Сердце офицера Кистяева Марина
Где-то на подсознательном уровне в ней боролись две противоположности. Одна точно знала, что не желает видеть Громова. Лишние хлопоты с ним. Забот и без него хватало. И он несет с собой не только заботы. Нечто, куда более опасное и глубокое.
Вторая жаждала узнать, удостовериться, хозяин ли он своих слов и насколько далеко готов зайти.
Неготовой оказалась Оля.
Она открыла дверь. Громов снова был в форме. Значит, приехал к Ольге сразу после службы. В руке Петр держал большой бумажный пакет с продуктами.
— Та-ак, — протянул мужчина.
Ему хватило одного взгляда на Олю.
Блондиночка выглядела потерянной.
Глазищи на пол-лица, и снова бледная.
Ожидаемо.
Петр осторожно отодвинул девушку в сторону, поставил пакет на пол, игнорируя возмущение, которое застыло на полных губах Оли. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но сил не хватило.
— Совсем всё плохо? — сразу перешел к делу Петр.
Раз приехал, нечего разводить пустые разговоры.
Какая-то чертова химия случилась с ним в том кювете, после того как он вытащил Олю из машины и потянул на себя. Любовь с первого взгляда? Помилуйте, какая, к херам собачьим, любовь, если не знаешь человека? Любовь — это, прежде всего, привязанность и уважение. Схожесть взглядов, убеждений. Надю он любил. Не обижал и никому не позволял бросить в её сторону косой взгляд. Она была его женой. И точка.
Ольга же…
Не разобрался он. Пока и не хотел.
Будет ещё время.
Сначала надо подлечить девочку. И тоску, граничащую с отчаянием, из её глаз убрать. Не нравилась ему её загнанность. Не кайфовал Громов, когда женщина испытывала рядом с ним страх или неприязнь.
— Да нет… — попыталась слабо возразить Оля, продолжая таращиться на него.
— Где можно руки помыть? И где Александра?
В квартире стояла подозрительная тишина. Хотя нет, едва слышно, фоном шли разговоры с телевизора.
— Там, — ответила Оля, указав в сторону кухни.
Петр разулся, повесил пальто и прошел в ванную. Вот теперь и разговоры можно вести.
Олю он обнаружил в основной комнате. Девушка стояла в дверном проеме, устало прислонившись плечом к косяку.
Даже в домашней одежде, в спортивных брюках свободного кроя, которые всё равно слишком ярко подчеркивали округлость ягодиц и выпуклость попочки, и майке, которую она выбрала для удобства из-за больной руки, Оля выглядела сногсшибательно. Член Петра отреагировал на «гитару» Оли должным образом. Зашевелился, намекая, что он совсем не прочь…
Петр тоже был не прочь. Время не пришло пока.
Но зажать хотелось. Прямо в дверном проеме. Подойти и потянуть на себя, чтобы попочкой в пах ему уперлась.
Громов тормознул себя. Если блондиночка обернется и посмотрит в «мужские глаза», доверия у неё к нему не прибавится.
Ольга почувствовала, что он на неё смотрит, и обернулась. Петр к этому времени подошел к ней настолько близко, насколько позволяли условности. Близость Оли будоражила.
Ладная девочка… сладкая…
Её дочка в одном памперсе разлеглась на полу, вокруг разбросаны игрушки. Девочка лежала на спине, грызя соску на бутылочке.
— Когда Саше спать?
— Уже пора.
Её голос звучал едва слышно. Усталый и потерянный.
— Купала?
— Не могу, — Оля несколько раз мотнула головой из стороны в сторону и рвано втянула в себя воздух.
— Понятно. Давай поступим следующим образом. Ты меня кормишь, я купаю девочку.
Девушка замерла. И по мере того, как смысл услышанного доходил до неё, её глаза распахивались всё сильнее.
Черт!
Натуральная красота этой девочки сражала наповал.
— Покормить меня есть чем? — добродушно уточнил Громов, не отказывая себе в удовольствии наблюдать, как розовеют щеки Оли.
— Борщ с утра готовили. И котлеты… — небольшая пауза. — Домашние тоже есть.
— Ну и славно. Разогревай.
Петр протиснулся в дверной проем, не преминув соприкоснуться с Олей. Та снова хапнула воздух, чем немало его позабавила. Сегодня она была интересной, не такой бойкой, как в больнице. Скорее, домашней.
И пахла вкусно.
Так, что захотелось её съесть. Но десерт принято оставлять на потом.
— Ты собираешься купать Сашульку? — быстро выбросила она из себя, делая шаг за Петром.
Ему нравилось чувствовать её рядом.
— Собираюсь.
— Ты умеешь?..
Окончание вопроса повисло в воздухе.
Петр остановился в шаге от малявки. Та села и с интересом на него посмотрела, склонив голову набок. Надо же, мелкая, а уже оценивает мужчин. Мол, достоин, чтобы тебя подпустили поближе, или пшел вон, сударь.
— У меня два племянника-близнеца. И Макс частенько любил их подбрасывать к нам на выходные. Опыт общения с детьми имеется.
Петр не стал уточнять, что Надя с радостью забирала сорванцов, а Макс и старался, пользовался слабостью снохи, пока Петр не настучал ему по башке. Надо меру знать. Надя потом белугой выла, места себе не находила. Желание иметь детей превращалась с каждым разом в маниакальную потребность.
Сам он тоже с удовольствием возился с малышней, если было время, и он не падал от усталости.
— С близнецами сложнее. Тут с одной порой не знаешь, куда себя деть.
Угу, особенно с одной здоровой рукой.
Про руку Петр промолчал. Они взрослые люди и так всё понимали.
— Ну что, красотка, пойдешь со мной в ванну?
В комнате воцарилась тишина. Петр не видел лица Оли, просто знал, что девушка застыла в ожидании. Поддалась слабости, усталости. Ещё бы. Одна весь день кружилась с Сашей, думая, что, как и прежде, в состоянии обслуживать себя и её.
Нет уж, красивая, обстоятельства изменились. И, к сожалению, для неё не в лучшую сторону. Нет, чтобы поваляться ещё несколько дней в госпитале под присмотром, домой сорвалась. По итогу даже не домой, а на съемную квартиру сестры.
Тоже довольно характеризующий момент.
Саша внезапно улыбнулась во весь рот, показав два крохотных зубика, и потянулась к мужчине.
— Господи, — выдохнула Оля за спиной Петра, когда тот ловко подхватывал малявку на руки.
— Ты уверена, что перед тобой он? — подтрунил мужчина, оборачиваясь.
У него сегодня было хорошее настроение. Петр и не помнил, когда в последний раз его не раздирали противоречия, заботы по службе, текущие жизненные вопросы, требующие немедленного решения. Зачастую от его решений зависела чья-то жизнь.
Подобие улыбки появилось на лице Оли.
— Надо тщательнее изучить вопрос. Тогда я… на кухню?
Облегчение в голосе девушки генералу не показалось.
— Давай.
Как-то жена Макса посетовала, что она никудышная мать. Что порой на неё накатывает такая усталость, что она готова сплавить пацанов кому угодно и куда угодно. Хоть на пару часиков, чтобы вздохнуть, рухнуть на кровать и просто полежать, смотря в потолок и не двигаясь. После этого Петр настоятельно порекомендовал Максу задуматься над помощницей для Клавы. Тот прислушался, и через месяц Клава снова сияла, вдохновленная и отдохнувшая.
Оле было сложнее в разы. Из-за упрямства, из-за желания доказать всему миру, бывшему мужу в том числе, что она намеревалась со всем справиться сама. Возможно, у неё и получилось бы. Чувствовался в Ольге стержень. От принципов она и сейчас не собиралась отступать.
Девочка, что с неё взять.
глава 13
Неужели она доверила Сашу Петру?
Серьезно?
Оля открыла холодильник, достала размороженные котлеты и поставила их на столешницу, после чего уперлась здоровой рукой в её край.
И ведь, засранка, пошла с ним! Не пискнула ни разу. Саша любила купаться. Могла плескаться, играя, длительное время. Главное, следить за водой, чтобы та не остыла. И побольше игрушек кинуть.
Тогда чему удивляется Оля? Тому, что дочь под вечер вынесла ей весь мозг и она готова была признать поражение? Или тому, что «целый» генерал сейчас купает незнакомого ему годовалого ребенка?
Оля поставила разогревать борщ, кинула на сковороду котлеты. Нужен гарнир. Но как его приготовить? Беспомощность снова накрыла девушку. Простые вещи в одночасье обросли трудностями, к которым она оказалась неготовой.
Ольга понимала, что они будут, и всё же надеялась, что сложится как-то проще.
Не сложилось.
Вспомнив про бумажный пакет, так и оставшийся в прихожей, Оля направилась за ним. Человек старался, покупал, да и она не привыкла разбрасываться продуктами. Хотя сомнительно, что Петр сам покупал продукты. Скорее всего, отдал распоряжение.
Из ванны доносился веселый детский писк, от которого у Оли закатывалось сердце. Она хотела заглянуть и посмотреть, как Саша купается, но потом решила, что не стоит. У Саши настроение менялось с периодичностью раз в пять минут. Надо радоваться передышке.
Пакет оказался тяжелым. Оля взгромоздила его на стол и с любопытством заглянула внутрь.
Сыр, несколько видов колбасной нарезки, молоко, расфасованные овощи, йогурт, творог и… детское питание.
Увидев последнее, Ольга зажала рот ладонью.
Как так…
Котлеты перевернулись не с первого раза. Оля поддевала лопаткой, они упрямо съезжали к борту сковороды, но переворачиваться отказывались. Хорошо, что с борщом проблем не возникло.
— Мама, мы всё.
Услышав обращение, сказанное бодрым голосом, Оля прикрыла на мгновение глаза. Ей до сих пор не верилось в происходящее. Сюрреализм чистой воды.
Фраза прозвучала настолько по-домашнему, по-семейному, что шаровой молнией прошибла грудь Оли. Девушка мысленно порадовалась, что стоит спиной к Петру, иначе не сдержалась бы. Запустила бы в него чем-нибудь. Той же лопаткой или половником. Какого черта он творит? Неужели не понимает, что делает?
Всё, Оля, он отлично понимает. И ты, и он это знаете. Просто нервы ни к черту стали.
— Это хорошо, — расправив плечи, Оля обернулась. Благо в руках у неё ничего не было — выронила бы.
Картина, которую видела девушка, била наотмашь. Уставшая Саша, закутанная в белоснежное полотенце, обвила мощную шею Громова и положила головку ему на плечо. Мелкая предательница удобно устроилась и слезать с крепких мужских рук не планировала.
А Громов…
Тот тоже выглядел довольным.
И если бы только это.
Первое. Оле в глаза бросились его загорелые бронзовые руки, покрытые черными волосами. Они контрастировали на фоне белого полотенца. Петр держал Сашу осторожно, но уверенно. Он не сомневался в правильности своих поступков, и это подкупало.
Второе. Его одежда намокла, что тоже неудивительно.
Оля совсем упустила из виду, что никто, кто купал Сашульку, не выходил сухим из ванной.
Рубашка и штаны генерала представляли печальное зрелище. Мокрые разводы наблюдались повсеместно. Рубашке досталось больше всего. Хотя и штанам не меньше.
На чистом рефлексе, желая оценить масштабы катастрофы, Оля перевела взгляд ниже. И почему-то задержалась на области паха мужчины. Черт дернул, не иначе. Её глаза уставились в одну точку. Кожаный ремень с пресловутой армейской бляхой. И ниже…
Секунды потекли безумно медленно, и каждая из них играла решающую роль. Потому что под взглядом Оли пах Громова начал увеличиваться, набухать, показывая, что мужчина отлично видит, куда именно она смотрит. И нет бы Ольге поспешить, отвести взгляд, а она, точно загипнотизированная, не могла оторваться. Наваждение какое-то, иначе не объяснишь то жаркое безумие, что её охватило.
Она порядочная женщина! Она почти что замужем… Была… В прошлой жизни…
Жар опалил кровь, прильнул к щекам, и Оля поспешно шагнула в Саше.
Не к генералу… Пусть даже не думает.
— Спасибо. Я бы не справилась одна, — будто с онемевшим языком выдавила она из себя скупую благодарность.
Оля приблизилась к Громову, и её накрыло невидимой волной. Она несла её к мужчине, ближе, втягивая в образовывающуюся воронку, которая сближала их тела, притягивая друг к другу.
В одночасье его стало слишком много.
Его всегда много… Факт, который Оля осознала ещё ранее.
— Не за что, — лениво растягивая слова, проговорил Петр.
— А ты можешь отнести Сашу в спальню?
Если уж наглеть, то до конца. Так решила Оля. Чего уж тут… С Сашей ей всё равно сейчас не справиться.
— Могу.
Что-то изменилось в воздухе. Незримо, едва уловимо. Но Оля это почувствовала. Или у неё слишком обострилось воображение, отчего она за простым диалогом видит подвох? И про спальню зачем-то сказала.
Оля потрепала Сашу по волосам. Дочка повернула голову, посмотрела на мать и сонно улыбнулась.
— Почти спит.
— Да. Её одеть надо.
— И покормить?
Теперь Оля могла с точностью сказать, что двойной подтекст она не нафантазировала. Иначе почему в памяти сразу вспыхнула сцена в больнице, когда Громов зашел в палату без стука и застал девушку за кормлением Саши?
Она помнила его взгляд. Очень отчетливо. Так же, как и свои ощущения.
— Чуть позже… Она поела перед твоим приходом.
Зачем Оля подняла голову кверху и заглянула в лицо мужчине.
Там отчетливо проступило разочарование, которое он не удосужился скрыть.
Олю пробрало. Громов что, на самом деле решил, что она при нем будет кормить Сашу грудью?
Петр помог надеть на Сашу памперс и пижаму.
Оля попыталась возразить. Громов посмотрел на неё так грозно и непримиримо, что она сразу же замолчала.
Господи, ну, хочется взрослому мужику повозиться с маленьким ребенком, да пожалуйста! Может, в его жизни столько экстрима, что простые семейные радости воспринимаются, как экзотика?
Он вышел из спальни по просьбе Оли. Саша вертелась и пялилась на мужчину, не желая закрывать глазки.
Уснула дочка на удивление быстро. В глубине души Оля малодушно думала задержаться в спальне подольше, а потом сказать, что и её саму в сон клонит. Но кто-то ждал, чтобы его покормили ужином. Заслуженным, кстати.
Совесть не позволила Ольге схитрить. Девушка поцеловала спящую дочку в щеку и направилась на кухню.
Где её ждал сюрприз, от которого подогнулись ноги.
За то время, что она укладывала Сашу, товарищ генерал явно попутал квартиру Вики со своим домом. Потому что он скинул рубашку и, когда Оля появилась в дверях кухни, снимал майку.
Он стоял боком. Оля мгновенно выцепила и хорошо развитые боковые мышцы пресса и… вообще всё. Всю крепкую мужскую фигуру, точно вылитую из стали. Оле нравились красивые мужские тела. Да и какой женщине они не нравятся? Чтобы и кубики, и плечи, и хорошо развитая грудная клетка. Виталик занимался спортом, здоровый образ жизни активно культивируется в обществе. Но занимался через не хочу, больше потому, что надо. Иногда Оля ловила на себе его критичный взгляд. Сама она со спортом почти не дружила. Могла позаниматься пилатесом, растяжкой. На этом всё.
То, что генерал Петр Громов со спортом на «ты», не вызывало никакого сомнения. Он точно не относился к тем военным, что протирают штаны в штабе. Чтобы добиться такого впечатляющего результата — а тело Петра впечатляло! — надо пахать на тренажерах или ещё чем-то плотно заниматься.
Тем временем Петр снял майку и обернулся к Оле.
Та негромко прокашлялась.
— В мокром неприятно находиться, — объяснил он свои маневры.
Как же… Конечно.
— Ты специально, да? — выдохнула Оля, выпрямляя спину и плотнее прижимая сломанную руку к себе, точно та выступала гарантом сексуальной неприкосновенности хозяйки.
Девушка со стыдом поняла, что не может не реагировать на обнаженный торс Громова.
Петр тоже распрямился во весь рост.
Мощный, зараза…
И красивый.
С кучерявыми черными волосами на груди, убегающими плотной дорожкой по животу к паху.
Оля сильно удивилась бы, если бы Громов оказался «безволосым». От него за версту несло тестостероном.
Сердце загрохотало в груди. Особенно когда мужчина выдвинулся в сторону Оли, казалось бы, вполне с безобидным выражением лица. Адреналин резко подскочил в крови девушки, в ушах появился звон.
Громов — мужчина… Обычный. А она не кисейная барышня.
Тогда почему внизу живота стягивает узлом, грудь набухла, соски напряглись, того и смотри «проткнут» футболку. Это всё оттого, что она не покормила Сашу. Только лишь по этой причине томление в груди и во всем теле. И никакого отношения к Громову физиологические реакции её тела не имели.
— Нет, конечно, — безбожно соврал в ответ Петр.
— Покрасоваться решил? — продолжала гнуть свою линию Оля, задыхаясь от жара мужского тела.
Петр остановился рядом с ней. Более того, уперся рукой в стену на уровне лица девушки. Жар, исходящий от него, усилился. Он окутывал Олю, брал в плен. В плен взяли и мужские руки.
Оля могла проскользнуть мимо. Присесть или свободной рукой убрать его руку. Поведение мужчины было вызывающим. Демонстративно захватывающим.
Он показывал себя? Соблазнял? Предлагал изучить его натренированное тело?
Она оценила. Ещё как… Интуитивно свела бедра, стараясь дышать ровно и не выказать, как взволновала близость его обнаженного торса.
— Немного. Самую малость, — добродушно скривил полные губы генерал.
Всё-таки был у него шрам над губой. Второй она заметила у виска, более тонкий и длинный. А ещё у этого чертова искусителя были чертовски длинные ресницы. Вот где вселенская несправедливость!
— Покрасовался, — с придыхание сказала Оля, стараясь не думать, что будет, если она проведет рукой по животу Петра. Потрогает упругость кожи, мышц. Узнает, какие на ощупь кучерявые волосы, что убегают за пояс штанов. Оля облизнула губы и продолжила: — И хорош. Вика как-то стащила у своего парня футболку. Думаю, она тебе подойдет. Не сядешь же ты за стол полуголый.
— Почему? Дома я часто ужинаю полуголым.
— А тут не будешь! — взорвалась Оля негромким шепотом и, поддавшись эмоциям, толкнула Петра в грудь.
Девушка рассчитывала, что он хотя бы пошатнется. Фигушки! Мужчина даже не шелохнулся, а её рука, точно со скалой соприкоснулась. Горячей…
— Уверена? — продолжил в своем духе Громов, ловко перехватывая её за кисть и поднося ко рту ладонь.
Хорошо, что Оля упиралась спиной в стену, иначе съехала бы на пол, настолько происходящее выбило её из колеи. И ладно бы Петр остановился. Нет же! Он приоткрыл губы и захватил её указательный палец зубами, аккуратно впиваясь в мягкую подушечку и ноготь. Олю прошибло молнией, тряхануло.
Грудь, которая после родов стала слишком чувствительной, отозвалась и на это раз. Соски закололо, защипало, соприкосновение с хлопковой тканью бюстгальтера сделалось невыносимым. Захотелось сорвать его вниз, сдернуть, высвободить грудь, чтобы та тяжело опала.
Оля никогда не стеснялась своего тела. Она считала себя сексуальной и привлекательной.
Но в глазах Петра она видела нечто фееричное. Едва ли не дикую, первобытную похоть, которую он прятал за маской цивилизации. Похоть плескалась на глубине его глаз, притягивая и завораживая. А что, если на одну лишь секунду предположить, что они вместе. Он и она… И между ними ничего не стояло… Как бы он повел себя?.. Впечатал бы в стену, жадно сжав ягодицы до отметин, до легких синяков, задрал бы по стене выше, чтобы их губы оказались на одном уровне, и впился бы в её губы остервенелым поцелуем, сразу толкнув язык внутрь…
Оля резко потянула руку на себя, присела, сделав то, что давно должна была. Проскользнула под рукой и развернулась спиной к Петру, не желая замечать внушительную выпуклость в паху.
— Я за футболкой, — проблеяла она, удирая.
— Трусишка, — донеслось ей вслед.
Ещё какая…
глава 14
Хорошо, что Антоха любил оверсайз. Иначе, как не изголяйся, а его футболку генерал вряд ли натянул бы на свои плечищи.
Вот какого он так раскачался? Или товарищ Громов такой широкоплечий от природы?
И снова мысли Оли в присутствии Петра потекли не в ту сторону.
Она налила полную тарелку борща, выложила котлеты, достала принесенные мужчиной нарезки и накрыла стол.
— А ты? — пытливо поинтересовался он, снова сканируя её взглядом.
— Я поела перед твоим приходом.
— Но компанию за столом составишь?
— Составлю.
Куда она денется… Да и мама учила её быть обходительной с людьми.
Петр ел с аппетитом. Если он не играл, а женская интуиция подсказывала Оле, что он не испытывал потребность быть тем, кем не являлся на самом деле, то явно получал удовольствие от еды. А Оли было приятно наблюдать, как мужчина ест.
— Спасибо. На кофе настаивать не буду, час поздний. Могу я полюбопытствовать, как ты собираешься проводить ночь, Оля?
Ей бы, услышав очередной провокационный вопрос, отреагировать спокойно. Ответить мужчине в той же манере.
Но нет же! Её продолжало нести!
Она, как выброшенная на берег рыба, открыла рот, замерла, потом хватанула воздух, блокируя воображение, которое окончательно распоясалось, и закрыла рот, подбирая слова для достойного ответа.
Не получилось.
Потому что Петр откинулся спиной на стул и, не скрывая веселья, опередил её с продолжением разговора:
— Я не буду уточнять, о чем ты подумала, Оля, хотя мне и понравился ход твоих мыслей. Я о тебе и о Саше. Как ты с ней будешь справляться ночью? Она же просыпается по ночам?
Оля могла бы соврать. Только какой резон?
— Просыпается, — с осторожностью, о которой позабыла от усталости и навалившихся за день хлопот, призналась девушка.
— Вот и я про то. Я, конечно, могу ошибаться, но у меня есть подозрения считать, что ты одной рукой её из кроватки не вытащишь.
— Петр, ты переходишь личностные границы.
Он был прав. Тысячу раз прав! Но не говорить же ему об этом!
Не в первый день признавать, что она не справилась, оплошала по полной.
— Нет, Оль. Поверь, я даже не начинал, — спокойно, констатируя факт, проговорил Петр. — Ты попала в зону моего интереса. Я хочу о тебе позаботиться. Это логично. Поэтому предлагаю следующее, пока ты не надумала разных глупостей. У меня есть знакомая женщина. Она прекрасная няня. И, если ты не застопоришься, я приглашу её к тебе на помощь. На сегодняшнюю ночь. Дальше посмотрим.
Он, точно счел её мысли, которые она гоняла весь день, стоило пожелать Вике приятного путешествия и поцеловать на дорожку. Первый час Оля кое-как адекватно провела, а дальше началось что-то с чем-то. Мысль, что одной ей никак не справиться, крепла. Как бы Оля ни старалась, ни хорохорилась, ни говорила себе и окружающим, что она справится, факты говорили о другом.
А Сашулька, эта засранка, быстро подметила, что с матерью что-то не так, и давай егозить по полной, устраивая одно представление за другим.
У Оли было два варианта: или ехать к матери, или нанимать няню. Второй вариант казался предпочтительнее, но и затратнее. Она весь день крутила варианты, но, к сожалению, к окончательному так и не пришла.
И тут Громов.
Снова зрит в корень.
Читать бесплатно другие книги:
