Власть силы. Том 2. Когда враги становятся друзьями Зыков Виталий
– По крайней мере, его величество не поддался чувствам и сохранил холодный разум. Представь, что государь бросил все, без охраны и верных спутников, просто рванул на встречу со смазливой девчонкой. История знает немало подобных случаев…
Фантазия Терна оказалась достаточно богатой, чтобы в красках представить описанную Мигулем картину. И он вместо ответа выдал короткое:
– Спаси нас Светлый Оррис от такого!
Нанятый кланом Серебряной луны пузырь прибыл в столицу Восточного Кайена через четыре дня после вылета из Старого Гиварта. Относительно новый движитель и попутный ветер сказались на скорости, так что в город Кайфат прилетел даже с опережением намеченной даты. К тому же капитан не стал мудрить с маршрутом, и воздушный корабль двигался почти по прямой – через юг Зарока и Саурмы, зацепив самый краешек Стеклянной пустыни. К’ирсан смог своими глазами увидеть место сражения легендарных Древних магов, превративших центр материка в проплешину спекшегося от нестерпимого жара песка.
Сам полет Кайфат воспринял как отпуск. Он и здесь, конечно, работал с бумагами, но уже без фанатизма, не забывая про сон и отдых. Не повлияла на него и причина, по которой он покинул Старый Гиварт. Любовь любовью, но разум его оставался незамутненным, а воля была тверда как камень. Сделав непростой выбор, предпочтя личные чувства целесообразности, дальше он двигался с привычной для короля-мага решимостью, не отвлекаясь на посторонние мысли.
Сообщать охране истинные причины поездки в самый богатый город Сардуора он не стал. Достаточно того, что об этом знает Терн. Храбру и его людям К’ирсан выдал иную версию событий, согласно которой он должен встретиться с одной влиятельной персоной, возможно находящейся под «присмотром» эльфов. В свете чего в задачу командира Шипов входила не абстрактная защита Кайфата, а противодействие конкретной угрозе. Объяснять, за каким мархузом правитель Западного Кайена так рискует, да и вообще, чем так важна встреча с «влиятельной персоной», он, разумеется, не стал. А Храбр, единственный, кто мог задать такой вопрос, промолчал. И не понять, то ли он начал доверять своему королю, то ли снова хандрил, вспоминая тот случай в Зароке…
В Новый Гиварт воздушный корабль прибыл сразу после обеда. Густые облака не позволили издали полюбоваться знаменитыми на весь Сардуор шпилями восьми причальных башен, но К’ирсан ничуть о том не жалел. Он все разглядел еще в прошлое свое посещение города и потому не надеялся увидеть что-то новое. Пусть он был тогда рабом, но любоваться видами ему никто не запрещал.
Обслуга едва успела подвести трап к пришвартовавшемуся пузырю, как К’ирсан тут же покинул судно. Перебежал по узкой доске на площадку для приема пассажиров, выскочил на лестницу и принялся торопливо спускаться к подножию башни. Охрана не отставала. Лишь в самом низу, у таможенного поста, где местный чиновник потребовал у новоприбывших дорожные листы, Кайфат пропустил вперед Храбра. Все бумаги были у него, и именно в его обязанности входило общение со всякими бюрократами. У бывшего главаря бандитов лучше прочих получалось врать и давать взятки. Так что если бы кого-то смутили подложные документы или сторожевые артефакты среагировали на прикрывшую К’ирсана иллюзию, именно ему пришлось бы принимать основной удар на себя.
Но обошлось. Их никто ни в чем не заподозрил, в начинающем «купце» Кайфате никто не узнал короля, и они невозбранно покинули башню.
– Так, парни, пора за работу, – объявил К’ирсан, едва здание одного из восьми воздушных «вокзалов» Нового Гиварта оказалось за спиной. – Время есть, но и успеть нам надо многое… Чернав! – Он повернулся к толстому, почти круглому мужику с вечно брезгливо выпяченной нижней губой – единственному представителю ведомства Щепки в команде Кайфата, и сунул ему в руки клочок бумаги. – Подними все свои контакты с «ночной» гильдией, но узнай, что творится в городе. Особое внимание удели окрестностям этого дома… Теперь ты, Храбр. Пошли пару бойцов – кого-нибудь из своих с одним ханьцем – по тому же адресу. Пусть посмотрят, что там и как, особенно на предмет возможных ловушек и маршрутов отступления.
– А остальные? – подал голос командир Шипов.
– А остальные будут ждать. И ждать в комфорте и уюте, – выдал К’ирсан с усмешкой и уверенно направился в сторону гостиницы «Приют короля». Во времена рабства у Дарга внутрь их даже не пустили, сочтя недостойными столь славного заведения, и теперь Кайфату было любопытно, изменилось ли что-то за эти годы.
Как оказалось, изменилось. Плата за комнату выросла с одного фарлонга до фарлонга и двадцати келатов, а К’ирсана при входе встретил расфуфыренный лакей в дорогой ливрее, сразу же признавший в нем богатого клиента.
Вся команда заняла три номера, и началось долгое ожидание новостей от отправленных на разведку людей. Но если для Храбра и его бойцов это были обычные будни по охране Кайфата, то для самого короля время стало подобно патоке, которая тянулась и тянулась, выматывая душу. Близость к цели все-таки пробила броню невозмутимости К’ирсана и заставила пусть немного, но нервничать. Беспокойство передалось и Руалу, который принялся нарезать круги по комнате, что-то возбужденно пища. В какой-то момент король-маг уже начал прикидывать, а не послать ли на рекогносцировку зверька, предварительно установив с ним ментальную связь, но тут в комнату вошел Храбр, и авантюрные планы были отброшены.
Разведка оказалась на диво результативной. Агент из ведомства Чиро Кунише по криминальным каналам узнал сразу о двух съемных квартирах с подозрительными обитателями, расположенных неподалеку от дома, где Мелисандра должна была ждать К’ирсана. По словам членов «ночной» гильдии, в них обосновались две группы бойцов. В город неизвестные прибыли седмицу назад, никому глаза не мозолили, большую часть времени проводя в арендованном жилье, но от внимания воров это их не защитило. Среди охотников за чужими кошельками нашелся умелец, чувствительный к проявлениям Силы, и он первый обратил внимание на странных то ли наемников, то ли бандитов, прикрытых изощренными чарами. «Ночные» и сами уже подумывали о том, чтобы разобраться с неизвестными, но с появлением К’ирсана они с радостью уступали это право ему.
Что до самого Кайфата, то в совпадения он не верил, а потому ни капли не сомневался, по чью душу заявились таинственные гости. Появление же подчиненных Храбра поставило в этом вопросе окончательную точку.
Нарезая круги около места встречи своего короля с «высокопоставленным» лицом, ханец совершенно случайно натолкнулся на прикрытого волшбой прохожего. Тренированная внимательность вкупе с сильной аурой позволили ему заглянуть под колдовской морок, и он узнал в неизвестном зеваке Длинноухого. После чего воин клана Серебряной луны просто проследил за замаскированным эльфом, который привел его по одному из адресов, указанных ворами.
Единственная хорошая новость: в доме, где была запланирована встреча, вот уже седмицу жила одинокая дама откуда-то из Загорного халифата. То ли из Зиккура, то ли из Ралайята – точно неизвестно. Тот факт, что таинственный партнер короля оказался женщиной, Храбр в докладе старался никак не выделять. Однако глаза его выдавали, демонстрируя едва ли не потрясение. Государь собрался рисковать из-за… какой-то красотки?!
– Все-таки ловушка, – по итогам доклада сделал вывод К’ирсан и с чувством какой-то сосущей пустоты в груди вздохнул.
– Встреча отменяется? – с надеждой спросил Храбр, уловивший изменения в настроении короля, чем моментально привел его в чувство.
