Жребий Салема Кинг Стивен

– Странный парень, – заметил Винни, сунул свернутую сигарету в рот, сплюнул несколько табачных крошек и достал из нагрудного кармана спички.

– Должно быть, один из тех, кто купил прачечную, – предположил Джо Крейн.

– И Марстен-Хаус тоже, – добавил Винни.

Клайд Корлисс громко выпустил газы.

Пэт Миддлер увлеченно ковырял костную мозоль на левой ладони.

Прошло пять минут.

– Интересно, пойдет ли у них бизнес? – риторически спросил Клайд, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Не исключено, – отозвался Винни. – Особенно летом. В наши дни всякое может быть.

Его слова вызывали одобрительный гул.

– Сильный парень, – сказал Джо.

– Да уж, – поддержал Винни. – И ездит на «паккарде» тридцать девятого года без единого пятнышка ржавчины.

– Сорокового, – поправил Клайд.

– У модели сорокового нет подножек, – возразил Винни. – Это тридцать девятый год.

– Ошибаешься, – не согласился Клайд.

Прошло еще пять минут, и все заметили, как Милт разглядывает купюру в двадцать долларов, которой расплатился Стрейкер.

– Фальшивая, Милт? – поинтересовался Пэт. – Он что – расплатился фальшивкой?

– Нет, но погляди-ка сам! – Милт передал через прилавок купюру, и все принялись ее рассматривать. Она была чуть больше обычной.

Пэт посмотрел ее на свет и перевернул.

– Это – двадцатка серии Е, верно, Милт?

– Она самая, – подтвердил тот. – Их перестали печатать лет сорок пять или пятьдесят назад. Уверен, что коллекционеры в Портленде за нее дадут больше.

Пэт дал всем рассмотреть купюру, и каждый ее внимательно изучил, держа перед глазами, кто ближе, кто дальше – в зависимости от изъянов зрения. Джо Крейн вернул купюру, и Милт убрал ее в отдельный ящик, где держал именные чеки и купоны.

– Чудной парень, ничего не скажешь, – заметил Клайд.

– Да уж, – согласился Винни и добавил, помолчав: – Но это точно модель тридцать девятого года. У моего сводного брата Вика был такой «паккард». Его первая машина. Он купил ее в сорок четвертом, уже подержанную. Однажды не уследил за маслом и сжег все поршни.

– А я уверен, что сорокового года, – возразил Клайд, – потому что помню парня, который делал плетеные кресла. Так он подъезжал прямо к дому точно на такой же и…

И начался неторопливый спор, прерываемый долгими паузами и напоминавший шахматную партию по переписке. Время, растянувшись в вечность, казалось, остановилось на месте, и Винни Апшо начал медленно скручивать новую сигарету непослушными из-за артрита пальцами.

Когда в среду, 24 сентября, раздался стук в дверь, Бен писал, и, прежде чем открыть дверь, взглянул на часы. Чуть больше трех. Из-за дождя поиски Ральфи Глика прекратились, и было решено, что продолжать их не имело смысла. Мальчик исчез… и исчез навсегда.

Бен открыл дверь и увидел на пороге Паркинса Гиллеспи с сигаретой в зубах. В руке он держал книгу, и Бен с удивлением узнал в ней свою «Дочь Конвея».

– Входите, констебль, – пригласил он. – Дождь не перестал?

– Идет, мелкий, – ответил тот, входя в комнату. – В сентябре схватить грипп проще простого. Я всегда надеваю галоши. Кое-кто над этим посмеивается, но последний раз я болел гриппом в Сент-Ло во Франции в сорок четвертом.

– Положите плащ на кровать. Жаль, что не могу предложить вам кофе.

– Боюсь, что плащ намочит вам постель, а мне бы этого не хотелось, – отозвался Паркинс и сбросил пепел в корзину для бумаг. – А кофе я только что выпил в «Экселленте».

– Чем могу служить?

– Моя жена читала это… – Он протянул книгу. – Она узнала, что вы в городе, но стесняется попросить автограф. Может, вы напишете свое имя или еще что…

Бен взял книгу.

– А Проныра Крейг говорил, что ваша жена умерла лет пятнадцать назад.

– Правда? – ничуть не смутился Паркинс. – У Проныры слишком длинный язык. Когда-нибудь ему это выйдет боком.

Бен промолчал.

– Тогда не могли бы вы подписать книгу для меня?

– С удовольствием! – Бен взял со стола ручку и открыл форзац. На нем были строчки из рецензии кливлендской газеты «Плейн дилер»: «Правдивый срез реальной жизни». Бен написал: «С наилучшими пожеланиями констеблю Гиллеспи от Бена Миерса. 24.09.75» и вернул книгу.

– Спасибо, – поблагодарил Паркинс, даже не взглянув на сделанную Беном надпись. Он наклонился и затушил сигарету о внутреннюю поверхность корзины для бумаг. – Это моя первая книга, подписанная автором.

– Вы хотели у меня что-то выяснить? – поинтересовался Бен улыбаясь.

– Голова у вас работает, ничего не скажешь, – заметил Паркинс. – Раз уж об этом зашла речь, я и впрямь хотел бы задать пару вопросов. Ждал, пока рядом не будет Нолли. Он хороший парень, но много болтает. Господи, как же здесь любят разные сплетни!

– И что вы хотели бы знать?

– Главным образом, где вы были в среду вечером.

– Когда пропал Ральфи Глик?

– Да.

– Вы меня подозреваете, констебль?

– Нет, сэр, я никого не подозреваю. Это не входит в сферу моей компетенции, если можно так выразиться. Другое дело – остановить за превышение скорости или следить, чтобы молодежь в парке вела себя прилично. Я просто хочу быть в курсе всего, что здесь происходит.

– А если я откажусь отвечать?

– Дело ваше, – пожал плечами Паркинс, доставая пачку сигарет.

– Я был на ужине со Сьюзен Нортон и ее родителями. И сыграл партию в бадминтон с ее отцом.

– Держу пари, что он выиграл! Он всегда выигрывает у Нолли, а тот мечтает обыграть Билла Нортона хотя бы один-единственный раз. А во сколько вы ушли?

Бен засмеялся, но смех прозвучал не особо весело.

– Гнете свою линию до конца, верно?

– Знаете, – ответил Паркинс, – будь я похож на тех нью-йоркских полицейских, которых показывают в сериалах, то наверняка решил бы, что вам есть что скрывать. Уж больно часто не отвечаете сразу на простые вопросы.

– Мне нечего скрывать, – возразил Бен. – Просто надоело быть чужаком, на которого все показывают пальцами. А теперь еще и вы заявились под благовидным предлогом, чтобы выяснить, не причастен ли я к исчезновению Ральфи Глика.

– Я вовсе вас не подозреваю, – заверил Паркинс, пристально глядя на Бена поверх дымящейся сигареты. – Я просто хочу убедиться, что вас не в чем подозревать. Считай я иначе, вы бы уже сидели в тюрьме.

– Ладно, я ушел от Нортонов в четверть восьмого. Прогулялся до Школьного холма, а когда стемнело, вернулся сюда, два часа поработал и лег спать.

– И во сколько вы были здесь?

– Думаю, в четверть девятого. Или около того.

– Что ж, не могу сказать, чтобы ваш ответ снял все вопросы. Вы кого-нибудь встретили по дороге?

– Нет, – ответил Бен. – Ни души.

Паркинс хмыкнул и шагнул к пишущей машинке.

– А о чем ваша книга?

– А вот это вас точно не касается! – резко ответил Бен. – И попрошу вас ничего не трогать и не читать. Если, конечно, у вас нет ордера на обыск.

– Ну и ну! Разве авторы пишут книги не для того, чтобы их читали?

– Когда рукопись будет трижды перечитана, пройдет редакторскую правку, корректуру, верстку и будет издана, я сам отправлю вам четыре экземпляра. С автографами. А сейчас это просто личные бумаги.

Паркинс улыбнулся и отошел.

– Понятно. Правда, я и так сомневался, что это письменное признание по всей форме.

Бен улыбнулся в ответ.

– Еще Марк Твен сказал, что роман – это признание человека во всех преступлениях, которых он никогда не совершал.

Паркинс выпустил клуб дыма и направился к двери.

– Больше не стану капать на ваш ковер, мистер Миерс. Спасибо, что уделили мне время. И, к слову сказать, я не думаю, чтобы вы вообще встречали Ральфи. Но расспрашивать о подобных вещах – это моя работа.

– Понятно, – кивнул Бен.

– И вы должны знать, что своим в таких маленьких городках, как Джерусалемс-Лот, Милбридж, Гилфорд или еще каких, вы станете, только прожив в них лет двадцать.

– Я это знаю. И прошу извинить за резкость. Но мальчика искали неделю и все впустую… – Бен покачал головой.

– Да, – согласился Паркинс. – А каково его матери? Невозможно даже представить. Что ж, счастливо оставаться.

– Всего хорошего.

– Без обид?

– Без обид, – подтвердил Бен и, помолчав, спросил: – А могу я задать один вопрос?

– Отвечу, если смогу.

– Откуда у вас моя книга? Только честно.

Паркинс Гиллеспи улыбнулся.

– В Камберленде живет парень по имени Гендрон. Он и на парня-то мало похож – больше на девчонку. Так вот, он торгует книжками в мягкой обложке по десять центов за штуку. Этих у него было целых пять.

Бен откинул голову и расхохотался, а Паркинс Гиллеспи вышел, продолжая курить и улыбаться. Бен подошел к окну и проводил взглядом констебля, осторожно вышагивавшего в своих нелепых черных галошах, стараясь не наступить в лужу.

Прежде чем постучать в дверь нового магазина, Паркинс задержался у витрины. Раньше, когда здесь находилась прачечная самообслуживания, тут всегда было полно толстых женщин в бигуди, суетившихся возле барабанов с бельем или разменного автомата, висевшего на стене. Все они жевали жвачку и походили на стадо коров. Но после трудов декораторов, прибывших вчера из Портленда, помещение полностью преобразилось.

За окном виднелся настил, покрытый толстым светло-зеленым ковром. Два невидимых снаружи светильника мягко подсвечивали витрину, в которой были выставлены три предмета: часы, прялка и старинный кабинет вишневого дерева. На каждом была аккуратная маленькая бирка с ценой. Господи, неужели у кого-то хватит ума выложить шестьсот долларов за прялку, если за сорок восемь долларов девяносто пять центов можно купить зингеровскую машинку?

Вздохнув, Паркинс постучал в дверь.

Она тут же распахнулась, как будто его стука только и ждали.

– Инспектор! – воскликнул Стрейкер с тонкой улыбкой. – Как хорошо, что вы зашли!

– Боюсь, что я самый обычный старый констебль, – поправил Паркинс и, закурив, прошел внутрь и представился:

– Паркинс Гиллеспи. Рад познакомиться.

Рукопожатие хозяина оказалось на удивление крепким, а ладонь необычно сухой.

– Ричард Трокетт Стрейкер, – представился лысый мужчина.

– Я так и подумал, – отозвался Паркинс, оглядываясь. Весь пол был устлан ковром, и пахло свежей краской. Правда, сквозь привычный запах пробивался какой-то еще, причем довольно неприятный, но Паркинс так и не смог его узнать и переключил внимание на Стрейкера.

– Чем я могу вам помочь в такой чудесный день? – осведомился Стрейкер.

Паркинс перевел взгляд в окно, за которым лило как из ведра.

– Я заглянул просто так. Поприветствовать вас в нашем городе и пожелать удачи.

– Очень любезно с вашей стороны. Могу я предложить вам кофе? Или рюмку хереса? У меня в подсобке есть и то и другое.

– Нет, спасибо, я на минутку. А мистер Барлоу здесь?

– Мистер Барлоу сейчас в Нью-Йорке и занимается закупками. Не думаю, что он появится здесь раньше десятого октября.

– Значит, открываться вы будете без него, – заметил Паркинс. Судя по ценам на витрине, Стрейкер вряд ли столкнется с наплывом покупателей. – Кстати, а как полное имя мистера Барлоу?

Губы собеседника растянулись в холодную улыбку.

– Вы интересуетесь как официальное лицо… констебль?

– Нет, просто любопытно.

– Моего партнера зовут Курт Барлоу, – ответил Стрейкер. – Мы вместе вели дела в Лондоне и Гамбурге. Это, – он обвел рукой магазин, – наше подспорье на старость. Скромно. Но со вкусом. Мы рассчитываем, что на жизнь хватит, а больше и не требуется. Мы оба любим старые вещи и надеемся получить известность не только в округе, но и во всей чудесной Новой Англии. Как думаете, получится у нас, констебль Гиллеспи?

– Я думаю, что все возможно, – ответил тот, озираясь в поисках пепельницы. Так и не увидев ее, он стряхнул пепел в карман плаща. – В любом случае пожелаю вам успехов, и передайте при встрече мистеру Барлоу, что я хотел бы с ним познакомиться.

– Обязательно, – пообещал Стрейкер. – Он любит компанию.

– Отлично, – сказал Гиллеспи и направился к выходу. У двери он остановился и обернулся. Стрейкер пристально смотрел ему вслед. – Кстати, как вам старый дом?

– Там нужен большой ремонт, – ответил Стрейкер. – Но мы никуда не торопимся и время у нас есть.

– Само собой, – согласился Паркинс. – Полагаю, вы тут не встречали мальцов?

– Мальцов? – Стрейкер удивленно изогнул бровь.

– Ребятишек, – терпеливо пояснил Паркинс. – Знаете, иногда они любят дразнить приезжих. Бросать камни или звонить в дверь и убегать… нечто в этом роде, ну, вы понимаете.

– Нет, – заверил Стрейкер. – Никаких детей не было.

– У нас тут один пропал.

– В самом деле?

– Да, вроде того, – рассудительно подтвердил Гиллеспи. – Теперь мы считаем, что уже вряд ли найдем его. Живым.

– Какой ужас! – бесстрастно отозвался Стрейкер.

– Да уж. Так что если вы вдруг что заметите…

– Я сразу же об этом сообщу в участок! – Губы Стрейкера снова растянулись в холодную улыбку.

– Вот и отлично! – Паркинс открыл дверь и обреченно посмотрел на потоки проливного дождя. – И не забудьте передать мистеру Барлоу, что я жду его приезда.

– Обязательно, констебль Гиллеспи. Ciao.

– Чаю? – изумленно обернулся Паркинс.

Улыбка Стрейкера стала еще шире.

– До свидания, констебль Гиллеспи. «Ciao» по-итальянски означает «до свидания».

– Правда? Каждый день узнаешь что-то новое, верно? Счастливо оставаться! – Паркинс вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Сигарета тут же намокла, и он ее выбросил. – Никогда такого не слышал.

Стрейкер следил за ним через окно витрины. Он больше не улыбался.

Вернувшись к себе в офис в муниципалитете, Паркинс окликнул:

– Нолли? Ты здесь?

Ответа не последовало, и Паркинс кивнул своим мыслям. Нолли был хорошим парнем, но звезд с неба точно не хватал. Сняв плащ и стащив галоши, констебль нашел в портлендском справочнике нужный номер и позвонил. Трубку сняли после первого гудка.

– ФБР, Портленд. Агент Ханрагэн.

– Говорит Паркинс Гиллеспи, констебль Джерусалемс-Лота. У нас тут пропал мальчик.

– Мы в курсе, – сухо подтвердил голос на другом конце. – Ральф Глик девяти лет, рост четыре фута три дюйма, черные волосы, голубые глаза. Что, есть требования от похитителей?

– Нет-нет, я по другому вопросу. Можете проверить для меня пару людей?

Ханрагэн сказал, что может.

– Первого зовут Бенджамен Миерс. М-И-Е-Р-С. Он писатель, автор книги «Дочь Конвея». И еще пара людей, которые связаны друг с другом. Курт Барлоу. Б-А-Р-Л-О-У. А другого… – общение с фэбээровцами всегда давалось Паркинсу с трудом, – другого зовут Ричард Трокетт Стрейкер. Трокетт с двумя «т» на конце, а Стрейкер – как слышится. Они занимаются продажей мебели и антиквариата. Только что открыли в городе маленький магазин. По словам Стрейкера, Барлоу сейчас занимается закупками в Нью-Йорке. И по его же утверждению, они занимались совместным бизнесом в Лондоне и Гамбурге. Вот, пожалуй, и все.

– Вы подозреваете их по делу Глика?

– Пока я даже не уверен, что такое дело есть. Но они появились в городе примерно в одно и то же время.

– Вы считаете, что Миерс как-то связан с этой парой?

Паркинс откинулся на спинку кресла и скосил взгляд в окно.

– А вот это мне и хотелось бы выяснить в первую очередь.

В ясные холодные дни телефонные провода гудят, будто захлебываются от бегущих по ним сплетен, производя тот особенный звук, с которым одинокие голоса преодолевают пространство. Из-за перепадов погоды испещренные трещинами серые телефонные столбы стоят покосившиеся и совсем не похожие на по-военному стройные и ровные ряды тех, что вмурованы в железобетонные основания. Эти серые столбы вдоль асфальтированных дорог покрыты внизу черным гудроном, а вдоль проселков – толстым слоем въевшейся грязи. Кое-где виднеются старые выцветшие дощечки, свидетельствующие о том, что в 1946-м или 1952-м, а может, и в 1969-м на эти столбы забирались монтеры, чтобы что-то починить. Вороны, воробьи, дрозды и скворцы сидят, нахохлившись, на проводах, будто улавливая своими когтистыми лапками вибрации чуждой им человеческой речи. Город обладает чувством, но не истории, а времени, и телефонные столбы, похоже, это знают. Стоит прикоснуться ладонью к столбу, как можно ощутить вибрацию проводов, и кажется, что в дереве томятся в заточении человеческие души, отчаянно пытающиеся вырваться наружу.

«…и заплатил старой двадцаткой, Мейбл, той, что больше обычных по размеру. Клайд сказал, что не видел их со времен банкротства банка Гейтса в 1930-м. Он был…»

«…да, Эвви, он очень странный. Я видела в бинокль, как он копался за домом с тачкой. Интересно, он там один или…»

«…Крокетт, наверное, знает, но ни за что не скажет. Держит рот на замке. Он всегда был…»

«…писатель в пансионе Евы. Интересно, знает ли Флойд Тиббитс, что…»

«…просиживает в библиотеке дни напролет. Лоретта Старчер говорит, что никогда не видела людей, которые знают так много…»

«…она сказала, что его зовут…»

«…да, это Стрейкер. Мистер Р. Т. Стрейкер. Мать Кенни Ланлеса рассказывала, что видела в витрине нового магазина антикварный кабинет, за который запрашивали восемьсот долларов! Уму непостижимо! А я сказала…»

«…странно, что его приезд и пропажа младшего сына Гликов…»

«…но ты же не думаешь, что…»

«…нет, но все-таки это странно. Кстати, у тебя нет рецепта…»

А провода гудят и гудят…

23 сентября 1975 г.

Имя: Дэниел Фрэнсис Глик.

Адрес: Рок-роуд, д. 1, Джерусалемс-Лот, штат Мэн.

Возраст: 12 лет.

Пол: мужской.

Раса: белый.

Поступил: 22 сентября 1975 г.

Доставил: Энтони Х. Глик (отец).

Симптомы: шок, потеря памяти (частичная), тошнота, отсутствие аппетита, запор, общая слабость.

Анализы (см. прилагаемый лист)

1. Проба Манту: отриц.

2. Туберкулиновый тест слюны и мочи: отриц.

3. Диабет: отриц.

4. Гемограмма: отриц.

5. Эритроциты: гемоглобин 45 %.

6. Костный мозг: отриц.

7. Рентген грудной клетки: отриц.

Возможный диагноз: пернициозная анемия, первичная или вторичная; предыдущий анализ показал 86 % гемоглобина. Вторичная анемия маловероятна: никаких сведений о язве, геморрое, геморроидальном кровотечении и проч. Лейкоцитарная формула – отриц. Вероятнее всего, первичная анемия в сочетании с эмоциональным шоком. Рекомендуется бариевая клизма и рентгеновское исследование на предмет выявления возможного внутреннего кровотечения, хотя, по заверениям отца, недавних травм у ребенка не было. Также рекомендуется прием витамина B₁₂ (см. прилагаемый лист).

Выписать до результатов дальнейших анализов.

Г. М. Горби,лечащий врач

В час ночи 24 сентября в больничную палату Дэнни Глика вошла медсестра, чтобы дать ему лекарство, и замерла в дверях. Кровать мальчика была пуста.

Ее взгляд скользнул на пол и остановился на бесформенной белой груде.

– Дэнни? – позвала она и подошла ближе, решив, что он шел в туалет и потерял сознание.

Медсестра осторожно перевернула мальчика, еще не сообразив, что он мертв, и даже подумала, что витамины ему явно пошли на пользу – он выглядел гораздо лучше, чем когда его привезли в больницу.

Но ощутив холод запястья и убедившись в отсутствии пульса, она бросилась на пост сообщить о кончине пациента.