Не дружи со мной Лавринович Ася
– Читать за едой тоже не очень полезно, – тут же нашелся Гоша.
– И то верно, – вздохнула я, присаживаясь рядом.
– Что тебе надо? – спросил Гоша, не отрываясь от просмотра.
– Как ты узнал?
– Просто так ты со мной бы не сидела, – усмехнулся Гошка.
Я, подперев щеку рукой, разглядывала мальчишку. С виду он и правда настоящий ангелок. Круглолицый, со светлыми волосами и самыми искренними синими глазами. А еще так любим родителями… Конечно, Елена Петровна не одобрила бы такой ужин с планшетом. Но мои соседи снова при первой возможности укатили на дачу, а я ему не указ. Правда, свои наставления Елена Петровна сделала бы в ласковой, доброй форме… И тогда бы Гошка обязательно ее послушался, потому что он не любит огорчать родителей. Огорчает он обычно только меня.
Иногда я даже немного завидую мальчишке. Чаще всего это происходит, когда я случайно попадаю на их дружные семейные завтраки. Смирновы каждую неделю выбираются втроем за город, водят Гошку в театры, музеи… И никогда не ругают за плохие оценки. Моя же мама часто бывает ко мне необоснованно строга.
– Гош, а каково это – когда любят не за что-то, а просто так? – вдруг спросила я.
– Еще скажи «вопреки чему-то», – отозвался мальчишка. И по-взрослому так вздохнул.
– Нет, я серьезно!
– Это, Поля, очень хорошо.
– Так и думала, – кивнула я.
– Что ты от меня-то хочешь? – спросил Гошка.
– А, да ерунда. Пашка Долгих решил одну девчонку покорить, и ему нужна твоя помощь. Цветы, записочки… Не за бесплатно, конечно. Поможешь?
– Я думал, ты Пашку любишь!
Почувствовала, как покраснела.
– Мало ли что ты там себе надумал, – пробормотала я. Немного помолчала, а затем спросила: – И когда ты заметил, что я… хм…
– Да тебе уже давно капец, – вынес вердикт Гошка.
Точно, мне капец!.
– При Пашке ты еще как-то держишься. А когда его рядом нет, но ты что-то о нем рассказываешь, физиономия у тебя такая блаженная.
Ну и ну! Я только растерянно ресницами захлопала.
– А хочешь, мы этой девчонке цветы подменим? – предложил мальчик. – На какой-нибудь вонючий веник.
– Уж лучше записку подменить, – сказала я. Глаза мои загорелись. В голове уже созрел план. – И ты будешь на моей стороне?
Вообще-то у мальчишки хорошо котелок варит по части всяких гадостей. Сколько он мне за три года подлянок устроил.
– Конечно, это в моих же интересах, – важно проговорил Гоша, поднимаясь из-за стола, и тут же направился к раковине, чтобы помыть за собой посуду.
– Это еще почему? – удивилась я.
– Жду, когда у тебя появится парень и ты перестанешь быть такой психованной, – укоризненно покачал светловолосой кудрявой головой Гошка.
– Ну знаешь ли! – возмутилась я. – Самый умный? Будто что-то понимаешь в делах взрослых.
Гошка, звякая вилкой и тарелкой, обернулся:
– Естественно! Мне ведь уже не пять лет, а двенадцать.
– О-о-о, – протянула я. – К твоему солидному возрасту я отношусь с почтением, сэнсэй!
Гошка рассмеялся и снова принялся намывать тарелку.
– Слушай, а подменить записку – это слишком подло? – спросила я.
Мальчишка выключил воду и, вытерев руки о джинсовые шорты, повернулся ко мне:
– Как-то раз я сообщил девчонке, которая мне нравится, что ее сосед по парте козявки жует на переменах, потому что она ему тоже симпатична.
– Ой, это подло, – покачала я головой. Хотя жаль, что в двадцать лет финт с козявками вряд ли прокатит.
– Знаю, но как по-другому? All’s fair in love and war, Поля.
– Что? – не сразу поняла я.
– В любви, как на войне, все средства хороши, – снова вздохнул Гошка.
И все-таки мы подменили записку. В первоисточник, который оставил Пашка, я не заглядывала. Но очень уж хотелось, скрывать не буду. Что за признание он там написал Шацкой, интересно? Я, зажмурившись, вытащила из конверта послание друга.
– Что там? – заинтересовался Гошка.
– Нет уж, чужие письма мы читать не будем. Это некрасиво!
– Менять их тоже дельце так себе, – захохотал Гоша.
– Цыц!
С утра я составила новую записку для Ушацкой. Начиналась она со слов: «Дорагая Уля!..»
Я допустила еще парочку орфографических ошибок и абсолютно проигнорировала запятые – любовное послание было готово. Пашка с русским языком, конечно, не особо дружен, но ведь не настолько… Хотя, казалось бы, кто обратит внимание на правописание и сделает из этого трагедию? Но вот Ульяна точно ошибки не пропустит. Это письмо должно охладить ее интерес к Пашке. Уже представляю Улю в очках, сползших на кончик носа, делающую пометки красной пастой на полях. «У Шацких Ульяна обладает врожденной грамотностью!» – раздался в моей голове язвительный голос мамы. Да и вчерашний ее выпендрежный статус в социальной сети чего стоит.
– А цветочки красивые, – покачал головой Гошка, – что бы ты там ни написала, цветочки могут все перекрыть.
– Не перекроют, – пообещала я, – топай!
Вручив Гошке букет ирисов, я довольно потерла руки. Зачем умнице, красавице и перфекционистке Ульяне Шацкой такой оболтус, как мой Пашка? Тем более, как я поняла по пренебрежительному тону в зале, таких смазливых и накачанных парней, как Буравин и Долгих, наша Белоснежка не особо-то и жалует. Ей интеллектуалов богемных подавай – музыкантов, художников, поэтов…
Гошка бережно взял в руки букет и отправился в прихожую. По такому случаю он принарядился в светлую рубашку и темные брючные шорты, напоминая мальчика-зайчика из «Ну, погоди!». Гляди-ка, как чипсы и шоколадки от Долгих получить хочет.
– Стой! Я с тобой, – вдруг быстро проговорила я, сбрасывая с ног домашние тапочки. Вообще-то мне еще нужно было в университет к четырем, но букет и подмененная записка не давали покоя.
– Это с чего вдруг? – почему-то рассердился Гошка. – Сам дойду, не маленький.
– Да-да, – поморщилась я, – тебе ведь уже не пять лет, а целых сто двенадцать! Но мне нужно хоть одним глазком взглянуть, как она отреагирует на этот букет, понимаешь? Нравится ей Пашка или нет?
– Ты больная! – покачал головой сосед.
– Пусть, – кивнула я.
– Прямо так пойдешь? – придирчиво осмотрел меня Гошка. Сам-то он был одет с иголочки, а вот я в растянутой футболке и домашних клетчатых шортах. Со стороны мы, конечно, казались очень странной парочкой.
– Вот еще ради нее наряжаться, тем более здесь недалеко.
Уля жила в красивом новом одноподъездном доме-свечке. Насколько мне было известно от мамы, квартиру в городе купил Ульяне отец. Но жила Шацкая не одна, а с какой-то строгой теткой, которую подселили специально, чтобы та присматривала за Ульяной. Вот облом, да? Пуританское воспитание. Не удивлюсь, если от этой тетеньки Уле еще и за букет ирисов достанется.
Адрес Пашка пробил через свои достоверные источники. Пятьдесят девятая квартира, десятый этаж. Мы с Гошей молча поднялись на лифте и вышли на просторную площадку, где было шесть квартир. Вокруг царила тишина.
– Вот пятьдесят девятая, – шепотом проговорил Гошка, кивнув на черную массивную дверь.
– Ага, – зашипела я в ответ. – Сейчас поднимусь на пролет выше…
Я уже хотела взбежать по лестнице, но вдруг из-за двери квартиры Ульяны отчетливо послышался мужской бас. Мы с Гошей переглянулись.
– Отец? – одними губами спросил Гошка.
Я помотала головой:
– Она с теткой живет.
Вообще-то у Ульяны еще был старший брат, но, по рассказам моей мамы, он жил в Канаде и приезжал на родину крайне редко. Да если бы и приехал, то в наш курортный городок, к родителям, а не сюда.
– Пашка? – выдвинул новую версию сосед.
От этого предположения я готова была распластаться без чувств на полу. Да, Пашка шустрый, с него станется. Но Шацкая так быстро не пустила бы Долгих за порог своего дома.
– Может, ремонтник какой? – предположила я.
Снова звонкий смех Шацкой.
– Хм! Чего гадать? Короче, звони! – рассердилась я, направляясь к лестнице.
Гошка какое-то время нерешительно потоптался возле двери, а затем нажал на кнопку звонка. Я навострила уши. Уля долго не открывала, хотя, судя по доносившимся голосам, находилась от двери не очень-то и далеко, скорее всего, в прихожей. Наконец замки брякнули, и я услышала приветливый голос Шацкой:
– Здравствуйте, вы ко мне?
– Здравствуйте! – с почтение в голосе произнес Гошка. – К вам, Ульяна! У меня есть послание от вашего поклонника, который по совместительству является моим хорошим товарищем.
О-о-о, ну куда деваться! Гошка произнес это так важно, почему-то еще и картавя. Наверняка одну руку за спину спрятал, бабочку на шее поправил… Шацкая, конечно же, умилилась и растрогалась. Знала бы она, как он вещи мои за унитаз прятал и к бедной Изабелле жестяную банку на ниточке привязывал. Тогда Поля-младшая гремела по квартире, как машина с молодоженами.
Попутно Гошка отвесил Шацкой трогательный детский комплимент. Уля что-то негромко прощебетала в ответ, раздался шорох упаковочной бумаги, вздох умиления… Затем дверь хлопнула, и замки вновь кротко брякнули. Гошка взглянул на меня. Я сверху замаячила рукой, указывая на лифт. А если Уля в глазок наблюдает?
– Жди внизу, – одними губами проговорила я.
Гошка кивнул и нажал на кнопку вызова лифта. Когда он уехал вниз, я некоторое время раздумывала, с какого этажа спуститься мне. Подняться еще на пролет выше? Любопытство победило, и я на цыпочках пробралась к квартире Шацкой, прислонила ухо к двери и прислушалась. Некоторое время там было тихо, а затем снова послышались приглушенные голоса. И один из них точно мужской. Черт возьми! Кто там? Точно не Пашка. Иначе зачем этот цирк с букетом? Все-таки кто-то из родственников? Или у Ульяны есть парень? Тогда почему она приняла приглашение Долгих? Непонятно…
Замки соседней квартиры лязгнули, и я отпрянула от двери. Показалась седовласая голова в бигуди.
– Здравствуйте! – строго сказала голова.
– Здравствуйте, – тихо отозвалась я.
– Вы здесь живете? – поинтересовалась голова.
– Угу, – зачем-то соврала я. – Здесь. Вот… мусор ходила выкидывать.
Благо наряд у меня для этого самый подходящий – домашние шорты и футболка.
– Из какой вы квартиры? – не отставала говорящая голова. Что она привязалась ко мне вообще? Я похожа на бандита?
– Вы верите в бога? – спросила я.
– Ой! Сектанты! – в ужасе пискнула голова. И тут же скрылась в своей квартире. Дверные замки снова противно лязгнули. А я припустила к лифту.
На улице мы с Гошей, не сговариваясь, почесали по двору. Меня не покидало ощущение, что из окна за нами кто-то наблюдает. Ульяна, ее таинственный гость или мнительные бигуди?
– Видел в коридоре мужскую обувь? – спросила я на ходу.
– Не-а, какое там! Она дверь чуть приоткрыла. И, кстати, была явно напряжена.
– Да? Интересненько! – хмыкнула я. Зачем скрывать какого-нибудь ремонтника? Наверняка Шацкая решила, что это тетушка пожаловала, вот и спрятала ухажера. Ну все! Зря Пашка на ирисы раскошелился. Не светит ему ничего с красавицей Ульянушкой. Зуб даю, накрылось медным тазом наше двойное свидание. Я счастливо заулыбалась.
– Ты чего щеришься? – покосился на меня Гошка.
Я вместо ответа потрепала его по белобрысой макушке и негромко запела:
– У меня появился друго-о-ой, у меня-я-я появи-и-ился друго-о-ой! А-ча-ча!
– Не позорь меня, – испугался Гошка, – на нас люди смотрят.
Ох уж этот трудный возраст.
– У меня появи-и-ился друго-о-ой! – еще громче и фальшивее затянула я. – У меня-я-я появи-ился друго-о-ой!
– Достала! – злился Гошка. – Там есть другие слова?
– Наверное, есть! – засмеялась я. – Только их не помню.
– У Пашки твоего губа не дура, – в отместку за свой позор сказал мне Гоша, – Ульяна очень красивая.
– Много ты понимаешь, – фыркнула я, – маленький еще на таких девиц заглядываться. И вообще, она не его девушка пока.
Гошка молчал и важно вышагивал рядом со мной. Мы прошли мимо галдящей малышни, которая в каникулы торчала на улице с самого утра. Ребята вынесли из дома ведро, в котором развели шампунь и глицерин, и теперь при помощи конструкции из двух длинных палок и веревки выдували огромные мыльные пузыри. Из припаркованной неподалеку машины доносилась веселая летняя мелодия, а навстречу нам с Гошей летели большущие радужные шары. Я рот распахнула от восторга. Какая красота! А Гошка даже не взглянул в сторону пузырей. Ах, ну да, он ведь уже большой мальчик.
– Как думаешь, если я скажу Пашке, что Ульяна козявками увлекается, он от нее отстанет? – спросила я.
– Ты такая дура, Поля, – доверительно сообщил мне двенадцатилетний Гошка. – Взрослей!
– Любовь, что тут поделаешь, – развела я руками. – Когда-нибудь и тебя так скрутит.
– Скрутит? – удивился Гоша.
– Ага, как от просроченной колбасы, – припугнула я.
– Неужели все так плохо? – огорчился сосед.
– Если безответная любовь, то да… Очень бодрит. Как внезапный сильный град. Холодно и твердыми льдинками больно бьет. А главное – к такому не подготовишься. Ты же не знаешь, где и когда град тебя застанет?
– А прогноз погоды?
Я только отмахнулась. Этот Гошка портил мне всю теорию.
– Зато когда непогода утихнет, – продолжила я, представив на мгновение, что случится, когда мы с Пашей будем вместе, – наступит такая благодать. Помнишь этот свежий воздух после дождя и града? А знаешь, как здорово целоваться? Правда, в первый раз непонятно, как и что произошло, но ты счастлив до чертиков.
– Мне не нравятся такие разговоры. – Гошка, смутившись, покраснел до кончиков ушей.
– Эх ты! Взрослый! – покачала я головой, оглядываясь на мыльные пузыри, которые остались позади.
Во дворе мы столкнулись с Долгих, который, похоже, направлялся в нашу квартиру.
– Привет, малой! – Пашка пожал Гоше руку, совсем как взрослому. – Ну как все прошло? Передал?
– Передал! – кивнул светловолосой головой Гошка. – Все прошло отлично.
– С меня презент, – пообещал Паша, а потом взглянул на меня: – Вы… вместе, что ли, ходили?
– Вот еще, – усмехнулась я, – делать мне нечего? Сами только встретились во дворе. Привет, Гош!
Гоша укоризненно покачал головой и молча направился к крыльцу.
– Ковалева, а ты откуда в таком виде? – заинтересовался Паша. – В домашнем.
Сказать про мусор? Или поинтересоваться, верит ли Долгих в бога? С ним ничего не прокатит.
– Просто гуляла, – ответила я. – Дышала свежим воздухом. Ты не забыл, что у нас в четыре консультация?
– Не забыл, – ответил Пашка, продолжая меня разглядывать. – Хотел у тебя перекантоваться, чаю попить. Потом бы в универ вместе мотанули.
– Пойдем! Только к чаю ничего нет. Откроем банку варенья из алычи. Мама еще в марте присылала.
Жалко все-таки Пашку. Бедненький, с утра цветы покупает, записки любовные строчит, а Шацкая в квартире с другим запирается тайком от тетки. Я, злорадно усмехнувшись, взбежала на крыльцо и потянула на себя тяжелую дверь. Домофон у нас никогда не работал.
– Помнишь про двойное свидание? – спросил Паша.
– А оно состоится? – удивилась я.
– Почему бы ему не состояться? – отозвался друг. – Я вот пять минут назад разговаривал с Улей по телефону…
Я даже запнулась о порог от неожиданности. Ай-ай! Не станет наша целомудренная Ульяна сразу с двумя парнями роман крутить. Значит, на Пашку она виды все-таки имеет. Ну что ж, будем дальше бороться за счастье.
А тот, кого Шацкая прятала в квартире, выходит, вовсе не ее новый парень. Но тогда кто?
Глава пятая
Наше двойное свидание получилось весьма занятным. Разумеется, началось с того, что я опоздала. Долго не могла отыскать недавно открывшееся кафе. Именно в нем предложила встретиться Шацкая. А с бургерной у меня не прокатило. Ульяна, узнав, куда ее хочет пригласить Пашка, запротестовала. Как так? В бургерной нет вегетарианского меню! А в этом кафе и кофе с кокосовым молоком вкусный, и роллы с тофу, и тайский салат… В общем, рай для нашей Ульяночки.
– Ты чего там про бургеры мне наплела, Полиныч? – накануне свидания сердито спросил по телефону Пашка. – Уля говядину не ест.
– А рыбу? – спросила я, придумывая на ходу ответ.
– И рыбу.
– И птицу не ест?
– И пресмыкающихся, – раздраженно ответил Пашка.
– А насекомых? – решила уточнить я.
– Полина!
– Ну надо же. А почему я тогда решила, что она любит бургеры?
– Вот и я о том же, – Пашка явно злился. – Не знаю, почему ты так решила.
– Хорошенько, видимо, меня огрели на тренировке, – сказала я. И язвительно добавила: – На тренировке, куда ты пригласил.
Пусть у Пашеньки вновь взыграет чувство вины. Долгих понял, что выяснять со мной отношения бесполезно, и отстал.
В кафе я заходила с не самым довольным выражением лица. В поле моего зрения сразу попал столик, за которым сидели Пашка, Уля и Герман. Долгих и Шацкая, склонив головы, о чем-то негромко переговаривались. А Буравчик, заметив меня у входа, просиял и подмигнул. Начинается! Малыш-крепыш.
– Привет! – произнесла я, подойдя к столику. – Всех рада видеть.
Ну… как всех? Рада только Пашке. Но правила этикета-то никто не отменял.
– Присаживайся рядом со мной, конфетка, – с противным скрежетом отодвинул Буравчик стул. – Я тебя ждал.
– Супер, – кивнула я, плюхаясь на услужливо предоставленное Германом место.
Как только Уля перевела взгляд на Пашку и открыла рот, чтобы что-то ему сказать, я громко вопросила:
– Вы уже сделали заказ? Что посоветуете? Такая голодная, ужас!
– Я заказала черный рис с тыквой, – сообщила Шацкая.
Бэ-э-э, гадость. Лучше бы бургер съесть. Проигнорировав рекомендации Шацкой, я углубилась в чтение меню. До меня донесся восторженный голос Ульяны:
– Я уже трижды успела побывать в этом кафе и каждый раз заказываю тыкву с черным рисом. Потрясающий вкус! Мне даже захотелось раздобыть рецепт…
Я почувствовала, как под столом теплая мужская рука дотронулась до моего голого колена. Не знаю, что насчет рецепта, а вот тыквой Шацкая может обзавестись. Той, которую я готова была снести с плеч Буравчика.
Не убирая упавшие на лицо пряди, исподлобья я грозно взглянула на Германа. Наверное, в тот момент была похожа на девочку из «Звонка». Буравин охнул и поспешно убрал свою лапищу с моего колена.
– А ты, Паш, что заказал? – спросила я.
– То же, что и Уля, – кротко ответил Пашка.
Ха! Ну да, ну да. Из Паши такой же вегетарианец, как из пингвина сокол. Это он перед Шацкой выпендривается.
– А стейков здесь разве нет? – спросила я назло. – Ты ведь их так любишь.
Пашка округлил зеленые глаза и покачал головой. Но Остапа, меня то есть, уже понесло…
– И перчатки свои кожаные забери, которые оставил, – сказала я, – с марта валяются.
И если минуту назад Буравин под столом бесцеремонно лапал мое колено, то Пашка просто наступил на ногу. Не знаю, что из этого неприятнее.
– Герман, ты ведь не в курсе… Поля у нас мечтает научиться кататься на велосипеде, – проговорил Пашка.
Я рот распахнула от удивления. Неправда! Железные двухколесные конструкции с рулем – моя фобия. А на трехколесном я, наверное, выглядела бы уже несолидно.
– А у тебя ведь КМС по велоспорту, – продолжил Пашка, обращаясь к Буравину. При этом не сводил с меня ехидного взгляда. – Научишь Полю на велосипеде кататься?
Буравчик уставился на мое лицо, а затем согласно закивал.
– Конечно, без проблем! – Буравин скривил губы в усмешке: – Научить кататься на велосипеде и медведя можно.
– Спасибо! – буркнула я. Это меня с медведем сравнили? Очень приятно. – Но я не хочу ничему учиться. Пашка врет. Нет у меня такой мечты. Я боюсь!
– Не научишься, так я тебя на багажнике прокачу, – подмигнул мне Буравчик. – Доставлю куда хочешь с ветерком, карапуз!
Ага, если только в своих сновидениях. Пусть помечтает. А мне бы такой сон точно кошмаром показался. Уже представила, как Буравчик везет меня на багажнике по каким-то колдобинам…
– А я обожаю кататься на велосипеде, – воодушевленно произнесла Уля. – Мы с младшей сестрой летом каждое утро ездим на дикий пляж. Наушники, первые лучи солнца, свежий морской воздух…
Конечно, кто бы сомневался! В моем воображении Ульяна ехала на красивом мятном велосипеде-круизере с корзинкой на руле, в которой были свежие полевые цветы. Или хрустящий утренний багет из местной пекарни. А сзади мы с Буравчиком по колдобинам… Я, разумеется, по-королевски восседаю на багажнике.
– А потом, разломив руками этот хлеб и бросив велосипеды у подножья молчаливых темных скал, завтракать у обрыва над морем и наблюдать за неспокойными волнами… – закончила Ульяна. Я все прослушала. Она серьезно про багет говорила? Парни уставились на Шацкую, разинув рты. Сама мисс Идеальность. После рассказа об утренней велопрогулке до дикого пляжа каждый подумал об одном и том же…
– Скорее бы разделаться с сессией и вернуться домой, – потянувшись, сказал Пашка. – Или кто-то останется в городе?
– Что тут делать? – пожал плечами Буравин. – Домой, конечно. В середине июля уже соревы начнутся. Еще нужно в форму себя привести, серф подготовить…
– Ты тоже поедешь? – спросил Паша, накрыв своей ладонью руку Ульяны. Я проследила за этим движением и скрипнула зубами от злости.
– Семнадцатого июня последний экзамен, – улыбнулась Шацкая, не отнимая своей руки. – Конечно, поеду! Жду не дождусь.
А я как жду не дождусь, когда ты отклеишься от моего друга. Или Долгих отклеится от тебя.
– Слушайте! – воскликнул вдруг Пашка. Буравчик от неожиданности даже пончик из рук выронил, который планировал донести до раскрытого рта. – Может, все вместе рванем на моей тачке? Вы как?
«Рванем» – для Пашкиной машины слишком громкое слово. Единственное, куда она может рвануть, это вниз с обрыва – и то, если ее хорошенько подтолкнуть.
– У тебя есть машина? – заинтересовалась Ульяна.
– Да, только она сейчас в ремонте, – скромно отозвался Паша.
Я хотела съязвить: «Как и остальные одиннадцать месяцев в году», но не успела. Буравчик уже пихнул мне под нос пончик.
– Такой же сладенький, как и ты! – негромко проговорил он.
– Что? Ты серьезно? – возмутилась я. Бесцеремонно отпихнула пончик и снова обратила взор на нашу сладкую парочку.
– Как раз к отъезду ее должны отремонтировать, – продолжал хвалиться Пашка своей колымагой. – За ночь доедем. Будет круто!
Круто? Круто, если меня посадят сзади вместе с Буравиным, а потом Пашкина машина, как обычно, заглохнет в самом неподходящем месте, и мы в ночи будем ее толкать по пустой неосвещенной трассе.
– Павел, я подумаю над твоим предложением, – улыбнувшись, кивнула Ульяна.
Павел засиял.
– Я тоже подумаю, – сказал Буравчик.
– Ты умеешь думать? – сквозь зубы проговорила я.
Герман, услышав меня, снова протянул пончик:
– Закуси, ворчунишка моя!
– Пончики не самая полезная еда, – отрезала я, глядя, как Ульяна уминает за обе щеки тыкву.
– Все полезно, что в рот полезло, – проворчал Герман. А затем добавил: – Правило Буравчика!
Уля заливисто захохотала, а я закашлялась:
– Да уж!
В этот момент смартфон Ульяны, который лежал на столе, завибрировал. Такая правильная девочка, а правил этикета не знает. Кто на встрече достает телефон? Я укоризненно покачала головой. Мне бы такое и на ум не пришло, ведь единственный, кто мог написать, – Пашка, а он здесь. Ну или мама с сообщением в духе: «Надеюсь, ты не забываешь вытирать пыль с подоконников…»
Как бы я ни выступала за соблюдение правил приличия, а подглядеть адресата успела. Некто, записанный в телефоне Ульяны как «М». И кто это, интересно? Шацкая, извинившись, схватила телефон. Прочитав сообщение, она изменилась в лице.
Читать бесплатно другие книги:
