Легенда о Зодиаке Ольховская Влада

Бетти Лу Дженсен

Воздух был наполнен запахом ранней весны. В тонком горьковатом аромате переплетались запахи мокрой древесной коры, пожухлой листвы, оставшейся с осени, и земли, готовой подарить жизнь первым зеленым росткам. Предельно простой запах – но пробуждающий воспоминания, настолько яркие, что Анна даже позволила себе сделать небольшую паузу. Не думать о расследовании, а просто стоять и смотреть на лес, пока еще мрачный, но уже готовый укутаться в нежную свежую зелень. Она давно подметила, что после ранения ей особенно нравятся такие моменты: когда можно жить здесь и сейчас.

Но хорошего понемножку. Она отпустила мысли о весне и взглянула на лес другими глазами – как на место преступления.

Место, надо сказать, было выбрано весьма удачно и вряд ли случайно. Дорога здесь становилась узкой, с плохим асфальтом, да еще и изгибалась в повороте так, что одну ее часть было не видно за деревьями. Здесь любой мало-мальски адекватный водитель не стал бы разгоняться. Следовательно, человек, вдруг шагнувший на дорогу, не рисковал быть сбитым, куда выше были шансы, что машина перед ним остановится.

Это было место смерти Марианны Доброхотовой. Прежде чем приехать сюда, Анна изучила все отчеты и фотографии, теперь она представляла, где что произошло. Чеховский считал, что соваться сюда вообще нет смысла – ведь сколько месяцев прошло после преступления! А вот Леон поддержал ее, ему тоже хотелось взглянуть на лесную дорогу. Сейчас он стоял у машины, припаркованной у обочины, и наблюдал за Анной.

Все случилось поздним вечером, было темно – фонарей нет на всей территории леса. Снега не было, пейзаж вообще мало отличался от нынешнего, такая уж выдалась зима. Значит, Марианна ехала только при свете фар, быстрее, чем ехала бы по льду, но не слишком быстро. Позже по следам шин эксперты установили, что тормозила она резко и нервно, однако машина была в отличном состоянии и остановилась быстро.

– Стань сюда, пожалуйста, – попросила Анна, указывая на центр дороги. – И возьми в руки палку.

– Что? Это еще зачем?

– Слушай, обезьяна взяла – и ты справишься!

– Очень смешно, – вздохнул Леон, но палку с земли все-таки поднял.

Он остановился там, куда указывала Анна, а сама она направилась к машине. Автомобиль Марианны стоял ближе к разделительной полосе, однако это не принципиальная погрешность. Сцену преступления они воссоздали более-менее четко.

– Думаю, он здесь и стоял, когда она вывернула, – сказала Анна. – Стоял так, что не объедешь, и она ударила по тормозам.

– Почему ты считаешь, что он не голосовал?

– Да ладно, кто голосует на повороте, там, где машина тебя фиг заметит? А даже если так, Марианна бы не остановилась.

– Не веришь в добрых самаритян? – усмехнулся Леон.

– Добрые самаритяне, увы, часто становятся мертвыми самаритянами. Но Марианну подвело не это, она остановилась не добровольно. Мы говорим о женщине, которая рассорилась с подружками и сбежала с вечеринки в ночь просто потому, что в доме появился стриптизер. Она бы не захотела остаться наедине с незнакомцем ночью, в лесу!

– Тогда она не должна была и останавливаться…

– А какой выбор? Тут обочина такая, что не объедешь.

– По нему ехать! Все лучше, чем самой умирать.

– Собственную смерть мало кто рассматривает как возможный вариант, – указала Анна. – Прием психологической защиты. Что же до «по нему ехать», то такое очень легко говорить со стороны. В реальности же мало кто сможет намеренно сбить человека. Полагаю, она остановилась перед ним, посигналила, чтобы он ушел, а он каким-то образом выманил ее из машины.

Автомобиль Марианна покинула добровольно. Но вот зачем? Вероятнее всего, преступник притворился раненым, возможно, он вообще лежал посреди дороги… Хотя это было бы рискованно, она могла и не заметить его в темноте! В любом случае, он нашел подходящий способ, и из машины она вышла.

Анна направилась к Леону, но остановилась в паре шагов от него.

– На дороге крови не нашли, – задумчиво произнесла она. – Значит, напал он не здесь. Но здесь она увидела биту, испугалась и бросилась не к машине, а вон на ту обочину.

Марианна наверняка поняла, что не успеет достаточно быстро сесть в автомобиль, завести его и уехать. Убежать она тоже не успела бы, но в это никто никогда не верит.

– Она стартовала примерно отсюда, он – за ней. Ну-ка, попытайся меня догнать!

– Аня, на кой?

– Давай попробуем!

Он терпеть не мог изображать из себя преступника, Анна прекрасно об этом знала. Такая нелюбовь казалась ей забавной, но не настолько, чтобы потешаться над ним. Обычно она старалась учитывать мнение Леона и лишний раз не примерять на него эту роль. Но сейчас ей нужно было знать.

Так что она сорвалась с места, устремилась к лесу, а Леон бросился ей наперехват. Он догнал ее быстро и без особого труда. Преступник на его месте уже ударил бы.

– Видишь? – победоносно поинтересовалась Анна.

– Вижу. Примерно то место, где убили Марианну.

– Вот-вот. А если учитывать, что я с ней примерно одного роста, преступник был не меньше тебя.

Больше те двое не перемещались: Марианна умерла на обочине, в десяти шагах от своего автомобиля. Тогда это назвали убийством во время ограбления, хотя и это Анна считала оплошностью полиции. Ради простого ограбления никто не устраивает такую расправу! Миниатюрной женщине вроде Марианны Доброхотовой хватило бы одного-двух ударов, чтобы навсегда перестать быть проблемой для преступника. А он сделал нечто худшее.

Он не торопился и не опасался, что ему помешают. Значит, нападение было не спонтанным, он изучил эту дорогу и знал, что шансы на появление другой машины январской ночью ничтожно малы.

Леон отбросил палку в сторону и отряхнул руки от оставленной ею трухи. Ему казалось, что это движение ничего не значит – а значило оно очень много.

– А вот он так сделать не мог, – отметила Анна. – То есть, мог, но не сделал.

– Руки очистить?..

– Избавиться от орудия убийства. Бейсбольная бита – штука немаленькая. Полиция тут чуть ли не весь лес перерыла, благо того леса немного, собак привозили – и ничего. Он увез биту с собой.

– Ну и что? Не первый случай, когда орудие не остается на месте убийства.

– Это да, но есть разница между тем, чтобы спрятать нож и бейсбольную биту, покрытую кровью. Следов другой машины не нашли, из леса он вышел пешком. Ему нужно было тащить биту с собой – туда и обратно. Это привлекает внимание, и чем дольше бита с ним – тем больше шансы попасться.

– Он умеет продумывать детали, – пожал плечами Леон.

– Да, но он же избегает лишних действий, у него все очень четко. Так зачем вообще бита? Смотри: когда тебе понадобилась палка, ты взял палку. Мог бы взять камень. Марианне много не надо, человеку с такой силой, как у убийцы, – тоже. В использовании громоздкого примечательного орудия не было смысла. И что это значит?

– Не знаю. Что?

Судя по тону, Леон верил, что вопрос с подвохом. Не вопрос даже, а подводка к раскрытию чего-то важного! Но тут Анна вынуждена была разочаровать его:

– И я не знаю, над этим тоже нужно думать.

Такие фрагменты головоломки раздражали: очевидно сложные и важные, они были связаны с чем-то, до чего она не могла докопаться, данных просто не хватало. Но ведь не следовало ожидать, что преступник будет подыгрывать…

Ветер становился сильнее, с неба упали первые колючие капли дождя. Очарование ранней весны испарилось, уступив место худшей стороне сезона. Анна поежилась и направилась к машине, Леон последовал за ней. Она позволила ему сесть за руль, зная, что ему будет приятно. О том, куда ехать, Леон не спрашивал, они все обсудили заранее.

Марианна умерла по пути домой. К ее дому эта дорога и вела.

– Так что думаешь? – поинтересовался Леон, выводя машину с узкой лесной дороги на трассу. – Подражает он Зодиаку или нет?

– Подражать – не подражает, но есть шанс, что вдохновляется им. В убийстве Марианны Доброхотовой есть кое-что общее с первыми каноническими жертвами Зодиака.

– Каноническими?..

– Я тебе рассказывала еще когда мы говорили о Джеке-Потрошителе, помнишь? У некоторых серийных маньяков есть канонические и предполагаемые жертвы. Отличие первых от вторых в том, что одни доказаны и во всех источниках приписаны одному убийце, другие – нет.

Первыми признанными жертвами Зодиака стали Дэвид Фарадей и Бетти Лу Дженсен. Подростки, семнадцать и шестнадцать лет, жизнь только начинается! Первая любовь, романтика и все дела. Никто не удивился тому, что парочке захотелось провести день вдвоем. Их родители, в лучших традициях еще скромного шестьдесят восьмого года, были убеждены, что молодые люди отправились на рождественский концерт. Почему нет? И Дэвид, и Бетти Лу проблемными не считались, оба хорошо учились, их словам можно было верить.

Однако подростки есть подростки: ни на какой концерт они не поехали. Помотавшись по знакомым, они к вечеру оказались возле отдаленной загородной дороги, там свернули на обочину, под защиту старых деревьев. Не они первые, не они последние, это место давно уже слыло «уголком влюбленных». Но если другим парам оно дарило приятные воспоминания, то Дэвиду и Бетти Лу преподнесло куда более мрачный дар: бессмертие в качестве первых жертв Зодиака.

Убить их было просто, на пустынной дороге никто бы не помешал ему. Уже позже будет установлено, что Зодиак физически силен. Тогда это было не важно: у него был пистолет, а главное, полная уверенность в своих силах. Дэвида он убил прямо возле машины – точнее, смертельно ранил, но какая разница? Не было сомнений в том, что Дэвид умрет. Он был не так важен, как его невеста.

С ней Зодиак позволил себе поиграть. Он мог застрелить ее так же быстро, но вместо этого разрешил рвануться к лесу. Бетти Лу даже успела отбежать от машины – прежде чем получила пять пуль в спину. Дело было сделано, Зодиак вернулся в свою машину и уехал, никто не помешал ему, и никто его не видел. Начало серии кровавых убийств было положено.

– У этих убийств есть и общие черты, и серьезные различия, – сказала Анна. Она сейчас не просто обращалась к своему спутнику, ей тоже было проще соотносить одно с другим, проговаривая это. – Речь даже не о Дэвиде, не о второй жертве. Мы можем, как бы кощунственно это ни звучало, пренебречь им и сопоставить Марианну только с Бетти Лу Дженсен. Сходство в том, что обеим убийца позволил отбежать в сторону, дал время, чтобы полностью осознать свою участь. Это куда более жестоко, чем убить неожиданно.

– А различие?

– Бетти Лу была случайной жертвой, а Марианна – нет.

Зодиак не был спонтанным убийцей, такие быстро попадаются. К каждому убийству он тщательно готовился и старался все учесть. Но на охоту за человеком он выходил так, как иные охотятся на зверя. Он ездил по городам и загородным трассам, выбирая, кто ему подходит. Среди всех его жертв, канонических и нет, был всего один случай, когда возникло подозрение, что он знал убитую и выслеживал именно ее. Да и то не удалось ничего доказать!

Но в случае с Бетти Лу и мысли такой не возникло. Зодиак не знал, что она будет на пустой дороге той ночью. Бетти Лу и сама этого не знала. Он просто дежурил там, где убить было удобней. А с Марианной не все так просто. Да, ее поездка тем вечером была непреднамеренной. Но, по подсчетам Анны, погибшая выехала из загородного дома примерно за пятнадцать минут до того, как оказалась на месте нападения. Еще полчаса до этого она собиралась. Если убийца следил за ней, у него было достаточно времени, чтобы подготовиться к перехвату.

Возможно, он готов был убить ее той ночью так или иначе, ее поездка в загородный коттедж была давно запланирована. Когда стало ясно, что она уезжает, он увидел великолепную возможность. Если все рассматривать именно так, муж действительно становится главным подозреваемым. Полиция его оправдала, и все равно Анна хотела поговорить с Дмитрием Доброхотовым лично. Порой один взгляд в глаза значит больше, чем десяток полицейских отчетов.

Муж погибшей жил в старом пятиэтажном доме. Судя по показаниям знакомых, Дмитрий и Марианна купили эту квартирку меньше года назад, незадолго до свадьбы. Они считались образцовой парой – красивой, счастливой, влюбленной. Никто не верил, что Дмитрий мог ее убить. Но ведь если бы он был расчетливым маньяком, он бы вел себя точно так же, правда? Так что Анна не слишком верила вдохновенным словам друзей подозреваемого.

Да и полиция ничего на веру не принимала. Гораздо важнее для следствия было то, что в ночь убийства Дмитрий находился на работе. Он таксовал, то, что он был занят, подтверждали показания навигатора, а еще – слова клиентки, которую позже удалось отыскать. Она готова была подтвердить, что Доброхотов подвозил ее из аэропорта примерно в то же время, когда погибла его жена. Это никак не позволяло ему оказаться на месте убийства.

Так что его отпустили, оставили наедине со своим горем. Дмитрий никуда не переехал и от встречи не отказался. Не пришлось даже врать ему, он особо не интересовался, кто они такие. Похоже, эти месяцы мало что для него изменили, он все еще не оправился от шока.

Встреча с ним лишь подтвердила это. Дверь квартиры им открыл высокий тощий мужчина, потерявшийся в безразмерном свитере и ставших большими джинсах – похоже, он похудел. Анна знала, что ему двадцать шесть лет, но выглядел он теперь намного старше. Бледный, осунувшийся, круги под глазами, взгляд воспаленный, не безумный, но – потерянный. В доме было тепло, однако Дмитрий постоянно натягивал рукава до самых пальцев, не в силах согреться.

Все указывало на то, что в этой квартире он продолжил не жить, а существовать. Здесь было убрано – так, как оставила Марианна. Но внушительный слой пыли показывал, что Дмитрий чистотой как раз не интересовался. Он просто не трогал то, что не было ему совсем уж необходимо. Возле плинтусов в коридоре и комнатах постепенно накапливались шарики пыли.

Они прошли на кухню, и там тоже царил «пассивный беспорядок»: никакой грязи, просто запустение. Возле микроволновки стояла кофейная чашка со следами помады. На ней собралась пыль.

– Простите, кто вы? – нахмурился Дмитрий. – Я забыл.

– Мы из полиции, – заверила его Анна.

Леон ничего не стал говорить, просто показал удостоверение. О том, что это подделка, мало кто догадался бы, а уж Дмитрий был не в том состоянии, чтобы даже прочитать имя предполагаемого следователя. Он лишь рассеянно кивнул и сел за стол, гости последовали его примеру.

– Есть какие-нибудь подвижки? – с надеждой спросил он.

– Мы продолжаем работу. Мы с напарником недавно присоединились к делу, поэтому заранее прошу прощения, если вопросы будут повторяться. Скажите, вы кого-нибудь подозреваете? Враги, бывшие любовники, конкуренты?

Но Дмитрий лишь покачал головой:

– Ничего такого, правда. У нас с Машей была большая любовь. Все ведь о себе так говорят, да? Но у нас по-настоящему! Я со многими встречался, но никого не любил так, как ее. А она ни с кем до меня не встречалась. Ей девятнадцать только исполнилось, когда мы познакомились, и со свадьбой мы не тянули. Маша еще училась, не работала, она никому не могла перейти дорогу. Ее все любили!

Нет таких людей, которых любят все. Но какой смысл объяснять это скорбящему вдовцу?

– Возможно, проблемы ей доставлял незнакомец? – предположил Леон. – Она не замечала преследования? Может, ее кто-то беспокоил?

– Ничего такого. Она бы сказала мне! Она мне полностью доверяла. И я бы ее защитил, я бы смог.

– Возможно, она не сочла это достаточной угрозой?

– Маша была очень осторожной! Мы много времени проводили вместе, много говорили. Никто за ней не следил! Думаете, я не спрашивал об этом?

– Кого?

– Ее подруг! Я тоже все думал: вдруг я что-то проглядел? Я говорил с ними, я их всех знаю. Но они тоже ничего не подозревали! У Маши все было в порядке, она не должна была умереть!

Анна позволила им говорить, а сама наблюдала со стороны. Иногда люди больше доверяют тем, кто похож на них. В этом отношении Леон был Дмитрию ближе – словно они обладали общей тайной, недоступной ей.

Она знала, что Леон будет невольно примерять на себя эту ситуацию. Особенно после того, как он не смог помочь ей сразу после нападения Юпитера! Была у него такая дурацкая привычка, с которой, по-хорошему, нужно было бороться. Но сейчас она приносила пользу, потому что давала ему нужную искренность. Что же до Дмитрия. Он действительно страдал. Можно гримом изобразить болезненность, можно закрыться от мира, симулируя скорбь. Однако кое-что за гранью артистизма.

Его боль была настоящей. Перед ними сидел простой таксист, муж, потерявший жену, предсказуемый в своих эмоциях. Он был бы идеальным подозреваемым – но не более, и в какой-то момент о нем нужно было забыть, чтобы отыскать настоящего убийцу, надежно укрытого в тенях.

Вся эта история представлялась Ярославу квестом с множеством этапов. Но он о таком, конечно, не распространялся, иначе опять начались бы упреки: ты относишься ко всему недостаточно серьезно, это тебе не игра! Так разве вся жизнь не похожа на игру? Вот и сравнение с квестом вполне уместно.

Первым этапом квеста была встреча с Мирой. Мира, между прочим, могла и не согласиться! Прошел почти месяц с тех пор, как они общались последний раз, да и тогда причина была надуманная. Она все-таки медик, владелица двух клиник, у нее много дел, она сама не раз об этом говорила. Да и потом, Ярослав уже усвоил, что любые дела Юпитера – опасная тема, которую многие осознанно избегают. Так что пройти первый уровень означало получить согласие на встречу.

И тут ему улыбнулась удача. Он не собирался врать Мире, он уже по телефону намекнул, что его интересует. Мира сказала, что он – дурак, что о таком по телефону не говорят, и велела ехать к ней в офис.

Клиника располагалась за городом. Точнее, две клиники, соседствующие на одной территории. Со стороны казалось, что больница, затерянная среди старых деревьев, – это всего лишь элитный реабилитационный центр. Таких не много, но и не так уж мало. Это и была одна сторона бизнеса Миры Сардарян, легальная.

Нелегальная же таилась в некоторых коттеджах на территории комплекса и в подвалах основных зданий. Там проводились операции людям, которые сторонились внимания. Это были преступники – но не всегда. Мира помогала всем, кто не хотел, чтобы о его проблемах со здоровьем узнали посторонние. Собственно, именно поэтому Анна когда-то обратилась к ней.

Но никто не собирался показывать тайные палаты и операционные Ярославу. Его сразу проводили в кабинет Миры, расположенный на верхнем этаже основного здания. Из панорамных окон открывался великолепный вид на лужайки, цветники и близкую линию леса. Здесь было спокойно и уютно – старая мебель, картины на стенах, мягкие диваны и кресла. Он словно пришел в чью-то гостиную! Однако именно таким он и представлял возможный кабинет Миры.

Сама Мира даже не пыталась изобразить гостеприимство. Она наблюдала за Ярославом с холодным равнодушием, и под ее тяжелым взглядом он почувствовал себя неуютно. Не спасало даже то, что белый халат главного врача висел на вешалке у входа, а Мира была в длинном молочно-белом платье, подчеркивающем ее хрупкую фигуру. Все равно невозможно было забыть, кто здесь босс, а кто – незваный гость.

– Солари знает о том, что ты затеял? – осведомилась Мира, не сводя с него взгляда. Ярослав уже был заинтригован тем, сколько эта женщина способна смотреть на него, не моргая.

– Нет, конечно.

– А Аграновский?

– Он знает. Одобряет не до конца.

– То есть, в нем проблески разума сохранились… Что же получается в конце? Один дурак и один полудурок решили прыгнуть в яму, полную змей. Так?

В ее тоне не было язвительности, но это и не требовалось, самих слов было достаточно, чтобы задеть его. Примерно на это, похоже, и рассчитывала Мира: вывести его на конфликт, заставить огрызаться, показать, что он еще, в сущности, мальчишка и не понимает, во что ввязался.

Но Ярослав и сам не был новичком в расследованиях. Он разгадал ее стратегию без особого труда и поддаваться не собирался. Он ответил невозмутимо и дружелюбно, так, словно беседа была совершенно безобидной.

– Да, примерно так все и получается.

Шах и мат, она была удивлена.

– Ты понимаешь возможные последствия?

– Нечего еще понимать. Последствия будут зависеть от моих действий, а я пока ничего не сделал.

– А что собираешься?

– Вычислить всех, кто мог стрелять в Аню. Если получится – того, кто это все-таки сделал. Чтобы сэкономить твое время, скажу: она этого не просила и, если узнает, будет возражать. У нее есть четыре подозреваемых, она считает, что этого достаточно. А я думаю, что нет. Никто по-настоящему не верит, что Юпитер мертв. Нападавший – тем более. Он ждет мести и может снова попытаться использовать Аню, чтобы прикрыться ею.

– Это маловероятно.

– А если все-таки случится? Кто тогда будет виноват?

Ярославу это казалось очевидным, да и Леон, похоже, думал так же. Неясным оставалось, почему сама Анна Солари не решилась на открытое противостояние. Однако это могло быть связано с ее личными отношениями с Юпитером.

Мира откинулась на спинку кресла, размышляя о том, что он сказал. Ярослав не торопил ее, ему нравилось сидеть в ее кабинете и наблюдать за ней. Просто думать о том, какая она красивая – чем не занятие? Но если бы Мира узнала об этом, она бы, возможно, вышвырнула его из окна.

– То, что ты затеял, очень опасно, – наконец сказала она. – Но я предполагаю, что, если я не помогу тебе, ты все равно продолжишь искать, затеешь мышиную возню, которая непременно привлечет к тебе внимание.

– Это плюс-минус мой План Б.

– Что ж. Я сейчас могу позвонить Солари и сообщить о твоей самодеятельности, могу просто выпроводить тебя и могу дать тебе какие-то сведения. В одном случае из трех я тебя остановлю уже сейчас.

Ему хотелось кивнуть. Подтвердить, что так и будет, что она уже может повлиять на его жизнь. Но случай был не тот.

– Если честно, ты меня не остановишь в любом случае, – признал Ярослав.

– Да неужели?

– Ага. Даже если ты позвонишь Ане, что дальше? Она устроит мне головомойку – и только. Она не может мне приказывать. Все, что можно узнать от Леона, я уже узнал. Я все равно буду делать то, что задумал.

– Откуда такое упорство?

– Вот отсюда! – Ярослав продемонстрировал ей руку с еще темным шрамом, оставшимся после ночного столкновения с Юпитером и его людьми. Когда-нибудь это пятно посветлеет и станет куда менее заметным, однако не исчезнет уже никогда. – Может, я и не знаком с ним много лет, как все вы. Но иногда мне кажется, что я знаю его лучше, потому что лишние знания отвлекают, а я. Я видел его суть. Таких, как он, нужно сдерживать, а не верить, будто все уже хорошо!

Она собиралась его выгнать. Выражение лица осуждающее, вне всяких сомнений, сейчас укажет на дверь. Но вместо этого Мира спросила:

– Так что тебе известно?

– Что Аня подозревает четырех человек. Но имена этих человек она Леону не сказала, только прозвища, да и то, думаю, чтобы он от нее отстал!

– Не сказала имена, чтобы он их не искал. Но с его подачи ты ищешь их по прозвищам. Так не была ли Солари права с самого начала?

– Я не с его подачи их ищу, – возразил Ярослав. – Это была моя идея!

– И отступать ты не намерен, я уже вижу. Мазенцов, пойми вот что: я не в той же компании, что Солари и Юпитер. Я знаю их лишь потому, что частично затянута в мир, где они существуют. Частично! И заползать туда глубже я не собираюсь, не испытываю никакого удовольствия от плавания в болоте. Так что лично у меня нет никаких подозреваемых, и я могу не знать, кто скрывается за этими загадочными прозвищами. Но ты можешь назвать их мне. Посмотрим, будут ли ассоциации.

И вот пройден второй уровень квеста. Ярослав мысленно порадовался этому, но свое торжество никак не выдал, момент был по-прежнему рискованный.

Прозвища, названные Леоном, он никуда не записывал, это сейчас было слишком опасно. Да и так ли сложно удержать горстку слов в памяти?

– Кардинал, Граф Орлов, Фенрир и Бухгалтер.

Ярослав много времени проводил в Сети, поэтому прозвища как таковые его не смущали. Да он там и сам был известен далеко не как Ярослав Мазенцов! Но произносить все это перед Мирой почему-то было неловко. Как будто она не поймет, не сможет верно оценить опасность. Если у людей прозвища, как у подростков каких-то, то и угрозы от них не больше, так?

Однако Мира не рассмеялась, она и бровью не повела. Прозвища она вспоминала так же, как вспоминала бы имена.

– Значит так, – нахмурилась она. – Твоих кардиналов с графьями и прочее дворянство я не знаю. Возможно, и знаю, но под настоящими именами. А вот бухгалтер. Подозреваю, что это не прозвище из Даркнета.

– А что тогда?

– Господи, ну а что означает слово «бухгалтер»? Профессия. Юпитер был гениален во многом, но не во всем. Когда речь заходила об управлении финансами, он привлекал консультантов.

– Не говори о нем в прошедшем времени, он еще жив, – указал Ярослав.

– Вот уж нет! Он вкинул немало денег в постановку своей смерти. Следовательно, он хотел, чтобы мир считал его мертвым. Именно таким я и буду его считать, меньше проблем лично для меня. Что же до твоего загадочного бухгалтера, то, раз Солари включила его в число подозреваемых, это должен быть не просто какой-то разовый консультант, а тот, кто часто появлялся рядом с Юпитером, кому Юпитер доверял.

– И ты знаешь такого человека?

– Догадываюсь о нем, – кивнула Мира. – Вероятнее всего, это Вячеслав Григоров. Он не подчинялся Юпитеру напрямую, но очень часто появлялся рядом с ним. Если учитывать, что официально они дел не вели, можно предположить, что Григоров курировал теневую сторону его бизнеса.

– Ты с ним знакома?

– Поверхностно, однажды привлекала его к делам клиники, но это было давно. Григоров – очень талантливый и влиятельный финансист.

– Достаточно влиятельный, чтобы организовать покушение на Анну?

И снова Мира осталась невозмутима там, где другая женщина уже тряслась бы от страха.

– Да, он мог бы. Но зачем ему это? На вскидку, я не вижу ни одной выгоды для Григорова в том, что Анна Солари умрет.

– Не все в этом мире на виду…

– Нужно ли мне говорить тебе, как опасно к нему соваться?

– Так я и не говорю, что я обязательно к нему сунусь, – обезоруживающе улыбнулся Ярослав.

– Но мне важно знать, с кем я вообще имею дело! Да и потом, я буду осторожен!

– Мило. Только подвох вот в чем: мы оба знаем, что не будешь.

В том, что это не розыгрыш, сомневаться не приходилось. Понятно, что у пранкеров, зарабатывающих розыгрышами, свое представление о моральном дне. Но даже они еще не дошли до откровенной уголовщины.

Ухо, присланное в редакцию газеты, было настоящим. И так несложно было догадаться, чье оно, однако для протокола экспертизу все же провели. Она лишь подтвердила очевидную догадку: ухо принадлежало Дине Курцевой. Убийца прислал его в газету через три дня после смерти жертвы.

Конечно же, письмо сразу попытались отследить, но это ничего не дало. Убийца использовал курьерскую службу доставки, а туда прислал письмо обычной почтой, оплатил дистанционно, определить того, кто внес платеж, пока не получалось. Похоже, все это было продумано очень тщательно – с учетом камер и свидетелей.

Ну и конечно, к зловещей посылке прилагалось и письмо. Оно было целью всего случившегося, а отрезанное ухо – гарантией, что его воспримут всерьез. Если в первом случае еще можно было говорить о совпадении и сомневаться, связан ли автор письма с убийством Дины Курцевой, то теперь такой надежды не осталось.

Письмо было написано на простой недорогой бумаге все теми же неровными крупными буквами. Потом убийца, зная, с чем будет соседствовать его послание, защитил текст слоем пластика, и его с легкостью можно было прочитать.

«КАК ВАМ МОЙ ПОДАРОК ЭТО УЖЕ ПЯТАЯ ДА ИХ ПЯТЬ И ЖИРНАЯ СВИНКА НЕ ПОСЛЕДНЯЯ ЕЕ СТОИЛО УБИТЬ СЛИШКОМ МНОГО МЕСТА ЗАНИМАЛА В МИРЕ КАК И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ МНОГО МЕСТА НЕНУЖНЫЕ ЛИШНИЕ И Я ПРОДОЛЖУ НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ КАК Я УБИЛ ИХ ОНИ БЫЛИ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ ПЯТЬ И ЭТО НЕ ПРЕДЕЛ БУДЕТ БОЛЬШЕ ДАЛЬШЕ ОСТАНОВИТЕ МЕНЯ ЕСЛИ СМОЖЕТЕ НО ВЫ ВЕДЬ НЕ СМОЖЕТЕ И ШЕСТУЮ Я ТОЖЕ РАЗРЕЖУ НА ЧАСТИ И ПРИШЛЮ ВАМ ЧАСТЬ КУСКОВ А ЧАСТЬ БУДЕТЕ ИСКАТЬ».

Естественно, никаких отпечатков и указаний на преступника на письме не было. Однако Леон сильно удивился бы, если бы нечто подобное нашлось. Человек такого ума не попадется на мелочах! Кровь внутри конверта принадлежала Дине Курцевой. Кровь на первом письме тоже распознали – это была кровь Марианны Доброхотовой. Ситуация становилась все сложнее.

– Скажи мне, что у тебя есть хоть какие-то объяснения, – потребовал Чеховский, когда они втроем собрались в его кабинете. – Потому что начальство уже пускает дым из всех мест.

– Объяснений нет, – пожала плечами Анна. – Рано для них еще. Но этим письмом он дал нам очень много информации, с ней и нужно работать.

– Ты издеваешься? Он только все запутал! Что он нам этой писулькой сообщил?

– Да как минимум то, что у него нелады с компьютерами. Он разбирается в них на уровне уверенного пользователя.

С этим Леон был согласен. Во время предыдущих расследований им уже доводилось сталкиваться с преступниками-хакерами. Однако нынешний убийца был не из их числа, и вовсе не потому, что подражал Зодиаку. Зодиак охотился в конце шестидесятых – начале семидесятых, у него не было выбора, кроме как строчить бумажные письма. У его последователя выбор был куда шире.

Но убийца знал, что компьютерные послания отслеживаются, это сейчас все знают. Зато он понятия не имел, как замаскировать письмо и не привести полицию в свой дом. Ему ближе и понятнее были действия в реальном мире.

– Значит, он читатель «Утреннего вестника»? – задумчиво спросил Чеховский.

– Вовсе не обязательно. Думаю, он выбирал ту газету и ту редакцию, куда проще всего доставить его письма и где они точно будут замечены. Как видишь, он ни разу не потребовал опубликовать письма. Он знал, что редакция и так обратится в полицию, когда увидит кровь, этого ему было достаточно.

– Так, допустим. Но что еще мы можем о нем знать? Что он безграмотный?

– Нет, – покачала головой Анна. – Напротив, при его уме ему несложно быть грамотным. То, что он пишет без знаков препинания, – некая попытка обозначить свой стиль, причем довольно ленивая.

– В первом письме он делал и орфографические ошибки.

– Ну и что? Зодиак их тоже делал, старательно изображая безграмотность. Но подвели его в этом фарсе два обстоятельства. Во-первых, он редко делал одну ошибку в одном и том же слове несколько раз. Это доказывало, что он прекрасно знал, как пишутся слова, он просто кривлялся. Во-вторых, в более ранних письмах и в подставных письмах, которые он оставил без подписи, он писал все верно. Так что ошибки – это просто попытка преступника изобразить кого-то, кем он не является. На такое даже не обращайте внимания.

Чувствовалось, что Антону Чеховскому хочется спорить. Не то чтобы для него было так важно правильно оценить грамматические способности убийцы. Просто понимание этого давало ему хоть какое-то чувство контроля над ситуацией.

Будь он чуть глупее, он бы уже вызверился на Анну. Однако он сдержался и сменил тему:

– Хорошо, что еще нам нужно знать о нем?

– У него есть доступ к типографскому оборудованию. Ламинирование бумаги и изготовление наклеек с адресом – небольшое искусство, кто угодно бы сделал, но только при доступе к соответствующим устройствам. Он не заказал бы такое в переходе метро, потому что тогда он показал бы сотруднику типографии письмо. Не факт, что он работает в какой-то типографии, но он мог туда зайти. Дальше. Дальше – самое плохое для нас. То, что он замкнул круг.

– В смысле?

– До этого момента убийство Марианны Доброхотовой считалось первым, Дины Курцевой – вторым, и мы четко видели цепь. У первой жертвы он взял фрагмент тела и не заявлял о своем преступлении до того, как убил вторую. У второй он взял другой фрагмент, и тогда его будущие действия казались предсказуемыми.

– Как-то связать ее убийство с третьим, – добавил Леон.

– Вот-вот. Но вместо этого он сразу же отдал нам ухо и заявил о пяти убийствах. Едва обозначив некий почерк, он тут же все отменил. Очень нетипичное поведение.

Леон занимался серийными убийствами не так долго, как она, но и он уже успел кое-что усвоить. Так или иначе, у маньяков вырабатывается почерк. Не для того, чтобы упростить полиции жизнь, они делают то, что для них естественно. Ритуалы доставляют им удовольствие. Порой они понимают, что это приближает их к поимке, но ничего не могут с собой поделать.

А этот преступник мечется, как курица с отрубленной головой. Убивает по-разному, то заявляет о себе, то молчит, то пишет, то не пишет. И все это – при достаточном уме, чтобы избежать улик. Он одновременно неуловим и непредсказуем, с подобным они еще не сталкивались.

– Может, он соврал про пять убийств? – с надеждой поинтересовался Чеховский.

– Может, и соврал, но мы не угадаем. Нужно проверять.

– Э-э. Как ты собираешься такое проверить?

– Поговорив с ним на его же языке, – пояснила Анна. – Нужно дать в СМИ информацию, что автор этих писем пойман.

– Зачем?

– Потому что иначе третьего письма мы можем ждать целую вечность, и оно будет таким, как хочется убийце, а не нам. Думаю, он давно уже все это спланировал. Чтобы чего-то добиться, мы должны изменить обстоятельства, добавить факторы, которые он не мог предугадать.

– Но я не могу объявить о поимке преступника, которого нет! – возмутился Чеховский.

– А если постараться? Чихуша, ты знаешь, что я не люблю тебя учить. Но буду, если сам не справляешься!

Ее план оказался простым, выполнимым – и даже умещающимся в рамки закона.

Им нужно было загримировать кого-то до неузнаваемости. Впрочем, претендентов на роль «кого-то» оказалось не так много. Взять на себя эту роль Анна не могла: им необходимо было вызвать ревность и зависть убийцы, в случае с конкуренткой-женщиной это невозможно, нужен мужчина. Чеховский участвовать наотрез отказался, это противоречило той репутации, которую он создал для себя в полиции. Оставался Леон, которому эта затея тоже не слишком нравилась, но не настолько, чтобы отказываться.

Его загримировали так, что не узнал бы и старший брат, сфотографировали, а потом заявили всему миру, что он арестован. Неадекватный тип присылал в газету странные письма, назвался убийцей. Хулиганство. Расследование убийств продолжается.

По замыслу Анны, это должно было разозлить убийцу. Он-то был уверен, что сообщает полиции ровно столько, сколько хочет! Но арест предполагаемого «мошенника» подрывал значение его писем. Анна ожидала, что из-за этого он либо отступит, либо пришлет опровержение, причем скоро.

Но был и еще один исход, которого Леон боялся тайно, а Чеховский – открыто:

– Что если он убьет еще кого-то? Просто чтобы доказать, кто здесь хозяин положения?

– Не убьет. Он не спонтанный убийца, есть все основания полагать, что он тщательно выбирал жертв и долго следил за ними. Если он торопится, долго следить не получится, а сбивать свой сценарий он не будет. Ему останется лишь пользоваться теми данными, которые у него и так есть. То есть, сообщить нам больше еще о трех жертвах, доказать, что они действительно существуют. Пока, по двум жертвам, толковый профиль не составлю даже я. Если их будет пять…

– Это будет катастрофа, – простонал Чеховский.

– Это уже катастрофа. Но мертвых мы не оживим, а спасти живых сможем.