Луна Верховного. Том 3 Эльденберт Марина
– Ревность тебе не идет, Венера.
– А что мне подходит? Доброта и улыбка? – я изобразила самую милую улыбочку, на которую сейчас была способна. Правда, не уверена, что не получилось грозного оскала.
– Хватит, – приказывает Рамон тихо, и Сиенна осекается, хотя до этого она явно намеревалась продолжить наш «содержательный» диалог. – Мы не враги. Всего лишь не поняли друг друга.
– Расскажи это ей, – киваю я на Сиенну, – и своему родному брату. Когда я давала клятву верности альфе Микаэлю, то не соглашалась на свадьбу или на то, что он решит присвоить себе мою дочь.
– Я не виновата в том, что Рауль на тебе помешался! – рычит волчица. – Я тебе желала исключительно счастья.
Я шагаю к Рамону и хватаюсь за его локоть, прижимаясь бедром к бедру. От внимания Сиенны это, конечно, не ускользает, и она плотно сжимает губы.
– Я счастлива. Ко мне, наконец-то, вернулся мой истинный. Тот, кого вы успели похоронить. И мы теперь вместе ищем нашего ребенка. А ты и твой муж этому мешаете.
– Мешаем?! Если бы Мик мешал, тебя бы уже здесь не было. Ты правильно напомнила о клятве! И что? Мучают головные боли? Зов? Он тебя не зовет. Понимает, что ты пережила. Может, зря?
Я бледнею, даже зеркало не нужно, чтобы почувствовать, как краска отливает от моего лица. Потому что зов – это не то, что можно легко игнорировать. Если альфа позовет, я вряд ли смогу сопротивляться, особенно в таком состоянии. И буду с Раулем, который на мне помешался.
– Сиенна, ты сейчас угрожаешь моей истинной. – Глубокий голос Рамона вытряхивает меня из мрачных мыслей, я удивленно моргаю. Он встал на мою защиту? Пора, наверное, к этому привыкнуть, но я пока не привыкла. Не привыкла к тому, что меня защищают, пусть даже перед бывшими.
А Сиенна слегка краснеет, правда, сомневаюсь, что от стыда, скорее, от внутреннего яда.
– Прости, я здесь не за этим, – она вроде как извиняется передо мной, а смотрит на Рамона. – Микаэль не станет использовать свое влияние, зная, что ты пережила. Он не зверь.
– Не за этим? Тогда зачем?
Вместо нее отвечает Рамон:
– Сиенна предлагает помощь.
Помощь? Да они со своим Микаэлем уже помогли так, что никак от их помощи отойти не могу! А Рамон? Зная, что со мной случилось, зная, как я к ней отношусь, зная, что она его бывшая… Предлагает мне согласиться? Согласиться на помощь!
Я посмотрела на Рамона, но по его лицу было сложно понять, что он сам думает на этот счет. Принял ли уже решение, или действительно советуется со мной? Да бред! Не нужны ему мои советы.
– Мы одна семья, – говорит Сиенна, ободренная моим молчанием. – Мы можем объединиться в поисках. Я смогу убедить Микаэля спрятать клыки, и мы в два счета отыщем вашу дочь.
– Сару, – уточняет Рамон.
– Сару, – улыбается она. – Красивое имя.
Они так смотрят друг на друга, будто это их дочь, а не моя.
– Зачем тебе это? – спрашиваю я. – Зачем тебе нам помогать?
– Я же сказала, что мы одна семья.
– Нет. Не семья. Твой муж принял меня в стаю, но не в семью. Я всегда чувствовала себя отдельно, словно нежеланная гостья. Вы, ты в особенности, всегда подчеркивали, что терпите меня из-за обещаний трагически погибшему Рамону. Но вот он живой, и больше не надо никому помогать.
– То, что он живой, все меняет, – шипит Сиенна.
– Для кого, для тебя? – хмыкаю я. – Зачем ты здесь, Сиенна? Что ты будешь делать, если Микаэль не согласится с твоими доводами?
– Присоединюсь к вам. Помогу вам собственными силами.
Ну конечно. Мне ко всему прочему еще Сиенну рядом терпеть.
– Возвращайся к мужу и будь счастлива со своей семьей. Она у тебя прекрасная. Хватит вздыхать по прошлой любви, живи настоящим.
Возможно, это слишком жестко: высказывать ей это при Рамоне, но я не завидую Микаэлю, который все время на вторых ролях. Который за это ненавидит брата, еще и помогать ему должен. Потому что «семья», ага. Слишком велика цена у этой помощи.
Сиенну, конечно, это не устраивает: на ее красивом лице проявляются звериные черты, вспыхивают глаза, заостряются скулы, она сжимает губы так сильно, что они становятся тоньше и белеют.
– Значит, счастья с семьей мне желаешь? А ты счастлива?
– Очень, – скалюсь я. – Найду дочь, и счастливее меня на планете никого не будет.
– Это значит «нет»? – интересуется Сиенна у Рамона. Конечно, он мужчина, он верховный, за ним последнее слово, а я умудрилась об этом забыть. Месяцы в Золотых холмах по меркам вервольфов дурно повлияли на мои мозги и послушание. Да и кто по доброй воле откажется от лишней помощи?
– Ты слышала мою истинную, – неожиданно отвечает Рамон. – Мы сами справимся.
Его «мы» звучит еще неожиданней, чем «истинная» его устами. Он же это не про меня и него? У нас достаточно других помощников.
Лицо Сиенны вытягивается, будто для нее это еще больший шок. Хотя, может, так и есть.
– Ты отказываешься от помощи семьи? Ставишь под угрозу жизнь своей дочери? Вдруг вы ее вообще не найдете!
– Всем сердцем верю, что найдем. Спасибо за предложение. – Рамон само спокойствие, а еще таким голосом отказываются от навязчивого спама, но не от поддержки, которая может оказаться действительно полезной.
Поэтому, когда рассерженная, обиженная Сиенна уходит, не прощаясь, я опускаюсь на каменную скамью и складываю руки на коленях, чтобы ни те, ни другие не подрагивали. Потому что стоит эмоциям немного улечься, как ощущение триумфа сдувается, как пробитое колесо.
Что я наделала? Кто думает о гордости, когда новорожденная дочь непонятно где и непонятно с кем? Я, кажется, вообще ничем не думала! Но бежать за Сиенной совсем не хочется. Все во мне противится этому. Но это я, у меня гормоны, а чем думал Рамон?
– Почему ты отказался? – поднимаю я на него глаза, когда он тоже возвращается на скамью, окутывая меня своей энергетикой. Ощущается это как крошечные электрические разряды: не болезненные, скорее, чувствительные. – Это твоя семья, и помощь никогда не бывает лишней.
– А почему отказалась ты? Еще полчаса ты убеждала меня, что хочешь уйти с Раулем.
– Это ты решил, что я хочу уйти с Раулем, а я… Я просто сильно испугалась, когда он меня схватил, – признаюсь я, отводя взгляд. – Я струсила, доволен?
– Чем я должен быть доволен, nena? – Рамон положил пальцы на мой подбородок, разворачивая к себе. – Тем, что ты этот идиот тебя напугал? Или тем, что ты не сказала мне правду? Не вижу тут ни одного повода для довольства.
– Это было глупо, испугаться. Нелогично.
– Страх не бывает логичным. Это самая нелогичная вещь в мире.
– Я думала, что любовь нелогичная.
– Наоборот, – усмехается истинный. – Любовь – это самая логичная вещь. Самая правильная.
Взгляд Рамона смягчается, не просто смягчается, он так близко, и смотрит на меня с таким чувством, будто вот-вот поцелует. Электричество между нами словно искрит, я чувствую его покалывание всей кожей. И отворачиваюсь первой. Мне сейчас не до поцелуев, хотя сердце в груди колотится, будто чумное, и притяжение истинных, кажется, врубилось на полную мощность.
– Так почему? – возвращаюсь к нашей изначальной теме. Не надо мне разговоров о любви.
– Почему я отказался? – я смотрю на розовые кусты, а не на Рамона, но пытаюсь уловить в его голосе чувства. Тщетно, потому что он снова звучит ровно. – Потому что отказалась ты.
– Это не довод! – возмущаюсь я.
– Для меня – довод. Ты моя истинная, Венера, мать моей дочери. Если ты считаешь, что мы справимся сами, с той помощью, которая у нас уже есть, то так и будет.
Это те слова, которые бы мне хотелось услышать, и, вместе с тем, сердце снова сжимают оковы страха.
– А если я ошиблась?
Он сжимает мою ладонь, переплетает наши пальцы раньше, чем я успеваю отодвинуться и не допустить этого.
– Тогда придумаем что-то еще, – обещает Рамон.
ГЛАВА 6
Рамон настоял на том, чтобы переехать в другой отель, и Хантер его поддержал. На мой вопрос: «Почему?», коротко ответил:
– Если мы с Микаэлем не заодно, предпочту избежать сюрпризов.
Мне было неловко признаваться, что я в порыве ярости разнесла номер, но никто из нашей команды ни словом, ни взглядом не упрекнул меня, а что на этот счет подумали администратор или владелец, я не узнала: мы с Алишей и Хантером первыми отправились на новое место.
Новый отель был действительно новым, современным, в стиле минимализма. Достаточно безликим, как большинство отелей, но вид из моего номера с лихвой это искупал. Отель расположился на берегу моря, почти у кромки воды, и через панорамные окна я могла рассматривать уютную бухту, причал с белоснежными яхтами и пляж с шезлонгами и голубыми зонтиками над ними.
Красиво. Было бы, не будь я в таком подавленном состоянии. В своих поисках мы не продвинулись ни на шаг, и меня это медленно убивало.
– Ви, – выдернула меня из моего состояния Алиша, – тебе нужно поесть.
– Я не хочу.
– Я не спрашивала, хочешь ты или нет. Я сказала: иди сюда и запихни в себя кусочек этой вкусной лепешки с мясными колбасками и чудесным томатным соусом с зеленью.
– Если ты надеялась, что у меня проснется аппетит, то все без толку.
Я все-таки дошла до столика, за которым расположилась Алиша, села напротив нее. Нам как раз доставили обед в номер, Хантер куда-то ушел по делам, а Али решила, что самое время подкрепиться, попросту заявила, что хочет есть. У меня же еда не вызывала вообще ни желаний, ни эмоций. Я смотрела, как Алиша, свернув лепешку – местное национальное блюдо – в трубочку, со стоном блаженства дегустирует ее, и ничего не чувствовала.
– Я понимаю, что ты переживаешь, – кивает она, прожевав, – но подумай о том, как ты найдешь Сару. Тебе понадобятся все силы.
– У меня нет молока, – признаюсь я.
– О-у, милая. Такое может быть, от стресса.
– Знаю, – я сжимаю зубы, чтобы не расплакаться. В очередной раз! – Но у меня словно нет о ней ни одного воспоминания.
Кроме шрама на весь живот. Который я обнаружила в Легории.
– У меня нет ни одного воспоминания о моей дочери, Али.
– Как же – нет? – возмущенно сопит подруга. – А все эти несколько месяцев, когда вы были вместе? Когда ты носила ее. Когда слышала стук ее маленького сердечка. Разговаривала с ней. Чувствовала ее пинания. Это что, не считается? Да, ты не видела ее, но между вами есть связь.
Подступившие слезы разом высыхают. Потому что Алиша права.
– Ты права, – киваю я. – Между нами есть связь, моя крошка знает, что я ее люблю.
– Другое дело! – Али поднимает большой палец вверх. – Теперь ешь, пока я не позвала Рамона и не попросила тебя покормить.
Этот может.
– Это перебор!
– Как есть. – Кажется, подруга осталась при своем мнении, и я решила, что лучше не проверять, шутит она или нет, взяла с тарелки лепешку.
Первый кусочек дался мне с трудом: желудок вообще не понял, что это такое. А вот второй пошел легче, я жевала, почти не чувствуя вкуса, но жевала. Ради Сары. Ради нашей связи. Следующем кусочком я подавилась, потому что меня накрыло осознанием.
Связь. Между мной и дочерью есть связь.
– Али, – прохрипела я откашлявшись и боясь собственной, пришедшей в голову безумной идеи. – А я могу связаться с Сарой? Так же, как я отправила сообщение Рамону?
Это правда безумство. Мы ведь с ней не истинная пара, мы мать и дочка. Крохотная дочка, которая, наверняка, очень напугана. Вряд ли Альма дает ей любовь и тепло, такие чудовища вообще на любовь не способны! А я так хочу, чтобы Сара услышала мой голос, почувствовала меня. Но чем больше я об этом думаю, тем сильнее хочу попробовать, и моя решимость только растет.
Вопреки этому Алиша не спешит вскакивать с победным визгом, она откладывает лепешку и смотрит на меня внимательно.
– Венера, я не уверена. Мы с Хантером в самом начале исследования связи истинных, но про связь родителей и детей, ту, о которой ты говоришь, я вообще не слышала и нигде о таком не читала.
– Долгое время истинные тоже были легендой, – напоминаю я. – Что уже говорить про имани, которых прятал Волчий Совет. А теперь что? Есть Чарли и Доминик. Есть ты и Хантер.
– Вы с Рамоном.
Я отмахиваюсь:
– С Рамоном все сложно, если верить его бывшей, он универсал. Настраивается на любую, кого захочет.
– И ты ей веришь? – Али широко раскрывает глаза.
Неважно, верю я Сиенне или нет. Даже неважно, истинные ли мы с Рамоном.
– Это все не имеет значения, – говорю я. – Если связь истинных существует, почему бы не существовать связи матери и ребенка. Особенно, такого ребенка как Сара. С такими уникальными генами.
Которые она могла не унаследовать. Но если бы не унаследовала, Альма бы ее не забрала, так? Значит, моя девочка – самая уникальная девочка на земле.
Алиша рассматривает меня сосредоточенно, полностью позабыв про свой обед.
– Допустим, мы сможем отправить ей «сообщение», но как узнаем, что оно дошло?
– Сегодня во время утренний стычки с Раулем я позвала Рамона и будто почувствовала, что он меня услышал.
– Может, потому что он этого захотел?
– Может, – я не спорю. – Но с ним это сработало. Чем Сара хуже?
– Она слишком маленькая, – не спешит обнадеживать меня Алиша.
– Вот именно. Ей не нужны слова, ей достаточно моих чувств. Моей любви. Моей поддержки. Али, я многого не прошу. Давай просто попробуем. Не получится, будем искать другие варианты.
В какой-то миг мне кажется, что придется Алишу долго уговаривать, но, после минуты раздумий, она согласно кивает.
– Ви, все для тебя. Но главное, не перенапрягайся. Как я уже сказала, тебе нужно и себя беречь.
– Разве это напряжение? Если я ее услышу, это будет самый дорогой подарок.
Али вздыхает.
– Знаю. Но я помню, что было в прошлый раз. Как тебя это расстраивало.
– Алиша, обещаю не скатываться в истерику, если ничего не получится, – клянусь я.
– Да истери сколько влезет, главное в себе не замыкайся, хорошо?
Я согласно киваю.
– И сначала завтрак!
– Ты почему стала такая вредная? – уточняю у нее.
– Я всегда была такой. Занудой. Поэтому в пару мне достался такой тролль как Хантер.
Моя лепешка едва не выпадает из моих рук.
– Ты хотела сказать «волк»?
– Нет, я сказала то, что сказала, – хихикает волчица.
Я в рекордные сроки затолкала в себя целую лепешку, почти не чувствуя ее вкуса. Думать о еде никак не получалось. Но Али была довольна и готова приступить к нашей сессии.
Мы переместились на кровать, я села, скрестив ноги, Алиша расположилась напротив. Погружение в подобное состояние стало уже для меня привычным, так что все прошло гладко. Я постаралась максимально расслабиться: от этого расслабления зависела теперь и моя жизнь тоже. Потому что Сара стала моей жизнью. Ее смыслом.
Я сосредоточилась на ней, потянулась к своему крохотному волчонку, где бы она ни была. Я заглянула в свою память, оживляя все воспоминания о нашем с ней общении, и нашла там столько любви, что она заполнила мое сердце, заполнила меня всю. Казалось, ее настолько много, что я могу не выдержать этой нежности, этой тоски по моей крохе. Первый пиночек. Биение наших сердец. Колыбельная, которую она так любит. Все эти чудесные мгновения.
Я будто ощутила ее присутствие рядом с собой. Как только матери чувствуют своих детей. Как волчица чувствует своих волчат. Словно перенесла ее к себе, или, скорее, перенеслась к ней сама. Обняла ее. Окружила теплом и любовью.
– Мама тебя любит, крошка-волчонок. Мама любит тебя.
Я вложила в это «сообщение» всю себя. Всю-всю-всю целиком, без остатка. В надежде, что Сара услышит. Я тянулась к ней и тянулась…
– Что здесь происходит?
Холодный голос Рамона разрывает волшебство радужного пузыря, и меня выкидывает в такую же холодную и суровую реальность, где мой истинный стоит рядом с кроватью, и взгляд у него совсем недобрый.
Я непонимающе моргаю, потому что слишком резко «вышла» из нашей с Алишей сессии. А после до меня медленно, но доходит, что произошло. Со всеми осознаниями и пониманиями, кто мне помешал.
Я же почти почувствовала ее. А этот… Этот бывший верховный все испортил! Какого беса?!
По ощущениям, я выдыхаю уже не воздух, а злость. Поэтому ударяюсь о него ответным взглядом, смотрю глаза в глаза.
– Разве это не мой номер? – Мой голос от холода разве что не хрустит льдом, я пока не рычу, но это пока.
– Твой, – отрезает Рамон.
– Разве я не могу делать в нем все, что захочу?
– Можешь. Если это не противоречит соображениям безопасности.
Соображениям чего?!
Я взвиваюсь с постели, оказываюсь напротив него. Чувства меня не обманывают – Рамон злой, но я не понимаю почему. Предки, дай мне сил понять этого мужчину. Дай мне сил понять его и не убить в процессе. Мы же вроде нормально поговорили! Обсудили, что теперь заодно, и в то же время, мы не вместе.
– С каким это пор медитации стали опасными?
– Это не было медитацией, Венера. Я знаю, что ты пыталась сделать.
– Пойду прогуляюсь, – сообщила Али, о присутствии которой я на минуточку успела забыть. У меня рядом с Рамоном мозги отъезжают просто, и не в самом романтическом смысле.
– Останься, – прошу я, но она все равно выскальзывает за дверь.
Р-р-р. Значит, продолжить сразу у нас не получится.
– Какая тебе разница, что я делаю? – интересуюсь у Рамона. – Я все время оставалась в номере, куда уж безопаснее?
– Ты хотела позвать Сару.
Я всматриваюсь в лицо истинного и понимаю, что это не вопрос. Он уверен в том, что говорит, и учитывая, что наше с Али решение было спонтанным, то рассказать ему тоже никто не мог.
– Как ты узнал?
– Потому что твое «сообщение» пришло ко мне.
Мое раздражение разом схлопывается, просто отпускает, я потрясенно распахиваю глаза, даже рот приоткрываю от удивления.
– Как… Почему?
– Настройки сбились.
– Я серьезно!
– Я тоже. Когда ты решила ее позвать, зов дошел до меня. Поэтому я оказался здесь.
Я от бессилия падаю на кровать и закрываю глаза ладонями. Значит, я передала такое важное сообщение Рамону. Всю мою любовь, всю мою нежность.
– Ничего не понимаю, – стону я. – Я же ее почти почувствовала. Это было не так, как с тобой.
По-другому. Или мне просто так хотелось.
Я снова раздраженно смотрю на Рамона.
– Это не отменяет того, почему ты пришел. И к чему это: «Что здесь происходит?», если ты и так знаешь ответ?
Глаза Рамона вспыхивают, он зло прищуривается, подается вперед и кладет ладони по обе стороны от меня. Так, что мы оказываемся в недопустимой близости друг от друга.
– Хорошо, спрошу по-другому. Зачем ты это сделала?
У меня вырывается то ли нервный, то ли яростный смешок.
– Сделала – что? Пыталась сказать дочери, что я ее люблю? Идиотский вопрос.
– Идиотская идея.
– Это еще почему? – вспыхиваю я. Хочется отодвинуться, но я не отодвигаюсь. Мы же тут просто беседуем. Об идиотском. – Я же слышу тебя, почему я не могу услышать дочь?
– Теоретически, можешь, – кивает Рамон, и мое сердце пропускает удар вовсе не от оранжевых вспышек, от которых разгорается его радужка, а от призрачной надежды. – Но есть два условия. Во-первых, она должна ответить, осознанно, а она пока – маленький визжащий комок.
Я даже не пытаюсь подавить возмущенный выдох, но Рамон не позволяет себя перебить:
– Во-вторых, важно расстояние. Чем ближе мы друг к другу, – он будто нарочно пододвигается ко мне почти впритык, кажется, еще чуть-чуть и наши носы соприкоснутся, носы или губы, – тем прочнее связь. Тем лучше «слышимость».
Кажется, что он вот-вот меня поцелует, поэтому я все-таки отстраняюсь, падаю на локти. Без разницы, как это выглядит, главное, больше никаких ошибок я не сделаю. Особенно тех, о которых буду сильно-сильно жалеть.
Рамон рассматривает меня долю секунды, потом резко выпрямляется.
– Ты понятия не имеешь, где Сара.
– До тебя же я дотянулась!
– В Вилемие.
– Неправда, – прищуриваюсь я. – Ты был на острове, я просто не могла пробиться через стену. Хантер предположил, что ты тогда был в отключке.
Рамон, до этого смотревший на меня свысока, меняется в лице.
– Хм. Я действительно провалялся в горячке какое-то время.
– Значит, это возможно.
– Допустим. И как при этом себя чувствовала? После той попытки.
Я задумываюсь, вспоминая о том времени. Как я себя чувствовала? Разбитой. Подавленной. Словно из меня высосали все силы. Сейчас не так, и я встряхиваю головой.
– Без разницы, как я себя чувствовала или чувствую сейчас, если это поможет найти мою дочь.
– Это небезопасно, женщина.
– Для нее?!
– Для тебя, – рявкает Рамон. – Такая связь, через весь мир, способна повредить рассудок или поспособствовать тому, что сосуды в твоей голове просто не выдержат. Не говоря уже о том, что ты услышишь ее плач. Ее страх. Она не будет выбирать, что тебе «транслировать». Уже только от этого можно сойти с ума.
Я понимаю, что по щеке катится слеза, и быстро стираю ее ладонью.
– Это моя единственная идея, что мне надо было делать?
– Позвать меня.
– И что бы это изменило? – хмыкаю я. – Ты бы прочитал мне такую же лекцию?
– Нет. Я сам свяжусь с Сарой. Я так понимаю, для вашей медитации мне нужна Алиша?
Сначала я решила, что Рамон так пошутил. Когда же я поняла, что он серьезно, то не представляла, что и думать. Точнее, о чем я только не подумала. Например, о том, как он вообще это себе представляет?
– У вас с ней нет связи!
– Почему нет? Я ее отец, Сара моя дочь.
– Ты не вынашивал ее несколько месяцев.
– Это не имеет значения, она моя плоть и кровь. Она тоже ужасный волк.
– Не называй ее так!
Мы могли бы спорить так до бесконечности, вернее, спорила я. До тех пор, пока мои аргументы не разбились о рамоново:
– Мы можем просто попробовать.
Тогда я сжала губы в тонкую линию и кивнула. Попробовать всегда можно. Я же с Алишей попробовала связаться с Сарой, теперь пусть попробует Рамон. Только я не знала, чего мне хочется: того, что бы у него получилось или того, чтобы не получилось. Потому что это моя дочь! Я о ней заботилась все это время, а он только в ее создании участвовал. Но если есть шанс, что Рамон сможет до нее дотянуться, я действительно буду идиоткой, мешая ему в этом.
Впрочем, я тут же выставила новое условие:
– Если у тебя не получится, я сделаю это снова. Буду пытаться, пока не дотянусь до нее.
– Или пока не сойдешь с ума.
– С тобой я сойду с ума раньше, – огрызнулась я.
В общем, мы не стали откладывать все в долгий ящик и позвали Али с Хантером. На самом деле, я бы, наверное, покусала Рамона за любую минуту промедления, но он не медлил. Пожалуй, тут я по-настоящему заметила, что он хочет найти Сару, возможно, даже не меньше меня.
В итоге, сидя рядом с Хантером, я теперь наблюдала за Рамоном и погружающей его в транс Алишей. С досадой подумала, что потратила время на споры вместе того, чтобы обсудить с Рамоном, что он «скажет» нашей малышке. Не напугает ли ее? Она же у меня нежная девочка и отца своего не знает. Он для нее чужой. Или не чужой? Вервольфы способны почувствовать свое потомство по запаху, и волчата всегда знают, кто их родители. Но это не по «запаху», Рамон прав, Сара может находиться где угодно. В любом уголке этого мира.
С другой стороны мой истинный необычный волк. Особенный. Сильный. Возможно, самый могущественный из живущих на планете. Если он не сможет это сделать, не сможет никто. А он сможет. Пожалуй, никогда еще я не верила в Рамона, как в этот момент!
Особенно, когда в меня ударило его силой, его «сообщением» для нашей дочери. Я вздрогнула, чувствуя все, что чувствует мой истинный. В этом зове не было моей нежности, желания обнять, приласкать, но в нем было спокойствие, тепло, обещание защиты. Клятва беречь ото всего и ото всех.
Читать бесплатно другие книги:
