Оборотни клана Морруа Гусейнова Ольга

Глава 1

– Лисовская, подъем! К генеральному быстро!

Я резко подскочила от испуга и подозрительно вперилась в начальника финансового отдела – невысокого плотного мужчину сорока с лишним лет, – явно решившего воспользоваться отсутствием моего непосредственного руководителя. Почему бы лишний раз не утвердиться в чувстве собственной значимости?

– Вениамин Алексеевич, вы так до инфаркта доведете! – возмутилась я и перешла к делу: – Хотелось бы знать, почему это меня, а не начальника экономического отдела, вызывают, неужели в должности повысить решили?

Одновременно я старалась успокоить грохочущее сердце. Что-то в последнее время сама не своя стала, нервная и злая. Начфин Вениамин, называемый так за глаза с чьей-то легкой руки, с интересом взглянул на меня и сказал, ехидно улыбаясь:

– Милана Игоревна, а может, он тоже заметил вашу новую грудь?

Я сжала зубы от злости, но, не подавая виду, в отместку намекнула на его недавно пересаженные волосы на макушке:

– Ну что вы, Вениамин Алексеевич, ничего нового во мне нет, все натуральное, свое, в отличие от некоторых.

Он тоже не остался в долгу:

– Да что вы, Миланочка Игоревна! Три года незаметно было, а теперь – вон какая аппетитная стали. Зачем же вы столько времени скрывали?

Не обращая внимания на его гаденькую ухмылочку, ответила «под дурочку»:

– Ой, да просто домкрат в машине сменила, вот теперь и не скрываю. Может, вам производителя и модель подсказать, глядишь, и вам для чего-нибудь пригодится.

Я в упор смотрела на начфина, намекая на похождения его гламурной супруги, в курсе которых вся фирма и которые бывшая модель ни от кого не скрывает. Да, судя по бледному виду «рогатого супруга», я наступила ему на самую больную мозоль, но ведь сам достал меня основательно за последнее время.

– Знаете, Лисовская, вы хоть и выглядите, как моя старшая дочь, не старше пятнадцати, но язык у вас – не на ваши двадцать пять, а на все сорок. Ну да ладно, я не злопамятный, вас Жданов вызвал сообщить приятную новость. Вы едете с начальством в Германию на выставку вместо Розовской. Она отдыхать отправляется, а вы, как всегда, за нее пахать будете, – высказался и с чувством выполненного долга удалился, не забыв ущипнуть нашу секретаршу Вику за многострадальный зад.

Пришлось мне все остальные колкости проглотить и направиться в кабинет к генеральному. Работаю здесь, в крупной строительной компании, четвертый год, но своего положения – должности старшего экономиста – добилась исключительно личными достижениями в области экономического планирования и прогнозирования, за что меня и ценят. Хотя, когда четыре года назад я пришла сюда на собеседование, не только не хотели брать на работу, а еще и высмеяли. Только благодаря протекции моего отчима удалось получить здесь место. И все из-за моей внешности.

Мне двадцать четыре с половиной, но совсем недавно я выглядела лет на тринадцать, начфин прав. И только последние полгода начали происходить долгожданные изменения. У меня наконец-то появилась попа и грудь – и теперь выгляжу на шестнадцать. Я бы рассмеялась в лицо любому, кто скажет, как это замечательно – молодо выглядеть и везет же некоторым. Мои родители потратили уйму времени и денег, чтобы выяснить, почему мое физическое развитие настолько запаздывает и не соответствует умственному. К сожалению, им не удалось узнать: врачи только разводили руками.

Приходится все время носить с собой паспорт, чтобы доказывать, что я уже большая девочка и имею право водить машину, покупать имущество, ходить в ночные клубы и пить алкоголь. Хотя последнее не входит в список моих пристрастий. Да и в клубы я практически не хожу, особенно после того, как в последний раз в одном из них на меня запал педофил. С трудом отбилась. Но зато как ту скотину отметелила охрана! Любо-дорого смотреть было.

Каждый день в зеркале я вижу невысокую худенькую девочку с черными гладкими струящимися волосами до талии, длинноногую. Но теперь она неуловимо меняется: нескладный подросток, с малюсенькой грудью и чистой, молочного цвета кожей, стал больше походить на юную девушку, а не подростка, фигурка округлилась. Черты лица у меня приятные, даже утонченные: большие серые глаза, черные дугообразные брови, прямой аристократичный нос и пухлые розовые губы. До сих пор со мной знакомятся пацаны, а не мужчины. Впрочем, и желания как такового я не испытываю, гормоны еще спят. Вот такая фригидная и инфантильная проза жизни.

У меня до сих пор нет месячных и парня тоже нет и никогда не было. Какому нормальному молодому человеку, моему ровеснику, интересно дружить с девушкой, которая выглядит, как тщедушная девочка-подросток? Особенно меня это напрягало в университете. Жила словно изгой, в ловушке собственного тела, зато очень хорошо и прилежно училась. Закончила спецшколу с углубленным изучением иностранных языков, затем МГУ. Потом мне потребовалось всего три года, чтобы дорасти до старшего экономиста и получить признание и уважение коллег.

К генеральному я шла в надежде отбрыкаться от этой поездки. Что поделать – терпеть не могу большие толпы народа. Возле приемной вдруг почувствовала, как внутри у меня сжалась в тугой комок пружина предчувствия, даже остановилась от неожиданности. Неужели эта нужда – моя! Я уже перестала верить и ждать. По большому счету никогда и не верила, что могу почувствовать «нужду во мне». Ведь я недоросль, как часто смеялся мой брат Кирилл. За всплывшим в моей голове образом брата последовали мамин и Витин, сердце затопила тупая, никак не проходящая боль воспоминаний. Прошло три года, а легче не становится…

Мой отец погиб, когда мне не исполнилось и года. Вообще, его смерть осталась загадкой для моей матери. Она почему-то была твердо уверена, что нет такой причины, из-за которой ее любимый не вернулся бы домой, будучи живым. Их брак не был официальным, но для мамы мой отец навсегда остался самым лучшим мужчиной на свете. Она ждала его восемь лет, а потом познакомилась с Виктором; и тот взял ее штурмом – уже через пару недель уговорил выйти за него замуж. С отчимом нам повезло: он оказался дипломатом, и наша жизнь потекла плавно и размеренно. Он ни в чем нам не отказывал, баловал и любил всеми фибрами своей широкой души. Мне достался самый лучший папа, а маме – самый лучший муж на свете. Мы объездили полмира, общались со многими людьми, наш дом напоминал отель из-за постоянно гостивших друзей и знакомых.

Но все когда-нибудь меняется, и мой мир изменился в тот день, когда разбился самолет, на котором из Италии возвращались мама, отчим и младший брат Кирилл. Уже три года я живу в нашей огромной, пустой и гулкой квартире одна. Никому не нужная, ущербная женщина-подросток. Я хорошо зарабатываю, но мне практически некуда и не на кого тратить, – это не приносит счастья. Две студенческие подруги обзавелись семьями и детьми, и мне практически не о чем с ними поговорить, да и не хочется, потому что завидно.

Первой на мою интуицию обратила внимание мама, потом одноклассницы, но особенно ярко она проявилась в университете. Я так и не определилась с границами своего дара, но всегда чувствовала, когда и кому нужно что-то сделать или куда-то попасть, чтобы удовлетворить свою нужду в чем-то или ком-то. Особенно это касалось людских отношений. Очень скоро в университете меня стали звать свахой. Я стопроцентно определяла двух подходящих, а главное – нуждающихся друг в друге людей. И вот сейчас, у дверей приемной нашего директора, замерла, внимательно и недоверчиво прислушиваясь к себе самой…

Приняв окончательное решение, я резко открыла дверь в приемную.

