Во сне и наяву. Титан Конофальский Борис

Титан

Глава 1

«Лёлик». Этот человек звонил ему сам нечасто, поэтому Виталий Леонидович был не то чтобы удивлён, скорее заинтересован: ну и что тебе нужно, капитан Лёлик? Роэ подождал пару секунд и принял вызов:

– Привет.

– Привет, Виталий Леонидович, – говорит капитан Митрохин. Он не сразу переходит к делу. – Как дела?

– Ну? Что случилось? – настроение у Роэмана не очень, ему не до церемоний.

– У меня ничего не случилось, – произносит Митрохин, – я просто сводку по городу просматривал, и твоего знакомого в ней нашёл.

– Моего знакомого? – Роэ немного раздражается, ну разве нельзя сказать всё сразу и по делу. – Какого?

– Пахомова. Помнишь пацана, ну, того, что тёрся с девкой, которая была тебе нужна, они ещё барыге золотую монету продавали. А потом мы его вычислили…

– Ну, помню-помню, – Роэман оживился. – Что с ним?

– Этот бойкий пионер схлопотал шесть ножевых ранений. Это если тебе интересно, конечно.

– Интересно-интересно. Что ещё знаешь?

– Судя по всему, он труп, одно ранение в шею и одно в область сердца, большая кровопотеря.

– Понятно, понятно, – Виталия Леонидовича этот пацан интересовал мало, – а про девку его в сводке ничего не было?

– Я знал, что ты этой темой заинтересуешься, – произнёс капитан. – Я позвонил парню, который ведёт дело, я его не знаю, он сначала ничего говорить не хотел, но я рассказал ему, что Пахомов недавно нахлобучил барыгу, и тогда он мне сказал, что девка, с которой Пахом крутился, Фомина Светлана, проходит по делу свидетельницей.

– Свидетельницей? – сначала Роэман был заинтересован, потом у него появилась надежда, а теперь его накрыло разочарование. – И она не ранена?

– Нет. Жива-здорова. На неё в подъезде напал разносчик, который никуда ничего не разносил, но девка оказалась молодцом, брызнула ему в морду перцем и отбилась. Разносчика на выходе из парадной прихватил её дружок Пахомов, а разносчика ждала машина с водителем. Водитель выскочил, и они с разносчиком этого пацана порезали. Девка морду разносчика срисовала. Вот такой расклад.

Роэман задумался. Его такой расклад никак не устраивал. Он молчал, но ему очень сильно хотелось заорать.

– Виталий Леонидович, – доносится из трубки.

– Да, – отвечает Роэ.

– Эта информация тебе пригодилась?

Так, Лёлик интересуется, готов ли Роэман за неё запалить.

– Да, пригодилась, – теперь он уже не просто раздражён, теперь ему приходится себя сдерживать, чтобы не проорать капитану в трубку каких-нибудь ругательств. – Через полчаса жду на Галёре, на нашем месте.

Этой фразой Роэман дал понять, что готов заплатить за полученную информацию.

– Через полчаса? Через полчаса могу не успеть, – сказал капитан Митрохин.

И тут Роэман уже не сдерживается и орёт в трубку:

– А ты успей, Лёлик, успей! Иначе ни хрена не получишь!

Он отключается и едва сдерживается, чтобы не шваркнуть телефон об стену. Его немного трясёт. Мага, тварь с небритой шеей, поганый коммерс, не сделал дела. Понтовался, пыжился, строил из себя человека, который всё может решить, у которого всё схвачено, который знает нужных людей… А потом, со своими привозными профессионалами, обгадился… Завалил пацана, который Роэману был совсем не нужен, и упустил червя! Короче, обгадился по полной.

Виталий Леонидович мало спал последнее время, и это начинало сказываться. Он всё хуже контролировал себя. Приступы раздражения, обоснованного и не очень, всё чаще накатывали на него. И немалый повод к раздражению подкидывало ему его новое лицо. Он просто не мог смотреть на себя в зеркало. После укуса аспида Бледной Госпожи правая часть лица была всё ещё похожа на стекающую от тепла восковую маску. И правый уголок рта был приоткрыт. Чтобы закрыть его, нужно было о нём вспомнить. Роэман лишний раз не подходил к зеркалу, он не хотел видеть своего уродства. И что было хуже всего, ему казалось, что лучше с его лицом уже не станет. При всём его метаболизме, при всех его удивительных способностях к регенерации лицо никак не возвращалось к нормальному состоянию.

Он закутал лицо в шарф, натянул свой берет до самых бровей и шёл, руки в карманы, по Невскому проспекту к углу Гостиного двора. Там, на Перинной, он должен был встретиться с капитаном.

Капитан, конечно же, успел, деньги есть деньги, Роэ нашёл его автомобиль и сел на заднее сидение. Говорить ему сейчас не очень хотелось, он достал несколько оранжевых купюр и не считая протянул их Митрохину.

– Спасибо, – коротко поблагодарил тот, пряча деньги во внутренний карман куртки.

– Знаешь, где Черниговская? – спросил его Роэ из-под шарфа, ему не хотелось, чтобы капитан видел его лицо в таком состоянии.

– Черниговская? Это…, – Лёлик вспоминал, глядя на Виталия Леонидовича через зеркало заднего вида, – Где Рыбинская?

– Да, – говорит Роэман, доставая сигареты и приоткрывая окно.

Капитану всё было ясно и без вопросов, он молча завёл двигатель и повёз своего странного и богатого пассажира на Черниговскую улицу, хотя знал, что в это время «соберёт» там, в районе Обводного, все пробки. Впрочем, за тридцать тысяч, что только что передал ему Роэман, он готов был поработать ещё и таксистом.

– Внутрь не заезжай, – говорит Роэман, увидев кривые, голубые, облупившиеся ворота дома номер двадцать семь. – Тут останови. Подожди меня, я скоро.

– Виталий Леонидович, я как бы на работе, – напомнил ему Лёлик. – И встать тут негде.

– Я же сказал, я скоро, – едва сдерживается Роэ.

Виталий Леонидович вылазит из машины, а его самого уже пожирает раздражение. Только вот на мента его выплёскивать нельзя. Мент полезный. Роэман входит в ворота. Лужа, грязь, мусор вдоль забора, каркасы машин. Ничего тут не изменилось с прошлого раза. Он, старясь не пачкать ботинок, добирается до двери и входит внутрь здания. На сей раз на проходной внизу всего один бородатый охранник. Он отрывает глаза от телефона. Смотрит на вошедшего.

«Ну, скажи мне что-нибудь». Виталий Леонидович уже готов ему всё объяснить, но бородатый снова уставился в телефон. Роэман удивлён – наверное, охранник узнал его. Ладно, он поднимается по сырым ступеням на второй этаж.

