Все в его поцелуе Куин Джулия
– И кто-то захочет это прочитать, потому что?..
– Понятия не имею. Ты же выпускник Кембриджского университета.
– Боюсь, что я не был силен в естественных науках. Гиацинта решила не комментировать это заявление и повернулась к другой полке, на которой стояли семитомник по английской ботанике, два тома Шекспира и довольно толстая книга, озаглавленная «Полевые цветы».
Оглядев те полки, которые она уже изучила, она сказала:
– Полагаю, что когда-то эти книги стояли в другом порядке. Что это так, можно судить по некоторым полкам. Например, на этой – почти только поэзия. И вдруг посередине стоит труд Платона, а в конце – «Иллюстрированная история Дании».
– Правильно. – Его голос прозвучал так, будто он гримасничает.
– Правильно?
– Правильно. – Теперь он был явно смущен. – Возможно, в этом виноват я.
– Что ты сказал?
– Я тогда еще был подростком, – признался он. – И я был зол.
– Зол?
– Я переставлял книги по разным полкам.
– Что ты делал? – Ей стоило большого труда не закричать.
– В то время мне казалось это отличной местью.
– Кто бы подумал, что это может обернуться против тебя, – сказала Гиацинта.
– Да, кто? Хуже всего то, что все это было напрасно. Моего отца это ничуть не волновало.
– Меня бы это свело с ума.
– Да, потому что ты читаешь. Мой отец даже не замечал, если что-либо пропадало.
– Но кто-то же приходил в библиотеку после того, как ты переставил книги. – Она глянула на книгу, которая была у нее в руках. – Роман про мисс Давенпорт издан всего пару лет назад.
– Возможно, кто-то просто здесь ее оставил. Это могла быть жена моего брата. Кто-то из слуг, верно, втиснул ее туда, где было место.
– Что же нам делать? Ты не помнишь все же, в каком порядке стояли книги? По авторам? По предметам? Не помнишь?
– Нет, я очень торопился. Просто хватал книги наугад и менял их местами. – Он оглядел комнату. – Что я помню, так это то, что было много книг о собаках. А вот там были...
Он запнулся, и Гиацинта увидела, что он смотрит на полку возле двери.
– Что такое? – спросила она и подошла к нему.
– Здесь целая полка книг на итальянском языке. – Он повернулся и пошел вдоль стеллажей. Гиацинта шла за ним.
– Это, должно быть, книги твоей бабушки.
– И вряд ли кто-либо из Сент-Клеров открывал хотя бы одну из них.
– Я думаю, что ты и книги на итальянском рассовал куда попало. – Она нагнулась, изучая нижние полки.
– Не помню. Но наверняка большинство из них стоят на прежних местах. Мне очень скоро все надоело, и я ко многим полкам даже не подходил. На самом деле... Вот они.
– Много?
– Только две полки. Представляю, сколько это стоило – выписывать книги из Италии.
Книги были как раз на уровне глаз Гиацинты. Гарет держал свечку, а она пробегала глазами по корешкам книг в поисках названия, которое было бы похоже на то, что значилось в тексте записки. На корешках некоторых книг название было дано не полностью, и ей приходилось вытаскивать их, чтобы прочесть название на обложке. Каждый раз, когда она это делала, она слышала, как Гарет задерживает дыхание, а потом разочарованно выдыхает, когда она ставит книгу обратно на полку.
Покончив с нижними полками, она встала на цыпочки, чтобы изучить верхние. Гарет стоял позади нее, да так близко, что она чувствовала тепло его тела.
– Что-нибудь видишь? – спросил он над самым ее ухом. Он вряд ли хотел выбивать ее из колеи своей близостью, но конечный результат был тот же.
– Пока нет.
Большинство принадлежавших Изабелле книг были сборниками стихов. Было также несколько переводов на итальянский английских поэтов. Однако когда Гиацинта дошла до середины полки, пошли книги по истории, философии, истории, истории... снова истории...
Неожиданно у нее перехватило дыхание.
– Что? Что? – потребовал Гарет.
Дрожащими руками она вытащила тонкий томик и поднесла его к свету, так что название было видно обоим.
Галилео Галилей. «Рассуждения о том, что происходит с предметами в воде или когда они движутся».
– В ее записке именно это название, – прошептала Гиацинта и поспешно добавила: – Только она не упомянула Галилео Галилея. Если бы мы знали автора книги, было бы гораздо легче ее найти.
Гарету не нужны были ее извинения. Он смотрел на книгу.
Гиацинта медленно и осторожно открыла книгу, надеясь найти очередную записку. Но она перевернула одну страницу, потом – другую, третью...
Гарет вырвал из ее рук книгу.
– Ты что, хочешь остаться здесь до следующей недели? – нетерпеливо прошептал он. Развернув книгу веером, он начал довольно энергично трясти ее над полом, и из нее на ковер упал листок бумаги.
– Дай мне, – потребовала Гиацинта. – Ты все равно не сможешь ничего прочесть.
– Что там написано? – спросил он.
– Не знаю.
– Что значит, не знаю...
– Не знаю, – отрезала она, злясь на себя за то, что приходится признавать свое поражение. – Я что-то не понимаю ни слова. Я даже не уверена, что это итальянский. Ты не знаешь, говорила ли она на каком-нибудь иностранном языке?
– Понятия не имею.
Такой поворот событий совершенно разочаровал Гиацинту. Она в общем-то не думала, что они найдут бриллианты именно в эту ночь, но ей и в голову не приходило, что они могут оказаться в тупике.
– Дай посмотрю, – попросил Гарет, и она протянула ему записку. – Я не знаю, что это за язык, но это не итальянский.
– Да, ничего похожего.
Гарет пробурчал себе под нос какое-то ругательство, которое ей не полагалось услышать.
– С твоего разрешения, – произнесла она ровным голосом, который, как она давно поняла, необходим, если имеешь дело с агрессивным мужчиной, – я могла бы показать записку своему брату Колину. Он много путешествует и может хотя бы сказать, что это за язык, даже если он не сможет его перевести. – Гарет явно колебался, поэтому она добавила: – Ему можно доверять. Я тебе обещаю.
Он кивнул.
– А сейчас нам лучше уйти. Все равно сегодня мы уже ничего не можем сделать.
Надо было немного прибрать, и они поставили все книги на место. Гиацинта поставила табурет у стены, где он стоял, Гарет сделал то же самое со своим стулом. Шторы на этот раз были задернуты.
– Ты готова?
Она схватила «Мисс Давенпорт и Черного маркиза».
– Ты уверен, что никто ее не хватится?
– Совершенно, – ответил он и сунул листок в книгу. Гарет подошел к двери и приложил к ней ухо. Когда они полчаса назад пробирались в дом, все было тихо, но Гарет пояснил, что дворецкий никогда не ложится спать, пока барон не вернется домой.
Гарет тихо повернул ручку и, приложив палец к губам, взглядом приказал ей следовать за ним. Он немного приоткрыл дверь – ровно настолько, чтобы выглянуть в коридор и убедиться, что никого нет. Они тихо прокрались вниз по лестнице и оказались в той самой гостиной с незапирающимся окном.
Как и в прошлый раз, Гарет вылез первым, потом поддержал Гиацинту, чтобы она смогла закрыть окно. Опустив ее на землю, он поцеловал ее в нос и сказал:
– Тебе надо идти домой.
– Зачем? Я уже безнадежно скомпрометирована, – улыбнулась она.
– Так-то оно так, но пока я единственный, кто об этом знает.
Гиацинта решила, что с его стороны это мило – так заботиться о ее репутации. В конце концов, не имеет значения, поймал их кто-нибудь или нет. Она переспала с ним и должна выйти за него замуж. Женщине ее круга ничего другого не оставалось. Боже мой, спохватилась она, ведь может быть ребенок. Но если даже не будет, все равно она больше не девственница. Но она знала, что делает, когда отдавалась ему. Знала о последствиях.
Они прокрались по переулку в сторону Дувр-стрит. Гиацинта понимала, что надо идти быстро. Балы у Моттраммов были известны тем, что обычно продолжались почти до утра, но они вышли на охоту довольно поздно, и скоро гости начнут разъезжаться по домам. Появятся кареты, а это означало, что они с Гаретом должны оставаться невидимыми.
Шутки в сторону, но Гиацинта вовсе не желала, чтобы ее поймали посреди ночи. Хотя их свадьба уже была неизбежностью, все равно ей не особенно улыбалась мысль стать объектом оскорбительных сплетен.
– Постой здесь. – Он загородил ей дорогу, так что она осталась в тени, а сам вышел на Дувр-стрит. Вскоре он махнул ей рукой, но не прошло и секунды, как он снова затолкал ее в тень.
Прижавшись к стене дома, она стала ждать появления Гарета. А потом услышала... Всего одно слово, но это был голос его отца.
– Ты.
У Гарета была всего секунда, чтобы отреагировать. Он не понимал, как это случилось, откуда вдруг появился барон, но ему удалось толкнуть Гиацинту обратно в переулок за секунду до того, как его увидел отец.
– Привет, – сказал он легкомысленным тоном и пошел навстречу, чтобы как можно больше увеличить расстояние между бароном и Гиацинтой.
Отец тоже шел к нему навстречу, он был явно зол, это было видно даже в тусклом свете ночи.
– Что ты здесь делаешь?
Гарет пожал плечами с тем же выражением, которое всегда бесило отца. Только на сей раз он не пытался провоцировать барона, а просто хотел, чтобы его внимание было приковано только к нему.
– Просто иду домой.
– Что-то ты далеко зашел!
– Мне нравится время от времени приходить сюда, чтобы посмотреть на свое наследство. – Он вкрадчиво улыбнулся. – Просто чтобы убедиться, что ты его еще не сжег.
– Не воображай, что мне это не приходило в голову.
– Да я в этом уверен! Помолчав, барон сказал:
– Ты не был на балу.
Гарет размышлял, как бы ответить получше, поэтому он просто поднял бровь и промолчал.
– Мисс Бриджертон тоже не было.
– Неужели? – ответил Гарет, надеясь, что у леди, о которой шла речь, хватит выдержки, чтобы не выскочить из переулка и крикнуть: «Я была!»
– Да, она была в самом начале, но очень рано уехала.
– Это не возбраняется. Она могла передумать.
– Передумать? – насмешливо сказал барон. – Тебе лучше надеяться, что она более постоянна.
Гарет холодно посмотрел на барона. Странно, но он все еще себя контролировал. У него не было детского желания сказать что-нибудь с единственной целью – разозлить отца. Он потратил полжизни на то, чтобы произвести на него впечатление, а другие полжизни на то, чтобы восстановить его против себя. Но сейчас... наконец... все, что он хотел, – это избавиться от него.
– Ты не зря тратил с ней время, – сказал барон с фальшивой улыбкой.
– Джентльмен должен когда-нибудь жениться.
Это, конечно, не то заявление, которое он хотел сделать в присутствии – пусть отдаленном – Гиацинты. Но сейчас было гораздо важнее поддерживать ссору с отцом.
– Да, джентльмен должен.
Гарет знал, на что намекает барон, и хотя он уже скомпрометировал Гиацинту, было бы лучше, если бы она узнала правду о его происхождении после свадьбы. Так, возможно, было бы легче...
А может быть, она вообще никогда не узнает правду. Но это было маловероятно, если учесть яд, переполнявший барона, и дневник Изабеллы. Но и более невероятные вещи иногда случаются.
Ему надо немедленно уходить.
– Мне надо идти.
Губы барона изогнулись в неприятной улыбке.
– Да-да. Тебе надо привести себя в порядок, перед тем как ты завтра отправишься лизать пятки мисс Бриджертон.
– Прочь с моей дороги, – процедил Гарет сквозь зубы.
Но барон и не думал отступать.
– Я вот о чем думаю... как тебе удалось заставить ее согласиться на брак?
Краска залила лицо Гарета.
– Я сказал...
– Ты ее соблазнил? – со смехом спросил барон. – Сделал так, чтобы она не могла тебе отказать, даже если...
Гарет не собирался этого делать. Он собирался оставаться спокойным, и ему это удалось бы, если бы барон оскорблял только его. Но когда он упомянул Гиацинту...
Ярость захлестнула его, и он припер отца к стене.
– Не смей, – прорычал он, не узнавая собственного голоса, – говорить так о ней при мне.
– Неужели ты совершишь ошибку и убьешь меня прямо здесь, на улице? – Барон тяжело дышал, но даже теперь в его голосе была ненависть.
– Ты меня вынуждаешь.
– Ты лишишься титула. И где ты тогда будешь? Ах да! Болтаться на виселице.
Гарет ослабил нажим. Не из-за слов барона, а потому что начал понемногу приходить в себя. Его слышит Гиацинта, напомнил он себе. Он не должен делать ничего такого, о чем потом пожалеет.
– Я знал, что ты это сделаешь, – сказал барон в тот момент, когда Гарет отпустил его и повернулся, чтобы уйти.
Черт! Он всегда знал, что сказать, на какую именно нажать кнопку, чтобы удержать Гарета.
– Сделать что? – Гарет остановился.
– Попросишь ее выйти за тебя замуж.
Гарет обернулся. Довольный собой, барон ухмылялся. У Гарета кровь застыла в жилах от вида этой ухмылки.
– Ты такой предсказуемый, – сказал барон, чуть склонив голову набок. Этот покровительственный и презрительный жест Гарет видел сотни – может быть, тысячи – раз, и всякий раз он заставлял его чувствовать себя маленьким мальчиком, которому так хочется заслужить одобрение отца.
Но ему никогда это не удавалось.
– Одно мое слово, – хихикнул барон. – Всего одно мое слово...
Гарет должен был помнить, что его слушают, поэтому он сказал:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Барон расхохотался, да так весело, что Гарет тут же замолчал.
– Да будет тебе. – Барон вытер выступившие на глаза слезы. – Ты говорил, что не сможешь ее завоевать, а посмотри, что ты сделал.
Сердце Гарета сжалось. О чем это говорит отец? Неужели он хотел, чтобы он женился на Гиацинте?
– Ты смело попросил ее руки. Сколько у тебя ушло времени, чтобы уговорить ее? День? Два? Уверен, что не больше недели.
– Мое предложение мисс Бриджертон не имеет к тебе никакого отношения.
– Полно, – презрительно процедил барон. – Все, что ты делаешь, это только из-за меня. Разве ты это до сих пор не понял?
Гарет в ужасе смотрел на барона. Неужели это правда?
– Что ж, пожалуй, пойду спать, – с притворным вздохом объявил барон. – Мы неплохо поговорили, не так ли?
Гарет не знал, что и думать.
– О! И до того как ты женишься на мисс Бриджертон, – бросил барон через плечо, ставя ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей к парадному входу в дом, – ты, верно, захочешь уладить дело с другой своей помолвкой.
– Что?
– Разве ты не знал? Ты все еще помолвлен с бедной малышкой Мэри Уинтроп. Она так и не вышла замуж.
– Но это не может быть законным!
– Уверяю тебя, что все по закону. Я об этом позаботился.
Гарет стоял, опустив руки. Если бы отец достал с неба луну и ударил бы ею его по голове, он был бы не менее ошарашен.
– Увидимся на твоей свадьбе. Какой же я глупец! На какой свадьбе? – Барон поднялся еще на несколько ступеней. – Сообщи мне, когда ты со всем разберешься. – Довольный собой, барон махнул на прощание рукой и скрылся за дверью.
– Боже милостивый, – прошептал Гарет: еще никогда в жизни у него не было более подходящего момента, чтобы воззвать к Всевышнему.
Что же ему теперь делать? Нельзя одновременно делать предложение больше чем одной женщине. И поскольку он сам не делал предложения Мэри Уинтроп, это от его имени сделал за него барон и подписал необходимые документы. Гарет не имел представления о том, как это повлияет на их с Гиацинтой планы, но ничего хорошего ожидать не приходилось.
– О Боже... Гиацинта! Она слышала каждое слово.
Гарет побежал было за угол, но остановился, чтобы убедиться, что отец не наблюдает за ним. Окна дома оставались темными, но это не означало...
Черт! Какое это имеет значение?
Он завернул за угол и остановился.
В переулке никого не было.
Глава 16
Все еще в переулке. Гарет в недоумении смотритна место, где должна была стоять Гиацинта.
Он больше никогда не хочет чувствовать себя так, как сейчас.
Сердце Гарета остановилось.
Где она может быть?
Может, ей угрожает опасность? Час был поздний, и хотя это был самый дорогой и фешенебельный район Лондона, здесь все равно могли быть воры и грабители.
Нет, не могла она пасть жертвой бесчестной игры. Ее здесь не было. Он бы услышал какой-нибудь шум – шорох, вскрик. Гиацинта никогда не сдалась бы без боя.
Что могло означать только одно... Она, должно быть, услышала, что сказал барон о Мэри Уинтроп, и убежала. Черт бы побрал эту женщину – неужели у нее не хватило ума и она поверила во всю эту чушь?
Гарет оглядел окрестности. Перед ним было – если сосчитать – не менее восьми переулков и аллей. Он только надеялся, что она не воспользовалась ни одним из них.
Он решил пойти по самому прямому пути. Если и она пошла по нему, он вывел бы ее на Беркли-стрит, где наверняка сейчас много карет, развозивших гостей с бала. Но Гиацинта, видимо, была слишком рассержена и ей хотелось добраться до своего дома как можно быстрее. Ничто другое ее не волновало.
Гарет решил, что так было бы лучше. Пусть уж ее увидят на главной улице и начнутся сплетни, чем на нее нападет грабитель в темном переулке. Гарет помчался в сторону Беркли-сквер, заглядывая по пути во все боковые улочки и переулки.
Нигде не было ни души.
Куда же, черт возьми, она побежала? И как быстро она могла бегать?
Он миновал Чарлз-стрит и выбежал на площадь. Мимо проехала карета, но Гарет не обратил на нее внимания. Завтра он станет предметом сплетен. Из уст в уста будут передаваться рассказы о том, что видели, как он ночью бегал, словно безумный, по улицам в районе Мейфэра, но это вряд ли повредит его репутации.
Он пересек площадь и оказался на Брутон-стрит. Дом номер шестнадцать, двенадцать, семь... И тут он увидел ее.
Она мчалась, словно ветер, и завернула за угол, чтобы войти в дом с черного хода. Гарет побежал еще быстрее. Его сердце бешено колотилось, ноги горели, а рубашка была мокрая от пота. Он поймает эту проклятую женщину до того, как она скроется в доме. А когда поймает...
Он не знал, что он с ней сделает, но ничего хорошего, это точно.
Перед тем как свернуть за угол, Гиацинта оглянулась и увидела Гарета. Было видно, как она напряглась, но потом еще быстрее побежала к черному входу.
Гарет удовлетворенно улыбнулся. Ей придется поискать ключ. Теперь ей не уйти. Он замедлил бег и перешел на шаг.
Ну и достанется же ей от него!
Но вместо того чтобы искать ключ, Гиацинта просто открыла дверь.
Черт побери! Они не заперли за собой дверь, когда уходили. Гарет снова побежал и почти успел... Она захлопнула дверь перед самым его носом. Он взялся было за ручку, но услышал, как щелкнул замок.
Гарет сжал кулак. Ему хотелось барабанить в дверь, вопить, выкрикивать ее имя – и к черту приличия! Все это лишь заставит ускорить свадьбу, а ему только этого и надо.
Впрочем, некоторые понятия слишком глубоко сидят в человеке, и он, вероятно, слишком джентльмен, чтобы погубить ее репутацию таким образом.
– Нет, – буркнул он себе под нос, направляясь к парадной двери, – все будет происходить строго между нами.
Он посмотрел на окно ее спальни. Он уже один раз залезал через него, придется повторить.
Убедившись, что на улице никого нет, он быстро взобрался по стене. Поскольку Гарет уже знал, куда именно ставить ноги и за что держаться, он проделал это очень быстро. Окно все еще было приоткрыто – так, как он его оставил в прошлый раз, – хотя он вряд ли предвидел, что ему придется опять им воспользоваться.
Он открыл окно, перекатился через подоконник и приземлился на ковер в тот самый момент, когда Гиацинта вошла в комнату.
– Тебе, – прорычал он, поднимаясь, – придется кое-что объяснить.
– Мне? Не думаю. – Она не сразу оценила ситуацию, но, опомнившись, крикнула: – Убирайся из моей комнаты!
– Мне пойти по парадной лестнице? – Он насмешливо поднял бровь.
– Полезешь обратно через окно, несчастный урод. Гарет вдруг подумал, что никогда не видел Гиацинту рассерженной. Она могла быть раздраженной, да, надоедливой. Но такой...
– Как ты смеешь... – пыхтела она. – Как ты смеешь... – И не успел он опомниться, как она ударила его кулаками в грудь. – Сейчас же убирайся!
– Но не раньше, – разделяя слова и размахивая указательным пальцем возле ее носа, – чем ты мне пообещаешь, что больше никогда не сделаешь такой глупости, как сегодня ночью.
Она чуть было не задохнулась от ярости и не могла произнести ни слова. Но когда к ней вернулась способность говорить, она произнесла опасно тихим голосом:
– Ты не в том положении, чтобы требовать.
– Разве? – Он посмотрел на нее с высокомерной полуулыбкой. – Как твой будущий муж...
– Даже не заикайся об этом сейчас. Что-то в груди Гарета оборвалось!
– Ты собираешься отказаться от своего обещания?
– Нет, но ты об этом позаботился сегодня ночью, не так ли? Твоей целью было заставить меня выйти за тебя замуж, чтобы я не смогла выйти ни за кого другого?
Поскольку именно это было его целью, Гарет почел за благо промолчать.
– Ты об этом пожалеешь, – прошипела Гиацинта. – Пожалеешь о дне, когда ты это задумал, можешь мне поверить.
– Неужели?
– Я превращу твою жизнь в ад на земле.
В этом Гарет не сомневался, но он решил, что займется этой проблемой, когда придет время.
– Я не о том, что произошло между нами раньше, и не о том, что ты могла или не могла услышать от барона. Это о том...
– О Господи! Кем ты себя считаешь?
– Я мужчина, который собирается жениться на тебе. А ты, Гиацинта Бриджертон, будущая Сент-Клер, никогда не будешь ходить по улицам одна, без сопровождения, ни днем, ни в любое другое время, тем более ночью.
Она молчала, и Гарет решил, что она тронута его заботой о ее безопасности. Но она сказала:
– Ты выбрал довольно удобное время, чтобы продемонстрировать свои собственнические чувства.
Он с трудом подавил в себе желание схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
– Ты хотя бы имеешь представление о том, что я почувствовал, когда вернулся на то место, где должна была стоять ты, а там никого не оказалось? Ты задумалась о том, что могло бы с тобой случиться, прежде чем ты убежала?