Шеф-повар Александр Красовский 1 Санфиров Александр

Все еще проблемы

Да, наверно я зря поддался на провокацию Николая Васильевича. Совсем вылетело из головы, что нынешнее мое тело совсем не то, что давешнее. Там с весом 110 килограмм, можно было составить ему достойную конкуренцию.

А здесь пришлось позорно слиться уже во втором раунде. После второй стопки, в голове зашумело еще сильней, и окружающее начало расплываться в глазах. Остатков соображения, впрочем, хватило, чтобы отказаться от очередной стопки.

Будущий тесть и не настаивал. Пробормотав что-то вроде того, что слабая молодежь нынче пошла, зато ему больше достанется, он успел выпить еще пару стопок, прикончив вторую бутылку. Стол одной стороной был придвинут к стене, и когда я под него глянул, то обнаружил, вдоль стены выстроились еще три непочатых бутылки Столичной.

– Надо срочно, что-то сожрать, иначе засну, – подумал я и потянулся к тарелке с котлетами.

Именно в этот момент из комнаты вышли мама с дочкой, наивно оставившие меня на попечении своего мужа и отца.

Галина Михайловна что-то громко сказала, но мой мозг уже не очень понимал, о чем это она. Положив на тарелку гору оливье и три котлеты, я усиленно работал ложкой.

После того, как очистил полную тарелку от салата с котлетами, Галина Михайловна заботливо положила в нее большой кусман студня, от которого так несло свежим чесноком, что в моей голове произошло некоторое прояснение. И я стал более нормально воспринимать окружающее. По крайней мере, понял, что рядом со мной сидит Люда в очень плохом настроении.

– Людочка, – обратившись к ней, сказал я заплетающимся языком. – Не сердись, так получилось. Налей мне кофе, пожалуйста.

Та хотела, было встать, но вмешалась теща.

– Сиди, сиди, – забеспокоилась она. – Я сама кофейку, сгоношу.

– Ух, ирод, бестолковый! – выхватила она из рук мужа очередную бутылку. – Хватит водку жрать.

– Не любят меня здесь, – вздохнул Николай Васильевич и, поднявшись, направился в другую комнату, задевая притолоку.

– Слава богу, Если ляжет, то до утра не проснется, – облегченно вздохнула его жена. – Завтра рабочий день, пусть отдыхает.

После кружки кофе в глазах еще больше прояснело, и наша беседа приняла осмысленный вид.

Галина Михайловна сообщила, что взяла на работе отгул, чтобы завтра сходить со мной в паспортный стол, мало ли какие там возникнут проблемы с пропиской, она все-таки ответственный квартиросъемщик.

– Саша, пропишут то тебя быстро, – вкрадчиво начала она. – А вот регистрацию брака после заявления в ЗАГС надо будет месяц ждать. Люда уже сказала, что вы собираетесь уехать в Петрозаводск, А целый месяц ты, чем заниматься будешь?

– Мама! Как тебе не стыдно! – воскликнула Люда. – Саша всего несколько дней, как из армии вернулся, а ты его уже работать отправляешь.

– Люда, успокойся, – я ласково прижал девушку к себе. – Мама все правильно говорит. Деньги никогда лишними не бывают, я так и планировал этот месяц работать. И даже знаю кем.

– И кем? – обе собеседницы вопросительно глядели на меня.

– Санитаром на скорой помощи, – улыбнулся я. – Люд, ты сама недавно жаловалась, что дураков нет идти в санитары на семьдесят рублей. А мне на месяц, самое то. С тобой и будем дежурить.

Люда явно обрадовалась после моих слов.

– Саша, ты здорово придумал, я уже полгода одна с водителем езжу. Если тяжелого больного надо нести, приходится кого-нибудь искать.

Галина Михайловна обрадованной не выглядела.

– Наверняка, у нее были свои планы на наше будущее. – догадался я.

Моя догадка вскоре подтвердилась.

– А у нас в РайПО, – сказала та нейтральным голосом. – Скоро освободится ставка водителя на машину хлеб развозить. Петрович в сентябре на пенсию уходит, а в автошколе, как раз идет набор на учебу на категорию Б и Ц. Я с председателем РайПО в очень хороших отношениях и с ДОСААФ тоже… – И она многозначительно замолкла.

Люда сразу поддалась на провокацию.

– Саша, а может, ты пойдешь учиться на водителя? разве плохо права получить? И никуда не надо будет ехать. Мы пока здесь с родителями поживем, а мне через год-два главный врач обещал комнату в общежитии.

Услышав предложение Галины Михайловны, я даже немного протрезвел.

– Хм, вообще неплохо права получить, вот только оставаться жить с Людкиными родителями себе дороже. Такая теща все мозги выест заботой, а тесть с бутылки каждый день будет начинать. А главное никаких перспектив. Нет уж, на хер, на хер.

– А знаете, Галина Михайловна, мне ваше предложение нравится, ну, плане учебы на водителя. Когда вы говорите, учеба должна начаться? – спросил я.

– Вроде бы с пятого июня, – неуверенно ответила та. Не ожидала Галина Михайловна моего быстрого согласия. Ну, а я прикинул, чтобы время зря не терять, можно и учиться в автошколе. Главное, чтобы денег хватило на все. Мне тут несчастному попаданцу, пока ни одной плюшки не прилетело. Все сам, да сам. Вагоны разгружай, если денег хочешь.

Мы с разговорами посидели еще часик, выпили бутылку шампанского под мерный храп Николая Васильевича и стали собираться ко сну.

– Я вам в Витиной комнате постель застелила, – как бы между делом сказала Галина Михайловна. Люда при этих словах густо покраснела. Мне тоже стало неловко.

– А что, дело молодое, вы только дверь плотней прикройте, – посоветовала теща и с горой подушек направилась в дальнюю комнату.

– Ты иди, ложись, – шепнула Люда. – Я позже приду, помогу маме убираться, да посуду перемыть.

Посетив укромное заведение, я отправился в нашу спальню. Та представляла собой маленькую комнатушку, вмещавшую в себя кровать и небольшой столик с книжными полками над ним. Все стены были заклеены черно-белыми фотографиями культуристов, Биттлз, и прочих музыкантов. Видимо, брат Люды был довольно продвинутым пацаном в Вытегре. Меня же черно-белые десятые копии с копий не впечатлили. До цветных плакатов Бони М и других звезд оставалось еще много времени.

Кровать уже была застелена. Раздевшись, я уселся на нее и пружины моментально отозвались громким скрипом.

– Оказывается, у моей будущей тещи, извращенное чувство юмора, – подумал я. – Да нас с улицы будет слышно, не то, что в доме. Придется перебазироваться на пол, там, по крайней мере, доски не скрипят.

Когда Люда зашла в комнату, я сразу прошептал:

– Осторожней, не запнись, я на полу лежу.

Между стеной и кроватью места было не очень много, но для нас двоих вполне хватало. Так, что постельное белье вместе с матрацем перебазировалось туда.

– Ты зачем на пол улегся? – также тихо спросила Люда.

– А тебе не понятно?

– Понятно, – хихикнула она и зашуршала сорочкой.

Под одеяло ко мне она залезла уже обнаженной.

Ласковые слова привычно слетали с моих губ, я даже не задумывался над ними, за многие годы семейной жизни это вошло в кровь и плоть. Так же, как остался выработанный рефлекс не называть женщину в кровати по имени. «Любимая, моя хорошая, единственная, ласточка, птичка», но только не имя. Всегда есть риск назвать не то. А зачем портить настроение любимой женщине. Тем более, сама Люда в порыве страсти меня ни разу не назвала, ни Сережей, ни Петей и никаким левым Васей.

Да молодость, есть молодость. Заснули мы уже под утро. Никто нас специально не будил, но, когда Николай Иванович начал собираться на работу, пришлось вставать и нам.

– Тесть, несмотря на две вчерашние бутылки, был свеж, как огурец. Побритый, помытый он сидел за столом и весело приветствовал наше появление:

– Ого! Вот и молодежь подтянулась. Как ночевали? Когда мне внука ожидать?

– Тьфу, на тебя старый! Язык твой без костей! – воскликнула Галина Михайловна.

Вообще то, тесть был совсем не старый, сорок два года разве это возраст?

– Санек, – уже серьезно он обратился ко мне. – Слышал, ты до армии токарем работал, может, к нам на судоремонтный завод пойдешь, токарей у нас не хватает, если на сделку сядешь, двести рублей будешь в месяц иметь. Я, конечно, как сварщик, больше зарабатываю, но и стаж у меня о-го-го.

Да, насели будущие родственники со всех сторон, так им хочется меня при себе оставить, – подумал я, и тут мне пришла в голову одна идея.

– Николай Васильевич, думаю, время еще есть, сходим с вами на завод, посмотрю, что да как. Хотел спросить, а мангал вы сможете сварить на работе?

Тесть горделиво улыбнулся.

– Струнин сварит все, что сваривается, и твой мандал тоже, А что это за херотень и на кой х… она нужна?

Спросив у Люды тетрадный листок, я нарисовал чертеж мангала и коптилки на ножках и отдал листок тестю с пояснениями для чего все это нужно.

Николай Васильевич уточнил, какой толщины нужно железо и, услышав ответ, сообщил:

– Сделаю, не вопрос. Сегодня вряд ли получится, а завтра к вечеру будут готовы. У нас обрезков такого размера, как грязи, даже у кладовщика просить ничего не надо.

Обговорив все вопросы, я приступил к завтраку. После ночных затрат, есть хотелось не по-детски.

Хоть Галина Михайловна и сказала, что на сегодня взяла отгул, оказалось, что без своей пекарни она не может прожить и дня. Поэтому нам придется перед походом в паспортный стол, зайти к ней на работу, чтобы проверить, как там идут дела без заведующей.

Люда, слушая нашу беседу, вдруг заявила, что одна дома оставаться не хочет, ей скучно, поэтому она идет с нами.

В связи с этим наш выход задержался на час. Для меня это было вполне привычно. Зато Галина Михайловна поглядывала в мою сторону с удивлением, видимо, терпение не входило в достоинства ее мужа.

Все-таки, Вытегра небольшой городок, поэтому дела здесь делаются быстро, даже пешком. В милиции Галине Михайловне пришлось писать заявление на согласие на прописку. Молодая девица в милицейском мундире с сержантскими нашивками поинтересовалась причиной, по которой меня прописывают, узнав, что я женюсь, вопросов больше не задавала. Покончив с приемом документов, она забрала мой паспорт и сообщила:

– Я отнесу документы на регистрацию и подпись, а вас, Александр Владимирович прошу пройти в одиннадцатый кабинет.

– Интересно, что еще им надо, – думал я, шагая по темному коридору.

Открыв дверь в кабинет, я невольно прикрыл глаза рукой, контраст между темным коридором и залитым солнцем кабинетом, был слишком резок.

Убрав руку, я увидел сидящую за столом молодую женщину – капитана милиции. Накрашенные яркой помадой губы приветливо мне улыбнулись. Грудной голос с мурлыкающими нотками спросил:

– Вы, по какому вопросу, молодой человек?

Да, будь на моем месте именно молодой человек, он бы уже начал бекать и мекать при виде черноволосой красавицы.

Но я то, не такой, я заметно старше и на меня такие штуки уже не действуют.

– Девушка из паспортного стола просила зайти к вам, – спокойно сообщил я.

Мурлыкающие нотки из голоса ушли, видимо капитан поняла, что ее чары здесь не работают.

– Да, я провожу беседы с уволенными в запас ребятами, – заметно суше сообщила она. – Вот вы, молодой человек, не хотели бы пойти к нам в милицию? Подумайте, это очень перспективная работа. Мы вас направим на учебу в школу милиции, если вы покажете себя, то может идти вопрос об учебе в высшем учебном заведении притом поступление без конкурса. После двух лет работы возможен перевод в ГАИ. Как вы на это смотрите?

– А почему вы о досрочной пенсии не сказали? – улыбаясь, спросил я.

Женщина звонко рассмеялась.

– А ты интересный мальчик, – продолжая улыбаться, сказала она. – Смысла нет, о пенсии рассказывать, никому из вас она пока не интересна. Кроме тебя больше никто этим вопросом не задавался. Так понимаю, что в милицию ты не пойдешь?

– Правильно понимаете, – ответил я. Мы распрощались, я отправился к паспортистке за документами.

– Для чего тебя в одиннадцатый кабинет вызывали? – пристали ко мне обе спутницы сразу.

– В милицию звали работать, – вздохнул я.

– Ты согласился?

– Нет.

– Ну и зря, надо было соглашаться, – в один голос заявили мама с дочкой.

– Блин! Да что же это такое! Все хотят за меня решить, куда идти и что делать. А вот хрен вам всем, буду поваром и точка, – думал я, направляясь с Людой в сторону загса.

Галина Михайловна давно нас оставила, умчавшись в свою пекарню, как будто там без нее не справятся.

В загсе никаких неожиданностей не произошло. Скучающая в тесной комнатушке пожилая женщина дала нам бланки заявлений. Подозрительно глянула на меня и, пробормотав:

– Совсем ведь мальчишка, – потребовала паспорта.

– Регистрация брака будет второго июля в 11 часов, прошу не опаздывать. Если вдруг передумаете, прошу сообщить заранее, – сухо сообщила она, отдавая назад паспорта.

Когда мы вышли на улицу, Люда с радостным визгом кинулась мне на шею. Видимо, поцелуям у дверей загса никто не удивлялся, поэтому на наши объятия никто не обращал внимания.

Закончив с поцелуями, мы отправились в сторону дома.

Я потянул Люду в сторону спальни. Но та покачала головой.

– Мама скоро придет, надо обед разогреть. Можешь переодеться, если хочешь.

– Вот так и обламываются мечты, – подумал я, скидывая в спальне пропотевшую рубашку и одевая свежую. Какая-то несообразность царапнула глаз, когда я посмотрел на себя в зеркало. Глянув внимательней, я понял, что кубики пресса выделяются рельефней, чем было несколько дней назад. Но после того, что случилось со мной, ранее это была такая ерунда, что я даже не заморачивался этим обстоятельством.

Тем не менее, покрасовался еще немного, напрягая мышцы и поворачиваясь в стороны. Еще не так давно смотреть на себя было не очень приятно. А кому приятно на себя смотреть в семьдесят лет?

– Собой любуешься? – раздался насмешливый голос Люды. – Тебе армия на пользу пошла, вон мышцы, какие нарастил.

Она подошла ближе и положила ладонь мне на грудь. Я привлек девушку к себе и начал целовать.

– Ладно, я согласна, пошли скорей, пока мама не пришла, – зашептала она мне в ухо, щекоча его горячим дыханием.

На обед теща так и не появилась, молодец, понимающая женщина. Поэтому мы пообедали без нее, а немного погодя отправились снова в город. Надо было зайти в больницу, в отдел кадров, а также в автошколу, узнать, сколько будет стоить учеба.

В отделе кадров моему визиту особо не обрадовались. В принципе, местная кухня была понятна. Если бы Люды не было рядом, мне просто сказали, что свободных ставок санитаров нет. Но Люда была со мной, и такого при ней говорить было нельзя. Ведь она и ее коллеги катались вдвоем с водителем, а ставки санитаров занимали левые люди.

Поэтому завкадрами отфутболила нас к главному врачу.

Дальше я действовал уже из спортивного интереса.