Стараясь не встречаться ни с кем глазами, я шла к лифту отеля, в котором мы остановились и где сейчас проходит очень важная для нашей компании конференция. Я очень устала сегодня. Впрочем, трехдневная поездка в Берлин в целом не принесла мне лично ничего хорошего или интересного – сплошная головная боль и разочарование.

Вестибюль отеля, где проходила международная выставка, поражает не только размерами, но и количеством участников, прибывших сюда как и мы послушать других, рассказать о себе и получить возможность заключить выгодные контракты или партнерские соглашения. Пришлось стоять в очереди к лифту, чтобы подняться на четвертый этаж в свой номер. Усталость накатила новой волной головной боли, заставляя ссутулиться и сцепить зубы. А ведь летела сюда в приподнятом настроении, предвкушая; можно сказать, с бабочками в животе. Причем согласилась добровольно, без всяких условий. В сущности, сама напросилась. Зачем?

Я вновь остро почувствовала свою нужду, от чего заныла не только голова, но и грудь. Нервно потерла вспотевшие ладони. Мне все надоело: разряженные женщины в поисках кошелька потолще; мужчины, пытающиеся казаться всесильными пупами земли, и все их бессмысленные пафосные игры. Торчу здесь уже третий день, неотлучно находясь рядом с двумя начальниками, и, кажется, начала потихоньку сходить с ума от бесконечной суеты. Наша строительная компания здесь в поиске новых инвесторов и, возможно, крупных клиентов. Я три дня рассчитывала, консультировала и сегодня от усталости плохо соображала.

К счастью, выставка закончилась и завтра утром я вернусь домой, в Москву. Я уже мысленно собирала чемодан, когда открылись двери лифта, оттуда вышли трое мужчин и направились к выходу из отеля. Люди перед ними расступались, словно льды перед ледоколом, но они, не обращая ни на кого внимания, темной махиной плавно «рассекали волны».

Меня буквально затолкали в лифт, и я наблюдала за широкими спинами выразительной троицы, пока кабина заполнялась людьми. За пару секунд до закрытия дверей я заметила, как самый высокий и мощный из темного трио резко обернулся и, замерев на долю секунды, кинулся обратно к лифту. Я толком не смогла рассмотреть их лица, потому что мне все время мешали чужие спины, а он не успел заскочить в лифт – двери закрылись, и кабина мягко двинулась вверх. Мне повезло: четвертый этаж оказался первой остановкой. Уже возле своего номера я услышала, как по лестнице кто-то пробежал наверх, но через секунду с лестничной площадки, не заметив меня, по коридору к лифту направился один из троицы. Высокий смуглолицый брюнет, скорее всего француз. Если бы не жуткое хищное выражение лица, его можно было бы назвать красивым.

Аккуратно, беззвучно прикрыв дверь, чтобы не обнаружили мое любопытство, я наконец осталась в одиночестве. Тишина и покой! Но вдруг услышала тихий шорох возле двери. Затаив дыхание, осторожно отступила от нее на пару шагов. И вдруг почувствовала, как взорвалась моя нужда, тысячами осколков впиваясь во внутренности. Но если это «он», почему я ничего не почувствовала, когда смотрела на него в коридоре и возле лифта? Мужчина вызывал у меня только страх, даже больше того – ужас! Нет! Я не хочу! Услышав, как тот, кто был за дверью, тихонько удалился, я кинулась собирать вещи. Не останусь в этом отеле ни секунды лишней; в конце концов, можно и в аэропорту переждать ночь. До утра осталось всего ничего.

Глава 2

Москва встретила меня привычной суетой аэропорта и приятным, ни с чем не сравнимым ощущением дома. Было такое чувство, словно я оторвалась от погони, избежав какой-то опасности. На работу, конечно, в этот день не пошла, предпочтя наконец-то выспаться, пробежаться до ближайшего супермаркета и со вкусом посидеть в кресле перед телевизором. На следующий день странный случай в гостинице показался мне совсем незначительным. Да мало ли зачем бегали по коридорам те мужчины, да и вообще на секьюрити слишком похожи, работа у них такая, а я себя, как обычно, накрутила от усталости и недосыпа.

– Ой, Милана, как я рада тебя видеть! – искренне порадовалась мне на следующий день секретарша Вика, которой я не забыла купить подарок в д ьюти-фри, и посочувствовала: – Укатали тебя наши боссы, наверное. Вон какая худенькая, бледненькая, я тебе сейчас кофе с печенюшками организую, а ты мне расскажешь, что интересного видела, кого встретила.

Вика моложе меня на два года, но относится ко мне как к младшей сестре, а не к малолетней пигалице-выскочке, как большинство сотрудников офиса.

Я честно призналась:

– Рассказывать особенно не о чем. Три беспросветных дня, работы было столько, что еле до кровати доползала, а когда все наконец-то закончилось, даже на фуршет не осталась, сбежала с конференции, быстренько побросала вещи в сумку и рванула в аэропорт.

– Вот и славно! – возле нас визуализировался начфин с папкой, которую тут же вручил мне с кривой усмешкой: – Предлагаю вам отдохнуть с расчетами по этому крутому объекту.

Вика за спиной гордо удалившегося Вениамина Алексеевича выразительно закатила глаза, а я, притворно вздохнув, чтобы он порадовался своей шутке, отправилась работать.

Тупо пялясь в экран компьютера, я размышляла о том, что за странные вещи со мной происходят. Месяц назад вернулась из Берлина – и понеслось! Я начала видеть эротические сны и, просыпаясь, весь день ходила неудовлетворенная, чтобы с приходом ночи опять погружаться в смущавшие меня сны, которые не приносят облегчения и покоя. Но самое интересное продолжает твориться с моим телом. Оно буквально на глазах расцветает, одновременно радуя и пугая.

И вот, спустя столько лет ожиданий, у меня начались первые критические дни. Я с таким диким восторгом выбирала себе прокладки, что продавщица в магазине заподозрила меня в невменяемости. Но ей не понять, что эти прокладки для меня означают. Я – как все! Наконец-то стала взрослой и мое тело это «осознало», посылая мучающие и бередящие душу сны. За четыре года я ни разу не брала отпуск. Видимо, настало время отдохнуть и принять жизненно важные решения. Ну что ж, на данный момент Французская Полинезия – самое заманчивое место для меня. Вперед и только вперед!

Развалившись в шезлонге, я лениво сквозь очки наблюдала за другими отдыхающими. Перелет был длительным и утомительным, поэтому вставать, чтобы хотя бы искупаться, не хотелось. Меня хватило только на лежание в купальнике, вот и наслаждалась отдыхом и запахом моря, вслушиваясь в окружающие звуки, да рассеянно наблюдала за такими же, как сама, и обслуживающим персоналом.

Поправив купальник на груди еще раз, сделала себе заметку срочно купить новый, потому что этот еле-еле прикрывает мою вдруг выросшую до второго размера грудь. Снова оглядевшись, заметила, что на меня с соседнего шезлонга в упор смотрит красивая девушка, наверняка оценив мою возню со сползающим и оголяющим слишком много верхом купальника. Увидев, что я отметила ее интерес, красавица приветливо улыбнулась и поздоровалась со мной на английском. Благодаря стараниям моего отчима и преподавателей в школе и в университете, английский я знаю в совершенстве, так же как и французский. Поэтому сразу определила, что девушка, скорее всего, англичанка.

– Доброе утро! Я смотрю, вы давно на море не были. Знаете, на территории отеля есть хороший бутик с пляжной одеждой. Ой, извините, я вас не отвлекаю? – спохватилась она и, по-прежнему мило улыбаясь, посмотрела на меня.

Я немного стеснялась, но, вспомнив о желании начать новую жизнь и перестать прятаться от людей, искренне улыбнулась ей, поощряя знакомство. В конце концов, я здесь совершенно одна и, чувствую, скоро взвою от скуки. Еще раз внимательно на нее посмотрев и решив, что эта милая шатенка с короткой стрижкой «каре» и добрыми шоколадными глазами вряд ли испортит мне отдых, ответила:

– Доброе утро, мисс, на море я действительно давно не была, да к тому же из старого купальника выросла, причем самым неожиданным образом. – Снова взглянув в ее понимающие глаза, смутилась. – Спасибо за совет, непременно сегодня же схожу туда, чтобы не позориться. Вот прямо сейчас.

Она взглянула на меня чуть пристальнее и мягко успокоила:

– Не переживайте, посмотрите вокруг, здесь так многие носят, просто я заметила, что беспокоитесь по этому поводу конкретно вы. Я тут отдыхаю с семьей, мне откровенно скучно и нечем заняться. Если вы не против, с удовольствием схожу с вами в магазин, заодно и себе что-нибудь посмотрю.

Я обрадовалась и с готовностью вскочила на ноги. Надела легкое платье на купальник, и мы направились в бутик.

– Кстати, я Изабель Макгрант, здесь отдыхаю с мужем Коннором и его кузеном Николасом Макгрантом, – представилась незнакомка, пояснив: – Мы принадлежим к старому шотландскому клану, который возглавляет отец Коннора.

– Милана Лисовская. Из Москвы.

Я с восторгом смотрела на новую знакомую и не могла поверить, что вот так запросто разговариваю с шотландской аристократкой в энном колене. Потом я купила пару новых купальников, парео, пляжную обувь… ну и еще много всякой всячины, которой заняла обе руки. Но в душе пела от радости и удовольствия: день начался необыкновенно прекрасно!

Мы с Изабель, нисколько не отстававшей от меня по части покупок, отнесли обновки по номерам, заодно выяснив, кто где живет, и вернулись на пляж. Моя апатия растаяла как прошлогодний снег, я была полна сил и жаждала чем-нибудь заняться. Поэтому, недолго думая, приняла предложение Изабель поплавать и наслаждалась каждой секундой в ласковой теплой прозрачной воде. Как же давно мне не было так хорошо! Но к глазам подступили слезы, поэтому, нырнув с головой, поплыла к буйкам. Вынырнув и отфыркавшись, я увидела рядом с собой Изабель. Она напряженно посмотрела на меня:

– Милана, с тобой все в порядке?

Я улыбнулась и, доплыв до камня и ухватившись за него руками, рассказала о причине расстройства:

– Вспомнила, как четыре года назад отдыхала на море со своей семьей. Было хорошо и весело. Мы с братом дурачились от души. Представляешь, он младше меня на десять лет, а нас все принимали за погодков. Десятилетний мальчишка и двадцатилетняя девушка, а выглядели ровесниками. Три года назад они погибли в авиакатастрофе. Я осталась одна.

Изабель сочувственно прикоснулась к моей руке, но все-таки спросила заинтересованно:

– В какой клан входит твоя семья?

Я непонимающе уставилась на нее, а потом рассмеялась:

– Нет, Изабель, в России нет кланов, как в Шотландии. Да если бы и были, то… Понимаешь, мы с Кириллом родные по матери, а отцы у нас разные. Хотя отца лучше Виктора не найти во всем мире. Он самый хороший человек на свете. А мой родной отец исчез, когда мне не было еще и года. Но мама сказала, что он умер, раз не вернулся домой. Почему-то она в это свято верила. Но я его не помню и не знаю, где его семья и была ли она у него. Меня воспитывал Виктор, и его я считаю отцом.

Она снова очень пристально посмотрела на меня, а потом осторожно спросила:

– Значит, он хороший че-ло-век?

Я удивленно посмотрела на нее, не понимая, почему она так странно выделила последнее слово, и тоже спросила:

– Ну да! Я, конечно, понимаю, что сейчас хороших людей мало, тем не менее нам с мамой повезло встретить одного из них. Ничего удивительного, ведь моя мама тоже хороший человек, и я очень рада, что ей повезло с настоящим мужчиной спустя восемь лет после смерти отца. Бабушка с дедушкой на старости лет успели порадоваться второму внуку. Правда, недолго, десять лет назад один за другим умерли.

Изабель как-то странно посмотрела на меня и спросила:

– Скажи, Милана, а как давно ты начала взрослеть, если в двадцать выглядела на десять?

Осознав, насколько разоткровенничалась, я прикусила язык и, оттолкнувшись от буйка, быстро поплыла к берегу. Изабель держалась рядом и, проплыв несколько метров, сказала:

– Прости, я не хотела тебя обижать и смущать, просто ты очень интересная собеседница, с тобой легко. – Повернув ко мне мокрое лицо, она смешно сморщила его в просительной гримаске: – Наверное, я слегка забылась.

Я облегченно рассмеялась и решилась все-таки ответить на ее вопрос:

– Ничего, просто меня это так расстраивало раньше. А за последние полгода я очень изменилась, и мои гормоны наконец проснулись. И даже… – Опять поняла, что рассказываю о слишком интимном практически постороннему человеку, и решила изменить тему: – Что-то я уже устала плавать. Плыть и говорить тяжеловато, не находишь? И вообще, есть очень хочется. Может, сходим пообедаем вместе, а?

Изабель с радостной улыбкой кивнула, при этом смешно хлебнув воды. И мы быстро поплыли к берегу.

Выходя из воды, я увидела возле наших лежаков двоих здоровенных мускулистых мужчин, пристально наблюдающих за нашим приближением. Даже не знаю почему, но они сразу вызвали у меня серьезные опасения. И окружающие люди, особенно мужчины, вели себя таким образом, чтобы не привлекать внимания этих двух. Страшновато стало. Отметив мою реакцию на грозного вида гигантов, Изабель взяла меня за руку и повела к ним.

Подойдя ближе, я рассмотрела мужчин более внимательно. Высокие, крупные, с хорошо развитой мускулатурой, довольно привлекательной наружности. Один их них, шатен с карими искристыми глазами, тонкими губами и квадратным упрямым подбородком с нежностью смотрел на Изабель, и с явным любопытством – на меня. Второй на полголовы ниже шатена, золотистый блондин с изумрудными глазами, пухлыми губами, которые так и просят поцелуя, рождая в голове грешные мысли, приковал мой взгляд к своей персоне на несколько секунд дольше, чем приличествует. Обоих можно было бы назвать красавчиками, если бы не цепкий изучающий взгляд, которым они смотрели на мир, и не аура силы, опасности и тревоги, окружающая каждого из них. Шатен тревожил меня больше блондина, но от этого блондин не был менее опасным.

Такое чувство я испытывала только один раз, в детстве, когда у меня на пути встал огромный дог с меня ростом. Дог просто стоял и принюхивался, но, казалось, оценивал меня как противника. Я умирала от страха, при этом не отрываясь глядела ему в глаза. В какой-то момент он отвел от меня взгляд и, тряхнув лобастой головой, потрусил мимо меня. А я еще долго стояла, не в силах сдвинуться с места, настолько одеревенело тело.

Вот и сейчас я почувствовала, что меня прощупывают и оценивают двое хищников, излучающих немалую силу и опасность. Напряженную молчанку прервала Изабель, начав нас знакомить, неожиданно выставив меня перед собой:

– Привет! Мальчики, знакомьтесь, это Милана Лисовская, она из России, здесь отдыхает одна, и, можете себе представить, у нее нет клана! Я думаю, вы согласны принять ее в нашу маленькую компанию?

Встав рядом со мной, она выразительно посмотрела на своих спутников, которые еще более пристально изучали меня с ног до головы, от чего я начала нервничать. Я уже не рада была, что решилась на знакомство со странными шотландцами, и начала отодвигаться от Изабель. В этот момент блондин продемонстрировал мне такую потрясающую улыбку, от которой у меня чуть ноги не подкосились. А шатен, подойдя ближе и почему-то широко раздувая ноздри, глухо пророкотал, протягивая огромную ладонь для рукопожатия:

– Коннор Макгрант, муж Изабель, а этот красавчик – мой кузен Николас Макгрант. Мы счастливы составить очаровательной мисс компанию.

И тоже улыбнулся, показав белоснежный, крепкий ряд зубов. Легко и даже осторожно пожал мою руку, несомненно, тщательно дозируя свою силу.

Его кузен тоже аккуратно взял мою руку, но не торопился отпускать и, поднеся к лицу, мягко коснулся губами запястья. Я спрятала ладонь за спиной и покраснела от смущения. Макгранты дружно смотрели на меня, причем Ник – с лукавой улыбкой, а Изабель и Коннор – с прямо-таки отеческой заботой. Странно, ведь они молодые, а такие взгляды должны быть у очень солидных, много повидавших людей. От размышлений отвлек возмущенный длительной голодовкой рев моего желудка, от которого у меня даже уши покраснели. Зато мои спутники поторопились отправиться на обед.

В ресторане было немного гостей, поэтому мы комфортно расположились на веранде с прекрасным видом на океан. Заказав блюда, Коннор и Николас пару минут рассматривали меня, вернее, изучали. Создавалось ощущение, что меня потрошили, словно старый чемодан, выкладывая все наружу и определяясь с дальнейшим использованием: нужное или ненужное. Снова стало неловко. Николас, склонившись ко мне, с улыбкой, но вполне серьезно заявил:

– Мне сложно поверить, что такая красивая девушка отдыхает одна. Я бы ни при каких обстоятельствах не отпустил свою женщину одну куда бы то ни было. О чем только думают мужчины вашей семьи!

Я грустно улыбнулась:

– Все мужчины моей семьи лежат на кладбище и, к сожалению, ни о чем думать больше никогда не смогут. Особенно обо мне. Тем более я уже большая девочка, мне через два месяца двадцать пять исполнится, вряд ли найдется хоть один человек, который сможет заставить меня что-то делать или указывать, как жить.

Николас странно ухмыльнулся, обменявшись взглядами с Коннором, а Изабель рассмеялась:

– Ты права, Милана, че-ло-век не сможет. Но в жизни все невероятным образом и неожиданно меняется, что иногда стоит задуматься: а так ли незыблемы наши утверждения?

Я недоуменно уставилась на нее, не понимая, о чем меня сейчас пытаются предупредить. И вообще, разговор начал раздражать. Такое ощущение, что я подопытный объект, простушка для умудренных аристократов. Поэтому, отвернувшись к океану, решила спокойно пообедать, а потом прекратить «неподобающее» знакомство. Неожиданно в разговор вступил Коннор:

– Милана, скажите, кто глава вашего клана?

Я повернулась и немного раздраженно ответила:

– Я не понимаю вас, господа. Я говорила Изабель, что в России нет кланов. Более того, и вам сказала, что моя семья погибла три года назад. Клана у меня нет! Мне непонятен столь пристальный интерес к моей персоне и к моей семье. Извините, но мне неприятен этот разговор, я потеряла аппетит.

Я резко встала, намереваясь уйти. Они тоже встали все втроем. Судя по лицам, дошло, что перегнули палку. Извиняться за Макгрантов выпало Изабель:

– Я прошу прощения, Милана, за себя и за своих мужчин. Мы не хотели расстраивать тебя. Потом ты поймешь причину нашего поведения и недоверия. Мы бы с удовольствием продолжили общение, а если тебе не понравятся какие-то наши вопросы или поступки, ты нас осаживай, никаких обид. – Она взяла меня за руку и говорила тихо, с виноватыми нотками в голосе: – Просто мы привыкли к другому поведению и немного отвыкли от людей. Поэтому шокируем их своей настойчивостью и дотошностью.

Николас, забрав мою руку у Изабель, снова поцеловал внутреннюю часть запястья, отчего по коже побежали довольные мурашки, напомнив, что две недели назад я стала физически взрослой и гормоны мои уже проснулись. Я заглянула в его глаза, самые зеленые, которые когда-либо видела, и самые чарующие, потому что в этой зелени утонула.

Наклонившись к моему уху, Николас прошептал, обдав горячим дыханием и вызвав целую волну мурашек по всему телу:

– Малышка, если ты дашь мне шанс, то у тебя появится мужчина, который о тебе будет заботиться. Всю жизнь!

Я едва не впала в ступор, но быстро взяла себя в руки и попыталась отшутиться:

– Николас, предложение из уст такого симпатичного мужчины звучит слишком заманчиво – а вдруг кто-нибудь возьмет, да и согласится, причем сразу, не раздумывая. Придет конец вашей холостяцкой жизни.

Николас отпустил мою руку и ответил, когда мы расселись по местам:

– Милана, я, знаете ли, уже в полной мере насладился своей холостяцкой жизнью, но никак не могу ее изменить и найти подругу жизни. Вот и вы отказались от такого подарка, как я.

Я скорее почувствовала, чем услышала за его, казалось бы, легким тоном, нотки грусти и тоски. Странно, красивый, да что там, просто неотразимый в своей мужской красоте и мощи, но страдает от одиночества. Во мне слегка зашевелилась его нужда. Но, к сожалению, только его нужда. Не моя. Я внимательнее присмотрелась к нему, но решила не открывать свой секрет. Вдруг мои новые знакомые не верят в паранормальные способности. Тем более нам уже несут вкусно пахнущие блюда.

Мы просидели часа два, наслаждаясь едой, болтая обо всем на свете, все чаще подтрунивая друг над другом или вспоминая забавные случаи из своей жизни. Тарелки унесли, а мы все говорили и говорили. И зачем я пыталась отделаться от Макгрантов?

Николас, взяв меня за руку и поглаживая ее большим пальцем, попросил:

– Милана, вы не хотели бы присоединиться к нам за ужином, у меня для всех вас есть сюрприз.

Мы втроем заинтересованно посмотрели на него. А он с видом партизана на допросе молчал, ожидая моего ответа.

– Я с удовольствием с вами поужинаю. Мне было настолько легко и весело за обедом в вашей компании, что я не прочь повторить. Позвольте пока откланяться, пойду отдохну – прилетела сегодня ночью. Когда соберетесь на ужин, позвоните в пятый номер, если не передумаете.

Снова сон: меня кто-то ждет, зовет и тоскует, а меня нет рядом, когда я должна быть, просто обязана, но ведь не знаю, кто, где и почему. И снова боль в груди от одиночества и тоски и крик, от которого я снова просыпаюсь с чувством огромной потери. Что со мной происходит? К чему эти сны вперемешку с эротическими, от которых я просыпаюсь в горячке и поту. Мне страшно и одиноко. От этой мысли в голове всплывает образ Николаса. Красивый, зараза, но ведь я чувствую, что не мой. Его кто-то уже ждет, нуждается в нем. Может, хоть раз подумать о себе и ненадолго забыться – представить, что я не одинока и тоже нужна кому-то?

Я впервые танцевала с мужчиной медленный танец. Я чувствовала его всем телом, каждой клеточкой, вибрируя от восторга и радости. Мой первый танец! И с каким великолепным партнером! С ума сойти можно от счастья. Мы кружились в вальсе, танцевали под современную музыку и все время были вместе. Я чувствовала его неподдельный интерес, восхищение мной, желание – эти чувства будоражили кровь, заставляя забыть обо всем.

После очередного медленного танца Николас попытался поцеловать меня, но я вдруг испугалась: вот прямо сейчас он поймет, что я не умею, никогда не целовалась – и сказочно-прекрасный вечер рассеется словно туман. Отстранившись, я поспешила к нашим спутникам за бокалом с водой. Николас подошел вслед за мной и присел рядом, положив руку на спинку моего стула, словно демонстрируя всем, с кем я здесь. Я затрепетала и покраснела, украдкой наблюдая за ним, а заметив, с каким интересом за мной наблюдают Изабель с Коннором, и вовсе стала похожа на помидор. Изабель, на мою удачу, избавила меня от неловкой ситуации:

– Ник, давай уже признавайся, какой там у тебя сюрприз?

Николас задумчиво обвел нас взглядом, при этом словно ненароком поглаживая пальцами мой затылок, от которого растекалось тепло вдоль позвоночника, а потом вкрадчиво ответил:

– При отеле есть яхт-клуб, и я на несколько дней арендовал яхту для прогулок по океану. Ну что – хороший сюрприз?

Изабель восторженно вскрикнула и кинулась обнимать Ника. В этот момент громко и странно рыкнул Коннор – и она в ту же секунду оказалась у него на коленях, радостно хохоча и ероша ему волосы. Ник ухмыльнулся, посмотрев на супругов, повернулся ко мне и, приблизив лицо к моему, хрипло спросил:

– Ну что, Милана, согласна поехать с нами? Не бойся, я хорошо разбираюсь в яхтах, ты будешь в полной безопасности.

Я неуверенно посмотрела на него, потом на Изабель и Коннора, которые заинтересованно ждали моего ответа, и решилась на откровенность:

– Николас, я не маленькая и понимаю, чего ты хочешь, но не готова тебе это дать, по крайней мере, сейчас или на яхте. Я бы с удовольствием согласилась, если бы не это обстоятельство, и еще, если вы возьмете меня с собой, я оплачу половину стоимости за аренду яхты.

С каждым моим словом Николас все больше мрачнел.

– Милана, ты не понимаешь…

Николас поднял руку, заставив замолчать Коннора, и продолжил сам:

– Солнышко мое, пока мы рядом, никто тебя без твоего согласия и пальцем не тронет, особенно я. Если ты не против, я буду за тобой ухаживать, не настаивая на том, чего бы тебе не хотелось. Насчет денег, больше никогда не смей обижать нас с Коннором подобным образом. В нашем кругу платить – привилегия и обязанность мужчин. Не бойся, маленькая, никто тебя не обидит, поехали с нами.

Ласковый глубокий голос Ника успокоил и вернул уверенность в себе. Не знаю почему, но, посмотрев ему в лицо и заметив тревожное ожидание, мягко коснулась ладонью его щеки, шершавой от щетины, и согласилась:

– Спасибо за приглашение, Ник, я с удовольствием поеду с вами.

Глава 3

Лежа в шезлонге на палубе небольшой яхты, я с улыбкой наблюдала, как на корме Ник с Коннором пытались отправить Изабель за борт. Она протестовала, весело визжала, они смеялись. Я тоже не выдержала. Тихонько подкравшись к ним, толкнула обоих в спину, но в итоге, не удержавшись, мы все вместе свалились в океан. Всплыв на поверхность, я услышала дружный хохот и фырканье Макгрантов и сама рассмеялась. Ник подплыл ко мне и кружил рядом, а мне осталось только удивляться его выносливости и силе, с которой он и Коннор могли преодолевать большие расстояния на хорошей скорости.

Мы путешествовали по океану уже вторые сутки, заплывая на маленькие острова или атоллы, окруженные лагунами – сверкающими бирюзовыми опалами, а лагуны – маленькими островками-моту. Я с восторгом ходила по белым и черным песчаным пляжам, необыкновенно мягким, прямо-таки ласкавшим ступни. Запрокинув голову, любовалась кронами огромных деревьев, дарившими освежающую тень и прохладу в солнечный зной.

Мы делали небольшие остановки и шли дальше. Вот и сейчас остановились, чтобы поплавать, и барахтались в воде как маленькие. Но до чего было здорово и весело в нашей маленькой и дружной компании. Мои спутники не стеснялись проявлять чувства, особенно Коннор с Изабель, которые все время были вместе, постоянно прикасались друг к другу, будто не виделись многие месяцы. Они много рассказывали о стране, где жили и, недолго думая, предложили мне погостить у них. Ник вообще предложил переехать к ним, о чем я, улыбнувшись, пообещала подумать.

Оказалось, у такой молодой пары уже есть двое детей, которые сейчас находятся под присмотром дедушки и всего клана. Родители Изабель и Ника погибли, когда те были совсем юными, как и мать Коннора, что меня потрясло и окончательно сблизило с ними. Причем на вопрос: «Как это произошло?» я получила весьма странный ответ: «Во всем виноваты люди, они уничтожают все, что им непонятно или чего боятся». Уловив, что эту тему шотландцы не хотят обсуждать, я перевела разговор на другую. Единственное «но»: время от времени замечала, как кто-нибудь из Макгрантов смотрит на меня озадаченным или оценивающим взглядом.

Отдохнув в шезлонгах после легкого обеда, мы собрались идти дальше, как только Коннор с Ником вылезут из воды. Они отплыли уже на приличное расстояние, когда мы с Изабель увидели стремительно приближающиеся к нам две большие моторные лодки. Тревожно забилось сердце, вдруг всплыла мысль о том, что в здешних водах могут водиться пираты. Когда до моторок оставалось пару сотен метров, на яхту поднялись наши мужчины и, кивнув Изабель, приготовились к встрече нежданных гостей.

Изабель взяла меня за руку и потянула в каюту. Оглянувшись, я отметила, что лодки с чернокожими полуголыми людьми на борту уже в непосредственной близости. К нам действительно «пожаловали» пираты, обвешанные патронами, огнестрельным и холодным оружием, как новогодние елки. Они весьма недружелюбно взирали на нас. В тридцатиградусную жару меня пробрал мороз – представила, что нас ждет в руках этих людей.

В каюте я сначала услышала, а потом и почувствовала, как качается наша яхта под весом взбирающихся на борт пиратов. Затем раздался угрожающий рев какого-то животного, который перекрыл звук автоматных очередей, потом раздался дикий, нечеловеческий многоголосый крик умирающих в страшных муках людей. Сердце ушло в пятки, в предобморочном состоянии я замерла с открытым ртом в попытке закричать. Затем, вцепившись в ручку двери, попыталась заставить себя выйти, чтобы хоть чем-нибудь помочь нашим мужчинам.

Дальше я рыдала в душе, ожидая следующий предсмертный вопль, вдруг он будет нашим. Но, оглянувшись на Изабель, увидела, что она спокойно стоит рядом, прислушиваясь к тому, что происходит на палубе. Но самое странное, ее бойня наверху нисколько не пугает, она только досадливо поморщилась. А ведь там убивают ее мужа! Больше не раздумывая, я выскочила за дверь и кинулась вверх, на палубу.

От представшей моему взору картины поплыло в глазах: Коннор и Ник, голые и в крови, выкидывали тела пиратов за борт. Труп одного из них с развороченным горлом и оторванной рукой, в которой до сих пор зажат автомат Калашникова, лежит буквально в шаге от меня. А опустив голову, чтобы притупить тошноту и головокружение, я увидела, что стою голыми ногами в луже крови. Наконец, накатило благословенное забытье, и уже отключаясь, почувствовала, как меня подхватили на руки…

Придя в сознание, я несколько минут не могла пошевелиться, пытаясь осмыслить то, чему оказалась свидетелем. Получилось плохо. Наконец, открыв глаза, я поняла, что лежу в каюте, рядом со мной никого и можно «спокойно» думать дальше, куда меня занесло обманчиво теплым ветром перемен. По-видимому, моя новая жизнь как-то не совсем правильно началась. Мысли вихрем крутились в голове, вместо того чтобы привычно выстроиться в логическую цепочку. Пиратов было больше десяти человек, вооруженных до зубов. Труп, возле которого я стояла, выглядел так, будто его рвало на части животное. Причем довольно крупное, с большими зубами. Так что же там произошло за несколько минут, пока мы с Изабель прятались в каюте? Как двум голым мужчинам удалось справиться с таким количеством хорошо вооруженных бандитов, готовых к нападению и несомненно ведущих образ жизни, который дает большой опыт выживания в тяжелых и опасных ситуациях?

Мне было не жаль пиратов, причем совсем: мы их в гости не звали, и они к нам не холодного чаю попить заглянули. Пугает дальнейшее развитие событий, где я – свидетель убийства, причем массового, пусть на нас напали пираты и Макгранты действовали в целях самообороны, но ведь это преступление! А я не член их клана! Меня от страха, несмотря на духоту, прошиб холодный липкий пот, противный запах которого лез в нос, заставляя кривиться от отвращения. Странно, у меня уже обонятельные галлюцинации на фоне стресса начались.

В голове бился извечный вопрос: что делать? Что же делать? А ответа не было. Вместо него я почувствовала тяжелый мускусный мужской запах, от которого на теле встали дыбом все волоски в предчувствии опасности. Затем в каюту втиснулись Ник и Коннор в длинных чистых шортах, а в дверях нерешительно застыла Изабель. В груди скручивалась пружина тревожного ожидания. Замерев и практически не дыша, я во все глаза смотрела на Макгрантов, съежившись и обняв себя руками. Ну что ж, двум смертям не бывать, а одну можно отложить. Главное, не задавать глупых вопросов. Как-нибудь сама разберусь, без подсказок. Я надеюсь!

Ник присел на краешек кровати и, не делая резких движений, тихо заговорил, как с ребенком:

– Детка, ты же понимаешь, что они бы нас скорее всего убили? Если не всех, то кого-нибудь обязательно.

Я согласно кивнула головой.

– Нам пришлось защищаться. На кону были наши жизни. Ведь я обещал тебе, что, пока ты с нами, будешь в полной безопасности, мы никому не позволим причинить даже малейший вред нашим женщинам.

От угрозы, прозвучавшей в его голосе, у меня снова встали дыбом волоски на коже, я сильнее уперлась в переборку за спиной. Заметив, что напугал меня, Николас нахмурился, потом по его лицу я поняла: он сильно расстроен моей реакцией и решает, что ему делать дальше. Посмотрела на маявшуюся позади мужчин Изабель и спросила:

– Ты ведь знала, что будет? Ты все слышала, поэтому не боялась за них. Ведь я права?

Она удивленно посмотрела, кивнула, а потом, по-другому взглянув на меня, начала говорить, взвешивая каждое свое слово, но не обращаясь со мной как с ребенком.

– Милана, я понимаю, что тебя сейчас тревожит, сколько вопросов в твоей голове. Просто поверь, когда придет твое время, сама все поймешь. Сейчас ты должна успокоиться и забыть случившееся как страшный сон. Надеюсь, в твоей жизни таких вот снов будет как можно меньше. Хотя в сказки я не верю и розовые очки потеряла в очень далеком детстве. И вообще, нам всем надо выпить, чтобы расслабиться.

Я ошарашенно смотрела, как Изабель подошла ко мне и, схватив за руку, потащила вон из каюты. Хватка у нее как у бульдога и силы немереной, хотя она не сделала мне больно. Я семенила за ней, а она, словно танк, перла вперед. На секунду оглянувшись, Изабель зычно крикнула следовавшим за нами мужчинам:

– Мальчики, принесите нам на палубу выпивки и закуску. Побольше. Девочки будут расслабляться и забывать страшные сны, чтоб им пусто было.

Выбравшись на уже отдраенную палубу, я с удовольствием глотнула свежего воздуха и подставила лицо ветерку. Изабель довела меня до шезлонга и, усадив, сама плюхнулась на соседний и расслабленно откинулась на спинку, прикрыв глаза. Потом, прищурившись, глядя на солнце, тихонько заговорила:

– Милана, я понимаю, тебе сейчас тяжело и непонятно, но ты должна знать, что мы тебе не враги и не причиним вреда. Нику сейчас очень тяжело. Встреча с тобой похожа на чудо и дает ему надежду на что-то большее, о чем он и мечтать не смел, а тут – такая неприятность. И все на твоих глазах, какие уж тут ухаживания. Не бойся нас, пожалуйста, мы полностью на твоей стороне. Более того, ты пока, судя по всему, не понимаешь этого. Нам тоже сложно понять, как подобное могло произойти, но ты одна из нас. Объединение уже близко, мы чувствуем. Когда оно пройдет, мы откроем тебе все наши секреты, а пока просто знай, девочка, ты сама по себе очень важна для нас, интересна и практически бесценна. Если ты согласишься, мы сочтем за честь принять тебя в наш клан и обеспечить твою дальнейшую защиту от других представителей нашего вида, да и от любой угрозы тоже. Тебя это ни к чему не обяжет, но ты многое приобретешь в нашем лице. – Запрокинув голову, она посмотрела на Коннора, за спиной которого стоял Ник с термоконтейнером, полным пива и швепса. – Я могу говорить от лица всего клана, любимый?

Ник напряженно смотрел на меня. Я вымученно улыбнулась, и все расслабились. Коннор, поставив тарелки с фруктами, сыром и колбасой, присел рядом с Изабель и, зарывшись рукой в ее волосы, чмокнув в губы, затем уверенно пророкотал, не скрывая облегчения, что этот тяжелый разговор она взяла на себя:

– Ты, единственная моя, можешь все, что хочешь. Если хотеть будешь только меня! Я рад от лица нашего клана повторить предложение, сделанное моей парой. Милана, если ты согласишься войти в наш клан – осчастливишь многих из нас.

Я напряженно посмотрела на него и решилась задать мучивший меня вопрос:

– Скажите, Коннор, ваш клан – это какая-то, извините меня, секта или… хм… объединение?

Ник, аккуратно присев на мой лежак, чем вызвал волну мурашек от соприкосновения наших голых ног, ответил вместо Коннора:

– Нет, Милана, мы не секта, мы клан. Таких как мы достаточно много, и все они объединены в кланы. Хотя встречаются самцы, которые не признают никого над собой, но их слишком мало, потому что очень много трудностей связано с нашим образом жизни и, скажем так, проблемами жизнедеятельности. – Склонившись ко мне, Ник зарылся лицом в мои волосы, глубоко вдохнул и глухо прорычал: – Ты не волнуйся, скоро, очень скоро сама поймешь. Потому что оно уже близко и так сладко пахнет.

Его большая широкая ладонь накрыла мое бедро и, чуть сжав его, двинулась вверх, вызывая горячий отклик моего тела и некоторые опасения, что происходит нечто-то странное, а мне об этом прямо не говорят. Меня опять накрыло холодной волной страха, я твердо отстранила руку Николаса и отодвинулась от него. Смущенно заглянув ему в лицо, заметила расширившиеся зрачки, а его ноздри жадно раздувались. Понимающе улыбнувшись, Ник ласково прошептал:

– Я рад, солнышко, что ты меня уже не боишься. Мне было больно чувствовать твой страх.

Я пораженно смотрела на него, пытаясь осмыслить его фразу. Неужели он тоже чувствовал тот неприятный, липкий запах моего страха? Потом, одернув себя, решила, что он банально видел, как я себя вела. Хотя слово «самцы» тоже странно прозвучало. Честно говоря, теперь мне все казалось жутким, странным и загадочным от начала до конца.

Через сутки мы вернулись в отель, где я почувствовала себя чуть более уверенно. Чуть-чуть, потому что так и не смогла прийти к какому-либо внятному выводу по поводу происшествия на яхте. К тому же все сильнее чувствовала мужскую притягательность Николаса, при этом, как ни странно, испытывая к нему едва ли не сестринские чувства.

Вообще, последнее время я совсем не в себе. Собственное тело предавало меня на каждом шагу, в самые неожиданные моменты, чувствуя то страх, то дикое желание. Обоняние тоже каждый день выкидывало фортели: я наслаждалась каким-нибудь запахом, странным и для нормальных людей неприятным, в то же время не могла работать и злилась, уловив аромат чьих-то духов или вонючий пот. Начала болеть грудь, низ живота и, самое удивительное – я потеряла хладнокровие, да и мозги, по-моему, тоже, потому что раздражало практически все вокруг, вызывая неконтролируемые приступы злобы и ярости. Я с трудом выносила людей с их вечной суетой и запахами. Хотелось убежать куда-нибудь, зарыться, чтобы никто не беспокоил и не мелькал перед глазами.

Я просидела в номере практически два дня, чтобы не реагировать на внешние раздражители, и осторожно отклоняла все приглашения представителей клана Макгранта. Но в конце третьего дня Изабель, не слушая моих жалоб на плохое самочувствие, решительно прошла в номер и села на диван. Пристально разглядывая меня, сообщила:

– Милана, у тебя начинается очень непростой период. Тебе понадобится наша помощь. Мы все чувствуем, что с тобой происходит, особенно мои мужчины. Николас скоро на стенку полезет от желания, но ничего, пусть помучается, ему полезно.

Я поймала себя на том, что слушаю ее с открытым ртом. Пару раз попыталась возразить, но не вымолвила ни слова. А она, как ни в чем не бывало, деловым тоном продолжала:

– Детка, я понимаю, что для тебя все, что сейчас происходит, похоже на жутковатую сказку. Но ты должна, понимаешь, должна нам поверить, мы не причиним тебе вреда, наоборот, поможем. Ты поймешь, почему мы не говорим тебе больше. Судя по твоему аромату, объединение уже близко, дня через два. Это одна из причин, по которой мы предлагаем тебе завтра же уехать вместе с нами, в наше поместье. Там оно пройдет без особых проблем и последствий для окружающих. Ты поверь, в момент объединения никто из наших не остается один, потому что есть вероятность полного обращения без возможности контроля и возвращения… хм… назад. Удивительно, как тебя пропустили твои соотечественники, почему о тебе никто не знал, ты осталась одна, без защиты и помощи, но теперь ты не одна. С тобой теперь весь клан Макгрантов со всеми нашими ресурсами и возможностями. Если у тебя возникнет проблема с представителями нашего, хм… сообщества, достаточно назвать клан Макгрантов – и никто не посмеет к тебе прикоснуться.

Я завороженно смотрела на Изабель и не могла понять, о чем она говорит. Какое объединение? В груди закипает гнев, в голове начинается паника и только на сердце неожиданно потеплело, когда она сказала, что теперь я не одна. И ответила ей не так, как хотела вначале, и все благодаря этому теплу, исходящему из моего сердца:

– Изабель, я благодарна вам за заботу. Я подумаю над вашим предложением и скажу о своем решении за ужином в ресторане. Но хочу, чтобы ты заранее знала: Николас меня не получит. Меня сейчас почему-то дико к нему влечет. Скажу честно, я испытываю нестерпимое желание прямо сейчас кинуться к нему в объятия и попросить что-нибудь с этим сделать, но это не я, понимаешь! Наверное, ты можешь подумать, что я сошла с ума, но к сожалению, а может и к счастью, отношусь к нему как родственнику, не более. И если бы не это странное желание, которое сводит меня с ума, короче, я совсем запуталась…

Собеседница с на редкость мудрыми глазами уважительно и понимающе кивала головой, располагая меня к большим откровениям.

– …но ты должна знать, что не я его половина. Его судьбу я сразу почувствовала, она уже начала в нем нуждаться, хотя пока не очень… четко что ли… Ему надо чуть-чуть подождать. А я? Я только ступенька к ней и не хочу быть промежуточным звеном. Я хочу быть единственной и любимой, как ты для Коннора. Мне кажется, если ты захочешь, он тебе луну с неба достанет. Я тоже так хочу. А Николас… Самое смешное и печальное, что более потрясающего мужчины я никогда не встречала, но рядом с ним чувствую себя младшей сестрой. Какая же я недоделанная!

Изабель пересела на подлокотник моего кресла, обняв меня за плечи, прижала к себе, и ласково поглаживала по спине. А я не выдержала груза навалившихся проблем – и разрыдалась. Я долго не могла успокоиться, и она тихонько, словно родная мать, поглаживала и шептала мне успокаивающие слова…

Проснувшись в кресле, я потянулась, посмотрела по сторонам. Никого, шторы задернуты. Взглянула на часы: спала часа два. Подъем, Лисовская! Быстро привела себя в порядок и забронировала места на ближайший рейс до Москвы. Собрала вещи и, позвонив на ресепшен, сообщила о том, что выезжаю, заодно вызвала такси в аэропорт. Свои тайны я буду раскрывать сама.

Глава 4

Все оказалось хуже, чем предупреждала Изабель. Вернувшись домой, я сначала металась по комнатам, потом до блеска выдраила квартиру, купила продукты, убралась в гараже, выкинула кучу давно просившегося на помойку хлама. К концу второго дня почувствовала, что у меня поднимается температура – умудрилась заболеть в июне для полного счастья. К ночи я пылала, ломило кости, болело все, вплоть до кончиков волос. Потом начались месячные вместе с диким, неконтролируемым желанием секса и свободы.

Стены давили на психику так, что хотелось выть и разобрать их по кирпичику. С каждой секундой становилось все хуже. Без уверенности, что смогу в таком состоянии управлять машиной, я взяла деньги и, захлопнув дверь и спрятав ключи под коврик, ринулась на улицу. Кругом люди, от жуткого запаха которых сводит скулы и выносит мозг. Я остановила такси и попросила отвезти меня ближе к лесу под удивленным взглядом водителя – деньги сразу решили проблему.

В лес я бежала, не чувствуя под собой ног и наслаждаясь тишиной и свежим воздухом. Даже темнота перестала быть тьмой, как раньше. Столько красивых, богатых оттенков ночи я не видела, не ощущала никогда. Босыми ногами чувствовала теплую, нагретую за день почву: из дома, оказывается, выскочила босиком. И жадно тянула носом лесные ароматы. Я могла бы так идти вечно…

Внезапно мое тело скрутила судорога. Затем еще одна, и еще, и еще… Я перестала их считать, потому что все силы уходили на то, чтобы пережить очередную волну и не раствориться в нечеловеческой боли, раздирающей все тело. Меня словно выворачивало наизнанку, наживую перестраивая и перекраивая каждую клеточку измученного организма, ломая каждую косточку. Я не могла кричать и только корчилась, зарываясь лицом в землю, вспарывая ее обломанными окровавленными ногтями… когтями…

Я уже не надеялась выжить – хотела быстрее умереть, чтобы прекратить эти муки. В какой-то момент все прекратилось, и я на время отключилась. А когда пришла в себя, тихонько, едва дыша, лежала, боясь лишним движением спровоцировать новый приступ. Потом увидела это: лапы, такие здоровые черные лапы, на которых в данный момент покоится моя голова. Резко вскочив, посмотрела себе под ноги, чтобы разглядеть, на чем же это я так неосмотрительно развалилась или, точнее, на ком. Не веря своим глазам, разумом пытаясь следить за своим собственным взглядом, поняла: у меня не глюк! И лапы мои, причем все четыре! И хвост, длинный и мохнатый, тоже мой! Скосив глаза к носу, отметила, насколько он стал длиннее… к тому же мохнатый и… звериный…

Спустя минуту растерянного «сидения» на своей новой, хвостато-меховой заднице, я заметила разорванное платье, в котором выскочила на улицу. Тупое разглядывание грязного рванья сменилось озарением. Наконец-то пазлы сложились в единую картину. Клан Макгрантов! Объединение! Пираты! Да, вот влипла! Еще раз уже более спокойно осмотрела себя. Внезапно в голову пришла мысль, навеянная разговором с Изабель: «Я могу не вернуться обратно!» Вторая мысль, о том, что надо позвонить заботливой шотландке, придала надежду: она обязательно поможет. Зато третья – надежду на корню убила, заставив нервно полурыкнуть, полухмыкнуть. Мне представилась занятная картинка, как я на оживленной улице подбегаю к кому-нибудь и рычу: «Извините, не одолжите свой телефончик, мне надо друзьям позвонить, выяснить, как обратно человеком стать». Ладно, придется потихоньку свои проблемы самой решать.

Я неуклюже поднялась и, путаясь в собственных лапах, начала осваивать новое тело. Надеюсь, охотничий сезон на волков еще не открыт, и по ночам всякие придурки по лесу не ходят. Кстати, про придурков. Через пару часов, когда со своим телом я, наконец, разобралась и чувствовала только нужду моей волчицы в спаривании, не свое желание, а ее, на полянку, где я осваивала волчий облик, выскочила пара волков. Мой новый инстинкт подсказал, что это не просто волки, а одного со мной вида. Веры – не плод моего больного воображения, хоть все знают, что их не существует. Вот они – стоят, принюхиваются жадно и нагло на меня смотрят. У-у-у… морды серые!

Так, судя по всему, их привлек запах гулящей самки. Мой! Да, да, гулящая самка на данный момент – я, собственной мохнатой персоной. Свою волчицу я назвала Милкой, и вот сейчас это подлое животное пыталось радостно подставить им зад для снятия первой пробы и аж скулила от нетерпения. Самцы от такого радостного приема пришли в полный единодушный восторг и, подбежав ближе, начали кружить вокруг Милки.

Моя человеческая половина, отвесив себе оплеуху, чтобы пришла в «порядок», правда получилось плохо, все-таки мысленно прикрикнула на Милку, и та прижала попу к земле, сев спиной к дереву. Я внимательно следила за верами, судорожно выискивая варианты побега. О драке речи быть не могло. Меня сразу подомнут – и прощай девичья честь, которая достанется группе мохнатых товарищей. Все-таки по большей части я человек, и хитрости у меня тоже человеческие. Я выразительно округлила глаза и втянула носом воздух, делая вид, что кого-то увидела позади них и испугалась. В тот момент, когда их инстинкты тоже сработали – волки развернулись, готовясь к встрече нежданных гостей или конкурентов, – я рванула прочь со всех лап.

Веры гоняли меня по лесу больше суток, не давая ни секундочки отдохнуть. Когда поняла, что сил не осталось и меня скоро поймают, увидела небольшую речушку – и меня озарило. Вываляв голову в прибрежной грязи, я по самые глаза и нос залезла в воду, где и просидела следующие сутки, боясь выйти наружу и быть пойманной настойчивыми самцами. Ведь я для них фонила, словно ничейный уран для террористов. К утру третьего дня я почувствовала, что на смену жажде секса, тьфу ты, спаривания, пришел лютый голод. Мало того – он полностью выключил человеческий контроль над животной половиной. Голод – не шутка!

Чувствуя во рту солоноватый, теплый привкус свежей крови убитого и съеденного зайца, моя Милка урчала от сытости и приятной усталости, а человеческая часть в ужасе от содеянного никак не хотела приходить в себя. Так я и заснула с мыслью: кто же я сейчас? Проснулась уже под вечер и обнаружила, что снова стала человеком. Причем абсолютно голым человеком. Проплутав несколько часов, по запаху вышла к небольшому населенному пункту. Это оказался дачный поселок практически за сто километров до Москвы.

В темноте я подкралась и осторожно влезла в какой-то скромный домик и, кое-как смыв грязь, распутав волосы и одевшись, скажем так, в позаимствованное, пешком направилась в город. Под утро я поймала попутку и уговорила водителя подвезти, пообещав расплатиться с ним возле дома. Наверное, я была очень убедительной, иначе еще бы дня два брела вдоль трассы.

Поднявшись на свой этаж, я наклонилась, чтобы достать ключи из-под коврика, и очень удивилась, не обнаружив их там, но еще больше удивилась Николасу в дверях моей квартиры, пристально разглядывающему меня. Я благодарно прижалась к нему, крепко обвив за пояс обеими руками. Ощутила себя рядом с ним в безопасности и умиротворенно, как со старшим надежным братом. Помолчав мгновение, прошептала:

– Ник, я так рада, что ты нашел меня! Это были самые ужасные дни в моей жизни, но, слава богу, ты здесь. Прости, что сбежала, я не хотела причинять тебе боль, но и дать то, что ты хотел, не могла. И не смогу! Как же хорошо, что сейчас ты здесь, даже описать невозможно.

Он нежно и немного печально улыбнулся:

– Детка, я уже понял. Мы тебе обещали защиту и никогда не откажемся от своего слова. Целых двое суток искали. Хвала Луне, Изабель, пока ты спала, записала номер твоего телефона. Я тоже очень рад, что нашел тебя. Теперь ты в безопасности. Пока мне достаточно и этого, а там, может, передумаешь?

Я сочувствующе посмотрела на Николаса, спросив:

– Тебе Изабель не передавала наш разговор? Ой, кстати, мне надо спуститься вниз, там возле подъезда машина стоит, надо с водителем расплатиться, он меня из пригорода привез.

Я попыталась выбраться из его рук, чтобы пойти взять деньги, но Николас не отпустил, чуть повернув голову, тихо рыкнул вглубь коридора:

– Трент, оплати счет и сразу назад. И посмотри вокруг.

Из-за его спины протиснулся на площадку огромный мужчина, похожий на тяжелоатлета. Проходя мимо меня, Трент откровенно втянул носом мой запах и, блаженно улыбнувшись, подмигнул. И ускорился после недовольного рыка Николаса, который занес меня в квартиру и закрыл за нами дверь. Вой дя в гостиную, я испуганно юркнула ему за спину, увидев еще двоих веров, как две капли воды похожих на Трента. Такие же шкафоподобные, с квадратными лицами, с русыми, с рыжиной волосами.

Николас, приобняв меня, смеясь, представил нас друг другу:

– Мисс Милана Лисовская. Это Трейс и Брант, они с Трентом тройняшки, поэтому так похожи. Парни – лучшие защитники клана, ты не должна их бояться. Со временем поймешь, что любой мужчина из нашего клана опасен для тебя словно трехмесячный щенок.

Я неуверенно улыбнулась и кивнула обоим защитникам:

– Располагайтесь. Будьте как дома, пожалуйста. Извините, мне надо срочно привести себя в порядок. – Ну а так как я-человек не ела уже три дня, а о том, что ела я-волчица, даже думать страшно, жалостливо попросила: – Господа, если вас не затруднит, приготовьте, пожалуйста, что-нибудь поесть.

И спешно скрылась в спальне, ведь у меня в гостях столько бесподобных мужественных индивидуумов, а я, хозяйка, выгляжу как… огородное пугало. Поэтому, быстро собрав одежду, пошла отмывать трехдневную грязь.

Через час мы прямо на кухне, благо она большая, уминали вкусные бифштексы с макаронами. Гости признались, что тоже успели основательно проголодаться. Мне приходилось не только жевать, но и рассказывать, что случилось, пока их не было со мной. Когда я закончила, Трент неожиданно заявил:

– Мисс, если покажете место, где встретили веров, мы их найдем и накажем. Очень сильно накажем.

От его тона мне стало холодно, поэтому, беззаботно махнув рукой, постаралась быть убедительной:

– Конечно, я не найду то место. Лес и лес. Ну их, тех глупых волков. Все позади.