Любовь к драконам обязательна Ефиминюк Марина
Люди оборачивались к высокому мужчине в черной полумаске и в превосходно сидящем фраке. По-другому, нежели превосходно, костюм сидеть просто не имел права, ведь он наверняка был заказан у королевского портного. Таннера ди Элроя я знала недолго, но уже поняла, что на половинчатость он никогда не соглашался. Даже Золушку для бала себе купил. Интересно, как бы Дракон отреагировал, узнав, что под маской пряталась растяпа-стажерка?
— Танец уходит господину в черном фраке за двадцать пять тысяч шиллингов!
Совершенно точно от прилива чистой, ничем не замутненной радости организатор находилась на пороге летаргического пятидесятилетнего сна, как не к месту упомянутая бедняжка Поппи. Конечно, ведь на эти деньги можно полгода кормить половину сиротских приютов Аскорда.
— Наш аукцион закончен! — объявила она и снова склонилась ко мне: — Милочка, я не знаю, чем вы привлекли Таннера ди Элроя, но на вашем месте я бы не теряла времени даром. Он абсолютно эксклюзивный товар!
Музыканты заиграли медленную, пронзительную мелодию. Народ разошелся, освобождая танцевальную площадку, а я с громыхающим сердцем следила, как ко мне подходит собственный шеф… Вложила влажные, ледяные пальцы в протянутую ладонь и пролепетала:
— Должна предупредить, что я совершенно не умею танцевать.
— Не переживайте, в танце главное — умение партнера, — уверил он и ловким движением заставил меня повернуться вокруг своей оси. — Согласны?
Равновесия, в отличие от дара речи, я не потеряла и просто согласно кивнула. Горячая рука Таннера скромно лежала чуть повыше моей талии. Нас разделяло особенное расстояние, целомудренное и одновременно интимное. Ровно столько, чтобы толпа зевак не заметила, что на самом деле пространство между нашими облаченными в вечерние наряды телами почти искрилось от напряжения.
Мелодия оборвалась на последней звонкой ноте. Страстный и в то же время невинный танец завершился. Я вдруг осознала, что вместе с нами под музыку давным-давно кружились десятки пар, хотя казалось, будто Гостиный двор опустел.
— Спасибо, — с полуулыбкой Элрой прикоснулся к моей руке губами.
— Мне надо на воздух, — пробормотала я.
— Проводить?
— Нет!
Балкон был пуст, холод распугал даже любителей уединения, только на перилах балюстрады нахохлилась пара голубей. За спиной хлопнули двери, музыка и разговоры стали тише. На улицах горели магические огни. Шары, увенчивающие мачты фонарных столбов, пульсировали мягким светом. По мостовым грохотали редкие поздние кебы. Вдалеке виднелся величественный королевский дворец, стоявший на холме в центре Аскорда. Переливался белыми светляками королевский парк.
Трясущимися пальцами я развязала ленты на маске, несколько раз вдохнула стылый воздух, стараясь отогнать волнение, охватившее меня в зале. Не помогло ни капли, зато затрясло от острой свежести.
— Тереза, ты простудишься, — раздался за спиной голос Таннера, и на плечи лег плед, один из тех, что приготовили для гостей, желающих глотка ночного воздуха после душной бальной залы.
Я вздрогнула, но отказываться не стала, наоборот, натянула повыше и буркнула:
— Как вы меня узнали?
— А ты скрывалась? — Он уже был без маски.
— Вы потратили кучу денег.
— Знаю, но оно того стоило. — Таннер лукаво улыбнулся и объявил: — Сейчас будет салют, Золушка.
Неожиданно со звоном распахнулись двери и выпустили на балкон толпу хмельных, разгоряченных гостей. Мы с Элроем разошлись, сделав вид, будто стоим на благочинном расстоянии в пол руки.
Народ набивался, нас незаметно оттеснили от перил, прижали друг к другу. Среди разноцветных нарядов мелькнуло алое платье Эзры и розовое — Ароны, а между ними задирал голову к небу, сизому от уличной иллюминации, клерк «пять тысяч триста шиллингов в месяц». Лакеи спешно разносили пледы.
— Начинается, — зашепталась толпа, и городское спокойствие потревожил басовитый раскат грома.
Над Гостиным двором вспыхнул алый цветок, разлетевшийся на мириады крошечных искр, и публика восхищенно охнула. Снова прозвучал залп, и сверкающий белый шар распался на звездочки.
— Я должна поблагодарить вас за книгу и за бал. Сегодняшний вечер — настоящая сказка, — вздохнула я.
— Не за что, — прошептали мне на ухо.
Я повернула голову. На лице шефа играли разноцветные тени, синие глаза потемнели, и наши губы встретились. Мы едва соприкоснулись, словно в детской игре, но я в ужасе отдернулась от Таннера. Он подхватил меня за талию, не давая потерять равновесие.
