Частица твоего сердца Скотт Эмма
На этот раз в его словах не было бравады. Лишь нечто, походившее на смирение. У меня создалось впечатление, что Ронану Венцу доводилось сталкиваться с куда более худшим, чем разозленный Митч Дауд.
– А что насчет родителей? – спросила я, немного смягчив свой тон.
– Я не живу с родителями, – произнес Ронан. – Я живу… с дядей. Вон там, в «Клиффсайде».
– Миллер живет в том же районе. – Я сухо улыбнулась ему. – Но ты наверняка это знаешь. Ведь вы теперь лучшие друзья.
Губы Ронана дрогнули в некоем присущем ему подобии улыбки.
Повисло короткое молчание, но оно не тяготило. Ронан больше уже не рвался вскочить со стула. Он оглядывал большой, заросший двор и дом позади меня, и в его серых глазах застыла тоска.
– Здесь мило, – проговорил он, а потом кивнул на пустой стакан из-под лимонада. – И это было здорово.
Не раздумывая, я пододвинула свой нетронутый напиток к нему. На его лице отразилось подозрение.
– Тебе это нужно больше, чем мне, – пояснила я. – Ну, ты же работаешь на жаре.
– Спасибо. – Он даже не потянулся в сторону стакана.
Разговор не клеился, но, кажется, я тоже не спешила вставать из-за стола.
– Каково это? Жить с дядей?
– Ну, так уж вышло.
– У тебя есть братья или сестры?
– Нет.
– Как и у меня. Я тоже одиночка. Лишь я и Биби.
– Твоя бабушка.
– Прабабушка. Мама моей бабушки. Которая умерла еще до моего рождения.
– А твои родители? Они тоже мертвы?
– Они… – Я скрестила руки на груди. – Прямой вопрос. А твои?
– Мертвы.
Я пристально взглянула на него.
– Мама умерла, когда мне было восемь, – пояснил он. – Отец на несколько лет позже. Я спросил только потому… не бери в голову.
– Почему?
– Забудь.
«Этот парень умеет чертовски расстроить».
Но вспыхнувший во мне гнев уже затухал. Я не могла злиться на того, кто в столь юном возрасте потерял обоих родителей.
– Что касается твоего слишком прямого вопроса… – начала я. – Мама живет в Новом Орлеане с остальными членами семьи. Что касается отца, я понятия не имею, жив он или мертв. Знает только мама, но она молчит.
– Ты с ней часто разговариваешь? С мамой? – низким голосом спросил Ронан.
– Не особо, – призналась я. – Мы не близки.
«И это еще мягко сказано», – подумала я и вдруг осознала, как много рассказала этому парню, в сущности, незнакомцу. Грубая, неотесанная, беспардонная честность Ронана за несколько минут обнажила мою частную жизнь больше, чем кто-либо другой, включая Вайолет.
– Как бы то ни было, возвращайся к работе…
– Я ведь строю этот сарай для тебя, верно?
– Для моей работы. Я делаю украшения. Сейчас я тружусь в гараже, но Биби не хочет, чтобы я дышала парами или спалила дотла дом.
Взгляд Ронана скользнул по кольцу на моем пальце и браслетам на запястьях, потом задержался на коже, поднимаясь к шее, подбородку, рту. Кажется, я ощущала его на себе, и там, куда смотрел Ронан, зарождалась легкая дрожь…
«Нет, я пас».
Я резко встала.
– Кстати говоря, меня ждут дела. Мне пора идти.
Ронан поднялся вместе со мной и вытащил из заднего кармана лист бумаги.
– Если хочешь взглянуть, я тут набросал план постройки. Она ведь будет для тебя.
– Ты нарисовал план? – спросила я, впечатленная тем, насколько серьезно он подошел к делу.
Он явно неверно истолковал мое удивление, а взгляд стал еще более хмурым, если такое вообще возможно.
– А что, это так трудно?
– Нет, я просто имела в виду… – Я покачала головой. – Не обращай внимания. Дай мне посмотреть.
Я потянулась через стол за листом бумаги. На нем был отлично прорисован сарай для работы размером десять на двенадцать футов[6]. С наклонной односкатной крышей и двойными дверями. На одной стене даже виднелось окно.
– Вау, – проговорила я. – Он выглядит… – «Идеально». – … дорого.
– Я останусь в рамках бюджета, – произнес Ронан, усаживаясь на край стола, и скрестил руки на груди. Я ощутила, как меня окутал аромат геля для душа, самый типичный, обыкновенный, и тепло его кожи. Он поднял руку и провел пальцем линию на листе бумаги. – Здесь можно подвести электричество для освещения и рабочих приспособлений. У меня нет сертификата. Так что для этого придется нанять кого-то другого.
– Не нужно, – проговорила я. – И никакого бюджета. Что бы ни говорила Биби, я не позволю ей тратить на меня свои сбережения. Мой ручной фонарик работает на батарейках, а к паяльнику я подключу удлинитель.
– Если ты останешься здесь, когда стемнеет, может помочь приличный походный фонарь.
– Попробую. – Я вновь посмотрела на план. – Он выглядит здорово, Ронан, – произнесла я и тут же пожалела, что назвала его по имени. Как только эти звуки слетели с языка, я ощутила, как меня накрыла необъяснимая волна жара.
Подняв голову, я взглянула на парня. Будучи ростом пять футов семь дюймов, мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Его квадратная челюсть и полные губы находились так близко от моих, и сердце пропустило удар. Жесткая, каменная серость его глаз теперь казалась мягкой и дымчатой.
– Да, так что спасибо. – Я прочистила горло и отступила от него.
– Ага. – Он протянул руку.
– Что…
– План.
– Ой. Точно.
«Боже, девочка».
Ронан сунул лист бумаги в задний карман джинсов и, отвернувшись от меня, поднял грабли.
Я взяла его пустой стакан, а целый оставила ему. Он может выпить его или нет. Какое мне дело?
Но против воли я взглянула на него через плечо. Сердце замерло, когда я заметила, что парень тоже украдкой смотрел на меня. Мы оба поспешили отвернуться, и я быстрым шагом направилась в дом.
«Нет, нет, нет. Я не нервничаю».
Биби вязала, сидя на диване, Люси и Этель свернулись калачиком у ее ног.
– Ну что? – не поднимая глаз, спросила Биби. – Мы можем его оставить?
Я кашлянула.
– Да, с ним… порядок. Оказывается, он учится в моей школе.
– Да? – Спицы Биби взлетели вверх. – Это ведь о чем-то говорит? Мне показалось, что он довольно молод для серийного убийцы.
– Точно. Так что… я буду в гараже.
Я поставила стакан в раковину и поспешила в безопасность мастерской, намереваясь погрузиться в работу. Я хотела сделать кольцо, которое набросала этим утром. Изделие для будущего магазина.
Я порылась в пакете с полудрагоценными камнями, заказанными у оптовика, которые обошлись мне в кругленькую сумму. Я предполагала, что в витках металла должно быть нечто роскошное и яркое. Возможно, малахит.
Вместо этого бессознательно потянулась к дымчатому кварцу.
– Перестань, – отругала я себя. – Он привлекательный. Вот. Ты это признала. А теперь возвращайся к работе.
Но Джален Джексон тоже был привлекательным. Однако я выбросила его из головы в ту же минуту, как покинула Новый Орлеан. Ронан Венц же оказался…
«Чем-то неожиданным».
И этот парень будет рядом со мной в моем доме и в классе в школе. Каждый день. Неизбежно.
«Ничто не собьет тебя с пути. Ни за что».
Я положила серый камень обратно в пакет.
Глава 4. Ронан
Шайло направилась в дом, а я провел граблями по заросшему участку земли. Я в последний раз украдкой взглянул на девушку, словно желая убедиться, что она чертовски реальна, а вовсе не мираж или царица Египта во плоти. Сотни черных косичек ниспадали на светло-коричневую кожу ее плеч, сиявшую в лучах послеполуденного солнца, отблески которого цеплялись за браслеты и кольца, вероятно, созданные ею самой. Боже, она была прекрасна. В мягком взгляде ее темных глаз светились проницательность и ум. И осторожность. Она ничего не отдавала просто так. Время и доверие этой девушки еще следовало заслужить… и тогда, вероятно, удастся ощутить себя королем.
Когда она взглянула на меня в ответ, глупое сердце замерло в груди. Мы встретились с ней глазами, и я ощутил, как что-то екнуло внутри. Оба тут же поспешили отвернуться, и она исчезла в доме; платье струилось по ее телу, словно вода.
Я безжалостно вонзил грабли в землю.
– Черт побери мою жизнь.
Мне не нужна такая пытка. Дом, двор, проклятый лимонад. Это уже было слишком.
А теперь Шайло…
«Забудь о ней. Больше никаких разговоров или вопросов на личные темы. Хватит».
Потому что я ничего не мог предложить подобной девушке.
Закончив на сегодня, я подхватил свою старую джинсовую куртку на флисовой подкладке, висевшую на спинке стула в патио. Но не успел я коснуться затянутой сеткой двери, как в нос ударил запах свежеиспеченного печенья.
– Мисс Баррера? – позвал я. Старушка была почти слепа. И мне не хотелось ее напугать.
– Иди сюда, милый.
Я старательно вытер ноги о лежавший на крыльце коврик, чтобы не запачкать следами пол, и вошел внутрь. На кухонной столешнице остывало блюдо с шоколадным печеньем.
У меня заурчало в животе, и тут же отозвался застарелый голод, который был сильнее потребностей плоти. Дом Баррера, черт возьми, просто ошеломил меня. Теплый и уютный, переполненный фотографиями и старинной мебелью, стеклянными шкафчиками со старушечьими безделушками и деревьями, созданными из проволоки и бисера. В воздухе витали запахи домашней еды. В этом доме ощущалась некая ценность, которой я никогда не знал и не понимал. Но она выражалась не в деньгах, а во всем остальном, что имело значение. Трудно было поверить, что этот дом, семейный очаг, и моя паршивая пустая квартира находились в одном и том же городе.
Мисс Баррера сидела на диване и вязала, а рядом с ней свернулись две серые кошки. Шайло видно не было, и слава богу. От меня воняло птом, и следовало убираться отсюда к чертовой матери.
– Как на улице? Надеюсь, не слишком жарко.
– Нет, мэм.
– Ты познакомился с моей правнучкой?
– Да, мэм.
– Надеюсь, она не доставила тебе неприятностей.
– Нет, она… милая.
«Она – произведение искусства».
– Хорошо. Она может быть довольно прямолинейной.
И это мне нравилось. Даже слишком. Очень многое в Шайло чрезмерно привлекало меня.
Я прочистил горло и вытащил из кармана еще один сложенный лист бумаги.
– Это список материалов. Я обзвонил кучу мест и выбрал самые лучшие цены.
Я протянул ей бумагу и быстро отступил.
– Ты просто прелесть! Мои глаза уже не те, что раньше, но я верю, что все в порядке. Я попрошу Шайло сегодня все заказать.
– Ага. Завтра в то же время?
– Что за глупость. Завтра суббота. Выходные нужны для развлечений. Хоть бы кто-нибудь сказал об этом моей внучке. – Она широко раскрыла глаза от внезапно пришедшей в голову мысли. – Шайло сказала, что ты учишься с ней в одном классе в Центральной школе.
– Да, мэм.
– Завтра вечером в доме одного из одноклассников будет вечеринка. По слухам, полный отпад.
Я кашлянул.
– Ладно.
– Разве не здорово, если вы с Шайло пойдете вместе? Ты познакомишься с одноклассниками, а заодно вытащишь Шай из гаража. – Она послала мне лучезарную улыбку. – Ну что скажешь, милый?
Эта женщина в самом деле хотела, чтобы я куда-то повел ее внучку? Должно быть, она видела еще хуже, чем я думал.
– Вряд ли получится, мисс Баррера.
– Пожалуйста, зови меня Биби. – Она улыбнулась, не поднимая глаз от вязания. – Очень жаль. Я просто подумала, что раз уж вы учитесь в одной школе и все такое… – она усмехнулась. – Шайло беспокоилась, что ты хладнокровный убийца.
Я напрягся, вспомнив слова Чаудера.
«Яблоко от яблони недалеко падает».
Биби ощутила, как изменилась атмосфера в комнате, и подняла голову, вперив в меня взгляд мутных карих глаз.
– Я не хотела ставить тебя в неловкое положение, милый. Если бы Шайло услышала, что я сую нос в ее дела, она бы раскричалась. – Старушка мягко улыбнулась. – На столе свежее печенье. Пожалуйста, угощайся перед уходом.
На миг я подумал о близняшках Марианн Грир, живущих в квартире подо мной. Девочки любили печенье. Но я ни за что на свете ничего не возьму из этого дома. Я уже ощущал себя захватчиком, который ворвался в идеальное жилище и осквернял его одним своим присутствием.
– Нет, спасибо. Мне нужно идти.
– Дело твое, но в следующий раз я буду настаивать. Увидимся в понедельник, милый.
– Ага.
Я вышел и закрыл за собой дверь. Отгораживаясь от материнской улыбки мисс Баррера, ласковых слов и ее внучки, самого прекрасного создания, что я видел, черт возьми, за множество уродливых лет.
«Она – собор, а я – разрушенный торговый центр».
Словно доказывая эту мысль, я зашагал к «Клиффсайду». После жилища Баррера цементный многоквартирный дом казался еще беднее, а моя собственная квартира походила на дурную шутку. Когда я только переехал, то отскреб ее дочиста, но налет бедности и одиночества проникал в каждый угол. Я попытался представить здесь Шайло.
«Этого не будет. Никогда. И ты это знаешь».
Да, я это понимал.
Дядя Нельсон повесил возле моей двери ящик для заявок на ремонт.
– Если вдруг ты заиграешься в школу и кому-то понадобишься, – пояснил он, закатив глаза.
Кроме того, на случай неожиданностей у всех жильцов был номер моего мобильного. Но ящик пустовал, а телефон молчал.
Я приготовил замороженный ужин и пока ел, ожидая наступления ночи, что-то смотрел в телефоне. Около семи вечера внизу громко хлопнула дверь. Дочки Марианн Грир с визгом и хохотом носились по квартире, пока она готовила ужин.
Они заслужии дом как у Баррера. Теплый и безопасный, с шоколадным печеньем, испеченным в приличной духовке, а не принесенным живущим наверху чудаком.
«Они справляются как могут».
Я принял душ и, натянув майку и трусы, улегся на комковатый, пахнущий старой мочой матрас в спальне. И попытался хоть как-то справиться.
На следующий день я устранил отвратительный засор в туалете квартиры 2С. А потом передо мной замаячили остаток дня и ночь; бесконечное количество часов, которые нечем было заполнить. Меня охватило знакомое чувство пустоты. И я вдруг вспомнил о Хижине. Конечно, если Миллер не придет, я все еще буду один. Но лучше уж такое одиночество. Оно как-то чище.
Я зашел в мини-маркет, чтобы купить жидкость для розжига и пиво. Стоявший за прилавком молодой парень даже не спросил у меня документы. Вероятно, помогли татуировки, хотя я и так не выглядел на восемнадцать. Я даже не ощущал себя на свой возраст. Когда отец взял ту бейсбольную биту, он начисто выбил из меня детство.
Миллер появился в Хижине через час после меня. В руках у него был потрепанный футляр для гитары. Он сел на небольшой валун перед костром и положил футляр на колени.
– Я обнаружил ее в руках у Чета, – пояснил он в ответ на мой взгляд. – Теперь придется всюду носить с собой. Сюда. В школу. Чертов засранец.
Я вспыхнул при мысли о том, что отморозок – хахаль его мамы возился с этой гитарой. Я вспомнил слова Шайло: Миллеру нужны руки, чтобы играть. И суметь чего-то добиться. Сам-то я мало на что годился. Никаких талантов или особых навыков. Но Миллер был чертовски умен и тщательно раздумывал, прежде чем что-то сказать. Я чуть не попросил его сыграть, но вместо этого протянул пиво.
Несколько минут мы пили молча, а потом я заметил, что он, как и Шайло, разглядывал мои татуировки. Вот только с ее стороны было нечто большее, чем просто любопытство. Я ощущал это кожей, на которую устремлялся взгляд ее карих глаз, замечал в чуть приоткрытых губах…
«Прекрати».
Я отбросил мысли о Шайло и рассказал Миллеру свою историю. В произносимых мной словах ощущался вкус крови. Но Хижина была тем местом, где можно оставаться собой, пусть даже совсем ненормальным.
И все же я ожидал, что Миллер посчитает меня психом и больше не захочет общаться. Но он лишь молча принял мои слова. Да и что он мог сказать? Он не сумел бы изменить произошедшего. И сам я был не в силах ничего поделать. Шанс остановить отца упущен, и возвратить его уже нельзя.
Когда я, собрав побольше дров, вернулся обратно к костру, Миллер возился с гитарой.
– Давно пора, – проговорил я.
– Я не часто играю для других.
– Почему нет?
– Не знаю. Да ты и не захочешь слушать то дерьмо, что я написал.
Я бросил свежие дрова на тлеющие остатки зажженного ранее костра.
– Откуда ты, черт возьми, знаешь?
– Какую музыку ты слушаешь?
– Тяжелую. «Melvins». «Tool».
– Да, а играю я вовсе не это. По большей части я писал песни для девушки.
– Девушка. – Я открыл очередную бутылку пива и протянул ему. – Сейчас мне по-настоящему жаль, что ты не можешь напиться.
– Аминь, – проговорил он, и мы чокнулись бутылками с пивом. Из-за диабета Миллер мог выпить максимум две.
– Что за история? – спросил я.
– Ты просто назовешь меня слюнтяем, посоветуешь трахнуть другую девчонку и смириться с этим.
– Ага, все может быть.
Он рассмеялся, но потом тяжело вздохнул.
– Это попросту безнадежно. Она богатая и совершенная, а я бедный ублюдок, у которого не работает поджелудочная железа.
Я фыркнул от смеха.
– Ее зовут Вайолет, – продолжил Миллер, не отрывая взгляда от огня. – Когда мне было тринадцать, я обмочился и потерял сознание на ее заднем дворе. А когда очнулся в больнице, увидел, что она сидела рядом и выглядела неважно. Она плакала из-за меня. Потому что беспокоилась, понимаешь?
Я не понимал. У меня никогда не было девушки, которая бы проливала надо мной слезы. Я даже представить себе этого не мог.
– В тот миг я понял, что она создана для меня. Навсегда. – В голосе Миллера появилась горечь. – И в тот же день мы поклялись на крови, что останемся друзьями. Идея Вайолет. – Он стянул шапку и провел рукой по каштановым волосам. – Как-то так.
– Ага. Тебе определенно нужно трахнуть другую девчонку и смириться с этим.
Мне не хотелось лезть в его дела, ведь и он не вмешивался в мои. Но я помнил, сколько раз мама собиралась забрать меня и убраться от отца ко всем чертям. И все же она этого не сделала. А потом, в один прекрасный день, стало уже слишком поздно.
– Нет, это полная чушь, – произнес я. – Ты должен ей сказать.
Миллер нахмурился.
– Она одержима мыслью о том, чтобы мы были друзьями. И думает, что, если попытаемся стать чем-то большим, это нас погубит.
– И что? Все равно скажи ей.
– Не могу. Она прибьет меня, и ничто уже не будет как прежде. Хотя, по-моему, все и так полетело к чертям.
– Тогда не говори с ней, – посоветовал я. – Просто… ну, не знаю. Поцелуй ее.
В мыслях тут же возникли идеальные губы Шайло. Я сделал глоток пива, чтобы смыть во рту ее воображаемый вкус.
– Ни за что, – проговорил Миллер.
– Да почему нет, черт возьми?
Он сделал кислое лицо.
– Ну, для начала, эти дурацкие границы. Она недвусмысленно сообщила мне о своих чувствах. Друзья. И я должен это уважать.
Я фыркнул и допил пиво.
– Но что я могу поделать? – с несчастным видом спросил Миллер. – Я же говорил, мы поклялись на крови.
– Когда были детьми. Она хоть подозревает, что нравится тебе?
– Я бы так не сказал.
– И где она сейчас?
– Не знаю. – Миллер пнул лежавший у ног песок. – Сегодня будет вечеринка. Она придет туда.
– Так иди на вечеринку и поговори с ней.
– Я просто сказал…
– Ты должен бороться, парень, – проговорил я. Практически прокричал.
Словно из ниоткуда пришло видение: окровавленная мама неподвижно лежала на кухонном полу. А я полз по заляпанному кровью линолеуму, чтобы ей помочь. Вот только я опоздал.
– Сражайся, – продолжил я, – потому что, в противном случае, будет слишком поздно. А это означает лишь чертову смерть.
Миллер потрясенно уставился на меня. Я отвернулся и заставил разжаться стиснутые в кулаки руки. Я ждал, что он велит мне вместе с безумными речами убираться ко всем чертям.
Но он этого не сделал.
– Я нужен ей в качестве друга, – произнес он через минуту. – Она нуждается… во мне.
– Значит, ты как вьючный мул. Тащишь все ее дерьмо и пытаешься облегчить ей жизнь, потому что заботишься о ней. А как же ты сам?
Миллер попытался что-то сказать, но потом замолчал. О чем-то задумался. Наконец он убрал гитару обратно в футляр и встал.
– Хочешь пойти со мной? – спросил он. – Ну, вероятно, там будет кучка пьяных качков, играющих в пив-понг[7] под дерьмовую музыку.
– Я пойду, – проговорил я, забрасывая огонь песком. – Я же сказал, что прикрою тебя.
– Почему?
Я пристально уставился на него. После всего, что Миллер обо мне узнал, он все еще спрашивал, почему я взял на себя труд общаться с ним.
– Ты не бесишь меня до чертиков, – резко ответил я. – Этого достаточно?
Он усмехнулся.
– Вполне.
Читать бесплатно другие книги:
