Счастливые Земли Погуляй Юрий

— Корабль точно будет? — проговорил Паблар, едва за Джаззи захлопнулась дверь.

— Дмит сказал — да. В любом случае ему с нами связываться не захочется. Младенчик не защитит. Все равно достанем, — нахмурился Гезеш. — Проклятие, как мне здесь надоело!

— Да, тухло, — согласился приятель.

— А мне понравилось. Здесь спокойно, — промолвил Друз. — Честно говоря — я б тут жить остался.

— И во все оставшиеся дни трахал бы эту костлявую корову, — поморщился Паблар и кивнул на отирающуюся у стойки Мару.

— Тут спокойно! Если бы не Блуждалка — совсем хорошо бы было...

Гезеш, наслаждаясь ощущениями, про себя согласился с товарищем.

«Морскую Мечту» Лесоруб любил. Приятно слушать треск камина, приглушенную беседу двух умральцев у стойки, деловитое покашливание хозяина таверны.

Согревающий эль, приятели за одним столом. Прошлое вспоминалось как плохой сон. Дороги, дороги, дороги.

Следы Безумия. Повсюду.

А в городе их нет.

— Сегодня мы его опять не найдем. — Друз сделал могучий глоток.

— Не сомневаюсь. — Паблар хищно ощерился.

Гезеш согласно кивнул. Блуждалку они проверяли раз десять, все время в разных местах. Задание Дмита не менялось. Труп человека с золотым медальоном на шее. Наверняка разбойнички подобрали, без толку искать. Но толстяк упорно посылал их на поиски Бороды.

Описание пропавшего Искатели помнили наизусть: высокий, в синей котте и красных парусиновых штанах, волосы темные. На шее — золотой амулет, в виде колеса.

Сколько трупов пришлось перетаскать... Но поиски неизменно проваливались.

Борода, так звали пропавшего. Человек, выполнявший деликатные поручения Жирного Дмита. Борода... Он уехал в Гур-Дарг за три недели до появления в Аннтейр-Дарге Искателей и пропал в лесу.

— Плакал дмитовский амулет, — неожиданно улыбнулся Паблар. — Упер его синекоттый.

Воин упорно звал пропавшего именно так — синекоттый. Не Борода, как Гезеш, не «цель», как Друз. Синекоттый... По определению — труп.

— Золотых побрякушек ему мало? — Лесоруб потянулся, с удовлетворением услышав, как хрустнули позвонки.

— Нас это не касается, — заметил Друз. — Есть работа. Ее надо выполнить. Причины — лучше не знать. Дольше жить будем.

Гезеш знал, что приятель до того, как оказался в Колонне, был наемником. В последнее время замашки солдата удачи проскальзывали в нем все чаще.

А Паблар... Улыбчивый Паблар, уроженец Стургода (далекого северного королевства), в прошлом считался неплохим наемным убийцей.

Зима много поведала про каждого Искателя. Теккен, оказывается, какое-то время разбойничал в андагедских лесах, затем осел в небольшой деревеньке, на юге. А потом в один день потерял жену и дочку.

Виною оказался Ветер. Теккен ездил по делам в город, а когда вернулся — узнал о свалившемся горе. Амина, рыженькая, полненькая хохотушка, и Лима, которой и годика-то не исполнилось, — погибли.

Перед закрытой дверью деревенского убежища...

Потом была Колонна.

Родинка служил десятником в дружине лихого северного князя в стране, которой, по словам Дмита, не существовало лет как триста. Приятель даже имя свое вспомнил. Хув Гул.

Искатели, не сговариваясь, продолжали звать его по-прежнему. Так как без улыбки произнести имя друга не могли.

Джаззи, как ни смешно это оказалось, — был притворным шутом в Дундэйле. В Колонну попал после того, как Король-Отец погиб во время переворота, а на следующий день город спокойно принял новую власть. Предал своего правителя. Благородного, мудрого человека...

В тот день Джаззи впервые позвала Колонна. И через неделю он сдался.

Мудрый по-прежнему твердил про Счастливые Земли, вспоминал супругу. Говорил про неодолимую Черную Стену на юге. Стену, отгораживающую его страну от Безумия. От ада.

Рассказывал про жену, про детей. Про то, как каждое лето в его городе проходил карнавал. Про циркачей.

Искатели слушали и не верили. Циркачи, актеры, карнавалы — все казалось таким незнакомым, загадочным.

А Гезеш и Рыбак так ничего и не вспомнили. Лесорубу ночами снился пустой город и высокая колокольня. С башни на Искателя смотрел человек в стальной маске и смеялся. И больше никого.

Башня и безумец.

Один и тот же сон.

— Господин! — В таверну влетел Джаззи и грохнулся на колени. — Господин, кони у порога!

— Дурак ты. — Напрягшийся было Гезеш облегченно выдохнул. Друг опять дурачился.

— Пожалуйте во двор, господин, нас ждет Блуждалка. Самая короткая дорога, самые лихие кони! Только сегодня и только у нас!

При упоминании Кладбища хозяин таверны сухо кашлянул.

Местное проклятие, тревожащее и после смерти. Из-за него в округе не было ни одной могилы. Мертвых хоронили в Гур-Дарге.

— Иди, раб. — Паблар подыграл Джаззи.

Убийца подошел к коленопреклоненному другу.

— Но сначала, в знак признательности, поцелуй мой сапог!

— Можно, я вам просто в плащ высморкаюсь? — подобострастно заявил Джаззи.

— Завязывайте, — прервал представление Гезеш.

Паблар кривился от смеха, повторяя: «В плащ... Высморкаюсь... Хы!»

Друз молча прошел мимо развлекающегося шута. Хлопнула дверь, с улицы донеслось лошадиное ржание. За коней Гезеш Дмиту был благодарен. Добротные скакуны. Выносливые, выученные. На таких и в бой можно идти. Да и верхом путешествовать всегда веселее.

До Безмолвной Рощи добрались быстро. Солнце лишь клонилось к закату.

Ветер трепал отороченные мехом плащи, под копытами хрустел снег. Поднявшись на холм с одиноким валуном на вершине, Искатели остановились, оглядывая снежное поле, поросшее пробивающимся из-под белого покрывала жалким кустарником, и березовую стену Рощи.

Шагах в двухстах от кромки леса неприятно темнело Кладбище.

— Может, тут остановимся, — предложил Теккен. Он кутался в теплый плащ, стараясь хоть таким способом укрыться от пронизывающего ветра.

— Тут дует. Лучше там. — Друз деловито кивнул на Могильник. — Проще будет.

— Там тоже ветер, — нервно заметил Теккен.

— Зато к мертвякам ближе... — пожал плечами коренастый наемник.

— О да! Это весомый аргумент, — фыркнул Джаззи, — с ними всяко спокойнее!

— Тебе очень хочется в трупах копаться? — Друз похлопал беспокоящегося коня по холке. Животное испуганно всхрапывало, косясь на прогалину мертвых.

— Младенчика бы сюда, — мрачно пробормотал Паблар.

Гезеш с ним согласился, колдун Дмита исправно находил места, где объявилось Кладбище, но ни разу к ним не приближался. Для грязной работы, по мнению гаденыша, вполне годились Искатели.

— Встанем у Блуждалки, — решил Гезеш. — Безопаснее.

Ни на миг Лесоруб не забывал, что рядом Безмолвная Роща. Что на огонь полезут ее бесшумные обитатели. Могильник должен отпугнуть тварей.

— Больно много трупов в этот раз. — Паблар нахмурился, оглядывая поле. К Кладбищу со всех сторон ползли мертвецы. Черные, серые точки на белом полотне.

— Поехали. — Гезеш пришпорил коня. Животное неохотно сделало один шаг и испуганно заржало. Из-под снега под его копытами пробивалась костлявая рука. — Твою мать...

— До ночи бы обыскать, а? — Скакун Паблара оказался менее труслив. Косясь на выбирающегося покойника, лошадь все-таки побрела к Могильнику. — Завтра их будет гораздо больше, — добавил Паблар, даже не обернувшись на товарищей.

Искатели молча выехали на поле, мрачно ожидая неприятную работу. Двум счастливчикам предстояло разбить лагерь, стреножить коней, попытаться сгрести снег для мало-мальской защиты от ветра, пока остальные, сдерживая тошноту, будут бродить среди добравшихся до Кладбища покойников и разыскивать Бороду.

Хорошо еще, что, достигнув проклятого места, трупы успокаивались. Ходить среди копошащихся останков — занятие не для слабонервных.

