Повелители волшебства Смирнов Андрей
— Будьте так любезны, — тихо сказала женщина.
В два прыжка он взбежал обратно на холм, протянул руку. Когда узкая тонкая ладонь легла на его локоть, он почти не ощутил прикосновения. Вместе спустились вниз.
В зловещем темном небе на несколько секунд разлилось бледно-зеленое сияние. Повсюду, в какую сторону ни посмотри, было одно и то же: каменистые холмы, безжизненные долины, освещенные серым призрачным светом, не имеющим никакого видимого источника. Иногда краем глаза можно было заметить черные тени, бесшумно скользящие над самой землей. Где-то далеко впереди, едва различимые в темном тумане, высились горы. На склоне соседнего холма Лэйкил заметил развалины какого-то древнего строения. Были слышны плач и стенания… где-то очень далеко, на пределе слуха… или это только вой ветра?..
— Мы почти пришли, — сказал Лэйкил.
— Я тоже чувствую, — подтвердила его спутница. — Не кажется ли вам, что в этом пустынном месте есть свое… очарование?
— Очарование? — переспросил граф, передернув плечами. — У нас с вами слишком разные вкусы, миледи.
— Неужели эта земля не напоминает вам ваш родной Хеллаэн?
— Надеюсь, Хеллаэн никогда не дойдет до такой стадии… хмм… очарования.
Дама под вуалью чуть улыбнулась, оценив шутку. Мир, через который они шли сейчас, находился в самом низу Царства Сущего, у самых границ Преисподней, Долины Теней, вотчины Короля Мертвых…
За следующим холмом они увидели широкую трещину в земле, освещенную снизу все тем же неясным бледно-зеленым мерцанием. На самом краю трещины они остановились. Говорящая-с-Мертвыми, Леди Марионель, убрала руку с локтя своего спутника.
— Где-то здесь должна быть тропинка… — оглядываясь, начал Лэйкил.
Его прервал мучительный крик, донесшийся из глубины. Лэйкил вздрогнул.
— Чем искать эту тропинку, давайте лучше слетим вниз, — предложил граф.
Марионель покачала головой.
— Здесь не стоит лишний раз колдовать — так же, как не следует проливать своей крови. И кровь, и магия существ из верхнего мира здесь могут послужить пищей кому-нибудь… пробудить кого-то ото сна. Я бы предпочла не рисковать лишний раз.
— Даже вы?
— Даже я… Кстати, а вот и тропинка.
Пока они спускались вниз, балансируя над бездной, исполненный бесконечной муки крик раздавался еще два раза — каждый раз все ближе. К низу ущелье постепенно расширялась. На самом дне беззвучно текла мутная зеленая река.
Лэйкил спрыгнул на уступ, помог спуститься даме. На противоположной стене висел человек. Несколько десятков острых каменных клыков под всевозможными углами протыкали тело человека, удерживая его на месте. Лэйкил подошел к самому краю уступа. Вирп, обвившийся вокруг ловушки с распятым внутри нее человеком, чуть шевельнулся. В тот же миг, почувствовав появление чужаков, подняли головы и остальные змеи — более крупные товарки той безглазой твари, которая повстречалась Лэйкилу наверху. Здесь, внутри трещины, их было великое множество. Яда, источаемого ими на тело пленника, было столько, что, собираясь, он стекал вниз беспрерывным тонким ручейком. Посмотрев по сторонам, можно было увидеть множество подобных ручьев — слева, справа, вверху и внизу… Все вместе они образовывали ту самую реку, которая неспешно прокладывала себе путь по дну ущелья.
С выжженными глазницами, с изъеденной язвами кожей, с плотью, проткнутой многочисленными каменными шипами, человек, распятый на стене, тем не менее, был еще жив. Он медленно повернул голову к пришельцам. Когда он встретился глазами с графом, Лэйкилу показалось, будто нечто огромное давит на него, пытается войти в его душу… Нечто худшее, чем смерть и тьма, нечто, не имеющее ни формы, ни цвета, нечто, не наделенное разумом, но способное казаться разумным, терзаемое вечным голодом, желающее поглощать и поглощать… Ему захотелось отвернуться, закрыть глаза, убежать… Вместо этого он усмехнулся — и чары растаяли. Нечто, притаившееся за выжженными глазницами пленника, бессильно зашипело.
— Доброе утро, дядюшка, — бодрым голосом сказал Лэйкил. — Или вечер? Впрочем, какая разница… Как вы себя чувствуете? Вы обдумали наше предложение?.. Нет?.. Все еще нет?.. Вы очень упрямы. У меня такое чувство, что эти змеи не справляются со своей работой…
— Нут-ка, давайте-ка в карту глянем. — Родерик придержал пони и извлек из сумки купленный в Лаутагане пергамент. Остальные члены отряда подтянулись поближе.
— Где мы? — спросил Сеорид.
— Нут-ка, нут-ка… — Родерик водил пальцем по карте. — Мелимон, дурья твоя башка, не пихайся, не один тут… Прочти-ка лучше, что здеся написано. А то я эти человечьи каракули никак разобрать не могу.
— Галрадих…
— Это, значица, тот самый городок и будет, который мы вчера проехали… Значица, тута мы.
— А герцог где? — спросил Дэвид, пытаясь разглядеть хоть что-то через пышную шевелюру Мелимона.
— А герцог вот тута должон быть… — Палец Родерика переместился чуть выше.
— Почему думаешь, что именно там?
— По уму — должон… Тут у него и замок, и войска сюда стягиваются, и место больно удобное… Прямая дорога на Халк, а оттуда по тракту до Гельмиды — рукой подать. Маркман по Гельмиде свой первый удар нанесет, только с ходу город занять не сумеет, завязнет, а вот тут-то Черный его и возьмет за яйца… Слыхали, сколько от границы с ним войск пришло? Маркман-то надеялся, что супротивник его надолго в земле майрагинов застрянет — ан нет. Ратхар майрагинов разбил и теперь обратно возвращается.
— Ну и злой же он! — хмыкнул Янган. — Принцессу Биацку у него увели, войну объявили…
— Да уж, мыслю, — кивнул Родерик. — Злой как черт.
— А почему вы уверены, что Маркман в первую очередь ударит по Гельмиде? — спросил Дэвид.
— Дык, мы это еще в столице узнали! Развязали винцом язык одному сотнику, он и проболтался… Да и невелика тайна — Гельмида город хороший, крупный, к королевским владениям, опять-таки, ближайший.
— А когда герцогова земля начнется? — несмело спросил Алабирк.
— А по герцоговой земле, вскормыш ты неразумный, мы уж четвертый день как едем.
В середине дня они столкнулись с первым конным разъездом. Отвечая на вопросы, Родерик и Сеорид упирали на самую правдоподобную версию: мы, мол, наемники, едем в войско господина Ратхара наниматься. Подозрительно оглядев встреченных, но не найдя ничего, к чему можно было бы придраться, солдаты пропустили «Последний союз» дальше на север. Когда разъезд скрылся за поворотом, Дэвид услышал протяжный звук рога. Через несколько секунд где-то впереди ему ответил такой же.
— Раздуделись… — процедил Фили.
На ночь остановились в придорожной гостинице, сытно поужинали, вымылись и легли спать. Они не видели, как в середине ночи к дому подошли вооруженные люди — слишком уверенные в себе, слишком хорошо вооруженные, слишком сытые для того, чтобы быть обыкновенными разбойниками или наемниками. Не зажигая огней, они окружили дом. Двое бесшумно скользнули внутрь. Через минуту в дверях появился хозяин гостиницы с женой и детьми.
— Кроме них, в доме есть еще постояльцы? — спросил предводитель отряда.
— Нет больше никого, господин Тарлет. Ваши ж люди все дороги перекрыли… Не ездит никто…
— Вот и отлично. Отведите их в лес, — распорядился предводитель, кивнув на хозяев дома. — Развалюху — сжечь.
Ужас исказил лицо хозяина гостиницы.
— Но… вы… господин сотник!..
— Тебе возместят убытки, — бросил сотник Тарлет. — Начинайте!
С четырех углов подпалили дом. Горящими стрелами осыпали стены и соломенную крышу.
— Если выберутся, цельтесь, прежде всего, в людей, а не в гномов, — приказал Тарлет. — Один из людей — колдун. Его нужно убить в первую очередь.
…Они проснулись почти одновременно. Короткого взгляда, брошенного в щель между ставнями, хватило, чтобы понять, что на этот раз они влипли всерьез. «Донг, донг, донг» — тыкались в стены дома горящие стрелы. Было темно и душно, пахло дымом. Слышался треск разгорающегося пламени.
— Да их не меньше сотни!
— Надо выбираться наружу, — хрипло сказал Янган.
— Из нас сделают ежей.
— А здесь мы сгорим!!!
«Последний союз» судорожно вооружался, мешая друг другу в темноте. Усмешка судьбы — гостиница начинала гореть, а у них не было лишней минутки, чтобы зажечь свечу в комнате.
— Дэвид! Ты можешь погасить огонь?!
Землянин, который, закрыв глаза, пытался сейчас сделать именно это, отрицательно качнул головой, забыв о том, что его жест, скорее всего, никто не увидит. Сил не хватало. Пламя разгоралось слишком быстро, вдобавок лучники не переставали осыпать дом горящими стрелами.
— Колдун! Ты что, спишь?!!
— Я не могу.
— Тогда… — Талеминка закашлялась. — Ничего не остается.
— Все готовы?!! — проревел Родерик.
— Подождите! — Дэвид поднялся. Глаза колдуна слезились от дыма, горло пересохло. — Я займу лучников… Подождите. Я скажу, когда.
Прошла минута. Люди и гномы, собравшиеся в комнате второго этажа, чувствовали смертоносный жар, подступающий все ближе с каждым ударом сердца. Дышать стало уже совершенно невозможно.
— Колдун!!!
— Сейчас… — Дэвид бешено жестикулировал, заканчивая пряжу заклятья. Немного помогало кольцо, но даже с колдовским камнем нельзя было унять ярость всепожирающего огня…
— Идите!
Отряд бросился вон из комнаты. Коридор уже горел, как и весь нижний зал — сплошная стена пламени.
Дэвид снова закрыл глаза и, сведя руки вместе, стал медленно разводить их. Кровь отхлынула от лица, в голове разгорался убийственный зной, но пламя, повинуясь движению его рук, расступилось — до самой двери. Гномы и люди устремились вперед. В этот же миг поднялся ветер.
Хотя Дэвид не мог полностью потушить охвативший гостиницу огонь, он сумел захватить часть пламени и управлять им по своему желанию. Окружавшим гостиницу людям, наверное, показалось, что дом внезапно взорвался — из всех окон вырвались пылающие потоки и длинными языками устремились к солдатам. Серьезно пострадало, впрочем, всего несколько человек, остальные были ошеломлены и на несколько секунд перестали стрелять. В этот самый момент, выбив почерневшие доски входной двери, из гостиницы выбежало шестеро гномов и четверо людей. Руки лучников снова потянулись к колчанам, но ни одного выстрела никто из людей герцога так и не сделал. Начавшийся минуту назад ветер неожиданно окреп и закружился вихрем вокруг гостиницы, разнося пепел и пламя. Это была настоящая буря. Солдат едва не сбивало с ног, обученные рыцарские лошади ржали, вставали на дыбы и, сбрасывая седоков, убегали прочь. Не то что стрелять — видеть в начинающемся хаосе можно было всего лишь на несколько шагов. Смутной тенью в самом сердце бури высился почерневший двухэтажный дом, из окон которого продолжали вырываться потоки огня. Каждый всплеск нес смерть, как минимум, двум или трем людям — пламя охватывало их вместе с выставленными вперед щитами, настигало, если они пытались бежать, не гасло, как бы они не катались по земле и не пытались его сбить. В эти самые секунды, когда отлично вышколенная, прошедшая не одно сражение сотня дрогнула, а сам Тарлет, выкрикивая какие-то команды (которые в бешеном реве ветра не слышали даже оба его адъютанта), уже ничего не мог изменить, из бури вылетел «Последний союз». Рты гномов и людей были раскрыты в крике, слившемся с воем ветра, руки сжимали мечи и топоры. Они не помышляли о бегстве, нет, казалось, они все превратились в берсерков. «Последний союз» обрушился на отряд, собравшийся вокруг Тарлета, круша и сметая все на своем пути. Строй солдат дрогнул и развалился, кто-то обратился в бегство, кто-то пытался еще отчаянно защищаться — уже поодиночке, без всякой организации.
Но успех первого удара не означал еще победы. Десятники Тарлета, наконец, опомнились и повели своих людей на выручку командиру. Отдельные группы объединились, слившись в два крупных отряда, которые, как клещи, грозили сжать «Последний союз», добивавший последних солдат, защищавших сотника. В эту секунду огонь вновь поднялся над горящим домом, собрался в несколько крупных сгустков и выплеснулся на одну из двух объединившихся групп, убив нескольких человек и посеяв в их рядах панику. «Последний союз», выстроившись клином, ударил по второй группе: впереди Фили и Дубалин, за ними — Сеорид, Родерик, Янган, за ними — Мелимон, Алабирк и Дравнир, и в последнем ряду — Эттиль и Талеминка. Безумная битва!.. Могут ли десять человек одолеть сорок? Нет, не могут. В обычных условиях — не могут. Но в сражении побеждает тот, кто готов умереть. Солдаты из сотни Тарлета пришли этой ночью к гостинице, чтобы расстреливать выбегающих из дома людей и гномов. Они были готовы к победе, но не были готовы к смерти. Они не были готовы к берсерку Фили, который, забыв про щит, вертел топором с такой скоростью, что, казалось, оружие в его руках превратилось в размытый сверкающий круг. Они не были готовы к палице Дубалина, которой могучий гном размахивал как перышком. Сорок человек (вернее, тридцать — после первой минуты боя) уже готовы были обратиться в бегство, когда подтянулись остатки второго отряда, изрядно поредевшего от беспрестанной огненной бомбардировки. Если б не сотник, они бы уже обратились в бегство, но Тарлет сумел собрать своих людей и теперь сам вел их в бой. Даже не увидев (оборачиваться назад не было ни времени, ни возможности), а скорее почувствовав надвигающуюся со спины опасность, отряд наемников изменил строй, образуя сплошное кольцо. Но удара они все-таки выдержать не смогли. Все смешалось, разрозненные части «Последнего союза» пытались прорваться друг к другу. Безрезультатно! Единственный, кто чувствовал себя вольготно в начавшемся хаосе, был берсерк Фили, который, наконец, избавился от щита, подхватил с земли чей-то меч и теперь рубился за десятерых, кружась в бешеной пляске со смертью. Раненый Дубалин ревел, как поднятый зимой медведь, вертел палицей и сшибал своих противников железным щитом. Сеорид, Янган и Родерик сражались спина к спине; вскоре им удалось пробиться к Дравниру и Алабирку. Копье ударило Сеорида в живот, пробив броню — и он упал на колени, погружаясь во тьму и уже не видя, как «вскормыш» прыгнул на убившего его солдата и еще в воздухе развалил напополам его череп — вместе со шлемом. Сеорид был первым из «Последнего союза», погибшим в эту ночь, первым, но не последним. Совсем рядом, отделенные от друзей стеной врагов и завесой дыма, над телом Эттиля сражались Мелимон и Талеминка. Убив очередного врага, Мелимон схватился с высоким рыцарем в блестящей кирасе. На этот раз гному достался искусный противник. Мелимон, который был измотан и несколько раз ранен, безнадежно проигрывал. Талеминка нагнулась, вытащила из сапога последний кинжал (первые два нашли свои цели еще в самом начале боя) и бездумно, почти не глядя, метнула его во врага. Рыцарь был закрыт доспехами с ног до головы: кираса, кольчуга под ней, наручи, поножи, латные рукавицы, широкий пояс из железных пластин, железные сапоги, кольчужный капюшон, шлем с полумаской. Талеминка попала в единственную открытую часть на его теле, а именно — в рот. Лезвие разрезало язык и вошло глубоко в горло. Захлебываясь кровью, рыцарь упал. Талеминка не знала, что этим броском, по сути, поставила точку в сражении. Убитый рукой женщины рыцарь был бароном Тарлетом, сотником Ратхара Черного Герцога. Кто-то бросился к девушке — внезапно появившийся из дыма сгусток огня ударил его в спину. Человек вспыхнул, как факел. Талеминка услышала позади хрип и, обернувшись, увидела Мелимона, оседающего на землю. Какой-то щуплый солдат вытащил из его спины меч и, дико озираясь, вдруг бросился бежать. Остальные, те немногие, кто остался от сотни Тарлета, тоже убегали.
— Сволочь… — прошептала Талеминка одними губами. Она хотела догнать того, кто ударил гнома в спину, но уже не смогла. Не было сил. Пройдя несколько шагов, она упала рядом с Мелимоном. Он попытался встать. Из уголка рта протянулся ручеек крови.
— Лежи, — прохрипела Талеминка. — Все кончено.
Она заметила, что ветер затих, все вокруг заволокло дымом. Моросил дождь… Кажется, она была без сознания некоторое время, потому что не видела, как подошли собратья по оружию. Вздрогнула, когда ее плеча коснулась рука Янгана.
— Ты жива?
— А?.. Да…
Обвела их горящим взглядом. Кроме Янгана, здесь были еще Родерик и Алабирк.
— Где… остальные?..
— Сеорид и Дубалин… погибли, — тихо ответил Янган, тяжело опускаясь рядом. — Дравнир тоже. Фили не знаю… мы его не нашли. Эттиль был с вами?
— Мертв.
Янган опустил голову. Талеминка посмотрела в сторону горящего дома.
— Где колдун?
Пламя охватило весь дом. Талеминка вспомнила, что огненный сгусток, убивший человека прямо перед ней, был последним. Вскоре после этого стих ветер. Неужели?..
— Он сейчас выйдет, — сказал Алабирк, молящими глазами глядя на объятую огнем гостиницу. — Вот сейчас… Он же колдун!.. Ну же!..
Ничего не происходило.
— Он не выйдет, — сказала Талеминка. Попыталась подняться — боль обожгла ребра и локоть. Она ранена?.. В горячке боя она не чувствовала боли, но вот теперь…
— Он не выйдет, — повторила наемница. — Слишком много времени прошло… Он задохнулся от дыма.
Последние слова она произнесла в пустоту. Янган и Алабирк, не сговариваясь, бросились к горящему дому.
— Останься здесь! — крикнул Янган гному. — Наберите воды!
Алабирк повиновался. Закрыв лицо плащом, человек бросился в огонь. Алабирк и Родерик вытянули из колодца ведро воды. Секунды тянулись как часы. С треском обвалилась кровля. Внезапно в дверном проеме показалась темная фигура. Шатаясь, Янган нес Дэвида. Голова колдуна болталась из стороны в сторону — он был без сознания. Кажется, Янган что-то кричал. Уже переступив порог, он упал. Алабирк кинулся к людям, но, едва он прикоснулся к плечу наемника, закричал и отдернул руки — до войлочной куртки Янгана с нашитыми на нее железными бляхами невозможно было дотронуться. Родерик выплеснул ведро воды на людей. Поднялось облако пара. Алабирк схватил наемника за волосы и кое-как оттащил подальше от дома, готового вот-вот рухнуть. Колдуна, беспрестанно кашляя от дыма, выволок старейшина.
— Горячий, прям как огонь… — отдуваясь, сказал Родерик. — Давай-ка, братец, к колодцу их…
Они снова опустили ведро в колодец. После второго ведра Дэвид закашлялся и содрогнулся, выплевывая воду вперемешку с гарью и пеплом.
— Ага! — обрадовано крикнул Алабирк. — Глянь-ка, живой!
— А раз живой, значица, уже не помрет, — ответствовал Родерик. — Давай-ка тепереча Янгана нашего польем…
6
Алабирк и Родерик перенесли умирающего Мелимона подальше от усеянного трупами поля битвы. Талеминка и очнувшийся Янган сумели дойти сами. Фили так и не нашли — впрочем, вскоре он нашелся сам: баюкая левую руку, прихромал в лагерь. Как и всегда, когда дух ярости покидал его, он почти ничего не помнил о произошедшем. Смутно помнил, что рубился, помнил, что в какой-то момент левая рука перестала его слушаться (удара моргенштерна, раздробившего локтевую кость на мелкие осколки, Фили не помнил совершенно), помнил, что дрался, дрался, дрался — до тех пор, пока не стало слишком тесно и душно… Тогда он очнулся — в темноте, под грудой трупов. Попытался пошевелиться — и заорал от боли в левой руке. Кое-как выполз наружу и нашел своих.
Когда загорелась примыкавшая к дому конюшня, лошади, оборвав поводья, вырвались на свободу и убежали в лес. Нескольких пони гномам удалось отыскать. Вернулись лошади Янгана и Талеминки. Примерно в это время, наконец, пришел в себя и Дэвид Брендом.
— С возвращением в наш бренный мир, Дэвид, — сказала Талеминка, увидев, что колдун зашевелился.
Дэвид едва смог сесть. Его бил озноб, перед глазами стояла кровавая муть. Он потратил слишком много сил на свои заклятия, вдобавок надышался дымом, и вот результат — потерял сознание и едва не сгорел.
Прополз несколько шагов, привалился спиной к дереву. Несколько минут отдыхал, затем начертил в воздухе знак Жизни. Соответствующим образом замкнул одни нити, другие же, как паутину, вытянул вокруг себя… Красная муть растаяла, все заслонил переливающийся зеленый цвет, состоявший словно из миллиона лоскутков — от светло-зелено-желтых до темно-изумрудных, почти черных. Энергия потекла в тело Дэвида со всех сторон. Он пил ее отовсюду — из воздуха, из леса, из земли и камней, старательно избегая касаться только своих спутников. Через минуту он расплел заклятие и встал на ноги. Вся его кровь, казалось, бурлила от избытка жизненных соков.
— Слышь, колдун, — усмехнулся Янган. — Тебя вообще можно убить или нет?
— Можно, — сказал Дэвид. Он попытался понять, как очутился в лесу. Память помочь ему в этом не смогла, зато выручила логика. — Я потерял сознание… Вы меня вытащили из дома, да?
— Да.
— Спасибо.
— Не за что. Что ж ты сам-то оттуда не вышел?
— Будь я Лордом, я бы и пожар погасил, и сотню солдат за милую душу в землю бы зарыл, и еще покурить бы успел за это время, — пробормотал Дэвид. — Но я всего лишь подмастерье… Слишком много огня… Я не мог двинуться с места, не мог ни на секунду отпустить узлы заклятий… Потом… Не помню.
— Спасибо, — сказал Алабирк. — Ты нас всех спас.
Дэвид подошел к Фили:
— Дай-ка руку. Попробую помочь.
— Ты ж говорил, что не умеешь! — удивился гном.
Поскольку вдаваться в подробности посвящения на острове не имело смысла, Дэвид, уже плетя заклятие для сращивания костей, коротко ответил:
— Знахарь научил.
Здоровой рукой Филлер оттолкнул колдуна:
— Вон, Мелимону помоги! У меня все… еб, больно-то как!.. все нормально.
Дэвид кивнул, приблизился к Мелимону. Опустился рядом на колени…
Через несколько минут он покачал головой.
— Не могу… Слишком серьезные повреждения… Слишком много крови потерял… Его гэемон не… Я хочу сказать — Мелимон уже не может принимать ту силу, которую я ему даю. Он умирает… Я могу задержать его душу еще, может быть, на час… на день… но не больше.
Фили, скрепя зубами от боли, поднялся. Превозмогая усталость, подошли и остальные.
— Тогда отпусти его, — негромко молвил Родерик. — Незачем мучить… Нет, погодь! Можешь сделать так, чтобы он пришел в себя? Хоть ненадолго. Мы хотим с ним проститься.
— Да, — сказал Дэвид, — могу.
Он соединил ладони и влил в тело гнома огромное количество энергии — все, что смог собрать. Он знал, что таким образом лишь ускорит смерть Мелимона — уже начавший разрушаться гэемон не мог справиться с такой порцией, но на какое-то время она оказала требуемое действие: Мелимон несколько раз моргнул, а затем широко распахнул глаза.
— Что… происходит?.. — Он молчал почти минуту. — Я… умираю?..
— Да, — не стал врать Родерик. — Дравнир и Дубалин уже, небось, заждались тебя на пиру, дурья твоя башка. Мыслю, Сеорида и Эттиля, ты тоже там встретишь. Хотя они были всего лишь человеками, а черт его знает, что с человеками после смерти происходит? — Но верю, в кружке пива Хозяин им не откажет. Уж больно хорошо сражались они. И пали, как герои.
Мелимон слабо улыбнулся.
— Прощай, — сказал Фили, высморкавшись. — Ты был хорошим товарищем. Я знал, что ты всегда сумеешь прикрыть мою спину.
— К тебе за спину… когда ты грызешь… щит… только дурак… встанет… — прошептал Мелимон.
— Он шутит, — тихо сказал Родерик. — Дэвид, можбыть он… все-таки… а?
Дэвид покачал головой, вливая в гнома очередную порцию энергии.
— Еще несколько минут… В лучшем случае.
— Колдун, завязывай… с ворожбой… — Лицо Мелимона на мгновение исказила гримаса боли. — Мне пора…
— Как это пора? — громко сказал Янган. — А обо мне забыл? Ладно, буду краток. Ты был самым веселым гномом на моей памяти. На ваших дурацких именах язык сломаешь, но уж твое-то имя я запомню — благо оно не слишком длинное. Если у меня когда-нибудь будет сын, так его и назову.
Мелимон выплюнул сгусток крови и с неожиданной силой сказал:
— А ты был… самым тупым… майрагином… среди всех, кого я знал.
Это, видимо, была какая-то старая обидная шутка, ходившая в отряде, поскольку Дэвид ее смысла не понял, а вот лицо Янгана вдруг напряглось, и улыбка слетела с лица. Через секунду, правда, он уже хохотал.
— Тебя даже смерть не изменит, чертов коротышка! Если бы ты не стоял одной ногой в могиле, я бы тебе сам голову открутил!..
— Нет… это я бы тебе… открутил все… лишнее… — сказал Мелимон. — Где Тали?..
— Я здесь. — Талеминка опустилась на колени. Она улыбалась и плакала одновременно. Плакала, видя смерть своего друга, и улыбалась, слыша его слова.
Мелимон долго молчал. Затем произнес:
— Мы… ссорились… слишком часто…
— Прости меня.
— Нет, послушай… я должен сказать… Мы верим, что после… смерти… будем пировать… под землей, за столом Хозяина… нашего бога… Но я… не хочу… в Чертоги… мне они… не нужны…
Мелимон сжал руку девушки.
— Я хочу… вернуться… родиться… среди людей…
— Что ты такое говоришь?!. — пораженно выдохнул старейшина. Ни одному живому гному он не простил бы такого кощунства.
— Почему? — спросила Талеминка.
— Потому что я всегда… только тебя… — тихо ответил Мелимон. — Мы слишком разные… Ты как ветер… Ты человек, а я… гном… Жалею только… что не отрезал уши… — Он яростно глянул на Янгана. — Этим трем… ебырям… Я любил тебя… больше жизни… даже больше… золота… больше всего… что у меня было… Я… вернусь.
Он содрогнулся и затих. Полуоткрытые глаза уставились в небо. Талеминка глухо зарыдала, спрятав лицо в ладонях.
— Все, — сказал Дэвид, опуская руки. — Кажется, только со мной он попрощаться не успел…
Фили пожевал губами, а потом выдал:
— Я ж говорил: не надо было в этой гостинице останавливаться!
Близился рассвет. Когда они вернулись на поле боя, чтобы забрать тела своих друзей, обнаружилось, что лошадь Сеорида вернулась и теперь стоит над погибшим. Янган попытался отвести ее в лагерь, но она жалобно заржала и, мотая головой, отошла на несколько шагов. С большим трудом удалось ее успокоить и увести.
— Глядите-ка, — сказал Алабирк, указывая куда-то. — Живой кто-то.
Друзья оглянулись. Большая часть тяжело раненых к утру либо уже отмучилась, либо нашла в себе силы, чтобы уползти отсюда подальше. Солдат, выбиравшийся из груды трупов (именно там они нашли Дубалина), судя по всему, был попросту оглушен и провалялся все это время в беспамятстве.
Алабирк вытащил из-за пояса топор.
— Не надо, — сказал Дэвид. — Пусть уходит.
— Ну уж нет! — возразил Родерик. — Янган, приведи-ка его. Имеется у меня к этому людю задушевный разговор.
Через минуту Янган приволок «языка», который вблизи и без шлема оказался молодым пареньком, чем-то смахивавшим на Эттиля: такие же светлые волосы, такой же не знавший бритвы гладкий подбородок. Юноша ошалело оглядывался вокруг и никакого сопротивления Янгану не оказывал. Видимо, он все еще не мог понять, что же произошло.
— А… где наши? — Это были первые слова, которые он произнес.
Родерик хмыкнул и обвел рукой усеянное трупами поле:
— А ты сам, что, не видишь?
Парнишка сглотнул, не сводя широко распахнутых глаз с грозного лица старейшины гномов.
— Как зовут? — спросил Родерик.
— Малк из Сальбиты…
— Под чьей рукой ходишь?
— Барона Тарлета я человек… Если он еще жив.
— И какого ж хрена твоему барону от нас надо было?! — не выдержал Янган.
Малк передернул плечами.
— Не знаю… Герцог приказал — барон поехал.
— Так, значица, твой барон Ратхару Черному Герцогу служит? — ласково осведомился Родерик.
— Ага… — сказал Малк и сглотнул. — Попить дайте, а?.. Горло… — Он закашлялся.
— Ниче, потерпишь, — отрезал Родерик. — А герцогу твоему за какого ляда мы понадобились?
— Так ведь… — Малк снова начал кашлять. Дэвид снял с пояса флягу и протянул ее пленнику. Родерик посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.
— Я не знаю… — осекся Малк, увидев, как сдвинулись брови гнома. — По лагерю, правда, слухи ходили… Что, мол, какой-то отряд в столице за тыщу золотых нанялся, чтоб герцогову голову королю на блюдечке принести… И что, будто в этом отряде колдун сильный имеется… А как сотник нас собрал, так значит, и говорит: стреляйте, мол, в колдуна… Вот и все, что я знаю.
Друзья переглянулись.
— Во дворце кто-то стучит, — сплюнув, заметил Янган. — Ясно как день.
— И очень хорошо стучит, — согласился Дэвид.
— Громко и быстро, — добавил Алабирк.
— А кто во дворце на герцога твоего трудится, ты, мыслю, не знаешь, не ведаешь? — спросил Родерик.
Пленник закивал:
— Не знаю. Я же простой ратник…
— Ну тады все, — подвел итоги старейшина. — Больше у нас к тебе вопросов не имеется… Да, скажи еще — герцог сейчас в замке своем?
— В замке… Но он больше времени в лагере проводит… В замке только ночью.
— Ну вот и славно. Алабирк, убей его.
Прежде чем вскормыш успел взмахнуть топором, Дэвид положил руку ему на плечо.
— Не надо. Пусть уходит. Он всего лишь солдат, который выполнял приказ. Какой от него вред? Герцог про нас и так уже знает.
Родерик нахмурившись, долго глядел в глаза колдуну. Дэвид не отводил взгляд.
— Ладно, — буркнул гном. — Отпустим.
Не поворачиваясь, бросил Малку:
— Пшел вон.
Тот поспешно поднялся с колен и убежал по лесной дороге в сторону Ратхарова замка.
— Мыслю, — сказал Родерик, — что те, которые еще ночью убегли, до лагеря уже добрались. Облаву на нас теперь устроят такую, что в этих лесах не то, что человек или гном — мыша не проскочит. Есть, други, у вас на этот счет какие-нибудь соображения?
— Если совсем припрет, попробую сделать нас невидимыми, — ответил Дэвид. — Весь отряд, вместе с лошадьми… это будет трудно, но я попробую.
— А раньше почему не сделал?
— Раньше нас вдвое больше было. Сил бы не хватило… Да и сейчас я не уверен, что получится.
Предсказание Родерика сбылось уже через несколько часов. «Последний союз» только-только успел забросать землей пять могил, куда легли тела Дубалина, Мелимона, Дравнира, Сеорида и Эттиля, как Янган заметил облако пыли, висящее над северной дорогой. Дэвид выбрал четыре подходящих деревца и потребовал, чтобы все встали между ними. Туда же поставили и лошадей.
С помощью перстня накрыть определенный участок пространства «куполом невидимости» оказалось существенно легче, чем предполагал Дэвид.
— Надо б морды обвязать коняшкам, — озабоченно потер бороду Родерик. — Заржут еще…
— Не надо. — Дэвид вплел в узел еще одно заклинание. — И сами можете спокойно разговаривать. Даже орать, если захочется. Главное — за границы не выходите.
— А где твои границы-то? Мы их не видим.
— Стойте так, как стоите, и все будет нормально.
— А сесть можно?
— Можно.
В это время в просвете между деревьями показались всадники, подъезжавшие к месту побоища. Одна сотня, вторая, третья…
Читать бесплатно другие книги:
