Надежда Феникса Эльденберт Марина

Глава 5. Как Надя в народ ходила

Прошло часа три. Я уже успела поесть, побряцать посудой (не нарочно, разумеется, просто здесь все было такое звучное, фарфоровое, музыкальное). Люба так и продолжала спать у меня на кровати, и в этом была вся она. Ночь напролет гулять, как ни в чем не бывало, а после спать, даже если за окном салюты, фейерверки и народные гуляния.

Глядя на свою сестру, чьи светлые волосы разметались по подушке, я думала о том, что будет с ней, когда проснется ее сила – сила алой сирин. Уж что сделать, чтобы с ней не случилось того, что с Верой, я с Феникса стрясу. Стрясу и много других гарантий: например, если сестры захотят остаться и вернуться, у них будет такая возможность и помощь императорской семьи на первое время.

Что же касается меня, я… Я, если честно, никогда особо не думала о других мирах. О переезде – да, временами задумывалась, особенно когда Вера прошла кастинг на «Голос», но теперь-то что? Получается, в том мире алые сирин не смогут создать семью, а я перестану быть алой сирин, и в этом мире уже котироваться не буду.

От всего этого мозги просто в крендельки сворачивались, как синнабоны, только с серым веществом вместо кремушка и корицы. Можно было бы найти бабушку, поговорить с ней, все обсудить… но она сама мало что знала, не говоря уже о том, что всю нашу жизнь о таком молчала! Ладно мама, та вообще предпочла сбежать, чтобы не заморачиваться. Но бабушка-то! Бабуля! Я же думала, что ей не все равно!

Тук-тук-тук!

Я моргнула и перевела взгляд на дверь. Вскочила, подбежала к ней, распахнула. На пороге возникли «мои» смуглянки с очередной порцией нарядов. И с моей одеждой! Наконец-то!

Кроссовочки! Родненькие мои! Джинсики! Футболка!

Я чуть было не решила пообниматься с одеждой на глазах у всех, но вовремя передумала. Девушки же, бросив недоумевающие взгляды на спящую на моей кровати сестру, переглянулись.

– Мы попросим, чтобы ее перенесли к себе в комнату, – сказала было одна и собиралась юркнуть за дверь, но я ее перехватила за руку:

– Нет. Пусть спит.

– Да как же? Мы вас сейчас собирать будем.

– Куда? – не поняла я.

– Как – куда? Приказ его императорского величества! Сегодня вас представят ко двору.

– Вы будете личной спутницей императора! – вторила ей вторая.

К тому, что его императорское величество решает за других, наверное, надо было уже привыкнуть. Хотя с чего мне к этому привыкать! Я здесь для того, чтобы поставить на ноги Веру и вернуть здоровую сестру в наш мир, а как он общается со своими подданными – не моего ума дело. Перевоспитывать здоровых мужчин себе дороже, да и в принципе, пусть их жены этим занимаются. Если не лень.

– Хорошо, – смирилась я, чем явно сэкономила себе и девушкам уйму времени. – Что у нас тут?

«У нас тут» оказалось платье для алой сирин – алое. Утреннее было красное, а это – алое, если вспомнить про мои волосы, то полыхать я буду, как маяк в ночи. Если не как костер. К счастью, красивых женщин в этом мире на костре не сжигали, их только употребляли по назначению. У-у-у-у, Феникс!

Помимо роскошного наряда, украшенного золотыми вкраплениями-искрами, и золотого пояса, обнаружились еще и золотые украшения с камнями, напоминающими рубины. Возможно, это рубины и были, а может быть, что-то другое, но разбираться в местных полезных ископаемых у меня сейчас не было ни времени, ни желания. У меня вообще больше не было желания глазеть на наряды, я, наверное, за всю свою жизнь столько не переодевалась в разные платья. Вернусь домой – буду ходить в джинсах и футболке! Даже на свидания!

– О-о-о нет. Нет. Только не это, – сказала я, увидев туфли.

С узкими носами, на каблуке, инкрустированные драгоценными камнями (подозреваю, теми же самыми условно рубинами), и такие жесткие, что испанские сапоги[1] по сравнению с ними могли показаться легкой щекоткой. Те туфельки, которые мне приносили изначально, больше напоминали не очень удобные мюли из нашего мира, но в них хотя бы можно было ходить. А в этом ходить как? Я же не андерсеновская Русалочка (хотя за диснеевскую сейчас сойду из-за цвета волос), чтобы при каждом шаге испытывать боль.