След Безумия. Кладбища, заставляющие мертвых покидать могилы и ползти вперед, на проклятый маяк. Жуткое зрелище. Дергающиеся на земле фигуры, потерянные по пути куски тел и молчаливое усилие облезающих и костлявых пальцев, впивающихся в плоть земли.

Мертвецы не опасны. У них одна цель — добраться до Могильника и вновь обрести покой. Как-то раз, ночью, сила Блуждалки протащила через лагерь Искателей труп женщины. Мимо спящего Рыбака, мимо задремавшего на дежурстве Теккена.

Но когда в воздухе завоняло паленой костью и плотью — проснулись все.

Она проползла через костер. Медленно, следуя проклятому зову.

В ночи еще долго тлели обрывки ее одежды.

Счастье разбивать лагерь досталось Теккену и Паблару, чему те искренне обрадовались. Остальные направились к Кладбищу. Трупов пока набралось немного, штук тридцать. В основном — полуистлевшие скелеты. Попалась пара в прогнивших доспехах. Бороды среди мертвецов конечно же не оказалось.

— Еще с десяток по полю ползут, — заметил Джаззи. — Нормально, не так уж и много.

— Второй день, — спокойно напомнил Друз. Основной поток усопших начинался на третий-четвертый день. — Надо бы березку одну свалить. Для костра-то.

— Смеешься? — Гезеш кивнул в сторону Безмолвной Рощи.

— Труп прихватим. Зверье не сунется. Сам знаешь — мертвяков этих они боятся, — невозмутимо заметил Друз. — А деревьев-убийц тут точно нет. Здесь другой дряни хватает.

— Я, пожалуй, пройдусь, подползающих гляну, — торопливо заявил Джаззи.

Наемник хмыкнул и испытующе посмотрел на Гезеша. Мол, тоже струсишь?

— Я за топором, — Лесоруб проигнорировал его взгляд.

В лагере ржали испуганные мертвечиной кони. Стреноженные, привязанные к вбитым в замерзшую землю кольям.

Искатели специально с собой железные штыри возили.

Подхватив топор, Гезеш развел руками в ответ на немой вопрос Теккена. Нет Бороды, нет!

Когда Лесоруб вернулся к Кладбищу, Друз обматывал небольшой скелет своим плащом. Под ногами весело хрустел снег. Кусал щеки бодрый морозец. Неподалеку бродил Джаззи, выискивая среди ползущих мертвецов Бороду.

— Пошли. — Наемник обвязал сверток веревкой, проверил узел и потащил за собой спеленатого покойника.

Едва друзья покинули прогалину, труп зашевелился, стремясь вернуться к Могильнику.

Снегоступы помогали, но все равно идти было трудно. Проваливаясь в снег по колено, два Искателя брели к лесу. Скребся завернутый в плащ мертвец.

Гезеш скрежетал зубами, ловя себя на мысли, что ему интересно, кем был этот скелет при жизни. Заслужил ли он покой? Что, если после смерти судьба «оберега» уготовлена, например, Друзу? Или, не дай Творцы, самому Гезешу?

Противно, мерзко, страшно.

Под сводами Безмолвной Рощи на Искателей опустилась тишина. Друз указал на ближайшую березу и извлек меч из ножен. Оно понятно. Оберег оберегом, а надо быть начеку.

Гезеш вытащил из-за пояса топор, примерился и ударил по стволу. Тишина. Сверху посыпался снег, попал за воротник, и Лесоруб зло, но бесшумно проклял уходящую зиму. Холодно!

Когда дерево, ломая ветви соседей, рухнуло и утонуло в сугробах, Друз толкнул Гезеша и указал на что-то в лесу.

Командир Искателей мигом вспотел от страха. Местные твари. Смесь волка с медведем. Огромные жуткие создания... Они бежали. Неслись по Безмолвной Роще на восток, не обращая на людей внимания. Друз тем временем вложил меч в ножны, развязал сверток и принялся снегом чистить плащ. Его спокойствию и уверенности в себе можно было позавидовать. Методично смотав веревку и обвязав ею пояс, наемник шагнул к поваленной березе.

— Завтра будет жарко, — мрачно сообщил он, едва на Искателей обрушился мир звуков.

Гезеш промолчал. Дотащив бревно до лагеря, они рухнули на снег, перевели дух и, не сговариваясь, поглядели на Рощу.

Твари леса спасались бегством, это было ясно. И никаких сомнений не оставалось — отчего. Мертвецы. Много мертвецов...

То, чего боялись Искатели. Когда-то давно в здешних краях бесновалась война. И все павшие в одной из забытых битв сейчас ползли сюда. Раньше приятелям везло — среди трупов редко попадались бывшие солдаты.

Паблар вызвался дежурить первым. Вторая очередь досталась Джаззи, как он ни сопротивлялся. Стоять в дозоре у Кладбища — значит всю ночь обходить лагерь и оттаскивать в сторону подползающих к шатру мертвецов.

После короткого ужина Гезеш залез в палатку, завернулся в теплый зимний плащ и уснул.

Пылающие дома, под ногами чавкает болото. На запад бегут уцелевшие. Воздух смердит их страхом.

Труп молодого парня, лицо обезображено ударом булавы. Где-то верещит женщина. В ее голосе даже не ужас. Нет слова, способного дать правильное определение этому визгу.

Нога ступает па прежде живое тело. Справа рослый мужчина с равнодушным лицом вонзает копье в шевелящегося на земле старика.

По заслугам. По заслугам. По заслугам.

От визга сводит зубы, глаза сами ищут источник противного звука.

Где она?

Хрипит сосед слева, силится вытащить из горла грубую стрелу. Лучник, спрятавшийся в осоке, натягивает тетиву, глаза его безумны. Закрыться щитом, броситься вперед. Настичь. Наказать.

Поздно.

Стрелка сносит ревущий в ярости латник. Все еще верещит женщина. Найти! Заткнуть! Кричать надо было раньше. Не сейчас, не перед забралами Смерти.

Визг обрывается.

Хорошо!

Гезеш вздрогнул, вырываясь из лап сна. Как ему надоели ночные видения! Хоть не спи. Колонна является все чаще. Образы смерти, ненависти, звериного торжества. Проклятие! Что за городок он видел? Неужели тот Озерный, о котором говорили жители Болотного Зуба?

То есть... Он там был?!

Лесоруб передернулся, стараясь отвлечься от ужасных мыслей. Сквозь ткань палатки виднелось играющее пламя очага. Скрипел снег под ногами совершающего обход Паблара.

Спать больше не хотелось. Глядя в потолок, Лесоруб думал о корабле. Скорее бы к Черной Стене. В Счастливые Земли.

Дмит говорил, что Мудрый прав. За барьером есть страна. Счастливая или нет — толстяк не знал. А когда услышал, что путь Искателей лежит за Черную Стену, долго смеялся.

— Мальчик мой, — сказал он, когда успокоился. — Никто и никогда там не был. Стена не пропустит. Глупая затея, дружок. Она убивает, пожирает прикоснувшегося к ней. Забудь. На востоке славной Эльнаи есть свободные земли. Паши, сей. Живи, одним словом. А про Стену даже не думай.

Гезеш тогда выслушал Дмита, но от идеи не отказался. Он полностью игнорировал молчаливое осуждение со стороны Гнева. Навязчивая идея Мудрого была Лесорубу ближе, чем убежденность Горящего. Командир Искателей хотел идти своей дорогой. Но иногда по ночам с ужасом понимал, что, в конце концов, все равно окажется в землях Колонны. Один или с войском — но он обречен. И путь на север — лишь прелюдия к новому вторжению. Иллюзия свободы. Что за него все давно решили. Гнев, Тьма, Эвар... А он не хочет! Не собирается!

Все дороги ведут к смерти. Легенда о Прорыве — ложь! Один раз он обманулся. Второго не будет. Но ведь заставят идти! Заставят!

А еще Гезешу все чаще снился тот город с башней и каменная громадина на холме. Развевающиеся стяга на донжоне. Рослые стражники на воротах.

И имя. Или название?

Фурмагар...

Тепло, спокойно на душе от этого слова!

Фурмагар...

В шатер заглянул Паблар, пнул ногой Джаззи и исчез.

Смена.

Разбуженный заворочался, глубоко и с сожалением вздохнул. Гезеш понимал друга. Вылезать из-под теплого плаща на мороз, для того чтобы остаток ночи оттаскивать подползших к лагерю мертвецов — приятного мало.

Наконец Джаззи выбрался наружу, тихо ругнулся и шепотом предложил другу впасть в спячку до лета.

