Демон внутри меня Мейер Лана
Я нервно сглотнула. ЧТО?
– Ч-ч-что…
– В этом зале есть один человек, и я перед ним в неоплаченном долгу. Этот долг больше, чем деньги.
Я начинаю понимать к чему он клонит, и притворная улыбка на моем лице становится еще шире.
– Два года ты играла со мной, – в голосе Алмаса слышны уязвленные нотки.
Я? Играла? Это вы сделали меня своей собственностью!
– Поэтому, не притворяйся, что тебе грустно, когда покинешь стены этого дворца. Как бы мне не было больно расставаться с…одним из лучших экземпляров моей коллекции, – меня передергивает. – Я думаю, что сегодня продам тебя.
Товар. Я товар. Предмет торговли на рынке извращенных животных, которые смеют называть себя людьми…
– Ты не выполняешь некоторых функций, которые мне необходимы. А секс по принуждению это не по моей части.
Я товар с браком. Который нужно продать. Все ясно. Я начинаю представлять, что Ясин говорит это не мне, пытаюсь наблюдать за этим со стороны. Но моя гордость, мое самовлюбленное эго жалобно и обиженно скулит, закрываясь руками.
– Но как же… – «моя семья», хотела договорить я, но Ясин прервал меня.
– Твой брат на свободе, и так будет до тех пор, пока он снова не совершит преступление. Уговор, который мы заключили два года назад, до сих пор в силе. Ты стала моей в обмен на свободу брата. В обмен на благополучие своей семьи.
Я хотела сказать что-то еще, прибывая в оцепенении и состоянии аффекта, но он слегка оттолкнул меня и уже громким и суровым голосом отдал свой приказ:
– Танцуй, Лейла! Танцуй для всех нас, – я до сих пор до конца не осознаю, что на самом деле происходит прямо сейчас. Не могу поверить. Ясин дорожил мной, как самым дорогим бриллиантом, как самой крутой тачкой в его коллекции. Он бы не продал меня…разве что под дулом пистолета.
Так кто же этот человек? Кто этот человек, который одним взглядом смог направить на такого, как Ясин, тот самый смертоносный кольт?!
Мне трудно представить, насколько он властен и влиятелен, что даже для Ясина его слово – закон.
Прислушиваясь к новой мелодии, я начинаю танцевать снова. И я больше не собираюсь стараться.
Как только делаю первое круговое движение бедрами и поднимаю руку вверх, ощущаю, как жжет кожу. Его взгляд клеймит мое тело ожогами, и это…так незнакомо, непонятно, страшно.
Если в первый раз я танцевала очень женственно и постоянно дотрагивалась до своего тела руками, то теперь я больше похожа на непластичную марионетку, которую заставляют танцевать, дергая за нити.
Я отступаю от музыки, от ритма, от всего, что делает обычный танец настоящим произведением искусства. И молюсь. Молюсь о том, чтобы этот мужчина передумал покупать меня у Ясина. Или забирать в счет долга.
В глубинах подсознания маячит огонек слабой надежды: что, если этот человек узнал меня? Что, если он решил помочь мне? Решил таким образом вызволить из рабства?
Я не знаю, что и думать, но мой танец резко прерывают жестким хлопком в ладоши.
– Ты доволен моей прекрасной Лейлой? – интересуется Ясин у молодого человека, на которого я стараюсь не смотреть.
– Ничего особенного, как оказалось, – после долгой паузы слышу пренебрежительный и ледяной голос. Резко обернувшись на него, чувствую, как по ложбинке груди стекает увесистая капля пота.
Он лишь на доли секунды обжег меня взглядом, но его лицо и весь образ навеки отпечатался в моей памяти. А потом его взгляд упал именно на предательскую капельку пота, которую я даже смахнуть не могла…
О, Боже.
– Она мне…не нравится, – выплевывает он, и я перевожу взгляд на Ясина, выжидая новых указаний. – Что ж, если тебе нечем расплатиться со мной…
– Стой! – впервые за два года я слышу в голосе Ясина мольбу. Казалось, она приводит в шок всех остальных присутствующих мужчин, которые с любопытство наблюдают то за мной, то за перепалкой двух гладиаторов. – Лейла, что это было?
Его уничтожающий взгляд полон ненависти.
– Я танцевала, мой господин, – высокомерно поясняю я, вскидывая подбородок.
– Не упрямься, свет мой. Не выложишься сейчас – я сделаю все, чтобы ты пожалела о том, что не попыталась ему понравиться, – преодолев расстояние между нами, Ясин медленно наклоняется к моему уху. – Мне достаточно одного звонка, и твой брат снова за решеткой. А вся твоя семья там, где она и должна быть – на самом дне, – четко произносит Алмас, ставя меня на место. Впервые за два года он настолько жесток по отношению ко мне. Видимо этот человек действительно держит Ясина на коротком поводке.
– Мой дорогой друг, мистер Стоунэм. Лейла способна на большее и сейчас она это продемонстрирует, – пространство наполняет новая музыка, а в моих висках пульсирует лишь прозвучавшая фамилия.
Мистер Стоунэм. Стоунэм…Стоунэм…Стоунэм. Мне знакома эта фамилия. И я вдруг цепенею, когда сопоставляю свою прошлую жизнь с тем, что происходит сейчас.
Мир очень тесен. Слишком тесен, чтобы я могла писать про кого-то разоблачающие и обвинительные статьи, и потом не поплатиться за это. Уже поплатилась.
Мистер Стоунэм пренебрежительно кривит губы, наблюдая за тем, как я стою в оцепенении и танцевать не собираюсь. Но…вдруг замирает, когда я, наконец, начинаю двигаться.
Я должна. Ради своей семьи, я должна сделать все, что от меня требует Ясин.
Хочется плакать от отчаяния, но на моем лице вновь появляется загадочная (как я надеялась) полуулыбка и томный взгляд, брошенный на окружающих меня мужчин.
Я знала, о чем они все думали. Ясин, наверняка, заикнулся им о моей непорочности, и у каждого из них это вызывало неподдельный интерес. К тому же я знала, что мужчины+ считают меня красивой…
При всем том, что я была почти обнажена и трясла грудью в такт со своими бедрами, что было очень унизительно, я чувствовала себя королевой.
Я могла бы контролировать самых слабых из них. Я могла бы управлять мужчинами, и они делали бы все, исполняли бы каждое мое желание…
Но не этот человек, который сейчас не отрывал от меня своего зоркого взгляда. Пристального, обжигающего…такой взгляд заставлял кровь в жилах стынуть, а потом вновь разгонял ее по телу.
Сделав последнее резкое движение бедрами, я упала на бархатный ковер, расстеленный для моего танца, и накинула на себя вуаль, которую достала из-за усыпанного побрякушками пояса.
Десятки глаз были прикованы ко мне, но лишь один человек смотрел так, будто видел насквозь. Словно мое лицо не скрывает тончайшая вуаль из арабского шелка.
Я опустила взгляд в пол, чувствуя, как позволяю заковать себя в новые кандалы страха и унижения…но, не смогла вновь поднять его. Не смогла выдержать взгляда этого мужчины, который на веки запечатлелся в моем внутреннем взоре.
ОН выглядел, как первозданное и древнейшее ЗЛО.
Холодный. Взгляд нефритовых глаз с угольно-черной окантовкой жалит меня, словно удар кнута, и я почти чувствую, как это причиняет боль. Физическую.
Как такое возможно?
Я ненавидела своего хозяина, но я бы смирилась с тем, что буду жить здесь, в сказочном дворце, чем добровольно бы сдалась в плен этого чудовища.
М о н с т р.
Все что приходит мне в голову, когда я вспоминаю его идеальные черты лица. Четкую линию челюсти и рельефные скулы, которые придают ЕМУ такой вид, будто он только что поднялся из преисподней.
Я дернулась на ковре, потому что единственное чего я сейчас хотела, это бежать.
И пусть я получу новый удар, новое наказание…все это лучше, чем быть отобранной ИМ.
Избранной.
Даже ад, в котором я оказалась, казался мне раем. Потому что настоящее пекло, оно там – под взглядом зеленых глаз с дьявольской окантовкой. Под взглядом демона.
Демона, чью идеальность "портит" только заметная родинка на левой скуле.
– Глаза на меня, – его голос звучал не громко, в нем слышались оттенки ласковой угрозы.
Мне казалось, что, если я посмотрю на него, то тут же расплачусь. Мой организм чувствовал опасность, которая исходила от этого человека.
Хотя, казалось бы, что может быть опаснее Ясина? Я уже знакома с тем, каково быть рабыней. Меня не ждет ничего нового…
– Подняла глаза на меня, – снова повторил он, и я вновь ослушалась.
– ЛЕЙЛА! – в голосе Ясина трепетал гнев.
– Не вмешивайся, Ясин, – кажется, Кая(я прекрасно знала как его зовут) только забавляла данная ситуация. – Мне нравится, что она такая непослушная. Тем больше причин наказать ее.
Его слова звучали в самом плохом из смыслов – многообещающе. Ясин не трогал меня, два года он берег мое тело…я вдруг почувствовала на своем подбородке уверенные пальцы. Они сжали меня в тиски, заставили покориться воле Кая.
Я подняла на него глаза и поняла одно: этот человек едва ли будет меня беречь. Если он захочет – он возьмет, и ничто его не остановит.
На снимках репортеров Стоунэм выглядел совсем не так, как в жизни. «Самый молодой и скандальный конгрессмен в истории подрался в баре.»
«Безответственный конгрессмен: жертва или убийца?»
Заголовки моих статей посвящённые Стоунэму бегущей строкой пролетели перед моими глазами.
– Вот мы и встретились…Лейла, – с презрением отметил он, сжав мой подбородок еще сильнее. Затем он откинул меня, унижая прилюдно: я отлетела на бархатный ковер, как дешевая шлюха.
– Что ж, Ясин. Я так понимаю, тебе больше нечего мне предложить…
– Деньги…
– Даже твоих денег не хватит. К тому же, они у меня есть. Поэтому упакуй ее хорошенько и доставь мне. Я люблю новые игрушки…до тех пор, пока они мне не надоедают, – он усмехнулся, и я отчетливо услышала в его голосе то, чего боялась больше всего – план изощренной мести.
– По рукам, мистер Стоунэм, – мужчины пожали друг другу руки, а все остальные присутствующее многозначительно ухмыльнулись.
Как это понимать? Бесчеловечные, вы, твари! На ваших глазах произошло что-то омерзительное, незаконное…на ваших глазах только что продали человека! А вам плевать?!
Меня затошнило. Спасения ждать не приходилось. Ни от кого. Эти мужчины и сами были марионетками в руках Стоунэма и Ясина…
Я подняла глаза на Алмаса, но он только поджал губы: мужчина был явно расстроен тем, что придется расстаться со мной. Но не сильно. Он думал, наверное, только о том, что он бы все равно не получил того, что он хотел…
Ему было необходимо, чтобы женщина желала его также, как и он ее. А я была «с браком». Горячая женщина с глыбой льда внутри.
Я чуть не завыла от отчаянья, когда поняла очевидный факт.
Меня продали. В который раз.
***
– Нет! Я не сдвинусь с этого гребанного места! Ты видел его?! Видел его глаза?! Он же сожрет меня и косточки проглотит! – Ясин пришел попрощаться со мной, но я молчать не стала. Он мне больше не хозяин.
– Ты забыла, с кем ты разговариваешь, Леа, – Алмас схватил меня за левую руку, которой я активно размахивала. Другой я смела с туалетного столика все его чертовы подарки, и десятки пузырьков, усыпанных камнями, разбились о пол.
В комнате повис тяжелый запах арабских духов – запах жасмина, пряностей и восточных специй.
– Он просто мужчина, который положил на тебя глаз. Все они хотели тебя, свет мой…
– НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТАК после того, как ты пообещал ему меня, как товар! – я даже прикрикнула на шейха. Если бы меня видела хотя бы одна из его жен, которые вылизывали ему пятки, у них бы волосы на теле дыбом встали.
– Прекрати истерику, Лейла! Ты и есть товар! – гаркнул он, дергая меня. – Он просто жаждет твоего тела. Девушки надолго в его постели не задерживаются. К тому же любому мужчине просто необходимо чувствовать желание девушки…а у тебя с этим проблемы. Увидит, что ты черствая внутри штучка, и выпустит тебя. Вот и получишь ты долгожданную свободу. Даже жаль отдавать тебя, зная, что это тоже, что добровольно освободить тебя…
Мои губы дрожали, я глядела в смоляные глаза шейха, но видела там только легкую печаль – такая бывает, когда разбиваешь любимый телефон или теряешь пятьсот долларов. Грустно, неприятно, но не смертельно. Любую вещь…можно заменить.
И меня тоже.
– Ты такая красивая, – выдохнул он, но его слова о моей внешности уже стояли у меня поперек горла. Я начала вырываться из его рук, не собираясь прощаться с этим иродом, который подписал контракт о моей продаже.
Почему? Как я дошла до такой жизни? Чем была та самая точка отсчета, когда все пошло наперекосяк?
– Хоть ты и не трогал меня, Ясин. Ни разу с тех пор, как понял, что со мной ничего не выйдет…ты все равно был тем, кто лишил меня свободы. Взял в плен…
– ТЫ САМА СОГЛАСИЛАСЬ, ЧЕРТ ТЕБЯ РАЗДЕРИ! Не надо искать во мне Дьявола, я не плохой человек.
– Все было не так! Если бы не моя семья…
– Ты пожертвовала собой ради своей семьи. Ты искупила свою вину перед ней и помогла им зажить нормальной жизнью. Эти два года ты жила во ДВОРЦЕ…
– В клетке! В гребанной клетке! Я не живу, а существую!
– Привыкай, моя милая, Лейла. Ты хотела легкой славы, выстраивая свою карьеру, разоблачая слишком опасных людей. И ты за нее поплатилась. Теперь я вижу твое истинное лицо – ожесточенное, озлобленное, и понимаю, что маска улыбающейся дурочки, застилала мне глаза. И запомни мой совет: лучше носи эту маску и с Каем. Так куда больше шансов, что он не будет так жесток, как в слухах, что о нем ходят…потому что твой огонь будит во мне зверя. И мне нужно все мое самообладание, чтобы не взять тебя силой прямо сейчас, – Шейх наклонился ко мне ближе и прошептал это у моих губ.
Я не испытывала ни страха, ни возбуждения. Скорее удивление.
– Твоя женственность будит в мужчине любовь, но твоя злость – похоть, с которой совладать очень трудно, – он произнес это сквозь сжатые зубы, его руки легли на мои плечи, и он до боли сжал их. – Имей это в виду, иначе не пройдет и месяца, как я узнаю, что мой прекрасный цветок завял. Если не погиб, – дал последнее наставление он и откинул меня в сторону – вот оно, прощание с «любимой вещью».
Слова шейха о Кае заранее запугивали меня, а ведь это было не так просто сделать.
Я не должна поддаваться глупому внушению. В конце концов он просто человек. Обычный мужчина с манией величия и целым миром в своих руках. Ничего сложного…обвести его вокруг пальца…заставить меня отпустить…правда?
Нет.
– Я НИКУДА НЕ УЙДУ! – истерика охватила все мое тело, когда до меня окончательно дошел смысл слов Ясина.
«Прекрасный цветок. Завял. Погибнул. Месяц.» – эти слова вспыхивали в моем мозгу, подобно красным огням светофора.
– Мне туда нельзя! Умоляю, господин, помогите мне! – умоляла я, сложив руки вместе.
С каждой секундой шейх становился все более уставшим и раздраженным. Однако это не могло скрыть его возбуждение, и его «американское» облачение, обтягивающие эрекцию брюки, пиджак и рубашка, не скрывали этого.
Его заводит моя истерика? Что?!
– Тогда поклонись мне, – коротко ответил он, и я опустилась на колени – быстро и без труда, как делала уже много раз. Я не чувствовала стыда и унижения. Я смотрела на шейха, как на своего брата или друга. Я быстро заморгала глазами, чтобы сдержать слезы.
– Ты опять не покорна. Твой взгляд на меня…он только ранит меня. Так женщина не смотрит на мужчину. Поэтому…я не буду за тебя бороться, – губы шейха шевелились медленно, казалось, целую вечность, когда он окончательно огласил свой вердикт.
Я не хотела в это верить. Он словно пинком выгоняет меня из дома в ад.
И тут я начала сходить с ума – все, что попадалось мне под руку, я крушила и ломала, сметая подарки шейха на своем пути. Я била подушки, кидала их в Ясина и кричала…
Шейх хлопнул в ладоши, и в комнату вошла его охрана. Это было уже предательство.
Выгонять меня так…
– И запомни: будь послушной девочкой, Лейла, – это все, что сказал мне Ясин, прежде чем мою вену пронзила быстрая и острая игла.
Я даже не успела понять, что произошло.
Вот я в последний раз вглядываюсь в черные глаза Ясина, а через секунду – ударяюсь головой об пол, теряя сознание. В полудреме я чувствую на себе несколько пар мужских грубоватых рук и понимаю, что судьба не устает проверять меня на прочность.
Да только, если до этого дня, я была птицей в золотой клетке, то теперь кем буду я? Птицей на поводке, которую хозяин выдрессирует для своего удовольствия.
Глава 3
Лейла
Ко мне прикасалось множество рук – это все, что я помню, пока пребывала в состоянии полусна и забвения. Я не хотела верить, что все это происходит на самом деле, и даже из плена, но «нагретого гнездышка», меня кидают в неизвестность.
Уже кинули.
«Товар» требовал тщательной обработки и проверки. Это я поняла, когда почувствовала, как мне снова воткнули шприц в вену.
– Успокойся, – я всхлипнула, находясь в апатичном состоянии. – Мы берем у тебя кровь, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке.
У меня не нашлось сил для ответа. Сквозь закрытые веки я не видела, где я, что я, куда меня везли (я чувствовала, как меня кидало в машине из стороны в сторону, а значит меня точно уже куда-то забрали).
Я помню вспышки острой боли меж моих бедер и подмышками. На ногах. Микровзрывы на своей коже.
Помню теплую воду, которая касается моего тела, и женские руки.
Помню, как кто-то одевает и раздевает меня, словно куклу.
Моет, делает мне депиляцию во всех частях, где наблюдается хоть малейшая лишняя растительность. В рабстве у Ясина я постоянно проходила эту процедуру.
Разве у куклы есть волосы где-то кроме головы и век?
Я осознала все это, когда пришла в себя по-настоящему. Проснулась, чувствуя холодный воздух на своей обнаженной коже.
Обнаженной.
Я абсолютно голая.
Я ожидала чего угодно – темной темницы, камеру пыток, комнату боли с игрушками для извращений.
Но когда я открыла глаза, всего этого не было. Моя комната была прекрасной.
Я села на кровати, чувствуя боль от того, что все волосы на моем теле (кроме головы) беспощадно и не самым безболезненным образом выдраны. Мои же длинные волосы тщательно расчесаны и распущены – кончики подровнены и пахнут вкусным цветочным шампунем.
Все ясно. Кай Стоунэм больной перфекционист. Маньяк. Коллекционер.
Как иначе еще объяснить то, что он отшлифовал меня до глянцевого блеска? Неужели желанием позаботиться обо мне?!
Все еще с туманом в голове я оглядываюсь по сторонам. Довольно просторная комната с большим окном, плотно закрытыми шторами. Холодный воздух, что разбудил меня, исходит от кондиционера.
С надеждой на то, что Стоунэм живет не на сотом этаже, я подбежала к окну и распахнула шторы темно-синего цвета с серебряным узором, и чуть не завыла от отчаянья.
За окнами…не было вида. Оно замуровано железной пластиной, и с солнечным светом я могу благополучно попрощаться.
Я даже не знаю, где я. В каком мы городе? Может, пока я была без сознания мы летели на самолете? В Америке ли я вообще? И если мы за границей, то как он перевез через границу тело, к тому же без документов?
Реальность такова, что у меня уже давно нет паспорта. Прав. Страховки. Я букашка, которая не имеет право посягать на свободы человека.
И как я могла это терпеть? Во имя чего?
Где-то в глубине души раздался тихий скрипучий голосок, напоминающий мне: ты знаешь во имя чего.
Я продолжила изучение комнаты, ежась от холода. Причины, по которым меня раздели и не одели обратно, были мне непонятны. А те, что приходили на ум…пугали.
Между ног я чувствовала легкий дискомфорт. То ли от депиляции, то ли от чего-то другого…
Зачем?
– Больной, – выплюнула я, цепляясь руками за одну из подушек на своей кровати.
Сатиновая ткань заскользила под моими пальцами, переплетаясь с бисером. Как и все в этой комнате, она была явно продумана до мелочей. Современность перекликалась с элементами востока, к которым я так привыкла: насыщенный синий цвет мебели с серебряной отделкой, а под ногами мягкий бежевый ковер.
Комната была красивой, но холодной и неуютной. Она пустовала годами, прежде чем меня поместили в эту роскошную коробку. Все еще пребывая в туманном состоянии, я присела на кровать и заглянула в прикроватную тумбочку – просто так, от нечего делать.
Я думала тумбочка окажется пустой и сначала даже обрадовалась, когда открыла загадочный ларец с «подарками». Радость моя улетучилась, как только я увидела сверкание холодного метала на деревянном дне.
Наручники.
По моей пояснице пропорхал холодок, и я поежилась, обхватив себя руками. Очень холодно. Как выключается этот гребанный кондиционер?
Что будет со мной дальше? Рано или поздно сюда же кто-то придет? Не будут же они морить меня голодом, раз уж поместили в такие условия?!
И что делать тогда? КАК ВЫБРАТЬСЯ? Это мой шанс. Шанс вернуться к своей жизни. Искоренить Лейлу изнутри и навсегда забыть о том, что я вообще когда-либо была рабыней.
Но наручники оставляли мне мало надежды на спасение. Один их вид заставлял меня вспомнить то, как подобные одели на Мейсона и посадили в полицейскую тачку. Он был весь в чужой крови, а я и слова не могла вымолвить от страха, пока из меня вытрясывали хоть малейшую информацию о случившемся.
Эти наручники были другого характера. Они явно предназначались для…игр.
Ком в моем горле нарастал. Рядом с наручниками я обнаружила длинную и толстую атласную ленту серебристого цвета.
Моя рука наткнулась на что-то скользкое, и когда я достала это, я чуть не обомлела. Штуковина, которую я держала в руке, очень напоминала размером и формой…гигантский огурец. Черт возьми, это бутылек со смазкой. Или с маслом.
Лучше бы это было масло, хотя разницы никакой нет. Я захлопнула тумбочку, не желая заглядывать в остальные ее отделы.
Окончательно озябнув, я посмотрела на шкаф, решив заняться поиском одежды. Он был огромен, а зеркало во всю дверцу и вовсе заставляло его слиться с комнатой.
Подойдя к своему отражению, я ужаснулась. Сгибы моих локтей были покрыты синяками и одноразовыми пластырями – воспоминание-вспышка о том, что у меня взяли кровь, объяснило отметины.
На моем теле остались небольшие следы от грубых пальцев – видимо я все-таки вырывалась, когда меня несли. С ужасом подняла руки и обнаружила, что мне действительно сделали эпиляцию.
Я провела рукой по своей гладкой коже…ни единой шероховатости. Такое чувство, что меня и кремом намазали.
От этой мысли я окончательно окоченела. Кто я, черт возьми, по его мнению? Марионетка? Кукла?
Кто-то дотрагивался до меня руками, пока я была без сознания. Что если…?
Меня и девственности могли лишить. От куда эта болезненность между ног?!
И неужели я могла бы забыть о том, как со мной это сделали?
Что-то мне подсказывало, что эта мысль, от которой меня только тошнило, была ошибочной. Нервно сглатывая, я опустила руку меж своих ног и окончательно поняла, что я была абсолютно гладкой везде. Как будто там и вовсе никогда не было волос. Везде, абсолютно везде, каждый дюйм моего тела был вылизан профессионалами.
Прежде я ничего особо не чувствовала, когда дотрагивалась до себя. Только то, что могла спокойно подавить, задушить и забыть об этом. Но сейчас…от холода мои соски встали и напряглись, став чувствительными даже к воздуху. Он ласкал мое тело…
Со злостью я распахнула дверцу шкафа, оглядев содержимое.
Ничего не понимаю.
Красивая одежда, дорогие бренды. Может, я не права, и Стоунэм решил все-таки освободить меня? Иначе зачем такой уход? Это совсем не похоже на изощренную месть, которой я так ждала.
Я думала, он поместит меня в темный чулан и будет кидать мне на пол булки хлеба. А я буду подбирать их, чтобы не умереть от голода.
Все было так аккуратно разложено по полочкам – белье разных цветов от моего любимого бренда. Когда-то я не могла позволить себе даже смотреть на такие вещи. А теперь они были на расстоянии вытянутой руки. Ясин тоже не баловал меня особыми подарками – ради жен. Он проводил четкую черту между ними и рабынями, и всех истинных почестей удостаивались его настоящие женщины.
Платья, чулки, домашние шелковые халаты – всего по чуть-чуть, но так, чтобы был выбор. И все таки нижнего белья здесь было куда больше, чем одежды…
Никаких джинсов и футболок.
И ни одного спортивного и хлопкового лифчика! Все кружевное, в основном черного и красного цветов.
Это не радует. Это пугает.
Стало даже смешно. Любая бы другая девушка на моем месте, наверное, думала бы, что это сладкий сон…но не я.
Наконец, я оделась – выбор повседневной одежды был скуден, поэтому я одела на себя белье и платье бельевого типа, и халат – для надежности. Будь моя воля, я бы одела шубу, да только она бы вряд ли защитила меня от холодного взгляда мистера Стоунэма.
И что дальше? Только этот вопрос не давал мне покоя.
С надеждой я потянула входную дверь на себя, но меня тут же шарахнуло от пронзающего тело звука сигнализации. Дверь изнутри не открывалась. Я заперта в красивой коробке. Уж лучше темница. Ведь горькая правда, всегда лучше сладкой лжи…
Пытаясь успокоиться, я уселась на кровать и начала ждать. Мое сердце пустилось вскачь, пока я выжидающе смотрела на дверь. Ближайшее время кто-то ворвется сюда и расскажет мне(я надеюсь), что я здесь делаю. И я не была уверенна в том, что это что-то хорошее и безопасное для моей души и тела…
***
Спустя час мучительного ожидания ко мне так никто и не пришел. Возможно, я была здесь одна. Может меня снимали скрытые камеры, и я была участницей нового шоу для Стоунэма. Я понятия не имела, чего мне ждать и как мне разговаривать с ним или с другим человеком, который ко мне явится.
Не хотела бы я вновь увидеть этого монстра. Что-то подсказывало мне, что у Кая могут быть садистские наклонности, учитывая то, что у него явно есть мания к неограниченной власти и то, какой девушкой была его жена.
Читать бесплатно другие книги:
