Сердце офицера Кистяева Марина
А некоторые даже не позвонили… И питание не принесли, про памперсы тоже не подумали…
В груди неприятно заскрежетало, точно сдвинулся заржавевший, застоявшийся механизм.
— Оль, — позвал Петр. — Я жду твоего ответа.
Если бы Громов сейчас достал телефон и демонстративно начал бы звонить, она бы психанула. Сорвалась бы.
А он ждал. Сидел и наблюдал за ней, оставляя право выбора. Хотя они оба понимали, что его практически нет.
Ну включит она «самостоятельную». И что дальше? Насколько её хватит? Нет, не так. Хватит ли её на сегодняшнюю ночь?
— Звони, — выдохнула Оля, мысленно зажмуриваясь.
На лице мужчины не отразилось ни одной новой эмоции. Не появилось на нем торжество, которого опасалась девушка. Превосходства тоже не было.
Петр достал телефон. Сделал вызов. Ему ответили практически сразу.
— Валентина Игнатьевна, добрый вечер. Не в службу, а в дружбу, выручите меня…
По мере того, как он говорил, Олю пробирала дрожь. Она видела перед собой не просто статного, интересного мужчину.
Она видела перед собой мужчину с огромными связями и возможностями.
И сейчас он просил за неё.
Пока они ждали приезда няни, Оля изнервничалась.
Что она будет делать, если генерал начнет приставать? Его взгляды были красноречивее слов. И Громов не переодевался! Так и сидел, гад, в футболке Антохи.
В какой момент Олю стало клонить в сон, девушка не поняла. Она и глаза закрывать не собиралась. Честно. Так получилось.
Вскочила от странного ощущения невесомости.
И не сразу осознала, что Петр поднимает её на руки.
— Что… Ай… Петя!
Она всегда считала себя слишком тяжелой, чтобы мужчины таскали её на руках. Пусть и не весила она под соточку, но и семьдесят килограммов — тоже приличный вес. Громов же подхватил её с легкостью. При этом умудрился не опрокинуть стул, который опасно накренился. Он его поддержал ногой.
— Держись крепче, блондиночка, — добродушно заметил он.
— Что ты делаешь?
— Несу тебя в кроватку. Ты спишь на ходу.
— Поставь меня… Я сама…
— Тихо, не кипишуй, дочку разбудишь.
— Поставь…
Ей пришлось обвить его шею рукой, иначе каким бы крепким ни был Петр, опасность того, что он её не удержит, увеличивалась. Падения ей только не хватало. Поэтому она вцепилась в него. Сон как рукой сняло.
Петр же выглядел довольным.
Вот сейчас — да.
На его лице отразилось хищное выражение. Он поймал в руки желанную добычу, которая не имела возможности ускользнуть, и не скрывал довольства. Ему снова удалось выбить её из колеи, из привычного восприятия мира, взаимоотношений мужчины и женщины.
Он приехал к ней… помог… и не единожды. Наверняка, у генерала нашлись бы дела куда интереснее, чем возиться с «однорукой» блондиночкой со статусом «всё сложно». От его тела исходило не просто тепло. Жар. И от шеи тоже… На той границе, где кожа соприкасалась с воротом футболки, Оля разглядела ещё один шрам.
— Ты боевой офицер? — брякнула она, не успев прикусить язык.
— Интересный переход разговора, — Петр протиснулся в узкий коридор, умудрившись не задеть ни плечами, ни головой интерьерные картины. — Я отвечу, раз тебе интересно. Воевать мне приходилось, но от боевых действий я не получаю удовольствия. В горячие точки не рвусь.
— У тебя шрам… от пули?
— Угу.
Ещё один поворот, и они оказались в зале, где уже был раскинут диван.
Когда Громов только успел?.. Неужели она провалилась в настолько крепкий сон, что не услышала его передвижений по квартире? Это плохо, это очень-очень плохо, потому что тогда есть вероятность, что она не услышит плач дочери.
— Петр… Отпусти меня… Хватит.
— Когда подъедет Валентина Игнатьевна, я тебя разбужу.
— Нет, я не буду…
Договорить Оля не успела. Не смогла.
Они оказались у дивана, Петр нагнулся и аккуратно опустил Олю на спину.
Нависнув сам над ней.
И явно не спеша разгибаться.
Оля, вместо того, чтобы оттолкнуть мужчину, потребовать прекратить спектакль, который всё меньше походил на него, уставилась на жилку на шее Петра. На то, как та ритмично билась, выдавая учащенное сердцебиение Громова… Почему-то захотелось провести по ней языком, узнать, какая на вкус его кожа.
Господи, она сходит с ума… Она точно повредилась головой. Правильно же говорят, что зря многие люди с пренебрежением относятся к сотрясению головного мозга.
Вот с ней явно что-то не так.
Потому что безумие продолжалось.
Ольга лежала, едва ли не расхристанная на диване, с задранной футболкой, обнажившей полоску кожи на животе. Удивительно, но у Ольги не возникло желания одернуть её, скрыть округлость животика. Не было ни дискомфорта, ни стеснения.
Вырез футболки тоже сыграл на стороне Петра. V-образный, он позволил груди смазаться кверху, выставив на обозрение округлости и сексуальную ложбинку.
Петр забирал то, что ему щедро давали. Жадно и по-собственнически. Оля на непостижимом для логики и человеческого глаза восприятии ловила исходящие от него невидимые волны желания и… восхищения. За недолгие дни знакомства она привыкла, что он постоянно смотрит на неё.
Но сейчас…
Было иначе.
Он пожирал её глазами. Дурнел. Кайфовал.
Он ласкал её взглядом. Проходился по коже раз за разом, и Оля откликалась. Хотела остаться безучастной и не смогла. По телу яростными, сносящими всё на своем пути волнами распространялось самое что ни на есть натуральное желание. Дикое, такое же жадное и требовательное.
Невозможно остаться равнодушной, когда сверху нависает такой мужчина. Когда он смотрит так, точно ты единственная женщина на свете. Желанная. Что больше никого нет и никогда не будет. Внизу живота сворачивался тугой узел, трусики намокли. Оля чувствовала, какой влажной становится, и это тоже поражало. После родов она практически не испытывала потребности в сексе. Тут же… Грудь налилась, потяжелела, соски напряглись, не помогал и плотный хлопковый бюстгальтер.
Петр сменил положение, подавшись вперед.
К Оле.
— Не смей, — выдохнула она, выставляя руку раскрытой ладонью вперед.
В глазах Петра заиграл дьявольский блеск. Предвкушающий и зовуще-опасный.
Мужчина и не думал останавливаться. Он практически лег на неё, контролируя тяжесть своего тела руками, которые расставил по обе стороны от плеч Оли.
— Я только попробую, — хрипло проговорил Громов, накрывая её губы своими.
Оля успела хапнуть воздух. Её рука столкнулась с едва ли не каменной грудью Петра, сразу же ощутив её твердость. Больше думать Оле не позволили. Петр захватил её губы, прикусил, потянул на себя, пробуждая в ней притихшую страсть. Оля приглушенно застонала, не в силах справиться с искушением. Громова внезапно оказалось слишком много. Он был везде, при этом умудряясь оберегать и не придавливать раненую руку. Его губы действовали опытно, язык — властно. Он толкнулся ей в рот, первый раз, второй. Терпкий аромат мужского парфюма будоражил ноздри. Дразнил, пробуждал чувственность.
И Оля откликнулась. Позволила себе слабость, о которой точно не будет жалеть. Губы Петра несли наслаждение, запретное и чертовски вкусное. Оля приоткрыла губы, откликаясь на прикосновение.
А ещё ей нравилось, что он нависал сверху. Такой сильный, большой, высокий. Да… Ей нравилось. Она слишком давно не чувствовала себя настолько желанной. О том, что она желанна, говорил каменный член, упирающейся ей в бедро и делающий её ещё более влажной.
В висках запульсировало с удвоенной силой, соски заныли, отзываясь сладкой болью.
Петр нарочито медленно толкнулся вперед, прижимаясь плотнее.
Оля пискнула в губы Петра, не заметив, как царапает короткими ноготками футболку на мужчине.
И в этот момент раздался телефонный звонок. Рингтон был чужим. Значит, звонили не ей.
Петр, глухо застонав, оторвался от губ Оли.
Но слезать с неё не спешил.
Дышал, опаляя кожу, и едва заметно улыбался.
— Валентина Игнатьевна прибыла. Пойдем встречать.
глава 15
— Ольга, поспите.
— Нет-нет…
— Поспите, я говорю. Чего вы переполошились…
— Не знаю. Мне… Мне неудобно. Вы с Петром договаривались об одной ночи, а задержались у меня и на день.
— И что? — Валентина Игнатьевна задорно хмыкнула. — Спрошу с Петра Михайловича двойную оплату, делов-то. Ольга! Да шучу я! Что же вы все воспринимаете настолько буквально? И это ещё одна причина, почему я вас сейчас же отправлю спать. Возражения не принимаются. Договорились?
Оля собралась уклониться от ответа, но натолкнулась на якобы суровый и не поддающийся переубеждению взгляд женщины.
Валентина Игнатьевна ей сразу понравилась. Как только женщина вошла в квартиру и шутливо поинтересовалась: неужели доблестный генерал Громов не сможет в одиночку справиться с мелким карапузом? Оле с трудом удалось скрыть смешок, рвущийся наружу. Приятно видеть человека, который не стелился перед Петром.
Тот показушно признался в своей слабости, но быстро перешел на серьезный тон и обрисовал ситуацию с травмой Оли, не вдаваясь в излишние подробности.
— Поняла, — кивнула Валентина Игнатьевна, более не задавая лишних вопросов. — Где у вас можно руки помыть?
Валентина Игнатьевна была невысокой, полноватой женщиной не старше пятидесяти пяти. Ухоженная, в меру строгая. Она носила очки и модную короткую стрижку.
— Я домохозяйка в имении Петра Михайловича, — утром сообщила она, готовя смесь для Саши.
Оля едва не подавилась чаем.
— В имении?
Ночь прошла относительно спокойно. Сашулька просыпалась два раза. Валентина Игнатьевна сразу же приносила её Ольге, та кормила, и дочка продолжала спать, не зная, какие страсти разворачиваются вокруг неё.
— Угу. Поместье у него имеется.
— Вы, наверное, имеете в виду загородный дом? — осторожно уточнила девушка.
Валентина Игнатьевна довольно хохотнула.
— Не-е-е, деточка, именно поместье. Ольга, если я перейду некую черту и вам будет казаться, что я слишком фамильярна, одерните меня. Я давно работаю на Громовых. Сначала с его отцом, потом Петру не иначе как хитростью и личным обаянием удалось переманить меня к себе. На неком аукционе выставлялась земля с красивой постройкой начала двадцатого века… Понятное дело, что её надо бы по-хорошему признать историческим достоянием, отреставрировать, сделать музей или что-то ещё в этом роде. По-хорошему! Но… Кому это интересно? Земля находится в центре деревушки для нуворишей, и вопрос вставал лишь: к кому она перейдет. К очередному бизнесмену, депутату или… Громовым. Не думайте, что я болтаю лишнего, Оля, эта информация представлена в официальных источниках. Всё было сделано по закону. Семь лет назад Петру Михайловичу и досталось имение. Я его спрашивала и не раз, почему не начал строить дом с фундамента, но он всегда отшучивался. Мол, в нем пробудилась кровь предков. А вдруг где-то затесался дворянин Громов или даже аристократ? В поместье Громовы вложились нехило, а уж сколько моральных сил потрачено было… Поэтому, Ольга, у него имение и только так.
Валентина Игнатьевна не могла не нравиться. Ироничная в меру и одновременно с добрыми глазами.
На небе не наблюдалось ни одного серого облачка. Напротив, солнце светило с раннего утра.
— Мы гулять, а ты отдыхать.
В конечном итоге Оля сдалась. Несмотря на то, что с ней ночевала Валентина Игнатьевна и девушка могла не тревожиться за Сашеньку, беспокойство в груди разрасталось, жгло. Оля снова и снова перебирала в памяти прошедший вечер.
Как же стремительно меняется её жизни. Молниеносно, точно в какой-то момент Олю подхватило и занесло на скоростной поезд, и сойти с него не предоставляется возможности.
Убедившись, что Валентина Игнатьевна взяла с собой всё необходимое для прогулки, Оля прошла в комнату и рухнула на диван.
На тот самый, где её накануне зажимал Петр.
Девушка легла и сильнее зажмурила глаза. Ни о чем не думать…
Всё постепенно разрешится само собой. Ей бы немного оправиться, чтобы рука полноценно заработала, и знать, что лечение мамы дает результаты. А с остальным… справится.
Проснулась Оля с ощущением, что что-то не так.
Резко вскочила и заморгала, пытаясь проснуться. Испуганно начала рыскать взглядом по сторонам, интуитивно ища Сашу. И когда Оля не увидела рядом дочь, то собралась нестись её искать.
И едва не засмеялась в голос, вспомнив, где и с кем находится её дочка.
Оля снова рухнула на диван, грустно улыбнувшись.
— Нечего просыпаться не пойми где…
То в больничке, то в чужой квартире. Ещё и не так шарахаться начнешь.
Оля улыбнулась сквозь сон.
Но улыбаться пришлось недолго.
Интуиция снова обострилась, кольнув в грудь. Оля провела рукой по груди, проверяя, не протекло ли молоко. Грудь набухла, подходил час кормления дочки. И всё же дело не в ней было.
Нахмурившись, Оля вторично встала и прислушалась.
По квартире доносился посторонний шум. Едва слышный.
Но он был.
Сердце Оли ускоренно забилось в тревоге.
Неужели в квартиру пробрались посторонние? Или всё же Валентина Игнатьевна вернулась с Сашенькой пораньше?
Оля сжала горло здоровой рукой.
Теперь она не сомневалась: шум был. Игнорировать его нельзя.
И девушка пошла в сторону доносящихся звуков.
Когда увидела, в чем дело, пошатнулась и уже зажала рот рукой.
В спальне с потолка свисала огромная, как её в народе называют, «титька», наполненная водой. Она доходила до середины комнаты, представляя собой убогое и очень опасное зрелище. Рано или поздно натяжной потолок не выдержал бы под тяжестью воды и прорвался.
И тогда…
На стенах тоже имелись уродливые разводы.
Оля метнулась в коридор, завернула за угол. Страшная догадка подтвердилась. В коридоре потолки были из гипсокартона. Зашпаклеванные и покрашенные, они первые пострадали. Именно через них пробилась вода и капала на ламинат, который, если срочно не предпринять меры, в скором времени мог вздуться и испортиться.
Оля, матерясь, побежала в ванную, схватила тазик и снова выбежала в коридор. Мысли метались в голове. Затопление — кошмар любого жителя ЖК. Надо связаться с представителями управляющей компании, перекрыть воду, что-то сделать с электричеством… Найти соседей, что сверху, и так далее и тому подобное.
А тут квартира чужая! Оля даже не знала, кому она принадлежит. Вика не оставила контактов. Девушки попросту не подумали о том, что может случиться ЧП. И Вика… Хорошо, если она будет в сети и Оля сможет выйти на связь с ней.
Черт!
— Оля, мы пришли, — веселый и довольный голос Валентины Игнатьевны донесся до Ольги через призму слез, которые предательски выступили на глаза. — Да твою же мать! Это что тут у нас такое?
Что получается — она снова меняет дислокацию?
Серьезно?
Оля смотрела на свои с Сашенькой вещи, которые грузил в машину высокий, молчаливый парень в форме. Он представился, Оля не запомнила имя. Не до имени было.
Валентина Игнатьевна, несмотря на возражения Ольги, позвонила Громову. Оля даже не прислушивалась к их разговору. От неё уже мало что зависело. И это малодушно радовало. Не справилась бы Ольга в одиночку, вот никак.
В какой-то момент девушка устало прислонилась к стене. Отдохнула, называется. И случился маленький апокалипсис. О последствиях которого невозможно не думать.
— Оля! Оля, вы меня слышите? Эй, ну чего вы… Расстроились? Понятное дело, неприятно. Но всё поправимо.
— Поправимо?
— Конечно.
Ей бы уверенность Валентины Игнатьевны.
Через двадцать семь минут — Оля засекала — приехали люди в военной форме. С ними представители управляющей компании, и понеслось, завертелось, закружилось. Олю отодвинули на задний план, Валентина Игнатьевна быстро ввела в курс дела вновь прибывших.
Интересно было другое — Ольгу никто не трогал, ни в чем не обвинял, ничего не требовал. Всё решали другие люди.
Вместо неё. Её никак не задействовали. Вроде бы это и хорошо… С другой стороны, безумно непривычно чувствовать, видеть, что тебя отгородили от проблем.
Проявили заботу.
Оля слышала, что звонит телефон. Виталик. Надо же, снова объявился вовремя. Оля не ответила.
Надо вещи собирать.
Когда Валентина Игнатьевна сказала, что им здесь больше делать нечего, Ольга воспротивилась.
— Сейчас всё урегулируют и…
Она сама себя оборвала на полуслове. Упрямство упрямством, но дышать влажным, спертым воздухом Сашеньке категорически нельзя.
— Так, мы едем в имение. Петр Михайлович распорядился, там всё подготовят к нашему приезду. Ну надо же, как интересно, Оленька, вышло…
Валентина Игнатьевна не закончила фразу, женщину отвлекли. Оля поняла, что та хотела сказать.
Совпадение или судьба? Женщины поговорили про имение Громова, не прошло несколько часов, и они едут туда.
Саша спала на груди у Оли. Валентина Игнатьевна всё норовила забрать девочку к себе. Та в комбинезоне была тяжеленькой. Оля обняла дочь одной рукой, улыбнулась няне и перевела взгляд в окно.
Улыбка сразу сошла с лица Оли.
Правильно ли она поступает?
По факту, переезжая к незнакомому мужчине.
Хотелось с кем-то посоветоваться, обсудить. Можно, конечно, с мамой. Позвонить и вывалить всю правду. Только кому легче станет? Оле? А мама вся изведется, и на её здоровье новости от дочери негативно скажутся. Ей хватило и того, что они с Виталиком разбегаются. Вернее, уже разбежались.
От него поступило ещё два вызова, потом несколько сообщений в чат, где мужчина уже не стеснялся в выражениях. Оля скользнула по ним взглядом, отвечать не стала. Не до разборок с бывшим, вот уж точно.
— Валентина Игнатьевна, вы разговаривали с Петром, — осторожно начала молодая женщина, терзаемая сомнениями. В висках пульсировало. — Мне кажется, не совсем правильно то, что я еду к нему.
Няня громко хмыкнула.
— И откуда такие мысли?
— Мы с Петром мало знакомы и… вообще!
Она не сдержалась, эмоции вышли наружу.
Зато на лице Валентины Игнатьевны сразу разгладились морщины.
— Оля… Вы же взрослая девушка. Неужели вы на самом деле думаете, что мужчина будет приглашать в свой дом кого-то, в ком не заинтересован?
— Этого-то я и опасаюсь, — не смогла не сыронизировать Оля в ответ.
Помощница Громова нисколько не преувеличивала. Загородный дом Петра был имением. Большим и очень, очень красивым. Впечатляющим.
Территория ограждена высоким забором, перед которым по периметру росли ухоженные кустарники, можжевельник и туи. Красиво. Слякоть и растаявший снег не позволяли оценить весь ландшафт, но уже сейчас становилось понятно, что за территорией ухаживали.
Оля вышла из машины и огляделась. Саша стояла рядом, неуверенно переминаясь с ножки на ножку, готовая в любую секунду шмякнуться на пятую точку. Её подстраховывала подошедшая Валентина Игнатьевна.
— Чего замерли, девочки? Погода портится, пойдемте. Из машины зря вышли, до дома ещё идти и идти.
— Захотелось посмотреть. Извините.
Оля зябко повела плечами. Рука в гипсе не позволяла плотно запахнуть пальто. Ветер поддувал полы.
В дом как раз заходить не хотелось. Хотелось побыть на улице, подышать свежим воздухом.
Дом за городом — мечта Оли. Да и кто не мечтает растить ребенка в тишине, подальше от суеты большого города?
До соседей было прилично. Люди, живущие в данном районе, предпочитали уединение.
Автоматические ворота поднялись, навстречу приехавшим вышел мужчина в черной форме без каких-либо опознавательных знаков. Не хило у нас в стране живут генералы, раз имеют работников. Ольге пока не удавалось не иронизировать. Противоречия снова начали терзать девушку.
Ей понравилось место, куда их привезли. Прельщала перспектива провести несколько дней за городом, насладиться местными красотами. Чего уж греха таить, грела мысль, что Саша будет под присмотром, что с самой Оли сняли часть обязанностей по уходу за ребенком. И пусть в неё кинет камень тот, кто в момент болезни и непростых жизненных ситуаций не мечтает о волшебнике, который появится и разрулит всё, облегчит текущее положение дел.
У Оли он появился. Так получается?
Только Оля давно не верила в сказки. И знала, что за всё в жизни следует платить. Громов не тот человек, который будет что-то делать безвозмездно. К тому же он и не скрывал своей заинтересованности. Тут надо ему отдать должное. Не играл, не лукавил. Говорил, как есть.
А она, получается, приняла неозвученные условия.
Она же приехала…
И даже идет к имению по вымощенной брусчаткой широкой тропе.
Чтобы вечером встретиться с Петром.
глава 16
Освободиться пораньше не получилось. То одно, то второе. И все дела срочные, требующие непосредственного присутствия Петра.
Штаб он покинул в начале одиннадцатого.
— На квартиру? — уточнил поджидающий внизу Серега, поспешно бросивший при виде начальства сигарету.
За что Петр ценил парня, так это за его чуйку. Зачастую она у него срабатывала на ура.
— Нет, в имение.
— Понял. Домчимся быстро.
— Не надо быстро, давай… аккуратно.
У Громова было неплохое настроение. Не сказать, чтобы восторженное или радостное. Такое, пожалуй, он не испытывал со дня назначения на новую должность. Скорее… предвкушающее.
В его доме находилась женщина. Вкусная. Сладкая. Местами ершистая и непокорная.
Он мог Олю переселить в одну из служебных квартир. Снять, в конце концов. Сейчас это не проблема. Но не-ет, ему стало интересно, чтобы блондиночка оказалась под крышей его дома.
Странное, кстати, дело. Громов тоже доверял своей чуйке. Если она сработала подобным образом, значит, не всё так просто. А его первая мысль — надо вести Олю к себе.
Имение имело для него особую ценность. Он видел его семейным гнездом. Местом, где будут расти его дети. После смерти Нади ни одну женщину он туда не приглашал. Если намеревался провести с любовницей редко выпадающие полностью свободные выходные вне города, то снимал коттеджи на базах. Спокойнее.
Олю же отправил в имение.
Приехали они уже ближе к полуночи.
Петр вошел в дом. Давненько он здесь не был. Наверное, с месяц.
В доме стояла тишина. Понятное дело, час поздний. Губы мужчины едва заметно дрогнули в улыбке. А он что, думал, что его будут встречать? Много чести, генерал. Тут некоторые особо блондинистые с характером попались.
Но ему нравилось… Щекотало нервную систему, будоражило воображение.
И ещё дико хотелось секса. Сбросить напряжение уходящего дня. Разложить Олю под собой и трахать, трахать, смакуя её оргазм. И свой тоже.
Ужин ждал его на кухне, спасибо Валентине Игнатьевне. Громов ранее перекусил, но успел уже проголодаться. Разогрев жаркое с мясом, он достал из холодильника салат, заправил его оливковым маслом. Поев, направился в спальню.
Петр знал, где разместились Ольга с Сашенькой. Надо же, в его доме ребенок… Мелкий и капризный, довольно забавный и шебутной. Не раздражающий. С забавными голубыми глазами и длиннющими ресницами.
Читать бесплатно другие книги:
