Выжить, чтобы умереть Герритсен Тесс

Но она уже приближалась к седану. Капот был еще теплым с дороги, вощеная поверхность поблескивала в лунном свете. Девочка прошлась вокруг автомобиля, поглаживая его рукой. По эмблеме на капоте она поняла, что это «мерседес». Черный, гладкий, дорогой. Машина богача.

И конечно же, автомобиль был заперт.

– Кто он? – поинтересовался Уилл.

Мальчик наконец-то нашел в себе смелость выйти из-за куста и теперь остановился возле Клэр.

Она взглянула на западное крыло, где в освещенном окне на мгновение мелькнул силуэт. Затем вдруг занавески задернулись, и больше ничего видно не было.

– Мы знаем, что его зовут Энтони.

9

Той ночью Мауре не удалось крепко заснуть.

Вероятно, дело было в незнакомой постели, а может, всему виной здешняя тишь, такая глубокая, что, казалось, сама ночь, ожидая чего-то, затаила дыхание. Когда она проснулась в третий раз, уже взошла луна; она светила прямо в ее окно. Маура не стала задергивать шторы, чтобы впустить свежий воздух, и теперь ей пришлось выбраться из кровати, чтобы с помощью штор отгородиться от света. Задержавшись у окна, она взглянула на раскинувшийся внизу сад. Он тонул в лунном сиянии; каменные статуи светились, словно призраки.

«Неужели одна из них только что пошевелилась?» – не поверила своим глазам Маура.

Она стояла, вцепившись в занавески, и пристально глядела на статуи, которые напоминали шахматные фигуры в окружении стриженых кустов. На фоне этого призрачного пейзажа двигалась тонкая фигурка с длинными серебристыми волосами и изящными, как у нимфы, конечностями. По саду прогуливалась девочка.

По коридору мимо ее двери заскрипели шаги. До Мауры донеслись мужские голоса.

– …мы пока не уверены, реальна ли угроза, однако доктор Уэлливер, похоже, убеждена в этом.

– Судя по всему, полиция контролирует ситуацию. Нам остается только наблюдать и ждать.

«Я знаю этот голос», – подумала Маура. Она натянула халат и открыла дверь.

– Энтони! – позвала доктор Айлз.

Энтони Сансоне повернулся к ней лицом. Весь в черном, он стоял рядом с Готфридом Баумом, который был куда ниже его; в слабоосвещенном коридоре Сансоне казался жутковатой, почти зловещей фигурой. Маура обратила внимание на его помятую одежду, усталые глаза и поняла: путешествие было долгим.

– Простите, если я разбудил вас, Маура, – извинился он.

– А я и не знала, что вы собираетесь приехать в школу.

– Мне необходимо решить несколько вопросов.

Сансоне улыбнулся, но усталая улыбка не коснулась его глаз. В коридоре чувствовалось напряжение, которое настораживало Мауру. Его можно было заметить по лицу Готфрида Баума и по холодной отстраненности, с которой Сансоне обратился к доктору Айлз. Он никогда не был открытым, приветливым человеком, и Маура порой даже задумывалась: а вдруг он ее терпеть не может? Сегодня скрытность Сансоне казалась совершенно непробиваемой.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказала она. – Насчет Джулиана.

– Разумеется. Может быть, утром? Я пробуду здесь до вечера.

– Вы приехали так ненадолго?

Он пожал плечами, словно извиняясь:

– Я бы с радостью пробыл здесь дольше. Но свои опасения вы всегда можете обсудить с Готфридом.

– У вас есть какие-то опасения, доктор Айлз? – удивился Готфрид.

– Да, есть. Они касаются того, почему Джулиан оказался здесь. Ведь «Вечерня» не просто интернат и не просто пансион, верно?

Маура заметила, что мужчины переглянулись.

– Эту тему лучше оставить до завтра, – решил Сансоне.

– Мне очень нужно обсудить ее. Пока вы снова не исчезли.

– Мы обсудим ее, обещаю. – Он отрывисто кивнул. – Доброй ночи, Маура.

Озадаченная его отстраненностью, Маура закрыла дверь. В последний раз они беседовали всего два месяца назад, когда он привез Джулиана к ней домой на каникулы. Они немного постояли на веранде, улыбнулись друг другу, и, казалось, Сансоне не хотел уезжать. «А может, мне просто померещилось? – засомневалась Маура. – Разве я когда-нибудь разбиралась в мужчинах?»

Список ее свершений на этом поприще выглядел печально. Последние два года она никак не могла выпутаться из отношений с недоступным для нее человеком; Маура знала, что эта история плохо кончится, но, словно наркоманка, была не в силах устоять. К этому, собственно, и сводится влюбленность – к тому, что мозг подвергается воздействию наркотиков. Адреналина и дофамина, окситоцина и серотонина. Гормональное бешенство, воспетое поэтами.

«Клянусь, на этот раз я буду умнее», – заключила Маура.

Она вернулась к окну, чтобы задвинуть занавески и отрезать лунный свет, еще один известный источник безумия, прославляемый теми же самыми безмозглыми поэтами. Только потянувшись к занавескам, она вспомнила о фигуре, которую приметила раньше. Бросив пристальный взгляд в сад, Маура увидела статуи на фоне серебристого пейзажа, состоявшего из теней и лунного света. Никакого движения там не было.

Девочка исчезла.

«А была ли она там?» – задумалась Маура следующим утром, выглянув в то же самое окно и увидев садовника; он сидел на корточках, сжимая в руке садовые ножницы. Громко и с удовольствием закукарекал петух, провозглашая свои полномочия. Утро казалось совершенно обычным – светило солнце, снова и снова кричал петух. А вчера ночью под лунным светом все казалось совершенно неземным.

Кто-то постучал в дверь. Это была Лили Соул, которая весело приветствовала ее словами:

– Доброе утро! Мы собираемся в антикварном зале. Присоединяйтесь, если хотите.

– А что это за собрание?

– Оно касается ваших тревог по поводу «Вечерни». Энтони сказал, что у вас есть вопросы, и мы готовы ответить на них. – Лили указала в сторону лестничного колодца. – Это внизу, прямо напротив библиотеки. Там нас ожидает кофе.

Зайдя в антикварный зал, Маура поняла, что ее ожидает нечто большее, чем кофе. Вдоль стен были расставлены стеклянные шкафы, наполненные артефактами – резными фигурками и каменными орудиями труда, наконечниками стрел и костями животных. Пожелтевшие таблички говорили о том, что это старинная коллекция; возможно, она принадлежала еще Сирилу Магнусу. В любое другое время она наверняка постояла бы возле этих сокровищ, но сейчас за массивным дубовым столом уже сидели пять человек, требовавших ее внимания.

Поднявшись со своего стула, Сансоне сказал:

– Доброе утро, Маура. Вы уже знакомы с нашим директором, Готфридом Баумом. Рядом с ним госпожа Дюплесси, преподаватель литературы. Наш профессор ботаники, Дэвид Паскантонио. А это доктор Анна Уэлливер, психолог нашей школы. – Жестом он указал на улыбающуюся ширококостную женщину, сидевшую справа от него.

Доктор Уэлливер, на вид шестидесяти с небольшим лет, с непослушной гривой седых кудряшек, в старомодном платье с воротничком-стоечкой, походила на стареющую хиппи.

– Прошу вас, доктор Айлз, – проговорил Баум, указывая на кофейник и блюдо с круассанами и джемами, – угощайтесь.

Когда Маура заняла место рядом с директором Баумом, Лили поставила перед ней дымящуюся чашку кофе. Маслянистые круассаны выглядели очень соблазнительно, однако Маура, глотнув кофе, сосредоточила внимание на Сансоне, который глядел на нее с противоположного конца стола.

– У вас есть вопросы по поводу нашей школы и студентов, – начал он. – Вот люди, которые могут на них ответить. – Кивком он указал на сидевших за столом компаньонов. – Пожалуйста, Маура, скажите, что вас волнует.

Официоз, не характерный для Энтони, а также вся обстановка – шкафы с диковинками и малознакомые люди – нервировали ее.

– Я полагаю, «Вечерня» не подходит для Джулиана, – так же торжественно произнесла Маура.

Директор Баум удивленно приподнял брови:

– Разве он сказал вам, что ему здесь плохо, доктор Айлз?

– Нет.

– Вы считаете, что ему плохо?

Она немного помолчала.

– Нет.

– Тогда что же вызывает ваши опасения?

– Джулиан рассказывал мне о своих соучениках. Сообщил, что очень у многих родственники умерли насильственной смертью. Верно ли это?

Баум кивнул:

– Верно, у многих.

– У многих? Или у большинства?

Он примирительно пожал плечами:

– У большинства.

– Значит, это школа для пострадавших.

– Бог мой, не для пострадавших, – возразила доктор Уэлливер. – Нам больше нравится считать их уцелевшими. У них особые потребности. И мы прекрасно знаем, как им помочь.

– Вы здесь именно поэтому, доктор Уэлливер? Чтобы заниматься их особыми эмоциональными потребностями?

Доктор Уэлливер наградила ее снисходительной улыбкой.

– Во многих школах есть психологи-консультанты.

– Но они не берут специалистов в штат.

– Верно. – Психолог обвела взглядом своих коллег. – Мы с гордостью можем сказать, что в этом смысле мы уникальны.

– Уникальны потому, что специализируетесь на травмированных детях. – Маура оглядела стол. – Точнее, вы их набираете.

– Маура, – заговорил Сансоне, – организации, занимающиеся защитой детей по всей стране, отправляют детей к нам, поскольку мы можем предложить то, на что не способны другие школы. Чувство защищенности. Осознание порядка.

– И осознание призвания? На самом деле вы ведь это пытаетесь им внушить? – Маура бросила взгляд на лица всех шестерых, сидевших за столом. – Вы члены Общества Мефисто. Верно?

– Может быть, не станем менять тему? – предложила доктор Уэлливер. – И сосредоточимся на том, что мы делаем здесь, в «Вечерне»?

– Я как раз и говорю о «Вечерне». Ведь вы используете ее, чтобы завербовать солдат для параноидальной миссии вашей организации.

– Параноидальной? – Доктор Уэлливер изумленно усмехнулась. – Такой диагноз я вряд ли поставила бы кому-нибудь из сидящих в этом зале.

– Общество Мефисто считает, будто зло реально. Вы полагаете, что человечество под ударом и ваша задача защитить его.

– Неужели вы думаете, что мы здесь занимаемся этим? Готовим охотников на дьявола? – Уэлливер потрясенно покачала головой. – Поверьте, нашу роль вряд ли можно счесть метафизической. Мы помогаем детям оправиться от насилия и трагедии. Мы организуем их жизненный уклад, даем безопасность и великолепное образование. Мы готовим их к университету или к тому, чего они сами хотят достичь. Вчера вы были на занятии у профессора Паскантонио. И видели, как заинтересованы были студенты даже таким предметом, как ботаника.

– Профессор показывал им ядовитые растения.

– Именно поэтому они и проявляли любопытство, – заметил Паскантонио.

– Потому что подтекст – убийство? Какими растениями можно умертвить.

– Это ваше толкование. Другие посчитали бы это занятие уроком безопасности. Как узнать то, что может принести вред, и избежать этого.

– Что еще вы здесь преподаете? Баллистику? Криминалистику?

Паскантонио пожал плечами:

– На уроке физики все это вполне уместно. Почему это вызывает у вас возражения?

– Я возражаю, потому как вы используете детей, чтобы удовлетворить собственные интересы.

– В борьбе против насилия? Против зла, которое человек причиняет человеку? – Паскантонио фыркнул. – Вы говорите так, будто мы насильно даем им наркотики и готовим бандитов.

– Мы помогаем им оправиться, доктор Айлз, – проговорила Лили. – Мы знаем, что такое пострадать от преступления. Мы помогаем им найти смысл в боли. Такой же, какой находим сами.

«Мы знаем, что это такое», – сказала она. Да, Лили Соул действительно знает: всех ее родных убили. И Сансоне тоже потерял отца в результате убийства.

Глядя на лица всех шестерых собравшихся здесь людей, Маура ощутила холодную волну догадки.

– Каждый из вас потерял кого-то, – поняла она.

Готфрид печально кивнул.

– Жену, – пояснил он. – Вооруженное ограбление в Берлине.

– Сестру, – подхватила госпожа Дюплесси. – Ее изнасиловали и задушили в Детройте.

– Мужа, – склонив голову, тихо произнесла доктор Уэлливер. – Его похитили и убили в Буэнос-Айресе.

Маура повернулась к Паскантонио, но тот молча смотрел в стол. Он не ответил на вопрос, но в этом не было необходимости. Ответ был написан у него на лице. Внезапно Маура вспомнила о своей сестре-близняшке, убитой всего несколько лет назад. И вдруг поняла: «Я ведь тоже принадлежу к их кругу. Оплакиваю родственницу, погибшую насильственной смертью».

– Мы понимаем этих детей, – продолжила доктор Уэлливер. – Именно поэтому «Вечерня» – лучшее место для них. А может быть, единственное. Все мы похожи. Мы одна семья.

– Пострадавших.

– Не пострадавших. Мы смогли выжить.

– Пусть ваши студенты сумели выжить, – ответила Маура. – Однако прежде всего – они просто дети. И не способны сделать самостоятельный выбор. Не способны возразить.

– Возразить – против чего? – удивилась доктор Уэлливер.

– Против вступления в вашу армию. Вы ведь так о себе думаете – как об армии праведников. Собираете травмированных и превращаете их в воинов.

– Мы воспитываем детей. Учим, как отвести от себя беды.

– Нет, вы держите их там, где они никогда не смогут забыть о своих бедах. Окружая их другими пострадавшими, вы отбираете у них возможность увидеть мир таким, каким его видят обычные дети. Вместо света они видят тьму. Они видят зло.

– Потому что оно существует. Зло, – прошептал Паскантонио. Он сидел на своем стуле, сгорбившись и по-прежнему не поднимая головы. – Доказательства они получают из собственного опыта. Они просто видят то, что, как им уже известно, существует. – Медленно подняв голову, профессор посмотрел на Мауру очень светлыми влажными глазами. – Точно так же, как и вы.

– Нет, – возразила она. – То, что я вижу по работе, – результат насилия. А то, что вы называете злом, – всего-навсего философский термин.

– Называйте как хотите. Эти дети знают правду. Она прожгла след в их памяти.

– Мы обеспечиваем их знаниями и навыками, с помощью которых можно изменить этот мир, – разумно проговорил Готфрид. – Мы вдохновляем их на действия точно так же, как другие частные школы. В военных академиях обучают дисциплине. В религиозных школах – набожности. В колледжах делают упор на науку.

– А в «Вечерне»?

– Мы учим сопротивляемости, доктор Айлз, – ответил Готфрид.

Маура обвела взглядом стол, всех этих миссионеров. А завербованы ими травмированные и уязвимые дети, у которых не было выбора.

Она поднялась с места:

– Джулиану это не подходит. Я найду для него другую школу.

– Боюсь, вы не можете принимать такие решения, – возразила доктор Уэлливер. – У вас нет официального опекунства над мальчиком.

– Я буду ходатайствовать перед властями штата Вайоминг.

– Насколько я понимаю, вы имели такую возможность полгода назад. И отказались от нее.

– Потому как считала, что эта школа подходит для него.

– Это место действительно подходит ему, Маура, – вмешался Сансоне. – Будет ошибкой забрать его из «Вечерни». И вы об этом пожалеете.

Неужели в его голосе послышалось предостережение? Маура попыталась догадаться по лицу Энтони, но, как и прежде, не сумела.

– Это зависит от Джулиана, вы так не думаете? – проговорила доктор Уэлливер.

– Да, разумеется, – согласилась Маура. – Но я обязательно расскажу ему, что именно думаю обо всем этом.

Страницы: «« 12345

Читать бесплатно другие книги:

«Всё, изложенное в этой книге, есть полная и абсолютная фантазия».– Р. ЗлотниковКак бы не так!Автор ...
Вим Хоф по прозвищу «Ледяной человек» – живая сенсация последних лет. Он восходит на Килиманджаро в ...
Мой сводный брат… Красивый, самовлюбленный и циничный мажор. Он словно играет со мной в игру, в кото...
Представляем удивительную книгу Лилии Кох, книгу­-исповедь, в которой она рассказывает свою личную, ...
Может ли история любви сочетать в себе романтизм и искрометный юмор? Способна ли история приключений...
Про таких, как Кай Стоунэм говорят – «дьявол во плоти».Обольстительный и жадный до власти конгрессме...