У Маги в кабинете открыта дверь, а у его стола сидят двое, они пьют чай, о чём-то говорят не на русском языке. Роэман молча останавливается в проходе.

Мага заметил его и сразу сказал:

– Брат, а ты что не позвонил?

Это звучит не иначе как: видишь, у меня дела? Виталий Леонидович не отвечает, не убирает шарфа с лица, стоит в дверях и молчит. Тогда коммерсант что-то говорит двоим своим гостям, те молча встают и уходят, забрав свой чай в пластиковых стаканчиках. Виталий Леонидович проходит и садится на хлипкий стул перед коммерсом. Садится и ни слова не произносит. Ждёт. Уже по его виду упитанный и небритый предприниматель понимает, что Роэман в курсе событий. Он ерзает, начинает что-то перекладывать на столе, заглядывает в телефон.

А Роэман молча ждёт, пока этот урод сам начнёт разговаривать. А тому делать нечего, и он начинает:

– Брат, ты, раз пришёл, наверное, знаешь, что у нас косяк вышел?

– Эти двое, что вышли…. Это они делали работу? – спрашивает Роэ.

– Нет-нет, – Мага даже руки поднимает. – Это не те… Те, кто делает такую работу, сюда не приходят. Тут им делать нечего, эти люди машинами занимаются.

– Машинами…, – повторяет Виталий Леонидович. – Послушайте, Мага, вы сказали, что вышел у вас косяк…

– Да, слушай, так получилось нехорошо, всё вышло в подъезде, бабы какие-то выскочили – крики-визги, шурум-бурум, этот лох, что с нею везде таскался, ещё подвернулся, начал людей хватать, пришлось с ним решать, сам понимаешь, это дело непростое.

– Непростое? – Роэман убирает с лица шарф, достаёт сигареты. – Вы, если мне не изменяет память, говорили, что всё у вас схвачено, вы установите за девкой наблюдение, что у вас есть специалисты, они приедут, они всё решат… А теперь что? Теперь вы мне рассказываете про косяк, про дело непростое, бабы, шурум-бурум, лох подвернулся…

– Брат, я тебе говорю, как есть, – сразу заговорил предприниматель, такое впечатление, что он торопился говорить, – я ничего от тебя не скрываю, ты пришёл ко мне, мне нечего скрывать, я от тебя не прячусь, сели, поговорили, ты мне сказал своё, я тебе сказал своё, всё как есть, это жизнь, брат…

Виталий Леонидович начинает тереть глаза рукой, недосыпание сказывается, он устал. Нет-нет, физических сил у него ещё предостаточно, он устал от другого, от ожидания, от своей страшной теперь физиономии, от всего этого. Как ему было хорошо раньше. До того, как его нашла Бледная. Жил в своё удовольствие, в Истоках у него был отличный участок, все окружающее прятались, когда он приближался. Он мог свернуть шею любому. Чёрт дёрнул Бледную выбрать его для своего дела.

Чёрт дёрнул его согласиться. Откажись он тогда, что бы она в таком случае сделала? Да ничего! Ну, погрызла бы её собака ему ноги, они бы уже давно зажили. И жил бы он сейчас, как жил раньше… Он открывает глаза, смотрит на Магу и думает о том, что этот урод не затыкается, и о том, что ему хочется его уже заткнуть. Нет, нет, нельзя, это небритое мурло должно закончить дело. Должно закончить это долбаное дело! Бизнесмен, блин!

– … и что, да каждый может накосячить, ты пойми, брат, дело-то непростое, – всё бубнит и бубнит коммерсант. – Мы же не лаваш печём, понимаешь? И если разобраться…

Этот баран хочет его просто заболтать до смерти, Роэман не выдерживает, он бьёт ладонью по столу:

– Замолчите! – Виталий Леонидович говорит совсем негромко, но этого хватило, чтобы балабол заткнулся. Роэ смотрит на него с заметной неприязнью и продолжает всё так же тихо: – Когда вы закончите дело?

Мага смотрит на него, трясёт своим жирным подбородком, и теперь этот балабол, который только что заливался соловьём, не находит нужных слов. А Роэман ждёт, сверлит его глазами, а потом произносит:

– Вы расслышали мой вопрос?

– Слушай, друг…

«О, коммерсант вдруг понизил мой статус с «брата» до «друга», сейчас начнёт отползать. Или наберётся смелости и будет клянчить денег». Виталий Леонидович не ошибся, предприниматель начал долгую прелюдию к разговору про деньги.

– Понимаешь… Люди задаток взяли, транспорт, машины… Две штуки! Жильё, еда, туда-сюда, а теперь они засветились, эта баба одного из них видела, им тут у нас оставаться нельзя было… Это не в наших интересах, ты же сам понимаешь… Деньги ушли, друг…

– Да, я сам понимаю, деньги ушли, а дело вы не сделали, – произнёс Роэман. – Убили пацана, который мне был не нужен, оставили в живых девку, которая была мне нужна, потратили время, и теперь вы мне говорите… деньги ушли, друг!

– Так бывает, дорогой, так бывает, – снова заговорил коммерсант, – никто не застрахован от косяков в таком деле, я в этом бизнесе двадцать лет, всякого насмотрелся, всякого, это хорошо, что ещё люди уйти смогли, сейчас они уедут к себе, всё, их уже никто не найдёт, всё будет тихо, а мы ещё раз попытаемся, других людей найдём, есть, есть джигиты, готовые поработать, если, конечно, ты…, – небритый коммерс сделал паузу, – если ты ещё дашь немного денег. Немного…

Роэман смотрел ему прямо в глаза, а тот, тварь наглая, даже не отворачивался. Виталий Леонидович с большим удовольствием встал бы сейчас, обошёл стол, подошёл к нему и, позабыв о брезгливости, пальцами разорвал бы ему пасть от уха до уха. Но… Надо, надо было завершать это чёртово дело. А после разрыва пасти дальнейшее сотрудничество выглядело уже маловероятным. Это было очень неприятно, но Роэман пересилил себя. Конечно, дело нужно было довести до конца, а этот… Хоть и урод, но не уродливее других его знакомых. Тем более что опыт в подобных делах у небритого, конечно, был. А денег, денег Роэману было не жалко.

Он полез в карман и достал оттуда пачку денег, не спеша отсчитал шестьдесят купюр и бросил их на стол перед Магой, который весьма внимательно наблюдал за Виталием Леонидовичем и сам, про себя, тоже считал его деньги.

– Слушай, брат…, – коммерсант сразу хватает деньги, запихивает их себе во внутренний карман пальто.

«Опять «брат», мой статус восстановлен; наверное, сейчас начнёт объяснять, что этих денег мало».

– Людей нужно хороших нанять… Те люди были простые дехкане, что с них взять, они привыкли резать баранов, овец, коров, а как чуть-чуть не пошло у них, так они и налажали… Что с них взять, они из глухих сёл, асфальт в первый раз увидели. А тут…

«А, вот оно что, оказывается, они были тупые дехкане, приехали с асфальтом знакомиться, а тут вон как их встретили, хотя сначала ты обещал, что это будут профессионалы».

– …дело-то, сам видишь, выходит непростое, тут нужны хорошие люди…Не такие, как те, что были.

Роэман встаёт, он не собирается дальше его слушать, Виталий Леонидович просто растопыривает пальцы на правой ладони и показывает их предпринимателю: пять!

– Пять дней.

– Что? Э, брат…

– Через пять дней вопрос должен быть решён, – говорит Роэ и идёт к двери.

– Пять дней мало, брат! – орёт ему вслед Мага. – Денег мало, так ещё и времени мало даёшь, так нельзя, брат! Подготовиться надо, людей привезти надо…

Виталий Леонидович не слушает, он спускается по лестнице, на ходу закрывает лицо шарфом. Он раздражён. Поэтому и покинул кабинет жулика, сожалея о том, что этому Маге нельзя всё объяснить в доходчивой для коммерсанта форме. Он надевает берет. Бородатый охранник внизу бросает на него короткий взгляд и снова заглядывает в телефон, он широкоплечий, видно, сильный. И Роэман не смог отказать себе в удовольствии. Проходя мимо, он бьёт его открытой ладонью… С размаха, по скуле, уху, виску, и тот, роняя телефон, мешком валится со стула на пол. Удар был такой силы, что охранник отключился. Роэ доволен, он даже улыбнулся своим с недавних пор кривым ртом: и Мага получил небольшой урок, и охранник понял, что на посту нужно заниматься своим делом, а не пялиться в телефон.

Виталий Леонидович выходит из сырого дома на загаженный двор, настроение у него, конечно, улучшилось. Ах, если бы не это дело… Как было бы хорошо, если бы дуболомы этого Маги всё сегодня решили. Он подходит к машине, в которой его ждёт Лёлик.

Садится на заднее сиденье.

– Слушай, капитан…, – Роэман делает паузу, он снова лезет в карман за деньгами. – Тут, – Виталий Леонидович стучит похудевшей пачкой денег в стекло, указывая на здание, – заправляет некто Мага, поганый коммерс, занимается всем, чем можно, но тут он разбирает ворованные машины. Видишь? Вывеска: «Запчасти». Он тут же их и распродаёт.

– Выяснить, кто он? – догадывается капитан Митрохин.

– Именно – кто он, откуда, где живет мама, где дети. В общем, всё, что сможешь нарыть на него – нарой, – Роэман отсчитывает двадцать пятитысячных купюр, протягивает их Лёлику.

Тот берёт деньги.

– Всё сделаю. Фото семьи делать?

– Фото семьи? – Роэ на секунду задумался и тут же радостно согласился. – Семейные портреты сделай обязательно.

– Всё сделаю, – снова обещает капитан.

***

Теперь у капитана было задание, и использовать его как шофёра было неразумно. Виталий Леонидович отпустил Лёлика и пошёл пешком. Ему нужно было подумать. А кругом лежали места совсем не прогулочные. Промзона, железнодорожная насыпь, заводские заборы, забитое автомобилями одностороннее шоссе. Шум, выхлопы машин в мокром осеннем воздухе. Он кое-как перебрался через грязь и переполненную машинами дорогу на тротуар и пошёл к Обводному каналу. Дело сорвалось, это было ясно, люди этого клоуна Маги и во второй раз могли сплоховать.

«Дехкане сплоховали, – ему было ясно, что нужно каким-то образом подстраховаться. Он достал сигареты. – Кого? Нужен ещё кто-то. Но кто?».

У него больше не было никаких подобных знакомых. Нет, конечно, у него были интересные субъекты, людоеды, лютая нечисть типа Фисюков, но таких к червю не подпустит эта страшная бабища, от которой за версту несёт могилой. Одно слово: «Гнилая».

У него от одного воспоминания о ней по спине пополз холодок. Нет, простых решений тут не будет, нужно было подумать и поискать кого-то хитрого. Кого?

Ну, была одна тварь у него на примете. Тем более что эта тварь уже имела на червя зуб. Она и на Виталия Леонидовича тоже зуб имела, но с этим тварь могла и подождать. Да, этот вариант мог сработать. Он достал из кармана телефон. Ему срочно нужно было такси.

Глава 2

Она выпрыгнула из пролома, сбежала по куче кирпича вниз, отбежала метров на тридцать, остановилась и обернулась. Во-первых, опасно оставлять его вне поля зрения с этой его летающей дрянью, а во-вторых, она очень хотела, чтобы он вышел. Вышел и пошёл за ней. Но силач не торопился выходить из развалин. Секунды шли, и девочка, глядя на кучи ломаного кирпича, даже заволновалась немного: «А может, он всё это время ходил за мной просто… просто потому, что никого другого вокруг не было?».

И опять её спасло чудо! Или не чудо, а её почерневшие пальцы. Они опять начали свой танец, их скрючило так, что за ними вся её левая ладонь задёргалась, словно в конвульсиях. Машинально она съёжилась, как будто за спиной у неё кто-то резко и громко заорал, а потом, повинуясь рефлексу, пригнувшись, сделала пару шагов в сторону и увидела, как мимо неё, рядом-рядом мелькнула тёмная тень, пролетела ещё пару метров и плюхнулась на землю. Это была та самая тварь, которую уже кидал в неё силач.

«Ах ты хитрец! Кинул в меня эту гадость из развалин, из-за обломков стены, пока я не могла её видеть!». Света сделала пару шагов к той дряни, что сейчас лежала в пыли и конвульсивно дёргалась. Девочка рассмотрела её получше, чем в первый раз; тогда Светлана была слишком напугана, чтобы разглядеть её. Тварь была похожа на серую, большую морскую звезду, вся такая же пупырчатая, только с когтями в каждом углу.

Светлана оторвала от неё взгляд… и вовремя, силач уже спускался из развалин. Нет, она не испугалась, девочка даже обрадовалась, что он шёл к ней. Большой, тяжёлый, необыкновенно сильный. Он был именно такой, на какого она и рассчитывала. Света, ещё раз оглядев его тёмную фигуру, его мощный торс, убедилась, что в её плане был смысл, да, план мог сработать.

До него было шагов тридцать, не меньше. Время у неё было, но Светлана не подумала о том, что дёргающуюся в пыли пятиугольную тварь можно прямо здесь и сейчас попытаться повредить, Кровопийца же был при ней… Не подумала. Она, увидав своего преследователя, побежала по улице Гастелло к перекрёстку, а там, у разрушенного здания гостиницы, свернула на улицу Ленсовета. Там, невдалеке от прекрасно сохранившейся Чесменской церкви, был кусок целой стены, тут она остановилась и выглянула из-за угла. Хотела знать, идёт ли он за ней. Почти по всей длине улицы Гастелло, между кварталами, прямо между полосами движения, тянулся сквер с лавочками. В настоящем мире – излюбленное место собачатников и пенсионеров, которые сидели в хорошую погоду на лавочках под деревьями. Здесь, в Истоках, от лавочек остались только куски колотого бетона, а от деревьев – чёрные кривые стволы. И весь сквер зарос серебряным мхом. И прямо по ковру из этого мха спокойно и размеренно шёл силач. Он шёл следом за девочкой. Силач уверенно шагал прямо по серебристому ковру, по которому даже отбитая Аглая не могла бегать. И что Свете совсем не понравилось, так это то, что он при этом почти не хромал.

«Выздоровел, что ли?».

Девочка развернулась и побежала по улице Ленсовета, мимо церкви, на юг. Она бежала достаточно быстро, ей нужно было выиграть время, чтобы кое-что успеть до подхода преследователя.

Теперь Света почти не сомневалась, что он пойдёт за нею дальше, а значит… Значит, игра началась.

Ей нужно было время, чтобы остановиться и раздеться. Света добежала до кучи строительного мусора, лежавшего на месте, где раньше располагался спортивный клуб «Волна». Тут девочка сняла рюкзак. Прежде, конечно, поглядев в сторону силача, не слишком ли он близко. Нет, он только что свернул с Гастелло. Она стала раздеваться, скидывать с себя куртку, майку, спустила до ботинок штаны, потом, поглядывая в сторону приближающегося преследователя, достала из рюкзака коробку с листочками фикуса. Самое время для них. Она быстро открыла её и начала сначала вытаскивать поломанные и вялые листочки. И, не особо экономя, начала втирать в себя их сок. В живот, в плечи, в руки… Как только листок превращался в выжатую тряпку, она выкидывала его и брала другой. Бёдра, бока, икры… Она бросает взгляд в сторону силача. Идет, но ещё не близко. Времени хватает. Шея и всё вокруг – это последнее, что она могла выкрасить в чёрно-фиолетовый цвет. После этого девочка начала всё так же быстро одеваться. И когда уже накинула куртку, увидела кота в десятке метров от себя.

Это был самый большой кот, которого она когда-либо видела, и теперь это круглоголовое неприятное животное сидело в камнях, прижав уши, и своими жёлтыми глазами следило за нею. Обычно они не подходили к ней так близко, но этот был обнаглевший. Размеры ему позволяли думать, что Света ему будет по зубам, по когтям. Кот привстал, и девочка поняла, что он выше её колена. Зверь не отрывал от неё своих злых глаз.

«Брысь, тебя ещё сейчас не хватало».

Хорошо, что Света уже подпоясалась. Она вытащила из ножен тесак. Теперь девочка уже и не знала, куда смотреть. То ли на этого суперкота, то ли на приближающегося силача. Силач, конечно, опаснее, но кот-то ближе, вот он.

– Уйди отсюда! – кричит Света, чтобы напугать кота.

Но он не пугается, он прямо на глазах у девочки группируется, подбирает задние лапы под себя, а передние мягко переставляет, топчется ими на месте и смотрит, смотрит на девочку, он точно готовится прыгнуть на неё. Света присаживается, не отрывая глаз от животного, чтобы взять палку и рюкзак, но кот, видимо, воспринял её движение как сигнал к действию, кинулся на неё. Света едва успела вскочить и чуть наклониться, подставив коту левый бок и левую руку; увернуться от широко расставленных когтистых лап девочка не смогла. Кот зацепился за её куртку когтями и укусил… Думал, наверное, что загоняет зубы ей в шею, а на самом деле вцепился в капюшон.

Пару месяцев назад, если бы на Свету Фомину напал дикий кот величиной с рысь, она бы, наверное, просто погибла, но сейчас этот зверь даже не сбил её с ног, даже не испугал, девочка даже не вскрикнула, когда длинные и острые когти кота, проткнув ткань куртки, впились в её кожу. Она просто отвела от себя подальше левую руку, на которой висело животное, и прошептала:

– Ах, ты дрянь такая!

Кот трепал её капюшон, а она спокойно воткнула ему под рёбра Кровопийцу. Воткнула до самой рукояти, так что на руку ей брызнула тёмная и горячая кровь животного. Кончик тесака вынырнул между его лопаток. И кот сразу обмяк. Наверное, железо пробило его сердце. Света просто сбросила его с себя. Ей, девочке, которая всегда любила животных, теперь было всё равно. Бок и левая рука были разодраны когтями, они кровоточили, но и это её не заботило. Она взглянула на приближающегося силача.

«О, уже близко».

Кот немного задержал Свету, ей нужно было уходить, пока силач снова не кинул в неё свою пятиугольную гадость. Кровь пропитала левый рукав, намочила майку на левом боку, так что та неприятно липла к телу, но девочка на это внимания не обращала. Она быстро вытерла лезвие тесака, ещё не очень умело, затем спрятала Кровопийцу в ножны, подняла с земли и закинула за плечи рюкзак, взяла палку и, ещё раз взглянув на преследователя, побежала по улице Ленсовета на юг. Она убила опасное животное, получила травмы, и всё это запросто, между делом. Девочка даже и не заметила, когда стала такой. Муходед, этот кот… Кто следующий? Она не думала об этом, она торопилась. У неё было дело, которое нужно делать.

Света обернулась ещё раз и увидела, что силач идёт за нею, а значит, никто, в том числе и глупый кот, не помешает её плану.

***

Одноглазого привлёк этот приятный запах, он немного отвернул от намеченного пути, всё равно его цель никуда не денется, а тут вон как приятно пахнет. Кровь. Он нашёл мёртвое животное. Охотник поднял его и некоторое время нюхал. Нет, это существо не обладало тем изумительным запахом, которое источала его цель. Этот запах был резкий, мускусный, возможно, мясо этого существа не будет вкусным, во всяком случае, жира в нем было немного. Тем не менее, Охотник взял его с собой. Если и сегодня его цели удастся улизнуть, тогда он съест это невкусное животное. Одноглазый поднял голову: далеко ли убежала цель? Да, она уже далеко, но он знал, что её попытки бессмысленны, он всё равно настигнет её, она просто тянет время. Закинув мёртвое животное на плечо, он пошёл на юг, туда, куда убежала Светлана. Он шёл быстрее, чем вчера, он уже почти не хромал.

***

Девочка до этого не замечала, что после перекрёстка, после улицы Фрунзе, воздух замирает, висит неподвижно, там не чувствуется ветра, даже малейшего дуновения. Поэтому тут как-то по-особенному печёт солнце. Оно тут обжигает. За перекрёстком Света остановилась. Обернулась и в который уже раз убедилась, что силач её не бросил, что идёт за нею.

Дальше была земля чёрных попугаев, тут нужно было быть настороже. И именно тут она хотела сделать одно важное дело. Опасное дело. Она огляделась: мало ли что может быть вокруг, ещё какой-нибудь кот притаился в развалинах. Нет. Тишина. Никого, ничего, ни движения, ни звука. Только дорога со ржавыми трамвайными рельсами, развалины да жгучее солнце. И чёрная фигура силача, которая неумолимо к ней приближалась. Девочка чувствовала себя прекрасно. Боль от кошачьих когтей? Да ну, ерунда, она о ней и не помнила уже, чуть-чуть куртка прилипала в местах, где была испачкана кровью, и всё.

Ни капли усталости. Силы переполняли её, она даже поймала себя на мысли, что может вытащить Кровопийцу и дать силачу бой. Прямо тут, на этой улице. Нет, нет… Она, конечно же, прогнала эту мысль. Это было бы слишком опасно. А ещё Света подумала, что ей очень хочется раздеться. Жарко. Одежда мешает, она потная и вонючая, липкая, и стесняет движения. И ботинки тоже хотелось сбросить. Аглая, Сильвия, мама-Тая и все другие люди, которых Света тут видела, – все обходились без обуви. И без одежды. Ладно, ладно… Это всё после, не сейчас. Силач уже был рядом. Надо было, конечно, попить, время было, но теперь уже поздно, потом, потом она выпьет пол-литра сразу.

Соревнования. Точно такое же чувство Света испытывала перед каким-нибудь важным забегом. Она была взволнована и не могла расслабиться. Тогда ей помогала разминка и разговор с тренером, но тут тренера не было. Эх, даже Любопытный был не с нею. Он куда-то запропастился со вчерашнего дня, хотя был так ей нужен. Она от волнения даже пританцовывала, время от времени оглядывалась по сторонам, но всё больше и больше смотрела на него, на приближающегося силача. Девочка изнывала от ожидания и переполняющих её сил, ей хотелось сделать всё быстрее.

И вот он уже рядом. Сто шагов, меньше, ещё меньше…

Рюкзак за спиной, тесак в ножнах, палку Светлана держит двумя руками. Крепко держит. Она ждёт, и дожидается. До крупной фигуры метров пятьдесят, девочка уже различает грубые черты его почти нечеловеческого лица. Она видит, что в левой руке он что-то несёт, но не может рассмотреть, что это. И вот оно, движение, которого она дожидалась, силач свою правую руку кладёт себе на левое плечо.

Да, да, да, да, да… Этого-то она и ждала, именно этого! Света и остановилась на этом открытом месте, чтобы решить этот вопрос. Силач стягивает со своего плеча ту самую когтистую дрянь, она тянется, как мокрая тряпка, и он собирается снова бросать её в Свету. Она этого ждала. Что ж, она к этому приготовилась.

Глава 3

Он встряхивает и встряхивает эту свою кожу с плеча так, что Света видит, как с неё слетают черные капли. Силач идёт к ней, не замедляя шага. Но не кидает, идёт и идёт к девочке. Тут Светлана уже заволновалась, ей казалось, что он кинет эту штуку, как только расстояние ему покажется достаточным. Но он не был, как она выяснила, дураком, силач нёс эту свою дрянь, но не бросал её в девочку, а подходил всё ближе и ближе. Ну нет, когда до него осталось шагов тридцать, она не выдержала, повернулась и побежала.

Пальцы девочки и в этот раз её не обманули. Их скрючило так, что больно стало. Она сразу, сразу поняла, что вот теперь, когда она этого не видит, силач кинул свою кожистую тварь ей вслед, кинул и побежал за нею сам. Света как будто по команде, как по щелчку пальцев, сразу остановилась, хоть ей и было очень страшно, сделала пару шагов в сторону, обернулась и увидела, как в неё, прямо ей в лицо, летит эта дрянь. Девочка подняла палку, она держала её двумя руками. Она занесла своё оружие себе чуть за спину, секунда, ещё одна и… Чёрное кожаное пятно приближается быстро. Только что оно было брошено сильною рукой, и вот уже рядом, крутится, даже шелестит во время полёта. Из-за когтей, наверное.

Света делает шаг в сторону, словно заправский бейсболист «принимает» на свою палку эту мерзкую, когтистую и опасную кожу. Девочка бьёт точно и сильно, хотя никогда в жизни она такого раньше не делала, она даже бейсбола никогда не видела. Правда, получилось не совсем так, как она задумывала. Тварь, как мокрая тряпка, шмякнулась об палку, обтянула её, скукожилась и повисла на ней. Света встряхнула палку, но эта дрянь прилипла крепко, мало того, кожистое существо напряглось, стянулось и… раздался тихий, глухой щелчок.

Палка, к которой Света так привыкла, с которой была неразлучна, хрустнула и переломилась в том месте, где тварь к ней прилипла. Это было так… так обидно! Девочка просто взбесилась, она стала колотить палкой об асфальт, надеясь, что этим причинит гадине вред, но тварь была очень, очень крепкой, она даже не выпустила из своих «объятий» отломанный конец палки, он так и болтался безвольно туда-сюда при каждом движении.

Хорошо, что Света не до конца потеряла самообладание из-за такой утраты, она успела бросить короткий взгляд на силача. Ой! Он был совсем рядом! Оказывается, это большое существо могло быстро передвигаться! Девочка кинулась бежать, сразу рывком набрав максимальную скорость. Она летела по пустой и тихой улице, между мёртвых домов и развалин, неся, как флаг, в руке сломанную палку с прилипшей к ней кожистой тварью. И палку она держала так, чтобы гадина была от неё подальше. Нужно быть осторожной, вдруг прыгнет? Света бежала быстро, очень быстро, может, это из-за фикуса, а может, из-за того, что слышала, как в удивительной, мёртвой тишине этого района сзади шлёпает по горячему асфальту босыми ногами чёрный силач.

Палку, конечно, ей было очень жалко, но вот то, что она уволокла у силача эту его дрянь, очень радовало девочку. Только вот недолго, тварь как будто почувствовала, что отдаляется от хозяина слишком далеко, она обмякала и сползла, свалилась на землю вместе с обломком палки. Нет, оставлять силачу его оружие девочка не собиралась, зря она, что ли, рисковала? Поднимать это с земли? Брать в руки? Нет, конечно! Света выхватила Кровопийцу и начала резать эту кожистую дрянь, а затем и рубить её. А дрянь оказалась крепкой, как автомобильная покрышка, даже Кровопийца её еле прорезал. Но всё-таки резал. Светлана была сейчас и сильна, и быстра, и точна, и пару раз, как следует прикладывая силы к липкой рукояти своего оружия, она прорезала насквозь кожистую тварь. Он очень быстро двигался к ней, огромный, свирепый, ему явно не понравилось то, что она сделала с его плечом. У Светы не осталось времени закончить дело, ей пришлось бросить мерзкую кожу и бежать от него. Она побежала на юг, на ходу пряча нож в ножны и не расставаясь с обломком своей палки. Рюкзак тяжело бил её по спине, но она буквально летела над жарким маревом улицы Ленсовета в сторону станции метро «Звездная».

Пока всё у неё получалось. Всё шло по плану. Девочка, пробежав сто метров, обернулась и остановилась. Главное, чтобы силач и дальше шёл за нею. Он должен, должен идти за ней. Света увидела, как тот остановился рядом с куском своей кожи, лежащей на асфальте. Поднял её, оглядел. Видимо, ему не понравилось то, что он увидел. И после этого силач посмотрел на девочку.

«Да, да, это сделала я, злись на меня, злись!». Света спокойно стояла посреди улицы и с видимой небрежностью постукивала обломком палки по асфальту, весь её вид был вызывающим, она показывала ему, что не боится его.

Силач бережно приложил кожистую дрянь к своему плечу и аккуратно придавил её рукой. Он обращался с нею, как с ребёнком, а затем снова взглянул на девочку. А та так и стояла всё в той же позе, позе ожидания: ну, ты идёшь или нет?

И силач пошёл к ней весьма бодро. Даже издали, только лишь по его походке, девочка поняла, что он зол.

«Ну и хорошо!». Она повернулась и побежала от него, но не очень быстро, Света не хотела терять его из виду, мало того, она не хотела, чтобы и он её терял. Света всё боялась, что он отстанет, что не пойдёт за нею, и тогда её план может не сработать.

Она и не думала бежать до станции метро «Звёздная». Светлана добежала до перекрёстка и свернула к Рождественской церкви, синие купола которой смотрелись как новые. Это место в прошлый раз было очень опасным, ведь высотки по правую руку, все их балконы, были усеяны большими чёрными попугаями. Света, как только свернула к ним, не опускала головы, смотрела и смотрела вверх, чтобы не пропустить атаку. Но ни на одном балконе не было птиц. Нет, когда-то они тут были, балконы были изрядно загажены, и даже на дороге, у поребриков, валялись длинные чёрные перья, но самих птиц тут не было. Ни на балконах, ни в небе, ни на чёрных деревьях.

Светлана, добежав до конца улицы, прежде чем выбежать на Московское шоссе, обернулась: идёт ли?

Фу-у, всё в порядке, силач показался на перекрёстке, он послушно шёл за нею.

Теперь Света волновалась, она была близка к своей цели. Главное, чтобы он шёл, чтобы не сорвался.

Тут очень тихо, даже солнце здесь уже не так печёт. Московское шоссе, Рождественская церковь, а чуть левее неё – вон он, уже виднеется. Тихий, как картинка. Спокойный и очень красивый…

Белый лес. Странный лес, в котором «снег» не падает на землю, а медленно улетает в небо.

Туда-то и вела его Света. Она не очень быстро – всё боялась, что он потеряет её из вида, – перешла шоссе и пошла вдоль ограды церкви. Девочка обернулась и порадовалась: всё было в порядке, он шёл за нею. И она свернула к лесу.

На самом деле это не снег, это белый-белый пепел, он устилает всё толстым ковром, в котором гаснут последние звуки. Дальше – полная тишина, дальше не будет даже звуков шагов.

Уже у первых деревьев Светлана остановилась, скинула рюкзак; она видела его, он был не так уж и далеко, но Света не торопилась, она достала из рюкзака одну из бутылок с водою, открутила крышку и стала пить. Она очень хотела пить, и не беда, что вода в бутылке была почти горячая, вода есть вода. Светлана пила, даже когда почувствовала, что напилась. Ей пригодится выпитая вода, с ней девочке будет легче.

***

Его немного удивило поведение цели, она теперь не убегала, шла медленно. Охотник был в этом мире недавно, а в этом месте впервые, и повадок цели ещё как следует не изучил; он подумал, что она просто устала, вот и не торопится. Экономит остатки сил. Устала и думает спрятаться в этом неприятном месте. Он остановился, когда его ступни утонули в белом теплом ковре. Ему тут не нравилось. Здесь в воздухе ощущался сильный привкус гари, он чувствовал эту мерзость не только носом, но и нёбом. Одноглазый подумал, что цель затем его сюда и привела, чтобы спрятать свой приятный аромат, смешав его с запахом гари. Нет, ей это не удастся, он прекрасно чувствовал её благоухание, и никакая вонь не могла его заслонить.

Он немного постоял, прежде чем войти в эти заросли медленно горящих растений. Ему было душно, но он подумал, что если цель, простое смертное, низшее существо может тут находиться, то ему, созданию Бледной Госпожи, и вовсе нечего опасаться.

***

Ей сейчас казалось, что это были самые волнительные секунды, которые она переживала за последнее время. Хотя волнительных секунд в её жизни за прошедшие пару месяцев было очень много.

Силач остановился перед входом в лес, когда до первых деревьев ему оставалось пройти десяток шагов.

«Ну, давай… Ну, давай же, не стой!».

У Светы чуть сердце из груди не выскочило, пока он стоял и размышлял, идти ему или нет. И какое же облегчение она испытала, когда он всё-таки двинулся по её следу.

Белые деревья, белый ковёр из пепла, чёрный силуэт силача. Всё нормально.

Девочка даже подождала его, чтобы у него появилась мысль, что она совсем рядом. Она снова пошла, лишь когда он сократил дистанцию между ними до двадцати шагов. Теперь, когда она порезала кожистую тварь, Света могла делать это, она надеялась, что теперь тридцать и даже двадцать шагов для неё дистанция безопасная. И теперь ей было необходимо увести его в лес как можно дальше, дальше, чтобы он уже не смог вернуться. Поэтому девочка и рисковала, давая ему так близко подобраться к себе.

Белые деревья, белый ковёр из пепла, чёрный силуэт силача.

Она уже завела его далеко, тёмный фон опушки уже не просматривается.

Шаг, шаг, шаг… Она останавливается и оборачивается – всё в порядке: он идёт за нею. И снова она делает несколько шагов. Вся её одежда уже мокрая, волосы на лбу тоже, ей уже становится душно, но девочка идёт и идёт вглубь леса. Идёт не спеша, не спеша: пусть он её видит и чувствует, главное, чтобы он не повернул обратно. Ей уже самой непросто дышать, дыхание учащается, но надышаться всё труднее. Голова и ноги становятся тяжёлыми, она это чувствует, но и не думает останавливаться: только бы он и дальше шёл за нею. А он шёл. Спокойно и размеренно. Девочка опять остановилась. Странное дело, но тут, в этом лесу, она чувствовала себя в безопасности. Лес мёртвый, враг у неё здесь только один, главное – не терять его из виду, а сзади никто напасть не может. А тот, который может… Он вдруг покачнулся. Свете это не показалось. Он точно покачнулся и плечом задел дерево. Совсем чуть-чуть, едва прикоснулся, но с ветвей тут же полетели белые хлопья. Часть полетела вверх, но самые тяжёлые падали на силача.

С чего бы ему качаться на ровном месте, при размеренном шаге? Света обрадовалась, она его прекрасно видела, видела, как расширяется при вздохе его необыкновенно мощная грудь, часто, часто, часто… Как будто он только что, со всей своей массой, пробежал спринт. Его огромные ноздри втягивают и втягивают едкий воздух мёртвого леса. Девочка видела всё это, она поворачивалась и смотрела на него, наблюдала за ним, уходя и уводя его в лес всё дальше и дальше.

Белые деревья, белый ковёр из пепла, чёрный силуэт силача. Но ей нужно вести его ещё, ещё дальше.

Девочка ушла с той просеки, по которой обычно бегала к Черте, ей и самой можно было поволноваться: тут вокруг всё было одинаковое, солнца из-за мелкого пепла, висевшего в воздухе, не было видно, она могла заблудиться. Света понимала это, но подобная опасность её не останавливала. Она знала, она точно знала, в какой стороне находится Черта, и была уверена, что в любом случае выйдет к ней. И делала всё, чтобы силач к ней не вышел, Светлана вела его вдоль Леса, стараясь увести как можно дальше от места, где он в него вошёл.

Силач остановился. Так останавливаются пожилые люди на нелёгком пути, чтобы перевести дух. Света тоже остановилась.

«Прекрасненько. Не спеши, постой ещё. Постой и отдохни».

Она видела, как он широко разевает пасть, как тяжело дышит, видела, что ему нелегко. Ей и самой было непросто, но то ли оттого, что она тут уже бывала, а может, из-за фикуса, она всё ещё была в силах. Светлана стала ждать, пока он снова начнёт двигаться. И тут же она оказалась на волосок от смерти… Света всего на пару секунд потеряла бдительность и просмотрела тот момент, когда силач вдруг кинулся к ней, именно кинулся, он побежал, побежал так быстро, как ещё никогда не бегал. И оказался от неё буквально в десяти шагах, когда она спохватилась. Ей пришлось стартовать со всей возможной скоростью. Она пискнула и понеслась между белых деревьев прочь от него, чуть не потеряв обломок своей палки. Девочка не слышала его топота, ковёр из пепла глушил все звуки, но знала, что силач ещё бежит и бежит за нею. И в то же время девочка радовалась этому: пусть бежит, так всё закончится быстрее. Света пробежала метров двести, повернулась назад и обрадовалась. Силач уже не бежал, он даже не шёл, стоял, опираясь на ствол дерева своей огромной лапой, и тяжело дышал. Нет, даже не тяжело… Его дыхание больше походило на судороги грудной клетки. Света и сама задыхалась после пробежки, но сейчас ей было всё равно. Нет, силач не притворялся, он всё быстрее и быстрее втягивал в себя воздух, его пасть была открыта так широко, что шире открыть просто невозможно, он закидывал голову, шатался, тихонько порыкивал на коротком выдохе, но надышаться не мог, не мог, не мог…

Света придумала, как убьёт его, придумала ещё там, в развалинах дома на улице Гастелло, когда разглядела его вблизи. Она поначалу тогда даже ужаснулась, увидев, насколько он большой и мощный. Она поразилась тому, как он дышит. Как много он вдыхает!

И тогда же… тогда она сообразила, что в этой огромной груди должно быть огромное, величиной с ведро, сердце, которое гонит и гонит десятки литров крови в его большую голову, чтобы питать его большой мозг. Сердце, которое гонит кислород в эти горы мускулов. Да, ему нужно было очень много воздуха, много кислорода, которого тут, в лесу, почти не было. Уже тогда Света поняла, что главное его сюда завести, а дальше у неё всё получится. И у неё получилось.

Силач держался за дерево, держался, дышал-дышал, а потом и завалился на мягкий ковёр из белого пепла. Упал на спину и остался лежать, даже и не пытаясь встать; он всё ещё вдыхал воздух, но его дыхание уже больше походило на спазмы. А потом и они прекратились. Минуты не прошло, как он застыл. Света осторожно стала к нему подходить, вдруг ещё жив, вдруг задержал дыхание – притворяется. Но когда подошла и остановилась в пяти шагах от него, то поняла: силач был мёртв. Его единственный глаз, который, кстати, находился больше в левой части лица, был оранжевым от полопавшихся в нём сосудов.

Девочка подошла ближе и ткнула его палкой. В бок, в щёку. Даже в глаз – силач не пошевелился. Нет, он был по-настоящему мёртв. Окончательно мертв. Дело было сделано. Она и сама себя чувствовала нехорошо, нужно было убираться из этого прекрасного и проклятого места. Но ей кое-чего захотелось…

Приз! Трофей! Ей была нужна награда, подтверждающая её победу, и она вытащила из ножен Кровопийцу. Светлана никогда в жизни ничего подобного не делала, но всё равно решилась на это. Ещё раз убедившись, что он мёртв, – девочка для этого вогнала ему тесак на половину лезвия под рёбра, – стала отрезать ему его мощную ладонь.

Как и кожистая дрянь, его рука резалась плохо, кожа толстая и прочная, кости вообще как камень. Она задыхалась, обливалась потом, перемазалась его густой и пахучей кровью, но всё-таки отпилила ему левую ладонь. Света хотела показать её Любопытному, а может, и Сильвии. Чтобы они все знали, на что она способна. И эта рука ей показалась дороже всех её медалей и кубков. Это был её самый ценный трофей.

Глава 4

Она и сама не помнила, как вышла из леса; в ушах звенело, перед глазами плыли даже не круги, а целые тёмные озёра, сердце билось так, что девочка слышала каждый его удар. Света шла, едва переставляя ноги, почти ничего не видя перед собой и почти ничего не слыша, она буквально потеряла контроль над собой, но даже в этом помутнённом сознании смогла догадаться, что от белого ковра и белых деревьев нужно отойти подальше.

Подальше, прежде чем можно будет позволить себе рухнуть на землю и перестать двигаться. Перестать шевелиться вообще. Отдышаться. Там, лёжа на почти белом гравии, она медленно приходила в себя. Чувствуя, как сначала перестало бешено колотиться сердце, а потом и отступило марево перед глазами. Сколько Светлана так пролежала, она не могла сказать, но когда навязчивый звон в ушах превратился в лёгкое шипение, Света села. Ей опять сильно хотелось пить и есть. Она собиралась достать бутылку из рюкзака, а руки липкие. Сначала девочка не поняла, что с ними, но взгляд её случайно упал на огромную, чёрную лапищу силача. О! Она её не потеряла, даже в полусознательном состоянии, даже задыхаясь, тащила эту дрянь по лесу, не бросила. А лапа и вправду была огромной, и ей стало ясно, почему у неё всё липкое и чёрное. И руки, и одежда были перепачканы его кровью. Ну и Бог с ним. Света достала новую бутылку воды и открыла её. Много выпила, после чего поняла, что это только обострило её голод.

Только теперь Светлана огляделась. Ой, а она тут никогда не была. Девочка вышла из Леса намного южнее того места, где входила. Синие купола церкви отсюда едва виднеются. Невдалеке возвышается куб из разных железных штук. Света с трудом угадывает, что это за здание. Это торговый комплекс «Континент», она в нём была пару раз. Но тут с него словно содрали кожу и мясо, оставив только «скелет» здания.

Резкий звук привлёк её внимание; через дорогу от неё были дома, а из одного окна дома, с третьего этажа, вывалилось и полетело вниз стекло. В той тишине, что висела вокруг, это было очень громко. Девочка вскочила – стёкла сами собой из окон не выскакивают. Она схватила рюкзак, палку, лапищу силача, и всё это сделала, не отрывая глаз от опасного дома. Но там ничего не поменялось, никто в окне не мелькал. Вокруг вообще никого не было, сколько Света ни крутила головой. Но всё равно, сидеть тут было… стрёмно, вся эта тишина, вся эта пустота вокруг, спёртый неподвижный воздух, какое-то нежаркое солнце… Тут всё было не такое, как везде, а какое-то… мёртвое! Девочка вскочила, ей совсем не хотелось тут находиться, и хоть она ещё не пришла в себя после Леса и всё ещё не до конца восстановила дыхание, тем не менее она потихоньку побежала на север. А за спиной раздался треск, глухой, но весьма отчётливый. Она повернулась и увидела, как с того дома, из которого падали стёкла, летели крупные пласты штукатурки. Она увидела, как по фасаду проползла неширокая трещина от третьего этажа до фундамента. Девочка прибавила шага, ну его… Правильно Сильвия говорила, чем ближе к Черте, тем страшнее.

***

Этот водитель его раздражал, он всё время разговаривал и разговаривал. Он был ярый антипрививочник, ругал власти и всё выпытывал у Виталия Леонидовича, будет ли он прививаться. И когда узнал у Роэ, что тот прививаться не собирается, то, найдя в пассажире родственную душу, стал болтать ещё больше. Ну, хоть курить не запрещал. Попросил только открыть пошире окно.

– Здесь направо, – произнёс Виталий Леонидович, надеясь, что шофёр сменит тему.

– Да я тут всё знаю, – сразу отозвался водитель, – вот Шунгеровский лесопарк, я тут зимой на лыжах катаюсь.

– Прекрасно.

– Да, а летом сюда с собакой приезжаю, пробежаться, это так хорошо на меня влияет, прямо как новые лёгкие получаю после пробежки, только вот клещей тут много, в прошлую весну Альма, собака моя, подцепила клеща. Представляете?

– Угу.

– Да, пришлось к ветеринару везти, тысячу восемьсот с меня взяли. Кстати, а вот, – шофёр указал на двухэтажный особняк, – вот это дом цыганского барона.

Виталий Леонидович не ответил. Он знал, что это не так.

– Вон какие они деньги на наркоте зарабатывают, – продолжал водитель.

– А вот здесь направо, – произнёс Роэман, показывая ему, где свернуть. – Вот… Вот тут.

– Тут? – машина чуть притормозила. – Да тут дороги нет.

– Как нет? Вот же перед вами дорога.

– Просёлок? Я там «сяду»! Вон какая грязища. Лужи…

– Не сядете, не волнуйтесь. Поезжайте.

– Точно застрянем, – шофёр нехотя свернул с асфальта. – А куда хоть ехать?

– Вон дом, видите, – Роэ показал ему на домишко, стоящий почти в поле, на опушке леска.

– Дом? Там разве живут? Он, кажется, заброшенный!

– Никакой не заброшенный. Езжайте, – Виталий Леонидович начинал уже злиться.

Покачиваясь на ухабах и объезжая лужи, такси наконец доехало до гнилой и чёрной от старости лачуги, которую Роэман называл домом.

– Я скоро, – Виталий Леонидович вышел из машины и подошёл к кривой, висящей на одной петле калитке.

Впрочем, тут всё было подстать этой самой калитке – завалившийся забор, кривой сарай, сам дом. Он вошёл во двор и подошёл к покосившейся двери дома, остановился. Ему показалось, что кто-то в сарае, который примыкал к дому, скулит. Не то чтобы ему было интересно, но… Он сделал пару тихих шагов и открыл дверь сарая.

Там, в полутьме, у стены, сидел на старом ведре белокурый мальчик, лет семи-восьми, он весь сжался, одежда на нём была сырая, ему было холодно, и он, пошевелившись, чем-то звякнул негромко, всхлипнул и стал кашлять. Сначала Роэ не понял, что это у него на шее, но потом разобрался. На мальчишке был ошейник, и он был прикован цепью к стене. Мальчик большими испуганными глазами смотрел на Роэмана, а тот даже в полумраке сарая разглядел на лице ребёнка кровоподтёки. Но это всё его не касалась, Виталий Леонидович, не произнеся ни звука, закрыл дверь. В сенях было темно.

– Кто? Кто там лазит, а? – донёсся низкий женский голос. – А ну-ка… выходи. Прокляну! Сволочи!

Он открыл дверь из сеней в комнату. В доме было не лучше, чем в сарае, может, чуть теплее, но так же сыро и отвратительно, как и там, только ещё воняло сырым тряпьём и гнилью. А у старой обшарпанной печи в углу грелись четыре огромные, жирные кошки, противные. Все они таращились на вошедшего. А он оглядывал их: ну конечно, как тут без них. Без кошек в таких местах никак.