Хозяйка снежного замка Орланд Лилия

Глава 5

– Гирш, зайди к Верховному, – чернявая макушка Ульриха на мгновение показалась в проёме, и дверь сразу захлопнулась.

И вовремя, в створку тут же ударил сапог.

– Он сказал, срочно! – дверь снова приоткрылась. Ровно настолько, чтобы выкрикнуть фразу. Второй сапог немедля ударил аккурат в то место, где мгновение назад находилось смуглое лицо.

– Вот меткий гад, – восхитился чернявый, уже смело открывая дверь и входя в комнату – снаряды-то кончились.

– Ульрих, изыди, – глухо попросил Девин, уткнувшись лицом в подушку. Казалось, он только уснул. И даже сон какой-то видел.

– Тебя зовёт Верховный, Дев. Сказал, поднимать и тащить к нему в любом виде.

Ульрих ненадолго замолчал. Девин только и успел, что поднять голову, чтобы поинтересоваться, что задумал товарищ. Тут же сверху на него устремился поток ледяной воды. Ругаясь и отфыркиваясь, Гирш вскочил на ноги и бросился за убегающим из комнаты Ульрихом.

Догнать негодяя удалось только внизу лестницы. Девин повалил мерзавца на нижнюю ступеньку, полный решимости хорошенько извозить его мордой о стёртую подошвами половицу. А ещё выжать воду из рубахи напарнику за шиворот.

Но ему помешали.

– Гирш! – окрик Верховного испортил момент торжества.

Девин вскочил на ноги и вытянулся в струнку перед Рупертом Хори. Секунду спустя рядом с ним в той же позе застыл Ульрих.

Верховный окинул их недовольным взглядом и кивком указал на свой кабинет. Сам пошёл первым.

Верховный был удивительным человеком и колдуном неимоверной силы. Высокий и худой как палка он постоянно сутулился, словно мощь его магии или ответственность за всё королевство давили на плечи. Длинные седые волосы Руперта были собраны в куцый хвостик.

Девин в первые месяцы в Ордене даже начал отращивать волосы, стремясь подражать ему. Вот только его светло-каштановые кудри очень уж по-девичьи завивались на концах. Устав от насмешек своих товарищей, Девин коротко постригся. И теперь постоянно носил короткий «ёжик», проводя по нему раскрытой ладонью туда и обратно в минуты крепких раздумий.

Ульрих внешне казался полной противоположностью своего светлокожего и сероглазого соседа. У него были чёрные прямые волосы, едва прикрывавшие уши, большой нос с горбинкой и карие, чуть раскосые глаза.

Когда напарники стояли рядом, можно было принять их за день и ночь, до того различались.

Особенно сейчас, когда Ульрих Торп стоял в тёмно-синей форме королевской ищейки. А Девин Гирш – в мятой рубахе, с которой на пол стекали крупные капли, подштанниках и одном носке. Хорошо, после возвращения полностью раздеться у него не хватило сил.

Верховный осмотрел каждого вдумчивым взглядом и отвернулся. Прошёл за свой стол, опустился тяжело. Парни остались стоять у порога, ещё тяжело дыша после жаркой погони и схватки.

– Я знаю, что ты ночью вернулся с болот, Девин, – Верховный двумя пальцами выровнял уголки чуть сместившихся бумаг. – Но хочу, чтобы на это задание отправился именно ты.

Девин напрягся. Возбуждение схваткой мгновенно сошло с него, оставив лишь угрюмую сосредоточенность. Если Верховный собирается его куда-то отправить, не дав даже передохнуть с дороги, значит, дело серьёзное.

– Почему я?

Руперт помолчал немного, прикусывая изнутри нижнюю губу, и этим только укрепил подозрения Девина – задание ему точно не понравится.

– В Синичьих горах свершилось тёмное ведовство… – Верховный не разочаровал.

– Кто-то… погиб? – слово далось с трудом, губы вдруг сделались непослушными, а в груди обожгло недобрым предчувствием.

– Нет, – успокоил Руперт и тут же добавил: – Пока нет. Ты знаешь, Хариша никогда не ошибается. Ещё есть время всё исправить.

Девин знал, что этот момент рано или поздно настанет. Что Синичьи горы с руинами проклятого замка вновь возникнут на его пути. Но всё равно оказался не готов.

– Ты хорошо знаешь те места, – Верховный снова пожевал губу изнутри, по очереди посмотрел на каждого из них. – Тебя там тоже знают. Поэтому поедешь не как ищейка.

– А как кто? – удивился Девин.

– Ну, скажем… ты решил навестить родных. Твои родители ведь ещё живы?

Девин кивнул.

– Вот и отлично! Поедешь… в отпуск. Возьмёшь с собой друзей.

– Друзей? – удивился Гриш, глянув на стоящего справа Ульриха.

– Да, с вами отправится Бойл.

– Бойл? – ищейки синхронно застонали.

– Бойл, – безжалостно подтвердил Верховный. А потом, словно сжалившись, добавил: – Но Девин – командир отряда. Иди к Харише, получишь указания. Сегодня – день на сборы, завтра утром отправляетесь. Хорошего пути. И возвращайтесь.

– Да, Верховный, – дружно ответили ищейки и, развернувшись, вышли из кабинета.

Как только за ними закрылась дверь, Ульрих спросил:

– Что ещё за Синичьи горы? Это вообще где?

– Скоро узнаешь, – буркнул Девин, не оборачиваясь, и двинулся вверх по лестнице.

Сон как рукой сняло. Известие о скором возвращении в родные места взбодрило не хуже холодной воды, что вылил на него напарник.

Сам Ульрих, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, решил отстать. Верховный не зря поставил их в связку. Парни не просто отлично понимали, чувствовали друг друга. Нередко один начинал фразу, а другой заканчивал. В бою такое единодушие не раз спасало им жизни.

Да и в быту очень помогало. Вот как сейчас. Ульрих понял, что лучше друга не трогать, себе дороже. И отправился к интенданту, чтобы получить необходимый инвентарь для дальней дороги.

Девин же, оказавшись в уединении комнаты, пару минут стоял неподвижно, смотрел в окно прямо перед собой, да только ничего не видел. Ни площадки для упражнений с землёй, утоптанной ногами до каменной твёрдости. Ни наполненных водой деревянных колод, где смывали пот его товарищи.

Один из них, коренастый и полноватый блондин Рори Бойл, как раз наклонился и, громко отфыркиваясь, плескал себе в лицо. К нему подкрались сразу двое новичков, ещё не знавших, что Бойл не понимает шуток, и с ним лучше не связываться. Он никогда не забывал перенесённых унижений.

Парни подошли с двух сторон и синхронно толкнули его вниз, надавив на лопатки. Рори окунулся в колоду по самую шею. Молодые ищейки тут же разом отпрянули, бросившись наутёк. Из них получатся хорошие напарники.

Если Рори не прибьёт новичков, конечно.

Девин отмер, услышав яростный рёв, изданный Бойлом и слышимый даже сквозь прозрачные стёкла. Гирш пару раз моргнул, возвращаясь из воспоминаний, и отошёл от окна, даже не взглянув на завязавшуюся потасовку. Его мысли были далеко отсюда.

Девин отругал себя за них. Он не знает, что его ждёт, и как его примут дома. Так стоит ли сейчас бередить себе душу?

Скорее всего, та, о ком он думал, уже давно вышла замуж, тяжела очередным ребёнком, и о нём даже не вспоминает. Так и должно быть. Это был его выбор, пусть Девин и не мог поступить иначе.

Так отчего же давит в груди?

Гирш провёл ладонью по «ёжику». Туда и обратно. Взгляд его стал осмысленным. Словно этот нехитрый жест помогал вернуться в реальность.

Его ждёт Хариша. И надо бы поспешить. Женщины, какими бы они ни были, не любят опозданий.

У башни, стоявшей в углу плаца, Девин оказался через несколько минут, умывшийся и полностью одетый. Мундир застёгнут на все пуговицы, брюки отглажены, сапоги блестят, начищенные, хоть своим отражением любуйся.

Харише нравились молодые мужчины в форме. Хотя сама она была страшной как смертный грех, беззубой, со свалявшимися в паклю волосами. Но ни у одного из ищеек не повернулся бы язык назвать её вслух старухой, ибо Хариша знала каждое слово, произнесённое на территории Ордена.

А может, и за его пределами.

Она была старой опытной ведьмой и самой сильной предсказательницей из всех, кого Гирш встречал. Хариша уже несколько десятилетий служила на благо Ордена. Как тогдашнему Верховному удалось заставить её отказаться от тьмы, можно было только догадываться. Но ведьма ни разу не дала повода сомневаться в себе.

А ведь они, в отличие от колдунов, с самого рождения подвержены тёмной магии. Конечно, у многих из них дар спящий. И без инициации он может никогда не проснуться. Тогда женщина проживёт самую обычную жизнь. И никто из соседей даже не догадается, что каждое утро здоровался с потенциальной ведьмой.

Глубоко вдохнув и одёрнув форму, Девин постучал. И лишь дождавшись разрешения, произнесённого надтреснутым голосом, толкнул тяжёлую дверь.

Башня была сложена из серого камня. Узкие окна на каждом из трёх этажей закрыты чёрными ставнями. Изнутри просторное помещение, в котором оказался Гирш, и вовсе было похоже на большую пещеру. Каждый раз, попадая сюда, Девин удивлялся, как изнутри башня может быть просторнее, чем кажется снаружи.

Наверняка ведьмовство.

– Здравствуй, Хариша, – вежливо произнёс Гирш, заходя внутрь.

Дверь захлопнулась за ним с громким стуком. Девин вздрогнул, но вида не показал. Старуха только и ждёт, чтобы начать измываться.

– Припёрся? – проскрежетала она недовольно, словно не сама велела прийти.

Девин уже бывал здесь несколько раз, но всё равно разглядывал старые шкафы и полки, заставленные банками с разнообразным содержимым. Чаще всего весьма непрезентабельного вида.

Как-то Девину показалось, что он видел двухголового младенца. Он тогда немного испугался, моргнул, а потом вместо одной большой банки на полке оказались три маленьких, наполненных мутной жидкостью. Гирш не стал ни с кем обсуждать увиденное. Хариша являлась полноправным членом Ордена. И всё, что творилось в башне, было одобрено Верховным.

А ищейки выполняли приказы и не задавали лишних вопросов.

Девин сделал ещё с десяток шагов, раздвинул плотные занавеси, состоявшие из разных, грубо сшитых кусков кожи, и увидел её.

Хозяйка башни склонилась над сколоченным из грубых досок столом и что-то внимательно рассматривала. Подойдя ещё ближе, Гирш увидел карту, в левом углу которой было написано: «Синичьи горы».

Надо же, а он и не знал, что картографы сделали такую подробную карту его родных мест. Здесь был указан лес, река, улочки города, даже ратуша с площадью. Поодаль на холме чёрно-белыми штрихами были отмечены развалины замка.

Старуха ткнула пальцем между городом и руинами и проскрипела:

– Ведьмовство творилось здесь.

– Здесь? Ты уверена? – удивился Гирш.

Он смотрел на сморщенную, покрытую пигментными пятнами руку с кривоватыми пальцами, которые заканчивались длинными жёлтыми ногтями с обкусанным кое-где краем. Ноготь указательного пальца указывал ровно на лес, а должен был на развалины.

– Может, здесь? – палец Девина ткнулся в чёрно-белые штрихи. – Это развалины проклятого замка. Очень плохое место.

Движение было быстрым. Если бы не годы тренировок, Гирш мог бы его и пропустить. Но всё равно не успел отодвинуться. Хариша прижалась к нему со спины, накрыла руку на карте своей ладонью, которая даже на ощупь оказалась шероховатой, словно мятый пергамент.

Так, спокойствие, не дёргаться, не вырываться. Старуха обидчива. Стоит продемонстрировать брезгливость, и в Синичьи горы Гирш отправится без разъяснений. Такое уже бывало.

Он стоял, остро ощущая спиной прикосновение дряблого тела, а горячее смрадное дыхание обжигало его ухо.

– Кто из нас ведьма, ищейка? – зло прошептала Хариша, сдвигая его ладонь по карте, пока не остановилась на прежнем месте – между городом и руинами. – Не знаю, что здесь находится, и чем ты недоволен, но ведьмовство творилось именно тут.

Она припечатала его рукой карту. А сама так и прижималась сзади, не давая шевельнуться.

– Что там произошло? – голос даже не дрогнул. Девин сумел удержать себя в руках.

– Пока принуждение с заговором на смерть.

– Так серьёзно? – Гирш, забывшись, попытался повернуться. Но старуха была начеку, не позволила. Удержала на месте.

– Не рыпайся, голубчик, – кажется, она пыталась ворковать, но противный голос превращал всё в воронье карканье.

– Чего мне ждать?

– Да ничего, не боись, пощупаю, да отпущу, чай не впервой, – старуха по-девчоночьи захихикала за его спиной.

– Я о Синичьих горах, – разозлился Девин на вздумавшую поиграть с ним ведьму.

– Хозяин замка жаждет пробудиться. И кто-то ему помогает.

Девин вздрогнул. А потом почувствовал, как ведьма приподнимается на носки и обнюхивает ворот его мундира. Что-то влажное и тёплое коснулось его шеи.

Язык?!

Гирш дёрнулся и переместился в сторону, вырвавшись из мерзких объятий.

– Ну как хочешь, – произнесла Хариша с кокетливой обидой и закусила нижнюю губу, выставив наружу редкие гнилые зубы.

Терпение Девина было на исходе. Сегодня старуха слишком разыгралась. Так и до поцелуев недолго. Один из парней рассказывал, что ради задания ему пришлось приложиться к её губам. Тогда плевались все, кто слышал, а больше остальных сам пострадавший.

Гирш скривился, только представив подобное развитие событий.

– Убирайся! – вдруг выкрикнула Хариша визгливо.

Заметила.

– Скажи мне больше! – велел он, уже не стараясь быть вежливым. – Что меня там ждёт? Кто такой этот хозяин? Как предотвратить его возращение? На кого направлено принуждение и к чему?

Ведьма свернула лежавшую на столе карту в трубочку и понесла её к стеллажу, доверху заполненному такими же свёртками.

Обиделась. Теперь эта тварь не скажет ни слова.

Девин окончательно разозлился. Почему с женщинами так сложно? Даже эта, страшная как смертный грех, и то оказалась слишком чувствительной.

Гирш догнал её в два шага, дёрнул за предплечье, разворачивая к себе.

– Говори, ведьма! – прорычал он.

– А ты заставь меня, – осклабилась Хариша в жуткой улыбке.

Девин не выдержал этого зрелища и выпустил руку ведьмы.

– Я так и знала, – она одёрнула рукав, затем сунула свёрток меж другими. – Уходи из моей башни, Гирш, не хочу тебя больше видеть.

– Ну и чёрт с тобой, – выругался он сквозь зубы, разворачиваясь, чтобы уйти. Но шагал очень медленно, зная, что старуха может передумать и всё-таки дать подсказку.

И не ошибся. Уже открывая дверь, чтобы покинуть башню, Девин услышал шёпот:

– Помни, ищейка, во тьме всегда остаётся свет. Найди его и спасёшь всех, но в первую очередь – себя…

Гирш обернулся, за спиной никого не было. За занавеской слышались шаги, а скрипучий голос напевал пошлую песенку.

– Чертова ведьма! – Девин раздраженно сплюнул на землю. Умеет она вывести из себя.

Жаловаться на Харишу не было смысла. Верховный только пожимал плечами. Мол, ведьминская натура, что поделаешь.

Значит, придётся разбираться самому. На месте. Надо взять у интенданта расширенный комплект инвентаря. На всякий случай.

Отойдя от башни, Девин обернулся. Между лопаток словно кисточкой провели. Так и есть, ведьма наблюдала за ним – один из ставней был приоткрыт.

Гирш показал ей неприличный жест и быстро зашагал прочь.

Хариша хмыкнула и закрыла окно.

– Почему ты не сказала ему? Это может быть опасно, – по ступенькам со второго этажа башни спускался Верховный.

– Каждое наше действие влечёт за собой цепь событий, – Хариша отошла от окна бодрым шагом.

Куда-то исчезла сутулость и скрюченные пальцы. Старческая пигментация исчезла с кожи, а волосы стали чёрными и блестящими. В последнюю очередь ведьма скинула с себя засаленную хламиду, и перед Верховным предстала красивая женщина лет сорока в узких брюках и приталенной рубашке.

Избавившись от наряда страшной ведьмы, Хариша продолжила:

– На благоприятный исход шансов не так и много. Но все они начинаются с того, что Гирш во всём разберётся сам.

– Зачем ты дразнишь моих ребят? – Руперт подошёл ближе, положил руки ей на талию, уткнулся носом в волосы. – Ты знаешь, что они тебя боятся?

Хариша хмыкнула.

– Они такие забавные, – а потом повернулась к любовнику и поцеловала.

Утром на рассвете ведьма стояла у окна спальни на третьем этаже башни и смотрела, как три тёмные точки растворяются в белизне снежной равнины.

– Хорошей дороги, Девин Гирш, – прошептала она. – Постарайся смотреть не только разумом, но и сердцем. И да помогут всем нам боги…

Глава 6

Инара пришла в себя дома. Она лежала в своей постели, на краешке которой сидел доктор Брамс и держал её запястье, считая пульс.

– Ну вот и проснулась наша спящая красавица, – улыбнулся доктор. Казалось, он сомневался в благополучном исходе и теперь испытал настоящее облегчение.

Лили отругала себя. Что за глупые мысли лезут в голову? Конечно, с Иной всё будет хорошо. Просто сестра переволновалась и упала в обморок на новогодней ярмарке. С любым могло случиться.

Жаль, конечно, что они не увидели, как украшают ёлку. Но ничего, сам процесс не так важен. Сходят на площадь попозже, посмотрят на уже нарядное праздничное дерево.

Инара пару раз моргнула, фокусируя взгляд на господине Брамсе, а потом спросила:

– Что случилось? – голос у сестры был осипший, как тогда, в детстве, когда они пробрались ночью на кухню, украли мороженое и съели сразу всё ведёрко.

Потом обе слегли с ангиной. Было очень плохо и сильно болело горло, говорить девочки почти не могли. Мама даже не стала их ругать, так сильно переживала за здоровье дочерей. А они, едва выздоровев, признались друг дружке, что оно того стоило. Мороженое было холодным, как снег, сладким, как сахарная голова, и нежным, словно взбитые сливки. Настоящая мечта. Но прятать лакомства с тех пор кухарка научилась гораздо лучше.

– У вас лёгкое недомогание, ничего страшного, до свадьбы заживёт, – доктор опять улыбнулся, не понимая, какую глупость сморозил.

А Лили цыкнула от досады на толстокожесть некоторых, вышла из комнаты и спустилась вниз.

– Мама, – позвала она, – Ина проснулась.

Госпожа Бреннар, сидевшая рядом с мужем на диване в гостиной и позволявшая себя успокаивать, вскочила на ноги.

– Ина, девочка моя! – женщина бросилась к лестнице.

Господин Бреннар внимательно посмотрел на младшую дочь.

– Всё в порядке? – уточнил он с утвердительной интонацией, словно прося дочь так ответить.

Лили неуверенно кивнула. Перевела взгляд на ёлку и даже не услышала, как отец тяжело поднялся и отправился вслед за матерью на второй этаж.

Какая же она красивая. А ведь в этом году Ина наряжала её одна. Лилиана сердилась на неё, сама не понимая почему. Не желала видеть. Раньше они всегда украшали ёлку вместе. Долго и обстоятельно готовились к этому моменту.

Лили подошла ближе, касаясь пальцами ветвей, игрушек и вдруг заметила свою фею. Надо же, она думала, мама давно выбросила её. Да и честно признаться, было за что. Девушка улыбнулась. Только ребёнок может сделать нечто из цветных ниток, травы и веточек и полагать, что это прекрасная фея. Она погладила крылышки, выглядевшие как обрывки нитей.

А вот Ина считала её поделку красивой и сохранила, а теперь повесила на ёлку. Ещё и на самое видно место. Мама будет в ужасе, если заметит.

Лили улыбнулась, тронув пальцами висевшего рядом снегиря, больше похожего на красногрудую собаку.

Идти наверх не хотелось. Лилиана всё ещё чувствовала вину перед сестрой. Самое главное она увидела – сестра проснулась, но говорить с ней, смотреть ей в глаза было страшно.

Лилиана чувствовала твёрдую уверенность, что Ине стало плохо неспроста. Ведьма отмерила ей три ночи. Одна из них осталась позади, проигнорированная Инарой, и что? – сестра падает в обморок прямо на ярмарке посреди трактира под открытым небом.

Конечно, мама утверждает, что она выпила слишком много глинтвейна на голодный желудок, но… Мама просто не знает, что случилось ночью. Да и одолела Ина меньше половины кружки. В прошлом году она выпила всю, и ничего с ней не было.

Нет, всё дело в обряде. Инара не верит в колдовство и тем самым подвергает себя опасности. Лили должна убедить её. Всё-таки это по её вине сестра должна отправиться к проклятым руинам.

Лилиана вздохнула, ещё раз толкнула пальцем толстого снегиря, отчего тот закачался на ветке, подталкивая своим тельцем и ниточную фею. А потом решительно зашагала наверх. Сестра всегда была рядом, поддерживала её. Теперь настала очередь Лили.

Инара ощущала себя вполне сносно. Суета, которую развела мать вокруг неё, немного утомляла.

– Мама, я чувствую себя хорошо, правда, – в который раз попыталась она достучаться до родительницы. Но та как обычно оставалась глуха к убеждениям. Инаре только оставалось закатить глаза и смириться.

Катарина принесла ещё подушку. Госпожа Бреннар собственноручно взбила её, подложила под спину дочери.

– Сделай ей имбирной воды, – велела она служанке. – Я ещё разберусь с этим трактирщиком. Будет знать, как подсовывать благородным дамам дрянное вино.

Доктор Брамс попытался высказать своё мнение, даже привстал с кресла, в которое его вытеснила госпожа Бреннар, ворвавшись в комнату дочери и сходу начав за ней ухаживать. Слушать его Августа не пожелала, остановив резким жестом. Она лучше знала, что нужно для её девочки.

– Карл! – господин Бреннар, стоявший по другую сторону кровати и размышлявший, как бы остаться с доктором наедине и расспросить о причине недомогания дочери, вздрогнул от окрика. – Ты должен немедленно отправить записку стряпчему, пусть готовится к суду. Мы не должны этого так оставлять!

Глаза за круглыми стёклами очков смотрели устало, но спорить господин Бреннар как и всегда не стал.

– Да, дорогая, – согласился он и добавил: – Господин Брамс, пройдёмте в мой кабинет для решения финансовых вопросов.

Доктор поспешно вскочил и, пожелав юной леди скорейшего выздоровления, последовал за её отцом. Надо признаться, он испытывал облегчение. Госпожа Бреннар своей неуёмностью и неумением слушать могла утомить кого угодно.

Карл открыл дверь кабинета, предложил Брамсу кресло. Поднял прозрачный графин с янтарной жидкостью, и доктор кивнул. Ему необходимо прийти в себя после этого визита.

Мужчины подняли бокалы, сделали по глотку. Доктор покатал жидкость на языке и признал, что это очень даже неплохо. И чуть не подавился, когда Карл Бреннар вдруг спросил:

– А теперь, господин Брамс, скажите правду, что случилось с моей дочерью?

Лилиана дождалась, когда Инару наконец оставят одну, и зашла к ней в комнату.

– Можно к тебе? – поинтересовалась она, просунув голову в дверь.

– Заходи, – улыбнулась Ина. – Меня так замучили заботой и лечением, что буду рада пообщаться со здравым человеком.

Она сидела, обложенная подушками. На подкатном столике стоял кувшин с имбирной водой и наполненный ею стакан. Рядом лежал флакончик с нюхательной солью.

Лили приблизилась, села на край кровати и сжала протянутую сестрой руку.

– Что говорит доктор? Почему ты потеряла сознание? – она решила сразу не высказывать свои подозрения, сначала подготовить почву и узнать, что думает сама Инара.

– Доктор Брамс сказал, что, скорее всего, я переволновалась или переутомилась. Ещё один вариант – выпитое на голодный желудок вино. Но дело в том, что я завтракала перед поездкой. Да ты и сама видела, что я ела.

Лили кивнула. Завтракали они все вместе. Старшая сестра любила оладьи и съела несколько штук, обмакивая в клубничный джем. Эта мамина теория была шита белыми нитками. Но спорить с мадам Бреннар никто в доме не решался, поэтому версию с голодным обмороком тоже оставили.

– Знаешь, что я думаю… – голос у Инары вдруг изменился. Она смотрела перед собой, словно вспоминая что-то. А потом перевела взгляд на сестру: – Думаю, доктор прав, я переволновалась. Вчера… там… я так испугалась. Эта ведьма… она такая жуткая. Ты понимаешь, о чём я?

Лилиана закивала. Да, она понимала. Ведьма была очень страшной, а то, что теперь предстоит сестре, ещё страшнее. Неудивительно, что её нервы не выдержали. Нужно быть очень смелым человеком или безумцем, чтобы отправиться в проклятые развалины.

Лили сжала ладонь сестры и зачастила, проговаривая всё то, что открылось ей и теперь мучило.

– Хорошо, что ты сама поняла, что обряд и твой обморок связаны. Наверное, ведьма наслала на тебя проклятье. Помнишь, она сказала про три ночи? Ты должна пойти к руинам, иначе… можешь умереть…

Лили всхлипнула, вдруг осознавая, что жизнь сестры находится под угрозой. Как жить без Инары она не представляла. И ей стало очень-очень себя жалко.

– Да прекрати ты реветь, – рассердилась Ина. – И причём тут руины? Я не собираюсь туда идти. Все эти обряды – полная глупость. Я говорила о том, что вчера перепугалась, а ещё не выспалась. Мы же вернулись почти перед рассветом. Вот мне и стало нехорошо.

Лилиана прекратила всхлипывать и уставилась на сестру. Вот только что она была уверена, что Ина всё поняла и осознала страшную неминуемость своей участи, и вдруг – это её «не выспалась».

– Да причём тут «не выспалась»?! – Лилиана даже вскочила с кровати. – Неужели ты не видишь, что ведьма прокляла тебя?

– Лили, хватит говорить глупости. Проклятий не существует…

Они поругались. Младшая сестра вспылила и назвала Ину тугодумкой. Сказала, что не собирается плакать после её смерти. И тут же, противореча самой себе, разрыдалась. А потом выбежала из комнаты.

Инара после ещё долго сидела, перебирая в памяти весь разговор. Могло ли быть, что в городе, где она родилась и выросла, где знала, если и не всех жителей, то большую часть точно… что в этом городе против неё применили тёмное колдовство?

Поверить в это Ина просто не могла.

Мать не позволила ей спуститься к ужину. Катарина принесла его в комнату. Аппетита не было. Инара вновь и вновь возвращалась к разговору с сестрой. Вспоминала минувшую ночь. На душе было неспокойно.

Вернувшаяся за посудой Катарина всплеснула руками.

– Ну что ж вы, госпожа, ничего не съели. Вам кушать хорошо надо, сил набираться, чтобы в обмороки не падать. Да и Мария обидится. Она вон как расстаралась для вас, наготовила самое любимое, самое вкусное…

– Ладно-ладно, хватит причитать, – перебила её Инара, – сейчас съем.

Нежная телятина с черносливом и изюмом таяла во рту. Но переполненная тревожными мыслями девушка едва ли это замечала. Одолев половину порции, она отдала тарелку служанке.