Присвоение Кистяева Марина
Степан, стараясь двигаться максимально беззвучно, подался вперед, желая удостовериться в своей правоте.
Так и есть. Его Потеряшка спустилась со второго этажа и направилась по коридору дальше. К веранде.
На губах мужчины заиграла понимающая улыбка. Он ждал, что девочка после ужина отправится к открытому бассейну. Нет, выждала, пока все заснут, засранка мелкая.
И он в том числе.
А вот и обломчик, милая. Не спалось ему, и на то была причина. С рыжеватыми волосами и чертовски соблазнительной пятой точкой, которую не оценил в их компании только ленивый. И не в компании тоже.
Барсова Женя не заметила. Прошла мимо, кутаясь в халат. Степан выждал несколько минут, говоря, что лучшее решение – остаться на месте. Или, как планировалось ранее, найти бутыль с вискарем и выжрать его в одно лицо.
Ни хрена!
Уперевшись руками в подлокотники, он оттолкнулся, пружинисто поднимаясь. Степан ни за что не откажется от созерцания купающейся Женечки. Для полного счастья ему оставалось надеяться, что на девушке окажется очень открытый купальник.
Степан Барсов готов был ко всему. Так он думал. К сидящей в халате на бортике Жене, лениво бултыхающей ножками в воде. Неспешно плавающей. Стоящей в раздумье. Даже передумавшей и идущей назад.
Но не к ласкающей себя…
Сначала мужчина решил, что у него искажается восприятие. Он вышел на веранду. Женя, погруженная в собственные мысли, не услышала звуки раздвигающихся ставней. Для Степана это оказалось плюсом. Он вышел, сделал несколько шагов в сторону джакузи, поежившись от морозного воздуха. Степан намеревался присоединиться к Жене. Греться так греться. Он уже потянулся к краю свитера, собираясь скидывать его, когда рука застыла в воздухе.
Потому что он увидел, как Женя начала себя ласкать.
Ошибиться Барсов не мог.
И всё. Мир закристаллизовался, даже мороз перестал остро ощущаться. Мужчину кинуло в жар. Каждая клетка тела вспыхнула от некого предвкушения, вожделение разгоряченной лавой потекло в крови.
Он видел разное. Видел многое. Партнерши ласкали себя при нем. Причем в более раскрепощенной обстановке, показывая себя полностью. Заводясь от этой шальной откровенности не меньше, чем он. Степан любил эротические игры, был поклонником петтинга. Ему нравилось видеть, как партнерши «плавятся», как изнемогают от вожделения.
Но то, что он видел сейчас – другое. Абсолютно. Это был полный отрыв башки, иначе и не скажешь.
Женя ласкала себя, прикрыв глаза и откинув голову на бортик. Её волосы цвета спелой пшеницы рассыпались частично по воде, частично по плитке, создавая ареол, к которому невозможно было остаться равнодушным. Но больше торкало её откровенное наслаждение от неспешных ласк. Женя трогала себя, гладила, уверенная, что её никто не видит и не потревожит.
А если бы вместо Степана вышел Рус? Или Игнат? В груди мужчины вспыхнуло пламя, которое Барсов успешно потушил. Не до него сейчас.
Женя приглушенно застонала, немного заерзала, нырнула второй рукой под воду. Степан так же шагнул вперед в жажде видеть, что делает Потеряшка. Значит, вот как… Мужчинам трогать себя не разрешает, а сама шалит?
Если бы Степан не был оголодавшим по одной конкретной девочке, то посмеялся бы над своими мыслями. Все мы взрослые люди, и каждый выбирает тараканов под стать себе.
У Жени они явно были особого сорта, с которыми Барсову ещё не приходилось сталкиваться. Член напрягся, дернулся в штанах. Степан поправил его, сам едва не застонав от неудовлетворения.
Он сделал несколько шагов вперед, уже особо не скрывая своего присутствия. Ему хотелось, чтобы чертовка открыла глаза и увидела, что она устроила представление!
На которое он не может не отреагировать…
Что-то спугнуло девушку. Она засуетилась и открыла глазки.
Степан как раз стоял так, чтобы она сразу же его увидела.
Увидела.
Испугалась.
Её реакция была неприкрытой, искренней, без примеси наигранности. Глазюки, в которых отражались блики воды, распахнулись на пол-лица. Казалось, она даже перестала дышать. И замерла.
Степан медленно, давая понять, что поздно, что она упустила момент, когда можно было как-то избежать продолжения, покачал головой и негромко сказал, не сомневаясь, что она услышит:
– Оставайся, где сидишь, Потеряшка. Ни с места.
Даже он расслышал в своем голосе предостерегающие нотки.
Она и подавно.
Пока Женя приходила в себя, Степан действовал.
Кардинально.
Быстро разделся, бросая одежду куда ни попадя. Купальных плавок на нем не было. Остался в боксерах – никуда они не денутся, в воде с него не спадут. А если и спадут, он не расстроится.
Нырнул так же быстро. Плыл, уверенный на девяносто девять процентов, что Потеряшка останется на месте. Так и оказалось. Джакузи было небольшим, рассчитанным на романтическую парочку, максимум ещё на троих-четверых. Эффект неожиданности сыграл Степану на руку.
Женя оставалась на том же месте. И, кажется, по-прежнему не дышала. Он вынырнул рядом с ней и приблизился максимально близко, уперев одну руку в борт, интуитивно блокируя пути отступления для девушки.
– Степан, – выдохнула она, точно сомневалась в его реальности.
– Я, – подтвердил Барсов, выпуская клубок горячего пара, мгновенно затуманившийся морозцем. – Надеюсь, именно меня ты на подсознательном уровне и ждала.
– Нет, я… – поспешила обломать его девушка, но он не позволил.
– Тихо, ничего не говори, – понизив голос, распорядился Барсов, и Женя на удивление послушалась. У Степана от некого предвкушения в груди приятно зажгло, адреналин снова всколыхнулся, как тогда, при первой встрече с Потеряшкой, когда Барсов был уверен, что драка с мужиками в кожанках состоится.
Женя на его слова приоткрыла свой чувственный ротик и шумно, надрывно вздохнула.
Степана от её открытости, непоказушности пробрало ещё сильнее. Он придвинулся максимально близко к ней, их тела в воде фактически соприкасались. Контраст холодного воздуха и теплой воды будоражил. Но куда сильнее его будоражили глаза Жени, в которых до сих пор отражалось возбуждение. Неожиданное, сладкое, запретное.
– Ну что ты, – мягко добавил Барсов, видя реакцию девочки. – Что ты… Тихо, маленькая, всё хорошо.
– Всё… хорошо? – в её вопросе слышалось искреннее недоумение, точно она не верила собственным ушам.
– Конечно, – Степан улыбнулся и мысленно похвалил себя, что не оскалился в ответ от хлещущего его из всех сторон возбуждения. Он не помнил, чтобы его настолько сильно крыло когда-либо. Только если в молодости, но там всё воспринималось остро.
Женя дышала тяжело. Говорить что-либо не спешила. Её пунцовые щеки никак не были связаны с морозцем или с горячей водичкой. Их яркий цвет имел вполне обоснованную другую причину.
У Степана тоже дыхание сбилось, но он силился не показывать, насколько возбужден. Спугнет, как пить дать. Одно неосторожное движение, и Потеряшка забьется в его руках. Сбежит. А назавтра стартанет на попутках в родной город, ищи-свищи её потом. С неё станет. Опыт дезертирства уже имеется.
– Чего ты испугалась? – снова заговорил мужчина, вставая таким образом, чтобы в случае необходимости мягко, но твердо пресечь любые попытки Жени уйти. – Не стоит… Тихо, тихо, маленькая. Тебе скоро двадцать один год. Ты говорила – я запомнил. Мама тебя воспитывала одна. Ты ей дала обещание, что до двадцати одного года сохранишь девственность.
Услышав ещё один рваный полувздох-полувсхлип, Степан понял, что попал в «яблочко». Ожидаемо, тут ничего сложного не было.
Он ещё немного придвинулся, их бедра едва ли не соприкасались.
– Но природа берет своё, Женечка, – мягко продолжил стелить Степан, хотя вся его деятельная натура рвалась вперед. Он уже видел, как закидывает ноги Жени, если не на плечи себе, так на торс, отодвигает в сторону промокшую ненужную ткань трусиков и резко врывается в мягкое, податливое лоно. В висках застучало от напряжения, мышцы напряглись во всем теле. – И в этом нет ничего постыдного или крамольного. Ты хочешь разрядки, маленькая?
Как Степан не выдвинул предложение помочь – для него осталось загадкой. Его самого раздирало на части от возбуждения, от той страсти, что кружилась по крови. Крышу рвало основательно. И отчего… Оттого, что девочка-девственница стоит и хлопает глазками. Ничего не делает – не пытается его соблазнить, обольстить. Она даже не трогает его! Более того… Сунься он к ней без предупреждения – получит новые царапины. И уже не на руках.
Женя не спешила с ответом. Каждая секунда промедления отдавалась глухим ударом сердца в груди мужчины.
Он надеялся хотя бы на кивок.
Ему и этого будет достаточно.
Женя приоткрыла искусанные не им, черт побери, губы, облизнула их и выдохнула:
– Хочу. Только…
– Тсс, – поспешил оборвать её Барсов, чтобы она не сказала лишнего. Ни к чему. – Я всё помню, Потеряшка. Доверься мне.
Он видел, как она задрожала. Сожалел лишь о том, что недостаточно освещения и он не может ловить все её эмоции.
А хотелось.
Степан склонил голову и дотронулся до плеча Жени. Та ахнула, вскинула руку кверху, подняв веер теплых брызг, и вцепилась в его плечо. Мужчина продолжил целовать её ключицу, подбираясь к шее и прислушиваясь к тому, что делает Женя.
Она не оттолкнула. Скользнула ладошкой ниже и вцепилась в плечо сильнее, словно видела в нем баланс, способный её удержать. Это хорошо… Степану нравилось быть для неё опорой.
Женя оказалась вкусной, как он и предполагал. Нежная кожа будоражила его, притягивала.
Но куда больше притягивали её губы, к которым он приник, не в силах справиться с искушением. Женечка дала добро, Степан не мог больше ждать! Девочка ахнула, послушно принимая жар его губ. Сначала Степан трогал их неспешно, пробуя на вкус и давая к себе привыкнуть. Целоваться она по-любому целовалась и не только. Петтинг никто не отменял. Жила же она как-то под одной крышей с этим недодругом Вовой! Парень пошел на договор с девушкой, но что-то же он получал взамен!
И лучше Степану сейчас не думать что…
Он никогда не понимал ревнивцев. В их компании почетную должность занимал Мирон. Не понимал он тех мужиков, которые ревнуют к бывшим. Но тот факт, что в груди Барсова заворочалось нечто недоброе, никто не отменял.
К черту! Женя здесь!
Степан сделал последний шаг, сокращая расстояние между ними.
Женя протестующе пискнула.
Поздно, Потеряшка.
Он раздвинул языком её губы и ворвался внутрь. Вот так… Ещё интимнее. Ещё слаще. Женя первые секунды не отвечала, потом позволила себе расслабиться в его руках и робко отозвалась.
Чтобы почти сразу же поддаться вернувшемуся, далеко не отступившему возбуждению, и ответить страстно. С той ответной реакцией, на которую рассчитывал Степан. Молодое, красивое тело девочки слишком долго находилось в напряжении. Причем и в моральном.
Степан целовал Женю, ловил её эмоции, гладил по спине. Когда подобрался к груди и приспустил вниз ткань на лифе, мечтая сорвать её к ебене фене, Женечка выгнулась в его руках, хотела прервать поцелуй, но он снова не позволил.
Ещё не насытился её губами! Грудь у девочки была небольшой, аккуратной. Степан нашел сосок, потеребил его, слегка крутанул, не удержавшись. Женя застонала ему в губы, подтвердив его предположение, что её чувствительность давно рвется на волю и доставляет изрядное количество неудобств его обладательнице. Она затрепетала в его руках. Степан не выдержал, подался вниз. Накрыл сосок губами, жадно втянув его в рот.
– Степан…
Девочка цеплялась за его плечи, как за спасательный круг.
Степан подхватил её за бедра, вздернув кверху. Женя подчинилась. Обхватила его торс ногами, правда, когда почувствовала возбуждение Степана, хотела соскользнуть. Не получилось – он держал её крепко.
Посмотрел на неё, как хмельной, и процедил:
– Я всё помню, Жень.
Она встретила его взгляд таким же пьяным взглядом. Поплыла… И правильно. Нечего мучиться. Тем более таким красивым девочкам, как она. Степан с жадностью брал её тепло, балансируя на грани. Затевая эту авантюру, он знал, что сам останется голодным. Что вряд ли Женя пойдет далеко. Плевать! Он хотел трогать Потеряшку! И трогал.
Везде. Сначала долго играл с одной грудью, потом перешел ко второй. Женя откликалась на каждую его ласку. Это было нереально… Как с таким бешеным темпераментом девочке удавалось сохранить девственность? Причем Степан не сомневался: в попу она не трахалась. Не так опытные «недевочки» себя ведут. Не такими взглядами смотрят на таких, как он.
Он мог не заинтересовать её. Барсов допускал такое. Но, черт возьми, Степан её привез на курорт, где водятся личности поинтереснее! А она?.. Она на лыжах и вперед.
Поэтому ни хера никого у неё не было. Нигде. И эта мысль неожиданно взорвалась в голове петардами! Барсов сам её всему научит. Как ему надо. Для себя…
Девочка тихо постанывала, кусая губы, чтобы не сорваться в крик. Степану хотелось отдать приказ, чтобы прекратила сдерживаться! Нельзя… Кто-то да услышит, поэтому приходилось соблюдать тишину.
Он гладил её плоский живот, тонкую талию, красиво переходящую в крепкие ягодицы. Подцепил пальцем каемку трусиков и нырнул внутрь. Женя сильнее вцепилась ему в плечи, напряглась, подалась вниз. Но сползать было некуда, она держалась за его бедра, Степан фиксировал её ягодицы. Его пальцы коснулись девичьего лобка, почти гладкого, идеального, и дальше к набухшим складочкам. Степан трогал их осторожно, размазывая влагу, но не раскрывая.
Нельзя. Нельзя…
Только сверху. Потрогать и остановиться на клиторе. Вот где мужчина может разгуляться. В висках стучало от напряжения. Женечку он усадил выше паха. Чувствовать его каменную эрекцию ей ни к чему. Её и без его возбуждения бросает из крайности в крайность. То льнет к нему, доверчиво, как кошечка, то шарахается, бьется птахой, пойманной в силки. Убежать хочет и остаться одновременно.
Девочка…
Степана крыло нежностью к ней. Что-то новое. Или давно забытое старое? Он не знал и разбираться не хотел. Ему надо, чтобы она кончила. С ним.
Для него ещё успеет.
Его опытные пальцы знали, как ласкать и где. Как трогать. Женя пискнула, задвигала бедрами, того и гляди готовая смызгнуть вниз. Степан снова и снова трогал её клитор, задевая набухшие складки.
Долго ждать не пришлось. Женя вытянулась в его руках струной, сжала бедра сильнее и… опала, негромко ахнув. Степан, не отрывая требовательного взгляда от её лица, впитывал то, что видел. Потеряшка была прекрасна, испытывая чистое, ничем не прикрытое удовольствие.
Барсов не спешил вынимать руку из её трусиков. По-прежнему водил, трогал, рассыпая остатки отступающего удовольствия.
Женя приходила в себя неспешно. Выдохнула, глазки открыла и посмотрела на Степана, в чьих объятиях находилась.
Он не сомневался в том, что после удовольствие придет раскаяние и стыд.
Так и оказалось.
Женя убрала одну руку с плеча Степана, уперлась ей в борт. Попыталась соскользнуть со Степана, но у того были иные планы. Он сделал шаг вперед, едва ли не вдавливая Женю в края джакузи, и негромко сказал:
– Завтра ночью повторим. Выбор комнаты за тобой.
Глава 11
– Дочь, скажи мне правду, у тебя всё хорошо?
Женя с утра позвонила маме. Та, естественно, заподозрила неладное. Второй звонок, и каждый раз с другой симки. А её постоянная симка вне зоны действия сети.
Женя громко вздохнула.
– Мам… всё сложно.
– Хм… Вот с этого места поподробнее, пожалуйста.
– У меня небольшие разлады с Вовой. Вернее, как…
Женя снова вздохнула.
– Мне звонил Вова.
– О как даже. А вот теперь, мам, давай ты поподробнее.
– Жень, что у вас?
– Мама… рассказывай.
– Да что рассказывать! Расстройство одно с вами. Сейчас картошку помешаю, подожди.
Женя терпеливо ждала, нервно постукивая пальцами по комоду. Снова утро. На этот раз к ней в дверь никто не постучал. Сегодня народ сам по себе. Но она всё равно, притаившись, ждала.
Не может ОН не прийти… Вот не может и всё тут.
Сама Женя не выходила, трусливо поглядывая на часы. Подходило время завтрака. Готовить она собиралась сама себе. Максимум накормит ещё тех, кто будет на кухне. Девочки – сами. Жене не сложно, но вчера не особо приятно было наблюдать, как Крис с Жанной, в целом неплохие девчонки, морщили носики, когда речь зашла о готовке. Типа они не такие, не для того, красивые, родились, чтобы стоять у плиты. Женя промолчала. Но решила, что фиг им, а не горячие бутерброды.
– Жень, ты тут ещё?
– Конечно, мам.
Куда ей ещё пойти…
– Так вот. Вова сказал, что ты от него ушла. Это правда? И, прежде чем ты мне сейчас соврешь… Нет, не так. Ты у меня всё-таки хорошая дочь и врать особо не умеешь, так, иногда выворачиваешься, но я особо к этому не придираюсь, потому что жизнь у нас сейчас такая. Я хочу тебе сказать, что видела последний год, как между тобой и Володей что-то происходит недоброе, – быстро, на одном дыхании сказала Елена Вадимовна, невольно вызвав у дочери улыбку.
Они обе тараторки, особенно когда волнуются. Слова так и льются из них неконтролируемым потоком, не неся за собой особой информации.
– Мам, не любим мы друг друга, – сказала Женя, не веря, что произнесла эти слова вслух.
– Здрасти. Вернее, как?.. Это он тебе сказал, что не любит? Постой! Тогда бы он мне не позвонил. Получается, ты?.. Ха! И кто тебе раньше говорил, что нечего ехать с Вовой в город?! Кого ты не послушала?
– Тебя, мам, – признала Женя, подметив, что в голосе матери не слышится укоризненных ноток.
Мама у неё была самой лучшей. Да, немного капризной, особенно когда внезапно болезни стали одолевать одна за другой. Да, немного ворчливой, такое тоже водилось за Еленой Вадимовной. Но она никогда не позволяла себе пренебрежительного отношения к дочери. Ни в воспитании, ни в разговоре. Она никогда на неё не кричала матом, не била. Если случалось, что Женя сильно косячила, выводила ту из себя, мама шла в ванную, запиралась и некоторое время оттуда не выходила. Когда Женя подросла, то спросила её, что она там делает.
– Представляю, что бью посуду. Всю-всю, – Елена Вадимовна заговорщически подмигнула дочери в тот момент. – Подчистую. В реальности же я не могу, кто нам потом её купит! Если каждый раз бить, никакой посуды не хватит. А это я представляю, и так на душе хорошо становится…
Женя выслушала и, недолго думая, купила матери одноразовую посуду, аккуратной стопочкой сложив её в ванной. Такого задорного смеха она давно не слышала от Елены Вадимовны. Собрав одноразовую посуду, она вышла из ванной и спросила:
– И что мне с этим добром делать?
– Кидать, мам, кидать! И бить! А можно ногами топтать!
Мама сделала вид, что задумалась.
– Над последним предложением подумаю.
Они всегда были откровенны друг с другом – мать и дочь. Конечно, были моменты, которые не проговаривались вслух. Сомнения, тревоги, страхи. Но они всегда находили общий язык и поддерживали друг друга.
– И что ты собираешься дальше делать? Если поругалась с Вовой, значит, надо съезжать с квартиры. А если съезжать, то встает вопрос с деньгами. Ты потянешь комнату одна?
– Мам, я думаю в этом направлении.
– Хм… Не слышу энтузиазма в голосе.
– Мам, ну, что ты, как маленькая! Или ты меня не знаешь? Я справлюсь!
– Вот это мне твоё «я справлюсь» и не нравится. Значит так, пока мне деньги не шли. У меня скопилось десять тысяч, я тебе их сейчас назад переведу…
– Нет, мам! – тотчас яростно запротестовала Женя. – Даже не думай! Если ты это сделаешь, я на тебя обижусь!
– Погоди-ка… Если ты ушла от Вовы… И я так поняла, что эти дни ты не приходила домой… То где ты живешь, дочь моя?
Если мама назвала её «дочь моя», значит, жди, если не беды, то допроса с пристрастьем.
– Можно я не буду отвечать на последний вопрос?
– Нет.
– А если я скажу, что остановилась у знакомой, ты мне поверишь? – стараясь сделать свой голос как можно беспечнее и добавив нотку кокетства, поинтересовалась Женя, лихорадочно соображая, как выпутываться.
– И снова нет. Евгения…
– Мам, ты мне всегда доверяла, – быстро заговорила девушка, подавшись вперед, точно пытаясь стать как можно ближе к родному человеку, – доверься и сейчас.
В трубке послышалась тишина, которая набатом отозвалась в висках Жени.
– Мам…
– Я тебя слышу, Жень. Просто боюсь, что ты наделаешь глупостей.
Интересно, что мама на этот раз подразумевала под «наделаешь глупостей»?
– Давай так договоримся. Я тебе позвоню вечером. И эти дни буду звонить раз в день, чтобы ты понимала, что со мной всё хорошо. По истечению нескольких дней я буду готова к более откровенному разговору.
Мама согласилась. Поворчала для порядка, но настаивать не стала. Это тоже было частью их общения – умение идти на компромиссы. Зачем давить и выводить человека на лишние эмоции? Елена Вадимовна знала, что дочь у неё упертая и честная. Если давить, ничего хорошего в результате не получится. Лучше выждать. Второе качество очень ценно в данной ситуации. Женя сказала, что расскажет, значит, так и будет.
Женя тоже ценила доверие мамы.
Закончив разговор, девушка посмотрела на отражение в зеркале. Щеки пылали… Ещё бы. После того, что вчера было, странно, что пылали только щеки.
Степан снова с поражающей точностью определил её мотивы и поступки. Она дала слово маме, что сохранит девственность до двадцати одного года. Для Елены Вадимовны этот факт был очень принципиальным. Она сама в прошлом пережила неприятную историю. Влюбилась в человека, который не захотел взять ответственность на себя. Мама забеременела, но мужчина сделал не то предложение, на которое рассчитывает в глубине души каждая девушка – дал ей денег на аборт и потребовал, чтобы Елена раз и навсегда вычеркнула его из своей жизни, как сделает он с ней.
Мама Жени так и сделала – исчезла из жизни того, чьё имя даже не произносила вслух. Но Женю родила. Вырастила. Одна. Давая всё, что только можно. Елена Вадимовна никогда не скрывала, что для неё будет ударом, если с Женей случится аналогичная история. По первости дочь задирала нос и шутила, что никогда и ни за что. А как же! Они же, молодежь, умные, продвинутые! По крайней мере, как пользоваться презервативами – парни тренируются лет с тринадцати, если не раньше. И, возможно, Женя и дальше продолжила бы так считать, если бы её одноклассница, подруга Саша, не забеременела перед самым выпускным. Сопли, слезы, стенания – чего только не было. Парень, от которого она залетела, вроде бы и не против был жениться, но как-то неуверенно всё. А какое жениться, когда на носу ЕГЭ, институт и вся жизнь. Пеленки и младенец перечеркнут многое. Мама Саши поступила радикально. Посадила дочь в машину и отвезла к гинекологу.
Всё.
Первую неделю Саша ходила понурая, с красными глазами. С несостоявшимся женихом рассталась сразу же.
Через неделю Саша, натянув кожаные шортики, отплясывала в клубе, позабыв о происшедшем.
Зато Женя притихла и начала прислушиваться к словам мамы более внимательно. Вова как раз в то время начал на Женю наседать основательно, говорил, что в одиннадцатом классе никто уже девственницей не ходит. Женя фыркала и указывала на дверь. Тогда её чувственность и потребность в сексе еще не проснулись, мысли были заняты предстоящими экзаменами и выпускным.
Между ней, мамой и Вовой, который оказался очень настырным и не пожелал расставаться с Женей – отсрочку от армии он получил, его родители с детства суетились над данным вопросом, – состоялось несколько непростых разговоров. В том числе был разговор между Еленой Вадимовной и Вовой наедине. Женя догадывалась, о чем они говорили, подробности ей не сообщили, уточнять не сочла нужным.
Любила ли она Вову? Иногда ей казалось, что да. Он всегда был рядом. Всегда. Они переехали, начали жить в одной квартире. Сначала было весело. Быт, притирка, совместные просмотры фильмов вечерами. Потом что-то изменилось. Именно в Жене. Она поняла, что поцелуи Вовы её не возбуждают. Тело отзывалось, разум оставался холодным, нейтральным. Как-то Женя поймала себя на мысли, что раздумывает о любви к Вове. Разве человек, всем сердцем горящий к другому, будет думать, любит ли он его или нет? Тот день стал отправной точкой для Жени. Вскоре она пришла к выводу, что ей больше нравится ласкать саму себя, чем заниматься петтингом с Вовой. С собой она могла полностью расслабиться и не контролировать процесс, не подмечать порывы Вовы нарушить слово, данное Елене Вадимовне. Не только Женя обещала маме спокойствие.
Девушка отложила телефон в сторону.
Со Степаном вчера всё оказалось иначе.
Абсолютно.
Сначала Женю этот факт испугал. Потом она одернула себя. Побывать в руках взрослого мужчины – опыт, с которым она собиралась считаться.
Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть. Она поспешно встала, быстро оглядела себя, удостоверившись, что выглядит нормально, и поспешила к двери, за которой, вальяжно прислонившись к дверному косяку, стоял Степан. Выглядел он безупречно в темных брюках и светлом свитере с горлом. Небритость придавала мужчине шарм, сексуальность, чего уж тут греха таить. Сердце Жени пропустило удар. На него она не могла реагировать спокойно.
– Пошли завтракать, Потеряшка. На кухне никого нет, а есть в одиночестве меня не прельщает.
Весь день Женя ждала обсуждения того, что случилось ночью. Ей казалось, что Степан первым делом поднимет эту щекотливую тему. Ничего подобного. Они разговаривали о посторонних вещах.
Потом снова были лыжи и лихие спуски, позволившие Жене забыться. Как же круто! Кто бы только знал…
Сегодняшний день отличался от предыдущего тем, что Степан был рядом почти всегда. Женя таила улыбку и радовалась, что мужчина решил уделить ей больше внимания. Почему бы и нет?
Было весело и интересно. К тому же, он постоянно ей помогал, объяснял элементарные вещи. Его друзья нет-нет да мелькали рядом. Потом они пошли обедать в кафе. Женя заметила, что, когда Степан раздевался, то поморщился и провел рукой по пояснице. Совсем незаметно.
Та-ак, кажется, кто-то решил, что ему пора подлечить спинку? Что там он говорил про разогревающие мази?
Мнение Жени изменилось, когда Игнат подошел к Степану и негромко спросил:
– Всё норм?
Если бы Женя не сидела рядом, то не услышала бы вопроса.
– Жить буду, – усмехнулся Барсов.
Его ответ насторожил Женю. Она притихла. Ела, постоянно поглядывая на мужчину. Тот ничем не выдавал себя, также шутил неспешно, подтрунивал и спокойно улыбался.
– Мы ещё поедем кататься? – осторожно прощупала почву Женя, прихватив с собой горячий шоколад. Что-то она расслабилась в последнее время. Пусть у неё был хороший метаболизм, нигде ничего пока не откладывалось, лишнего веса не было, и девушка почти всегда ела в своё удовольствие, но пора возвращаться в режим. Скоро на работу. А как, скажите, можно отказаться от горячего шоколада, если только от одного запаха сходишь с ума?
Степан ответил не сразу. Окинул взглядом открывающийся ландшафт.
– Сама как? Ножки не дрожат?
Женя пренебрежительно фыркнула.
– Я могу спортом заниматься весь день.
– Хм… Есть разные виды спорта.
Женя сделала вид, что не услышала намека, сделала глоток шоколада.
– Я бы покаталась на фуникулерах. Можно?
– Конечно.
– И ещё, – Женя прикусила губу, вовремя остановив себя от желания «зажевать» большой палец. – Ты сможешь меня пофоткать? Очень хочется. Будет круто, если потом скинешь на мой ватсап и…
Девушка не договорила, натолкнувшись на ироничный мужской взгляд. То ли настроение было такое, то ли горы влияли, Женя упрямо вздернула подбородок кверху и не без вызова фыркнула:
– Я помню про тараторенье.
– Я не про него. Хотя про него тоже можно. Но не буду. Не сегодня, – оттого, как Степан снисходительно и одновременно задорно скривил уголки рта, по крови Жени прокатилось тепло, живо напомнив, что вчера он делал этими губами. – Ты меня нокаутируешь с регулярной и пугающей частотой, Потеряшка.
– Я?! – от возмущения она едва не задохнулась.
– Угу. Пофоткаю я тебя на твой телефон, а потом, что хочешь с фотками, то и делай. И только попробуй мне заявить, что собралась возвращать мне телефон.
Они стояли достаточно близко, чтобы Женя видела выражение мужских глаз. Пусть в его словах отчетливо слышалась ирония и игривость, но во взгляде отображалось другое. Серьезность и что-то иное, что Женя, в силу возраста и отсутствия большого опыта общения с мужчинами, не могла распознать, но постоянно обращала на это внимание. Нечто, что пугало её, сбивало с настроя.
Женя медленно кивнула. Наверное, такие мужчины, как Степан Барсов, не принимают назад то, что дали. Вернее, подарили.
До фуникулера добрались быстро. Степан выкупил кабинку полностью, за что Женя поблагодарила его вслух.
– Давай сюда телефон.
Женя вчера каталась без него, сегодня взяла с собой. Мало ли… мама снова позвонит. Она ещё вчера думала про фото, но делать их постеснялась, хотя те же Крис с Жанной активно фоткались. Женя обратила внимание, что мужчины не позволяли себя фотографировать. Ни Игнат, ни Степан. Руслан вроде бы присоединялся к девочкам.
– Нереально красиво, Степан, – призналась Женя, когда они поднялись. Сердечко несколько раз ёкало от страха, девушка старалась не показывать испуг. Не была уверена, что в её жизни ещё раз случится фешенебельный горный курорт. То, что они находились в зоне, где путь для простых смертных заказан, говорили цены в тех же кафешках. Женя мысленно закрывала глаза на ценники и позволяла за себя платить Степану. Некрасиво, но куда деваться?
– Согласен. Я люблю горы, как зимой, так и весной.
– Весной тоже отдыхаешь тут?
– Не совсем. Предпочитаю Архыз.
Читать бесплатно другие книги:
