Боссов сын, или Я принимаю бой! Алексеева Оксана

Глава 4. Специалисты и дилетанты

На следующий день я шла по коридору офиса с маленьким букетом фиалок, который только что приобрела в цветочном магазине. Поставлю на стол и на все вопросы буду загадочно улыбаться. Сработает лучше всех романтических слухов, а Стасу придется искать другую причину, чтобы меня подкалывать, – личная жизнь-то вот, наглядно продемонстрирована, все сомнения на корню обрубаются!

– Здравствуйте, Олег Борисович! – поздоровалась с попавшимся на пути начальством.

Но мужчина вскинул руку, останавливая меня. Неужели уже есть новости по продлению заказа? Вот бы было здорово!

– Доброе утро, Полина, – он говорил, как всегда, спокойно и почти холодно. – Красивые цветы. Надеюсь, не от меня?

– В каком смысле? – Я недоуменно перевела взгляд на фиалки, которые как будто пожухли от его взгляда.

Олег Борисович сделал шаг ко мне и заговорил тише:

– Полина, мне вчера после обеда брат позвонил и задал какой-то уж совсем нелепый вопрос, из чего я сделал вывод, что или вы ввели его в заблуждение, или каким-то образом вас ввел в заблуждение я.

Теперь понятно, из какого источника Стас подробности выяснил. Мог бы и просто в отделе спросить, зачем высокое начальство такой ерундой было тревожить?

– А-а, вон вы о чем… – Я смутилась до пылающих щек. – Извините, Олег Борисович, приврала немного. Вы правы, это было неэтично – упоминать вас в таком контексте. Точнее, я не сообразила, что первым делом Стас наберет родного брата…

Но Олегу будто извинений не хватило, он сбавил тон почти до шепота, тем самым обозначая интимную важность и необычность этого диалога:

– Полина, подобные сплетни могут ударить по моей репутации, вы должны понимать. К тому же у наших семей неоднозначная история взаимоотношений. Я сейчас с вами как сын своего отца говорю, а не начальник.

– Да, слышала я что-то об этом. – Я все еще не могла на него посмотреть.

А судя по тону, он наконец-то улыбнулся:

– Прошу, не развивайте эту шутку. После смерти мамы отец вообще ни на кого внимания не обращал, кроме Нины Александровны. Это был разовый эпизод, потому запоминающийся. Признаться честно, я тогда был уверен, что дело закончится свадьбой. Стас себя винит, для нашей семьи эта тема неприятная и практически запрещенная к обсуждению. И я уж точно предпочту не вклинивать свою персону в проблемы минувших дней.

Я уже не в первый раз замечала, что Олег изредка переходит на витиеватые обороты в стиле куртуазных романов – видимо, признак сильного волнения. Но обсуждать настолько неудобные вопросы я с ним точно не собиралась.

– Да извините уже! – Я немного закипала, поскольку смущаться долго не привыкла. – Олег Борисович, я просто обманула Стаса – он так смешно удивился, что я не могла сдержаться!

– Понял. – Он снова стал привычно холоден. – А теперь я говорю с вами как замдиректора. С чего вы вдруг решили перед Стасом прикрываться мною? Если речь идет о каких-то домогательствах с его стороны, то вам стоит прямо об этом сказать. Такое обвинение не пройдет мимо, будьте уверены. Конечно, Стаса мы любим и поддержим в любой ситуации, но злоупотреблять своим положением в офисе не позволим. Даже в тот период, который ему требуется, чтобы привыкнуть и разобраться в себе.

Я даже отшагнула, обескураженная искренним желанием помочь.

– О как… А я могу обвинить Стаса в чем-нибудь другом? Вот именно сексуальные домогательства даже за уши не притягиваются. – Я расстроилась, что нет повода щелчком пальцев изгнать гаденыша из отдела. – Пытаюсь вспомнить хоть эпизодишку, и никак…

Но Олег воспринял по-своему и усмехнулся, уже шагая дальше:

– Хорошо, что так. Удачного рабочего дня, Полина.

– Спасибо, – ответила я ему в спину и еще раз тяжело вздохнула.

Явных домогательств я от Стаса не дождусь, разве что драку на рабочем месте списать на вспышку страсти… Но именно он должен проявить эту вспышку, а скандалим мы так, что скорее я первой сорвусь, – и тогда Стас обвинит в сексуальных домогательствах меня, еще и свидетели найдутся, с каким вожделением я сжимаю рубашку под его горлом. Надо как-то подальше держаться – в смысле, еще подальше, чем обычно.

Кстати, я ведь никогда с мамой и не говорила о Стрельцове-старшем, было как-то неудобно расспрашивать родительницу о таких вещах. Но, наверное, стоит заглянуть к ней на ужин и отважиться задать вопрос в лоб: она у меня уже большая, можно поднимать и подобные темы. А то как будто все в курсе чего-то важного, кроме меня.

Моя кружка находилась у Стаса в руке, фиалки отправились по назначению – в вазочку и на стол. Девчонки заулыбались и вопросительно поглядывали, а я загадочно улыбалась. Пусть сами додумают подробности, я ничего не буду рассказывать. А так-то моего ухажера зовут Ваней, он милый и приятный докладчик всех студенческих конференций, которые только проводились в вузах страны. И в очках, да. Мы с ним уже три года вместе, между прочим. И вот, встретил меня перед работой, красавец мой очкастый, букет подарил – без повода, недорого, но так трепетно, что у меня сердце замерло и до сих пор отмереть не может. Жаль, что я о таком классном парне никому не расскажу. Ваня, Ванечка, скорей бы вечер и очередное свидание – Олегом Борисовичем, конечно, бесить веселее, но и Ванечка сойдет.

Стас фиалки вообще проигнорировал – наверное, не заметил. Но и не доставал меня весь день, по уши погруженный в проект с Настей. Настя-то молодец, башковитая, придется ей вывозить проект за них обоих – не на Стаса же полагаться. А мне было немного скучновато переживать неоправдавшиеся ожидания, хоть самой отвлекай и цветочками перед царственным носом тряси, всуе поминая несуществующего Ванечку.

Как раз когда я вознамерилась звонить маме, чтобы договориться об ужине, воздух сотряс громкий голосишко моего антисексуального непреследователя:

– Народ, а что если мы вместе в кино выберемся? Для укрепления корпоративного духа, так сказать.

Евгений Михайлович, как раз вошедший в отдел, идею одобрил:

– Хорошо придумал, Стас. Корпоративный дух – это такая эфемерная штука, которую трудно найти, легко потерять и невозможно забыть.

– А у меня такой статус в соцсети, – скривилась Ольга. – Только не про дух.

– Так я именно там цитату и почерпнул, – обрадовал ее старик. – В общем, совместный поход одобряю, присоединяюсь и готов ради этого отпустить всех на час раньше!

– А-а-а! – отозвался хором весь отдел, влюбленно глядя на Стаса.

Но начальник не закончил:

– А завтра пораньше на часок соберемся, работа не должна страдать!

– У-у-у! – отозвался хором весь отдел, глядя на Стаса уже не так влюбленно.

Я нажала на кнопку до того, как пошел вызов. Не пойти со всеми я не могла. Ко мне коллеги относятся прекрасно, но новенький уверенно перетаскивает свою долю внимания на себя. А известно, что изоляция от коллектива никогда не приводит к этого самого коллектива бесконечной любви. Стрельцов обломится, если думает, что фильм в его обществе может отвадить меня от корпоративного духа.

Этот пижон и сеанс выбрал – какую-то романтическую комедию, которая в усредненном варианте устраивала всех, и билеты заказал, но строить из себя мецената не стал, и с каждого взял деньги. С меня он их требовал с особенным удовольствием, я не могла не отметить:

– Знаешь, Полька, я бы тебе долг спустил, но вижу, что ты до сих пор жадничаешь, когда я твою кружку беру. А с жадными людьми щедрым быть нельзя!

– Оставь при себе свою благотворительность, сколько там? Возьми пятьсот, это тебе сразу с компенсацией самой идеи. – Протянула купюру. – Со сдачи кружку себе купи.

– А моральный ущерб компенсировать не хочешь? Тогда с тебя еще четыреста раз по пятьсот, и я забуду последние три дня.

– Кружку себе купи, и ничего не забывай!

Он на мои реплики будто внимания не обращал, вынул из кармана свой телефон – надо же, и снова последней модели. Какое чудо расчудесное. Не удивлюсь, если ему приходится каждый месяц менять аппарат, чтобы имиджу соответствовать.

– Ладно, перекину тебе сдачу по номеру мобильника. Кружку себе купишь, раз своей нет.

Я растянула губы и сплющила лицо так сильно, как только смогла.

– Тогда мне пришлось бы дать тебе свой номер, Ста-асик.

– Так у меня ж где-то был… Консерваторы, как ты, обычно меняют номера только при форс-мажорах.

– Откуда? – Лицо я плющить перестала.

– А ты уже забыла Виталика? Так и знал, что ты его использовала и выбросила, как перчатку. Ага, вот он, номерок-то.

Я сильно напряглась, но все-таки спросила:

– Зачем ты его сохранил, Стас?

– Глупый вопрос, при всем неуважении. На случай твоего звонка, чтобы сразу тебя послать.

Деньги пришли через секунду, обозначив свое появление на счету приятным бульканьем. А разговаривать нам больше было не о чем. Удивил Стас меня только тем, что поехал со всеми в троллейбусе, из чего я сделала вывод, что мой коллектив он собрался переманивать на свою сторону по полной программе.

Я не особенно удивилась, когда именно мое место в кинотеатре оказалось рядом со Стасовым. Он ведь билеты заказывал и раздавал, так вряд ли упустил бы возможность доставать меня целых полтора часа. Но я быстро сориентировалась и поменялась с Настей местами. Ее место намного удобнее – на один ряд ближе к экрану и на один ряд дальше от раздражающих факторов.

Интересно, он все номера телефонов сохраняет и переносит при покупке очередной «новейшей модели»? Вынула из сумочки свой и увидела сообщение с незнакомого, но легко опознаваемого номера. Очень сомневаюсь, что, например, Евгений Михайлович мог отправить мне нечто подобное:

«Ты заметила, что это первое наше нармальное сведание? Киношка, прикинь? Не успеешь маргнуть, как будешь коминтировать фильмы мне в ухо. Страшна?»

Я долго думала, но не выдержала и отослала в ответ:

«Брррр! От твоей грамотности в дрожь бросает, я про остальное молчу»

И через полминуты пришло снова:

«А миня в жар от твоего занудства. Мой попкорн – твой попкорн, Полено. Только повернись».

Я убрала телефон обратно в сумочку. Не хватало еще раздражаться в свободное время. Придурок так и не научился писать мое имя правильно. Да он вообще вон по-русски едва шпрехает. И провоцирует уж слишком удачно, раз рука так и тянется отвлечься от экрана и отправить ему какую-нибудь гадость.

Но фильм оказался очень даже ничего. Жаль, что такая романтика – когда смешно и грустно, когда искры во все стороны и беспробудная нежность, и чтобы через годы, и чтобы до рези в глазах – только по воле сценаристов происходит. И шея от напряжения затекла.

Дня через три я наблюдала за доказательствами моих худших предположений. Стас сидел за своим столом, пока Настя распечатывала макет, Анютка выискивала в старых каталогах нужные страницы, а Ольга – у меня чуть глаза от ужаса не вывалились – тем временем наливала Стасу кофе. В мою кружку, разумеется.

Первым порывом было вслух обозначить, как ситуация выглядит со стороны, пусть опомнятся. Но побоялась, что снова буду выглядеть скандалисткой. Все же дождалась удобного момента в обеденный перерыв, чтобы поговорить с вражиной.

– Стас, у тебя совсем совести нет? За тебя всю работу делают, но ты еще и секретаршей успел обзавестись! А потом ты сдашь проект Евгению Михайловичу, получишь заслуженную похвалу и будешь продолжать вот так же улыбаться? И тебе плевать, что девчонки свои обязанности ради тебя отложили, чтобы за увальня все сделать! Как вообще живется без совести-то?

Он отложил лист, в котором поверх распечатанных букв что-то строчил, и посмотрел на меня снизу.

– Тебе чего неймется? Вот просто сама причина интересна. Я тебе жить мешаю? Смотреть не можешь, как наглый тип использует людей ради своих целей? А потом их заслуги себе присвоит? Нашла тоже повод.

Стас так все точно сформулировал, что и добавить нечего:

– Именно!

– И что тебя смущает?

– То, что ты эгоистичный манипулятор, конечно!

– А-а, так ты это только сейчас выяснила?

– Нет, давно в курсе! Но жаль, что до остальных все еще не доходит!

– Я же на стажировку устроился, а после мне всю оставшуюся жизнь людьми руководить и использовать результаты их усилий. Видишь, я справляюсь.

Он меня снова успешно доводил – как раз тем, что никаких грехов не отрицал. Я развернулась к Ольге и гаркнула на нее, поскольку было больше шансов докричаться до разумного существа:

– Снова кофе ему несешь? Тебя саму-то ничего не смущает? А почему в моей кружке?

Но Ольга только мягко улыбнулась и поставила перед деспотом тару, еще и салфеточку снизу подложила.

– Так ты из-за кружки так ругаешься, Полин? Стас, не отвлекайся. Евгений Михайлович очень просил, чтобы к концу недели закончили.

Я просто развела руками. От чего он тут отвлекается? От самолюбования? От гипнотического воздействия на всех особ фертильного возраста? Добродушная Ольга зачем-то погладила меня по плечу, будто успокаивая:

– Полин, ты нервная какая-то. С парнем своим случайно не поссорилась? – и улыбнулась, бросая любопытные взгляды то на поникшие фиалки, то на меня.

– Да! – зачем-то поддержал ее Стас. – Поссорилась? Это многое бы объяснило!

– Все у нас в порядке! – Я взяла себя в руки и решила, что пора спуститься в буфет и перекусить, а не тратить всю энергию на людей, того не заслуживающих. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, а я сделала все возможное.

– А как его зовут? – спросила мне в спину новоявленная секретарша Стаса.

– Ванечка! – ответила я таким рыком, чтобы больше спрашивать не осмеливались.

Пятницу можно было назвать хорошим днем, если бы не – ну кто бы удивлялся? – присутствие в мире Станислава Стрельцова. Мой макет начальник принял без единого замечания и тут же подписал на отправку в типографию. Второй макет представлял Стас – я и не удивилась. Язык у него подвешен, лапшу на уши он генерирует профессионально, а никому и в голову не придет уточнить, кто на самом деле всю работу выполнил… Может, стоит все-таки еще раз поговорить с девчонками? Они же умные и талантливые, сердце кровью обливается, что царек местного разлива на них ездит!

Евгений Михайлович по очереди посмотрел на Настю, Анютку и Ольгу, после чего вынес вердикт:

– В вас я и не сомневался, выходим на новый уровень! Но рад, что и ты, Стас, так успешно влился в процесс – результат общих усилий налицо.

И тут мое чувство справедливости не выдержало – лопнуло взрывом во все стороны и сопроводилось криком:

– Какой результат, Евгений Михайлович? Оформлением занималась Настя, Ольга и Анютка составляли макет, а Стас взял их каталоги и положил на этот стол!

Начальник сузил глаза и покачал головой, а голос его прозвучал непривычно резко:

– Полина, я уже не в первый раз замечаю твою предвзятость. Не хотелось бы ставить ультиматумы, но давай объективно: если в отделе два специалиста, которые не могут ужиться и влияют на рабочую атмосферу, что мне сделать? Логично, что лучше уволить одного, чем потерять сразу двух. Как бы прискорбно это ни звучало.

Я вытаращила на него глаза, прекрасно понимая подтекст. Евгений Михайлович, которого я считала адекватным профессионалом и идеальным начотдела, на полном серьезе только что назвал меня и Стаса специалистами одного уровня… Точнее не так, ультиматум-то мне адресован, то есть я на увольнение иду вперед Стаса. Меня услышанное так потрясло, что ответ в горле комком встал, я даже извиняться за вспышку не спешила… Я, успешно участвующая и в одиночку закончившая уже несколько проектов, и какой-то дебил с известной фамилией – специалисты одного уровня? Что тут вообще происходит? Хотя я понимала что…

Зал совещаний уже опустел, а я так и сидела в одной позе. А может, самой заявление написать, раз ситуация такова? Да, в этой организации я подобного не ожидала, мне всегда казалось, что эффективность здесь никогда не будет поставлена ниже блата…

Стас зачем-то вернулся и сел напротив. Заговорил тихо, что еще сильнее раздражало:

– Зря ты так раскисла, он просто предупредил, а не решил. Видишь ли, Полька, я годами к твоим вспышкам ярости привыкал, и то не привык, так не требуй невозможного от старика!

Я долго молчала, не в силах сейчас придумать какую-то колкость. Ответила после паузы тихо, но вряд ли Стасу:

– Меня скорее всего в отдел видео возьмут, они меня знают… Конечно, если там вообще есть вакансии. Но не беда, если нет… Я слишком много училась и работала, чтобы остаться без места, не здесь, так где-нибудь еще… Я не бездарность какая-нибудь…

– Эй! – он подался вперед. – Полина, тебя никто не увольняет! И никто тебя бездарностью не называл, не придумывай. Михалыч вроде всегда остро на конфликты реагировал, вот и пресекает, как умеет. К конкурентам намылилась? Стрельцовы, конечно, душки, но терпеть не могут тех, кто перебегает к конкурентам! Ты чего там? На полном серьезе расклеилась? Из-за какого-то каталога? Да блин, давай я следующий запорю, лишь бы твою тухлую рожу и дальше видеть.

Я подняла на него мутный взгляд:

– А зачем я здесь тебе?

Он вновь расслабился и улыбнулся. Скорее всего, его мимолетное напряжение мне вообще показалось.

– Как зачем? Не люблю легких побед, Полька Луговая. Сейчас ты себе придумаешь, что тебя вытурили только за то, что ты дорогу Стрельцову-младшему перешла, и убежишь, поджав хвост под джинсы. А в чем тогда будет мой восторг? Уделать жалкую трусиху – это так, не достижение, по три раза на дню успеваю.

– Это я-то жалкая трусиха?!

– Ты. Где боевая сука, которая по всему институту разнесла, что я ее сифилисом заразил? У меня тогда от такой стервозности даже восхищение появилось! Далеко не каждая девушка сумела бы подставить себя, чтобы подставить меня. Характер не шавки! А сейчас смотрю – порода-то помельчала.

Я поморщилась. Было дело, после новогодней вечеринки на втором курсе… Я от злости вообще не в себе была, раз такое в голову пришло.

– Да-а, погорячилась я тогда, – признала, вспоминая. – В общем-то, и себе личную жизнь надолго перекрыла тем заявлением…

– Догадываюсь! А меня до самого отъезда стороной в три метра обходили! Я их клею – а они шарахаются! Даже справку от венеролога притащил и ее каждому в нос пихал, но почему-то от таких действий начали шарахаться еще сильнее.

– Так ты поэтому уехал? – обрадовалась я. – Проиграл мне?

– Ну, будем считать, что так. А сейчас вернулся, чтобы выиграть.

– Обломишься.

– Посмотрим. А пока пойду работать. Я же тут теперь этот, как его, специалист!

И ушел, не стесняясь громко смеяться. Ну нет, сама я отсюда не уйду. Еще чего придумал! Да и Евгений Михайлович в чем-то прав – неправильно показывать характер на внутрипроизводственных совещаниях, а даже справедливые замечания можно выразить тактично и приватно, чтобы не заставлять его реагировать при всех.

С немного приподнявшимся настроением я окинула взглядом каталоги, которые секретарь разнесет по другим отделам чуть позже. Бездумно пододвинула к себе верхний – красиво оформлено, не придерешься, Настя все-таки не зря получала второе образование по художественному оформлению. Открыла на случайной странице и зависла, почти как недавно, но по другой причине. Наклонилась, щурясь и пытаясь рассмотреть каждый значок. Все описания были на французском, каждый абзац на французском… Взяла следующий – то же оформление, только тексты на английском, и они мне были уже понятнее по общему смыслу.

Вот оно что… Евгений Михайлович на переводчиках сэкономил. То-то он так радовался неведомому прорыву. Девчонки накидывали макет, а Стас переводил. Это, конечно, не специализация рекламщиков, потому и акцент никто не делал, но малюсенький вклад в экономию на издержках все же нельзя не признать…

Осознав свой идиотизм, я взяла телефон и решила написать сообщение, потому что в глаза такое произнести не смогу:

«Так ты в своих заграницах языки учил?»

«Нет, конечно, – пришел ответ. – Со мной там все по-русски разговаривали, даже в супермаркетах. Потому что у меня папа богатый. Ни на чем повезло»

Я протянула стон сквозь сжатые зубы.

«А где твои ошибки на русском?»

«Прасти, дарагая. Мне Настя памагла написать. А где тебя носит, пока я твою кружку облизываю?»

Вздохнула, встала, оправила одежду и пошла в отдел. Неловко немного перед остальными, но когда меня такие мелочи останавливали? Вообще-то, Стас правильно выразился – приятнее побеждать сильного противника, а не безмозглого дурака.

Вечером я все-таки заявилась к маме. Недолго мялась, но все же поинтересовалась ее прошлыми отношениями с Борисом Игнатьевичем. Она и не думала отнекиваться:

– О, а ты про это откуда узнала? Да не было ничего серьезного. Боря красиво ухаживал, букеты присылал – я тебе говорила, что от выпускников, в рестораны пару раз сходили…

– Ого, Боря? – удивилась я, ни разу от нее такой фамильярности не слышавшая. – И что же потом произошло?

– Да ничего не произошло. – Она пожала плечами. – Ты в восьмом классе училась, да и у него двое мальчишек. Стасик вообще шебутной был, сладу с ним никакого. Трудный ребенок, в те времена еще слишком остро переживавший смерть матери. Это не очень просто – воспитывать детей в одиночку, но намного сложнее – заявлять неготовым к такому детям, что у них теперь есть отчим и мачеха.

– Мам, ты думаешь, что я была бы против? – Я накрыла ее руку своей. – Да я к Борису Игнатьевичу всегда с уважением относилась!

– Нет, я так не думала. Просто перемены в личной жизни сразу такого количества людей можно проводить только при условии сильных чувств. А иначе зачем тужиться? У нас с Борей были теплые отношения, но на самом деле ничего общего в интересах. Даже близко не было к тому, что я чувствовала с твоим папой. Мне рабочий процесс в деканате интереснее, чем его благосостояние, а он только о бизнесе, об инвестициях, о поездках… Слишком самоуверенный, слишком зацикленный на результатах и победах. Ты меня знаешь, доча, меня другой тип людей привлекает – созерцатели, способные полтора часа вещать о прочитанной книге. Сослалась на то, что не хочу травмировать детей, Боря сразу тактично отступил. Вот и все отношения, если их так можно назвать.

Я кивнула, тем подчеркивая, что она не обязана дальше объясняться, если не хочет. Но закончила:

– Ты у меня красавица, мам. И если вдруг найдешь себе мужчину по душе, то я буду только за!

– Да я тебя тогда и спрашивать не стану! – рассмеялась она.

А я с удовольствием отметила, как мы все-таки с ней похожи – принципиальные, целостные и не способные раскидываться чувствами на каждого встречного самоуверенного самца. Притом это никак не отражается на результатах и победах в собственной работе, уж мою маму никто не упрекнет в том, что она негодный специалист.

Глава 5. Мое кунг-фу сильнее твоего кунг-фу

Разумеется, на работе я притихла и к Стасу не придиралась. На моем месте было разумно притихнуть, чтобы дать остальным возможность забыть мой последний прокол. Но если дело не касалось работы, то я позволяла себе некоторые послабления:

– Стас, как ты думаешь, почему моя кружка утром стояла в моем ящике за тремя стопками бумаги, четырьмя папками с отчетами и запиской «Не смей брать мои вещи!»?

– Не знаю. Чтобы не пылилась?

– Не-е-ет. Еще попытка!

– Полька, у меня день рождения тридцатого числа. Сможешь использовать этот повод, чтобы вручить мне кружку и притом не быть заподозренной в личных мотивах!

– Тридцатого? – обрадовалась Ольга.

Но я на нее внимания не обратила:

– Я бы давно тебе ее вручила без повода, но поняла, что это не остановит посягательств на мою. Смысл же не в этом.

– О-о… ты меня так хорошо изучила, что страшновато становится. И ведь реально, не остановит. Гребаная сталкерша! Прекрати читать мои мысли!

– У некоторых такие сложные мысли, что труда не составляет. Все две.

Настя вздохнула и прервала его очередную реплику:

– Ребят, вы уже плюньте на старые обиды и поцелуйтесь! А то от ваших искр я сосредоточиться не могу!

– А мы уже, – огорошил всех Стас признанием. – Нам не понравилось, потому спасибо за предложение, но уже проверено и не помогло. Помнишь, Полька, как на новогодней вечеринке ты меня изнасиловала своими губехами? Я три года в Сорбонне у психолога наблюдался, но до сих пор вздрагиваю. А отомстить-то смог всего лишь эксплуатацией кружки.

– Не так все было! – ответила и отвернулась к компьютеру. – Ты поцелуй от плевка не отличаешь?

Он, конечно, не мог оставить последнее слово за мной:

– Ага, налетела, повисла, прижалась и как давай всеми мышцами лица вращать. На нас ее парень смотрит, ни стыда ни совести, а я в ауте. Уж от кого, но от Полиночки Андреевночки Луговой, главного светоча всего высшего образования и образца благовоспитанности, я подобного не ожидал.

– Не так все было, – повторила я тише.

Девчонки, к счастью, рассмеялись, уловив, что он явно преувеличивает. А я занялась работой. Да и монитор не осуждал меня за искривленное от злости лицо. Но они все продолжали обсуждать нетрудовые вопросы – в этой легкости отвлечения на пустую болтовню заключается самый главный недостаток женских коллективов:

– Ну, может, неправильный момент выбрали! А мы отвернемся и Ванечке не расскажем. Да не обижайся, Полин, мы ведь шутим!

– Стас, а у тебя девушка-то есть?

– Как же ей не быть? Машенькой зовут. Весной свадьбу намечаем.

– Как здорово! Хоть бы фотку показал, интересно же глянуть.

– Завтра сфотаю, послезавтра принесу.

– Ой, Евгений Михайлович, конечно, работаем, а не трындим…

Было все не так, конечно, а я тот случай никогда всерьез не анализировала. Институтская дискотека, вполне себе приличная и почти безалкогольная – ну, за исключением тех студентов, кто с собой принес и от кураторов скрыл. Мне тогда Сашка очень нравился. Я танцевала в общей мешанине, давая ему возможность насладиться зрелищем и определиться с симпатией ко мне.

И вдруг меня резко развернули, взяв за талию, а я даже чьего-то приближения за спиной не почувствовала. Я уж было подумала, что Сашка наконец-то созрел. Но руками за плечи парня зацепилась не потому, а чтобы не упасть после крутого виража. Стас меня поддержал, дал возможность восстановить равновесие. И через секунду мы почему-то поцеловались. Не было ни единой причины и никакого желания. Скорее всего, сработал набор миллиона случайных факторов. Я после разворота могла спонтанно потянуться к нему, а он мог спонтанно потянуться ко мне, чтобы держать крепче и не позволить крутиться дальше. Миллион случайных факторов привел к тому, что мы мазнули друг по другу губами. Это был не поцелуй, конечно, а секундное касание чьей-то кожи к моей. Всё, обсуждения не стоит! Я сразу отшатнулась и заверещала:

– Отпусти!

Но он держал и как будто даже еще сильнее сдавил руки на талии.

– Отпусти, придурок! Ты что творишь?

– Это ты что творишь? – ответил Стас заторможенно. – Я тебя просто напугать хотел.

– Напугал! И теперь мне хочется зубы почистить!

– А зубы тут при чем? – он тоже разозлился. – Зубы вроде не участвовали.

– Отпусти!

Но он все держал – ровно столько секунд, сколько потребовалось для того, чтобы Сашка, который до этого наблюдал за мной и собирался подойти, исчез с радаров. Навсегда исчез, если уж вспоминать всю историческую точность. Как и остальные нерешительные докладчики конференций, которые или собственными глазами видели, или им донесли всеведущими сплетнями. И когда я план отморозка осознала, то вывернулась и попыталась залепить пощечину. Ушлепок увернулся, чем разъярил меня еще сильнее – не дал выхода эмоциям.

– Как же ты мне противен! – орала я, но вряд ли нас могли расслышать другие парочки из-за громкой музыки.

– А ты мне не противна, думаешь? Слушай, да я… А я сейчас догоню его и все объясню!

Ну, он догнал и объяснил, как мне потом рассказала Сашкина одногруппница, поглядывая на меня с неприязнью. Стас заявил, что ничего такого между нами нет, а пара постельных эпизодов не считается – мало ли, что случается между сыном Стрельцова и деканской дочкой, когда мы так часто ночуем друг у друга. Вот во время танца и сработал рефлекс, на который и внимания обращать не стоит. Сашка после таких откровений, говорят, снова заикаться начал, а ведь думал, что два года, как от такой напасти избавился.

Уж разумеется, бегать и опровергать это заявление с моей стороны было глупо. Собственно, тот его поступок я и посчитала самым неприятным, после чего уже не стеснялась в методах. И вот, он теперь это вылил в виде смешной байки, которой вряд ли кто-то поверил из-за накрученности сюжета. Но мне все равно стало неприятно, почти как в тот самый день.

После рабочего дня Стас меня окликнул с парковки и зачем-то направился наперерез.

– Тебе не кажется, что мы сегодня совсем мало ругались, Луговая? У меня чувство незавершенности процесса. Давай минут пятнадцать постоим, после чего ты позеленеешь и бросишься в драку. Вот тогда я гарантированно сегодня спокойно усну.

– Постояла бы хоть час, пока тебя до красных пятен на лице не доведу, но прости, у меня другие планы на вечер.

– А-а, Ванечка? – Стас улыбнулся так, будто сильно сомневался в существовании Ванечки. – Тот самый, от кого жухлый букетик?

Я улыбалась ему так же лучезарно, как он мне.

– Постоянно забываю, что в том мире, из которого ты вылупился, чувства оцениваются стоимостью подарков. Бедный, несчастный, морально незрелый идиот, которому приходится покупать симпатию женщин только охапками самых дорогих роз!

– Да брось, какие розы? Я до такой слюнявой ваты еще ни разу не опускался.

– Не удивлена. А теперь дай пройти, Стас. Твой брат очень явственно намекнул, что я могу обвинить тебя в сексуальных домогательствах при малейшем поводе. Так не буди во мне зверя – я и так едва держусь, чтобы шансом не воспользоваться.

– Не, в этом не обвинишь, – он заявил уверенно, и даже улыбка не померкла.

Я удивилась:

– Почему же?