Ответом было хихиканье Паблара. Странный смешок, хитрый.

— Слышь, — неожиданно громко возмутился Джаззи. — Это совсем не смешно!

От льда в голосе приятеля Гезеш напрягся и выполз из шатра. Паблар неуверенно улыбался, досадуя, что приятелю шутка не понравилась.

— Совершенно! — лязгнул Джаззи.

Гезеш понял, что произошло. В десяти шагах от лагеря полз мертвец. Из спины покойника торчал ярко сверкающий факел.

— Убери, — помрачнел Лесоруб. Паблар с видимым облегчением бросился выполнять указание. Бывший убийца понял, что зря затеял жестокий розыгрыш.

— Я как представил, что какой-нибудь дурень в меня так же факел вставит... И будет ржать... — признался Гезешу Джаззи.

— Ладно, сглупил он. — Лесоруб махнул рукой и полез обратно в тепло. Уже засыпая, алебардист услышал глухой голос Паблара:

Извини, не знаю, что на меня нашло. Забыл, что они когда-то... Тоже живыми были.

Замяли, — в тон ему ответил шут.

На третий день дежурства Кладбище исчезло. Перед Безмолвной Рощей вырос холм мертвых тел. Гезеш долго не мог забыть кошмар того дня, после розыгрыша Паблара.

Из леса на Могильник наступал океан мертвых. Сколько их пало в древней битве? Тысяча? Две?

Искатели, крепко сжав зубы, ходили среди ползущих к Блуждалке скелетов. Спотыкались, перепрыгивали через тех, кто много лет, а то и веков назад лишился в забытом сражении жизни.

Синекоттого Искатели уже ненавидели.

Его не оказалось и здесь.

Когда отряд вернулся в город — Гезеш отправился на доклад к Дмиту, а остальные в «Морскую Мечту». Напиваться. Перед глазами стояло колыхающееся море мертвецов. Океан заслуживших покой воинов, вырванных из объятий земли безумной волей Кладбища.

Друз на обратном пути предположил, что такой поток трупов, оборвавшийся уже к вечеру, — говорит о том, что усопшие не в первый раз ползут к проклятому месту. Слишком кучно лезли. Что Блуждалка вытащила их из курганов много лет назад. И слава Безумию, что могильник тащит мертвецов с небольшой территории. Что не тянутся к нему тела со всей Кимании.

Искатели молча согласились.

На крыльце Дмита Гезеш столкнулся с Младенчиком. Колдун с мрачным видом спускался по ступенькам и задумчиво шевелил губами, словно вел спор с невидимым собеседником.

Увидев Гезеша, он натянуто улыбнулся:

— Как Кладбище?

— Как обычно, — не скрывая неприязни, ответил Гезеш.

— Не любишь, — довольно хмыкнул Младенчик. — Ох, не любишь.

— Не за что. — Лесоруб разом вспомнил все унизительные работы, которые находил слуга Дмита.

— Ты это заслужил, — с таинственным видом прищурился колдун.

— Чего? — Гезеш напрягся.

— Заслужил, говорю. — Младенчик поиграл желваками и неожиданно добавил: — Или великий ГЕЗЕШ считает, что судьба к нему несправедлива? Это даже не кара тебе, нет. Это то, что я в силах сделать. Была б моя воля...

— Откуда ты знаешь мое имя! — Лесоруб опешил. Никто из Искателей никогда не называл так командира, памятуя о его просьбе. Но Младенчик узнал.

— Я много знаю, — оскалился колдун. — Больше, чем ты сам. Желаю тебе не достичь Гаваней. Надеюсь, корабль хозяина пойдет ко дну.

Гезеш схватил его за воротник и процедил:

— И чем я заслужил твою любовь, колдун?

— Ты вспомнишь, ой, вспомнишь, — весело заявил тот. — Большая вина на тебе, большая...

— Говори!

— Слова злы, слова призовут. Я скажу, оно услышит. Ты узнаешь, я умру, — вдруг захныкал колдун.

— Говори!!

— Небо смотрит на меня, — забился Младенчик. — Отпусти! Не трогай меня, выродок!

Гезеш тряхнул толстячка:

— Говори!

— Не трогай меня, выродок! — заорал тот. — Оно видит меня! Отпусти! ОТПУСТИ-И-И-И!

Лесоруб отбросил верещащего Младенчика в сторону и посмотрел на одобрительно ухмыляющихся стражей Дмита. Безумного колдуна никто не любил.

Слуга эльнайского посла вскочил на ноги и бросился прочь, словно убегал от самой смерти.

Гезеш ступил на крыльцо, стараясь успокоить колотящееся сердце. Что колдун о нем знает? Ведь знает же! Имя точно нигде не всплывало.

Откуда тогда? С такими мыслями Гезеш вошел в покои Дмита. Толстяк расплылся в кресле, а у алебардиста появилось четкое ощущение, что за все то время, которое Искатели провели на Кладбище, боров ни разу не покинул свой трон.

— Знаю, мальчик мой, — увидел его Дмит. — Ты не нашел Бороду!

— Да!

— Но его нашел я. — Лицо толстяка исказилось в злобной гримасе.

Лесоруб заметил, что в углу, на лавочке, примостился Гав-Гав. Охотник едва заметно кивнул Искателю. Привет, мол.

— Нехорошим мальчиком он оказался. Милый, милый Борода! — прошипел Дмит. — Его в Эльнаи видели! Жив-здоров, представляешь? И как только пробрался?!

Гав-Гав тихо хмыкнул, глядя на перекосившееся лицо Гезеша.

— Понимаю, дружок, понимаю, — заметил реакцию Лесоруба и Дмит. — Если встретишь его — можешь убить. Разрешаю.

Гезеш молчал. Все эти Кладбища, эти поиски — зря?

— Отдыхай, мальчик мой. Придет корабль, и поплывешь ты в славную Эльнаи... Я буду скучать. — Дмит закашлялся. — Иди, дружок. Зайдешь ко мне тогда, — отдуваясь, продолжил он, — когда «Ястреб» причалит.

Гезеш покинул дом толстяка в плохом настроении. Припадок Младенчика, нашедшийся в далекой стране синекоттый... Даже столь близкое прибытие корабля не радовало. Лесоруб смертельно устал.

Вернувшийся из Гур-Дарга Гнев на следующее утро отправился в путь. Друзья проводили Горящего до северной окраины города, а потом вновь отправились коротать время в «Морскую Мечту».

Дмит не обманул, хотя половина Искателей и ждала обратного. В назначенное время «Ястреб» вошел в порт. За день до этого в город прибыл караван из Гур-Дарга.

Тот же хмурый моряк, обещавший Гезешу, что ноги Диких на его корабле не будет, с видимым недовольством принял на борт восьмерых Искателей. Приказ Дмита он выслушал молча. Зло покусывал ус. Грубо покашливал, но ни слова не промолвил.

Утром следующего дня «Ястреб» отправился к Гавани. Гезеш в момент отплытия стоял на корме и смотрел на Аннтейр-Дарг. В сердце дрожала грусть. Город стал почти родным. Старые башни, обваливающиеся стены. Тесные улочки и хижины рыбаков. Зимнее спокойствие за окном и треск поленьев в камине «Морской Мечты».

Даже многочисленные, часто неприятные заказы Дмита неожиданно показались веселыми приключениями.

Глубоко вдохнув морской воздух, Гезеш увидел на пристани Младенчика. Колдун смотрел на корабль с ненавистью, которую, как показалось Лесорубу, человек просто не способен испытывать. Наверное, от таких страстей и появлялись Горящие.

Поймав взгляд алебардиста, Младенчик сжался и спешно засеменил прочь. Он боялся Искателя. Колдун! Один из немногих в мире — боялся какого-то Проклятого!

Вскоре Аннтейр-Дарг скрылся из виду, но Гезеш еще долго стоял на корме, наслаждаясь мощью ленивого моря.

Ровно через неделю после отплытия «Ястреба» в порт неведомым образом пробралась тварь из Безмолвной Рощи. Город шумел в страхе. Усилилась охрана, на улицах появились патрули. Никто не хотел страшной судьбы, настигшей Младенчика. Монстр разорвал колдуна на части, но, слава Творцам, был убит подоспевшими стражниками.

Дмит умер осенью, в своем любимом кресле. Отказало сердце.

Мара, за полгода сколотив состояние (больше не надо было делиться с толстяком), к горю всего Умрала, вскочила замуж. Ее избранник, бывалый охотник по прозвищу Гав-Гав, с того дня стал улыбаться гораздо чаще.