– С чего бы это? Наоборот, теперь нет никакой возможности от нее отказаться! – сказал К’ирсан ледяным тоном и зло сощурился. – Надо только как следует к ней подготовиться, благо все потребные инструменты у нас с собой! – И уже спокойнее добавил: – Зови остальных, будем думать…
Для визита к возлюбленной, оказавшейся «сладкой» приманкой в ловушке эльфов, К’ирсан выбрал утро следующего дня. Вызвал извозчика и поехал прямиком по указанному адресу. Остальная команда еще раньше разделилась на три части – две пары с самыми мощными артефактами выдвинулись к подозрительным квартирам, а остальные окольными путями направились к дому халине Балтусаим. Самая сумасбродная операция за всю воинскую карьеру Кайфата началась…
Мелисандра снимала двухэтажный, похожий на игрушечный особнячок, расположенный в двух кварталах от северной причальной башни, что в Верхнем городе. Выглядел он очень… мило, другого слова не подберешь… и совершенно по-женски. Стены из красного кирпича, окна с резными наличниками, крыша из темно-зеленой черепицы, перед домом за низеньким заборчиком – небольшой палисадник с цветами и дорожки из желтого камня. Все такое миниатюрное, изящное, симпатичное и совершенно нетипичное для Сардуора… Халине Балтусаим наверняка пришлось очень постараться, чтобы найти нечто подобное в городе.
А вот К’ирсана архитектурные изыски интересовали лишь в одном ключе: насколько сложно здание в обороне и смогут ли его люди подобраться к нему незамеченными для эльфийских наблюдателей, взгляды которых он нет-нет да и ощущал всей кожей. Если бы сейчас что-то ему не понравилось, он бы незамедлительно развернулся и ушел. Но пока король-маг был доволен увиденным, все больше убеждаясь, что решение доверить планирование операции Храбру было верным.
Когда он подходил к особняку Мелисандры, его бойцы уже должны были проникнуть в дом напротив, вырубив хозяев сонными зельями, а другие занять позиции в подъездах домов на соседней улице, чтобы в нужный момент с помощью артефактов атаковать квартиры с Длинноухими. И раз К’ирсан не слышал никаких посторонних звуков, вроде взрывов, криков и звона мечей, пока все шло как должно. Вторя его мыслям, запястье с надетым браслетом связи дважды кольнуло: так Храбр сообщал об успехах первой фазы их плана.
Что ж, похоже Перворожденных выродков сегодня все-таки ждет сюрприз! К’ирсан хищно ухмыльнулся и толкнул калитку, проходя во двор. Но пора забыть на время о заклятых врагах и вспомнить о том, зачем он сюда пришел. Мархуз побери, все-таки Кайфату предстояло свидание с женщиной, которая давно и прочно поселилась в его сердце, которую он не видел почти пять лет и которую не мог забыть, несмотря на все свои старания. С единственной женщиной, которую он любил и по-настоящему желал!
Сердце помимо воли забилось чаще, все тело охватило какое-то возбуждение и… предвкушение. Чтобы взять себя в руки, ему даже пришлось ненадолго погрузиться в Сат’тор, растворив в пустоте лишние эмоции. Стало легче, но надолго ли?
К’ирсан сам не заметил, как проскочил двор, и лишь у самых ступенек сбавил шаг, чтобы приказать Руалу спрятаться в цветах. Едва зверек скрылся из глаз, как король снял с себя иллюзию, взбежал на террасу и дернул за веревку дверного колокольчика. Раздался мелодичный звон и почти сразу тихий стук каблучков. Створка распахнулась, и Кайфат увидел свою халине.
Мелисандра изменилась мало. Все такое же юное лицо, точеная фигурка и манеры светской дамы, но вот взгляд стал немного другим. Более зрелым, циничным, оценивающим и где-то даже злым, но в глубине глаз все так же плясали искорки затаенного интереса. А может, чувства?
Все эти мысли галопом пронеслись в голове К’ирсана, прежде чем он обратил внимание на облик хозяйки дома. Вечно юная халине была одета в закрытое зеленое платье с разрезом на бедре, безумно похожее на то, в котором она была в прошлую их встречу, и опять распустила волосы.
– Ты похожа на лесную дриаду! – неожиданно для себя сказал К’ирсан и улыбнулся. Что тогда, что сейчас, именно эти слова первыми пришли ему на ум.
Не забыла их и Мелисандра. Из нее словно выдернули какой-то стержень, и она одним махом из холодной принцессы превратилась в обычную девушку. Тихонько вскрикнув, халине подскочила к К’ирсану, прижалась к груди и, глядя в глаза, сняла с его лица маску. Чтобы затем провести кончиками пальцев по жутким шрамам, вздохнуть и… впиться поцелуем в губы.
– Ты все-таки приехал! – сказала она, оторвавшись от К’ирсана.
– А разве могло быть иначе? – криво усмехнувшись, ответил Кайфат. В ушах шумело, в крови бушевали гормоны. Простой поцелуй, а эффект как от любовного зелья. Ни с одной из его любовниц такого не было и… не могло быть!
– После того как ты меня бросил и бежал? Вполне… – В голосе Мелисандры появились нотки обиды. Появились и тут же исчезли.
– Такова наша судьба, – мягко ответил К’ирсан, сжимая женщину в объятиях. Он мог многое сказать про проклятого Тимарениса, пусть демоны пожрут его душу, про хфурговых эльфов, про друзей и врагов, но вместо этого пояснил: – Она сводит нас вместе и разделяет непреодолимыми преградами. Мы меняемся, но связавшая нас нить никуда не пропадает. Пусть безымянный раб стал королем, а принцесса – визирем, но чувства… чувства-то остались прежними.
Мелисандра замерла и принялась что-то искать у него во взгляде. Пару ударов сердца, не больше, после чего отступила на шаг и, взяв К’ирсана за руку, сказала:
– Идем!
И потянула за собой. Они стрелой промчались через симпатичную гостиную, задрапированную тканью с растительными орнаментами, затем миновали лестницу с резными перилами, проскочили длинный коридор, увешанный пейзажами, пока не ввалились в огромную спальню. К’ирсан едва успел заметить розовые стены, гобелены с изображениями цветов, гномьи напольные часы, зеркальный потолок и… гигантскую кровать. Дальше разум окончательно отключился. Он подхватил ойкнувшую женщину на руки и решительно шагнул вперед. Последнее, что отложилось в памяти, это то, как он борется с крючками на платье Мелисандры, а та безуспешно пытается стянуть с него рубашку. Затем – провал, фонтанирующий чувствами и безудержной страстью, которые можно пережить, но никак нельзя описать словами…
– Ты помнишь, как спас тогда меня и эту глупышку Лакристу? – спросила Мелисандра спустя полтора часа, когда он лежал на спине, закинув руки за голову, а она сидела рядом, скрестив ноги по-иссорски, и водила пальчиком по его груди. – От того чокнутого вампира, не боявшегося ни моих артефактов, ни моего телохранителя?
– Конечно… Но если хочешь знать, предполагал ли я, что наше знакомство перерастет в нечто большее, то нет, – усмехнулся Кайфат задумчиво.
Сейчас он испытывал двойственные чувства. С одной стороны, ему еще никогда не было так… хорошо, а с другой – опыт воина и чутье мага в голос вопили о том, какой он тупоумный шестилап, раз позволил себе послать разум в Бездну и отдаться на волю чувств. Говорить при таком настрое совсем не хотелось. И уж точно не хотелось валяться в постели, вместо того чтобы натянуть доспех и взяться за меч.
– А вот я почему-то ни капли не сомневалась, – мелодично засмеялась Мелисандра. – Сразу поняла, что рано или поздно ты будешь моим! Поэтому, когда ты в письме попросил разрешения принять тебя в моем доме в Ралайяте, ничуть не удивилась. Действительно судьба! – Тут мысли женщины перескочили на последовавшие за встречей с К’ирсаном события, она помрачнела и замолчала.
Повисла неловкая пауза, которую Кайфат решил нарушить вопросом:
– Кстати о Ралайяте… Помнится, тогда у тебя здесь была какая-то небольшая татуировка, а теперь ничего такого не наблюдаю, – спросил К’ирсан, погладив любовницу по бедру.
И с удивлением увидел, как у той стремительно краснеют щеки.
– Это была не татуировка, а магическая печать, – сказала Мелисандра куда-то в сторону. В лицо Кайфату она старалась не смотреть. – Печать Альме!
– Никогда не слышал, – пожал плечами К’ирсан. Он многое знал о магии, но с подобными вещами точно никогда не сталкивался. Хотя у своих любовниц татуировки видел не раз. – Что-то женское?
– Да, женское, – с непонятной интонацией ответила Мелисандра. – Эта печать не дает забеременеть… И еще раз да, перед нашим свиданием я ее убрала. – Сделала паузу, а потом грустно улыбнулась и на одном дыхании выдала: – У эльфиек, пусть даже квартеронок, обычно с этим сложно, но у тебя сильная кровь. В результате можно не сомневаться!
Сказала и, решительно тряхнув волосами, вскочила с кровати. На К’ирсана она по-прежнему старалась не смотреть…
Зато король-маг пялился на женщину во все глаза. Она говорит о беременности, что ли?! То есть хочет от него забеременеть?! Перед этим подставив под удар эльфов?! Кали вам всем в тещи, и как это понимать?! Удивление было так велико, что он не удержался и бухнул:
– Это что, такой способ избавиться от угрызений совести?
Пока он лихорадочно собирался с мыслями, Мелисандра успела надеть бежевые шелковые шаровары, заклинанием расчесать волосы и теперь натягивала нечто вроде застегивающегося спереди платья с высоким воротом, разрезами по бокам и множеством застежек. Вопрос заставил ее вздрогнуть и медленно повернуться к любовнику.
– Так ты все знаешь, да? – спросила она, побледнев.
– О чем? – переспросил К’ирсан. – О том, что ты меня предала? Что стала приманкой в ловушке эльфов? – Он скривился и внешне холодно, хотя внутри его раздирали противоречивые эмоции, бросил: – Да.
– Зачем тогда пришел? – сказала Мелисандра, схватив с туалетного столика небольшой жезл и прижав его к груди.
К’ирсан тут же инстинктивно уронил левую ладонь на меч, с которым он, несмотря на некоторое помрачение чувств, не расстался даже в кровати.
– Я же уже говорил: потому что не мог иначе. – Кайфат пожал плечами.
В комнате повисла тяжелая тишина. Кайфат не знал, да и не видел смысла говорить что-либо еще. Мелисандра же просто молчала, уставившись на К’ирсана. Наверное, прошла минута, прежде чем женщина пошевелилась и с едва слышным вздохом отвернулась от любовника. Провела жезлом вдоль застежек, из-за чего те вдруг ожили и начали соединяться друг с другом, превращая халине Балтусаим в одетую по последней халифатской моде даму. Затем сунула ноги в вышитые бисером туфли с загнутыми носами и… ринулась к выходу из комнаты, когда гномьи часы внезапно издали гулкое «Бом-мм!».
В дверях она вдруг остановилась и посмотрела на К’ирсана. Он к тому моменту уже встал, успел натянуть штаны и теперь возился с шнуровкой на сапогах.
– Разве ты не хочешь отомстить? – спросила Мелисандра. Голос звучал ровно, но губы… губы заметно дрожали.
– Меня вполне устраивает та цена, которую ты решила заплатить за предательство, – проронил К’ирсан, глядя на халине Балтусаим. И зеленый огонь в его глазах разгорался все ярче и ярче, превращая лицо в маску древнего демона.
Внезапно с улицы один за другим донеслись два мощных взрыва, сопровождавшихся сильным выбросом Силы, затем, спустя несколько секунд, череда гораздо более слабых. Мелисандра вздрогнула и зябко повела плечами.
– Благодарю, это великодушно и… очень по-королевски! – сказала она. Кивнула в сторону окна. – Рада, что не ошиблась и ты действительно готов к встрече с убийцами Маллореана. – Сделала шаг за порог комнаты и вдруг добавила глухо: – Время, которое они нам дали, истекло. Скоро здесь будут воины клана Фек’яр, а потому прошу тебя… убей их всех, ну или хотя бы скольких сможешь. Ты единственная моя надежда покарать палачей, казнивших отца!
После чего раздавила в руке похожий на яйцо амулет, и в тот же миг все окна и дверь, а еще пол, потолок и стены затянула мерцающая паутина чар. Даже на вид крепкая и способная несколько минут сдерживать удары магии К’ирсана. Что до Мелисандры, то она выкрикнула что-то вроде «если можешь, то прости» и скрылась в глубине дома.
Кайфат, к стыду своему до последней секунды надеявшийся, что Мелисандра одумается и примет его сторону, медленно встал и до боли сжал кулак. Умом он все понимал, с самого начала знал о ловушке и не сомневался в предательстве любовницы, но… мархуз побери, всегда и везде остается место для надежды. И теперь эта надежда умерла! Внутри все как-то сжалось, а вместо бьющих ключом эмоций пришла злоба. И даже не столько на Мелисандру, сколько на Длинноухих детей хфурга, уничтожающих все, до чего дотягиваются их загребущие ручонки.
К’ирсан вдруг понял, что сегодня он будет убивать…
На руке завибрировал переговорный браслет, и Кайфат активировал его ментальным усилием.
– Твое колдунство, у нас проблемы! – раздался злой голос Храбра. – Эльфы что-то почуяли и начали уходить из-под удара. Парни ухитрились подложить в их дома две магические мины, но достать удалось лишь одну команду. Да и то были выжившие, которых пришлось добивать «снежками». Вторая ускользнула в городскую канализацию…
Командир Шипов прервался, а до К’ирсана донеслось нечто похожее на грозовой раскат. Король-маг с проклятьями подскочил к окну и сквозь энергетическую завесу увидел, как в доме напротив, где и обосновались его люди, со стен кусками отваливается штукатурка и пластами срывает с крыши черепицу. Все выглядело так, словно внутри оказалось заперто нечто могучее, которое изо всех сил пыталось вырваться наружу.
Внезапно в здании как-то особенно сильно грохнуло, входная дверь вылетела наружу, а вслед за ней на улицу высыпали люди К’ирсана. Два ханьца, Храбр и висящий у него на плече Шип – двое других бойцов остались внутри. Не успели они покинуть дом, как сразу же активировали браслеты и выстроили Стену Щитов… В которую спустя мгновение из покинутого дома ударила ветвистая молния.
– Титьки Кали, командир!!! У Длинноухих был ход в наш подвал. Из дома они нас выбили, и если ты не вмешаешься, то… – ворвался в мысли голос Храбра.
Судя по тяжелому, прерывистому дыханию, он испытывал нестерпимую боль и держался на упрямстве и силе воли. Ну а еще, наверное, на усиливающем амулете из костей демонов, который Гхол сделал для всех офицеров.
К’ирсан его почти не слушал, примериваясь, как бы половчее расколоть артефактную защиту ловушки. Душой он был там, среди своих воинов, убивал ненавистных Перворожденных, и любая помеха лишь распаляла его жажду крови. Но внезапно погрузившееся в Сат’тор сознание затопило предчувствие близкой и смертельной опасности, от которой просто так не уйти. И король-маг вместо того, чтобы атаковать врага, занялся собственной даже не защитой, а выживанием. Благо предусмотрел и такой вариант.
Показанная ханьскими магами методика развития ауры дала свой результат. К’ирсан, который раньше мог «держать» в неактивном состоянии два не слишком сильных заклинания, теперь замахивался уже на четыре. Правда, сейчас ему столько не требовалось, и перед выходом из «Приюта короля» он разместил в своей энергетической оболочке единственное по-настоящему серьезное плетение – Алмазная Крепость. Все, что требовалось для его активации, – открыть канал в Астрал, добавить энергии собственного источника и влить в заклинание сплав из двух Сил.
Кайфат успел в последний момент. Едва вокруг короля-мага возникла кристаллическая защита, как он оказался в центре буйства Стихий. В К’ирсана полились реки Огня, начали хлестать бичи Воды и Воздуха, а сила Земли принялась вырывать из стен и швырять в него целые куски. Это точно было не заклинание – такое быстро не сотворишь, а подготовленный заранее аркан он бы почуял – а значит, Перворожденные, так же как и люди К’ирсана, заложили под дом магический заряд.
Кайфата вертело, крутило, швыряло в стороны и тянуло куда-то вниз. Стены Крепости трещали под ударами враждебной магии, а нарастающее давление отзывалось на короле приступами боли и попытками чар выйти из-под контроля. Но воля… воля ученика Шипящего и Врага Леса была сильнее. А еще, несмотря на мощь атаки, К’ирсан все время ощущал, в каком направлении его люди принимают неравный бой. И это было столь же важно, как и собственное выживание!
Ярость Стихий не утихала, запас сил таял. Вдобавок ко всему К’ирсана вместе с его кристаллической броней затянуло куда-то под землю, а сверху завалило обломками здания. Что грозило в самом скором времени вполне вероятной гибелью. Так что, если он не хотел погибнуть сам и допустить гибель своих воинов, К’ирсану следовало как можно скорей выбираться из-под воздействия вражеских чар.
А вот с этим были проблемы.
Надежность Алмазной Крепости компенсировалась невозможностью изменения ее формы. Эти чары нельзя развернуть в барьер или превратить в небольшой щит, а значит, нельзя совмещать с атакующими заклятиями. Маг, применивший Крепость, должен либо отсиживаться внутри, сжигая свою Силу, либо развеять плетение и контратаковать под ударами противника. Третьего не дано. Вот только о какой контратаке может идти речь, когда ты в эпицентре мощнейшего магического заклинания и завален землей?!
Быстро перебрав и отвергнув множество вариантов, Кайфат не без сожаления остановился на самом рисковом. Сформировав в одной руке два знака Ир’рг, а в другой – знак Ч’жен, он обратился к третьей, хуже всего освоенной, составляющей своего Дара – магии Пространства. К’ирсан почти ничего не знал о приемах и техниках адептов этого направления и опирался лишь на ощущения и интуицию. Отгородившись знаками, он закрутил ткань реальности спиралью и сквозь стенку Алмазной Крепости вытолкнул получившуюся воронку куда-то в сторону сражающихся бойцов. Один раз он уже использовал нечто подобное в бою с На’аг’Леохом и теперь лишь повторил прошлый опыт. Только если тогда чары использовались для удаленной атаки, то теперь искажение пространства стало чем-то вроде проходческого щита гномов. Который перемалывал чужие заклинания, землю и камни, а следом за ним двигался К’ирсан, собственной Силой не дающий обвалиться получившемуся проходу. Стремительно расползающийся защитный кокон превратился в барьер на пути неистовства Стихий. Он продержался считаные секунды, но их почти хватило для того, чтобы Кайфат успел выбраться из-под воздействия эльфийского артефакта. В момент окончательного распада защитных чар образовалась взрывная волна, которая подхватила короля-мага, и он вылетел из лаза, точно пробка из бутылки гарташского игристого вина.
Уплотнившаяся аура приняла на себя большую часть удара, так что К’ирсан почти не пострадал. Более того, благодаря Сат’тор время замедлило свой ход, и уже в воздухе он успел рассмотреть поле будущей схватки…
Его люди проигрывали. Стена Щитов уже распалась, раненый Шип лежал на бордовой от крови мостовой, а Храбр за спинами ханьцев с искаженным от ярости лицом пытался снова зарядить пружинный арбалет. Оба его артефактных браслета, видимо, были уже разряжены, и в бою с убийцами Маллореана он теперь мог участвовать лишь как стрелок. Вообще командир Шипов был жив только благодаря стараниям воинов клана Серебряной луны. Один из них с помощью своего необычного оружия в виде серпа с цепью весьма сносно отмахивался от эльфийского мечника с двумя саблями, а второй очень ловко совмещал использование защитных и отражающих чар и работу вариацией боевого цепа с длинным древком. Причем оба, как и их противники, сражались, применяя боевой транс и ускорение.
Жаль только, несмотря на все усилия бойцов Кайфата, Перворожденных им было не одолеть. Позади связанных дракой мечников стояла пара магов и готовила добивающий удар, а единственный лучник уже натягивал тетиву со светящейся от убийственных чар стрелой…
Приземлился К’ирсан чуть в стороне от сражающихся. Мостовая больно ударила в ноги, а инерция заставила сделать несколько лишних шагов. Но он не упал, не потерял равновесия, а значит, был готов к драке.
Эльфийский лучник продемонстрировал молниеносную реакцию: мгновенно развернулся в сторону Кайфата и разрядил по нему свой лук. Однако король-маг успел сместиться вправо, так что стрела его не зацепила и лишь вырвала клок из распахнутой рубашки. В ответ К’ирсан крест-накрест полоснул воздух мечом. С клинка сорвались два сотканных из Силы зеленых полумесяца и… ударили в стоящего неподалеку от стрелка мага. Вспыхнувшая вокруг него защита приняла на себя чары К’ирсана и тут же погасла, исчерпав вложенную энергию. Выстрелившее из ладони Кайфата Копье Силы уже не встретило никакого сопротивления и проделало в груди эльфа неаккуратную дыру.
Минус один.
Лучник, глядя на К’ирсана с неподобающей для Светлого народа злобой, удивительно ловким движением наложил на тетиву сразу две стрелы, стремительно оттянул ее до уха и… снова промазал. Даром что противников разделяло всего несколько шагов, от одной из них Кайфат снова уклонился, а вторую отбил возникшим в левой руке Щитом. И причина подобной ловкости крылась не в каких-то фантастических способностях К’ирсана, к слову потерявшего большую часть сил на освобождение из ловушки. Просто, направляясь в расставленные Длинноухими сети, он впервые изменил своему правилу не использовать артефакты и амулеты. В этот раз на шее у него болталась лучшая поделка Гхола – ожерелье, увеличивающее скорость, силу и выносливость, – а на каждом запястье сидело по браслету. Браслет со Щитом он уже использовал, следом пришел черед его брата-близнеца, в который была вложена единственная молния.
Вот только целью он выбрал опять не лучника, а одного из мечников. Дуга разряда соединила кулак К’ирсана с точкой между лопатками эльфийского воина. Все тело врага покрыла сетка молний, он забился в судорогах, и вонзившееся ему в горло острие серпа стало ударом милосердия.
Одновременно с этим ханьский любитель цепов смог-таки накинуть на своего противника чары замедления и буквально размозжил ему голову одним мощным горизонтальным ударом.
Минус два и три!
Лучник погиб следом за сородичами. Но не от руки воинов Западного Кайена или их короля, эльфа убил Руал. Забытый всеми зверек незамеченным подобрался к сражающимся и сгустком ярости со спины набросился на Длинноухого. Мир Руала был прост и понятен: ни одно существо, живое или мертвое, хоть мархуз, хоть мифический Древний, не смело угрожать его другу и хозяину. Ни одно! У Перворожденного не было ни малейшего шанса, он даже толком среагировать не успел, как его артерия оказалась перекушена, а горло перегрызено.
Минус четыре.
Последний член эльфийской звезды убийц оказался достаточно смел или безумен, чтобы вместо бегства продолжать неравный бой. Все подготовленные чары он обрушил на К’ирсана, выбрав именно его главной целью. Перед магом Перворожденных возникло золотистое свечение, из которого пролился настоящий дождь наколдованных стрел. Их поток оказался столь плотный, что его мог выдержать далеко не всякий Щит. Но Кайфат и не собирался проверять устойчивость своих чар к эльфийской магии. Вместо этого король силовым жгутом подкорректировал падение лучника так, чтобы его тело оказалось на траектории атаки, сдернул с плеча замешкавшегося Прыгуна и рывком ушел вправо.
– Да бейте же его, мархуз вас подери! – рявкнул К’ирсан, падая на спину.
Скользнув вниманием по сохранившемуся каналу связи с Астралом, он торопливо потянул оттуда энергию. Времени и сил на что-то серьезное не было, а потому он без затей выплеснул собранный эфир в самый центр плетения эльфийского мага.
Поток стрел тут же прекратился, но само заклинание не распалось. Перворожденный оказался предусмотрителен и защитил чары от внешних воздействий. Будь Кайфат не так вымотан, он бы смел подобную конструкцию как паутинку, но, увы, не сейчас…
Отвлекшийся на короля-мага чародей упустил из виду членов его охраны, и те сполна воспользовались предоставленной возможностью. Первым, как ни странно, был Храбр. Выпущенный им из арбалета заговоренный болт защита эльфа остановила почти у самого лица. Последовавшая за этим вспышка дезориентировала Длинноухого, и он проморгал момент, когда вокруг него закрутился вихрь из льдинок. Творение ханьца принялось стремительно истощать запас энергии в артефактах Перворожденного и отвлекать его внимание. Когда же ханьцы подскочили к замешкавшемуся противнику и обрушили на него удары своего явно непростого оружия, он окончательно забыл о продолжении атаки, развеял плетение и сосредоточился на поддержании защиты.
Наверное, эльф нашел бы что ответить обнаглевшим смертным, но… здесь был Кайфат, и он смог поставить точку в схватке. Его артефактный меч проколол защиту Длинноухого, точно шило мешковину, и вонзился в бедро. После чего пропущенный через клинок магический разряд парализовал мышцы мага, и тот свалился без чувств.
– Влейте в него тройную дозу сонного зелья, снимите все амулеты и хорошенько свяжите, – хрипло приказал К’ирсан, подхватывая с земли пищащего Руала. Окинул взглядом разрушенные дома, испаханную взрывами улицу, разгорающиеся пожары, посмотрел на раненых солдат. – Встретился, сожри меня тарк, с девушкой! – выдохнул едва слышно и уже громко добавил: – Хфургов сын – цель всей сегодняшней операции. Если довезем его до дома живым, то ни одна из жертв не будет напрасной.
– Твое колдунство, а что с госпожой… Мелисандрой? – вдруг спросил из-за спины Храбр. – В самом начале всего этого, – командир Шипов обвел рукой поле битвы, – я, кажется, видел, как она промелькнула на заднем дворе…
– Считай, что умерла, – сухо проронил К’ирсан, старательно загоняя глубоко внутрь вспыхнувшую в сердце даже не обиду, а… разочарование. Смертельное разочарование, после которого нельзя остаться прежним. – Заканчиваем с болтовней: сейчас местные нагрянут, и нам придется домой не на пузыре лететь, а через территорию трех стран прорываться!
Пока они разговаривали, к ним подбежали четверо запыхавшихся бойцов, в чью задачу входило уничтожение эльфов. Одно то, что они наполовину выполнили поставленную задачу, уже делало их героями. Не их вина, что бессмертные Перворожденные оказались сильнее и предусмотрительнее…
Через считаные минуты пленника и каким-то чудом все еще дышащего раненого Шипа, пережившего весь скоротечный бой, положили на самодельные носилки из поясных ремней, и потрепанный отряд двинулся сначала на соседнюю улицу, а затем в неприметный тупичок, где их уже ждали два подготовленных Чернавом экипажа. Улочками и проулками извозчики вывезли их сначала в Нижний город, а уже оттуда доставили к южной причальной башне, куда ночью перелетел их пузырь.
Проделано все было настолько быстро, что приказ о запрете на вылет кораблей они уже встретили в воздухе. И там же с К’ирсаном связался Гхол.
«Владыка, среди дворян волнения. Говорят, что король погиб… Смутьяны пытались поднять бучу среди кавалерийских частей, и, чтобы остановить бунт, Терну пришлось убить шестерых самых наглых. С Моксом тоже кое-кто пытался договориться, но после того, как он поджарил троих посланников и выставил их тела перед входом во дворец, провокаторы немного поумерили пыл. Руорк бесится и грозит залить Старый Гиварт кровью тех, кто осмелился выступить против твоей власти… Хозяин, возвращайся скорее, без тебя тут все может рухнуть в любой момент!» – Мысленное послание маленького урга кипело от сдерживаемых эмоций, требуя отнестись к его содержанию максимально серьезно.
– Да чтоб ваши души Бездна пожрала! – только и смог прорычать К’ирсан.
Что ж такое, а?! Одно к одному, одно к одному… Хорошо хоть дорога займет несколько дней, и он успеет немного успокоиться. Потому как если нет, то новоявленные бунтари проклянут тот день, когда вздумали мешать его планам.
Глава 2
Новые владения Рошага под Козьими горами не ограничивались единственной, пусть даже гигантской пещерой, где он предпочитал коротать время. Старый дом гномов представлял собой запутанный многоярусный лабиринт из галерей, залов, узких ходов и широченных «трактов», природных расщелин и вырубленных кирками коротышек штреков и штолен. В подземелье было столько места, что оно могло дать приют населению пусть небольшого, но государства людей. Если, конечно, среди смертных найдутся те, кто предпочтет темноту и прохладу каменных тоннелей свету Тасса!
Нынешние обитатели Козьих гор с Тьмой и холодом находились в особых отношениях, а потому заселили пещерный лабиринт с молниеносной быстротой. Рошаг и сам не знал, сколько здесь было тварей. На одного призванного им из Бездны монстра приходился десяток стихийных порождений Мрака, вызванных к жизни эманациями Силы. Мертвяки, демоны, призраки, химеры и совсем уж невообразимые твари, незнакомые нынешним демонологам и бестиологам, точно саранча заполонили подземные коридоры, став одновременно и стражами царства Рошага, и будущими рядовыми собираемой им армии. Они были всюду, избегая лишь тех мест, которые облюбовали по-настоящему могущественные создания – «генералы» и «офицеры» воинства Спящих.
Если в глазах какого-нибудь мелкого демоненка из Нижних миров даже откормившийся мертвяк смотрелся как кто-то весьма и весьма могущественный, то Рошаг среди своих «подчиненных» выделял лишь двоих – овеянного легендами племени логов великана-канчора и не менее прославленного Ловчего Бездны.
Первый, четырехрукий великан в три сажени ростом, с бледно-серой кожей, рогатой головой на короткой шее и лицом дебила в народе ло’огов считался легендой. Раньше о его сородичах Рошаг знал лишь, что они были то ли одним из врагов вартагов, то ли слугами врагов. Кто такие в действительности и чем славны, ему стало известно лишь после перерождения в костяного дракона и превращения в эмиссара Спящих на Торне. Невообразимая Сила канчора, способность свободно колдовать как в обычной реальности, так и в Астрале, влияние на обитателей Верхних планов – все это стало той причиной, по которой орды тварей из Темного океана пересекли половину мира и стерли с лица Торна человеческий Гамзар. Ради освобождения столь могучего союзника, тысячелетиями томящегося в древних подземельях, Рошаг был готов пойти и не на такие траты сил.
Одна беда, то ли сказалось долгое заточение, то ли такой была плата Бездне за мощь, но великан оказался до изумления туп. Даже самый древний лич, растерявший последние крохи разума, на его фоне смотрелся бы титаном мысли. Прямые приказы могущественный идиот еще как-то исполнял, а вот на что-то сверх того можно было даже не надеяться. Его максимум – разъяриться по поводу и без него, а потом начать крушить всех, кто только попадется на глаза. И пусть Рошаг и сам немного опасался взбешенного канчора, в свое войско он хотел кого-то менее скорбного разумом. Потому как голой силе он всегда предпочитал ясный ум.
Второй «офицер» появился у Рошага совсем недавно и почти случайно. Простенькая комбинация вокруг узилища с заточенным в нем ядром души Ловчего Бездны неожиданно сработала, и составленный им аркан выдернул в зал под Козьи горы истерзанного Бестелесного духа. О, как он был зол, как ярился, как жаждал отомстить своим обидчикам, которые нанесли ему не смертельную, но весьма чувствительную и плохо заживающую рану.
С той поры Ловчий так и сидел запертый в многолучевой звезде, вытягивая из окружающего пространства мельчайшие крохи Силы и грезя о мести. Собственно, у него, кроме ненависти и крох памяти, от разума тоже почти ничего не осталось. Иногда Рошаг даже не понимал, кто перед ним – наделенная сознанием магическая сущность или движимый инстинктами зверь из Бездны…
Мало того, что на первого «офицера», что на второго иногда находило некое помрачение, и они вовсе забывали, кто они и почему должны подчиняться какому-то костяному дракону. И Рошагу приходилось раз за разом вколачивать в их тупые мозги нужные приказы и директивы. Канчора хотя бы при этом не сопротивлялся, а вот Бестелесный каждый раз пытался брыкаться, выматывая даже не устающего немертвого.
– Ты меня слышишь, Ловчий?! Помнишь ли ты хозяев этого мира, готов ли подчиниться их воле? – в очередной раз спросил Рошаг, стоя перед гигантской магической печатью, в центре которой пульсировало ядро с остатками личности Ловчего.
В этот раз у того наступило очередное обострение, и на простое мысленное послание он ответил жгучим потоком магии, способной не только сжечь то, что заменяет мозги мертвяку, но и развоплотить привязанную к неживой плоти душу. Если прозевать удар, разумеется… Но Рошаг не зевал и вовремя подставлял ментальный щит.
– Не забыл ли ты, кто твой враг? – продолжил спрашивать костяной дракон. И внезапно получил ответное послание, буквально сочащееся ненавистью к пахнущим Силой двуногим смертным. Жаль только, ничего, кроме злобы, там не было. – Вижу, что не забыл… – выдавил из себя Рошаг, которому возня с могущественными безумцами успела изрядно надоесть.
Это была его последняя попытка вернуть Ловчему хотя бы видимость ясности ума. Смысла и дальше тратить время и силы он не видел и всерьез задумался об уже мелькавшей у него ранее идее с трансформацией твари в кого-то более подходящего для претворения планов Спящих в жизнь. Возможно, более сильного, и совершенно точно, гораздо более понятливого и управляемого. Вот только для задуманного надо заполучить еще несколько Ловчих, связать их чарами и вылепить из эфирной плоти нечто новое. И это совсем не простая задача!..
С этими мыслями Рошаг покинул одного безумца и заявился в гости к другому – его соседу.
Если Ловчий замкнулся в себе и вел поистине растительное существование, то глупец-канчора был весьма деятелен. Сколько Рошаг к нему ни приходил, великан всегда хлопотал вокруг нарисованной демонической кровью на дальней стене пещеры кособокой астральной печати. Чего конкретно и, главное, как четырехрукий с ней делал, дракон не знал – он ощущал только, как в колдовской чертеж перетекает Сила настолько злобная, что на ее фоне сам Рошаг казался едва ли не невинной овечкой, – но прекрасно видел результат. Мелкие и средние стихийные духи Воздуха и Воды срывались с привычных мест, нарушая давно и прочно установленный порядок, сея панику среди сородичей и порождая кое-где настоящие стихийные миграции слабых элементалей. Но то в Астрале, в реальном мире это отражалось изменениями погоды, неурожаями и засухами. Три года канчора «играл» с обитателями иных планов, и вот теперь его возня принесла свои плоды: когда дома голодные бунты черни, вряд ли найдется властитель, который рискнет послать армию на войну со Спящими!
Однако сейчас великану придется отвлечься от своего занятия.
– Услышь меня, о могучий! – прошипел Рошаг, мысленно кривясь от отвращения.
До чего дошло: он, бывший хаарг-Лог, а ныне проводник воли Спящих, вынужден едва ли не пресмыкаться перед могучим безумцем. Перед тем, на кого в свою бытность живым и свободным драконом Междумирья, он устроил бы охоту, как на диковинного зверя! Мысли снова перескочили на того смертного червяка, который стал причиной его падения, и внутри снова начала разгораться слепящая злоба. Чтобы отвлечься от этих воспоминаний, Рошаг снова процедил:
– Могучий!
– Ы-ыы? – Великан как всегда был немногословен. Хорошо хоть соизволил повернуться к своему «генералу».
– У меня к тебе дело, о могучий! Ты сильнейший из всех известных мне повелителей Астрала. – Лесть, как можно больше лести. Тупицы ее любят! – Помоги отворить Тропу на тонкие планы. – Нужно заглянуть в гости к нашим союзникам. Я хоть и бывал у них раньше, но… Враги сильны и коварны, в одиночку я могу и не справиться. Помоги, о могучий!
– Ы-ыы! – утвердительно замычал канчора и принялся хаотично размахивать всеми четырьмя руками.
– Ну вот и славно! – зло пробормотал Рошаг. – А чтобы совсем поднять тебе настроение, скажу, что союзники эти – наши с тобой родственники. Для тебя весьма дальние, для меня чуть ближе… – Поймав взгляд выпученных и лишенных капли ума глаз, посланник бывших хозяев Торна досадливо щелкнул челюстями и пояснил: – Я говорю о драконах, драконах Нолда. У тебя ведь в предках затесался кто-то из этой братии, не так ли?
В ответ опять донеслось мычание этой безумно сильной и столь же безумно тупой твари, и Рошаг, выдержанный и спокойный как… как может быть спокоен только костяной дракон, испустил ментальный вопль, который больше пристал загнанному в ловушку зверю, а не предвестнику новых владык Торна. Сегодняшний раунд своей борьбы с бесконтрольной яростью и злобой он определенно проиграл…
Сухарт, как и положено чтящему традиции гному, уважал профессионалов любого дела. Не важно, какое у тебя занятие – куешь ли ты мечи, сеешь хлеб, пасешь скот или творишь волшбу, – главное, что ты вкладываешь в работу весь отпущенный тебе богами талант и, взойдя на очередную ступеньку мастерства, жаждешь большего. А человек ты, гном, эльф или даже мерзкий гоблин – это дело десятое.
И лишь бумагомарак из всех этих газет, газетенок и новостных листков, которые десятками выходили во всех крупных городах людей и поселениях гномов, он на дух не переносил. Продажные по своей сути, пишущие не по повелению души, а отрабатывающие заказ очередного толстосума, напропалую врущие и передергивающие факты, они порой казались Сухарту орудием того самого конца времен, которым нет-нет да и начинали стращать священники.
Пусть сам гном не мог похвастать чистотой помыслов или незапятнанной честью – для политика его уровня подобное попросту невозможно, – это ничуть не мешало ему продолжать не любить «распространителей сплетен». Не любить и… пользоваться плодами их трудов.
На столе перед Сухартом лежало сразу несколько людских газетенок разной степени продажности. Здесь были газеты Нолда, Гарташа, Зелода, Иссора, Тлантоса и даже Заурама. И во всех, абсолютно во всех, так или иначе затрагивалась самая популярная тема сезона, затмившая даже Прорыв Бездны в Козьих горах: нападение на Муар и разрушение Гиркала. Два этих взаимосвязанных события потрясли основы современного мироустройства, став зримым воплощением тех тектонических процессов, что происходили и происходят во властных кругах стран Объединенного Протектората. И, разумеется, они не могли не найти отражения в трудах бумагомарак.
Вот только если рядовой читатель искал в статьях объяснение происходящего, то Сухарта интересовала трактовка событий. Не описание того, что произошло – это он знал и так из докладов разведки, – а то, как материал преподносится рядовому филистеру[1]. То, каким власть предержащая желала видеть общественное мнение.
И вот здесь вдруг выяснилось, что у нынешних хозяев мира взгляды на случившееся сильно расходятся.
В Зелоде и Гарташе, впервые на памяти Сухарта, Нолд подвергли жесточайшей критике. Дошло до того, что в некоторых новостных листках, доселе малоизвестных, островную республику откровенно называли палачами народов, а понесенные ими в Муаре потери – выдумкой и ложью. И это в странах, где еще недавно любое пожелание Архимага выполняли едва ли не раньше, чем оно было высказано.
Газеты Тлантоса, как и положено для пострадавшей стороны, кипели от возмущения и бессильной злости. Каждая заметка изобиловала описаниями разрушений, людских страданий, приводились имена погибших и искалеченных. В них можно было найти все, кроме… призыва к королю объявить Нолду войну. Даже о разрыве дипломатических отношений никто не заикнулся. И ладно бы это случилось с никчемным Уззом, нет, Тлантос – даже в том виде, каким его пытаются показать остальному свету его хозяева темные маги, – достаточно силен, чтобы помнить о национальной гордости. И вдруг такая вялая реакция.
Вот Заурам, тот оказался вполне предсказуем. Все дзандские газеты пестрели заголовками, в которых безмерно осуждалась агрессия темных сил против Нолда и всячески приветствовался удар возмездия по Тлантосу. Что характерно, никто даже не попытался доказать связь между личем со Змеиных островов, как его называли писаки, и самым южным государством Горха. Все приняли ее как данность, наплевав на поиск доводов. И уж разумеется, никто не стал вспоминать, по чьей вине немертвый колдун набрал такую силищу. Кому какое дело до людей из Братства Крови или Тлантоса, если пострадал один из столпов этого мира?! В общем, лизоблюды из Сардуора были в своем репертуаре.
Интересно было бы почитать, что пишут в Иссоре, который славится давней дружбой с пиратами архипелага, но газеты из султаната в руки Сухарта не попадались…
Зато нолдские издания порадовали. В крупнейших республиканских газетах – «Жезле мага» и «Правде Истинных» – одни и те же события описывались пусть не с противоположных, но явно различающихся точек зрения. В «Жезле» много говорили о новых вызовах, стоящих перед Нолдом, и о необходимости продолжать восстановление потерянного могущества. Атаке на Гиркал внимание хоть и уделялось, но лишь в том ключе, что залогом успеха операции стало грамотное планирование и мастерство участников. И прежде всего – великого льера Виттора. Словно кто-то старательно подводил читателя к мысли о том, что вся ответственность за разрушенный порт лежит именно на главе государства.
А вот писак из «Правды Истинных» волновал всего один вопрос: кто виноват в муарской катастрофе. Тема «военного гения» Архимага также затрагивалась, но мимоходом, из одного лишь желания угодить могущественному чародею…
Если Сухарт хоть что-то понимал в этом проклятом богами мире, такие изменения в подаче новостей могли означать лишь одно – политическое партнерство Архимага и Магистра Наказующих переживало тяжелые времена.
И все это на фоне разлада в Объединенном Протекторате! Определенно чтение ненавистных газетенок – невысокая плата за подобное знание.
Передавая корабли заказчику, Сухарт мог только надеяться, что Тлантос с их помощью добавит проблем нынешним хозяевам Торна. Ведь чем жарче пламя мировой смуты, чем больше грызутся люди и эльфы, тем лучше для народа гномов. То, что для одних кризис, для других – удачная возможность, не так ли? Однако темные маги не просто оправдали его чаяния, они разворошили весь тот гадюшник, что Истинные имеют своим государством. Не устроили охоту на караваны, не организовали налет на малозначительный аванпост – тлантосцы разгромили Муар! Отец Гор, мархузов Муар!
Усмехнувшись, Сухарт решительно сдвинул газеты на край стола и принялся разглаживать мозолистыми ладонями уже читанное ранее письмо из Белой пирамиды. Король Тлантоса лично снизошел до того, чтобы поблагодарить «подгорных владык» за многовековую дружбу и плодотворное сотрудничество, итогом которых стала постройка «лучших кораблей этой эпохи». Так и написал – «лучших кораблей»! Сухарт, конечно, с ним полностью согласен, но ему было любопытно: король так же не скупился бы на комплименты, если бы его безбашенные колдуны не потеряли суда в очередной безрассудной схватке? Так и подмывало ответить, что лучшим признанием заслуг гномьих корабелов станет новый заказ на их верфи. Тем более что, несмотря на все славословие, сам государь этой темы никак не касался.
– Тоже мне правитель! Клянусь Отцом Гор, зачем стоило заваривать всю эту кашу с нападением на Нолд, если после первой же пощечины прячешься в кусты?! – сквозь зубы процедил Сухарт. – Или решил, что Истинные ослабели, потеряли хватку? Так зря, у мархузовых выкидышей еще есть чем удивить всяких выскочек… к сожалению… С островитянами по-глупому и с наскока нельзя, если уж так неймется подраться, то планируй большую войну! – Гном с раздражением покосился на письмо. – Или я чего-то не знаю? В конце-то концов, не полный же ты дурак, чтобы просто так в Муар с четырьмя кораблями соваться… А что, похоже на правду!
Сухарт поморщился, досадуя на свою недогадливость. Такая очевидная мысль, а в голову только сейчас пришла. Ясно же, что корабли Тлантосу для другого требовались. Не для Нолда. Потому-то и во второй части письма Фердинанд не новые корабли предлагает ему построить, а просит продать полсотни боевых големов. Тех самых, о которых по идее не должен знать не то что глава далекой страны, а вообще ни один человечишка! Не иначе как некроманты его паскудные вынюхали, пока на верфях гостили… Дети хфурга! Как только ухитрились-то?!
Остро захотелось послать повелителя темных магов к хаффу в зад, благо Совет дал Сухарту такие полномочия, но цена… проклятье, отродье Тьмы предложило слишком хорошую цену. Золото, артефакты, материалы из иных планов… И ладно бы за полностью снаряженных големов, нет, Фердинанд уверял, что его вполне устроит, если рукотворные монстры будут без магических движителей! Предложение было слишком соблазнительно, чтобы торговая жилка Сухарта позволила от него отказаться.
– Проклятье! – Хлопнув по столу, Сухарт откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, принялся вспоминать свой визит в цех по сборке боевых машин.
Если обычному мастеровому на ум первыми бы пришли обжигающий жар литейной, звон кузни, лязганье и визг работающих станков, вонь алхимических реактивов и искры от неудачно поставленных рунных печатей, то Сухарт был воин, и воспоминания у него были воинские. Перед глазами стояли многорукие, бронированные, ощерившиеся шипами разрядников металлические чудовища, настоящие боги войны. Пусть они немного меньше нолдских и мощь их колдовских сердец далеко не столь велика, гномьи мастера компенсировали эти недостатки крепостью брони и качеством самих механизмов.
Отдать такое чудо Тлантосу, чтобы некроманты их угробили в очередной авантюре?! Легко! Сухарт растянул губы в усмешке. Оставив движители себе, гномы без проблем построят себе новых. А на полученную плату запустят новый проект – сухопутный броненосец. Он уже видел рабочий прототип этой машины, вооруженной метателями огня и кислоты. И теперь всей душой желал, чтобы такая игрушка появилась в арсеналах Орлиной гряды. Когда Совет решит напомнить прочим обитателям Грольда и Сууда о силе народа гномов, то лишним подобное оружие точно не будет.
А значит… значит, решено! Сделке быть!
Сухарт потянулся за пишущей палочкой, чтобы начать писать ответ Фердинанду, как дверь кабинета с треском распахнулась и бухнула в стену. На пороге стоял новый помощник Сухарта, который вместо вежливого предупредительного стука пустил в ход ноги.
– Мальчик, ты рехнулся?! – ласково сказал Сухарт, медленно свирепея в душе. Предыдущему помощнику длинный язык стоил карьеры, новичок за свое хамство может и здоровья лишиться.
– Господин!! Свежие новости из Западного Кайена!! – на одном дыхании выпалил паренек, тряся в руке смятым письмом.
– И поэтому ты решил выбить мне дверь? – спросил Сухарт, уже едва сдерживая гнев.
Но помощник словно и не видел, как над его головой сгущаются тучи.
– Господин, затворники из гор Порубежья вышли на поверхность и поступили на службу к королю Западного Кайена! В Старом Гиварте им целую слободу выделили! – почти прокричал молодой гном и, подбежав к начальству, сунул послание в руки.
– Что?! – вскричал Сухарт и забегал взглядом по строчкам гномьих рун. Новость оказалась настолько ошеломительной, что возмутительное поведение помощника было моментально забыто. Шутка ли, ненавидящие всех и вся сородичи вдруг пошли на контакт с людьми! Это вам не очередная войнушка смертных людишек, это событие исторического масштаба! И обитателям Орлиной гряды еще предстоит понять, как к нему относиться.
– Вызови самобеглую повозку: мы срочно едем в Совет, – приказал Сухарт, не отрываясь от послания. Затем, немного помедлив, добавил: – И собери мне все материалы по этому королю Кайена. Хочу знать, что за выкидыш хфурга преуспел там, где мы оплошали. Чем мархуз не шутит, вдруг через него контакт с кланом Черного Молота наладить получится…
Об истинной жемчужине Тлантоса – Белой пирамиде в Талаке – по всему миру ходили десятки легенд одна другой мрачнее. Какие только страхи не рассказывали, какие ужасные деяния ее обитателям не приписывали… И каждая новая волна слухов порождала всплеск интереса со стороны мирового надсмотрщика – Объединенного Протектората. Пирамида видела столько комиссий, проверок и расследований, инициированных его членами, сколько не видела ни одна другая правительственная резиденция.
Но все зря. Хозяева Тлантоса умели прятать свои секреты, а потому белоснежные стены королевского дворца, экранирующие магические эманации, очень скоро в глазах многих стали символом тайны. Пугающей, но от того еще более притягательной.
А ведь ответ прост. Пирамида со всеми ее этажами, комнатами, коридорами и подземными казематами всего лишь ширма, фальшивая панель, отвлекающая внимание яркой картинкой от по-настоящему важных секретов. Главный из которых – вход в подземные катакомбы, созданные едва ли не во времена Некронда. Именно здесь творилось все то зло, в котором обвиняла Тлантос людская молва, и именно здесь находился источник могущества его магов.
Комната с обрядовой Чашей, в которой вот уже несколько лет горело неугасимое пламя мира мертвых, располагалась на верхнем ярусе подземелья, строго по центру основания пирамиды. Достаточно глубоко, чтобы ничто не могло помешать ритуалу, и в то же время достаточно близко, чтобы король мог регулярно сюда спускаться и творить нужные заклинания.
Здесь, в святая святых Тлантоса, редко когда появлялся кто-то, кроме Фердинанда и его немногочисленных помощников. Слишком много надежд связано с этим местом, чтобы рисковать и впускать сюда непосвященных. Но сегодня был особый случай, и король нарушил свои же правила.
Сегодня во дворец прибыл человек, сумевший катастрофу в Муаре, когда многие планы Фердинанда пошли прахом, превратить пусть в обидное, но не фатальное поражение. Лишь благодаря ему Тлантос хоть и потерял Призрачные корабли с армией немертвых, но смог сохранить самого лича и немалый запас собранной им Силы. Такой подвиг достоин награды доверием!
Драгоценный груз и доставивший его домой маг Гржак ждали своего короля у входа в комнату с Чашей. Глава филиала канцелярии по особым делам в султанате Иссор был бледен, под глазами темнели круги, а пальцы мелко дрожали, как бывает у слишком далеко заглянувших за грань темных колдунов. Его тело явно жаждало отдыха, однако воля была тверда и взгляд ясен. Образцовый воин короны! Правда, на железный сундук в руках служек, в котором был заключен череп лича, он косился с заметной опаской. Но человек, выдержавший многодневный ментальный прессинг нечисти, имел право на слабость. На его месте Фердинанд вряд ли вел бы себя иначе.
– Господин! – Гржак наконец заметил своего государя и припал на одно колено. При этом его сильно качнуло, но он смог удержаться на ногах.
«Может, стоило дать ему отдохнуть с дороги?» – запоздало подумалось Фердинанду, но он тут же прогнал ненужную мысль долой. Не время нынче для жалости!
– Вижу, что исполнение королевской воли далось непросто, – сказал он властно. – Исполни свой долг до конца и сможешь насладиться покоем!
Кивнув безликим служкам, король открыл дверь заклинанием на языке мертвых и проследовал внутрь самого тайного места во всем Тлантосе. Стоило переступить порог, как в стенных нишах вспыхнули факелы, по углам плиты в центре зала зажглись масляные светильники.
Вслед за государем внутрь внесли сначала железное узилище останков лича, а потом единственный уцелевший накопитель с жертвенной Силой. Последним вошел забывший об усталости Гржак. Судя по горящим восторгом глазам, маг оценил оказанную ему честь, чем лишний раз подтвердил правильность выбора Фердинанда.
– Встань у стены и просто наблюдай, – приказал король.
Повинуясь его жесту, помощники установили в центре плиты над Чашей две каменные подставки: одну под накопитель и вторую для черепа. Еще три пылились в дальнем углу, но, увы, ими так и не получится воспользоваться. Воспоминания о потерянных в Муаре запасах Силы породили вспышку черной злобы, унять которую удалось далеко не сразу.
Пока он боролся с эмоциями, служки успели водрузить шар накопителя на полагающееся ему место и раскрыть сундук с черепом. Впрочем, прикасаться к сосуду с душой лича никто не спешил – это была прерогатива сильнейших чародеев. И тянуть с этим Фердинанд не стал. Криво усмехнувшись, он стянул через голову цепочку с медальоном и, зажав его в левой руке, правую положил на костяшку…
Хлынувший в разум поток мыслей немертвого колдуна оказался такой силы, что удар чужого безумия едва не сокрушил ментальные бастионы короля. И пусть спустя несколько секунд натиск заметно ослаб, выдержать первые мгновения было ой как непросто.
– Силой Пустоты и сердцем Тьмы, покорись! – прорычал Фердинанд, рукой с зажатым медальоном описав вокруг черепа два полных круга. Костяной кругляш оставлял в воздухе медленно истаивающий след ограждающих чар, которые прервали бессвязный поток мыслей лича и поставили точку в его безмолвном противостоянии с королем.
Эхо волшбы еще не успело угаснуть, как Фердинанд шагнул на плиту и водрузил череп на полагающееся ему место. После чего коснулся медальоном теменной части и быстро отступил обратно. В тот же миг служки затянули гимн Тьме, а он принялся выкрикивать отрывистые слова древнего заклятия, вплетая душу лича и собранную им на Змеином архипелаге Силу в паутину наложенных на Чашу чар. Медленно разгорающееся над плитой пламя мертвых подтвердило правильность задуманного.
– Конечно, не случись Муара, и Сила четырех накопителей наполнила бы Чашу, а лич стал бы генералом армии мертвецов, но чего нет, того нет. Даже самые продуманные планы порой нуждаются в доработке, – медленно проговорил Фердинанд специально для Гржака.
На что тот немедленно откликнулся вопросом:
– Я правильно понимаю, что в Чаше зреет?..
– Правильно! В Чаше сокрыто то, что возвысит нашу страну и станет источником ее могущества, – перебил король. – И сегодня твоими стараниями мы еще немного приблизились к этому славному дню!
– Благодарю за оказанную честь! – рявкнул Гржак, но король опять его прервал резким взмахом руки:
– Оставь церемонии для парадов! Просто стой и молчи…
Фердинанду неожиданно пришло в голову, что сила ритуала уже должна разрушить волю лича, а значит, у него есть все шансы заглянуть в память к немертвому колдуну. Он и сам не знал, что хочет найти, однако четко понимал – упускать появившийся шанс нельзя.
Приложив ко лбу медальон и прикрыв глаза, Фердинанд мысленно сосредоточился на его чистой от рисунков и надписей поверхности. Виски кольнуло болью, сигнализируя, что связь установлена. После чего, используя знак власти мага в качестве ментальной опоры, он потянулся к угасающему пламени сознания лича. Лишенное былых барьеров, оно с легкостью пропустило щупы внимания в свои самые сокровенные глубины, и перед внутренним взором короля замелькал калейдоскоп образов. Жестоких, кровавых, сводящих с ума нелюдской логикой и способом мышления. Стоило на них сосредоточиться, как уже собственные мысли начинали разбегаться словно хаффы, уступая место чему-то ужасному и отвратительному.
Вот только Фердинанда не интересовали мозги лича. Все, что он хотел, – найти зацепку, которая позволила бы обнаружить причину выхода мертвяка из-под контроля. Нечто такое, что разрушило планы короля Тлантоса и привело к агрессии Нолда.
Просеивая словно через сито распадающееся сознание лича, Фердинанд не слишком надеялся на успех, а потому едва сдержал восторг, когда щупы его чар зацепились за искрящийся след чужой магии. Это были не тяжеловесная волшба стихийников, не невесомое плетение магов Астрала, не проявление энергии Тьмы и даже не вонь нечестивого могущества Бездны… Нет, Фердинанд нашел отпечаток тончайшего аурного воздействия, присущего заклинателям лишь одного народа. Народа Светлых эльфов!
Когти Юрги! Несмотря на потрясение, дальше он действовал как по учебнику: быстро, четко, аккуратно. Стандартным плетением сформировал астральный образ отпечатка чужой магии и, разорвав связь с личем, перелил его в крупный бриллиант в перстне на пальце. Для такой цели лучше подошел бы подготовленный кристалл памяти, но за неимением гербовой бумаги приходится писать на простой. Хотя на этот раз «простая» получилась чересчур дорогой! Но ради такого дела не жалко и сотни драгоценных перстней…
– Попались, помойное семя! – не сказал, а прорычал Фердинанд, открыв глаза и сдернув с пальца украшение с потускневшим камнем.
От вновь вспыхнувшей ненависти перехватывало горло, и слова приходилось буквально выдавливать. Само по себе разрушение Гиркала король перенес менее болезненно, чем пережитое унижение и чувство бессилия перед мощью чужого государства. И вот теперь вдруг выяснилось, что причина всему – Перворожденные ублюдки, которые использовали Тлантос как подставную фигуру в игре за господство над Торном.
Длинноухие твари!
– Господин? – внезапно подал голос Гржак, и Фердинанд запоздало вспомнил, что закончил здесь далеко не все свои дела.
Махнув помощникам, чтобы те начинали расставлять вокруг Чаши запирающие артефакты, король приблизился к Гржаку и покровительственно похлопал его по плечу:
– Ты хорошо поработал, маг Тьмы! Но достойный труд требует достойной награды. – Фердинанд хищно усмехнулся, а вернувшийся к нему на грудь медальон сверкнул белизной. – Знаю, ты и сам способен дорасти до нового ранга, но зачем рвать жилы там, где можно принять руку помощи?
На последних словах король ткнул пальцем в чародейские регалии. Символ Взгляда Мертвого тут же поплыл, меняясь, пока не трансформировался в узор из скрещенных рогов. А Гржак, одномоментно поднявшийся на очередную ступеньку в иерархии магов Тлантоса, упал на колени и закричал, не в силах терпеть терзающую тело боль.
– Это тебя займет надолго. – Фердинанд с деланым сочувствием поцокал языком и, оглянувшись на суетящихся служек, едва ли не бегом покинул комнату с Чашей.
Читать бесплатно другие книги:
