Именинница Дуглас Пенелопа
А друзья не должны так поступать.
Он молчит. Ему нечего мне сказать. Он виноват не в том, что мы расстаемся, а в том, насколько ужасно, как это произошло.
– Вы и в нашей кровати кувыркались? – спрашиваю я. – Пока я работала?
Его молчание говорит красноречивее слов, и меня внезапно окатывает волной гнева. Знал ли Пайк, что Коул приглашал ее? А может, и других девушек?
«Нет», – одергиваю я себя, чувствуя, как слегка расслабляется узел, в который скрутился живот.
Он выглядел таким же потрясенным, как и я.
Но тут до меня доходит, что Коул вряд ли встречался с Еленой наедине. Уверена, они обжимались и на вечеринках.
– И, конечно же, все твои друзья об этом знали, – говорю я, когда масштаб его предательства становится совершенно очевидным.
Что ж, теперь я сама по себе. И, кроме Кэм и девчонок из бара, у меня не осталось больше друзей.
Коул подходит ближе и останавливается прямо передо мной.
– Я немного поживу у Елены, – объявляет он. – Оставайся здесь, пока не…
– Да пошел ты! – глядя ему в глаза, выпаливаю я с таким же безразличием, с каким прозвучало бы из моих уст «Благодарю».
Возвращаюсь в дом, но не останавливаюсь, чтобы проверить, ушла ли Елена или ждет Коула у машины. А вместо этого подхватываю рюкзак, поднимаюсь в спальню, достаю телефон и опускаюсь на пол у закрытой двери.
После четвертого гудка на том конце наконец поднимают трубку, и я, смахнув слезу, как можно спокойнее произношу:
– Привет, пап.
На следующий день оглядываю нашу с Коулом спальню. Его вещи валяются там же, где он их бросил, а мои наконец распиханы по чемоданам, которые уже уложены в машину.
В какой-то степени я рада, что не привезла сюда много вещей. Большая часть одежды уместилась в двух чемоданах, один из которых принадлежит Кэм. Она дала мне его еще две недели назад, когда я собиралась съехать отсюда.
Но затем Пайк Лоусон сделал для меня грядки, что лишний раз подтверждает, что мужчинам требуется не так много, чтобы заставить меня вернуться.
С губ срывается грустный смешок. Правда, стоит признать, что я буду скучать по саду. Схватив последнюю коробку, прохожу мимо кухни и еще раз бросаю взгляд на двор. А затем выхожу через парадную дверь и тут же вижу пикап Пайка. Он только что вернулся с работы.
Сердце тут же начинает биться быстрее. Проклятие. Жаль, что я не успела убраться отсюда до его приезда. Еще нет и пяти. Я специально отпросилась пораньше, чтобы успеть собрать вещи и уехать до его появления. Так почему он уже дома?
– Что ты делаешь? – Пайк обходит пикап и идет мне навстречу.
Я запихиваю коробку на заднее сиденье поверх другой, радуясь, что машина достаточно большая, чтобы вместить все мои пожитки. Хотя для этого хватило двух чемоданов и трех коробок. Все остальное лежит в хранилище. И не думаю, что в ближайшее время мне это понадобится. В «доме» моего отца места для чертежного стола не больше, чем в нашей с Коулом спальне здесь.
– Спасибо за все, – благодарю я, уверенная, что он сам прекрасно понимает, что здесь происходит. – Ты удивительный человек.
– Ты уезжаешь? – Пайк выглядит растерянным.
Закрыв дверь машины, я поворачиваюсь к нему. Желудок тут же сжимается, а в горле образуется ком.
– Коул уехал, и к тому же мы расстались, так что мне здесь больше не место, – объясняю я. – Ты всегда искренне стремился мне помочь, хотя и не обязан был это делать, и мне никогда не отблагодарить тебя за это. Я очень это ценю. – Как бы я ни старалась, мне не удается улыбнуться даже ради нас обоих. – Особенно кассеты.
Наши взгляды встречаются. В его потемневших глазах заметно беспокойство, отчего в груди начинает колоть. Отвернувшись, я делаю вид, что проверяю, закрыла ли дверь, чтобы собраться с мыслями.
– Папа разрешил мне немного пожить у него, – говорю я, вновь посмотрев на Пайка. – У меня все будет в порядке.
– Но…
– Ой, я забыла сумку.
Провожу пальцами по волосам и убегаю в дом, прерывая его на полуслове.
Мне не хочется с ним спорить. А еще я боюсь, что расплачусь, если он что-нибудь скажет мне.
Мне не хочется уезжать, но и причин оставаться нет. Может, он будет хоть изредка заходить в бар, чтобы проведать меня? Возможно, теперь, когда мы так хорошо знакомы, будем чаще замечать друг друга на улице.
Конечно, сейчас я еще слишком расстроена из-за Коула. Мы общались с ним практически каждый день в течение последних трех лет. Но сейчас мне хочется оказаться как можно дальше от него.
Вот только и Пайка оставлять не хочется. Кто будет заставлять его общаться с людьми? Кто станет класть ваниль и корицу в его кофе, который он так полюбил в последнее время, даже не осознавая этого?
Я моргаю, чтобы избавиться от жжения в глазах, злясь на саму себя. У него все будет хорошо. Он же прожил как-то без меня тридцать восемь лет.
Схватив сумку с дивана, открываю ее и проверяю, все ли взяла: карты, ключи, бумажник, телефон… И, как только закрываю, мысленно перечисляю то, что могла забыть собрать: зарядка для телефона, бритва и шампунь из ванной, одежда из стиральной машины или сушилки.
Проклятие. Я забыла купить Пайку новую мочалку. Что ж…
Решив, что забрала все, делаю глубокий вдох. А затем натягиваю на лицо улыбку, распрямляю плечи и выхожу на улицу.
У соседнего дома слева замечаю Крамера с парой, скорее всего, его детишек, но тут же отворачиваюсь. Мне не хочется, чтобы соседи лезли в наши дела.
– Джордан… – начинает Пайк.
Но я тут же перебиваю его.
– Еще раз большое спасибо. За все.
Подхожу к водительской двери и открываю ее, чувствуя, как желудок разлетается на тысячу маленьких шариков, каждый из которых сжимается все сильнее.
– Джордан, – вновь зовет он, – я не успел отремонтировать машину до конца. Она будет глохнуть при каждой остановке.
Я одариваю его небольшой улыбкой.
– Спасибо, что предупредил. Теперь я не стану паниковать, когда это случится. И постараюсь не сильно расстраиваться из-за этого. Все будет хорошо.
Достав ключи, забираюсь внутрь.
– Спасибо, что вернул машину к жизни. Хотя тебе и не нужно было этого делать.
– Подожди, – поспешно выпаливает Пайк.
Я замираю, не в силах взглянуть на него, но чувствую, что он делает шаг вперед. На мгновение повисает тишина, пока он, по-видимому, подбирает слова.
Я поднимаю глаза.
– Просто… – Пайк раздраженно качает головой, – перекинь вещи в кузов пикапа. Я отвезу тебя.
Я открываю рот, чтобы возразить, но в этот раз меня перебивает он.
– Дай мне закончить с «фольксвагеном», – просит он. – Мне осталась всего-то пара дней. И я не хочу ничего слышать. Разве ты можешь позволить себе сейчас механика?
Глава 14
Пайк
Медоу-Лейкс[10]. Мне хочется рассмеяться. Здесь точно нет ни лугов, ни озер, ни тем более озер на лугу. Этому трейлерному парку уже лет шестьдесят, и в нем множество разбитых трейлеров, стоящих на шлакоблоках.
Неужели Джордан выросла здесь?
Я начинаю думать, что у Коула было не такое уж плохое детство. Оглянувшись вокруг, вижу множество серебристых трейлеров «Эйрстрим» вперемежку с несколькими двойными трейлерами родом из восьмидесятых со сломанными жалюзи, с грязными окнами, в которые практически ничего не видно, и прогнившей, поеденной термитами обшивкой, сквозь дыры в которой виднеется изоляция. Это гребаное место с легкостью вспыхнет от одной искры. И мне не хочется, чтобы Джордан оставалась здесь. Ей необязательно жить в моем доме, главное – не здесь.
Сейчас она сидит на пассажирском сиденье и, медленно потирая ладони друг о друга и погрузившись в свои мысли, смотрит себе под ноги. А я не могу избавиться от мысли, что она просто пытается как можно дольше не смотреть в окно.
Еще не стемнело, но солнце уже скрылось за горизонтом. Между трейлерами двое детей гоняются за мячом. Я замедляюсь, опасаясь, что они могут выбежать на дорогу.
– Сюда, – говорит Джордан.
Я поворачиваю голову и стискиваю зубы, когда понимаю, что она указывает налево, на грязный трейлер лимонно-зеленого цвета.
Из окна торчит вентилятор кондиционера, площадку перед домом окружает старый деревянный забор, часть досок которого валяется на земле или просто отсутствует, а крыльцо завалено разным мусором, одеждой и парой переполненных мешков для мусора. На ступеньках стоят три парня и, разговаривая, курят сигареты.
– Сюда? – удивленно переспрашиваю я.
Но Джордан не отвечает, а вместо этого отстегивает ремень безопасности, собираясь выйти.
– Что это за парни? – интересуюсь я.
Она на мгновение поднимает глаза, но тут же отворачивается и хватает свою сумку.
– Это мой как бы сводный брат с друзьями.
Я останавливаюсь перед трейлером, так как небольшая подъездная дорожка забита машинами, и выключаю двигатель.
– У тебя есть сводный брат?
Джордан никогда о нем не упоминала.
Она поджимает губы.
– Чисто номинально, – хмыкнув, говорит она. – Я с ним почти не общаюсь.
– Но он живет здесь? – спрашиваю я, пытаясь получить объяснения.
Она кивает и, прежде чем я успеваю еще что-то сказать, вылезает из машины, прихватив с собой сумку.
Сколько комнат в этом трейлере, если здесь живет еще один ребенок? У Джордан хоть будет своя кровать?
Перекинув ремешок сумки через голову, она вытаскивает чемодан из багажника и идет к крыльцу. Я хватаю коробку и следую за ней, сжимая челюсти, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Не знаю, чего во мне сейчас больше: злости, беспокойства или иного чувства. И имею ли я право испытывать нечто подобное или в этом случае любое беспокойство оправданно? Возможно, у нее все будет хорошо. Это же ее семья. А я просто…
Кажется, я могу взорваться в любое мгновение.
Мы поднимаемся по нескольким ступенькам к входной двери. Джордан едва удостаивает взглядом своего сводного брата и его друзей, когда открывает дверь.
– Райан, это отец Коула, – бормочет она. – Пайк, это мой сводный брат Райан.
Я поворачиваюсь к парню, и он тут же выпрямляется, протягивая руку.
– Привет, мужик.
Я перекладываю коробку в левую руку и ухитряюсь пожать его ладонь.
– Привет.
Он коренастый, невысокий и примерно одного возраста с Джордан, но, видимо, пытается казаться взрослее, для чего сделал татуировку на шее и нацепил черную кожаную куртку.
В жару.
– Так ты теперь будешь жить здесь? – отхлебнув пива, спрашивает он у сестры.
– Да.
Один из приятелей Райана толкает его локтем.
– Это та, что работает стриптизершей?
Я стискиваю пальцы на коробке.
Райан фыркает, едва не выплевывая все пиво.
– Нет, чувак. Это другая, – говорит он, а затем оглядывает фигуру Джордан, и на его лице появляется ухмылка. – Хотя она тоже неплохо танцует.
Они дружно смеются, а у меня стискивает горло от желания зарычать. Собрав последние силы, протискиваюсь вперед и открываю дверь, чтобы впустить Джордан.
Мне следует быть более снисходительным. Я и сам время от времени вел себя как мудак в его возрасте.
Но откуда, черт возьми, Райан знает, как она танцует?
Я мысленно одергиваю себя и делаю глубокий вдох. Мне следует поскорее выгрузить ее вещи и отправиться домой. Меня не должны беспокоить проблемы Джордан. Это ее выбор. К тому же на ее месте я поступил бы так же.
Так что мне стоит собой гордиться. Джордан прекрасно знает, насколько я вспыльчив и требователен. Но сейчас я стараюсь оставаться спокойным, несмотря на то что ненавижу этот район, а сложившая ситуация просто выводит меня из себя. Думаю, мне удастся продержаться еще пару минут.
И если мне это удастся, то обязательно вознагражу себя походом в «Молочную королеву»[11] за то, что мне хоть раз удалось удержать язык за зубами.
Чип, ее отец, дремлет в кресле, стоящем слева от входа, под приглушенный звук комедии по телевизору. Справа за кухонным столом сидят две женщины. Они курят сигары и попивают пиво из банок. Вдалеке ревет музыка из какого-то автомобиля, а почти под окнами взрывается несколько петард.
– Помощь нужна? – спрашивает темноволосая женщина.
А затем, не дожидаясь ответа, поднимает банку с пивом и делает глоток.
Покачав головой, Джордан сворачивает направо и обходит дам за столом. Она не представляет меня присутствующим. Мне неинтересно, кто эти женщины, но неужели они не хотят хотя бы поинтересоваться, что за мужика привела в дом их дочь или падчерица?
Уверен, брюнетка – ее мачеха, потому что у нее такие же маленькие карие глаза, как и у парня на крыльце.
В нос ударяет запах очистителя с примесью буррито и влажной почвы, какой бывает после дождя или когда где-то что-либо гниет. По коридору разносятся наши тихие шаги, когда мы подходим к первой двери слева.
– Если найдешь в комнате грязное белье, собери его и забрось в стиральную машину, ладно? – кричит женщина нам вслед.
Делаю еще один глубокий вдох. У Джордан все будет хорошо.
Она толкает дверь, и я заглядываю в ее старую спальню, а через мгновение моя челюсть просто отваливается.
– Где моя кровать? – вздохнув, восклицает Джордан.
Но вопрос остается без ответа.
Комната выглядит просто ужасно. У стены стоит комод без ящиков, окно прикрывает пляжное полотенце, а в углу под потолком видна паутина. Воздух наполнен запахом грязной одежды, которая валяется на полу, а в одной из стен зияет дыра.
Нет.
Джордан опускает чемодан и, повернувшись ко мне, хватает коробку.
– Не волнуйся, – улыбнувшись при виде выражения моего лица, говорит она. – У меня все будет в порядке. Ты же знаешь. Завтра эта комната будет блестеть от чистоты.
Но я не позволяю ей забрать у меня коробку. Оторвав взгляд от мышеловки, которую поставили у вентиляционного люка без решетки, чтобы в дом не лезли грызуны, я смотрю ей в глаза.
– Черт, нет, – рычу я. – Это даже не обсуждается. Мы уходим.
Прижав коробку к боку, я наклоняюсь и хватаю чемодан второй рукой, а затем разворачиваюсь и вылетаю в коридор.
– Что? – возмущается она, выскакивая вслед за мной.
Но я не слушаю ее. Не прощаясь с женщинами и не проверяя, проснулся ли ее отец, толкаю входную дверь и проношусь мимо парней, которые все еще топчутся у крыльца.
– Пайк! – кричит мне вслед Джордан.
Но я не оборачиваюсь. Уверен, она идет за мной, потому что все ее вещи у меня. Забросив коробку и чемодан в кузов пикапа, достаю ключи и забираюсь на водительское место. Джордан обходит капот, а затем открывает пассажирскую дверь.
– Какого черта ты творишь?
– Ты здесь не останешься.
Я завожу двигатель.
– Да что с тобой, черт возьми? – выпаливает она.
Я смотрю в окно и вижу, что парни с любопытством смотрят на нас.
– Твой сводный брат приставал к тебе? – спрашиваю я.
– Я справлюсь с ним.
– А его друзья?
Она делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Ее раздражает мое беспокойство.
– Со мной все будет в порядке, – настаивает Джордан. – Я не твой ребенок. Мой отец живет в этом доме.
– Твой отец… – начинаю я, но останавливаюсь.
Оскорбления не улучшат ситуацию.
Я вжимаюсь в спинку сиденья и крепче стискиваю руль. Ее отец не такой уж плохой парень. Ну, судя по тому, что я о нем знаю.
Мы даже как-то разговаривали с ним.
Но он слабак.
А еще пьяница и неудачник. Чип из тех, кто не станет лишний раз шевелить пальцем и согласен питаться объедками, потому что слишком ленив, чтобы пытаться урвать кусок получше. Джордан не место рядом с ним.
– Не будь идиоткой, – говорю я. – Зачем менять хороший дом в приличном районе на это? Хоть раз проглоти свою гордость, Джордан.
– Мне не место в твоем доме! – В ее глазах полыхает ярость. – Спасибо тебе, но я родилась в этом месте. Да и Коул когда-нибудь вернется, а он – твой сын. Как думаешь, мы сможем уживаться с ним под одной крышей? Я не стану возвращаться в твой дом.
– Мы с этим разберемся.
– Нет, – отвечает она. – Это тебя не касается. Здесь мой дом.
– Это не дом! Здесь…
Я открываю рот, чтобы закончить фразу, но и сам боюсь того, что собирался сказать. Сердце тут же пускается вскачь.
Мое дыхание быстрое и неглубокое, когда я перевожу взгляд на лобовое стекло, чтобы не смотреть на нее.
– В этой дыре нет никого, кто позаботился бы о тебе, – тихо говорю я.
– А у тебя дома есть?
Я кошусь на нее. Ответ на этот вопрос так и вертится у меня на языке.
Но я не уверен, что его стоит произносить.
Джордан смотрит на меня, когда мой невысказанный ответ повисает между нами. А затем в ее глазах отражается понимание, и она вздрагивает.
– Залезай в пикап, – прошу я. – И поехали домой.
– Но…
– Сейчас же, Джордан! – выпаливаю я, ударив по рулю ладонью.
Она шумно втягивает воздух, а ее глаза все так же пылают. Не знаю, то ли я напугал ее, то ли она не хочет устраивать сцену, но через мгновение Джордан забирается в автомобиль и захлопывает дверь. Ее тело напряжено и пышет раздражением. Вероятно, она хочет разобраться со мной подальше от любопытных глаз. Но мне все равно. Она в моей машине, и мы уезжаем отсюда.
Я включаю передачу и проезжаю чуть вперед, чтобы развернуться. Как только мы возвращаемся на дорогу, по которой приехали сюда, я вжимаю газ в пол. Мы проносимся по переулку и сворачиваем на улицу, ведущую обратно в город.
Не знаю, что о нас подумали ее сводный брат и мачеха, да меня это и не волнует. Пусть думают что хотят, тем более что минут через пять они снова забудут о ее существовании.
Неудивительно, что она съехала оттуда при первой возможности. Не думаю, что с ней там плохо обращались или как-то притесняли, – я никогда не слышал ничего подобного о ее отце, – но она там была никому не нужна. А Джордан заслуживает лучшего.
По обе стороны темного шоссе возвышаются деревья. Я опускаю окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
Она ничего не говорит, просто сидит неподвижно, и мне хочется пнуть себя за то, что не поговорил с ней дома, а заставил проходить через это. Я же знал, чем все это закончится. Знал, что она ни за что не останется в Медоу-Лейкс. И моя помощь с переездом была лишь притворством. Я просто пытался собраться с мужеством.
Но вдруг она сейчас захочет переехать к сестре? Или пожить у друзей? Я все равно буду с ней спорить. И настою на своем.
Уверен, Джордан и сама может о себе позаботиться. Чертовски уверен. Мне просто не хочется, чтобы ей пришлось это делать. За то время, что она прожила в моем доме, я привязался к ней.
Никто другой не даст ей того, чего она заслуживает, и, до тех пор пока она сама не сможет обеспечить себя, я возьму на себя эту ответственность. Да пошло оно все. Джордан заслуживает лучшего. И она получит все самое лучшее.
Не сводя взгляда с дороги, упираюсь локтем в ручку двери и провожу рукой по волосам. Вот только выбор не за мной. Верно? И, подталкивая ее, я мало чем отличаюсь от других в ее жизни.
А мне не хочется становиться тем, кто навязывает ей свое решение. В конце концов она воспротивится этому. Если и есть хоть что-то, что я узнал об отношениях – о любых отношениях, – так это то, что никто не должен тянуть одеяло на себя. Нужно понимать, когда лучше настоять на своем, а когда – уступить, причем обоим.
Не только брать, но и отдавать. Разделять власть.
Я давлю на тормоз и медленно сворачиваю на обочину. Мимо нас проносится машина. Она поднимает глаза, но по-прежнему не смотрит на меня.
Боже, даже боюсь представить, о чем она думает.
– Прости, – говорю я намного спокойнее и тише, чем раньше. – Мне не следовало приказывать тебе.
Убираю руки с руля и пытаюсь хоть немного успокоить сердце.
– Коул живет с… – я замолкаю, понимая, что Джордан и сама прекрасно знает, с кем он живет. – По крайней мере, пока, – заканчиваю я. – Но ты можешь занять свободную спальню. И у тебя будет собственная комната. Тебе же нравится мой дом, верно?
Она делает вдох, подыскивая слова.
– Да, но…
– Мне нравится, что ты помогаешь мне с уборкой в доме, – объясняю я. – Как и то, что по вечерам меня не ждет пустой дом и не надо готовить ужин каждый вечер. Давай просто будем и дальше придерживаться этих договоренностей.
Она не отвечает, и ком вновь подкатывает к моему горлу. Может, я неправильно ее понял? Может, Джордан просто пытается придумать, как избавиться от меня, и ей вовсе не хочется жить в моем доме?
– Ты будешь счастлива в моем доме? Только честно, – спрашиваю я. – Счастливее, чем там?
Между нами повисает тишина, и я начинаю чувствовать себя идиотом. Видимо, я напридумывал лишнего и ей не хочется жить под моей крышей.
Но каждый раз, когда я видел ее на этой неделе: как она зажигала свечи, ковырялась на грядках, купалась по утрам или готовила на кухне, покачивая головой под песни какой-нибудь ужасной группы, которую она слушала на этой неделе, – мне казалось, что Джордан чувствует себя как дома. Она так много улыбалась, и мы постоянно шутили. А в один из обедов я обнаружил в своем сэндвиче с индейкой пророщенную пшеницу и авокадо.
От воспоминания об этом я с трудом сдерживаю улыбку.
Мне не хочется, чтобы она менялась, посчитав себя нежеланной или навязанной гостьей. Мне хочется убедиться, что она знает, что ей не надо никуда уезжать.
Внезапно почувствовав невероятную усталость, зажмуриваю глаза на несколько секунд. Мне до чертиков ненавистна мысль о ней, живущей в этой дыре, где нет никого, кто оценил бы ее по достоинству.
– Пожалуйста, не заставляй меня оставлять тебя там, – не глядя на нее, еле слышно прошу я.
А затем краем глаза вижу, как Джордан поворачивается ко мне.
– Пожалуйста, – шепчу я, прекрасно осознавая, как это выглядит со стороны.
Она смотрит на меня, но я не могу набраться духу и повернуться к ней, потому что боюсь, что мои глаза скажут или выдадут что-то еще. То, что я еще сам не до конца осознаю, и поэтому не готов иметь с этим дело.
Ей нравится мой дом. В нем Джордан в безопасности. Там у нее есть кровать и нет чертовых мышей. Все просто.
Да-да. Все проще простого.
Через мгновение до меня доносится ее спокойный вздох, а затем она протягивает руку и застегивает ремень безопасности.
Я сглатываю.
– На Netflix сегодня «Ночь ужасов», – говорит она. – Может, закажем пиццу напополам?
Я расплываюсь в улыбке, затем поворачиваюсь к ней и вижу в ее глазах те же смешинки, что плясали там, когда мы резали арбуз.
Снова включаю передачу и киваю.
– Позвони в пиццерию, давай заедем туда по дороге домой, – предлагаю я.
Глава 15
Джордан
Мы пришли к новому соглашению.
Теперь я, по сути, арендатор, но, хотя и задалась целью экономить деньги для депозита на новую квартиру, за счет Пайка жить здесь не собираюсь. Да, я закрывала на это глаза, пока была девушкой Коула, но сейчас совсем другое дело. И неважно, как сильно он сопротивляется этому.
– Мне не нужны твои сорок баксов в месяц на бензин, Джордан.
– Тогда позволь мне оплатить счет за электричество.
– Я предложил тебе остаться здесь, чтобы ты сэкономила деньги, так с чего бы мне сейчас просить тебя тратить их?
Читать бесплатно другие книги:
