Новолуние Майер Стефани

Я с облегчением вышла на улицу и быстро миновала фонарики и розы, неприятно напоминавшие о случившемся. Эдвард молча шагал рядом. Он открыл мне пассажирскую дверь, и я без пререканий села в машину.

На приборной панели красовалась большая красная лента, приклеенная к новой стереосистеме. Я оторвала ее и швырнула на пол, а когда Эдвард устроился на водительском месте, ногой задвинула под сиденье.

Он не взглянул ни на меня, ни на магнитолу. Мы не решились ее включить, и в гнетущей тишине рев мотора показался оглушительным. Эдвард нажал на педаль газа и помчался по темной извилистой дороге.

Молчание просто сводило меня с ума.

– Скажи что-нибудь, – наконец взмолилась я, когда он свернул на шоссе.

– Что ты хочешь от меня услышать? – спросил он холодно.

От его равнодушного голоса я съежилась.

– Скажи, что прощаешь меня.

От этих слов лицо его озарилось – гневом.

– Прощаю тебя? За что?

– Будь я чуточку осторожнее, ничего бы не случилось.

– Белла, ты порезалась о бумагу – за такое не наказывают.

– Нет, это я виновата.

От этих моих слов словно плотину прорвало.

– Ты виновата? Если бы ты порезалась дома у Майка Ньютона и вокруг стояли бы Джессика, Анджела и прочие друзья-люди, что могло бы произойти в худшем случае? Максимум – что тебе не смогли бы найти пластырь. Если бы ты поскользнулась и перевернула стопку тарелок, сама, без постороннего вмешательства, а не когда тебя на них толкают, – даже тогда ты бы лишь запачкала кровью сиденье, пока тебя везли бы в «неотложку». Майк Ньютон мог бы держать тебя за руку, пока тебе накладывали швы. И пока он находился рядом с тобой, ему бы не пришлось бороться с искушением тебя убить. Не пытайся взвалить всю вину на себя, Белла, иначе я стану презирать себя еще больше.

– А с какой это стати мы заговорили о Майке Ньютоне? – раздраженно спросила я.

– А с той, что для тебя было бы куда безопаснее находиться рядом с ним, – прорычал Эдвард.

– Я лучше умру, чем окажусь рядом с Майком Ньютоном, – возмутилась я. – Лучше умру, чем буду с кем-то, кроме тебя.

– Прошу тебя, не надо мелодрам.

– Ну хорошо, тогда перестань ломать комедию.

Он не ответил, свирепо глядя сквозь ветровое стекло. Я ломала голову, не зная, как спасти остатки вечера. Когда мы подъехали к моему дому, я так ничего и не придумала. Эдвард заглушил двигатель, но по-прежнему сжимал руль.

– Останешься сегодня? – спросила я.

– Мне надо домой.

Только не хватало, чтобы он продолжал мучиться раскаянием.

– Ну, ради моего дня рождения, – поднажала я.

– Нельзя быть такой непоследовательной – то тебе нужен праздник, то не нужен. Определись уже. – Его голос звучал твердо, но уже не так холодно, как раньше.

Я издала беззвучный вздох облегчения.

– Ладно. Я решила, что праздник мне нужен. Жду тебя наверху. – Я выпрыгнула из машины и потянулась за коробками.

Эдвард нахмурился.

– Не надо их брать.

– Нет, надо, – машинально ответила я и подумала, не пытается ли он меня поддразнить.

– Нет, не нужно. Карлайл и Эсми потратили на тебя деньги.

– Переживу. – Я неловко прижала к себе подарки здоровой рукой и захлопнула за собой дверь. Меньше чем за секунду Эдвард выбрался из машины и оказался рядом со мной.

– Давай хоть я их понесу, – сказал он, забирая у меня коробки. – Я буду в твоей комнате.

– Спасибо, – улыбнулась я.

– С днем рождения, – вздохнул он и наклонился, чтобы чмокнуть меня в губы.

Я приподнялась на носках, чтобы поцелуй продлился дольше, но он отстранился. Улыбнулся моей любимой кривой улыбкой и исчез в темноте.

Матч все еще продолжался. Едва я вошла в дом, как услышала голос комментатора, что-то говорившего сквозь рев толпы болельщиков.

– Белл? – раздался голос Чарли.

– Привет, пап! – откликнулась я, заворачивая за угол. Руку я держала у самого бока. От малейшего давления ее жгло, и я сморщила нос. Действие анестетика явно заканчивалось.

– Как все прошло? – Чарли развалился на диване, закинув босые ноги на подлокотник. Остатки его курчавых каштановых волос были зачесаны на одну сторону.

– Элис превзошла себя. Цветы, торт, свечи, подарки – все дела.

– И что тебе подарили?

– Стереосистему для пикапа. – И еще много всего, чего я пока не видела.

– Ух ты!

– Да, – согласилась я. – Ну, похоже, пора закругляться.

– Тогда до утра.

– До утра. – Я махнула рукой.

– А что с рукой?

Я покраснела и мысленно выругалась.

– Да ничего, поскользнулась.

– Белла, – вздохнул он, качая головой.

Я быстро прошла в ванную, где для подобных случаев у меня лежала пижама, влезла в топ на бретельках и ситцевые штаны вместо дырявого тренировочного костюма, в котором обычно спала, и вздрогнула, когда слегка задела швы. Потом умылась одной рукой, почистила зубы и проскользнула к себе в комнату.

Эдвард сидел на моей кровати, лениво поигрывая серебристой коробочкой.

– Привет, – произнес он грустным тоном – все еще переживал.

Я подошла к кровати, забрала у него подарок и вскарабкалась к нему на колени.

– Привет. – Я прижалась к его каменной груди. – Можно уже открыть подарки?

– Откуда вдруг такое рвение? – удивился он.

– Это ты разжег во мне любопытство. – Я взяла длинный плоский прямоугольник – наверное, он было от Карлайла и Эсми.

– Позволь-ка, – опередил меня Эдвард. Он взял из моих рук подарок и одним плавным движением сорвал серебристую бумагу. Потом протянул мне прямоугольную белую коробочку.

– Уверен, что я смогу сама снять крышку? – пробормотала я, но он сделал вид, что не услышал.

Внутри оказался длинный лист плотной бумаги с текстом, набранным мелким шрифтом. Мне целую минуту пришлось вникать в суть написанного.

– Мы летим в Джексонвилл? – Я невольно обрадовалась. Это оказался оплаченный купон на авиабилеты для нас с Эдвардом.

– Именно.

– Поверить не могу. Вот Рене обрадуется! Но как же ты? Ведь там солнечно, и тебе целыми днями придется сидеть дома.

– Думаю, переживу, – произнес он и нахмурился. – Если бы я знал, что ты так адекватно отреагируешь на подарок, уговорил бы тебя открыть его в присутствии Карлайла и Эсми. Я-то думал, что ты возмутишься.

– Ну да, это слишком. Но ведь ты полетишь вместе со мной!

– Вот теперь я жалею, что не потратился на подарок, – хмыкнул он. – Не догадывался, что ты способна на рациональные поступки.

Я отложила купон в сторону и с любопытством потянулась за его подарком. Эдвард снова забрал его у меня, снял обертку и протянул мне прозрачную коробочку с чистым серебристым компакт-диском внутри.

– Что это? – устало спросила я.

Он ничего не ответил, взял диск и, потянувшись к стоящему на прикроватном столике проигрывателю, нажал кнопку. Мы замерли в тишине, затем раздалась музыка.

Я слушала, онемев и вытаращив глаза. Я знала, что он ждет моей реакции, но слова не шли. На глаза мне навернулись слезы, и я подняла руку, чтобы вытереть их, пока не разревелась.

– Рука болит? – тотчас спросил он.

– Да нет, не рука. Это просто чудо, Эдвард. Большего и ожидать было нельзя. Поверить не могу. – Я замолчала и стала слушать дальше.

Звучала его музыка, его композиции. Первым треком на диске была моя колыбельная.

– Я подумал, что ты вряд ли разрешишь мне привезти сюда рояль, чтобы сыграть здесь, – объяснил он.

– Это точно.

– Как рука?

– Да нормально. – На самом деле под повязкой начало жечь. Нужен был лед. Меня бы устроила его рука, но это бы меня выдало.

– Пойду принесу тебе тайленол.

– Ничего не надо, – запротестовала я, но он снял меня с колен и направился к двери.

– Чарли, – прошипела я ему вслед.

Чарли вроде бы не догадывался, что Эдвард частенько остается тут ночевать. На самом деле его бы удар хватил, если бы он об этом узнал. Но я не чувствовала себя виноватой оттого, что его обманывала. Мы не собирались делать ничего, чего Чарли от меня не ждал и чего бы он не хотел. Эдвард с его правилами…

– Он меня не заметит, – пообещал Эдвард и бесшумно скрылся за дверью… и тут же вернулся, еще до того, как та успела закрыться. В руке он нес стакан с водой из ванной и пузырек с таблетками.

Я покорно выпила протянутые мне таблетки, зная, что спорить бесполезно. А рука и вправду начинала болеть. Фоном по-прежнему звучала тихая колыбельная.

– Уже поздно, – заметил Эдвард. Одной рукой он приподнял меня с кровати, а другой сдернул с нее покрывало. Потом положил мою голову на подушку и укрыл меня одеялом. Сам он лег рядом – поверх одеяла, чтобы я не замерзла, – и обнял меня.

Я прижалась головой к его плечу и счастливо вздохнула.

– Еще раз спасибо, – прошептала я.

– Не за что.

Мы долго слушали молча, пока не закончилась колыбельная. Начался второй трек. Я узнала любимую композицию Эсми.

– О чем ты думаешь? – шепотом спросила я.

Он на секунду задумался, прежде чем ответить.

– Вообще-то о добре и зле.

Я ощутила, как по спине у меня поползли мурашки.

– Помнишь, я говорила тебе, что мне все-таки нужен праздник? – быстро спросила я, желая отвлечь его и надеясь, что он об этом не догадается.

– Да, – осторожно ответил Эдвард.

– Ну, я тут подумала, что раз уж у меня день рождения, то надо бы тебе поцеловать меня еще разок.

– Что-то ты сегодня жадная.

– Ну да, только прошу тебя, не делай того, чего не хочешь, – несколько уязвленно добавила я.

Он рассмеялся, а потом вздохнул.

– Не дай Бог, что мне придется делать то, чего я не хочу, – произнес он с каким-то отчаянием, взяв меня за подбородок и притянув мое лицо к своему.

Поцелуй начался почти как всегда – Эдвард был осторожен, а сердце у меня заколотилось. А потом, похоже, что-то изменилось. Губы его стали настойчивее, свободную руку он запустил в мои волосы и прижал меня к себе. И хотя я тоже гладила его волосы и явно начала переходить установленные им границы, он почему-то меня не останавливал. Его тело обдавало меня холодом сквозь тонкое одеяло, но я податливо прижималась к нему.

Остановился он внезапно, отстранив меня нежными, но твердыми руками. Я рухнула на подушку, тяжело дыша. Голова у меня кружилась. Просыпались какие-то смутные, неясные воспоминания.

– Извини, – произнес он, тоже ловя ртом воздух. – Мы перешли черту.

– А я вот не возражаю, – выдохнула я.

Он нахмурился.

– Постарайся заснуть, Белла.

– Нет, я хочу, чтобы ты меня еще поцеловал.

– Ты переоцениваешь мой самоконтроль.

– А что тебя больше влечет: моя кровь или мое тело? – поинтересовалась я.

– И то, и другое. – Он невольно улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. – Ладно, перестань испытывать судьбу и лучше спи, хорошо?

– Ладно, – согласилась я, прижимаясь к нему. Я и вправду вымоталась. День во многих смыслах выдался долгим, но закончился как-то безрадостно. Завтра может случиться что-нибудь похуже. Но я отмела глупые страхи: что может быть хуже сегодняшнего? Явно шок на меня действует.

Стараясь проделать это незаметно, я прижала больную руку к его плечу, чтобы прохладная кожа уняла жжение. Мне сразу стало лучше. Я уже почти спала, когда поняла, что мне напомнил его поцелуй: прошлую весну, когда ему пришлось оставить меня, чтобы сбить Джеймса с моего следа. Эдвард тогда поцеловал меня на прощание, не зная, когда мы снова увидимся – если вообще увидимся. Сегодня поцелуй тоже был с каким-то обреченным надрывом, и я не понимала почему. Я вздрогнула и провалилась в забытье, словно мне уже снился кошмар.

Глава 3

Конец

Наутро я чувствовала себя просто ужасно: невыспавшаяся, с горящей рукой и раскалывающейся головой. Настроение стало еще хуже после того, как Эдвард, чье лицо оставалось гладким и отстраненным, быстро поцеловал меня в лоб и выскользнул в окно. Я боялась думать о том, что происходило, пока я находилась в забытьи, – ведь он мог опять размышлять о добре и зле, глядя на меня. От этих мыслей в голове у меня стучало все сильнее и сильнее.

Эдвард, как всегда, ждал меня у школы, но выражение его лица меня по-прежнему тревожило. Что-то таилось в его взгляде – я не могла понять что именно, и это меня пугало. Мне не хотелось заговаривать о вчерашнем вечере, но я не была уверена, не станет ли от молчания только хуже.

Он открыл мне дверь.

– Как самочувствие?

– Прекрасно, – соврала я, сжавшись, когда звук захлопнувшейся двери отдался у меня в голове.

Мы шли молча, он сдерживал шаг, чтобы не вырваться вперед. Мне хотелось задать очень много вопросов, но почти все они могли подождать, поскольку предназначались главным образом Элис. Как Джаспер чувствовал себя утром? О чем они говорили, когда я уехала? Что сказала Розали? И самое важное – что она разглядела в смутно открывавшихся перед ней картинах будущего? Догадывается ли она, о чем думает Эдвард, почему он такой мрачный? Существуют ли какие-то основания для внутренних, инстинктивных страхов, от которых я никак не могу избавиться?

Утро тянулось медленно. Мне не терпелось увидеться с Элис, хотя я и не смогла бы толком поговорить с ней в присутствии Эдварда. Он же оставался равнодушным. Время от времени он спрашивал меня, как рука, а я в ответ лгала, что все в порядке.

Элис обычно являлась к обеду раньше нас, ей не приходилось подстраиваться под лентяек вроде меня. Но на этот раз стол оказался пуст: подруга не ждала с подносом, уставленным тарелками, к которым она никогда не притрагивалась.

Эдвард никак не прокомментировал ее отсутствие. Я подумала, что ее могли задержать на уроке, но тут увидела Коннера и Бена, вместе с которыми она ходила на французский.

– Где Элис? – нетерпеливо спросила я у Эдварда.

Он посмотрел на батончик мюслей, который крутил в пальцах, и ответил:

– Она с Джаспером.

– С ним все в порядке?

– Он ненадолго уехал.

– Уехал? Куда?

– Да так. – Эдвард пожал плечами.

– И Элис тоже, – добавила я с тихим отчаянием в голосе. Конечно, если Джаспер в ней нуждается, она поехала с ним.

– Да. Ее какое-то время не будет. Она пыталась убедить его отправиться в Денали.

В Денали обитал еще один клан уникальных вампиров – таких же положительных, как и Каллены. Таня и ее семейство. Я часто о них слышала. Эдварду пришлось сбежать к ним прошлой зимой, когда после моего приезда ему стало неуютно в Форксе. Лоран, самый цивилизованный член стаи Джеймса, отправился туда, вместо того чтобы примкнуть к Джеймсу в борьбе против Калленов. Так что со стороны Элис вполне разумно было посоветовать Джасперу поехать туда.

Я проглотила внезапно подступивший к горлу комок, ссутулилась от нахлынувшего чувства вины и опустила голову. Это я выжила их из дома, так же как Розали и Эмметта. Я просто чума какая-то.

– Рука болит? – заботливо спросил Эдвард.

– Да кому какое дело до моей дурацкой руки? – с отвращением пробормотала я. Он не ответил, и я положила голову на стол.

К концу дня молчание стало казаться уже нелепым. Мне не хотелось первой нарушать его, но другого выбора не было, если я хотела, чтобы он вообще со мной заговорил.

– Зайдешь сегодня попозже? – спросила я, когда он – без единого слова – проводил меня до пикапа.

Обычно он всегда ко мне заходил.

– Попозже?

Я с удовольствием отметила, что он, похоже, удивился.

– Мне надо на работу. Пришлось договариваться с миссис Ньютон, чтобы вчера взять выходной.

– Ах да, – пробормотал он.

– Ну, так зайдешь, когда я вернусь домой? – Мне вдруг стало не по себе, и я почувствовала неуверенность.

– Если хочешь.

– Я всегда этого хочу, – напомнила я ему, возможно, чуть настойчивее, чем следовало.

Я ждала, что он рассмеется, улыбнется или как-нибудь еще отреагирует на мои слова.

– Тогда ладно, – равнодушно произнес он, снова поцеловал меня в лоб и захлопнул дверь. Потом развернулся и легкой походкой направился к своей машине.

Я успела выехать с парковки прежде, чем меня охватила паника, но уже почти задыхалась, когда доехала до магазинчика Ньютонов. Ему просто нужно время, твердила я себе. Он отойдет. Может, ему грустно оттого, что его семья разлетается в разные стороны? Но ведь Элис с Джаспером скоро вернутся, и Розали с Эмметтом тоже. Если это хоть как-то поможет, я стану держаться подальше от большого белого дома на берегу реки. Ноги моей никогда больше там не будет. Это не так уж и важно. Мы же станем видеться с Элис в школе, верно? К тому же она и так бывала у меня дома. Ей же не захочется обижать Чарли, избегая нас. Да и с Карлайлом я продолжу регулярно встречаться – в «неотложке».

В конце концов, вчера вечером ничего такого уж особенного не случилось. Ничего не произошло. Ну, я упала – так мне всегда с этим везет. По сравнению с прошлой весной это обычный пустяк. Джеймс бросил меня с переломами, я чуть не умерла от потери крови, – и все же Эдвард в те бесконечные недели в больнице вел себя гораздо лучше, чем теперь. Может, это оттого, что тогда ему приходилось защищать меня от врага, а не от собственного брата?

Может, было бы лучше, если бы он меня куда-нибудь увез? Тогда его родным не пришлось бы разъезжаться в разные стороны. Я немного приободрилась, представив, как мы будем жить вместе и нам никто и ничто не будет мешать. Если бы он только продержался до конца учебного года! Чарли не стал бы возражать. Мы бы уехали в колледж – или сделали бы вид, что уехали, как Эмметт и Розали. Конечно, Эдвард смог бы подождать год. Что такое год для бессмертного? Даже мне это не казалось долгим сроком.

Наконец я смогла уговорить себя и, обретя достаточно уверенности, вылезла из машины и вошла в магазин. Майк, который сегодня пришел первым, улыбнулся и помахал мне рукой. Я взяла форменный жилет и рассеянно кивнула ему в ответ. Мне все еще виделись чудесные картины побега с Эдвардом и разные экзотические места, в которых мы с ним побываем.

– Как прошел день рождения? – прервал мои фантазии Майк.

– Да так, – пробормотала я. – Рада, что все закончилось.

Майк украдкой посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

Рабочие часы тянулись томительно долго. Мне опять захотелось увидеть Эдварда, и я от всей души надеялась, что, когда мы с ним снова увидимся, все худшее уже будет позади. Ничего не случилось, твердила я себе. Все образуется.

Свернув на свою улицу и увидев припаркованную у нашего дома серебристую машину Эдварда, я почувствовала несказанное облегчение – такое сильное, что мне даже стало неловко.

Я влетела в дом, позвав с порога:

– Пап? Эдвард? – Сквозь собственные крики я слышала доносившуюся из гостиной знакомую музыкальную заставку спортивного канала.

– Мы здесь, – откликнулся Чарли.

Я повесила плащ на крючок и поспешила в комнату.

Эдвард сидел в кресле, отец развалился на диване. Оба не отрываясь смотрели в телевизор. Для папы это было нормально. А вот для Эдварда – не очень.

– Привет, – тихо сказала я.

– Привет, Белла, – ответил отец, не отводя глаз от экрана. – Мы тут поели холодной пиццы. По-моему, на столе еще что-то осталось.

– Хорошо.

Я ждала в дверях. Наконец Эдвард обернулся ко мне с вежливой улыбкой.

– Сейчас тебя догоню, – пообещал он и снова уставился в телевизор.

Я в шоке смотрела на них еще минуту. Похоже, никто ничего не заметил. Чувствуя, как в груди у меня поднимается что-то похожее на панику, я выбежала в кухню.

Пицца меня не интересовала. Я села на стул, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Что-то разладилось, наверное, куда сильнее, чем я осознавала. В телевизоре мужские голоса подначивали друг друга.

Я попыталась взять себя в руки. Что из самого худшего может случиться? Я вздрогнула. Вопрос явно поставлен неверно. Мне стало тяжело дышать.

Ладно, снова подумала я, что самое худшее я могла бы пережить? Этот вопрос мне тоже не очень понравился. Но я перебрала пришедшие мне сегодня на ум варианты. Держаться подальше от семьи Эдварда. Конечно, он не стал бы ожидать, что это коснется Элис. Но если Джаспер съехал с катушек, тогда я стану проводить с ней меньше времени. Я кивнула: это я переживу.

Или уехать? Может, он не захочет дожидаться конца учебного года и придется уехать прямо сейчас.

На столе передо мной, там, где я их оставила, лежали подарки Чарли и Рене: фотоаппарат, которым мне не довелось поснимать у Калленов, и альбом. Я коснулась красивой обложки подаренного мне мамой альбома и вздохнула, думая о Рене. Несмотря на то, что я уже довольно долго живу без нее, при мысли о более долгом расставании мне стало не по себе. Да и Чарли останется здесь, всеми брошенный. Им обоим будет так больно…

Но мы же вернемся, да? Мы ведь станем приезжать в гости? А вот на эти вопросы я не могла ответить с уверенностью.

Я прислонилась щекой к коленке, глядя на материальные проявления любви своих родителей. Я знала, что выбранный мною путь окажется не из легких. И все же я обдумывала самый худший сценарий, худший из всех, которые могла бы пережить.

Я снова коснулась альбома, перевернув первую страницу. Маленькие металлические уголки уже дожидались первой фотографии. Мысль как-то запечатлеть свою жизнь здесь показалась неплохой. Я ощутила странное желание сделать это поскорее. Может, жить в Форксе мне осталось не так уж долго.

Я поигрывала с ремешком фотокамеры, думая о первом кадре. Будет ли он близким к оригиналу? В этом я сомневалась. Но Эдвард, похоже, не думал, что на пленке останется пустое место. Я мысленно улыбнулась, вспоминая его вчерашний беззаботный смех, но моя улыбка тут же угасла. Так много изменилось, и так внезапно. У меня вдруг закружилась голова, словно я стояла на краю бездонной пропасти.

Мне больше не хотелось думать об этом. Я взяла фотоаппарат и пошла наверх.

Моя комната не очень изменилась с тех пор, как мама побывала здесь семнадцать лет назад: все те же светло-голубые стены, те же пожелтевшие кружевные занавески на окне. Теперь здесь стояла кровать, а не люлька, но Рене узнала бы небрежно наброшенное поверх нее одеяло – подарок бабушки.

Я сфотографировала свою комнату. Сегодня вечером я бы много не наснимала – на улице было уже слишком темно, – тем не менее желание становилось все сильнее, подчиняя меня. Я должна запечатлеть в Форксе все, что удастся, прежде чем уеду отсюда.

Надвигались перемены. Я это чувствовала. Они не сулили ничего хорошего, особенно теперь, когда жизнь так прекрасно складывалась.

Я не спеша спустилась по лестнице с фотоаппаратом в руках, стараясь не обращать внимания на неприятное посасывание под ложечкой при мысли о непонятной отстраненности, которую мне не хотелось видеть в глазах Эдварда. Он отойдет. Наверное, он боялся, что я расстроюсь, когда он попросит меня уехать. Я позволю ему обдумать это самому, без постороннего вмешательства. И буду подготовлена, когда он об этом попросит.

Я взяла фотоаппарат и скользнула за угол. Я была уверена, что застать Эдварда врасплох мне не удастся, но он не поднял глаз. Я слегка вздрогнула, когда меня снизу обдало холодом, но не обратила на это внимания и сделала снимок.

Тут они оба посмотрели на меня. Чарли нахмурился. Лицо Эдварда не выражало ничего.

– Что ты делаешь, Белла? – обиделся Чарли.

– Ой, да ладно тебе. – Я выдавила улыбку и села на пол напротив дивана, где развалился Чарли. – Ты же знаешь, что мама скоро позвонит и спросит, пользуюсь ли я ее подарком. Надо взяться за работу до того, как она успеет обидеться.

– А почему ты фоткаешь меня? – пробурчал он.

– Потому что ты очень симпатичный, – ответила я игривым тоном. – А еще потому, что, раз уж ты подарил мне фотоаппарат, то должен присутствовать на снимках.

Он пробормотал что-то непонятное.

– Эй, Эдвард, – попросила я с деланым равнодушием. – Сними-ка меня вместе с папой. – Я перебросила своему другу камеру, стараясь не смотреть ему в глаза, и опустилась на колени у подлокотника дивана, на котором лежала голова Чарли. Чарли вздохнул.

– Нужна улыбочка, Белла, – пробормотал Эдвард.

Я изобразила широкую улыбку, сверкнула вспышка.

– Давайте-ка я сфоткаю вас, ребята, – предложил Чарли.

Я знала, что ему не терпится поскорее скрыться от объектива.

Эдвард поднялся и легко перебросил ему камеру. Я подошла и встала рядом с Эдвардом. Композиция показалась мне какой-то неестественной и странной. Он слегка приобнял меня за плечи, а я обвила рукой его талию. Мне хотелось посмотреть ему в лицо, но я боялась.

– Улыбочку, Белла, – снова напомнил мне Чарли.

Я сделала глубокий вдох и улыбнулась. Вспышка ослепила меня.

– Хватит на сегодня, – сказал Чарли, сунув камеру за диванные подушки и прислонившись к ним. – Иначе ты всю пленку истратишь.

Эдвард снял ладонь с моего плеча и выскользнул из моих объятий. Я вдруг так испугалась, что у меня затряслись руки. Я прижала их к животу, чтобы скрыть дрожь, положила подбородок на колени и уставилась в телевизор, ничего не видя.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

«В биографии всякой страны есть главы красивые, ласкающие национальное самолюбие, и некрасивые, кото...
Анабиоз спасает живые организмы от смерти. А анабиоз души спасает разум от воспоминаний. Это панцирь...
Третий лишний рано или поздно, а находит четвёртого, – я в этом убежден. И тем более не намерен ни с...
Я была готова на все, чтобы он меня спас…Но никогда бы не подумала, что цена окажется настолько высо...
Полное издание трилогии «Море Осколков» легенды фэнтези Джо Аберкромби.Принц Ярви, младший сын корол...
В виртуальности всё не по-настоящему. Ненастоящие орки не взаправду сражаются с ничуть не более реал...