– Люда, не вздумай ему говорить, что собираешься увольняться через месяц. Лучше вообще молчи, говорить буду я, – первым делом пришлось предупредить девушку.

Главный врач сухощавый лысоватый брюнет лет сорока встретил нас приветливо. Усадил за стол и внимательно выслушал.

Он тоже бы с удовольствием послал бы меня в известное место, и если бы знал, что Люда будет увольняться, так бы и сделал. Но не получилось. Пришлось ему, сделав приличное выражение лица, поставить визу на моем заявлении: «Принять на работу».

Поблагодарив, мы отправились обратно к кадровичке. Та удивленно глянула на подпись главнюка после чего взяла у меня паспорт, военный билет и трудовую книжку и приступила к оформлению.

– Саша, ты так внушительно разговаривал с Евгением Федоровичем, что я испугалась, его у нас все боятся, даже главная сестра перед ним на цырлах ходит – уже на улице призналась мне Люда. – Я тоже так хочу научиться.

– Какие твои годы, милая, научишься, – ответил я с улыбкой.

– Не смейся, несчастный! – Люда замолотила меня по спине своими кулачками. – Мы с тобой с одного года.

Мне очень хотелось сказать, что ты, милая, через несколько лет свой возраст, вслух называть не будешь. Но удержался, зачем портить настроение девушке, годы и так бегут очень быстро.

Время подходило к четырем часам, но я решил зайти еще в местный ДОСААФ и уточнить насчет учебы в автошколе.

К моему счастью, группа платников еще не была укомплектована, поэтому я был встречен доброжелательно. От начальника автошколы, видимо бывшего гаишника несло, как от пивной бочки, но он вполне здраво рассказал, что, когда и как. Оказалось, что учеба стоит сто шестьдесят рублей и продлится ровно пятьдесят дней. На вопрос, можно ли будет иногда пропустить одно два занятия, Петр Ильич оценивающе посмотрел на меня и буркнул:

– Договоримся.

Домой мы возвращались в отличном настроении. Люда, из-за написанного заявления в загс. А я из-за того, что удалось сделать все запланированное. Идти токарем на судоремонтный завод, как предложил тесть, мне было не с руки. Там пришлось бы сразу встать за станок и давать план, а какой из меня участник соцсоревнования, если я забыл даже как включить этот станок, не то, что за ним работать.

– Может мне с тобой сегодня в ночь пойти дежурить, – предложил я Люде пока мы добирались до дома. – Сама же слышала, как в кадрах сказали, что я принят на работу сегодняшним днем.

– Сашка, я тебя просто не узнаю, ты два года назад совсем другим человеком был, – удивленно засмеялась девушка. – Мы за сегодняшний день, где только не побывали. И везде ты, как рыба в воде себя чувствуешь. Может, успокоишься на сегодня? Вечер дома посидишь, телевизор посмотришь. А завтра утром я с дежурства приду, можно будет на пляж пойти, такая жара стоит, в речке вода наверно уже теплая. А с понедельника явишься с утра на работу, тогда тебя в график включат.

– Нет, уж, работать, так работать, – заявил я. – Видишь, на здании плакат висит; «Вперед к победе социалистического труда», вот и будем, как комсомольцы, верные делу Ленина, работать на благо народа с сегодняшнего дня.

Люда, засмеялась.

– Я только сейчас вспомнила, как ты рассказывал, что в школе был комсоргом. У тебя складно получается, лучше, чем у нашей Гальки Сидоркиной. Она, как начнет на собрании заикаться, все сразу засыпают.

Я тоже хмыкнул.

– Так, вы ее наверно выбирали по принципу лишь бы не меня. Вот теперь сидите и спите.

– Так и тебе придется ее слушать, – парировала Люда.

– Не придется, – уверенно ответил я. – Не бывает летом комсомольских собраний. Вот осень придет, из отпусков все вернутся, дел домашних убавится, тогда и начнут их проводить. Нас к этому времени здесь уже не будет.

– Понятно, – грустным голосом сказала девушка. – Ты все же хочешь, чтобы мы уехали?

– Хочу, и сейчас объясню почему, – ответил я.

Почти семейная жизнь

Как-то незаметно моя жизнь в Вытегре вошла в спокойную колею. Ну, не совсем, конечно, а так, относительно.

Утро начиналось с пробежки, соседи уже к ней привыкли и не кидали удивленных взглядов на мою долговязую фигуру, бегущую по переулку. Затем еще полчаса разминки и упражнений на разболтанном турнике в палисаднике у дома.

Если у нас был свободный день, мы с Людой, обычно, шли на речку. Там купаясь и загорая, проводили время до обеда.

Погоды стояли замечательные. Конечно, труженикам полей и огородов они такими не казались. Но нам, не обремененным дачами, и огромными огородами с ежедневным поливом, они были в самый раз.

Вот и сегодня, я лежал на покрывале, наблюдая, как Люда боязливо заходит в воду. Матросы с проходящей самоходки тоже ее разглядывали и, размахивая руками, что-то кричали, явно приглашая в гости.

Мотив «Ух, ты, мы вышли из бухты» Гальцева сам по себе возник в моей голове.

Я все еще бубнил его под нос, когда мокрая и холодная девушка приземлилась рядом со мной.

– Что за мотивчик напеваешь? – тут же спросила она.

– Да, вот, смешную песенку вспомнил, – ответил я и пропел несколько слов из нее, оставшихся в памяти.

– А что тут смешного, – удивилась Люда. – Мама отпустила дочку погулять и все.

– Мда, действительно, в это время вполне нормально, если девушка пойдет гулять с моряками, – подумал я, – До педофилии еще далеко, о маньяках пока еще не пишут.

Я улегся ближе к Люде и молча размышлял над странностями восприятия.

– Действительно, почему я считал, что она будет смеяться. Все-таки люди сейчас совсем не те, что будут через пятьдесят лет. Нет огромного потока информации, недаром мне все время кажется, что я в застойное болото попал. Медлительность окружающих жутко раздражает.

И вообще, я еще ни разу не задумывался, изменю ли будущее своим появлением. Или моя личность настолько незначительна, что волна изменений этой реальности вообще не затронет главных вех истории. Бабочка Бредбери крылышками бяг-бяг-бяг, хе-хе.

Мои эпохальные размышления были прерваны холодными брызгами воды, падающими на живот.

Открыв глаза, увидел, что Люда поливает меня водой из бутылки.

– Ах, ты так! Ну, держись! – закричал я и, вскочив, бросился за ней. Мы оба с воплями влетели в холодную воду канала и принялись брызгаться, как дети.

– На фиг все эти мысли, – думал я, когда мы, одевшись, шли домой. – Буду жить, как хочу, а там видно будет. А пока, работаю санитаром, до регистрации еще три недели.

В больнице все было неплохо. Я быстро перезнакомился со всеми работниками, большинство из которых сочли меня компанейским парнем, но себе на уме.

Единственно с кем у меня не ладились отношения это со Степиком, верным Людкиным вздыхателем. В принципе, я был ему даже благодарен, ведь именно он целый год отгонял от нее случайных ухажеров.

Так получилось, что весь июнь по графику мы работали втроем. В мои обязанности, как санитара входила уборка салона машины после смены.

И этот мелкий засранец стоял сзади, как надсмотрщик и тыкал пальцем, указывая, где осталась грязь, или еще какая бяка, стараясь вывести меня из себя.

Я спокойно занимался уборкой, не реагируя на подколки Степика, что еще больше его раздражало.

Чувствовалось, что ему очень хотелось подраться. Но уж слишком у нас были разные весовые категории. Кстати, когда я, между делом упомянул Степика в разговоре с тестем, тот весьма озаботился.

– Ты с ним Сашок, осторожней, это такой хитрожопый парень. Он с тобой и связываться не будет. Дружков своих подговорит, отметелят тебя в темном углу.

– Да, ладно, Николай Васильевич, все будет нормально На всякую хитрую задницу, имеется болт с винтом – легкомысленно ответил я.

Всю свое легкомыслие я понял, когда мы с Людой, возвращаясь вечером с работы, встретили троицу подвыпивших, крепких ребят. Настрой у них был явно агрессивный.

– Саша, – только не лезь, – сразу начала шептать девушка мне в ухо. – Я сама с ними поговорю.

– Сережка! Вам делать больше нечего, как к соседям приставать? – закричала она, подходя к парням. – Я Витьке все расскажу.

Парень моего роста, с длинными сальными волосами под Биттлз и одетый в широченные клеши, пренебрежительно сплюнул.

– Людка, брысь домой, мы с твоим хахалем потолкуем, есть у нас к нему пара вопросов. А братца твоего я на х… вертел.

– Даже не подумаю, никуда уходить, – заявила Люда.

– Шли бы парни своей дорогой, и не портили нам настроение, – вздохнув, сообщил я.

– Ну, ты наглец! – выдохнул длинноволосый и ринулся на меня. Зря он так сделал.

Через минуту троица в различных позах живописно разлеглась на земле.

– Хм, видел бы меня сейчас Толя Ларцев, мой первый тренер по айкидо, – горделиво подумал я. – Он все время утверждал, что в драке на улице с моими талантами делать нечего. А ведь даже дыхание не сбилось, и хоть пятнадцать лет прошло с последней тренировки, память сохранила все движения до мельчайших деталей. Кстати, как-то быстро я парней раскидал, пожалуй, у меня так не получалось на пике спортивной формы.

Люда подхватила меня под руку и потащила в сторону дома, смеясь и плача одновременно.

– Саша, как же так? Я так испугалась, слова не успела сказать, а они уже на земле валяются, мне казалось, тебя побьют, помнишь, как два года назад, когда ты меня провожал до общежития?

Я молча слушал Люду и вспоминал, то, что должно было случиться через пятнадцать лет, когда я, тридцатипятилетний врач, отец семейства, зашел в спортивный зал, где молодой тренер Анатолий Ларцев набирал группу учеников. В зале вокруг него толпился народ. В основном это были пацаны в возрасте от десяти до двадцати лет. И все они, как по команде уставились на меня.

– А что тут делает этот мужик? – такой вопрос можно было прочитать в их недоумевающих глазах.

– Ларцев оценивающим взглядом окинул меня с головы до ног и ехидно спросил:

– Надеюсь, справку от врача вы, доктор, принесли?

Получив требуемую бумажку, тренер отвел меня в сторону и сказал:

– Вы, ведь понимаете, что в таком возрасте рассчитывать на что-то серьезное бессмысленно.

– Ну, если понимать под чем-то серьезным успехи в спортивной карьере, то я на них не рассчитываю. Просто хотелось заняться чисто для себя, работа у меня не шибко подвижная и чтобы не заплыть жиром, хочется держать себя в тонусе. Посмотрел по объявлениям и выбрал айкидо, вдруг и в жизни пригодится, – сумбурно ответил я.

Ларцев скептически произнес:

– Не знаю, не знаю, вряд ли пригодится, полезней вам бегом трусцой заняться, хотя бы убежать сможете, если попадете в неприятную ситуацию, Уличная драка, это вам не борьба на татами.

Я улыбнулся.

– Знаете, я много лет занимался лыжами, поэтому бегать не тянет, лучше займусь борьбой.

Тренер в ответ тоже улыбнулся и сочувственно сообщил:

– А у меня тоже бегать нужно и много, ОФП еще никто не отменял. Тяжко вам придется.

Он был прав, к концу первого занятия, я еле передвигал ноги. С трудом добрел до дому. В теле болела каждая косточка. Супруга, глянув на меня, тяжело вздохнула, но комментировать не стала, все, что она хотела сказать о моем желании заняться борьбой, было уже сказано.