– Как – нет? – искренне ужаснулась одна из служанок, с вьющимися волосами, собравшимися тугими колечками. Настолько тугими, что они как пружинки выскакивали даже из строгой прически стянутых на затылке прядей.

– Вот так, – пресекла все дальнейшие возражения я. – Мне еще в другом мире жить, и не калекой. Поэтому я пойду в этом.

И торжествующе подхватила свои кроссовки.

По ощущениям, девушки были близки к обмороку, положение спасла внезапно проснувшаяся Люба:

– А что? С такой длинной платья все равно никто ничего не увидит, так что это вариант. Главное, сильно вперед не шагай, а то наступишь на подол и улетишь.

«Они сумасшедшие», – в глазах служанок эта мысль загорелась неоновой вывеской. Но, как говорится, лучше быть сумасшедшей в глазах окружающих, чем хромать под ручку с Фениксом. Судя по тому, что мне принесли, и как все объявили, намечалось нечто грандиозное и явно не на полчаса. Тем более что вряд ли местные выходы в свет напоминают коктейльные вечеринки у бассейна, где можно упасть в шезлонг, скинуть туфли и кайфовать.

К счастью, служанки видимо рассудили в точности так же, как я с императором, только с переводом на меня: объяснять что-либо иномирянкам, а тем более их перевоспитывать – неблагодарное это занятие, пусть лучше их мужья таким занимаются – и занялись сборами.

В компании с Любой дело пошло быстрее и веселее: она разряжала обстановку привычными для нее шуточками, над которыми девушки хохотали, и даже я улыбалась. Спасибо младшей сестре, она всегда умела находить правильные слова в правильное время, потому что, несмотря на мое внешнее спокойствие, внутри меня стягивалась тугая пружина напряжения. Гораздо более тугая, чем волосы у одной из служанок, я просто чувствовала, как грядущий вечер скручивает внутренности в узел.

Во-первых, меня никогда не представляли ко двору императора спутницей императора. Во-вторых… да, вот это «во-вторых» волновало меня очень и очень сильно. Как бы я ни пыталась мысленно отшутиться, как бы ни думала, что мне все равно. Все равно мне не было.

Я всегда представляла свой первый раз особенным. Романтичным. С мужчиной, которого я буду любить всем сердцем, и который будет любить меня, а на выходе что? Алая сирин, Феникс и операция «Спаси Веру».

Наверное, это благородно.

Наверное, много женщин захотели бы, чтобы их первый раз случился с императором (даже если он из другого мира), не говоря уже о том, что этим первым разом они могли бы еще и спасти сестру. Но меня все равно потряхивало, особенно потряхивало при мысли о том, что это случится уже сегодня.

Сегодня!

С ума сойти.

Сглотнув, посмотрела в зеркало и увидела отступивших служанок и Любу, которая меня обняла за плечи.

– Надюха! Какая же ты у нас красивая, – искренне выдала она, а я закусила губу.

Показывать свои чувства сестре было нельзя, поэтому я тут же улыбнулась. Пусть спишет алеющие щеки на предвкушение, тем более что они отлично сочетаются с цветом платья, с волосами, текущими по спине, уложенными по бокам в два красивых валика. Да и вообще, все во мне сочетается. Абсолютно все.

– Вы прекрасны, Надежда.

У них, у фениксов, в роду такое правило: входить без стука?! Или как в том стишке: «Я войду к тебе без стука, с миной безразличия, замечательная штука – мания величия!»

Император о моих мыслях даже не подозревал, поэтому беззастенчиво оттеснил Любу и встал на ее место. Напрочь игнорируя присевших в поклонах служанок, положил ладони на мои плечи. Едва коснулся, но через это прикосновение в меня ударила его властная, мощная сила. Не такая уж исцеляющая, как писали в книгах. Скорее, воспламеняющая и присваивающая.

Почему-то на краткий миг мне хочется воспламениться и присвоиться, но я тут же даю себе мысленного пинка. Не забывай о том, кто перед тобой, Надя! А заодно не забывай, зачем ты ему нужна.

Делаю вид, что все в порядке, чтобы Люба ни о чем не догадалась, она у нас умнее Илона Маска, и цепляю на лицо маску а-ля мне все без разницы. После чего поспешно прячу кроссовки под ткань платья и, когда Феникс отстраняется и протягивает мне руку, грациозно ее принимаю. Ни дать ни взять, как всю жизнь тут жила.

И в кроссовках на балы ходила.

Не знаю, с чего я решила, что это бал, но когда мы под любопытствующими взглядами служанок и ехидненьким прищуром Любы проплываем к дверям, я еле слышно интересуюсь:

– Там танцевать надо будет?

– Нет. Не надо, – император качает головой. – С чего вдруг такой вопрос, Надежда?

От того, как он произносит мое имя, по коже бегут мурашки. Вроде бы Надежда и Надежда, что тут такого, но это «что тут такого» странным созвучием отзывается внутри меня. Как будто в том, что его произносит именно он, есть нечто глубоко правильное. Естественное. Невыносимо легкое. И снова в груди рождается странное солнце, которое вспыхивает, как маяк, и у меня даже начинает кружиться голова. В отличие от брата Феникс не замедляется, он просто накрывает мою ладонь своей, и мне мигом становится легче.

Даже голова кружиться перестает, а яркое, головокружительное солнце, оборачивается мягким окутывающим и согревающим каждую клеточку тела теплом.

– Что это было? – растерянно спрашиваю я.

– Ваша сила. Она пробудилась, но еще не успела стабилизироваться, в вас ее слишком много. Поэтому я ее приглушил.

Моргаю.

– А почему ваш брат так не сделал?

– Мой брат?

Я смотрю, как каменеет лицо императора, и понимаю, что сболтнула лишнее.

Ой.

Его брат, получается, не должен был меня провожать? Или…

– С утра Виорган… ваш брат был так любезен, что проводил меня на завтрак к родным. Чтобы я не заблудилась, – поясняю, дабы избежать ненужных проблем (и не создавать их Виоргану). – Не знала, что это запрещено.

– Вам, – он делает акцент на этом слове, хотя его «вам» звучит как  «явамщас», – не запрещено. Не все способны принять и выдержать первую силу алой сирин. Иногда она действует… необычно.

– Необычно? Это как?

– По-всякому, – уклончиво отвечает он.

Мастер Интриги он, а не Феникс. Но говорить на эту тему дальше, а тем более настаивать, уже не получится. Прямо перед нами распахивают двери, ведущие в просторный зал, и мы оказываемся на балконе. Внизу – отполированный до блеска паркет, или как он тут называется. Зал заполнен людьми, и первым делом я выхватываю взглядом Виоргана, стоящего рядом с целителем. Этого мужчину я тоже запомнила, остальные мне незнакомы.

Много разодетых вельмож, девушки и женщины в красивых платьях, и взгляды – все как один, вонзаются в меня иглами любопытства.

– Его императорское величество Легран Армарен Леах и ларэй Надежда Ягодкина! – торжественно-пафосно объявил церемонимейстер. Особенно пафосно прозвучала моя фамилия.

Будь мы в нашем мире, большую половину зала можно было бы выносить от смеховых колик, здесь же, напротив, повисла говорящая тишина. Особенно когда мы спускались по лестнице, все больше и больше приближаясь к склонившейся в поклонах и реверансах толпе.

Я всей кожей ощутила острую нехватку кондиционера. Из распахнутых настежь высоких окон, приносящих шум моря, конечно, долетал ветерок, но он был не в состоянии облегчить мою участь. Поиграть легкими, стянутыми подхватами занавесями, пошуршать ламбрекенами – пожалуйста. Но не окатить достойной прохладой меня, которую сейчас обжигало не только присутствием Феникса, но и жаром всеобщего внимания.

«Притащил нам император непонятную зверушку заморскую», – читаю в глазах.

Смотрят по-разному. Кто-то – с изумлением, кто-то с восхищением, кто-то с надеждой. Недоверчиво и подозрительно, с завистью и даже с… ненавистью?! Этим чувством меня обжигает, когда я прохожу мимо присевшей в реверансе рыжеволосой девушки в первом ряду.

 К моей величайшей радости, мы быстро проследовали к П-образному столу, к двум высоченным креслам, на возвышающихся над спинками металлических обрамлениях которых красовались раскинувшие крылья птицы. Феникс усадил меня, после опустился сам, и только следом за нами зашуршала бархатная обивка стульев, платья, камзолы и брюки.

Я оказалась слева от Феникса, справа от него сел Виорган, целителю досталось место рядом со мной. Дождавшись, пока остальные рассядутся, Легран произнес:

– Добро пожаловать на прием в честь нашей особой гостьи. Алой сирин.

Алой сирин были рады не все. Это я поняла по взглядам придворных дам, разодетых так, что глаза резало. Особенно не рада была рыжеволосая девушка, оказавшаяся по диагонали от нас. В ладоши она хлопала с таким видом, будто представляла меня между ними, точнее, не меня, а мою голову в формате перезрелого арбуза. Я с детства очень остро чувствовала эмоции окружающих, так вот ее дотянулись до меня даже оттуда.

Многие были рады вполне искренне и хлопали от души, но в целом все равно в рядах собравшихся отужинать в мою честь царила настороженность. До тех пор, пока Легран не произнес:

– Все вы знаете, что возвращение алой сирин и истинной силы фениксов значит для нас и для Империи в целом. Мы ждали этого долгие годы, и долгие годы наша надежда была всего лишь надеждой.

«Теперь наша надежда стала Надеждой», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– Скоро мы не только обретем утраченное, но станем гораздо сильнее, потому что ларэй согласилась отдать нам пламя алой сирин добровольно.

У меня всего два замечания: «мы» – это он сейчас о себе, императоре великом и бесподобном, или обо всех них? И второе: согласилась я не по доброте душевной, а потому что мне Вера важнее. Правда, после замечания Леграна общее настроение в зале изменилось – на меня посмотрели уже гораздо более уважительно и тепло. Даже несколько девушек из лагеря рыжей заулыбались, хотя она по-прежнему сидела с таким видом, будто ее сколиоз замучил.

Хотя может, ее замучил корсет, что тоже возможно. Или туфли. Если у нее такие туфли, как мне принесли, я ее понимаю.

– Поэтому я предлагаю вам в полной мере насладиться этим вечером и обществом прекрасной ларэй, поскольку уже завтра она нас покинет. К сожалению, у нее есть дела в своем мире, которые она не готова откладывать.

Последние его слова поддержали бурными овациями, а я подумала, что это невежливо. Вот так вот, значит, да – сегодня ночью все и случится, а потом «не смею задерживать нашу прекрасную гостью». Эх, мужчины. Во всех вы мирах одинаковы. И даже не скажешь здесь: «Ему нужен от меня только секс!» – потому что не нужен. В смысле, не только секс. Или только не секс?

Подавив зарождавшуюся внутри непонятную досаду (сама же хотела как можно быстрее отсюда слинять, Надя!), я опустила глаза на приборы и поняла, что ровным счетом ничего не понимаю. Здесь не было вилок и ложек, а были какие-то вилко-ложки: несколько зубцов были спаяны в один, а между ними были расстояния, как в нормальных вилках. Видимо, чтобы соус стекал на платье. То есть на тарелку, конечно же. Были еще маленькие приборы, зубцы которых и зубцами-то не были, потому что закручивались в тугие пружинки, как волосы на бигуди.

Понимая, что с местным этикетом самостоятельно мне разобраться не грозит, я перевела взгляд на Феникса.

– Все расположено в порядке подачи блюд, – успокоил он меня.

– Но раньше мне приносили совсем другие приборы!

– Разумеется. Приборы из вашего мира. В нашем не принято разделять уже приготовленную еду, это считается дурным тоном.

Я поморгала, но решила не связываться. Не принято и не принято. На самом деле с этикетом оказалось совладать просто, гораздо сложнее – с приборами, поэтому я осталась полуголодной. Может, и к счастью, потому что с каждой минутой, приближавшей меня к предстоящей ночи, мне становилось все больше не до еды, и все больше тошнило.

Хорошо хоть еще разговаривать особо ни с кем не пришлось: Феникс был увлечен своим величием, сидевший с другой стороны от меня мужчина – ужином. Разве что я изредка ловила на себе взгляды Виоргана, но перегнуться через его брата и беседовать о том, как прошел день, не представлялось возможным.

Поэтому я искренне порадовалась, когда не полезший в меня десерт, напоминающий недозастывшую панакоту, унесли слуги. И тут же раздался голос Феникса:

– Прошу вас, продолжайте праздник, после того как мы с ларэй удалимся.

Рано радовалась, Надя.

В голове едва успела мелькнуть мысль: «Что, уже?», – а Легран тем временем поднялся, предложил мне руку. Мне не оставалось ничего другого, как последовать его примеру в то время, как слуги отодвинули для меня стул. Я успела перехватить какой-то потемневший, горький взгляд Виоргана, как меня вынесло из-за стола мощью императорской власти и движения вперед.

При всем при том, что я не хотела сюда идти, сейчас буквально хотелось тормозить пятками. В кроссовках это было даже теоретически возможно, но… тормозить уже поздно. Бежать тоже. Да и незачем.

Вера, моя Вера, скоро придет в себя.

И все будет хорошо.

На выходе из зала нас дожидался секретарь и двое слуг:

– Вас проводят в мои покои, – сообщил Легран как само собой разумеющееся. После чего развернулся и ушел в другую сторону.

Обижаться на императоров – себе дороже, поэтому я пошла в указанном направлении, то есть между почтительно склонившимися слугами. Мы едва повернули, когда один из сопровождающих меня мужчин дернулся и упал. Второй успел завопить, а на меня метнулась огромная тень. Прямо в грудь, выбивая воздух, ударила мощная звериная туша, меня опрокинуло на пол и протащило по коридору до ближайшей стены, где я поздоровалась с ней макушкой.

Проваливаясь в беспамятство, я ни о чем не успела подумать.

Кроме как о том, что швырять Надю в этом мире уже становится традицией.

[1] Так называлось средневековое пыточное приспособление для ног.

Глава 6. Красная Шапочка, или Ягодное западло

В себя я пришла от стрекотания кузнечиков и щекотания лица. Травинки поглаживали мне щеку, но одна, явно выбиваясь из общей массы, кололась. Видимо, для разнообразия. От земли было слегка прохладно, а в стрекотание вливался треск пламени где-то поблизости и голоса.

– Ты уверен, что сирин не очнется до прихода Лавэя?

– Уверен. Я хорошо ее приложил. К тому же, у нее связаны руки и кляп во рту. Ничего она нам не сделает, она в этом мире несколько дней и вряд ли способна совладать со своей силой.

Кляп был, это правда. К счастью, не какая-то вонючая тряпка, а что-то вроде упаковочной бумаги, основательно смятой и заполнявшей мой рот целиком. Насчет силы говорившие тоже были абсолютно правы, вот только это не помешало моему сердцу пуститься в галоп, как подстегнутая неумелым жокеем лошадь. От того, чтобы начать дергаться в путах, меня остановила только одна мысль: «Начну – и все, мне конец». Вряд ли эти дружелюбные существа, которые мило беседовали у костра, будут вести со мной долгие разговоры о сущем.

Поэтому я предпочла глубоко дышать, стараясь унять панику, и слушать разговоры дальше.

– Он когда обещал прийти?

– Да скоро же. Ты чего нервный такой? Феникс первым делом заявится в замок, Лавэй должен быть там.

Раздался тяжелый вздох, как будто говорящий не сидел у костра, а камни ворочал. Я помнила, что основное оружие сирин – голос, но для того, чтобы им воспользоваться, сначала мне нужно было развязать руки. Потом – полоску ткани, входящую в мой рот так плотно, что нижняя челюсть ощущалась отдельно от меня.

Что-то мне подсказывало: начну шевелиться, ерзать – и даже малейший шанс на побег и возможность избежать знакомство с Лавэем (не надо мне таких знакомых!) будет потерян. А сбежать мне надо. Ой как надо! Особенно после того, что я услышала дальше:

– Он возьмет ее прямо здесь?

– Ну да. А что с ней еще делать? Ее силу надо впитать, пока до нее не дорвались Феникс или Рен’А’Хар.

В этот момент у меня опять сдали нервы, и я широко распахнула глаза. К счастью, никто этого не заметил – я лежала спиной к говорившим, лицом в кусты. В смысле, впереди меня сейчас маячили кусты, в которые я бы с радостью улепетнула. Вдаль расстилался лес, потемневшая в ночи листва и запутавшееся в высоченных деревьях звездное небо, островки которого проглядывались тут и там – я увидела его, когда скосила глаза наверх.

Сердце продолжало громыхать, как набат – впору уговаривать его быть потише, и в этот момент меня озарило: я же лежу на земле! А сирин черпают свою силу именно от земли. Не знаю, кем являлись мои похитители, но они либо прогуливали уроки по алому сиринству, либо настолько не верили в способности девушек из других миров.

И именно это сейчас сыграет мне на руку.

Я попыталась расслабиться настолько, насколько смогла: чувствуя землю под собой настолько, насколько это возможно. Не знаю, как у них тут происходит подзарядка магией, но будем считать (верить, надеяться), что индукционно. Прохлада сменилась теплом, трава неожиданно перестала казаться колючей и щекотной. Сосредоточившись на близости к земле, и я впрямь ощутила, как внутри снова раскрывается то самое солнце. Солнце, на которое очень странно отреагировал Виорган… да и Легран не лучше, хоть и по-другому.

Это окончательно придало мне сил. Воодушевившись, я резко опрокинулась на спину и задергалась так сильно, как могла: мне в голову пришла замечательная идея. Не знаю, правда, какова была степень ее замечательности, но другой у меня не было, по крайней мере, в сложившихся обстоятельствах.