Школа темных. Богиня хаоса Пашнина Ольга

– Но все-таки глава Дома Огня – это не врожденный титул. Ты бы мог отказаться, я думаю.

– А зачем? – Бастиан пожимает плечами. – И что делать?

– Не знаю. Поступить в Школу Огня, получить диплом, пойти на работу…

– Король – та же работа.

– Ты получишь дом и найдешь себе принцессу. – Кристина тяжело вздыхает, снова удобно устраивая голову у него на плече.

– Зачем мне принцесса, если есть ты? А еще ты нравишься маме.

– Но не нравлюсь твоему отцу.

– Он вряд ли знает твое имя. Мое-то выучил только потому, что приходится меня учить. И то чаще всего обращается как «Мальчик, подойди сюда». Да и какая разница? Главное, чтобы ты нравилась мне.

– Тогда можно вопрос?

– Ты сегодня весь день их задаешь. Давай.

От окна дует, время клонится к вечеру, но вылезать из-под одеяла, выпускать из рук Кристину и закрывать его лень. Поэтому рядом в воздухе висит крошечный огненный шарик, согревая теплом.

– Другие девочки… они уже давно…

Крис мучительно краснеет, и бледная кожа становится по оттенку очень похожей на ее волосы.

– Они давно близки с теми, с кем встречаются. Я тебя не привлекаю?

– Крис… ты маленькая глупая девочка. Сейчас нельзя, скоро инициация.

– И что? Как инициация влияет на нас?

– Сильные эмоции могут навредить.

– Но другие…

– Я не могу отвечать за других, Крис. Только за себя. Я очень тебя люблю. Не хочу, чтобы магия вышла из-под контроля.

– Бастиан ди Файр, ты самый правильный парень на свете.

Он смеется, перебирая медные кудри.

– Подожди пару месяцев и скажи это снова, Кристина.

Из открытого окна доносятся первые звуки грозы.

Я ушла в запой. Не в тот, что приходит в голову при этой фразе, – мы все равно все выпили еще раньше, – а книжный. Совершенно неожиданно вдруг обнаружилось, что дислексии больше нет, буквы не скачут перед глазами и не расплываются от постоянного напряжения. Я могла читать!

Перетаскав к себе половину библиотеки Кроста, я отключилась. Глотала книгу за книгой, подчас не глядя ни на жанр, ни на обложку. Художественные произведения, стихи, записки путешественников и магов, учебники – я просыпалась, ходила в душ и возвращалась в комнату, где пила чай вприкуску с сушеным имбирем и читала, пока не затошнит. Сожалела о пропущенных на Земле книгах с завлекательными интригующими обложками, вспоминала гигантские двух- и трехэтажные книжные гипермаркеты. Тогда я довольствовалась индустрией аудиокниг, но если бы дислексия прошла чуть раньше…

Эта мысль засела в голове так прочно, так манила, и вдруг оказалось, что думать о Земле приятнее, чем о Штормхолде. И уж точно проще.

А еще при помощи книжек можно было не встречаться в доме с Ясперой, хотя, подозреваю, она тоже вряд ли бесцельно бродила по коридорам в робкой надежде снова поцапаться.

В дверь постучали, и пришлось обернуться.

– Не спишь? Ты сидишь здесь с самого обеда.

– Да, я хотела полетать, но ветер слишком сильный.

Крост помахал какой-то белоснежной коробкой.

– Арен Уотерторн прислал тебе кексы.

– Что он сделал? – Я поперхнулась чаем.

– Прислал кексы. Черника с мятой. Как ты любишь.

Я тут же сунула нос в коробку и обнаружила нечто такое, что на Земле бы назвали капкейками: небольшие кексы с кремовой шапкой и горсткой свежей черники сверху. Из коробки приятно пахло мятой и сдобой, и я вспомнила, что пропустила ужин.

– А если Уотерторн решил тебя отравить? – усмехнулся Крост, глядя, как я откусываю сразу половину от кекса.

– Мир его праху.

Вместо того чтобы уйти, Кейман осмотрелся и сел на постель, все еще стоявшую посреди комнаты. А это значило, что впереди разговор. Вряд ли простой, мы почти не общались с памятного утра. Я вообще могла по пальцам пересчитать моменты, когда слышала свой собственный голос, в доме не с кем было болтать.

– Завтра на закате состоится ритуал. Ты не хочешь поделиться со мной планами?

– Их нет. – Я пожала плечами. – Просто устрою грозу, приду ко дворцу и спрячусь в тучах, а потом найду башню Катарины и заберу ее оттуда.

– А дальше?

– А дальше Уотерторн спрячет ее. И можно будет подумать, как взять короля за яйца. Я не рассчитываю на твою помощь, в конце концов это мои ритуалы. Но надеюсь, что хотя бы не будешь мешать.

– Я говорю не о Сайлере и не о Катарине. О тебе. Что ты собираешься делать? С жизнью, со всем остальным.

– Планы бессмысленны до тех пор, пока сила не восстановилась. Поэтому вытащу Катарину, Брину, доживу до сессии – и посмотрим. Все равно придется встретиться с Акорионом. Вряд ли его безвременная кончина обойдется без моего участия.

– Таара. – Крост многозначительно поднял брови. – Я очень хорошо тебя знаю. Во всех твоих… м-м-м… личностях. Ты что-то задумала. И я хочу знать, что. Мне не хочется, чтобы мы становились врагами.

– Это не касается твоей обожаемой Ясперы, если что.

– Деллин.

– Определись уже с тем, как меня называть.

– Определись сама. И скажи, что ты собираешься сделать.

– Хочу уйти на Землю.

Крост резко выпрямился. Показалось, он ждал любого ответа, кроме этого.

– На Землю?

– Когда все кончится, когда Акорион отправится обратно в хаос, хочу вернуться туда.

– Твоя сила пропадет.

– Да. Может, это и неплохо.

– Мне показалось, ты ненавидела мир, в котором выросла.

– Я хочу дать ему второй шанс.

И себе. Сделать то, что пыталась сделать мама, только почему-то одним махом сведя к нулю все усилия. Начать новую жизнь, построить ее самостоятельно, посмотреть, могу ли я быть другой, человеком. Где-то там еще есть личность Деллин Шторм, ее документы, страховка. Захвачу здесь парочку ювелирных украшений, продам, чтобы было на что снять жилье и продержаться первые полгода, а там, может, что-нибудь да получится. Отсутствие дислексии открывает не все двери… но некоторые из тех, что прежде были закрыты.

– Ладно, еще будет время об этом поговорить. Завтра мы должны вернуться в школу, у меня проверка готовности к учебному году. Придется переселить тебя в другую комнату, иначе ты займешь все свободное пространство. Извини, но свободна только комната ди Файра. Других больших спален у меня нет.

– Ну, – я развела руками, – если он не остался на второй год, я не вижу проблем.

– У них с Ясперой ничего нет, – вдруг сказал Крост таким голосом, словно до последнего сомневался, стоит ли вообще поднимать эту тему.

– С чего ты взял? Она сказала?

– Нет. Просто Яспера уже была заменой тебя. Она не согласится на это снова.

– Неважно. Бастиану нужна Деллин. Я не могу быть ей в полной мере.

– Он сам не знает, что ему нужно. Как и ты.

Кейман задумчиво посмотрел на изрядно потрепанную люстру – я роняла ее почти каждый день.

– И как все мы.

– Кроме Акориона.

– Кроме Акориона. Целеустремленный товарищ.

– Почему Бастиан тебя ненавидит? – спросила я.

– Большинство адептов недолюбливает преподов. Мы часто делаем неприятные вещи.

– Я же вижу разницу. При том, что ты никогда не преподавал у Бастиана, он едва терпит тебя. Почему?

– Я был на его инициации, в составе Совета Магов. Это было не самое простое мероприятие. Но не проси рассказать подробности. Я не самый горячий поклонник ди Файра, но это его… м-м-м… личные воспоминания. Спроси сама.

То есть – оставайся в печальном неведении, потому что время, в котором я спрашиваю Бастиана о личном и он отвечает, давно прошло.

– Что с Ванджерием? Он предложил тебе что-то?

– Лапшу. – Я пожала плечами. – Стащить у Акориона меч, поддержку демонов в войне. Улыбался, как чеширский кот, и, подозреваю, скрестил тайком пальцы в кармане. Он не придет за ответом, он просто знакомился и пытался понять, чего от меня ждать.

– И что понял?

– Что ничего не понял. Его можно использовать. Только пока не знаю, как.

– Хоть ты меня и не послушаешь, я все же скажу. Не дразни Акориона, по крайней мере пока не восстановишь силы.

– Я его не дразню.

– Это на перспективу.

Я поднялась, чтобы достать из шкафа сундук и начать собирать вещи. Алайя прислала несколько комплектов дорожных костюмов и школьную форму, пообещав закончить все остальное через несколько недель. Кроме платья для бала, разумеется, с ним предстояло возиться долго. Алайя категорически отказывалась обсуждать его и согласовывать задумку, так что мне оставалось только молиться, чтобы там хотя бы не было перьев.

Очень хотелось полетать. Я держалась на крыльях не так уверенно, как хотелось бы: оказалось, что, если они крепятся к тебе не магией, а вполне себе растут из тела, держать собственный вес на порядок сложнее. Зря я побаловалась кексиками.

Крост не уходил, задумчиво за мной наблюдал и нервировал. Напряжение висело в воздухе, казалось, что еще чуть-чуть – и магия не понадобится, искрить начнет просто потому, что концентрация обид между нами достигла критического значения. Я складывала в сундук вещи, стараясь на него не смотреть, но все равно подсознательно понимала, что это еще далеко не конец разговора. Его волновало, не споюсь ли я с Ванджерием или планирую ли вытаскивать Катарину, конечно, но одновременно с этим хотелось слегка иной беседы.

Отведенные мне на восстановление несколько недель прошли, и теперь он хотел ответов, обсуждений, разбередить старые, едва зажившие раны. Правда, я не думала, что начнет с самой ноющей.

– А еще кое о чем поговорить не хочешь?

– О чем?

– О ребенке.

Это было похоже на удар под дых.

Я застыла, сжимая в руках куртку, которая, впрочем, тут же выскользнула из ослабевших пальцев. Желание оказаться как можно дальше отсюда никогда не было таким сильным.

– Это обязательно? – тихо спросила я.

– Я уже давно не могу тебя заставить говорить о том, о чем не хочешь. Но невозможно делать вид, будто этого не было.

– Я не хочу говорить.

– Тогда ответь на мои вопросы.

Крылья подрагивали от безумного желания, как обычно, спрятаться в них.

– Хочу знать, как ты поняла. Что собиралась делать. Был ли шанс, что он родится.

От ноющей боли там, куда дважды вошел нож, я задохнулась, прижала руку, почти уверенная, что сейчас почувствую на пальцах теплую кровь, но это, конечно, было невозможно. Тело давно зажило, о случившемся напоминал только шрам, и я даже не знала, чей он был – Деллин или Таары.

Воспоминания о ребенке казались далекими, как будто из другой жизни. Но я помнила достаточно, чтобы одна мысль об этом сбила с ног.

– Нет… не хочу!

Закрыла уши руками, отчаянно мотая головой, надеясь, что перестану слышать детский плач, которого никогда не существовало в реальности.

Крылья все-таки сжались, это уже происходило на уровне инстинктов. Спрятаться, как ежик за иголками, оказаться в темноте, искренне веря, что никто не пробьется через тонкие перепонки. Только в этот раз Кейман успел перехватить крылья, выковыривая меня из раковины.

На него оказалось невыносимо смотреть.

– Хорошо, не будем. Успокойся.

Бессмысленно говорить «успокойся, остановись» несущемуся поезду. Когда разрывает на части от воспоминаний, еще кажущихся отчасти чужими, и одновременно от осознания, что мне не хватит сил рассказать о разговоре со Смертью. Одним махом разрушить остатки надежд. Это слишком жестоко даже для Таары, которая порой ненавидела Кроста, а для меня нынешней практически невыносимо.

– А ребенок? Если она вернется… со своим телом, с магией, ребенок получит второй шанс?

Мне хочется верить, что я найду продолжение хотя бы в том крошечном сгустке магии и любви, который был рядом с Таарой до последних минут.

– Ребенок? – На лице мамы появляется не свойственная ей снисходительная улыбка. – О, Деллин, это величайший из моих просчетов. Богов всегда двое. Это – основа баланса. Им не нужны дети. Нет-нет-нет, я не повторяю своих ошибок. У того… создания не было и не будет шансов появиться.

Она берет меня за подбородок, вынуждая посмотреть ей в глаза. Жуткие, нечеловеческие, совершенно равнодушные.

– Боги и так растворились среди смертных. Стали подвластны их чувствам и слабостям. Вы не имеете права быть как они.

– Деллин… – Меня возвращает в реальность тихий успокаивающий голос.

И еще одно из самых приятных ощущений на свете: как кто-то перебирает волосы. Сейчас они стали тяжелыми и длинными, так что в этом жесте теперь особое удовольствие. Я слышу, как бьется сердце: гулко, размеренно, спокойно.

– С тобой до ужаса неудобно обниматься. Ты знаешь? По-моему, твои крылья раньше были меньше.

– Да, и грудь.

– Вот зря я отдал тебе кексы. Попрошу Арена присылать сельдерей.

Я попыталась было отстраниться, но голова закружилась, и мир пошатнулся. Хотя, конечно, на самом деле зашаталась я. Пришлось опереться на руку Кроста, чтобы сесть на постель.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да. Наверное. Извини. Это из воспоминаний… ладно, неважно.

– Насколько хорошо ты помнишь прошлое?

Кейман опустился рядом, и я, подскочив, взвыла:

– А-а-а, крыло-о-о!

– Да твою же… не раскидывай свои конечности там, где я хочу сесть! Они что, настолько чувствительные?

– Нет, – призналась я, – это от неожиданности.

– Сейчас сюда от неожиданности весь город сбежится.

Хотя он, конечно, имел в виду Ясперу. Но я надеялась, ей хватит ума не лезть.

– Очень по-разному, – через минуту, переведя дух и уняв колотящееся сердце, я решила все же ответить. – Что-то помню лучше, что-то хуже. Ну… знаешь, как будто ты просыпаешься после корпоратива, и говорят, что ты пьяным прыгал в детский бассейн бомбочкой. И ты даже помнишь разлетающихся в стороны резиновых уточек и плавающий на поверхности кусок торта, но надеешься, что, может, врут?

– Что ж, уточки действительно пострадали.

На ладонях остались следы от ногтей, и я поспешила спрятать руки. Хотя вряд ли Крост их не заметил. За те секунды (или минуты?), что я была в темноте, одни боги ведают, что он увидел. Хотя какие боги? Ни черта они не ведают.

– Я расскажу… – облизала пересохшие губы. – Позже. Не сейчас, сейчас я не могу.

– Может, и не стоит. – Крост пожал плечами. – Но мне хотелось спросить. Я думал, может, ты рассмеешься и как всегда отшутишься.

– Над таким не смеются.

– Ну, плакать тоже поздно, да?

– Не знаю. Я устала страдать. По прошлой жизни, по маме, по Бастиану. Надоело слушать Акориона. Он слишком хорошо меня знает. И слишком хорошо осведомлен о происходящем. Порой мне кажется, что связь между нами настолько сильная, что ему ничего не стоит просто заставить меня снова в него влюбиться.

За окном раздался раскат грома. Погруженную в полумрак комнату осветило молнией. Завтра мне предстояла серьезная вылазка во Флеймгорд. Добраться до столицы, чтобы никто не заметил, прошмыгнуть к королевскому дворцу. Храни хаос СМИ! Из газет я узнала, что ритуал передачи Катарины мне пройдет на закате, а последним пристанищем принцессы станет северная астрономическая башня – ее отметят траурным флагом, свидетельствующим о великой жертве его позерского величества.

Внизу наверняка соберутся толпы зевак, так что придется как следует постараться. Опустить тучи как можно ниже, чтобы они скрыли меня от любопытных глаз. И умыкнуть Катарину так же незаметно. У меня был план, но его надежность вызывала много вопросов. Не попасться бы никому, иначе вместо Школы Темных я поеду во Фригхейм прятаться среди сугробов и наращивать мощь, соревнуясь с пингвинами.

– Поспи, – сказал Крост. – Иначе завтра ты не встанешь, не говоря уже о том, чтобы вламываться во дворец.

Не на такой исход разговора он рассчитывал. Но слабость меня спасла, избавила от нового погружения в хаос. О, его я помнила куда лучше, чем бытность безумной богиней. Хаос отпечатался каждой секундой моего нахождения там, все время, что прошло от исчезновения Деллин и возвращения Таары.

Дрожь почти прошла, но я послушно залезла под одеяло и закуталась в крылья, закрыв глаза. Спать не хотелось, но и присутствие Кроста тяжелеющим с каждой секундой камнем ложилось на сердце.

У дверей он обернулся.

– Ты не полюбишь брата, если сама не захочешь. Не существует способа заставить одного человека полюбить другого. Если бы существовал, я бы давно им воспользовался.

Вот только когда-то он говорил мне, что Таара не может вернуться. Как оказалось, слова «невозможно» не существует в Штормхолде.

Следующий день начался с дурдома и грозил окончиться им же. С самого утра я чувствовала себя так, словно собиралась на экзамен. В какой-то мере оно так и было: сейчас я или докажу, что со мной можно сотрудничать, плечом к плечу бороться против Акориона, либо никогда уже не выберусь из амплуа девочки-беды, вокруг которой горят чуланы и библиотеки.

К счастью, на торжество моего плана (или на величайший позор) собирались смотреть только Крост с Ясперой. Кейман просто страховал, а Яспера таскалась за ним хвостиком, вероятно опасаясь Ванджерия. Но сейчас мне было не до нее, я сидела в карете, мчавшей нас во Флеймгорд, и настраивалась на первую вылазку в новом качестве.

– На закате, Таара, – еще раз повторил Крост. – Не раньше. Тебе придется взлетать с крыши моего дома, держаться в облаках и спускаться практически на ощупь. Нельзя, чтобы тебя увидели. Будет очень холодно. Ты не забыла крупицы огня?

В ответ я помахала рукой, где за запястье болтался браслет с крупицами. Два десятка огненных, несколько воздушных – на случай, если придется экстренно садиться с поврежденными крыльями, и кучка темных. Для конспирации, вдруг поймают.

– С первыми лучами заката ты спускаешься к башне, только не получив от меня отбой, поняла?

– Вот ты на мою математическую образованность ругался, а сам тоже не мистер-эрудит, – хмыкнула я. – Как я тебе первые лучи заката во время шторма увижу? Поднимусь в стратосферу? Тогда давай уже слетаю на Марс и проверю, есть ли там жизнь. Я честно быстро, одно крыло здесь, другое – там.

– Будешь ерничать, и правда одно крыло будет здесь, второе там, а голова – в дворцовых кустах. Получишь знак от меня, тогда спускайся.

– А если получу другой знак, то улетай домой. И как понять, какой из них какой?

– Поймешь, – усмехнулся Крост. – И не пугай принцессу. Мы все-таки собираемся похитить ее и держать при себе. Всем будет проще, если она будет на нашей стороне. Постарайся увести ее разговором и убеждением. К тому же твоя сила еще нестабильна, а Катарина… м-м-м… девушка в теле.

Он вдруг не выдержал и весело хохотнул. Даже Яспера, хранившая холодное молчание у окна, с интересом на нас покосилась.

– Что смешного? – спросила я.

– Просто представил, как ты тащишь упирающуюся не худенькую принцессу по воздуху, а снизу, открыв рты, смотрит народ. На следующее утро в газете напишут, что, конечно, не так представляли себе ритуал посвящения во фрейлины богини смерти, но в целом можно считать, что королевство благословлено.

– Смешно. – Я хмыкнула, а про себя подумала, что будет чудо, если Катарина не запустит в меня подсвечником, едва увидит. После того, как Бастиан бросил ее ради меня, вряд ли принцесса питает к Деллин Шторм теплые чувства.

Интересно, ее утешит информация, что Бастиан теперь свободен?

– Ау-у-у, – Крост помахал перед моим лицом рукой, – ты меня слушаешь?

– Прости. Повтори.

– Говорю, что сначала попытаюсь поговорить с Сайлером. Может, удастся его образумить. Он вряд ли рад тупику, в который сам себя загнал.

Я только хмыкнула. Меньше всего мне верилось в то, что король внемлет голосу разума (и по совместительству Кроста) и передумает отдавать мне Катарину. Он не выглядел как человек, готовый к разговору, когда от моего имени приглашал Акориона на показ и потом разгребал последствия.

– А ты, – Кейман повернулся к Яспере, – сидишь дома. И никуда не выходишь, а еще лучше ничем не выдаешь свое присутствие. И еще…

Он поочередно смотрел то на меня, то на Ясперу.

– Если за то время, что я разговариваю с королем, вы устроите ссору или драку, то обе поедете во Фригхейм выживать в условиях крайнего севера и спать в обнимку ради сохранения тепла. Ясно?

– Ага, – поспешно откликнулась я, живо представив удушающе крепкие объятия Ясперы.

Та равнодушно пожала плечами и снова уставилась в окно.

– И еще кое-что.

Его «кое-что» уже начинали напрягать. Если сейчас он снова начнет ковыряться в темных уголках моей души, то у Ясперы будет удачный день. Но Кейман, конечно, не был способен на такую подлость. Зато он не считал зазорным включить директора.

– Завтра ты вернешься в школу. И должна кое-что понять.

Супер! Меня вызвали в кабинет директора даже там, где нет кабинета директора. В карету директора наверняка еще ни одного адепта не вызывали.

– В школе учатся обычные смертные, даже не демоны. Поэтому давать тебе шанс на личном опыте понять, на что ты способна, я не стану. Прими как закон: силу богини нельзя использовать против смертных. Даже если конкретный смертный тебя раздражает. Или бросил тебя, не успев пригласить на бал.

Я стиснула зубы. Ему обязательно говорить о Бастиане при Яспере?

– Ты меня поняла? Держи себя в руках и изображай смертную.

– А если оно само?

– Да у тебя все само. Сделай так, чтобы ничего само не случалось. Держи в уме, что каждый адепт или магистр в школе слабее тебя в разы. И ты ответственна за вред, который им причинишь. Деллин многое прощалось, она была ребенком, во многом не способным контролировать свой… м-м-м… внутренний мир. Ты – другое дело. Тебе я не прощу ни одного проступка.

Яспера усмехнулась, старательно от нас отворачиваясь.

– Как всегда, – улыбнулась я.

Хотя получилось довольно наигранно. И теперь в окно мы смотрели вместе с Ясперой.

Экипаж сел за высокими воротами дома Кроста во Флеймгорде. Черные лошади подняли вихрь из опавших листьев, и я первой вышла из кареты. В нос ударил знакомый запах. Раньше я совсем не замечала, что города пахнут по-разному. Я бывала лишь в столице да в Спаркхарде, об остальных местах лишь читала. Сейчас почти ничего не изменилось: когда Таара умерла, большинства городов еще не существовало, а когда пришла Деллин, времени гулять как-то не было.

Но Флеймгорд… Флеймгорд был древнейшей столицей, центром целого мира, еще с тех времен, когда Бавигора, Джахнея, Силбриса и Фригхейма попросту не было. И он пах силой. Знаниями. Мощью, заключенной в каждом камне, заложенном в основу города.

Я скучала по Флеймгорду. Здесь произошло много хорошего. И для Таары, и для Деллин.

Только в дверях я слегка замешкалась, не к месту вспомнив утихшую было обиду. Как мне прислали вещи, дав понять, что здесь мне больше не рады. Я не думала, что когда-то переступлю порог этого дома.

– Что, не можешь войти, не получив приглашение? – фыркнула Яспера.

Я очнулась, поняв, что застыла на месте. Украдкой, чтобы не видел Крост, показала демонице средний палец и, удовлетворившись ее кислой рожей, пошла на кухню проверять запасы. До заката оставалось больше четырех часов, не мешало бы подкрепиться. Одна проблема: Кейман бывал в столице наездами, распустил прислугу и не держал ничего съестного, за исключением забытого кем-то ссохшегося яблока, облюбованного двумя мохнатыми пчелками.

– А где еда-а-а? – разочарованно протянула я, шарясь по шкафам.

– Сожри чьи-нибудь мозги, – фыркнула Яспера.

Впрочем, на этот раз беззлобно, ибо тоже пыталась откопать что-нибудь на перекус.

– То есть с тобой я рискую умереть с голоду.

– Умереть – не рискуешь, – раздался голос Кроста. – А если хотите есть – приготовьте. Мука, яйца и сахар в подвале, крупицы огня в шкафу.

– Что, прости? – вежливо поинтересовалась я.

– Говорю, я иду в кабинет, чтобы отправить уведомление об аудиенции у короля, а вы займитесь завтраком и кофе. Не откажусь от блинчиков. Заодно поучитесь существовать в едином пространстве.

Или поубиваем друг друга сковородками. О чем он думал?! Как будто это какая-то веселая игра – сталкивать нас лбами.

Потом я догадалась. Нет тренажера для отработки божественной сдержанности лучше, чем Яспера. Если сдержусь в ее присутствии, за адептов школы можно быть спокойным. Пожалуй, тут он был прав: больше не получится задорно броситься в драку с намерением биться насмерть, ибо единственная возможная смерть – у моих противников, а единственная желанная – у того, кто не может умереть. Иронично.

– У вас час, дамы. Не смею отвлекать.

– Я ему что, жена?! – возмутилась Яспера.

– Хуже, – хмыкнула я. – Мы – гарем.

– В гаремах наложницы веселятся и отдыхают.

– Ну, спой что-нибудь.

Так. Деллин умеет готовить блинчики. Я – Деллин. И я умею готовить блинчики. Хотя и ни разу не делала этого в мире магии. А Яспера умеет варить кофе, вон у нее под глазами какие круги, явно сидит на допинге.

Хотя, судя по ее виду, демоница бы с большим удовольствием сварила какое-нибудь злобное зелье. Мне даже на секунду захотелось послать все к черту и подняться в комнату, которая раньше была моей, чтобы пересидеть до назначенного часа. Но впереди был насыщенный вечер, и не стоило оставаться голодной.

А вот Яспера никуда не спешила, поэтому она поступила так, как я и ждала: развернулась на каблуках и скрылась в недрах дома.

– Ну и ладно, – буркнула я. – Испеку тебе толстый, дырявый и горелый блин.

Хотя он вряд ли будет отличаться от остальных.