Хотите быть герцогиней? Дэр Тесса
Муж встретил Эмму в холле, едва она успела закрыть за собой входную дверь.
– Кто это был? Почему меня не разбудили?
– Не было времени объяснять.
– Зато есть сейчас. – Он направился вверх по лестнице вслед за Эммой.
– Простите. На самом деле времени нет. Я должна собрать вещи… правда, это может подождать до утра, а сейчас мне нужно найти платье.
– Платье? – Герцог был совершенно сбит с толку. О чем она толкует, черт возьми? – Вам придется задержаться и рассказать мне все. С самого начала.
– Там, в гостиной, была мисс Девина Палмер. Раньше, когда я работала в швейной мастерской, я шила ей платья. Она очень молода и… беременна. Ей очень страшно, потому что не к кому больше обратиться. Я обещала ей помочь. Я обязана ей помочь! Поэтому завтра мы с вами едем на бал. – Эмма взглянула на часы. – То есть уже сегодня.
– Что?
Как только они оказались в спальне, Эшбери запер дверь.
– Не понимаю, как наше присутствие на балу поможет юной леди, которая оказалась в сложном положении.
– Все очень просто. Я хочу пригласить мисс Палмер погостить у меня в Суонли. Однако ей, чтобы принять мое приглашение, требуется разрешение отца. Чтобы получить такое разрешение, нам нужно познакомиться с ее отцом. Следовательно, нам нужно ехать на бал.
Пройдя в гардеробную, Эмма начала перебирать содержимое своего шкафа. Выбрала пару чулок и туфли на серебряных каблучках. Разложила их на постели.
– Какая жалость! Если бы красный шелк не испортился под дождем… Теперь мне нужно найти что-то подходящее, да побыстрее. Слава небесам, я заказала для вас новый фрак и черные брюки!
Эш в изнеможении оперся локтем о комод. В конце концов, часы уже пробили полночь. Может быть, все это ему снится?
– Я не поеду на бал к Палмерам. И вы не поедете, – отрезал он.
– Бал дают не Палмеры. – Эмма помолчала. – Это бал семейства Уортинг.
Эш не сразу обрел дар речи.
– Уортинги?
– Да.
Она вознамерилась поехать на бал в дом Аннабел Уортинг? Господи Иисусе! Это немыслимо.
Эмма сказала:
– Поверьте, мне самой эта затея совсем не нравится. Разумеется, я бы предпочла отправиться куда-нибудь в другое место, но бал дают Уортинги, и мне необходимо быть там.
Эмма лишилась рассудка. Эшбери проклинал ее деликатное положение. Очевидно, беременность отнимает у женщины разум и выбрасывает его в ближайшее окно.
– Прошу вас, Эш! Я никогда бы не стала просить ради себя. Но мисс Палмер больше некому помочь.
– А что отец ребенка? Ее родные?
– Она не может им довериться.
– Почему вы так уверены?
– Она сама мне сказала. Конечно, Девина очень молода, и все же она взрослая женщина. Она знает, что говорит, даже если не совсем верно представляет работу некоторых органов, которые зачинают младенцев.
– Каким образом ей поможет приглашение в Суонли?
– Она хочет родить втайне и найти семью, которая возьмет ребенка на воспитание. Если она найдет такую семью в деревне, то в следующем июне сможет вернуться в Лондон к началу сезона и никто ничего не узнает.
– Нет. – Эшбери взъерошил волосы. – Нет. Забудьте про бал. Мы не станем покрывать молодую беременную женщину и впутываться в обман, который затянется на много месяцев. Я не даю своего разрешения и решительно не стану во всем этом участвовать.
– Эш, пожалуйста! Если вы действительно…
Он поднял руку.
– На этом и остановитесь. Не надо играть в эту игру.
– В какую игру?
– «Если – бы – вы – меня – любили – сделали – бы – как – я–прошу». Вот в какую игру! Потому что я могу бросить мяч в ваши ворота. Если бы вы меня любили, то не стали бы меня упрашивать. Если бы вы меня любили, то доверяли бы моему суждению. Если бы вы меня любили, то вернули бы мне мои драпировки. Ваши слова – всего лишь слабая попытка шантажа.
Эмма нашла пару длинных, до локтя, перчаток и положила на кровать, где уже возвышалась гора предметов туалета к вечернему выходу.
– Одному из нас придется уступить. Мы не можем оба сделать так, как хотим.
– Тогда я сделаю так, как хочу.
– Почему?
– Потому что я мужчина, ваш супруг и герцог.
Эмма ответила так, как он и ожидал: пронзила его сердитым взглядом, – но и по крайней мере перестала метаться по комнате как заведенная и села на краешек постели.
– Эш, я хочу ей помочь. Вы должны понять почему. Я могла бы оказаться точно в таком же положении.
– Да, но не оказались же. – Подойдя, он сел рядом с ней. – Скажите правду, вы делаете это для нее или для себя?
– Я делаю это для мисс Палмер. И для себя тоже. И ради всех молодых женщин, которых общество карает так, будто они совершили величайшее из преступлений, хотя всего-навсего последовали зову своего сердца. Выбор у Девины невелик, но решать ей: не ее любовнику или отцу, и уж точно не вам.
– Все это очень хорошо и правильно, и я бы не стал спорить, но вы собираетесь воспользоваться моим домом, чтобы осуществить обман.
– Я не собираюсь пользоваться вашим домом. Для этого у меня есть свой. Тот самый, который вы обещали мне в самом начале.
– Что вы имеете в виду?
Она бросила на него невозмутимый взгляд.
– Вы говорили, что я смогу удалиться в дом в Суонли, как только забеременею. Так вот, я забеременела.
Несмотря на предутреннюю темень за окном, для Эшбери комната словно озарилась невыносимо ярким светом. И звуки – тиканье часов, потрескивание огня в камине – внезапно сделались громоподобными. Ему захотелось закрыть уши руками. Погасить свет.
Гром и молния!
Эмма была совершенно права. Он действительно сказал ей в самую первую неделю их брака, что она сможет уехать в Суонли, как только наступит беременность, но не раньше. И с того самого дня его супруга очень прилежно трудилась над тем, чтобы желанная беременность наступила.
– Значит, вы придумали это не сейчас! Вы планировали это с самого начала.
– Не нужно так. Не корите меня за практический расчет выйти за вас. У вас тоже были определенные резоны. Для нас обоих это был прежде всего брак по расчету. – Эмма встала и подошла к туалетному столику.
Он провел ладонью по лицу.
– Это все объясняет. Вот почему вы так настаивали, чтобы дом в Суонли был готов к Рождеству. Вот почему осыпали меня всеми этими ласковыми словечками. Говорили, что влюблены, что испытываете неодолимое физическое влечение ко мне – кошмару на двух ногах. Господи, вот смех-то. Должно быть, вы думаете, что я идиот!
Да, он идиот. Почему он решил, что найдется женщина, которая увидит его по-другому?
Он мерил шагами комнату и выкрикивал, подражая тонкому женскому голосу:
– Свозите меня в театр! Пойдемте к Пенни на чай! Позвольте мне нарядить вас в новую красивую одежду! Ах какой вы красивый и замечательный!
– Эш, это же абсурд.
– Я позволил вам называть меня зайчиком! – крикнул он. – Вот это действительно абсурд!
– Вам не нравится? Хорошо, это только для начала. Вы такой венский хлебушек!
Эш взорвался.
– Не слышал ничего омерзительнее! Я даже не знаю, что это такое.
– Это такая австрийская сдобная булочка. – Эмма с вызовом вскинула подбородок. – Наверное, очень вкусная, однако, если бы она была у меня в руках прямо сейчас, я бы запустила ее вам в голову.
– Вы очень умны, ничего не скажешь. Все это время преследовали свою цель! Неудивительно, что вы с таким пылом раздвигали ноги в каждом закоулке моего дома. Чем скорее долг будет выполнен и вы забеременеете, тем скорее можно будет сбежать. Разве не так?
– Совсем не так! – Эмма с размаху хватила щеткой для волос о туалетный столик. – Как вы смеете? Как смеете вы намекать на то, будто наши отношения – пошлая дешевка? Как вы можете так обо мне думать?! – От злости она рассыпала булавки. – И все это лишь из-за того, что я попросила отвезти меня на бал.
– Если бы я хотел ездить по балам, то женился бы на Аннабел, и сегодня этот бал был бы в моем доме. Я женился на вас именно для того, чтобы избежать подобной докуки.
Она послала ему убийственный взгляд, которого, впрочем, он вполне заслуживал.
– Господи, как же я ненавижу эту бабу! Она заставила вас почувствовать себя чудовищем, и вы послушно посвятили себя тому, чтобы оправдать это мнение. Я сто раз твердила, как страстно вас хочу, как глубока моя любовь, но вы все равно продолжаете цепляться за ее слова и не верите мне. Она добилась того, что с вами невозможно жить, да и любить вас исключительно непросто…
– Что ж, – сухо сказал он, – позвольте мне избавить вас от дальнейших затруднений.
– Я имела в виду вовсе не это, и вы прекрасно знаете…
– Не уверен, что я вообще вас знаю.
Эшбери понимал, что почти кричит, но не мог заставить себя сбавить тон. Он был уязвлен, закусил удила, и это ненавистное, такое знакомое чувство лишило его способности мыслить здраво. Потребность накричать, сделать больно – пусть зализывает свои раны, а не исследует его! Однако с Эммой этот прием не работал.
– Вы боитесь, – сказала она.
– Я не боюсь.
– Вы всего боитесь: любить, быть любимым, быть отцом собственному ребенку. И сейчас вы устроили мне жуткий скандал, потому что до смерти боитесь появиться на этом треклятом балу. Не смешите, Эш. Вы меня не обманете.
– И вам меня тоже не обмануть. Все то, что вы придумали, не имеет никакого отношения к Девине Палмер. Вы стараетесь для себя. И не притворяйтесь, что это не так. Подначивая ее сбежать от отца, вы надеетесь свести счеты с собственным отцом.
Некоторое время они молчали, озираясь вокруг, но старательно избегая смотреть друг на друга.
– Простите, что все вышло так внезапно, – нарушила молчание Эмма. – Мне следовало рассказать вам про Девину. Я боялась доверить вам чужую тайну, и это было ошибкой. Однако не думаю, что совершаю ошибку, пытаясь ей помочь.
– Хорошо, – устало сказал Эш. – Отправляйтесь на бал. Лгите им. Заберите несчастную девушку из семьи и спрячьте в деревне, если вам так хочется. Я не стану вас удерживать. Но будь я проклят, если приму участие в вашей затее.
– Что ж, если придется, я поеду на бал одна. Только давайте помиримся перед тем, как расстаться.
– Я не сержусь. Вы совершенно правы. У нас договор. Вы позволяете мне спать с вами, чтобы наступила беременность, а я дарю вам дом.
– Я вас люблю. Вы это знаете.
Но знал ли он?
Да, он слышал, как Эмма произносит эти слова. Но за последние четверть часа он начал сомневаться, что может им верить.
Нет, он несправедлив к ней. Он не был уверен, что верил ее словам хоть когда-нибудь.
– Уже поздно. – Эмма подошла к нему. – Пойдемте спать. Утро вечера мудренее.
Он протянул руку, удерживая ее на расстоянии.
– Мне и так все ясно. Я прямо сейчас отправлю нарочного в Суонли. Пусть слуги готовятся к вашему приезду. Разумеется, у вас будет карета. Можете отправляться туда вместе с мисс Палмер, когда вам заблагорассудится. Позже я велю Мэри привезти ваши вещи.
Эш понимал, что может зайти слишком далеко. Ударить слишком больно. Воткнуть нож слишком глубоко. Разве такой мужчина ей нужен? Он бы сдержался, но лишился значительной части самого себя, а другие его части были изуродованы так, что не узнать, что внутри, что снаружи. Он слишком озлобился, чтобы заслужить ее любовь. Он слишком жалок, чтобы ее удержать.
Черт побери, он слишком уродлив, чтобы ее сопровождать: хоть на бал, хоть куда-то еще.
Вот причина, напомнил себе Эшбери, почему он настаивал на временном договоре. Случай с ее подругой явился очень своевременным напоминанием. Никто и не предполагал, что их брак может продлиться долго.
– Эш, не делайте этого!
Он схватился за ручку двери, собираясь выйти из комнаты.
– Как вы сами сказали, условие нашего договора выполнено. Вам не нужно возвращаться.
«Вам не нужно возвращаться».
Эмма смотрела на закрывшуюся за мужем дверь. В глазах закипали слезы. Ее снова отвергли, как и раньше. Какое знакомое чувство! Как будто ее желудок сбросили с утеса в Дувре, привязав к камню.
И за это ей некого винить, кроме себя. Ну что за глупое у нее сердце! Похоже, оно никогда не усвоит уроков жизни.
К счастью, у нее не было времени, чтобы стоять и заливаться слезами. Предстояло сделать важное дело.
Перво-наперво ей нужно найти платье. Не просто платье, а Платье с большой буквы. Роскошное, элегантное, безупречное. Платье, которое не кричит о богатстве, а свидетельствует об утонченности и изысканном вкусе хозяйки. Она должна выглядеть как настоящая герцогиня.
Долгие годы Эмма пользовалась своим искусством, чтобы делать красивыми других женщин – а иногда и неблагодарных мужчин, – и вот теперь оно сослужит службу ей самой. Рассмотреть себя в зеркале. Прекратить искать в себе недостатки, которые нужно скрывать, и отыскать красоту, которую нужно подчеркнуть.
В запасе у нее один день. И шить-то практически не из чего, если не считать нескольких ярдов бархатных занавесок синего, как сапфир, цвета да остатков отделки от пелерины, которую она шила для Девины. Пригоршня фальшивого жемчуга, кусок ленты… Взгляд Эммы упал на усыпанные сверкающими камнями гребни, которые она надевала в театр. Может, она сумеет вытащить их из оправ.
Значит, так. Ей нужна выкройка, но легче выкроить детали по платью, которое уже подогнано по ее меркам. Эмма подошла к шкафу, достала единственное собственное платье и начала распарывать.
То, что надо.
Глава 30
Эшбери нужно было выпустить пар – бадминтон не годился. Только не сегодня. Он до сих пор злился. Чувствовал себя одураченным. Но главным образом негодовал на себя.
Эмма уехала шесть минут назад, а он уже тосковал по ней так, что и не выразить словами.
В своем упрямстве он отказался посмотреть, как она уезжает на бал, не говоря уж о том, чтобы попрощаться. Слишком рискованно.
Да, но как он страдал! Куда бы ни пошел в доме, отчаяние следовало за ним по пятам. Еще и кошка бегала за ним, браня его жалобным мяуканьем.
Во всех комнатах Эмма поснимала драпировки с окон, объясняя это желанием впустить больше солнечного света. Бьющий наотмашь слащавый символизм! Ему захотелось поразбивать эти окна камнями и в прострации улечься на ковре, умирая от страстной тоски.
Решительно настало время развлечься, как положено мужчине. Поиграть в крикет при свечах? Бывало, он делал куда более абсурдные вещи.
Очутившись в бальном зале, Эш бросил на пол узкий конец обюссоновского ковра, позаимствованного в коридоре, чтобы попрактиковаться в отбивании мяча крикетной битой. В центре зала встал мрачный Хан, которому предстояло исполнить роль подающего.
– Что ж, начнем. – Эш приготовился поразить какой-нибудь портрет предка на дальней стене бального зала.
Хан извлек из корзинки мяч, примерился, выступил на шаг вперед и бросил, вложив в бросок изрядную, как выяснилось, силу. Мяч резво отскочил от ковра. Эш замахнулся битой, только поймал не мяч, а воздух и обернулся, провожая взглядом улетевший мяч.
– Я пока только разогреваю мускулы, знаешь ли. – Герцог с равнодушным видом сделал несколько пробных замахов битой.
– Ну разумеется, ваша светлость.
Достав второй мяч, Хан провел подачу с неожиданным проворством и мастерством. На сей раз Эш достал мяч, но бита лишь задела его по касательной.
– Довольно метко, не так ли?
Следующий мяч, посланный дворецким, упал как раз под ноги хозяину, отрикошетил вверх и ударил в голень – чертовски точно и больно.
Охнув, Эш растер ушибленное место тыльной стороной ладони.
– В другой раз будь осторожнее, ладно?
Но не успел он поднять биту, как Хан атаковал опять. Мяч влетел точно в бедро. Теперь не оставалось сомнений, что Хан целил в хозяина нарочно.
– За что ты меня так?
– За то, что позволили ей уехать, осел вы эдакий!
Эш воздел руки.
– Она сама так захотела! Вынашивала свой план несколько месяцев. Хитростью вынуждала меня иметь ее во всех углах дома, вращаться в обществе и… И даже что-то там почувствовать!
Эш бегал по кругу, выгоняя из ноги пронзительную боль. И едва успел увернуться, когда следующий мяч просвистел возле его уха.
– Гром и молния! Что ты вытворяешь?
– Однажды снаряд выбил из вашей головы всякий разум. Может, вы образумитесь, если треснуть вас еще раз? – Хан изготовился к следующей подаче. – Вы дали клятву любить, оберегать и уважать свою жену. Это было в клятве. Я свидетель.
Подняв крикетную биту, Эш нацелил ее на слугу.
– Тогда тебе стоит вспомнить, что она поклялась повиноваться мне. А теперь смотри как оно обернулось.
Дворецкий отвел руку назад, готовясь выполнить бросок. Эш поморщился.
– Погоди. – Отбросив биту в сторону, он поднял вверх обе руки, признавая поражение. – Послушай-ка меня, ладно? Если ей угодно ехать в деревню, тем лучше. – Он провел ладонью по изуродованной стороне лица. – Я ей не нужен.
– Ну разумеется, вы ей не нужны. – Возмущенный голос Хана эхом разнесся по бальному залу. – Любому дураку ясно.
– И что же мне, по-твоему, делать?
Хан испустил долгий страдальческий выдох.
– Поезжайте. На бал. Согласны вы с ней или нет. Едет ли она в Суонли или нет. Вы же знаете, что мисс Уортинг пускает слюни, предвкушая, как разорвет ее на части. Если вы отправили ее одну и бросили на съедение, то вы ничем не лучше прочих. Сначала эта скотина Джайлз…
Эш нахмурил лоб.
– Кто это – Джайлз?
– Сын сквайра. В Хартфордшире. Не говорите, что она вам не…
– Да-да. Разумеется, она мне рассказала. Но я не запомнил, как зовут мерзавца.
Хан начал снова:
– Сначала Джайлз. Потом ее отец. Потом еще этот подлец Роберт.
– Погоди-погоди. Там был еще и Роберт?
Дворецкий отправил в полет последний мяч.
– Роберт! Тот самый, что притворялся, будто ухаживает за ней. Да только настоящей его целью было выведать насчет дам, которые приходили в мастерскую. Тот самый, что потом сбежал с каучуковой наследницей. Она наверняка вам рассказывала.
Эш не только не слыхивал про Роберта, но даже понятия не имел, кто такая каучуковая наследница.
Хан пошел по залу, подбирая разбросанные мячи и складывая в корзину.
– Все эти негодяи обошлись с ней одинаково гадко. Каждый предпочел тешить собственную гордыню, вместо того чтобы встать на ее сторону. Теперь и вы туда же. Вы предпочли бы скорее шататься по Лондону, изображая чудовище, чем поддержать ее хотя бы на один вечер и стать тем мужчиной, который ей так нужен. Вы ведете себя точно избалованный ребенок.
Эш зарычал.
– Вы ее потеряете! А потом и меня заодно. Я служил вашему семейству тридцать лет. Мне полагается пенсия, и я не хочу потакать вашей глупости, когда вы только и делаете, что плачетесь о своей драгоценной особе. Желаю вам самого что ни на есть счастья в одиночестве. И чтобы вы состарились в окружении двадцати кошек.
– Ничего другого я и не предполагал, – парировал Эшбери. – У нас с Эммой брак по расчету, а не по любви.
– Ваша светлость, вы бы не догадались, что это любовь, даже если бы она врезала вам под дых. – Дворецкий бросил корзину с мячами под ноги Эшу. – Уворачивайтесь.
– Что?..
Хан нанес ему основательный удар прямо в солнечное сплетение. Эш согнулся пополам.
Дворецкий схватил его за отвороты жилета.
– Вы должны были увернуться! – Низко поклонившись, он вышел из зала.
Эш остался один, оглушенный, согнувшийся пополам, хватая ртом воздух. Одной рукой он оперся о стену.
– Чтоб тебе провалиться, Хан!
Да, наверное, он это заслужил. И если подумать, что такое еще один удар по сравнению с теми, что судьба уже обрушила ему на голову?
Он провел годы в страданиях. Как, кстати, и Эмма. И ни он, ни она не могли упредить раны друг друга. Он не мог отправиться в прошлое и предупредить ее, чтобы не растрачивала любовь на никчемных людишек, один другого хуже.
Но самым неудачным ее выбором стал он, герцог Эшбери. Предполагалось ведь, что он станет тем единственным в ее жизни мужчиной, который ее не обидит.
Невозможно. Теперь слишком поздно.
Но гром и молния! Вдруг его дворецкий прав? Сегодняшний вечер – нечто особенное. Лондонские сплетницы съедят ее живьем. А он по крайней мере может предложить им себя как кусок мяса пожирнее. Уж что-что, а привлечь всеобщее внимание к своей особе он отлично умеет.
– Хан! – Эшбери выскочил в коридор. – Приготовь мой черный фрак и начисти сапоги, чтоб блестели.
Дворецкий, стоя у дальней стены, ответил хозяину скучающим взглядом.
– Уже сделано, ваша светлость.
– Ты не в меру дерзкий и самонадеянный болван.
– К вашим услугам.
Но времени на дальнейшие препирательства не осталось – ему нужно было одеваться к балу.
Наверху Эш прыгал по спальне на одной ноге, натягивая сапог на другую. Размахивал руками, описывая круги за спиной, пытаясь отыскать рукава. Узел шейного платка напоминал вареную картофелину. Наконец он решил, что навертел на свою особу достаточно шерсти, шелка и всего остального, пусть и самым беспорядочным образом. Как безумный, сбежал по ступенькам, распахнул дверь бокового входа, чтобы выйти из дому, и тут…
Чертова кошка прошмыгнула между ног и исчезла в переулке за конюшнями.
Маленькая дрянь!
Эш пустился в погоню. Он не мог допустить, чтобы треклятое животное сбежало. Хоть кто-то или что-то должно остаться в доме, чтобы напоминать об Эмме, даже если все прочее полетит к чертям.
– Штанина! – позвал он, бросаясь за угол, а потом забирая влево. – Вернись, Штанина. Вернись! – Эш свистел, щелкал пальцами, увещевал, заглядывал в каждую щель, в каждую дыру. – Кис-кис!
Герцог пытался не думать, как все это может выглядеть со стороны. Сумасшедший, с обезображенным шрамами лицом мужчина бегает по темным улицам Мейфэра, выкрикивая бессмысленные слова, и при этом чмокает. Растрепанные волосы, кое-как застегнутый сюртук…
Превосходно!
Когда в глухом переулке трое мужчин оттеснили Эшбери в угол, повалили на землю и набросили на голову мешок, он даже не особенно удивился. Эш не сомневался, что его отвезут в сумасшедший дом.
Но, к несчастью, он ошибался.
Жестоко ошибался.
Глава 31
Эш мерил шагами тюремную камеру, бормоча себе под нос слова, которые не произносил уже много лет. Все те, что отец запрещал ему употреблять. Отлично. Вот и пригодились для такого случая. Теперь самый раз.
– Дерьмо! Твою мать! Ублюдки! Чертовы мерзавцы!
Его пьяный сокамерник, сидя в углу, следил за каждым его движением остекленевшим взглядом.
– Придержи язык, эй!
– Пошел ты. – Эш пнул стену камеры. – Твою мать!
Это был крах.
Эш подошел к двери и заорал, обращаясь к стражникам:
– Эй, вы там! Выпустите меня немедленно! Я герцог Эшбери!
Тюремщики только засмеялись.
– Слышали, ребята? – сказал один. – У нас тут завелся герцог! Чудовище из Мейфэра, которое не один месяц пугает женщин и детей, оказывается, герцог. Ничего себе.
– Я не чудовище, – возмутился Эшбери. – Я… Это недоразумение! Я раздал целое состояние вдовам военных и осыпал конфетами сирот!
– Ни за что не поверю, – сказал второй стражник.
Первый согласился:
– Я так думаю, вранье это все. Газетам верить нельзя.
Эшбери застонал. «Если вы не верите газетам, почему тогда я здесь?»
– Щенки! – кричал он, припомнив кое-что. – Я вынес щенков из горящего дома!
– Вынес, это точно. А потом, наверное, выпил их кровь.
Читать бесплатно другие книги:
