Ну привет, заучка… Зайцева Мария

А потом мы приехали в университет, и я застыла от ужаса, потому что от крыльца в нашу сторону двинулись две высокие крепкие фигуры… Те самые парни, с которыми ушла в подъезд Татьяна Викторовна. И лица у них были… Пугающие. И движения, и сами позы настолько давящими, что я поняла, что прямо сейчас тут будет… Ужас, что будет! Парни подошли, историк обнял свою невесту, вопросительно и спокойно глядя на двоих пугающих парней, лица их синхронно напряглись… Татьяна Викторовна, судя по всему, ошарашенная происходящим, никак не могла даже сказать что-то, чтоб остановить это, еще не начавшееся, но уже назревающее безумие…

И, по-хорошему, теперь бы надо мне уходить. Но я не могла бросить Татьяну Викторовну, хотя она, своим неосторожным поведением это все, может, и заслужила. Только не сейчас. Только не в такой ситуации.

– Татьяна Викторовна, а первая пара ваша у нас будет? – я спросила первое, что пришло в голову, только бы лишь разрядить обстановку, сместить градус.

И, судя по тому, как парни одновременно посмотрели на меня, а потом опять на свою учительницу, уже с легким осознанием ситуации, мне это удалось.

Такого благодарного взгляда, каким наградила меня Татьяна Викторовна, я еще ни у кого не видела. Она что-то ответила, отправляя меня на кафедру, а сама осталась разбираться со своими мужчинами. И я видела, что она пришла в себя, благодаря секундной передышке, что я ей подарила, и теперь вполне готова. Ну, а уж в том, что она разберется, я не сомневалась.

Поэтому спокойно пошла в здание, не оглядываясь больше.

И, унимая запоздалую дрожь волнения от чуть было не случившейся ситуации, проморгала появление Алиева возле меня. И не успела среагировать, когда он как-то очень легко, изящно и незаметно, толкнул меня к окну с широким подоконником в рекреации.

И затем, подхватив за талию, посадил на него, расположив таким образом, чтоб оказаться между моих раздвинутых ног. Лицом к лицу.

Я в панике огляделась. Вокруг ходили студенты. Толпами. Ни одного знакомого лица. Да и вряд ли бы мне помогли, даже окажись здесь ребята из группы. К Алиеву не лезли без нужды. А за меня, кроме Татьяны Викторовны, никто и не заступался никогда. Но она сейчас на стоянке, разбирается со своими мужчинами. А я – здесь, в углу рекреации, за кадкой с большущей пальмой. И Алиевым между ног.

– Ну привет, заучка… – голос его, хрипловатый и низкий, и взгляд, абсолютно больной, блестящий какой-то, вызывали дрожь.

– Отпусти! – я дернулась прочь, но он оперся руками по обе стороны от моего тела, не давая соскочить с подоконника.

– Да чего ты убегаешь? Поговорим, а?

– Не о чем! Пусти!

Он внезапно наклонился ко мне, опять вдохнул запах волос… Господи, токсикоман какой-то! Дались ему мои волосы! Я опять рванула, но он перехватил легко, пятерней зарылся в пряди на затылке, прихватывая косу у основания и отгибая мою голову в сторону. Как и хотел, вчера, в пьяном бреду! Я дернулась, понимая, что кричать бесполезно, что меня за гомоном и не услышит никто, а он наклонился и вжался губами прямо в мою шею, как вампир из сериала, что я смотрела накануне.

На меня нахлынуло острое чувство дежавю, словно все это уже было! Да ведь и в самом деле было! Во сне! И сейчас – наяву! Он целует меня, облизывает шею, прерывисто дышит, прижимает другой рукой к себе за талию, заставляя ноги раскрыться еще шире, и ему такая теснота очень даже нравится.

Алиев прикусывает мою кожу, болезненно и жадно, шепчет неразборчиво и жарко:

– Не бегай от меня, не бегай, дурочка, заучка глупая, я же хочу тебя, пиздец как, чувствуешь?

И сильнее, рывком, на себя, и ладонь под попу, чтоб практически снять с подоконника, посадить на себя, и да! Я чувствую, очень даже чувствую, как он меня хочет. И от этого внутри становится еще страшнее, еще жутче, потому что то, что происходит, это просто за гранью, это не со мной, нет…

Но, оказывается, я еще не знала, что такое "за гранью". Потому что я там оказалась, когда он перестал шептать, а сжал меня, окончательно сажая на себя и добрался до губ. И не ощутил сопротивления. Потому что не было его, сопротивления. Я в таком шоке была, в таком ужасе, что даже не могла ничего сделать. И тело само действовало. И как, когда, каким образом я умудрилась обхватить его ногами? И обнять, зарываясь в густые черные волосы пальцами? И ответить на бешеный поцелуй? Впустить в свой рот, позволить там хозяйничать? Не могу сказать, не знаю я этого. И тогда не понимала, и потом тоже.

Зато Алиев все понял правильно, потому что вцепился в меня, кажется, сразу всюду. И талия, и грудь моя не остались без внимания, и губы, и скулы, которые он обцеловывал лихорадочно, матерясь сквозь зубы восхищенно, рассказывая, что он со мной сделает, и как, и сколько раз… И мое темное подсознательное было с ним полностью согласно в тот момент. И я не знаю, каким образом можно вообще все объяснить, происходящее со мной. И я не понимаю, как это вообще все случилось. И мне страшно представить, что случилось бы дальше… Потому что Алиев сошел с ума, это было очевидно. И меня свел. Наверно, это такой особый, заразный вид безумия.

– Молодые люди, – густой бас тренера по футболу прозвучал отрезвляющим громом, – звонок уже был. И вы в учебном заведении находитесь. Алиев, ты совсем совесть потерял, я смотрю. Ну-ка на занятия!

Я задергалась, осознавая произошедшее и сгорая от стыда. А Алиев нехотя отпустил меня, переплел наши пальцы, прижимая к себе, удерживая, позубоскалил с тренером, и пошел на второй этаж, к аудитории, где у нас должна быть пара Татьяны Викторовны.

Все это время он со мной не говорил, только тормозил пару раз на лестнице, чтоб опять наброситься на мои беззащитные уже перед его напором губы. И отрываясь каждый раз с трудом и большой неохотой.

А я… Я в каком-то ступоре находилась от всего происходящего, не могла его остановить, дрожала, как паутинка на ветру от его прикосновений, ощущая, как вся кожа моя моментально высохла, натянулась, желая ощутить влагу. Его бешеных поцелуев.

Он оставил меня возле аудитории, поцеловав напоследок настолько сладко, что я еле на ногах удержалась. Посмотрел в глаза, придержав за подбородок:

– После занятия не вздумай никуда уходить, поняла? Со мной пойдешь.

И ушел, не дав мне даже возразить.

Как во сне я зашла в аудиторию, заметив только, что пара еще не началась, и Татьяны Викторовны не было. Уселась в самом углу, машинально пытаясь прикрыть горящую от его несдержанных поцелуев кожу.

И трогая измученные губы.

И только теперь осознавая, что я наделала. Что я совершила. И понимая, что никуда мне не деться теперь. Что я сама, сама дала ему повод, возможность… И не поможет мне никто больше, даже моя учительница. Потому что я все сделала сама. Отдалась во власть его рук, его губ, его жажды. Сама. Сама. Сама.

Я еле успела спрятать полные слез глаза, когда вошла Татьяна Викторовна.

Увидела меня. Нахмурилась, бросив папку с документами на стол.

– Так. Все готовимся к самостоятельной по Анне Ахматовой.