Даже если вам немножко за 30, или Герой (не) моего романа! Любимка Настя

Твари? Кажется, так она отозвалась о них? Слишком мягко для всего, что ей довелось пережить.

Права и в том, что он не желал от нее детей. Впрочем, не только от нее. Шторка была придумана не только для того, чтобы его любовницы поостыли со своими сексуальными домогательствами, но и затем, чтобы девчонки в будущем имели возможность завести нормальную семью. Не прикованные к нему долгом перед больным ребёнком.

Его высочество медленно выдохнул, он добьется того, чтобы новый закон одобрил совет даже, если ему не суждено стать королем. Пока он является наследным принцем, его власть ограничивается советом. Конечно, полномочий у него куда больше, однако некоторые вещи, не может даже он.

Матери его дочерей не должны хоронить себя заживо, все они имеют право на нормальную семью.

И все в итоге упирается в вопрос престолонаследия. Впрочем, даже два, три или четыре года счастливой семейной жизни — это уже много. Ни одной из тех, кто сейчас имел статус его законных любовниц, он не может предложить ничего и отдаленно похожего на статус замужней женщины и пусть иллюзию, но счастья.

— Мой принц, я готов отдать свою жизнь ради вас, — Анлунирон ухватился за руку его высочества, — вы же знаете, что не было иного выбора. Нам никак не удавалось поймать Зевиля…ради вас, ради сердца мира…

— Жизнь? — Принц сжал кулаки, гася в себе желание забить советника до смерти. — Но отдал ты жизнь Сабины. Что ж… ей решать, как поступить с тобой. А до тех пор… Стража!

Наблюдая за тем, как на Анлунирона надевают магические кандалы и уводят в камеру, его высочество испытывал лишь горечь. Заигрался. И почему он не заметил, что гордыня друга переросла в жажду вершить чужие судьбы. Героем себя возомнил, для цели все средства хороши…

Принц злился. Злился на то, что доверился не тому. Гордыня? У кого его нет? Он не считал проблемой гордыню Анлунирона, просчитался в итоге. Когда гордыня переросла в жажду властвовать и вершить чужие судьбы? Нет, снимать с себя вину за случившееся с Сабиной, принц и не думал, хотя прекрасно понимал, не будь он столь доверчив к словам того, кого считал своим другом и советником, все могло бы быть иначе. От того и бесился. Его просчет, его вина.

Орте Сигуран… А что движило его наставником? Чем он думал, когда помогал Анлунирону? Разве не орте Сигуран когда-то учил принца, что его высочество обязан поступать по совести и чести. Почему орте Сигуран не предупредил о том, что творит Анлунирон? Почему, в конце концов, как это бывало раньше, не раскрыл глаза своему ученику? Уж его-то принц всегда слушал и прислушивался!

Нет, он не понимал. А посему отправился прямо к учителю, который выхаживал леди Сабину. Отозвать его от нее — однозначно подписать очередной приговор его временной жене и детям. Детям…

Двойня или близнецы… Сабина могла подарить ему двух здоровых малышей. Почему-то думать о том, что и эти детки обречены родиться неполноценными не получалось. Откуда-то крепла уверенность, что на этот раз его потомство обойдет стороной злой рок. Лишь бы сейчас им ничего не угрожало, лишь бы беременность не прервалась.

Идиоты!

Много ли нужно женщине, чтобы она начала нервничать? А где волнения, там и истерика, как итогом нервный срыв, переросший в горячку. Он привык думать о Сабине так, словно и не восемнадцатилетняя девчонка перед ним, а старая, умудрённая жизнью стерва. Бывали на его веку подобные. Какие и соперницу отравить приказ отдавали, и не брезговали расплачиваться своим телом, а порой и сами совершали такие вещи, от которых даже у него волосы дыбом вставали. Удавить младенца? Дать ребенку коржик с ядом? Перерезать нелюбимому мужу горло? Было и есть… Многое в его мире не совершенно. Подлость и жадность гуляют рука об руку, лихорадя то одну, то другую провинцию. Еще и наместники… Так было всегда. Но со смертью его отца стало в разы хуже. Сердцу мира нужен преемник. А его нет. Точнее нет гарантии, коей является продолжение рода. Прямое продолжение!

Принц шел коридорами и думал о том, что ситуация с Сабиной — полностью его вина. Он допустил халатность, просчитался, доверился. Как ни назови, он проявил слабость там, где не имел права этого делать. Но не объяснишь же это той, которая пострадала? Что ей его оправдания и объяснения? Даже попытайся он извиниться, что это изменит? Разве сотрёт страшные воспоминания из ее сердца и души? Разве уничтожит не зерно, и уже даже не росток, а крепкое дерево сомнений из ее разума? Стал бы он доверять тем, кто заочно его приговорил? Сумел бы простить и подставить спину? Нет.

И тот факт, что он сейчас чувствует девчонку в разы сильнее, ничего не изменят. Оба будут гореть. Но каждый от своих эмоций. Она, скорее всего, от ненависти и жажды мести, он от невозможности что-либо изменить.

И никуда им не деться друг от друга, ему нужны эти дети, нужны как воздух. Двойня… реальный шанс на то, что….

А потом? Он отпустит, если она захочет, он отпустит. Не сможет неволить, после всего-то… Но вот только одну.

Глава 14

Кто ни разу не болел — тот не познал вкуса жизни. Что такое высокая температура для двадцать первого века? А ангина? А если в совокупности с беременностью? Однозначная госпитализация под присмотр врачей. Вообще, конечно, все еще зависит от вида ангины. Да еще важно какой триместр беременности. У меня был первый… Самое опасное время, когда ангина может стать источником кислородного голодания, нарушения формирования плаценты, замирания плода, выкидыша… Об этом, естественно, я думала тогда, когда уже могла более внятно соображать.

А тогда, во время болезни, я была овощем, горячим, бредящим, хрипящим, мечтающим дышать свободно. Овощем, которому, по большему счету хотелось лишь одного — закончить эти мучения. Я заболела внезапно, сразу после тяжелого нервного срыва. Казалось бы, что удивительного, еще с древности знали, что нервические припадки тянут за собой серьезные заболевания. Меньше стресса в жизни — больше здоровья.

Только кто ж будет думать о чувствах Сабины? Девушки, которая оказалась разменной монетой? А что беременна… так есть чудо-доктор, который две недели собакой спал у моих ног, не позволив случиться непоправимому.

Я знала, что это лишь его заслуга — орте Сигуран сделал все возможное и невозможное, чтобы сохранить беременность. Знала, но благодарной себя не чувствовала. Не для меня этот дедочек старался. Для будущего своего принца.

Из-за заболевания первое время говорить не было возможности, затем я отсыпалась и разговаривать опять же не хотелось. Сейчас же, спустя три недели после событий с Зевком, Зекивком или как его там, общаться с кем бы то ни было меня не тянуло вообще. А пытались разговорить.

Видите ли, орте Сигурана пугало мое молчание. И не только его…

Вообще, учитывая произошедшее, ни с кем мне говорить действительно не хотелось. Да и о чем? Я им и так уже все сказала. Снова повторить, что они козлы и их общество меня не прельщает? Да кто ж послушает? Впрочем нет, послушать послушают и сделают по-своему. Следовательно, никакого рационального зерна для меня в наших беседах быть не может. На вопросы, которые задает орте Сигуран, вполне подходят ответы кивком головы. Лезть ко мне в душу — ну не настолько же они идиоты? Полагаю, у меня на лбу огромными буквами написано: «Не подходи, опасно!»

А болтать о чепухе… Да не обязана я! Пусть утрутся своими желаниями.

Недофей тоже лезть пытался, с чего-то решил, что уж с ним-то я поговорю. А может, хотя бы выскажусь на русском, матерном. Но я молчала. Мне требовалось время все как следует обдумать. А это нужно делать на трезвую, холодную голову. Болезнь пусть и отступила, да только лучше я себя все равно не чувствовала. Была вялой, сонливой, я и правда много спала. И это хорошо. Потому что лучшего лекарства еще не изобрели. Отдых, сон, спокойствие и тишина.

Вот это я себе сейчас и обеспечивала.

Самое интересное, что произошло в отношении меня у местного божка — это отсутствие возможности читать мои мысли. Если бы он однажды под властью эмоций не воскликнул об этом, я так бы дальше в его присутствии крутила бы в голове стишки и песенки. Не знаю почему так произошло. Есть предположение, но истиной ли оно будет — мне неведомо.

Четко я знала лишь одно — друзей ни у меня, ни у Сабины здесь нет. И когда я говорю здесь, то подразумеваю этот мир.

Бог спас меня лишь для того, чтобы я смогла приручить принца и даровать ему здоровых детей. Точнее дарует их тело Сабины, а я лишь поддержу в нем жизнь. И возникает закономерный вопрос, как долго в этом теле протеплится жизнь? Где гарантия, что родив детей, меня оставят? Что если я умру родами? Конечно, от подобного исхода никто не застрахован. Однако…

Были у меня основания полагать, что душа, однажды попавшая в это тело по воле бога, по точно такой же воле, может из этого тела исчезнуть.

А вот что с этой душой сделается потом… То ли вернет ее в умирающее от автокатастрофы родное тело, то ли сразу отправит к праотцам, уже не столь важно — итог один. Моя смерть.

Я не могла ни в ком видеть ни союзников, ни доброжелателей. У всех имелись свои как срытые, так и явные мотивы. Я чуждая и чужая этому миру. Я лишь инструмент для достижения целей. Это я хорошо понимала, как и то, что не стоит все видеть в черном цвете.

Невозможно не прокручивать в голове мотивы наследного принца. Невозможно притвориться слепой и глухой, когда становишься свидетелем его беседы с орте Сигураном. Знали ли они о том, что во время их эмоционального диалога, я находилась в сознании? Навряд ли, в противном случае, и выражения бы выбирали, и вообще ушли бы куда подальше, лишь бы я ничего не слышала.

А я слышала. И хотела бы забыть. Намного легче ненавидеть, зная лишь часть правды. Конечно, можно было бы закрыть глаза на то, что мне не нравилось и помнить лишь о том, что действия наследного принца довели бедняжку Сабину до смерти. Но даже у нас в России существует презумпция невиновности, а также статья о причинении вреда по неосторожности. Даже если деяние привело к смерти. Был ли у принца прямой умысел? Судя по тем откровениям, что я слышала — не было. Он не желал Сабине смерти, он был уверен, что все ее отношения с его младшим братом — по обоюдному согласию. Даже близость.

Мой дядюшка отличился и выслужился. Вон и орте Сигурана наградил какой-то там печатью безмолвия. Я в этом не разбиралась, а память Сабины зияла пробелами. Кстати, пробелами она зияла всего, что касалось магии. Точнее общеизвестные понятия она хранила, однако никакой конкретики.

Из чего я смело могла сделать вывод, что печать безмолвия — это какое-то узкое заклинание, природа которого изучается и преподается для магов, а также является запрещенным для всех остальных.

Легче ли мне было от того, что принц не желал причинять вреда Сабине? Легче ли мне было от того, что он не знал всей правды о девушке? Нет. Жалела ли я его? Отчасти.

Я могла пожалеть себя, Сабину. Я поплакать за каждую из нас могла, но за принца…

Никто не сможет его до конца понять. И дело сейчас совсем не в бремени власти и решениях, которые он принимает на благо всего мира.

Любил ли этот мужчина когда-нибудь? Нет. А был ли по-настоящему любимым? Тоже вряд ли. Каждая из временных жен, в первую очередь, желала возвыситься. Да, они были соблазнительными, готовыми угождать, но любить? Вот в чем вопрос.

Легко ли идти под венец тридцать пять раз? Легко ли видеть очередного ребёнка немощным? Видеть и знать, что он может погибнуть в раннем возрасте? Мне сложно это представить, и я бы никогда не желала оказаться на его месте.

Я не могла сказать, что принц так уж сильно мечтал о троне. Точнее не так, если бы я не услышала его приватной беседы у ложа больной меня, то думала бы именно так. Однако…

Прозвучала фраза, что если бы он смог отказаться, он бы это сделал. Но вариантов нет. А думать мне никто не запрещал. А посему… сердце мира принимает не любого представителя королевской крови. Не зря же нужна гарантия в виде маленького ребенка. Сдается мне, что во время ритуала происходит что-то такое, что позволят этому самому сердцу мира поделиться энергией, но при этом раскрывает его для удара что ли. То есть оно само становится уязвимым. Вот только для чего? Может ли так быть, что если попытается короноваться не тот претендент, то мир убьется раньше, чем предполагает бог? А какие качества должны быть у будущего короля, особенно, если учесть, что выбирает магия?

Он не должен быть причастен к убийствам? Сомневаюсь.

Королевская семья априори по локоть в крови. Само правление подразумевает под собой вынесение приговоров: бунтовщикам, изменщикам, ворам там или убийцам. Значит не этот фактор играет решающую роль на коронации.

Я могла бы предположить, что король должен быть справедливым. И если это так, то Зевок точно бы не смог стать правителем мира. Ему при рождении ни совести, ни справедливости, ни жалости к ближнему не отсыпали.

А вот старший принц… Он умеет раскаиваться, сожалеть, мыслить трезво и принимать даже такие решения, которые причиняют ему боль.

Это не значит, что я готова его простить. Его халатность привела к подобному исходу. Это он приблизил к себе тщеславного человека, коим оказался дядюшка Сабины. Он сам. Правда, любой живой человек может ошибаться. Но, что позволено Юпитеру, не позволено быку. [1]

Иными словами, как бы наследник не устал от того, что происходит в его судьбе, он не имел права так расслабляться и пускать на самотек настолько важную часть своей жизни. Временная жена — не игрушка, она, возможно, мать наследника. Подходить к ее выбору нужно было не только с умом, но и со всем тщанием следить за тем, как она живет и чем дышит под его крышей. А не давать карт-бланш тому, кто по статусу ее ниже.

Потому что Анлунирон после того, как его подопечня вышла замуж за старшего принца изменил для нее свой статус, став для Сабины вассалом. Нет, прощать принца только потому, что могу отчасти его понять? А разве это понимание вернет жизнь несчастной девочки? То-то и оно.

Я чувствовала себя загнанной в угол. Тупиковая, абсолютно патовая ситуация, из которой просто не видно выхода.

Я много думала, спала, хорошо питалась. Думала, отмахивалась от жужжащего под ухом недофея. Нет, слушать его себе дороже, ибо этот товарищ солгал мне во многом. Доверия между нами уже быть точно не может. Меня грызло еще одно сомнение. А могло ли так быть, что наместники не являются врагами короны? Если я права в отношении сердца мира, то они придурки конченные, если реально желали занять место старшего принца. Максимум сделать ставку на младшего братца. Но теперь, такой возможности нет, состоялось отречение. Следовательно борьба у наместников если и велась, то только в отношении будущей королевы. А следовательно, и той семьи, которая не просто породнится с королем, возвысится над всеми остальными. Вот это явно ближе к истине. Полагаю, смертность и болезни деток, стало для всех сюрпризом. Значит, травля беременных, чистка среди любовниц, ни что иное, как проделки протеже наместников. Гадюшник, как есть гадюшник.

Мне нужна информация и своя команда. Чем чаще я об этом думала, тем сильнее в этом убеждалась. Мне все равно придется привязать короля к своей персоне. При этом, насколько я помню, мне-то его как раз любить не обязательно. Я хочу, чтоб дети родились здоровыми. Мне еще тут жить. А если не мне, то моим детям. Они-то уж точно ни в чем не виноваты. Ни в дурости местного бога, ни в жестокости окружающих.

А как заинтересовать того, перед кем открыты все двери и того, кто имеет все, чего пожелает? Стать равным партнером. Не просто на словах, но и деяниями. А значит, хочу я того или нет, но мне придется окунуться с головой как в придворные интриги, так и в мировую политику. И какая разница, что миром правит один король, у него еще совет из наместников имеется. Тоже сила! И с ней необходимо считаться, а в идеале уметь управлять. Что ж… У меня пока нет ничего, кроме статуса жены и беременности, но в моих руках сделать так, чтобы появились и власть, и уважение, и… любовь будущего короля!

*

Спустя неделю ко мне вернулась энергия. Больше в сон не клонило. К тому же план, который я мысленно составляла, было необходимо начинать претворять в жизнь. А как это сделаешь, если постоянно торчишь в комнате? И да, бойкот — тоже не способствует сближению с местным населением.

Впрочем, его-то я все-таки продолжала. Не из вредности. Мне пока не чего было сказать. А болтать о чепухе вроде погоды, слушать о том, как красивы по весне цветы, и насколько очарователен зимний лес, тоже не хотелось. К тому же имелось еще кое-что… Мой день рождения, точнее Сабины, но не суть важно. Эти мужчины проигнорировали его. Ладно, я и сама проболела сей знаменательный день, но постфактум меня точно должны были поздравить. Ан нет…

И не поздравили, и сам принц не заявлялся. Нет, он может и приходил, но явно тогда, когда я спала. Самое интересное, что и на море, похоже, меня решили не отправлять. И с чем это связано, к сожалению, мне было неизвестно. То ли из-за отречения, то ли из-за местного афродизиака. Ничего, разберемся!

Все это время я выстраивала мысленные диалоги, прорабатывала в голове возможные ходы и реакцию тех или иных людей на свои заявления и желания. Многое, кстати, можно будет списать на дурость беременной женщины. В первую очередь, меня интересовали реакции орте Сигурана и принца. Я все-таки не дура, понимаю, что резко человек не может измениться. А я давно и активно демонстрировала то, что Сабина до замужества и после оного — два разных человека. С другой же стороны, принцу было известно, что Сабина умерла, на краткий миг, по заверениям орте Сигурана. Мол такое хоть и редко, но бывает. Да уж, только вот Сабине никто не помогал прийти в чувство, никто ее сердце не запускал, чтобы клиническая смерть оказалась именно ею, а не билетом в один конец.

Им же никто не мог сказать, что божок, чей лик и чье имя они забыли, вмешается и притащит на Ялмез душу с Земли. И я тем человеком, открывшим глаза на правду, не стану.

Орте Сигуран давно понял, что я намеренно игнорирую его и обижаться не собирался. Он на меня порой смотрел как на несмышлёную, но горячо любимую внучку, которой прощаешь все, лишь за сам факт существования. Бесило ли меня это? Ну… только если немножко. Хотя не так, меня бесило то, что этот дедочек был мне симпатичен. И я ничего не могла поделать со своей симпатией к этому бородачу с лысиной на голове. Чем-то он мне напоминал старых мудрецов востока. Не знаю даже, взглядом ли, манерой речи, а может совокупностью всего: внешности, голоса, поведения.

Только спустя несколько недель близкого нахождения рядом с дедком, я смогла сообразить, где же я подобный голос слышала! И вспомнила ведь!

Орте Сигуран говорил практически голосом Юрия Левитана! Вряд ли найдется хоть один человек родом из бывшего Советского Союза, который не слышал обращения Левитана. Это я тугодум, рожденный перед самым развалом СССР. И то все-таки провела параллель.

К тому же, как я уже говорила, симпатию дедку добавляло его отношение к самой Сабине. Я сейчас не говорю о себе. Не знал этот дедушка о задуманном Анлунироном. Не знал, так как был приставлен к другой девице, одной из тройки временных жен. А в тот день, когда Зевиль перешел к активным действиям, Сигуран встретил Анлунирона в коридоре, ведущем в ту самую комнату, где уединились Сабина и Зевиль. И не пропустил его дальше. Черт его знает, что Сигурану потребовалось в том крыле, но факт есть факт. Целитель не участвовал в заговоре, и услышав от Анлунирона, что нельзя мешать процессу, тем более девица еще ломается, мол, рано еще, огрел горе советника принца заклинанием и поспешил в ту самую комнатку и застал не самую приятную картину. А уж опыта ему точно было не занимать и отличить девица «ломается» или в самом деле напугана и не хочет близости, смог.

Конечно, все это дедок говорил принцу, и в других выражениях. Но смысл верный.

Между ним и Анлунироном завязалась потасовка, которая в итоге вылилась в печать безмолвия. К сожалению, я не знаю, что за спектр у сего чуда, могу лишь догадываться, что орте Сигуран ни физически, ни магически не мог рассказать о том, чему стал свидетелем пока кто-то из королевской семьи эту самую печать не снимет.

Почему я так решила? Да по той возне, которая образовалась после заявления о безмолвии и таким легким подколом со стороны целителя: мол, ваше высочество, вы глаза-то пошире откройте, ничего вас в моей ауре не смущает?

В общем, знаний Сабина не имела, но я умела думать. Печать эта явно магического характера, и использовать ее может лишь узкий круг лиц, а снять и вовсе только те, кто находится в родстве с королевской семьей. Кто его знает, может это какое-то особый амулет с той же кровью монарха, с помощью которого воздействуют на человека, что должен замолчать о том, что видел и слышал.

И ведь угораздило муженька дать Анлунирону такие полномочия. И ежу же понятно, что тот злоупотреблял. А еще Сигуран активно требовал перевода от одной девицы к другой, в смысле от одной временной жены к Сабине.

Однако даже мне стало понятно, что отношения между главным целителем дворца и наследным высочеством в тот период были отвратительными. Не знаю какие у него там дела с принцем, потому что муж его учителем величал во время их откровенной беседы у моего ложа, но одно могу сказать точно, между ними была какая-то размолвка. И случилась она аккурат перед последней женитьбой. Или женитьбами? Как правильно-то будет, если невесты аж три штуки, и столько же временных жен на выходе?

Анлунирон лишь подлил масла в огонь. Думать о дядюшке Сабины в хорошем ключе не получалось от слова совсем. А вот на орте Сигурана я в последнее время поглядывала с интересом. Ведь кладезь же! Кладезь ценной информации, а раз и учителем у принца был, так вообще путеводитель в мир одного мужчины!

Понятное дело, что я все еще была зла на них, за игры в темную, за то, что в первую очередь я все-таки драгоценный сосуд таких нужных наследников принца, и лишь потом девушка.

Но имелось главное обстоятельство, которое сглаживало некоторые углы — я не Сабина. Я — Сабрина, девушка с Земли, которая желает выжить и дать здоровое потомство.

Это, правда, не значило, что я решила обо всем забыть и сделать вид, что случившееся с Сабиной ко мне никакого отношения не имеет, однако сразу записывать всех во врагов — тоже такое себе занятие. Каждого можно использовать в своих интересах. Даже треклятого дядюшку, если тот, конечно же, заявится пред мои очи. Цинично? Ну так и жизнь здесь не райский уголок.

А пока, я молчала и приглядывалась к дедочку. Выглядело это как сражение взглядами. Один был спокойным и ироничным, второй хмурый и ищущий подвоха во всем, что делал оппонент. Второй, если что — мой.

Орте Сигуран теперь навещал меня трижды в день — ровнехонько с доставкой еды в мои покои. Компанию за столом он мне не составлял, а бывал рядом десять минут, проверял мое состояние и неизменно интересовался самочувствием, да о погоде рассказывал, то ли пытаясь, то ли уже не пытаясь выдавить из меня хоть слово.

Меня иногда подмывало все-таки заговорить и спросить у него, что ж Сигуран принцу о беременности моей не сказал сразу, как это заметил, но я держалась. Потому что, если в лоб спрошу, сразу возникнут вопросы. А откуда я сию информацию вообще знаю. Поэтому пока сохраняла свой бойкот, надеясь, что скоро передо мной появится принц. А уж там… я припомню все. И сыграю на его чувстве вины. Во-первых, за мерзость с участием Зевка, во-вторых, за отсутствие подарка ко дню рождения.

Я у него сейчас единственная законная жена, а он таким событием пренебрег. Непорядок!

И мне не нужны ни побрякушки, ни его внимание. А вот чего мне действительно нужно — так это верные люди рядом. Именно поэтому сегодня я решила пообщаться с недофеем. Гад он там или нет, но это единственное существо, которое незаметно никому, кроме меня. Ему явно не составит труда собрать информацию на всех служанок дворца и поведать мне. А я в свою очередь, выбью из мужа разрешение сменить личных служанок на тех, которые подойдут мне по личностным качествам. В общем, эксплуатировать бога я собралась. Тем более бедолага уже и не чает до меня достучаться. Тоже чувство вины его жрет. Вот и славно. Мне это только на руку! Заодно и проясню для себя некоторые моменты.

Беседу я отложила на вечер. Точнее на время перед сном, когда уже точно ко мне никто не должен был прийти. С орте Сигураном мы часа три назад виделись, традиционно попереглядывались и остались друг другом довольные. Я — тем, что ко мне не лезли с предложением почитать вслух. Впервые таким предложением он удивил меня сегодня с утра, затем повторил его перед обедом. А вот перед ужином не стал. Но что-то мне подсказывает, что завтра снова предложит. Но то завтра… до него б еще дожить.

Сам Сигуран остался довольным, потому что беременность протекает хорошо, токсикоз меня не мучает, кушаю я так, что сама в ужасе с такого аппетита. Правда, о диете не мыслю. Чего удивляться, я не за двоих, за троих питаюсь! Но явно после родов надо будет приходить в форму, тонкой талией я похвастаться точно не смогу. Впрочем, черт с ней, главное дети!

Глава 15

Я полгала, что мне, как обычно, придется долго ждать бога, однако он сумел меня удивить. Правда, на мысленный зов он не отозвался, но откликнулся сразу же, когда я вслух его позвала, из чего я сделала неутешительный вывод: местный недофей теряет свои силы. А уж увидев бога, только уверилась в этом убеждении.

Он был меньше, чем в самый первый раз, когда обрел телесное воплощение в моих глазах. Он с легкостью мог уместиться в моей ладошке, что, собственно, и сделал, когда я оную подставила.

— Ты изменился, — осторожно произнесла я. — И сильно.

Я приготовилась вслушиваться, но этого не потребовалось, голос бога был прекрасно слышен и ему не приходилось для этого кричать.

— Да, — понуро согласился он и тут же встряхнул крылышками. — Что случилось? Ты позвала. Кто-то обидел? Что мне надо сделать и…

— Погоди, — остановила поток его вопросов. — Сильнее, чем уже обидели, вряд ли у кого получится. Нет, я позвала тебя поговорить.

— Фух, — протяжно выдохнул бог и опустился на попу. — Просто поговорить…

Я удобно устроилась на подушках и поднесла бога к одной из них, чтобы он перелетел с моей ладони. Все-таки мне бы хотелось видеть его лицо и при этом не напрягаться. Попробуй долго продержать руку навесу, моментально начнет отекать.

— Скажи, я видела только интим Сабины, потому что остальные две потенциальные смертницы с Земли, отказались девочку жалеть, узнав во что она вляпалась?

Вообще, все честно. С одной стороны. Зачем жалеть того, кто сам рвется в петлю. Наивность и глупость — не оправдание.

А мне надо было понять, каким образом работает механизм переселения. Если моя догадка верна, то Богу для моего отселения из этого тела потребуется другое, с которым образуется связь. Не зря же мама мне говорила, что сочувствуя кому-то, мы забираем на себя часть его судьбы. Разделяем ношу. Становимся ближе, даже роднее. Конечно тем, кто не верит в судьбу, такое изречение до лампочки, но если мама все-таки права, то магия этого мира работает на эмоциональных связях. Точнее магия бога Ялмеза.

— Да, — не став юлить, ответил он. — Ты была третьей попыткой, последним шансом. Ты осуждаешь меня, я вижу, но у меня не оставалось выбора. Помимо твоей жалости к Сабине, требовалось соблюсти еще несколько условий. Пусть внешне вы были не похожи, но одинаковые обстоятельства вас сближали: брак, предательство любимого мужчины, сиротство. Это позволило пробить брешь и создать канал, который позволил выдернуть твою душу из умирающего тела.

«Умирающего» — мысленно и эхом повторила я. Нет, я и так это знала, но слышать подобное…

— Хочешь сказать, что на всей Земле не нашлось сироты, которая когда-либо вступала в брак и не была предана тем, кого любит? — Я усмехнулась.

— Есть, но они не подходили. Кто возрастом, кто менталитетом, мне нужна была славянка, желательно из территории бывшего СССР, так как ваше сознание адаптивнее к стрессовым ситуациям, да и язык схож с нашим. Ты довольно легко перенесла перемены и сумела прижиться в теле Сабины. А ведь существовал риск отторжения, и тогда вы бы обе погибли.

— Какая прелесть, — не сдержалась я. — То есть, я еще и умереть могла. И в какой срок?

— Первые три дня существовала опасность, затем твоя аура начала поглощение. К том уже беременность сыграла свою роль.

— Иными словами, мне крупно повезло. — Я погладила уже не плоский, но еще и не особо выделяющийся живот. В последнее время руки сами к нему тянулись. У меня вошло в привычку его гладить. — А потом? Что тебе мешало поговорить со мной откровенно, когда я об этом просила? Обратно я бы все равно не смогла вернуться.

— Но могла наложить на себя руки.

Зашибись!

— Я правда похожа на дуру, которая желает себе смерти?

— Мне напомнить при каких обстоятельствах ты вообще оказалась в этой ситуации?

Я поперхнулась невысказанным ругательством. Прав он. Абсолютно прав. И тот факт, что разум мой был затоплен горем и я нормально не соображала, не освобождает меня от ответственности. Да, было дело жить не хотелось. Но сейчас-то хочу!

— Хорошо, ты ко мне присматривался. Теперь, надеюсь, сомнений в том, что я хочу жить у тебя нет?

— Сомнений касаемо жажды жизни нет. А вот то, как ты хочешь ее прожить — большой вопрос. — Вздохнул бог и спланировал мне на грудь.

Машинально дернулась и скинула его с себя. Нашел куда сесть. Пусть и с крыльями, а все-таки мужчина! Нечего меня лапать!

— Я могла бы ответить, что прожить хочу достойно, но не буду. — Я перевернулась на бок и оперлась на локоть, давая недофею пространство для маневра, раз уж ему подушки не понравились. — Ты выдернул меня из России в мир, который далек от моего не только политическим устройством, но и самой сутью бытия. Я не буду спорить, Россия порой и сама, как мир в мире, но… Чего стоит одна магия. Я не владею ею, я не понимаю ее сути, и сказки моего мира, мне в этом, вряд ли помогут. Не помню кто говорил, но говорил верно: люди боятся того, чего не понимают и чего не знают. Так и я боюсь.

— Я не стану тебя убеждать, что тебе нечего опасаться или бояться, — бог вздохнул, его крылышки опустились. — Ты права в том, что для тебя все ново и непонятно. И я поступил неправильно, скрыв от тебя информацию о ситуации Ялмеза. Наш мир погибает, Сабина. Это не оправдание моим действиям, это констатация факта. Высыхают реки, аномальная жара преследует те территории, где всегда был умеренный климат. Гибнут урожаи и в тоже время мёрзнут земли, в которых отродясь холода не было.

Что-то подобное я уже слышала. На Земле и о Земле! Вот так зеркальный мир…

— Я вижу, о чем ты думаешь. Но наши миры различаются. Сильно различаются. Ялмез питает сердце мира, если ты родишь здоровых детей, ты увидишь его часть. А пока, я могу только на словах обрисовать что это такое.

— Если это сердце в том понимании, что и в земной медицине, то примерно представляю его роль в судьбе вашего мира. Вместо крови, которую качает сердце человека, оно передает жизненную энергию землям и возвращает их обратно. То есть непрерывная циркуляция. А раз происходит засуха, и прочие аномальные для некоторых регионов вещи, значит работа сердца нарушена. Я бы сказала, что закупорились какие-то сосуды, и энергия начала поступать неправильно. А где-то и вовсе не поступает, так?

— Сердце мира похоже на огромное дерево, с множеством невидимых, крепких корней по всему миру, Сабрина. На ритуале коронации, наследник должен будет окропить своей кровью нечто напоминающее большой сушеный инжир. Я бы назвал это плодом сердца, потому что само сердце имеет куда больший размер. А плод примерно сантиметров пятьдесят в диаметре.

Я прикрыла глаза и попыталась себе это представить. Выходило плоховато и откровенно говоря, мерзковато. Бр-р…

— Обильно окропить кровью, аметистовой кровью, являющейся самым лучшим проводником энергии. И дети нужны для того, чтобы сохранить претендента на трон в живых. Пока будет биться его сердце, энергия будет циркулировать беспрепятственно и правильно. Ребенок — это якорь во время ритуала, он не просто перетягивает на себя часть энергии, становясь временным хранилищем оной, ребенок — гарант, что ритуал завершится правильно и сам ребенок обеспечит преемственность. К тому же, это подготовка перед самими ритуалом. Энергия будет стремиться к тому ребенку, который стал гарантом для своего отца. Она будет звать его, когда придет время.

— Выходит, Зевку изначально ничего не светило? Он что, идиот?

— Почему же, он ведь тоже сын короля. А если со страшим принцем что-то случилось, то он стал бы наследником. Но вот во время ритуала, ему пришлось куда тяжелее, чем его брату. я бы сказал намного болезненнее.

Пока бог это говорил, у меня закралось некое подозрение, которое я поспешила озвучить.

— Сердце мира раньше питал ты? Ты поил его кровью? А потом что-то случилось, и ты остался без тела? Вряд ли твой образ феи подходит для питания, тьфу ты, напитывания, нет опять не то, для поглощения…

— Нет. Я — часть сердца мира. Когда-то мы были единым организмом.

Сказать, что я опешила, не сказать ничего. Ладно бы он просто качал силу из этого дерева-сердца, но вот каким образом он мог его частью? Очередной плод что ли?

— Рассказывай.

Бог вздохнул, почесал макушку и только после этого начал свой рассказ.

Чем дольше я его слушала, тем больше думала о том, что Земля — райский уголок. И вообще, верните меня домой. Понятное дело, что меня никто никуда не вернет. А местный бог гибрид какой-то, к тому же недальновидный. Я бы сказала ребенок, если так можно было назвать существо старше меня тысяч на триста лет.

Если отбросить лирику, то получалось следующее: мир Ялмез существует триста тысяч лет, ровно столько же и этому древу-сердцу, которое и дало саму возможность жизни. Долгое время бог находился внутри сердца мира и наблюдал за тем, как развиваются жизненные формы, как меняются люди, как у них получается адаптировать энергию древа в магию, а затем и освоить ее.

Войны здесь тоже случались. Толчком к тому, что бог вышел из древа и принял человекоподобную форму — проигрыш страны, которая ему очень нравилась и практически ее уничтожение. Кстати, поющие деревья родом из той самой страны.

И тут-то недофей пустился во все тяжкие. Это же так здорово — ты уникальный для всех человек, который может то, что не под силу никому другому. Крутейший маг, качающий силу прямо из древа. Всеобщая любовь, как зависть, тебе была обеспечена. Особенно любовь. Кто говорил, что боги брезгуют отношениями с людьми? Ничего подобного! Детей только вот у этого недофея не получалось, а в остальном все попробовал, и везде успел.

Именно ему пришла в голову гениальная идея объединить все страны в одно государство и править им. Спустя какое-то время ему все наскучило, и он начал назначать наместников в странах, которые были дальше всего от его столицы. Их не было до того времени.

Позже, бог всерьез заинтересовался Землей. И вот тут-то, когда он перешел к этой части повествования-покаяния, я едва сдержалась от того, чтобы не треснуть особо отличившегося индивидуума. Не было никакого идиота, желавшего объединить Землю и Ялмез. Точнее был, божок, который мечтал попасть на Землю, но при этом сохранить свои возможности.

А для этого нужно было сделать так, чтобы о нем забыли. Иными словами, он сам виноват в том, что произошло. Больше тысячи лет уничтожать память о себе — надо же до такого додуматься? Мало того, он искренне не знал, что нарушение границ приведет к уничтожение его мира. Это потом выяснилось, когда он все-таки сумел прорваться на Землю.

Недофей не сказал, но я прекрасно поняла, что попав в мой мир, божок напрочь забыл о своем и отрывался на полную катушку. Видимо, что-то случилось с его силой. А там уже и все остальное вдруг стало явным, а не тайным.

— Ты мне просто объясни, — в одну из пауз, выдохнула я, — зачем тебе Земля понадобилась? Ты тут был и царем, и богом. А у меня на родине, вряд ли и половину своей силы имел.

— Треть, — признался недофей. — Там я владел третью своей мощи. А причина… только не смейся.

— Знаешь, после всего, смеяться мне точно не хочется.

— Дети, Сабрина. О детях мечтаешь не только ты.

— Чего?

— Я говорю, что мне тоже хотелось бы получить продолжение себя. И я решил, что если здесь ни с кем не выходит, обязательно получится на Земле.

— И как?

— Безрезультатно.

— А тебе не приходило в голову, что ты вообще-то не человек? — ядовито поинтересовалась я. — Не мог к своему древу обратиться? Как тебя породило, породило бы тебе и бабу.

Я злилась.

Нет, ну хорош вообще! Такое впечатление, что раз сила есть то ума уже не надо!

Прямо наш Пал Скотиныч. С единственной разницей, что этот еще древнее, но на лицо приятный. А тело себе вернет, небось вообще девки штабелями укладываться начнут. Наскучило ему в своем мире, устроил бардак и свалил! А как силы уходить стали, так вспомнил. А тут сюрпрайз, и не ждали, и вообще видеть не видят. Доигрался! Почти уничтожил свою колыбель. Зла на него не хватает.

— Сабрина, не надо на меня так смотреть, — сглатывая, попросил недофей.

— А как на тебя еще смотреть? Зачем вообще эти сказки выдумал? О потомке аметистовых, или каких там королей. Сразу слабо было сказать, что сам придурок и довел свой мир до гибели?

— Я не лгал! Была ссора! Сильная! Он не захотел возвращать мои храмы!

— Ты еще ножкой топни, орел недоделанный! То есть, ты возвращался на Ялмез дважды? Я правильно понимаю? В первый раз просек из-за чего силы стали убывать и сделал все, чтобы их вернуть, но при этом не озаботился существованием мира и тем, что происходит с сердцем?

— Да ты ничего не понимаешь!

— Правда? Я прекрасно поняла, что ты зажрался, зазвездился и решил покорять новые горизонты. Но вот облом, и старые почтив пыль превратил, и новые не по зубам казались!

— И что теперь делать? — едва различимым шепотом спросил бог, чем полностью меня обескуражил.

Я вообще ругаться часами могу. Дайте только повод. Но когда вот жалобно смотрят и так искренне вопрошают совета… Теряюсь. Мгновенно.

— Что делать, что делать… — буркнула я, но вяло. — Для начала поклянись, что больше лгать мне не станешь.

— Боги не дают клятв, — высокопарно начал недофей, но осекся и сглотнул. — Но я даю слово, что больше не стану хранить секретов касаемо всего, что относится к твоей жизни.

Прикинув в уме его формулировку, я кивнула. Моя жизнь — это жизнь жены короля, а следовательно, все, что касается мира, будет касаться и моей жизни. В общем, юлить не выйдет. Вот и прекрасно!

— Так почему ты не попросил себе жену у древа?

— Я не подумал об этом.

М-да…

— А сейчас оно не в силах даже мне помочь. Вся энергия уходит на поддержания жизни мира. Но я точно знаю, как только сердце напитается кровью, я смогу вернуть себя утраченное и восстановить разрушенное. К том уже… женщина-богиня. Ты знаешь, этому миру хватит и одного бога.

— Боишься здоровой конкуренции? — хмыкнула я, но не злобно. Так, подшутила слегка. Если и богиня окажется такой же взбалмошной и всего жаждущей, то апокалипсис настанет куда быстрее и помочь никакая душа с Земли не сможет. — А как же дети?

— Не знаю я, — огрызнулся бог и повернулся ко мне спиной.

Я вздохнула и закатила глаза. Не знаю каким образом протекает взросление сего существа, но трехсот тысяч лет для него явно маловато. Ведет себя как подросток. Очень избалованный подросток.

— Знаешь, а по большому счету они у тебя уже есть. Ну почти. Смотри, ты спас меня, чтобы у детей принца появился шанс на рождение. Считай, ты их крестный фей.

— Отец, — буркнул бог, — я согласен на крестного отца, как у христиан, но феей я быть отказываюсь.

— Хорошо, крестный отец, — я в уме прикидывала плюсы, если недофей полностью проникнется этой идеей. И мне абсолютно точно все нравилось. Это сейчас у него сил кот наплакал, а если случится коронация, бог вернет свое и тогда…

И тогда апокалипсис меньшее зло. А так, крестный, глядишь к детям привяжется и гадить не станет. В общем, работаем в этом направлении, однозначно.

А вот мне явно нужно поменять план. Долгосрочные перспективы придется отложить. Хотя свою команду собирать надо сейчас. Во-первых, сами роды, затем восстановление после них. Во-вторых, уход за детками. Мне потребуются няньки. Ладно один ребенок, но их два… Сразу. Я плохо себе представляю, как управлюсь с ними одновременно, однако и доверять не пойми кому детей не стану. А поэтому… Поэтому берем курс на сохранность беременности, правильное окружение, которое станет ухаживать за мной и детьми не за страх, а за совесть. А после… уже подумаю о том, как жить в этом мире дальше.

— А почему ты не спрашиваешь, где твой муж? — вдруг спросил бог, видимо, желая поменять тему. Но при этом словно бы невзначай приблизился к моему животу. Я и моргнуть не успела, как этот стрекозел не просто притулился ко мне, а еще и ручками погладил живот.

Я бы это вряд ли рассмотрела, на самом деле, даже не почувствовала почти, но так как я за ним внимательно наблюдала, то заметила все маневры. М-да…

— Потому что ему не до меня. Он знает, что я в безопасности, а связь, которую установил брачный ритуал, угрозы или плохого самочувствия не демонстрирует. Полагаю, он появится скоро, устав от просьб орте Сигурана, которому не нравится моя игра в молчанку.

— Откуда ты знаешь, что принц занят?

— Слушай, будет глупо, если он не воспользуется ситуацией, и не устроит тотальную чистку во дворце под эгидой государственной измены. Помимо Зевка сошлет всех, кто причастен к непорядкам.

— Ты точно из своих комнат не выходила? — подозрительно протянул собеседник.

— Точно, — фыркнула я. — Но на его месте, я бы именно так и поступила.

— В общем-то ты права. Вчера состоялись казни…

— Казни?

— Да, и помимо, как ты выразилась неугодных и причастных к Зевилю, были казнены три любовницы.

— Подожди… он что, казнил трех детей матерей, тьфу ты, в смысле женщин, родивших ему трех детей? Но…

— А что ты удивляешься? Они понесли ровно то наказание, которого были достойны. С их помощью были устроено несколько выкидышей и смерть временных жен. Это было еще до тебя, к тому же пыльца фальенса стала последней каплей. Не бери в голову, Сабрина, они действительно заслужили.

— Но…

— Без «но», тебя никто не пожалел.

И крыть нечем. Меня не пожалели. И вряд ли бы пожалели в будущем. М-да… И все равно диковато. Все-таки выросла я при иных порядках. Впрочем, товарища Сталина сейчас на многих не хватает. И мораторий бы на смертную казнь я бы тоже отменила. Во всяком случае по отношению к педофилам. Правда, при условии жесткого контроля, неоднократного расследования. А то клеветников тоже порядком хватает. Эх…

Я задумалась, ненадолго, но этого времени хватило богу, чтобы таки вплотную заняться моим животом. Пока я размышляла о старых порядках, этот странный стрекозел что-то нашептывал моему пупку. Причем то, что он что-то там вещает я поняла, а вот что — не расслышала. И как-то обидно что ли стало. Может, он моим детям анекдоты пошлые рассказывает, а я ни сном, ни духом! Естественно я начала поворачиваться.

— Погоди! Я еще не закончил, — пропищал бог. — Имей совесть, дай с крестниками пообщаться!

Я уставилась на бога, словно передо мной было диво дивное. Нет, с какой-то с троны он и был дивом, но я это знала и так, а сейчас и вовсе чуть ли не черт с бантиком на причинном месте передо мной.

— Общайся, — выдохнула я, — но погромче. Вдруг ты непотребства какие им…

— Да как ты можешь, — оскорбился недофей.

И видимо, назло принялся шептать еще тише. Я усмехнулась и не стала мешать. А хороша идея! Точно привяжется к детям!

— Закончил? — спросила я, когда бог пару раз погладил мой живот и чуть отодвинулся. — Теперь поговорим о важном?

— А до этого не о важном было? — буркнул недофей и взлетел.

И пока я соображал куда он собрался, бог спикировал на подушку.

— О важном, — не стала спорить, — но сейчас надо о деле. Слушай внимательно.

Я с чувством, толком и расстановкой изложила ему свои мысли по поводу смены служанок и того, откуда можно взять людей, которые в будущем станут мне хорошим подспорьем и поддержкой.

Недофей сначала кривился, потом вертелся на подушке, а когда я начала аргументировано объяснять почему смена служанок важна, апеллируя детьми, сделал стойку.

— А еще нужно понять, кто у них роды принимает. Маги — это хорошо. Но что-то мне подсказывает, что здесь их к родам пустят лишь в случае смерти роженицы, чтобы извлечь из трупа детей. Следовательно, нужно все разузнать о местных повитухах. И не стоит ли за кем из них кто-то из местного гарема. Не хотелось бы к такой в руки попасть.