Бегемот под майонезом Донцова Дарья
– Не забудь замки хорошо запереть, – не умолкала Надежда Михайловна, – на охрану квартиру поставь. Пульт включи.
– Непременно, – пообещала я.
Из коридора раздался звук шагов, потом хлопнула дверь. Я высунулась в коридор. Никого! Только французские бульдожки и кот сидят и на меня с ужасом глядят.
– Привет, ребята, – сказала я. – Как спалось?
Мози попятился, потом завыл и убежал. Роки отошел к стене и поднял лапу.
– Эй! Совесть есть? – возмутилась я. – Тебя только что выводили!
Роки быстро шмыгнул в столовую. Альберт Кузьмич поднял голову, внимательно посмотрел на меня и задал вопрос:
– Мяу?
– Просто я хотела избавиться от морщин, – начала я оправдываться, – но прежде чем сказать о своем желании, нужно как следует подумать над его формулировкой. Надо было попросить: пусть у меня исчезнут морщины, а лицо не изменится. А я поторопилась, и результат перед тобой!
– Мяу, мяу, мяу, – высказался британец и ушел.
А я направилась к холодильнику, взяла кубики льда и приложила их к щекам. Потом вспомнила, что у Рины есть роликовый массажер, позаимствовала его в ее ванной и стала катать по лицу.
Где-то через полчаса отек уменьшился. Теперь моя мордочка напоминала миску. Согласитесь, это лучше чем мяч без глаз, носа и рта. Но окружающие не сочтут меня привлекательной. Сесть за руль своего внедорожника я не могла, мне же надо ехать к Буркину и исполнять роль Луизы, пришлось вызвать такси. Водитель не заставил себя ждать, но, увидев меня, забормотал:
– Ой, что-то в груди щемит, я устал, заболел, апчхи, вызовите другую машину.
Второй шофер повез меня по адресу и, высаживая у ворот особняка, приободрил:
– Не теряй надежды на личное счастье. У моей тетки была морда похуже, чем у тебя. И чего? В сорок два года встретился ей отставной полковник, у него какая-то фигня с глазами, он плохо видит. Живут десять лет душа в душу, двух мальчиков из детдома взяли. Все у тебя хорошо будет. Не с лица воду пить.
Я от всей души поблагодарила доброго водителя, подождала, пока он уедет, и позвонила в домофон. Щелкнул замок, калитка распахнулась, передо мной расстилалась дорожка, вымощенная коричневой плиткой. Впереди был дом, на крыльце стоял Буркин.
– Эффектно, – произнес он, когда я подошла к ступенькам. – На что аллергия рассвирепела?
– На новый крем, – вздохнула я.
– Пошли, я укол сделаю, – пообещал Алексей, – нашим скажи, что в поезде тебя какое-то насекомое укусило.
Следующий час ушел на знакомство с Еленой Матвеевной, ее отцом и домработницей Наташей. Все они изобразили радость при виде упавшей им на голову непрошеной гостьи и озабоченность от того, что бедняжку непонятно кто цапнул за ее ангельское личико. Мне показали уютную комнату, предложили поесть и отдохнуть с дороги. Окружили вниманием и заботой. Потом Наталья уехала за продуктами, а Елена Матвеевна повезла отца в магазин.
– Папе нужны ботинки на лето, – объяснила она, – он терпеть не может торговые центры. Но вчера неожиданно согласился, надо ковать железо, пока горячо.
– Чем займетесь? – осведомился хозяин, когда мы остались вдвоем.
– Можно осмотреть флигели, где живут ваши дети? – спросила я. – Там кто-нибудь есть?
– Все уехали, – обрадовал меня доктор, – Люба и няня повезли девочек на спектакль «Мышиная дорога». Представляете, он до сих пор существует.
– Кто? – спросила я.
– Представление в Уголке дедушки Дурова, – ответил Алексей, – всех малышей туда когда-то водили. Неужели ты не помнишь?
Не стоило честно говорить, что я в детстве ни разу не посетила театр, Консерваторию, эстрадные концерты, киносеансы. Мой отец фанатично копил деньги на машину, билеты на зрелищные мероприятия он считал пустой тратой. А мать и бабушка не интересовались искусством, в свободное время они самозабвенно скандалили. Зачем им на спектакли ходить? Дома своя оперетта, комедия и драма.
Я улыбнулась.
– Если это представление для совсем маленьких, то, скорей всего, я просто забыла о том, что его видела. Если позволите, сюда войдет наш сотрудник, специалист по обыскам. Он быстро изучит помещения. Никто из домашних не заметит, что в их владениях побывал посторонний.
– Триамотин – одно из самых популярных слабительных средств, – вздохнул владелец особняка, – я не исключаю, что его принимает кто-то из женщин в доме.
– Почему вы подумали про слабый пол? – удивилась я.
– У мужчин запор бывает реже, но и у них он не редкость, – пустился в объяснения глава семьи, – если бы случилась проблема у сыновей, то они спокойно подошли бы ко мне с вопросом, что им делать. А вот их жены постеснялись бы. У Гены и Володи нет необходимости в приеме слабительных капель. Про невесток я не знаю, но если вы найдете у кого-то флакон, это еще не доказательство вины, владелец лекарства объяснит: «Я просто пью слабительное. У меня плохо работает кишечник».
Я не стала спорить.
– Согласна, но давайте для начала узнаем, кто в доме пользуется таким лекарством.
– Приглашайте своего парня, – разрешил Алексей.
Я взяла телефон.
– Тима, работаем.
Когда Волынов начал осмотр дома, ко мне прилетело сообщение от Коробкова: «Глянь почту».
Я быстро открыла письмо и стала его читать. «Информация о членах семьи. Алексей, оба сына и невестки никогда не попадали в поле зрения правоохранительных органов. Никаких приводов, конфликтов, драк. Может, это и случалось, но в полицию не обращались. Елена Матвеевна в десять лет была поставлена на учет в детской комнате милиции. Девочка убила свою одноклассницу Майю Пледову. Подробностей я пока не знаю. Не могу дозвониться на сайт, где надыбал инфу. Учитывая возраст Елены, ее не привлекли к ответственности. Рою глубже, когда узнаю подробности того давнего дела, сразу доложу. Аккуратно узнай у Алексея: знает ли он об этой истории».
Я спрятала телефон в карман. Больше всего мне понравилась фраза: «Узнай аккуратно…» И как это сделать? С милой улыбкой осведомиться у мужа: «Вы в курсе, что ваша супруга убийца?»
– Сообщение вас расстроило? – встрепенулся Буркин.
– Просто рабочий вопрос, – ответила я, – давайте пойдем к Тимофею.
В центральную часть дома мы вернулись не скоро. Когда мы оказались в просторной столовой, хозяин любезно предложил:
– Чай? Кофе?
– Спасибо, – ответил Тимофей, – я не употребляю стимулирующие напитки.
– Даже простой чай? – удивился врач.
– Да, – подтвердил Волынов, – вот от компота не откажусь. Только нынче мало кто его дома варит. Готовый покупают, в пакетах. А в готовом много консервантов.
Хозяин повернулся ко мне.
– Татьяна, попробуйте домашний узвар.
Я не большая любительница компота из сухофруктов, но из вежливости решила принять угощение, поэтому я сказала:
– Спасибо, с удовольствием.
Алексей протянул мне зеленую керамическую кружку с изображением кроликов, потом открыл холодильник и вынул оттуда кувшин.
– Тимофей, вы бы точно понравились моей жене. Она ярая противница любой готовой еды. Вытащить супругу в ресторан сложная задача. Она туда вынуждена ходить, когда мы гостей приглашаем, а для собственного удовольствия никогда в трактир не пойдет. Готовый отвар из фруктов, который продается, по мнению Елены Матвеевны – яд в чистом виде. Поэтому она готовит компот сама.
Глава шестая
Буркин наполнил кружку до краев.
– Угощайтесь. Компот сварен из сухофруктов, купленных у проверенного человека. Сахара в нем нет. В качестве подсластителя использована малая толика меда. Если у вас нет аллергии на него, то пейте спокойно.
– Спасибо, – обрадовался Тимофей и осушил чашку, – приятно встретить единомышленников. Сейчас все заказывают еду на дом. А у меня возникают вопросы. Кто ее готовил? Где? Из каких продуктов? Гнилье, как правило, легко замаскировать подливкой и маринадом. Порезал подгнившую утку, назвал ее: «Деликатес в соусе» – и продал как дорогое блюдо. Повар и все его помощники здоровы? На кухне чисто? А доставщик? С ним как? Отличный напиток. Можно мне еще чашечку?
– С удовольствием, – откликнулся хозяин дома. – А вам, Татьяна?
– Спасибо, я напилась, – отказалась я.
– Кажется, я уничтожил весь запас, – смутился Тима.
– Сварить еще не трудно, – успокоил его Буркин, – к тому же этот компот сделан из сушеной груши. Жена не любит эти фрукты, дети тоже. В доме никто, кроме меня, его не пьет. Что-то нашли?
– Слабительное средство обнаружено в спальне в прикроватном столике Матвея Николаевича… – начал Тимофей.
– Неудивительно, – сказал Алексей, – тесть пожилой человек. Я бы удивился, узнав, что у него кишечник работает как часы.
– Триамотином еще пользуется Любовь, жена Владимира Алексеевича, – продолжил Волынов и сделал глубокий вдох.
– И в этом случае все объяснимо, – пожал плечами врач, – по статистике шестьдесят процентов рожавших женщин имеют проблемы с опорожнением кишечника. Я не знал, что Люба и отец принимают эти капли. Они оба пациенты моего медцентра. Их терапевт Лобанова. Поинтересуюсь у Валерии Петровны, отправляла ли она деда и невестку на консультацию к гастроэнтерологу, проктологу, делали ли они гастроколоноскопию. К сожалению, подавляющее большинство тех, кто имеет такие проблемы, не утруждают себя походом к доктору, просто покупают слабительное, ориентируясь на рекламу по телевизору.
Тима опять вздохнул и сказал:
– У вас душно.
– На мой взгляд, нет, – удивилась я.
– И холодно, – пролепетал Волынов.
Буркин встал.
– Давайте я давление вам померяю.
– Нет, нет, – запротестовал Тимофей, – все хорошо, просто я после ночной смены и сразу к вам. Не спал совсем.
Волынов встал, взял кувшин, чашку, отнес их в мойку, вымыл, поставил в сушку, на пару секунд замер и ойкнул.
– Простите! Автопилот сработал, это мамино воспитание. Лозунг: «Поел, попил, сам убери за собой посуду» – выбит огромными буквами в моей голове. Я из многодетной семьи. Уже сказал, везде было чисто, а вот в комнате Елены Матвеевны есть…
Тима пошатнулся и схватился за мойку.
– Голова кружится.
Доктор подошел к Волынову, взял его под руку, довел до дивана, уложил и, сказав:
– Сейчас вернусь, – ушел.
Я села около парня.
– Эй, ты как?
– Сил нет совсем, – прозвучало в ответ.
В комнату вернулся Алексей с большой сумкой, он вынул из нее тонометр, померил Тимофею давление, сделал укол и обратился ко мне:
– Посидите с ним, я отлучусь ненадолго.
– Конечно, – кивнула я.
Когда Буркин вернулся, я отрапортовала:
– Он заснул.
Врач сдвинул брови, потом открыл коробку с ампулами и начал методично ставить Тиму уколы.
– Что с ним? – занервничала я. – Он устал из-за бессонной ночи?
– Он без сознания! – сказал владелец особняка, – «Скорая» вот-вот приедет.
Когда Тимофея увезли в клинику, Алексей произнес:
– Не надо никому знать, что сюда приезжал специалист по обыскам. Жена не удивится, когда увидит, что кувшин пуст. Я люблю такой узвар, скажу, что весь сам употребил.
Момент показался мне подходящим, чтобы подобраться к нужной теме.
– У вас есть секреты от жены?
– Естественно, – не смутился владелец медцентра.
Я вкрадчиво сказала:
– У супругов не должно быть тайн друг от друга.
Буркин рассмеялся.
– Какой горе-психолог выдал вам сию сентенцию?
– Так говорили мне мама и бабушка, – соврала я.
– Живете по их правилам? – тут же спросил Алексей Николаевич. – Все выкладываете Ивану?
– Умалчиваю о куске торта, который слопала после обеда, – призналась я, – и о съеденных шоколадных конфетах. У меня гастрономические тайны. Каких-то страшных скелетов в шкафу я не храню. В детстве не убивала ни животных, ни одноклассников, ни соседей.
Алексей засмеялся.
– А хотелось?
– Лишить жизни нет, а вот наподдать как следует – да, – сказала я, – но боялась пустить в ход кулаки. Классная руководительница вызвала бы мать, и мне влетело бы по полной программе.
– Ваш покорный слуга вытолкнул из окна спортивного зала школы Ваську Шлыкова, – признался Буркин, – он меня довел до потери пульса. Как только я появлялся на уроке физкультуры, он пытался с меня тренировочные штаны сдернуть. Один раз ему это удалось, он заорал: «У него красные трусы!» Я не выдержал, схватил дурака, подтянул к окошку и отправил во двор. Зал располагался на первом этаже. Вредина даже не ушибся. Понятно, что в школу вызвали моего отца. А он сказал классной руководительнице: «Это вы виноваты! Не следите за детьми. Дурно воспитанный пацан издевался над моим сыном. Почему вы на это не реагировали? Да вас саму надо в окно запулить!» И перевел меня в другую школу.
Я молча слушала доктора. Ученица Сергеева не пользовалась популярностью у одноклассников. Если б я вытолкнула в окно Надю Морозову, которая говорила, что мое пальто нашли на помойке, то моей матери не пришло бы в голову защитить меня и забрать из школы. Я бы получила пару оплеух и лишилась ужина. Родители считали, что я всегда виновата, а те, кто в чем-то обвинял меня, всегда правы.
– Матвей Николаевич очень любит Елену, – продолжал хозяин особняка, – ее мать умерла, когда дочке исполнилось то ли десять, то ли одиннадцать лет. Когда мы решили зарегистрировать отношения, Лена сказала: «На свадьбу приедет только папа, мама, Раиса Евгеньевна, скончалась, когда я еще ходила в школу». Мне стало понятно: беседа об умершей матери болезненна для Елены, поэтому я не стал задавать вопросов. Минуточку.
Доктор взял трубку.
– Так. Мда. Когда? Ясно.
Алексей Николаевич вернул телефон на стол.
– Вроде в далеком прошлом тех, кто доставлял плохую весть, убивали. Ваш коллега скончался.
Я подумала, что неправильно поняла владельца медцентра.
– Вы о чем?
– Тимофей умер, – коротко пояснил Буркин, – остановка сердца.
– Как? – обомлела я. – Почему?
– Ишемическая болезнь, острая обструкция кровообращения, кардиомиопатия, миокардит, дисбаланс калия, гиповолемия, – перечислил доктор, – причин может быть много, я не все озвучил.
– Есть же «утюги», – еле слышно сказала я. – Или их в машине не было?
– «Скорая» оборудована полностью, – мрачно ответил врач, – у вашего коллеги два раза удалось запустить сердце, но случилась третья остановка.
Я молча слушала Буркина, а он перешел со мной на «ты».
– Знаешь, иногда я думаю: раз Господь твердо решил забрать человека, медицина ему не поможет! Порой больной к выписке готовится – и раз, нет его. Внезапно. И наоборот бывает, ты думаешь: ну, этого не вытянем. А картина в одночасье меняется. Тот, кого я почти за покойника посчитал, домой уехал и живет себе припеваючи. Не все от врача зависит.
У меня зажужжал телефон, я взяла его.
– Как дела? – спросил Коробок.
– Тимофей умер, – перебила я лучшего друга.
– Кто? – удивился Димон.
– Волынов, – пролепетала я, – у него остановка сердца.
Но Коробков никак не мог понять что произошло.
– Он же поехал после ночной смены к Буркину.
– Сейчас вернусь в офис, – пообещала я и обратилась к Алексею: – Расскажите домашним, почему Луиза неожиданно возникла в вашей жизни. Я приеду вечером. Скажите: у Луизы нет времени сидеть в доме, она должна решать проблемы. Поэтому мне логично появиться к ужину. Сейчас я вызову такси.
– Не надо, – остановил меня Буркин, – по дороге в клинику я подброшу вас до работы.
Глава седьмая
– О причине смерти Волынова пока ничего не известно, – сказал Димон, когда мы все сели за стол, – на здоровье он не жаловался. Медкомиссию проходил восемь месяцев назад, ничего подозрительного не обнаружили. Тань, как он себя вел в доме Буркина?
– Сначала нормально, – ответила я, – осмотрел комнаты, нашел триамотин в двух спальнях, у деда и жены Владимира. Алексея это не удивило. Матвей Николаевич пожилой человек. А Люба – мать близнецов, у нее, по словам врача, тоже возможны неполадки с кишечником. Ничего интересного Тима не обнаружил, странного не заметил. Буркин предложил ему чаю…
– Волынов, конечно, отказался, – перебила меня Ада, – он из чужих рук не ест.
– У Алексея нашелся домашний компот, – продолжала я, – Тимофей его выпил. Это все.
– Компот, – повторил Никита. – Может, в нем что-то было?
– Маловероятно, – возразила я, – перед тем как угостить Тиму, Алексей сказал, что Елена просто родная сестра Волынова. Она тоже не ходит в рестораны, ест только дома, до изумления брезглива. Компот она сварила для мужа, кроме него, никто в семье не пьет отвар из сушеной груши. Навряд ли хозяйка приготовила для супруга отраву. Волынова тоже лишить жизни не собирались. Никто о его визите в дом не знал. Алексея Николаевича я поставила в известность, только когда мы с ним остались вдвоем. Думаю, компот из сухофруктов никак не связан с внезапной кончиной Тимофея.
– У меня такое же мнение, – согласилась Ада Марковна.
Никита кивнул.
– Присоединяюсь. И тот, кто подливает слабительное Буркину, на всякий случай не станет держать в своей тумбочке триамотин. Купить лекарство можно в любой аптеке. Приобнял пузырек, накапал хозяину в еду или питье и выбросил его от греха подальше. Вдруг Буркин догадается, что его понос неспроста, обыщет комнаты родных, а у него триамотин. Дедушка и невестка не прятали капли. Думаю, они ни при чем!
– Давайте вернемся к Елене Матвеевне, – предложил Коробков, – да, она убила одноклассницу, это дело давнее, информации почти нет, до сайта, где я нашел эти сведения, пока не дозвонился. И все спустили на тормозах. Сказал «дело», но никто его не возбуждал. Подробностей я не добыл, зато нашел сестру Елены Матвеевны, зовут ее Светланой, фамилия та же. Работает она в реабилитационном центре, врач ЛФК, занимается пациентами, которые перенесли инсульт. У нее прекрасные характеристики. В семье еще был мальчик-инвалид, но он умер в раннем возрасте. Сегодня у Светланы выходной, она любезно согласилась к нам приехать. Скоро будет здесь. И…
Димона прервал звонок телефона, Коробков взял трубку.
– Да, ждем, проводи ее к нам, принеси чай-кофе.
Я повернулась в сторону двери, она распахнулась, и появилась стройная женщина в дорогом твидовом костюме.
– Добрый день, господа, – сказала она, – меня пригласил господин Коробков.
Димон встал.
– Светлана Матвеевна, рад познакомиться с вами. Спасибо, что приехали.
Никита тоже поднялся.
– Садитесь, пожалуйста.
Светлана опустилась в кресло.
– Благодарю. Если я правильно поняла господина Коробкова, речь пойдет о моей сестре Елене?
– Понимаем, что вам тяжело беседовать на эту тему… – начала Ада Марковна.
Гостья ее перебила:
– Да нет. Особых переживаний нет. Все случилось очень давно. Я уже говорила, что старше Елены. Мой отец глушил водку как воду. От детства у меня остались отрывочные воспоминания. Меня бьет какой-то мужик, пьяная женщина запирает меня в очень холодной комнате, появляются взрослые люди, забирают, привозят в теплый дом. Там мне хорошо, каждый день кормят, да не один раз, я во всем новом, игрушек полно.
Светлана протяжно вздохнула.
– Потом, конечно, я поняла, что живу в интернате, и стала забывать кошмар раннего детства. Я жила в приюте с трех лет. Меня так и не удочерили. Понятия не имела, что у меня есть младшая сестра. Вообще о ней ничего не знала! Очень была благодарна всем, кто меня воспитывал, учил, но в классе седьмом мне неожиданно захотелось узнать о родителях. Никто из воспитателей ничего не рассказывал. Я получила аттестат, поступила в медучилище, проработала пару лет медсестрой в больнице, поступила в институт и стала врачом. Ну это я отвлеклась, вернусь к моменту, когда я получила паспорт и вдруг выяснила, что мое отчество – Матвеевна. Я немного удивилась.
– Почему? – осведомился Димон.
– Мне долго вспоминались сцены побоев, – нахмурилась посетительница, – в них мелькал мужчина с ремнем, палкой, порой я слышала женский голос: «Колька, оставь девку. Убьешь ее, и тебя посодют».
Светлана поморщилась.
– Именно так: «посодют». Когда я повзрослела, сообразила: Колька, который избивал меня, мой отец, а визгливая баба – мать. Но оказалось, что папу звали Матвеем. В восемнадцать лет я твердо решила узнать все про родителей. Понятия не имела, куда надо обращаться. Поехала в детдом к директрисе. Ариадна Михайловна сначала изобразила непонимание:
– Ой, даже не представляю, где искать эти сведения.
Я заплакала. Бумагина меня обняла.
– Ладно, расскажу, но сама мало что знаю. Твоя мать – горькая пьяница, забулдыга. Дочь у нее забрали, ее лишили родительских прав, отправили тебя к нам.
Потом она вынула из стола толстую тетрадь, открыла ее, перелистала и продолжила:
– В документах новой воспитанницы указано: отец Оленин Николай Михайлович, мать Галина Васильевна с той же фамилией. Тебя в школу отправили как Оленину, помнишь?
Я кивнула.
– Да. А потом, когда мне исполнилось тринадцать лет, я вдруг стала Роговой. Я удивилась, а учительница объяснила, что мою метрику когда-то с чьей-то перепутали. Я не Оленина.
Ариадна Михайловна развела руками.
– Пришло распоряжение сверху, в нем говорилось, что при оформлении ребенка в детдом допустили ошибку. Перепутали документы. Теоретически это возможно, но на моей памяти ты единственный случай. Твоего отца на самом деле зовут Рогов Матвей Николаевич. Жена его, твоя мать, умерла. У пары есть еще одна дочь, Елена, она моложе тебя на несколько лет.
Светлана прищурилась.
– Ну просто роман. Я нашла с помощью Мосгорсправки адрес этого Матвея, приехала к нему домой. Дверь открыл дядька, выслушал меня и объяснил:
– Я женился на твоей матери уже после того, как тебя в интернат сдали. Не отец я тебе, от кого она тебя родила, понятия не имею. Вы с Леной единоутробные сестры. Почему в детдоме решили поменять тебе фамилию и отчество? Спроси у того, кто им приказ дал. Ленка училась в лесной школе, сердце у нее больное, ее нельзя волновать. Мать твоя умерла, я тебе никто и ничего не должен.
Светлана поморщилась.
– Вот так он меня вытурил. Но я упертая, решила встретиться с сестрой, подстерегла ее на улице, когда та домой возвращалась, и вежливо объяснила:
– Я Света, твоя сестра, у нас одна мать.
Девчонка возразила:
– Я единственная дочь в семье.
Я попыталась ей объяснить правду, но Елена слушать меня не стала, убежала. И все! Но меня просто заело: почему она так с родной сестрой поступила? Лет пятнадцать назад я наняла тетку, та за деньги информацию о людях разыскивает, и выяснилось, что Ленка забила камнем насмерть свою одноклассницу Майю Пледову. Она убийца. А нос задирает, хорошо живет! Вот и все. Кое-какие подробности мне известны, но не хочу их сейчас вспоминать.
– Может, расскажете, что произошло? – спросил Никита Павлович. – Почему Елена убила Майю?
Светлана поморщилась.
– Нет! Отстаньте! И денег не предлагайте. Это бесполезно.
Я не вмешивалась в их разговор, не спросила: «Зачем приезжать на встречу, если не намерена отвечать на вопросы?» Коробков связался со Светланой пару часов назад, у нее выходной день. И она примчалась к нам, забыв о делах, которые были запланированы на сегодня? Возможно, ничего важного у нее не назначено, Светлана просто хотела отдохнуть. Но забыв про любимый сериал или книгу, мигом прилетела к нам? Похоже, все, что связано с младшей сестрой, ее очень интересует.
– Вы общаетесь с Леной? – осведомилась Ада Марковна.
– Нет, – коротко ответила старшая сестра, – она меня из своей жизни вычеркнула.
Глава восьмая
– Вам так и не удалось наладить отношения? – проявил любопытство Никита.
– Она меня из своей жизни вычеркнула, – повторила гостья, – не желает знать старшую сестру, никогда мне не звонит, ни разу не поинтересовалась, как я живу. Ну раз у нее такая позиция, я напрашиваться не собираюсь. Вот гадость мне Ленка с удовольствием сделала!
– Какую? – мигом задала вопрос Ада Марковна.
Светлана завела новый рассказ:
– Лена замужем за владельцем сети клиник. У ее супруга есть центр реабилитации, там требовался врач, зарплата солидная, в разы больше, чем я сейчас получаю. Я сотрудница государственного предприятия, там денег мало – хлопот много. Пришла я в этот центр на собеседование, понравилась специалисту, который вел беседу. Его впечатлили мои статьи в научных журналах, кандидатская степень, то, что я пишу докторскую диссертацию, понравились мои авторские методики. Я уходила, понимая: точно попаду в штат. Но!
Гостья сделала паузу.
– Две недели мне никто не звонил, потом я решила сама побеспокоить сотрудника отдела персонала и услышала: «Во время вашего интервью уже шло оформление на службу другого врача. Как только у нас освободится ставка, сразу вам сообщим».
Светлана Матвеевна криво усмехнулась.
– Понятно, что произошло. Буркину доложили о новой кандидатуре, опытном думающем враче. Поскольку требовался завотделением головного медцентра, мою анкету показали Алексею Николаевичу. Конечно, он сразу понял, кто хочет к нему на работу попасть. Светлана Матвеевна Рогова определенно сестра Елены Матвеевны Роговой. И меня отшвырнули.
– Да почему? – удивилась Ада.
– Да потому, что Буркин, естественно, сообщил жене: «В отделе кадров лежит анкета Светланы с положительными комментариями заведующей отделом. Она прекрасный специалист, я хочу ее взять. Может, вам наладить отношения?» Моя сестра ответила: «Никогда! Выбирай: или я, или она!», – прошипела Светлана и вскинула подбородок. – Вот так! Мне не повезло, я росла в детдоме. А Ленке подфартило, ее воспитывали отец и мать. Сестра из интерната, по ее мнению, – уродка и дура.
Гостья замолчала.
– Люди часто думают за других, – осторожно заговорила Ада Марковна, – приписывают окружающим свои мысли. А на самом деле у тех другое понимание дела. Лучше всего сесть за стол переговоров и спокойно обсудить проблему. Вероятно, Буркин не обсуждает с женой рабочие вопросы. Возможно, завотделом персонала не докладывает боссу о претендентах на места, не исключено, что Алексей Николаевич понятия не имеет о наличии у жены старшей сестры. И нельзя отбрасывать предположение, что вы, Светлана Матвеевна, просто не подошли на эту должность.
Гостья усмехнулась.
– Я? Я не подошла? С моим опытом, научной работой, километрами благодарностей от пациентов? Да в медцентре сейчас работает бесполезная идиотка, блондинка с силиконовым бюстом! Значит, так!
Посетительница открыла сумку, вынула из нее папку и подала Коробкову.
Читать бесплатно другие книги:
