За все рассчитаюсь с тобой! Чейз Джеймс
— Закройся! — проворчал Гомец, продолжая чтение.
— Вот галантность двадцатого века, — с грустью и иронией проговорил я. — Отдохни пока, малютка… и подожди, пока большой человек покончит с газетой.
Она снова легла и смотрела на Гомеца глазами, поблескивающими от злости.
Гомец кончил читать и бросил газету на пол.
— Подонок! — прошипел он, сжимая кулаки. — Что же ты хочешь? — вдруг вспомнил он о моем присутствии.
— Я в очень неважных отношениях с Эдом Киллино, и я подумал, что у тебя, может быть, появится желание прореагировать на это…
Он некоторое время пристально смотрел на меня, потом откинулся на подушки.
— Каким образом?
— Ты сумасшедший? — злобно спросила Лоис. — Почему ты позволяешь этому прохвосту сидеть на нашей кровати? Разбей ему рожу! Ну, сделай же хоть что-нибудь!
Гомец в ярости дал ей пощечину и вылез из кровати.
— Отойдем-ка лучше в сторонку и побеседуем спокойно, а то эти женщины могут довести до бешенства.
Я посмотрел на телефон, стоящий около кровати, и покачал отрицательно головой.
— А если у этой куклы возникнут скверные мысли? Я не должен спускать глаз с вас обоих.
Гомец резким движением оторвал шнур от розетки, взял телефон и прошел через комнату.
— У меня есть желание поговорить с тобой, — сказал он, — но она определенно ищет ссоры. Если она будет вмешиваться в наш разговор, то мы никогда не кончим.
— Ты заплатишь мне за это! — вдруг взорвалась Лоис. — Ну и манеры… грязный сутенер!
— Закройся! — крикнул он, направляясь к ней.
— Ну, идем, — нетерпеливо сказал я.
Секунду он злобно смотрел на Лоис, потом повернулся, подошел ко мне и мы вышли в салон, закрыв за собой дверь.
Гомец устроился в кресле. Он провел рукой по своим грязным жирным волосам и смотрел на меня, как удав перед завтраком.
— А что ты делаешь во всем этом? — спросил он.
— Киллино хочет разделаться с тобой, мой мальчик, — сказал я, внимательно глядя на него. — Он прекрасно понимает, что единственная для него возможность быть переизбранным, это доказать избирателям, что он может быстро расправиться с типами, подобными тебе. Это его единственный шанс, и он им, как ты видишь, воспользовался. Он уже выдал тебя и выдаст таким же образом всех остальных своих друзей. Но ты, если хочешь, можешь помешать ему.
— Не беспокойся, я-то ему здорово помешаю, — сквозь зубы прошипел Гомец и сжал кулаки. — И я не нуждаюсь ни в твоей помощи, и ни в твоих советах!
— Все вы одинаковы, — сказал я, пожав плечами. — Ты рассчитываешь прийти к Киллино и убить его, не так ли? Но тебе это никогда не удастся. Он же прекрасно понимает, что ты постараешься отомстить ему и примет все меры предосторожности. Держу пари, что ты даже издалека не увидишь его до выборов. А после уже будет поздно.
Он нахмурился и стал покусывать губы.
— Так что же ты предлагаешь? — нервно спросил он.
— Есть отличная возможность погубить Киллино. Приходи сегодня в половине двенадцатого к номеру 46 на пристани. Разве тебе неизвестно, что Киллино ходит в эту коробку развлекаться? В подвальном же этаже есть комната, зарезервированная для его банды, куда все они ходят. Это тебя, надеюсь, не затруднит.
Немного подумав, он встал.
— Если это все, что ты можешь мне предложить, то убирайся! А в следующий раз, если войдешь сюда без приглашения, выйдешь отсюда ногами вперед!
— Как мне страшно! — иронически проговорил я, открывая дверь. — Если же ты обнаружишь в этом борделе Киллино, то для газет это будет выглядеть довольно мило. Ты этого не находишь? Джед Девис готов описать всю грязь, при условии, если будет иметь доказательства тому. А если подобного рода новость появится в газетах накануне выборов, Эду будет несладко.
— Убирайся! — повторил он.
Я с насмешкой посмотрел на него и вышел.
На границе Парадиз-Палм виднелись несколько жалких хижин. Дальше можно было заметить единственный в своем роде особняк, над дверью которого был освещен только номер здания — «46».
Я остановил «меркурий» на пустыре, поблизости, и осторожно направился к этому зданию, стараясь все время держаться в тени. Через открытую дверь до моего слуха доносилась танцевальная музыка. Сквозь щели штор на окнах пробивался свет.
Какой-то человек вышел из тени на свет и приблизился ко мне. Я остановился, положив руки на револьвер.
Но это был Хоскис.
— Салют, Джек! — сказал я — Видели вы сегодня утром «Морнинг Пост»?
— Ах, это вы! Видел. Это заставит Киллино призадуматься.
— Держу пари, что и вас тоже. Вы настроены немного повеселиться?
— Да, я думаю войти туда, — сказал он, подозрительно осматривая фасад дома. — Только я хотел бы знать, что из этого выйдет?
— Увидите. Не надо спешить. Сколько с вами людей?
— Шесть человек. Этого достаточно?
— Надеюсь. Только скажите им, чтобы они не показывались, пока. И пусть будут начеку. А пока они могут с пользой для себя провести время. Мне хотелось бы, чтобы они перерезали телефонные провода. Это возможно?
— Полагаю, что да. Но зачем все это?
— Мне очень не хотелось бы, чтобы в случае драки, были предупреждены флики Киллино. Мы и так будем достаточно заняты.
— Вы, надеюсь, не вслепую идете? — спросил Хоскис, который, видимо, все еще сомневался.
— Вы же видели, как я подал вам ваших кубинцев. Мне кажется, что вы можете доверять мне.
— Да, вы действительно хорошо продаете ваш салат, — сказал он. — Ладно, я отдам необходимое распоряжение. Я подождал, пока он вернулся.
— Они устроят это. Так мы войдем?
— Войдем. У вас, конечно, есть револьвер?
— Да. Но у вас, я надеюсь, есть разрешение на ношение оружия?
Я кивнул и мы вошли в здание.
Внутри располагался слабо освещенный бар и площадка для танцев. В углу, на желтом ковре, расположился оркестр, состоящий из пианиста, виолончелиста, саксофониста и ударника. У бара за прилавком стоял кубинец.
На площадке топталось несколько пар. У мужчин был обычный вид клиентов подобного рода коробок. Девушки танцевали полураздетыми. На них были надеты только лифчики, шелковые трусики, чулки и туфельки на высоких каблуках. Среди них были и довольно красивые.
Атмосфера была удушливой, жаркой и сырой одновременно: смешение запахов пота, духов и алкоголя. Бумажный серпантин свисал с потолка, как лишайник.
Мы протянули свои шляпы груму — китайцу и поискали глазами местечко в зале.
Я посмотрел на часы: было одиннадцать часов десять минут.
— Можете развлекаться в течение двадцати минут. В половине двенадцатого мы начнем работать, — сказал я.
Хоскис внимательно осмотрел высокую блондинку в белье из черного шелка, которая с недовольным видом облокотилась о стойку бара.
— За двадцать минут я не успею наделать глупостей; у меня не хватит времени. Лучше выпьем по стакану.
Блондинка смотрела, как мы приближались к бару.
— Хелло, красотка! — сказал Хоскис.
— Хелло, красавец! — ответила она.
— Что, если мы выпьем по стаканчику, — подмигнул мне Хоскис. — Я имею большой успех у блондинок.
— Не верьте ему, — сказал я девушке. — Этот тип ежедневно на завтрак ест орехи. Вот это, действительно, дает удивительный эффект!
Девушка, очевидно, приняла нас за пьяных и посторонилась. Кубинец, протирая стаканы, спросил, чего бы мы хотели.
— Три порции сухого виски, — сказал Хоскис. — И не суй свой палец в мой стакан. — Потом он обратился к девице:
— Скажи мне, курочка, ты не возражаешь, если я не буду делить тебя с другим? Ты для этого слишком хороша. У тебя нет подружки, которая могла бы заняться моим товарищем, чтобы нам побыть немного наедине?
— Он разве недостаточно взрослый, чтобы выбирать самому? — засмеялась она. — Коробка набита…
— Слышите! — сказал мне Хоскис. — Не охотьтесь на моих землях… Посмотрите вокруг себя…
Я ошалело смотрел на него. Он, безусловно, понимал жизнь. Кубинец поставил перед нами стаканы, и мы заплатили в два раза дороже, чем это стоило.
— Теперь ваша очередь, — Хоскис сделал широкий жест рукой и кивнул кубинцу. — Мой друг нас приглашает, иначе я бы не поехал с ним!
Я сунул кубинцу пять долларов. Девушка прижалась ко мне. Эти пять долларов решили вопрос. Это со мной она будет любезной и милой. Хоскис грустно посмотрел на нее.
. — Ты, милашка, ошиблась в клиенте. Может быть, ты была недостаточно внимательна? — О, брось! Хоскис казался задетым. — А я-то подумал, что ты полюбишь меня бесконечно!
— Пошли его спать, — вздохнула блондинка, посмотрев на меня. — Он нас только расстраивает, — Мадам просит вас отправиться спать, — сказал я с улыбкой Хоскису. — Это возможная вещь? Он допил свой виски и вздохнул.
— Не сейчас. Я не буду портить вам удовольствие. Она ведь здесь не одна, от которой пахнет одеколоном. Я как раз вижу другую, которая подходит с моей стороны.
К нему действительно приблизилась довольно жирная рыжая девица, сильно напудренная, в трусах желтого цвета.
— Тебе нужно подкрепление? — спросила она у блондинки.
— Избавь нас, пожалуйста, от этого нудного человека, — сказала она, указывая пальцем на Хоскиса. — Он лопает только орехи и сидит без гроша.
Рыжая фыркнула.
— Верно, что у тебя нет ни гроша, мой дорогой? — спросила она Хоскиса.
— Я берегу свои деньги для рыжих. Ты попала в самую точку. Хочешь выпить?
— Пойдем потанцуем? — спросила меня блондинка.
— Вот-вот, идите-ка лучше танцевать, — подхватил Хоскис. — Моя подружка будет меня держать в тепле все это время.
Я проглотил виски и отвел блондинку на площадку. Танцевала она прилично.
После двух кругов по площадке я спросил ее:
— А кто держит эту коробку? Ее глаза округлились.
— А что тебе до этого?
— Послушай, к чему же делать из этого тайну?
— Действительно, ни к чему. — Глаза ее вдруг потеряли всякое выражение. — Это мадам. Ты это хотел узнать?
— Мадам? Которая?
— Мадам Дурелли, — вздохнула она. — Ты доволен?
— Я не собираюсь терпеть твое скверное настроение, — тихо проговорил я. — Если ты неспособна быть полюбезнее, я тебя оставлю.
Ее глаза вспыхнули, но она сдержалась.
— Не сердись, дорогой, мне так хотелось провести хороший вечер.
— Мне тоже, — ответил я, устраиваясь так, чтобы приблизиться к Хоскису.
Он посмотрел на нас и очень громко сказал рыжей девушке:
— Довольно странные люди! Этот парень выглядел бы лучше в своей клетке!
Он, казалось, очень забавлялся. Она тоже.
— А что, если мы поднимемся наверх? — спросила блондинка. — Здесь слишком жарко для танцев. — Решено, — ответил я, увлекая ее к двери. Хоскис с упреком посмотрел на меня. С насмешливым видом, прощаясь с ним, я последовал за блондинкой. Она поднялась по лестнице и устремилась по коридору первого этажа.
Я вошел следом за ней в маленькую комнату с диваном, комодом и ковром.
Она остановилась возле дивана и выжидающе посмотрела на меня.
— Надеюсь, ты не слишком скупой, мой милый? Я достал из кармана три билета по пять долларов и повертел возле ее носа.
Глаза ее заблестели, она приветливо заулыбалась. Выражение недоверия исчезло.
— Пойди и скажи мадам Дурелли, что я хочу с ней поговорить. Она широко раскрыла глаза.
— Почему это? — спросила она внезапно изменившимся жестким голосом. — Я что, не нравлюсь тебе, или что?
— Ты что, не способна заработать немного денег без того, чтобы не полаять? Возьми это и поищи мадам. Иди быстро! Она взяла деньги и сунула их в чулок.
— Как только я тебя увидела, так я сразу же решила, что ты весьма забавный тип. Не двигайся, я пойду за ней.
Я присел на край дивана и в ожидании закурил сигарету. В коридоре послышались шаги. Открылась дверь и в комнату вошла крупная женщина среднего возраста, с жестким худым лицом. Она смотрела на меня своими проницательными глазами, опираясь о косяк двери.
— Что вы хотите?
Я посмотрел на часы. Было одиннадцать часов двадцать пять минут.
— Вчера вечером новый начальник полиции потопил судно, принадлежащее Хуану Гомецу. Вы, вероятно, прочли об этом в «Морнинг Пост»?
В ее глазах появилось недоверие.
— Кто вы такой?
— Это неважно. Я хочу дать вам хорошую возможность, а это вполне доказывает, что я ваш друг. — Продолжайте.
— Вы, как видно, умная женщина. Нет надобности вам объяснять подробно. Гомец в ярости, так как Киллино потопил его судно. Он появится здесь и учинит драку.
Она напряглась.
— Откуда вам это известно?
— У меня свои возможности в этом отношении.
— Я лучше пойду поищу кого-нибудь, кто мог бы поговорить с вами по этому вопросу, — сухо проговорила она, направляясь к двери.
Я схватил ее за руку и повернул к себе.
— Ничего подобного. Это я адресуюсь лично к вам. Если не хотите последовать совету друга, то вы в этом очень скоро раскаетесь. Время не терпит. Гомец со своей бандой появится здесь с минуты на минуту. Вы должны заставить уйти ваших курочек и клиентов. Несколько мгновений она смотрела на меня.
— Подождите, — сказала она и стремительно вышла из комнаты. Я тут же последовал за ней и заметил, как она вошла в дверь в другом конце коридора. Войдя за ней, я увидел, что она хочет звонить по телефону, но телефон не работал. Она испугалась.
— Действуйте побыстрее, — сказал я ей с порога.
— Перестаньте же следовать за мной повсюду! — злобно сказала она.
— Раз вы поняли, что вам надо делать, я совершенно спокоен, — ответил я и направился к входной двери.
К заведению, пробираясь между хижинами, приближались две машины. Люди из них выскакивали на ходу. Я вытащил револьвер и дал три выстрела над их головами. Потом быстро закрыл дверь, убрал револьвер в кобуру и вернулся в танцевальный зал.
Я укрылся в баре в компании с Хоскисом. Рыжая девушка была с нами, но кубинца мы вышвырнули прочь. Его компания нам не нравилась.
Хоскис рассказал о приготовлениях к одной из своих военных операций. Это было интересно, но я видел, что девица его не слушала. Она обняла руками колени, и лицо ее было искажено гримасой ужаса.
Выстрелы раздавались совсем близко и даже было слышно как посвистывали пули.
— Это напоминает мне случай, когда я как-то оказался отрезанным от своих людей после форсирования Рейна, — проговорил Хоскис. — Я торчал в одной дыре, и фрицы начали обстреливать нашу позицию из мортир. Не было к сожалению виски, чтобы поддержать нашу храбрость и было очень страшно.
Он, при этих словах, влил себе в горло глоток виски.
— Нечего улыбаться, — добавил он, глядя на меня прищуренными глазами, — вы бы тоже страшно боялись.
Совсем близко от нас кто-то начал стрелять из винтовки, шум был действительно страшным.
Рыжая девица вдруг завопила тонким голосом и уцепилась за Хоскиса. Он с силой прижал ее к себе, подмигнув мне при этом.
— Надеюсь, что прилавок защитит нас от пуль, и мы будем в безопасности, — сказал он.
— Я хочу вернуться домой, — стонала рыжая девушка. Это были ее первые слова после начала стрельбы.
Я пролез до конца прилавка и бросил осторожный взгляд в зал. Площадка для танцев была пуста. Четверо музыкантов укрылись за пианино, две девушки, опрокинув столик, укрылись за ним, были видны лишь их ноги в нейлоновых чулках. Все остальные из зала исчезли.
Непрерывные выстрелы нарушали тишину ночи. Мне хотелось обнаружить человека с винтовкой, которая щелкала неподалеку от нас.
С того места, где я находился, стрелка из винтовки не было видно. Я выполз из-за прилавка и мои голова и плечи находились уже вне укрытия.
— Вот таким образом и зарабатываются ордена, — сказал Хоскис рыжей девице. — Но при этом имеется отличный шанс заработать себе место в могиле.
Я вдруг заметил парня с винтовкой. Он был средних лет и немного уже плешив. — Двигается что ли дело, плешивая голова? — спросил я у него, незаметно вплотную приблизившись к нему. — Ты, видимо, воображаешь, что попадешь в кого-нибудь?
Он подскочил от страха и неожиданности и направил свою пушку на меня. Я так быстро отполз назад, что насмерть перепугал рыжую девицу. Я сел на полу и вытер пот со лба.
— Оказывается, этот тип забавляется совсем один, — объяснил я Хоскису. — Может быть, ему надо помочь?
— Не будьте таким нетерпеливым. Моя маленькая подружка и я находим это просто замечательным. — ответил он.
Над нашими головам вдребезги разлетелись несколько бутылок. Мы были обрызганы алкоголем и осколками стекла. Брюки Хоскиса в мгновение пропитались виски, что же касается меня, то моя щека оказалась расцарапанной стеклом, но я хоть остался сухим.
Внезапно откуда-то из-за угла вылез и направился, шатаясь через зал, совершенно пьяный мужчина с лицом, покрытым красными пятнами. Но не успел он пройти и несколько шагов, как в него угодила, наверное, целая дюжина пуль. Мужчина рухнул, уткнулся носом в пол и затих.
Дверь неожиданно резко отворилась, и в зал на четвереньках вползли трое мужчин с автоматами. Вид у них был весьма решительный.
В проеме двери я успел заметить дона Сперанца. Не входя в помещение, он приказал своим людям расположиться около окна, остерегаясь слишком обращать на себя внимание. Мне доставило большое удовольствие снова увидеть его.
Его люди проползли через весь зал к окнам и стали поливать ночь потоками пуль. Вопли снаружи показали, что они хорошо знают свое дело.
— Я полагаю, что мы вскоре сможем совершить небольшую прогулку, — сказал я. — Мне надоело оставаться неподвижным.
— Когда захотите, — ответил Хоскис, вытаскивая свой маузер и снимая его с предохранителя.
— Не оставляйте меня одну! — вопила девица, ухватившись за него.
Он оттолкнул ее.
— Достаточно. Теперь я должен работать. Сперанца исчез. Возле дома раздавались крики и выстрелы. Вероятно, начинался штурм здания.
— Как вы думаете, ваши люди собираются вступать в игру? — спросил я.
— Это уже сделано, — ответил Хоскис, прислушиваясь. — Я всегда узнаю своих людей по выстрелам, которые они делают. Послушайте!
— Отлично, — сказал я. — Как представитель власти, вы, наверное, не станете колебаться, а будете стрелять в каждого подозрительного индивидуума, который вам покажется опасным?
— Еще бы!
— Тогда, старина, начинайте первым. Я вас прикрою сзади.
— Если хотите пройти вперед, не стесняйтесь, — быстро проговорил он. — Я заранее беру на себя ответственность за все последствия, которые вы можете спровоцировать.
Раз дело было предложено в такой форме, я не мог отказаться, и, бросившись к двери, проник через нее в центральный холл.
Какой-то человек, стоявший у двери, быстро повернулся и выстрелил. Я почувствовал на лице ветер от пролетающей пули и выстрелил в свою очередь. Человек упал.
— Видите, — обернулся я к Хоскису, как бы извиняясь, — в меня всегда стреляют первыми.
— Успокойтесь, — ответил Хоскис. — Проходите вперед, вы, кажемся, более ловки, чем я.
Казалось, в холле все затихло, и я толкнул дверь, ведущую в полуподвальный этаж, приглашая за собой Хоскиса.
Тихо спустившись, как мыши, вниз по лестнице, я указал Хоскису на толстый электрический кабель, проложенный вдоль стены. Хоскис кивнул и улыбнулся.
У двери, в конце коридора, я остановился и прислушался. Все было тихо.
— Войдем? — спросил я у Хоскиса.
— Мы всегда входим в любую дверь, — ответил он.
Я толкнул дверь.
Помещение было большим и прекрасно оборудованным различными прессами и машинами. Лампы, прикрытые абажурами из зеленого стекла освещали пачки билетов, валяющихся на полу.
Возле одного пресса я увидел труп. Пуля попала этому человеку в самую середину лба, маленькое отверстие было окружено кровавым кругом. На коленях у стены стоял Эд Киллино. Его лицо было искажено страхом, глаза вылезли из орбит, руки были подняты на уровне плеча. В нескольких метрах от него стоял частный детектив Клаберд, по-прежнему в своей фальшивой шляпе. В руке у него был «кольт 45», направленный в лоб Киллино.
— Прикажите ему уйти! — завопил Киллино. — Пусть он уберет оружие!
Мы приблизились.
— Хеллоу, толстяк! Что же это такое, наш молодой друг вам не нравится? — Я положил руку на плечо Клаберда. — Что вы тут делаете, малыш?
Клаберд опустил пистолет.
— Я рад, что вы во время пришли, мистер Кен, — смущенно сказал он. — Я уже спрашивал себя, что мне делать с этим человеком.
Хоскис провел рукой по волосам.
— Что это за тип? — спросил он, не скрывая удивления.
— Самый способный и самый достойный детектив, после Фила Венса, — ответил я.
Киллино неожиданно бросился к бумаге, лежащей на письменном столе.
— Не так быстро, — произнес Хоскис, отталкивая его. — Держись спокойнее, пока я не разрешу тебе шевелиться.
Клаберд подобрал бумагу и стал топтаться на месте со сконфуженным видом.
— Это показание, — проговорил он, протягивая мне исписанный лист бумаги, — оно полностью оправдывает вас, мистер Кен. Этот человек признался, что Бат Томпсон по его приказу убил Херрика, Гилеса и Броди. Они обнаружили фабрику фальшивых денег и поэтому поплатились своими жизнями. Надеюсь, что здесь все, как надо.
Совершенно ошеломленный, я пробежал глазами показания Киллино. Документ был составлен отлично. Я протянул его Хоскису.
— Боже мой! — только и сказал он, прочитав бумагу.
— Я отрицаю все, до последнего слова! — бормотал Киллино. — Я это сделал потому, что он угрожал мне смертью!
— Как вам удалось заставить его написать все это? — спросил я Клаберда.
— Я и сам ничего не понимаю, мистер Кен, — ответил он, нервно теребя свой галстук. — Киллино, вероятно, подумал, что мой револьвер может выстрелить сам. И, наверно, он был прав, потому что это случилось, когда появился другой. — Он показал на труп, который лежал около пресса. — Киллино считал, что я не рискну стрелять. Но потом он понял, что ошибался, и когда я предложил ему сделать подобное признание, он сразу же его написал.
Хоскис расхохотался.
— Вы не так глупы, мой милый, как на первый взгляд выглядите. Мой мальчик, вы далеко пойдете с такими незаурядными способностями! — сказал я Клаберду.
Он покраснел. — Вы очень любезны, мистер Кен. Меня в школе научили строить из себя дурачка. В школе детективов в Огайо мне внушали, что преступники не относятся с подозрением к человеку, у которого глупый вид.
Я подтолкнул Хоскиса локтем.
— Было бы небезынтересно пройти там курс учения. Мой малыш, это ваш пленник, — кивнул я на Киллино. — Уведите его.
— Не рассчитывайте на это, — прошипел где-то сзади голос Сперанца. — Руки вверх! А ну-ка, быстро, или я уложу вас всех!
Мы повернулись.
На пороге комнаты стоял Сперанца с автоматом в руках. Он был бледен, глаза его сверкали ненавистью.
Когда я читал показания Киллино, то положил свой «кольт» на стол. Оценив расстояние до оружия, я решил, что оно лежит слишком далеко, чтобы я успел дотянуться до него. Киллино снова бросился вперед, пытаясь схватить бумагу, но Хоскис снова оттолкнул его. Около меня раздался выстрел. Сперанца уронил автомат и грохнулся на пол. Посреди лба у него появилась аккуратная дырочка.
— Действительно, этот револьвер стреляет сам, — пробормотал Клаберд, глядя на дымящийся «кольт». Огонек удовлетворения светился в его глазах.