Его чужая истинная Владимирова Анна

– Малек, как обычно, – пожала она плечами. – Я за тебя переживаю. Я же мама.

– А вышла бы я замуж за Амала, не переживала бы?

– Сложный вопрос, – серьезно ответила она. – У тебя жизнь только начинается. И я не надеялась даже, что с замужеством буду тревожиться за тебя меньше.

– Не одобряешь? – глянула я на нее исподлобья.

– Понимаю. Тебя. Очень хорошо.

– Правда? – вздернула я бровь.

– Правда.

– Мам, я все время вспоминаю нашу жизнь, – начала я нерешительно. – Ты росла в клане, вся твоя семья погибла, а ты жила на правах прислуги у тех людей в горах, а мой отец вообще принуждал тебя жить с ним. И… Повелитель стал для тебя тем, к кому ты будто вернулась домой…

– Да, Аршад – мой дом… – задумчиво кивнула она. – Это так.

– Может, я просто не могу оценить того счастья, что у меня есть? – задала я самый важный вопрос.

– Малек, у каждого своя жизнь. – Она соскользнула с кресла и придвинулась ко мне. – Ты не обязана жить моей. Да, в ней были трудные времена, но я ведь не поэтому влюбилась в Аршада. Меня бы устроило просто жить в безопасном одиночестве, в котором нам никто не будет больше угрожать.

– Мам, я тоже люблю Амала. – Каждый раз, когда приходилось возвращаться мыслями к нему, у меня сжималось все в груди. – Но я… он… он слишком…

Мама пристально вглядывалась в мое лицо, пытаясь понять, но я не могла объяснить. «Слишком». Это все, что я могла сказать.

– Знаешь, я долгое время понятия не имела, кем правит Аршад и где это его царство вообще, – усмехнулась она. – Когда он впервые показал меня своему народу, Яру был уже почти год. Аршаду просто не нужно было одобрение, и делиться своим он ни с кем не захотел. Даже со своими подданными. Только самые близкие знали, что в его личной жизни все поменялось.

– И? – непонимающе моргнула я.

– Аршаду больше трехсот лет, – посмотрела она в мои глаза. – И он прекрасно разделяет личную жизнь и долг перед народом. У Амала такого опыта еще нет. И нет уверенности своего отца. Это все придет со временем. Ты нужна была ему. Но это не значит, что ты готова к этой роли. Если чувствуешь, что тебе нужно что-то другое, значит надо сходить разведать. Какие твои годы…

– Значит, отпускаешь меня? – настороженно спросила я.

– Конечно.

– А Аршад что думает?

– Много всего, – покачала она головой. – Он переживает за вас очень.

– Он злится, что вчера я опозорила семью?

– Малек, в этой семье многое происходило за сотни лет, – уклончиво объяснила она, усмехаясь. – Она переживет. И Аршад об этом совсем не печется.

Понятно. Для него сын значит больше. И наверняка он будет расстроен, что я предала его доверие.

– Мам, тогда я завтра уеду, – глухо заключила я.

Она кивнула, и глаза ее заблестели так, будто она собралась заплакать. Но я знала – у нее есть тот, кто успокоит, выслушает и поддержит. Мне же оставаться тут дольше было невыносимо. У меня снова пылали стопы, будто я ходила по углям. Мне везде чудилось, что Амал рядом. Я слышала его запах, захлебывалась в жажде прикоснуться и свернуться снова на его коленях, будто ничего не было.

Просто быть рядом.

Но это больше невозможно.

К ужину я не вышла. Сидела в темноте и смотрела на затухавший закат над пустыней. Небо здесь было невероятно красивым. Отделенный тонкой границей миров, замок Повелителя стоял посреди красных песков, а над ним всходили светила, о которых на Земле понятия не имели. Да, такие тайны требовали ответственности от тех, кто их хранил. Джинны нехотя пускали к себе кого-то иного. И я правда думала, что могут не выпустить вовсе. Но, видимо, я слишком много о себе думала. Разве могу я стать угрозой безопасности Повелителя? Нет, конечно…

Только вдруг волоски на теле встали дыбом, а по коже прошла волна колючих токов. Я задержала дыхание и вжалась в подушки дивана, медленно переводя взгляд на вход в мою комнату. У закрытой двери стоял Амал. Весь в черном, он спокойно смотрел на меня так, что было не понятно, что предвещал этот его темный взгляд.

Я молчала.

Он тоже.

Когда вдруг по периметру комнаты загорелись свечи, я растерянно огляделась, а он медленно направился ко мне.

– Как ты? – спросил неожиданно тепло.

– Плохо, – хрипло отозвалась я. – Ты?

– Плохо. Не думал, что будет настолько невыносимо.

– И я… Прости… я не хотела…

Он вцепился в меня отчаянным взглядом, замерев надо мной. А я оцепенела. Меня тянуло к Амалу, как мотылька на огонь. Он смотрел на меня с таким отчаянием, что я не могла даже пошевелиться. Одно движение ресницами – и сгорю от его близости… А он будто этого и ждал. Но я не могла не дышать, в отличие от него. Грудь взметнулась от резкого вдоха, и Амал склонился ко мне, опускаясь на колени.

– Ты – моя, – прохрипел он мне в губы, болезненно хмурясь. – Где бы ни была, ты все равно будешь только моей.

Горячие пальцы привычно обожгли кожу, и я запрокинула голову, подставляя ему шею. Его бездонные глаза утягивали во тьму, и я тонула в ней, доверяясь ей и сдаваясь полностью. И меня затянуло в беспощадный огонь, которого боялась до ужаса. Только я не думала, что он может быть таким ласковым…

Казалось, Амал должен быть зол на меня, но все, что я чувствовала – трогательная нежность. Он осторожно раздел меня, почти не касаясь руками кожи, а когда скользнул пальцами по животу, с губ сорвался стон. По телу прошлась судорога, и в вены выплеснулось концентрированное желание. Если бы Амал был оборотнем, почувствовал бы запах… Но для него это все ничего не значило. И я впервые подумала, что мужчина, который не подчиняется животным инстинктам и делает выбор осознанно, стоит того, чтобы довериться. Я дрожала в его руках, плавясь в ласке и разгораясь в его огне все ярче. Мой зверь принадлежал Амалу, сделал выбор и отзывался на его требования подчиниться.

Я сама потянула с него рубашку и села сверху. В его взгляде явно читалось изумленное восхищение и голод, но он позволял мне все – неумело ласкать его в ответ, оставлять метки на теле, покусывая и царапаясь, и тереться о его напряженный член. Я урчала от удовольствия быть сверху и подчинять своего мужчину, только с лап это не сошло. Да и вообще игрушки вскоре кончились, а я пришла в себя, лежа под Амалом на боку. Он уперся членом мне между ног и слегка надавил, а живот уже обожгло от спазма едва переносимой боли. Я раскрыла широко глаза, хватая ртом воздух. По телу прошел озноб.

– Котенок, прости… – прохрипел мне на ухо Амал и с силой вжался бедрами в мои.

Мне показалось, что он все же меня убил. Скрыл злость, заставил довериться… и убил. В горле забился крик, тело парализовало от ужаса, и я не сразу почувствовала, как Амал собирает губами на щеке мои слезы. Я зашлась в непонятной агонии, но он не дал мне сбежать – усадил сверху и нежно качнул мои бедра на своих.

– Тише, котенок… – шептал мне на ухо, и я жалко стонала, встречая его очередное движение.

С каждым вздохом становилось легче, а комок боли внизу живота растекался теплом. Его уверенность возвращала меня в реальность и разгоняла страхи. И я сама не заметила, как все поменялось. Я снова выгибалась ему навстречу, захлебываясь счастьем и наслаждением. Амал сжимал меня крепче, двигаясь все быстрее, и вскоре о боли не осталось и воспоминаний. Ночь расцвела запахами желания, защекотала в солнечном сплетении и рухнула вниз, незнакомо выгибая тело дугой. Наши тела покрылись испариной, сердца обоих будто скакали по углям, но всего было мало, а ночь – впереди.

Когда он вжал меня в спинку дивана и сдавил горло, вбиваясь с силой в мое тело, перед глазами заскакали звезды, и голова пошла кругом. Я уже ничего не решала, не имела голоса и права на передышку, но мне нравилось. Нравилось, с какой яростью Амал утоляет голод, как напрягаются наши тела и дрожат в унисон.

Казалось, у этого мужчины не было слабостей. Теперь же я чувствовала себя той, ради которой он согласится на все…

Только я ошиблась.

Утро встретило зябким ветром, гулявшим на пепелище вчерашних страстей. Я смотрела на пустую кровать, вжавшись в холодную спинку, и до боли кусала губы. Горло сжалось в таком спазме, что было трудно вздохнуть.

Он ушел, пока я спала.

Просто ушел, не сказав ни слова…

А ведь я бы осталась, стоило ему попросить. И в этом между нами была большая пропасть. Для кошки такая ночь значила все… Для Амала могла не значить ничего.

Отомстил? Быть может…

Но я же видела его взгляд вчера… Он все еще стоял перед глазами, и не было силы забыть, как доверчиво жмурился, когда наши губы встречались.

Отпустило меня лишь к обеду. Я тяжело поднялась на трясущиеся ноги и заставила себя смыть весь этот одуряющий запах. Мне нужно было больше – мой медовый месяц только начался, и тело ломило в горячке от потребности быть с мужчиной. В груди будто камень положили, и он тянул к полу. Но я кое-как привела себя в порядок, подхватила чемодан и направилась из комнаты.

Глава 3

Амал

Я все утро провел с ней, как и весь вчерашний день. Только за гранью, где она не могла меня видеть… Тоска по Мальве медленно разрывала сердце, и я не мог понять – когда меня вплавило в нее настолько, что я уже не мог ее выдрать так, чтобы не сдохнуть самому?

Я говорил отцу, что мой народ превыше всего, но душа облетала пеплом от одного взгляда на Мальву. В Питер она собралась… учиться… У нее впереди была новая жизнь, а я нашел себя догорающим в старой. Той, которая когда-то была на двоих.

И я все же сделал ее своей. Сделал женщиной. Наплевал на всякий здравый смысл и утолил адский голод, сводивший с ума. Мне казалось, я так и буду ходить тенью за своей кошкой всю жизнь, не в силах отпустить, пока она ищет новый смысл. Этой ночью я думал, что скорее посажу Мальву на цепь, но не отпущу… или меня просто не станет.

А потом стало страшно от самого себя. Во что я превращался рядом с ней? В одержимого. Видел лишь ее и не мог думать ни о чем. Пока она не решила, что нам не по пути, я даже представить не мог, что способен на такое безумие…

Нет.

Так нельзя.

Я смотрел ей в глаза, пока она дрожала в одинокой постели, и мысленно дожигал то, что обязательно сгорит… Но она этого не увидит. Когда ее шаги стихли в стенах дворца, я вышел из-за грани и опустился на нашу кровать ждать… Ждать, когда смогу продолжить жить. Только очень хотелось сдохнуть. И очень некстати. Потому что подождать мне не дали.

– Я видел, как Мальва вышла из дворца.

Я не дернулся, глядя в потолок. Арран подошел к кровати и потянулся к покрывалу.

– Руки убери, – спокойно приказал я.

– Ты ее тронул… – глухо прорычал он. – А я предупреждал.

– А ты не знаешь, что бывает, когда женщина с мужчиной ложатся в кровать? – сел я рывком.

– Ты затащил ее туда! – раздул он ноздри, глядя на меня.

Черт, и почему у этого придурка такое уязвимое чувство собственного достоинства? Как он умудрился приплести его к моей личной трагедии?

– Я не затаскивал Мальву в кровать, – раздраженно поднялся я на ноги. – Мы оба этого хотели. Только не твое это дело, не находишь? Она – моя невеста. Твоей она никогда быть не соглашалась.

– Потому что ты всегда был рядом! – сжимал Арран кулаки, стоя по другую сторону кровати.

– Какая разница почему? Мне это все неинтересно. Убирайся отсюда, – кивнул я на дверь.

– Ты никогда меня ни во что не ставил! – потянул он футболку через голову, угрожающе сверкая золотом глаз.

Этого мне еще не хватало. Я устало тер переносицу, пока Арран оборачивался в дракона. Надо признать, меня это всегда впечатляло. И Азул хорошо его обучил оставлять свои габариты за гранью, а это смотрелось еще зрелищней. Если не думать об опасности, которую он собой представляет.

– Я запрещу тебе бывать здесь, – сложил я руки на груди, переходя за грань вместе с ним. – Покрасовался и хватит!

Здесь очертания комнаты подернулись, будто отражение в воде. И рев разъяренного дракона всколыхнул рябь на границах пространства. Вот же идиот. Последовал очередной вздох, и по его сияющей чешуе, будто рассветный луч, прошла вспышка, не предвещавшая ничего хорошего. Он плюнул пламенем так, что даже мне стало жарко. Но только и всего. После такого он месяц не сможет за грань выйти.

Но то, что он кинется натурально, я предугадать не мог. Когда Арран разинул пасть, я ударил кулаком у его ног, разбивая пол, как зеркало, и он свалился в нутро грани, недоуменно взвыв. Только у него были крылья, а убегать от крылатого Аррана стало немного сложнее. И не верилось. Как м до такого докатились? Я чувствовал себя так, будто нам совсем мало лет, и я украл у него из-под носа конфету. С каким-то злым азартом я уворачивался от его зубов и вытекал миражом сквозь его когти, хотя прекрасно понимал – играю со смертью. И на какой-то миг эта идея показалась такой соблазнительной – избавиться от боли стараниями брата. Ну, хочет он моей смерти – пусть подавится!

Но следом пришла вдруг такая злость, что, воплотившись в ответном огне, утопила пространство в чистом аду. Арран взревел, обожженный пламенем. Крылья его вдруг обуглились, и он бы рухнул в раскаленное озеро жидкого огня, если бы я из последних сил не выдернул его из этого пространства…

***

Мальва

Никогда еще не чувствовала себя такой пустой.

Я сидела в зале ожидания аэропорта и смотрела на людей. Они суетились или лениво проводили время в ожидании, бежали или спали на креслах. Наверное, не у всех было что-то важное или кто-то, но никто не выглядел потерянным.

Оцепенение утра прошло, но на место ему не пришло ни черта хорошего. Табло перед глазами рябило названиями, но я никак не могла на нем сосредоточиться. Меня больше не тянуло назад. Там, где-то далеко, в моей комнате разлилась оглушающая пустота. Будто все, чего я осталась достойна – одна потрясающая ночь. Чтобы помнила.

Да, я буду. Такова моя природа. Но ничего хорошего мне эта память не принесет.

Когда на соседнее сиденье вдруг бросили сумку, я вздрогнула и едва не зашипела.

– Фух, ты здесь! – подвинул рюкзак Яр и уселся рядом. – Боялся опоздать.

– В смысле? – нахмурилась я растеряно.

– Я с тобой лечу, – сообщил он так, будто мы это обсуждали несколько раз, но я все равно забыла.

– Ты никуда не летишь! – начала взвиваться я.

Но тут он сдвинул брови и набрал воздуха в грудь:

– У нас не отпускают сестер куда-то одних. Я не отпускаю.

– У кого это у нас?! – возмутилась я. – Ты – гибрид!

– Гибриды лучше адаптируются к смене окружающей среды.

– Не заговаривай мне зубы!

– А ты их спрячь! И рот закрой. Вот так. Я лечу с тобой.

– Ты учишься!

– Дистанционно я учусь. Да и ничто не мешает мне поучиться на что-то другое. Я-то жить буду долго.

Я закатила глаза. Хотелось устроить этому коту взбучку. Только у него вдруг зазвонил мобильный. Повезло.

– Да, пап. Да, нашел. Конечно, с ней буду. Как там эти двое?

Я настороженно всмотрелась в профиль Яра. Что-то случилось!

– Понятно, – озабоченно заключил он. – Держи в курсе, ладно? Позвоню. Люблю тебя. Маму поцелуй, а то я не успел.

– Что происходит? – потребовала я, когда он убрал мобильный.

– Да так… – покачал он головой. – Во дворце небольшой переполох случился.

– С кем?

– Арран примчался бить морду Амалу.

– За что? – раскрыла я широко глаза.

Яр многозначительно отвел взгляд в сторону, а я откинулась на спинку кресла, пряча лицо в ладонях:

– Вот Нергал! – процедила. – Какой же Арран идиот!

– Ну почему сразу идиот? Может, ты его истинная.

Теперь я явственно почувствовала, как от Яра тянет гарью.

– Какая разница, если я сказала «нет»?! Мы же только утром вчера поговорили!

Я злилась и пыталась отвлечься на эту злость, чтобы не думать об Амале. Он не мой больше. Все.

– Малек, ты можешь быть его истинной, – ничего не замечал Яр. – Но сказывается это только на нем, так как мы такими предначертанными привязанностями, к счастью, не страдаем. Так куда летим?

– Никогда не слышала о таком. Истинные не могут случиться без согласия, – спорила я упрямо.

– Малек, куда летим? – посмотрел он на меня серьезно. – В Питер?

– Конечно, – пожала я плечами.

– Рейс когда ближайший?

– Я еще не смотрела.

– Ладно. Поедим?

– Не хочу.

Он вздохнул и сполз по креслу, прикрывая глаза:

– Скажешь, как соберешься.

– Что с Амалом? – тихо спросила я.

– В плане? – скосил он на меня пожелтевший глаз.

– Арран что-то сделал с ним? – Голос задрожал.

– Я бы не был тут, – фыркнул он. – Нет. Аррану как раз досталось.

– Сильно?

– Я дал показания, что он выпрашивал и выпросил.

– Что с ним? – прошептала я. – Яр, говори уже давай все!

– Малек, я не знаю. Мои все целы. Это главное. Остальное – не моя проблема. Он мне не брат вообще.

Захотелось броситься назад, чтобы лично убедиться, что оба целы. Вражда этих двоих делала мне гораздо больней. А еще меня будто полоскали перед всеми после первой ночи, выставляя на обозрение белье. Нет бы дать забиться в угол и пережить все это в тишине. Так нет же – весь дворец на ушах!

– Не надо, – вдруг послышалось тихое. – Они оба не стоят тебя. Полетели отсюда.

Яр поднялся, выудил из моего рюкзака паспорт и направился в зал. Я знала, что у него много всяких паспортов. Выглядит он старше, паспорт это подтвердит, поэтому проблем у нас не будет.

– Полетели, – прошептала я, тяжело сглатывая, и обернулась к окну.

Да, наверное, Яр прав. А тихий угол манил все больше.

В Питер мы прилетели поздней ночью. И будто оказались в другом мире. Холодном, равнодушном и чужом. Под кроссовками хлюпали лужи, капюшон методично присыпало моросью, а взгляд разбегался от разных указателей. Я что-то забыла русский… или нет?

– Яр, нам туда, – ткнула пальцем. – Такси должно остановиться там.

– Куда поедем?

– Пока что в гостиницу какую-нибудь.

Никогда бы не подумала, что «с чистого листа» выглядит вот так. В прокуренном воздухе остановки такси расплывались рекламные вывески, в глазах рябило и щипало от усталости. Я почти не спала несколько дней, только раньше меня это не беспокоило. А сейчас будто силы все вытянуло.

– Яр, давай ты вернешься домой? – посмотрела я на брата, когда мы остались на площадке одни. – Это моя жизнь. Не надо ей жить. Это неправильно.

Мы уставились в глаза друг друга. Я – неуверенно, он – твердо, без каких-либо вопросов.

– Я уже говорил – это наша жизнь. Неправильно бросить тебя и не найти смелости признать свою слабость, – вдруг прорычал он со злостью и взял меня за руку: – Я проведу с тобой жизнь. Пока ты здесь со мной.

Я не была дочерью Повелителя. У меня не было впереди вечной жизни, как у Амала, Аррана и Яра. В их жилах течет кровь Повелителей мира, а в моей – наемного убийцы. Стань я женой одного из них, и моя жизнь продлилась бы вечно.

Но я не стала.

Одной ночи с Амалом для этого недостаточно.

Передо мной открылись двери такси, и я пришибленно забилась в нутро машины. За окнами поплыл ночной уставший город. Было настолько зябко, что даже меня продирал под толстовкой.

Перед глазами петляли дороги, подмигивали красными стоп-сигналами машин, а я слушала песни на едва ли не забытом языке. Придется сначала вспомнить его. А потом уже планировать жизнь…

– Я ткнул ему просто в точку на карте, – тихо сообщил мне Яр. – Надеюсь, мы друг друга поняли.

Как оказалось, и правда поняли. Нас привезли к сияющему отелю и оставили у входа.

– Яр, это очень дорого.

– Пошли, – потянул он меня за руку.

– Значит так, – уперлась я. – Не надо мне обеспечивать жизнь за счет кредитки твоего отца.

– Он и твой отец. Он тебя вырастил, – гневно сдвинул брат брови. – Давай это в теплом номере обсудим? Снег уже сыплет, а мы с тобой тут в толстовках стоим.

Начинало раздражать. Будто мне пять лет, и я ушла из дома. И все мне потакают – следят, чтобы не умерла с голода и не замерзла в подворотне. Детский сад какой-то. Но я послушно потащилась за Яром. Устрою дебош позже. Яр уже трещал с персоналом на английском, а я стояла, надвинув капюшон на нос и дрожа. Когда нас, наконец, проводили в номера, сил ни на что не осталось. Я бросила чемодан посреди комнаты и сразу направилась в ванную. Набрала маму и поставила мобильный на бортик ванны.

– Малявочка, привет, – выдохнула мама, улыбаясь мне в экран. – Как вы долетели?

– Мам, нормально все. Устроились в отеле. Как там?

Мама только глаза закатила:

– Сложно все. Повелители особо и не лезли, но Аррану досталось. Он в больнице.

– Понятно. Ну, он очень хотел оказаться в больнице, как мне показалось.

– Да, вышло необдуманно, – вздохнула она. – Амал не хотел причинять ему вред, но… не вышло.

– Насколько все с ним плохо?

– С Арраном? Я не знаю, Малек. Да и кто я такая, чтобы лезть? Майрин прилетела.

Майрин была женой Азула и матерью Амала. Белоснежная красавица с синими глазами и настороженным взглядом. Я видела ее всего пару раз за все время. Казалось, она избегает визитов во дворец Аршада. Я почувствовала, что она скрывает какого-то зверя, но разобраться, какого именно, не смогла.

Однажды в детстве я застала их в одном из потаенных углов сада. Аршад стоял перед ней на коленях, а она улыбалась, смущенно глядя на него. Потом просто села напротив, скрестив ноги, и они улыбнулись друг другу как друзья.

Интересно, сможем ли мы когда-то так улыбнуться друг другу с Амалом? Не думаю. Не смогу.

Теперь мысли о нем замораживали все в груди, и даже горячая ванна не смогла меня отогреть. Я чувствовала себя… никчемной. Не оправдавшей доверие. Стоило дать слабину, и он не простил. Слабость и страх его сияющего мира недостойны. Что ж…

– Мальва?

– А? – опомнилась я. – Прости, я задумалась. Там уже весь дворец знает, что меня лишили девственности?

– Что? – распахнула она глаза, а я втянула голову в плечи. – Мальва…

Ее встревоженный взгляд полосовал душу и без того растерзанную на куски. И я разозлилась:

– Мам, я взрослая. Все. Давай не будем это обсуждать.

– А с кем ты это обсудишь?

– Нечего обсуждать, – шмыгнула я носом.

– Я всегда рядом. Если захочешь.

– Я знаю, – сдавленно отозвалась я.

В горле встал ком, и я заплакала. Жмурилась, пытаясь сдержать слезы, но не могла.

– Хочу тебя обнять…

– И я, – зажмурилась я. – Мам, все… наладится, да?

– Я не знаю…

– Ты такая сильная. Ты вытащила нас из ада… меня и Сальве… Мам, я хочу быть достойна тебя.

– Тебе не нужно быть достойной, Малявочка.

– Мне нужно. Для меня это важно.

Наши взгляды встретились, и она долго смотрела мне в глаза. Я уверена – она понимала все и даже больше. То, что было недоступно мне. Но так хотелось, чтобы она верила в меня.

– Хорошо. Только ты же знаешь: если я нужна – примчусь к тебе. Ладно? Обещаешь позвать?

– Обещаю, – улыбнулась я сквозь слезы. – Люблю тебя.

– И я тебя.

– Пока.

И я отбила звонок. Как же с детьми тяжело! Наделают всякого, а ты потом нервничай.

– Малек! – вдруг стукнули в двери, и я вздрогнула. – Ты там уснула?

– Ты же слышишь, что нет, – проворчала я, шмыгая носом.

– Ужин привезли.

И это я тоже слышала.

– Маме звонила, – вышла я из ванной и замерла посреди номера. Яр расположился на моей кровати, уплетая большую лепешку. – Будешь сам тут спать в крошках.

– Я аккуратно.

Все же его компания согревала. Но благодарить его за это не стоило, а то он совсем забудется.

– А я отцу звонил.

– Что говорит? – уселась я рядом и взялась за первый попавшийся в руки сандвич.