнутый наследник Уатт Эрин

Глава 3

– Элла рассказала мне, что сегодня ты подкатывал к учительнице, – спустя несколько часов говорит мне по телефону старший брат.

Прижимая мобильник к уху плечом, я стаскиваю с себя плавательные шорты, и они падают на пол. Весь прошлый час я провел в бассейне, соревнуясь с другим моим братом, Гидеоном. Гид – настоящий пловец, но, вернувшись домой, я не мог думать ни о чем, кроме Хартли, и решил, что парочка кругов, а еще лучше – тридцать, поможет мне отвлечься. Только вот это не сработало. В голове по-прежнему полно грязных мыслишек об этой девчонке, а вдобавок к этому я теперь мокрый и раздражительный.

– Истон, – рычит Рид. – Ты здесь?

– Да здесь я.

– Так ты переспал со своей учительницей или нет?

– Хм, да. И что с того? – дерзким тоном отвечаю я. – Я и раньше спал с училками.

– Да, но только сейчас ты в выпускном классе.

– И?

– Тебе пора повзрослеть. Элла с ума сходит, беспокоясь за тебя.

– Лучше бы она беспокоилась о том, как бы ты не стал ходить налево.

Повисает мертвая тишина. Рид, видимо, старается не заорать на меня. Должно быть, его разрывает от усилий.

Я усмехаюсь в трубку.

– Ладно, дедуля, спасибо, что позвонил. Так мило знать, что Элла всегда сдаст меня, как только я накосячу.

– Ист, – его голос сначала звучит резко, но потом смягчается, – она заботится о тебе, вот и все. Как и мы все.

– О, я чувствую себя таким любимым. – Закатив глаза, я вытаскиваю из комода джинсы и рывком натягиваю их на бедра. – Рид, мы закончили? А то ужин уже готов.

– Нет, мы не закончили, – говорит он, и, несмотря на то что мне ничего не стоит взять и повесить трубку, я все равно, словно повинуясь инстинкту, жду, что он скажет, потому что Рид – мой старший брат и всегда был для меня примером. – Как там новый квотербек, идет на поправку?

– Нет. Ситуация с его разбитым коленом оказалась хуже, чем мы думали, – он вылетел на весь сезон. А на замене у него два ученика девятого класса, которые не смогут сделать нормальный пас, даже чтобы спасти свои жизни.

– Вот дерьмо.

– Угу. Даже подумать никогда не мог, что кто-то из «Астора» может быть настолько убогим спортсменом. Почему они просто не завалили Уэйда на экзаменах?

– Он бы все равно уехал. Вэл сильно расстроена?

– Да нет, она сказала, что он был просто парнем, который помог ей прийти в себя. К тому же она не думает, что парни могут хранить верность, оказавшись на расстоянии от своей половинки.

И я не могу винить девчонку. Ее первый бойфренд начал изменять ей в ту же минуту, как ступил на территорию кампуса колледжа.

В трубке раздается вздох Рида.

– Понимаю. У нее был неудачный опыт. Надеюсь только, эта точка зрения не передастся и Элле. Позаботься об этом ради меня, ладно?

– Ну уж нет. У меня нет никакого желания шпионить за Вэл Каррингтон. И вообще следить за тем, чтобы Элла была счастлива, – это твоя обязанность. Не моя.

Я вешаю трубку, пока он не успел ничего сказать. Из нас двоих Рид всегда был главным, но сейчас дома его нет. Он уехал в колледж, играет в защите в одной из лучших университетских программ по американскому футболу в стране. У него есть девушка, которая его обожает, и возможность начать все сначала.

Что же до меня, то я прикован к Бэйвью в буквальном смысле. Папа предупредил аэродром, что мне не позволено летать. Говорит, я должен доказать, что могу быть трезвым и ответственным. Но это мой последний год в школе – какой смысл быть трезвым и ответственным? К тому же я не собираюсь летать пьяным. Не такой же я дурак, но отец мне не верит.

И хотя я могу позволить себе купить маленькую обтекаемую «сессну», у меня не хватит денег, чтобы подкупить авиадиспетчеров. Хреново, как ни крути, и из-за этого у меня вечно плохое настроение.

Мне приходится делать одно и то же, в том числе спускаться вниз, чтобы поужинать со всей семьей. Эта традиция умерла вместе с мамой, но возродилась, когда папа привез к нам Эллу. Ну а после того, как биологического отца Эллы, Стива О’Халлорана, арестовали по обвинению в убийстве, от этих семейных ужинов стало вообще никак не отделаться. Нам нельзя пропускать их, даже если кто-то явно не в духе и не жаждет проводить время в кругу семьи.

Как, например, сегодня вечером. Близнецы, Себастиан и Сойер, выглядят уставшими – наверное, из-за жесткой тренировки по лакроссу. У Эллы вид задумчивый, у папы – изможденный.

– В твоем огромном шкафу что, не нашлось футболки? – вежливо спрашивает меня отец.

С тех пор как в нашу семью вошла Элла, Каллум Ройал в совершенстве овладел взглядом осуждающего папочки. Раньше ему было плевать на то, что мы делали, как одевались, но теперь он нам спуску не дает.

Я смотрю на свою голую грудь, потом пожимаю плечами.

– Хочешь, чтобы я поднялся наверх и поискал?

Он качает головой.

– Нет уж, ты и так заставил себя ждать. Садись, Истон.

Я сажусь. Мы едим в патио, которое выходит на огромный, в форме почки бассейн. Вечер выдался теплым, дует приятный ветерок. Но за столом, где сидим мы впятером, как-то пусто. Просто непривычно, когда нет ни Гида, ни Рида.

– Что-то ты бледный, – шутит Сойер.

Он младший из близнецов, но их вожак. Себ как-то сказал, что так Сойер компенсирует то, что родился последним. Себ тихий, но с отличным чувством юмора.

Он усмехается.

– Это все его грудные мышцы. Он пропустил день в тренажерке и поэтому такой бледный и хилый.

– Маленькие засранцы, сейчас я покажу вам, кто здесь слабый. – Ухмыляясь, я приподнимаюсь со стула и машу кулаком этим двум шутникам. – Да у меня какахи больше, чем вы.

– Ага, ну, нас тут двое и…

– Так, все, хватит, – спешит вмешаться отец, пока Сойер не просветил нас о работе кишечника близнецов. – Еда остывает.

Упоминания о еде хватает, чтобы отвлечь нас. Наша экономка, Сандра, приготовила жареный картофель, запеченную морковь с чесноком и целую тонну ребрышек в соусе «барбекю». Мы с близнецами накидываемся на них, как голодные звери, в то время как папа с Эллой едят неторопливо и разговаривают.

– …шанс, что тебе придется давать показания во время суда над Стивом.

Я не особо обращал на них внимание, так что, когда речь заходит о Стиве О’Халлоране, это застает меня врасплох. В последнее время отец старается не упоминать Стива, если Элла где-то поблизости.

Элла замирает на стуле, ее спина прямая, как флагшток на лужайке частной академии «Астор-Парк».

– По-моему, адвокаты говорили, что показаний Дины будет достаточно.

Дина – настоящая ведьма, жена Стива и, соответственно, мачеха Эллы.

– Велика вероятность, что на трибуну для дачи свидетельских показаний тебя не вызовут, – успокаивает Эллу папа. – Но утром я говорил по телефону с окружным прокурором, и он упомянул, что это все же возможно. Я сказал тебе об этом, чтобы ты не растерялась, если именно так и произойдет.

Элла по-прежнему напряжена. И я понимаю, почему она так расстроена. На лицах близнецов одинаковое выражение отвращения.

Стива обвинили в убийстве несколько месяцев тому назад, но за решеткой он не провел ни секунды. Он выплатил за себя залог в пять миллионов долларов, сдал паспорт и лицензию пилота и, к несчастью, соблюдал все условия своего освобождения из-под стражи до рассмотрения дела судом. Когда у тебя есть деньги и хорошие адвокаты, ты и дня до своего обвинения не проведешь в тюрьме, а может, даже и после него. Папин юрист говорит, что до тех пор, пока судья считает Стива неопасным для общества, он свободен как чертова птица.

Если вы спросите меня, то вся эта фигня о презумпции невиновности – полное фуфло. Мы все знаем: он виновен – и поэтому бесимся из-за того, что Стив до сих пор не в тюрьме за содеянное. Он не только убил женщину, так еще и отмалчивался, когда копы пытались повесить это убийство на Рида.

Правда, жертвой была Брук Дэвидсон, злобная гадина, которая хотела уничтожить мою семью, и все же… Хотя Брук была той еще стервой, она все равно не заслуживала смерти.

– Эй, папа, – осторожно спрашивает Сойер.

Отец переводит взгляд на своего самого младшего сына.

– Что?

– Когда начнется судебный процесс над Стивом… – Сойер на секунду умолкает, – они будут обсуждать все, что было между Стивом и… э-э…

Он закрывает рот, решив не заканчивать предложения.

Никто не договаривает за него, и у всех присутствующих за столом гримаса отвращения на лице. Себ поднимает руку и сжимает плечо брата. Папа берет Эллу за руку. Она закрывает глаза и делает несколько вдохов, чтобы успокоиться.

Я наблюдаю, как члены моей семьи пытаются справиться со своими эмоциями.

В последнее время мне совсем не хочется думать о маме. После того как Стив убил Брук, выяснилось, что мама изменяла папе с отцом Эллы. Немного запутанная фигня – что есть, то есть.

Но дело в том, что я даже не могу злиться на маму за ее измены. Отец почти не появлялся дома. Он был слишком сосредоточен на «Атлантик Эвиэйшн», нашей семейной компании, и, пока подолгу отсутствовал, Стив настраивал маму против папы, наговаривая, что тот изменяет ей.

Но я злюсь на нее за то, что она умерла, за то, что она приняла те таблетки. Рид говорит, что это точно не могли быть те же самые колеса, что я хранил в своей комнате, но откуда ему знать? Тогда я крепко сидел на аддералле и окси. Сначала аддералл мне прописывали совершенно законно, но потом этого стало мало, и я нашел дилера в школе. Он предложил мне принять немного окси, типа он поможет забыться. Чувак оказался прав. Это все действительно помогало, но кайф был недолгим.

Когда мама нашла мою заначку, то пригрозила отправить меня в реабилитационную клинику, если я не возьмусь за ум. Я пообещал ей исправиться. И не стал спрашивать, что она собиралась сделать с таблетками. Просто отдал ей бутылочки, потому что был пятнадцатилетним подростком, который отрезал бы себе руку, если бы она попросила. Настолько сильно я ее обожал.

Так что вполне вероятно, что это я убил маму. Рид утверждает, что это не так, но что ему еще говорить. Он никогда не скажет мне, что это я ее убил. Или, вернее, моя зависимость. Стоит ли удивляться тому, что я раздолбай, который уничтожает сам себя?

Сейчас я уже не сижу на колесах. Мамина смерть от передозировки не на шутку меня напугала, и я пообещал своим старшим братьям, что больше никогда не притронусь к этой дряни. Но мои зависимости никуда не делись. Мне приходится утолять их другими, более безопасными, способами: выпивкой, сексом и кровью. Сегодня вечером я, наверное, выберу кровь.

– Истон.

Элла с обеспокоенным лицом внимательно наблюдает за мной.

– Что? – протягивая руку за стаканом с водой, спрашиваю я.

Слава богу, тему суда перестали обсуждать. Папа и близнецы завели оживленный разговор о футболе. Неожиданно. Наша семья никогда не интересовалась футболом. Я иногда сомневаюсь, что в близнецах течет кровь Ройалов. Они играют в лакросс, смотрят футбол, не любят драки и не проявляют никакого интереса к летному делу. Однако у них мамины черты и голубые глаза Ройалов.

– Ты улыбаешься, – обвиняющим тоном говорит Элла.

– И что? Улыбаться – это плохо?

– Это одна из твоих кровожадных улыбочек. – Бросив быстрый взгляд через стол, чтобы убедиться, что папа не обращает на нас внимания, она шипит: – Сегодня собираешься драться, да?

Я провожу языком по нижней губе.

– О да.

– Ох, Ист! Пожалуйста, не надо. Это слишком опасно. – Элла с тревогой на лице поджимает губы, и я понимаю, что она вспоминает тот вечер, когда во время одного из боев Рида пырнули ножом.

Но то была чистая случайность, к самому бою не имевшая никакого отношения. Дэниел Делакорт, старый враг, нанял какого-то парня, чтобы прикончить Рида.

– Этого больше никогда не повторится, – уверяю я ее.

– Откуда ты знаешь? – Элла полна решимости. – Я еду с тобой.

– Нет.

– Да.

– Нет. – Я повышаю тон, и папа обращает свой суровый взгляд на нас.

– О чем это вы спорите? – с подозрением спрашивает он.

Элла с усмешкой ждет, что я придумаю, чтобы отмазаться. Черт побери! Если я и дальше буду спорить с ней, она расскажет папе, что я собираюсь в доки, а мы оба знаем, насколько сильно это ему не нравится, особенно с тех пор, как Рида пырнули там ножом.

– Мы с Эллой не можем решить, какое кино будем смотреть перед сном, – вру я. – Она хочет какую-нибудь романтическую комедию. Я, естественно, голосую за все что угодно, кроме этого.

Близнецы закатывают глаза. Они сразу распознают ложь. Но папе зашло. По патио прокатывается его низкий смешок.

– Уступи, сын. Ты же знаешь, в конце концов женщина всегда добивается того, чего хочет.

Элла награждает меня сияющей улыбкой.

– Да, Истон. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. – Когда я поднимаюсь, чтобы наполнить свой стакан, она следует за мной. – Я буду ходить за тобой как приклеенная. А когда ты соберешься драться, устрою такую сцену, что ты больше никогда не сможешь там появиться.

– А ты можешь пойти и подоставать близнецов? – жалобно спрашиваю я.

– Не-а. Все мое пристальное внимание принадлежит исключительно тебе.

– Рид, наверное, не перестает радоваться, что больше не под твоим каблуком. – Я слышу, как у Эллы перехватило дыхание, а когда поднимаю глаза, то вижу, что ее щеки из розовых стали белыми. Ой, вот черт. – Я не это имел в виду. Ты же знаешь, как ему невыносимо быть вдалеке от тебя.

Элла шмыгает носом.

– Серьезно. Он звонил мне до ужина и плакался о том, как скучает по тебе. – Тишина. – Прости, – говорю я, по-настоящему чувствуя себя виноватым. – Мой язык работает быстрее мозгов. Ты это знаешь.

Элла поднимает бровь.

– Ты должен остаться дома, тогда я тебя прощу.

Шах и мат.

– Слушаюсь, мэм. – И я смиренно возвращаюсь вслед за ней за стол.

– Сдался без боя? – шепчет мне Сойер, когда мы занимаем свои места.

– Она чуть не заплакала.

– Черт.

После десерта я пихаю Эллу ногой и киваю в сторону близнецов. Она кивает в ответ и поворачивается к отцу.

– Каллум, нам с Истоном нужно сделать домашнюю работу по математике. Вы не возражаете, если мы пойдем?

– Нет, конечно же. – Он машет рукой, чтобы мы уходили.

Мы с Эллой сбегаем в дом, оставив близнецам уборку стола. Раньше у нас для такой работы была прислуга, но после маминой смерти папа всех уволил, за исключением Сандры, которая нам готовит, и своего шофера, Дюрана. Пару раз в неделю приходят горничные, но они не живут в доме.

За нашими спинами Сойер и Себ ворчат о том, что они опоздают на свидание с Лорен, их девушкой. Но мне их нисколечко не жаль. По крайней мере, у них есть планы на вечер, и им не придется торчать дома.

Поднявшись наверх, я удобно устраиваюсь на своей огромной кровати и включаю телик. Футбольный сезон еще не начался, так что сегодня не транслируют никаких матчей. По спортивно-развлекательному каналу повторяют лучшие моменты игр межсезонья, но я едва обращаю внимание на экран: сейчас меня больше занимает мой список контактов. Я нахожу того, кого искал, и нажимаю кнопку вызова.

– Здорово, Ройал, – раздается глубокий баритон Ларри.

– Здорово, ботаник, – радостно отвечаю я.

Лоренс «Ларри» Уотсон – наш стодвадцатикилограммовый защитник, приятель, на которого всегда можно положиться, и настоящий компьютерный гений. – Окажи мне одну услугу.

– Выкладывай.

Ларри – самый добродушный парень в мире, всегда готов прийти на помощь другу, особенно если при этом ему нужно применить свои навыки хакера.

– Ты еще можешь влезть в главный компьютер «Астор-Парка»? У меня тут в коробке ждут своего часа «Токио 23».

– «Эйр Джордан файв», которые выпускали только в Японии? – Он говорит так, будто сейчас заплачет. Ларри с ума сходит по кроссовкам, и он всегда хотел заполучить эту пару, которую мой папа купил во время командировки в Японию.

– Они самые.

– Что ты хочешь? Оценки еще не выставляли.

– Информацию об одном из учеников. Полное имя, адрес, номер телефона, всякое такое.

– Чувак, это же обычные контактные данные. Ты когда-нибудь слышал про «Гугл»?

– Я даже не знаю ее фамилии, осел.

– Ее, говоришь? – В моем ухе раздается его смех. – Ни фига себе! Истон Ройал ищет девчонку.

– Так ты мне поможешь или как?

– Как ее зовут? Может, я ее знаю.

– Хартли. Она в выпускном классе. Около метра пятьдесят. Длинные черные волосы. Серые глаза.

– Ну да! – тут же говорит Ларри. – Я ее знаю. У нас с ней общий курс по продвинутой политологии.

Я оживляюсь.

– Да? И ты знаешь ее фамилию?

– Райт.

Я закатываю глаза.

– «Райт» – в смысле «да», ты знаешь ее фамилию, или просто отвечаешь мне наобум?

– Райт.

Меня охватывает раздражение.

– Что райт?

На том конце грохочет смех.

– Райт, – хрипит Ларри через гоготание. – Р-А-Й-Т. Ее зовут Хартли Райт. Черт, мужик, ну ты и тупица!

Ой, ладно, я тупица.

– Прости, чувак. Я понял. Хартли Райт. А что-нибудь еще ты о ней знаешь? У тебя есть номер ее телефона?

– Зачем мне ее номер телефона, бро? Я встречаюсь с Алишей. – Ларри опять говорит со мной таким тоном, словно спрашивает: «Ты с планеты тупых?» – Дай мне пять минут. Я тебе перезвоню.

Он вешает трубку. Чтобы убить время, я смотрю повторы матчей. Проходит уже минут десять, но точно никак не пять, когда мобильник в моей руке начинает пищать. Я смотрю на экран, широко улыбаюсь и отправляю Ларри короткое сообщение.

«Ты мастер».

«Я знаю», – отвечает он.

«Звтр притащу кроссы».

Не теряя времени, я начинаю изучать информацию, которую добыл мне Ларри. Там есть номер телефона, адрес и ссылка на статью в «Бэйвью Пост». Я перехожу по ссылке и узнаю, что отец Хартли, Джон Райт, несколько лет назад баллотировался на пост мэра, но проиграл гонку. А еще, как сказано в статье, мистер Райт является помощником прокурора округа Бэйвью.

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз был в зале суда. Когда с Рида сняли обвинение в убийстве и предъявили обвинение Стиву. Разве фамилия обвинителя была Райт? Нет. Вроде… Диксон или как-то так. И еще я на все сто уверен, что он был окружным прокурором, а не его помощником.

Я пролистываю статью до тех пор, пока мне не попадается фотография семейства Райт. Перед огромным особняком в колониальном стиле стоит Джон Райт, одетый в серый костюм. Его рука обнимает даму средних лет с аппетитными формами, которая, судя по подписи, его жена Джоани. Рядом с ней стоят три дочери – все трое унаследовали от матери роскошные волосы, черные, как вороново крыло, и серые глаза. Похоже, Хартли – средняя. На фотографии ей лет четырнадцать, и я ухмыляюсь, заметив у нее на лбу выступающий прыщик.

Я начинаю рыться в своем рюкзаке, даже не до конца осознав, что именно делаю. Вытаскиваю тетрадку с записями по математике. Хартли пропустила целую неделю занятий, значит, отстает от нас. Завтра, когда она придет на урок, будет в полной растерянности… если, конечно, кто-нибудь не проявит благородство и не поможет ей нагнать упущенное. Ведь это самое меньшее, что одноклассник может сделать для нее, разве нет?

Натянув свободную футболку, я украдкой проскальзываю в кабинет на втором этаже, который делю с братьями и Эллой, при этом прекрасно понимаю, что веду себя как безнадежный лузер. Я ведь не обязан делать копии. Сейчас не какие-то там доисторические времена. Я вполне могу сделать фотографии своих записей и отправить их прямиком Хартли. У меня же есть ее номер, в конце концов.

Но нет. Я делаю самые настоящие копии, которые потом сшиваю степлером и засовываю в папку, которую нашел в одном из ящиков стола.

– Что ты делаешь?

Элла преграждает мне путь как раз в тот момент, когда я уже собираюсь выходить из кабинета. Ее синие глаза смотрят на меня с подозрением.

– Хочу забросить другу домашнюю работу.

Я поднимаю папку, а потом открываю ее, чтобы моя везде сующая свой нос сводная сестра смогла убедиться, что там действительно школьные записи.

– В восемь часов вечера?

Я изображаю изумление.

– Восемь часов?! Офигеть! Уже так поздно! Бегом спать!

– Хватит дразнить меня, – бурчит Элла, но, судя по выражению ее лица, она едва справляется с собой, чтобы не засмеяться. Но все равно фыркает. – Ладно, я веду себя глупо.

– Угу.

Элла сжимает мою руку.

– Только потом не надо ехать в доки, ладно? Обещай мне, что не поедешь.

– Обещаю, – послушно отвечаю я и убегаю прочь, пока она не начала снова выносить мне мозг.

Поездка до дома Хартли не занимает много времени: Бэйвью не самый большой город. Райты живут в районе, удаленном от моря, в том самом колониальном особняке с фотографии. Красивый дом. Не такой большой, как мой, но, опять же, Райты не Ройалы.

До дома Райтов остается около километра, когда из-за поворота на огромной скорости резко выскакивает знакомый черный «ровер». Уклонившись от него, я нажимаю на клаксон. Из-за руля мне весело машет рукой Сойер, а Себастиан показывает «козу».

Вот два придурка! На заднем сиденье – Лорен, которая, наверное, живет где-то неподалеку.

Я паркую машину на обочине перед домом Хартли. Выпрыгивая из пикапа, вдруг понимаю, что у меня почему-то вспотели ладони, и вытираю их о свои рваные джинсы. И тут меня одолевают сомнения: может, мне стоило сначала переодеться, прежде чем отправляться сюда? Заношенная футболка и джинсы с дырками вряд ли помогут мне произвести хорошее впечатление, особенно на предков Хартли, если вдруг я с ними столкнусь.

Хотя с чего это я так переживаю о том, какое впечатление произведу на Хартли или членов ее семьи? Я хочу переспать с этой девчонкой, а не жениться на ней.