Святые угодники! Это считалось поцелуем или нет?! Ведь если детский чмок, похожий на утиное тыканье клювами, принять за поцелуй, то мне каюк! Неужели теперь до конца жизни буду сохнуть по красавчику-аристократу, обвешаю комнату его портретами, никогда не выйду замуж и умру одинокой старой девой, живущей в доме с тридцатью ручными драконами?
— Мы что? — Я хотела быть уверена, что не состарюсь в компании стада Поппи. — Мы поцеловались?
— Нет, — покачал головой шеф, развеивая панику.
— Скажи! — необычайно обрадовалась я. — Это даже поцелуем не назовешь! Просто чмокнулись случайно…
Он сжал мой подбородок. Прежде чем я успела заявить, что нам ни в коем случае нельзя целоваться по-настоящему, иначе мне придется купить тридцать драконов, вернее, двадцать девять, один был на подходе, Таннер прижался теплыми, твердыми губами к моему приоткрытому рту. И в голове случился фейерверк поярче того, что разукрашивал ночное небо, а мир вокруг растворился. Исчезли балкон, огни, люди, наверняка возмущенные попранием абсолютно всех правил приличий. Впрочем, правила тоже стерлись.
«Благородные воспитанные девицы никогда не оскандалят себя пошлым лобзанием при свидетелях», — частенько повторяла наставница Ру. Таннер настойчиво целовал меня на глазах у десятков зевак, и я отвечала, позабыв про наставления старших. Теплый плед соскользнул с плеч на пол, но холода не ощущалось. Тело горело. Идеально-романтичный момент портила лишь отвлекающая пошленькая мыслишка, что только дурочка бросится покупать ручных драконов. Зачем? Лучше наделать маленьких дракончиков с Элроем, а начать можно прямо сегодня.
Грянул последний залп салюта. Таннер отстранился и большим пальцем стер с моей нижней губы растекшуюся помаду. Пока я хлопала глазами, он наклонился и, щекоча шею теплым дыханием, сексуальным шепотом вынес приговор моей личной жизни:
— Вот сейчас мы поцеловались.
— Кошмар! — чистосердечно призналась я.
Тут толпа тронулась обратно в бальный зал. Теперь люди оттеснили нас друг от друга. Незаметно сделав несколько шагов назад, я кое-как пробилась к балюстраде. Испуганно огляделась, а потом по балкону припустила к соседним дверям. Мне не хватило смелости посмотреть Таннеру ди Элрою в глаза при ярком свете.
В панике я выскочила на лестницу и, держась за перила, бросилась вниз. На последней ступеньке с левой ноги слетела туфля. Выругавшись себе под нос, я поковыляла за обувкой, но услыхала:
— Тереза, где ты?
Запаниковав, нырнула за колонну и прижалась спиной к холодному мрамору. Осторожно сняла с ноги вторую туфлю и тихонечко выглянула из укрытия. Таннер поднял босоножку, мягко говоря, совершенно неженственного размера, в растерянности огляделся по сторонам, видимо пытаясь вычислить, куда беглянка могла навострить лыжи, а потом направился к парадным дверям.
Гостиный двор я покинула через черный вход. Шлепать босыми ногами по ледяной брусчатке — то еще удовольствие. Я все время наступала на подол платья и болезненно морщилась, когда нежная ткань категорично трещала. Мне повезло поймать кеб до дома, но не повезло оставить на перилах балкона ридикюль с деньгами и ключами, о чем вспомнилось только по приезде к темному, безжизненному особнячку.
Уговорив возницу подождать, я бросилась на веранду и пару минут, не щадя сна соседей, долбилась кулаком в дверь, но ответа не дождалась. Может быть, родители спали или еще не вернулись из трактира. Чувствуя себя последней неудачницей, едва сдерживая слезы, я пошлепала обратно к извозчику, чтобы признать себя банкротом и покаянно предложить:
— Везите меня в участок.
Возница, как назло, оказался жалостливым. Оглядел меня с ног до головы, вернее, от растрепанной макушки с покосившейся поддельной тиарой до потемневшего от грязи подола дорогущего платья, и махнул рукой:
— Живи уж, Золушка.
Он собрался уезжать.
— Нет, постойте! — попыталась объясниться я. — Вы не поняли! Отвезите меня в участок, там можно в тепле переночевать.
Тишину сонной улицы, плохо озаренной обычными, а не магическими огнями, потревожили звонкий цокот лошадиных копыт и стук колес по брусчатке. Рядом с нами остановилась дорогая карета с зажженным магическим фонарем. Дверца резко распахнулась, и на брусчатку, не дождавшись, пока кучер разложит ступеньку, выскочил Таннер ди Элрой. В руках он держал злополучную туфлю и потерянную бирюзовую сумочку, с какой я уже попрощалась.
— Дай денег, вознице заплатить! — немедленно попросила я, заставив шефа на секунду замереть.
В потемках выражение лица сложно угадать, но, подозреваю, если бы мы стояли под фонарем, то во взгляде бы прочиталось: «Тереза Амэт, ты… вообще не Золушка!»
Глава 7
КОВАРНЫЙ СОБЛАЗНИТЕЛЬ
Фэйр снимала крошечную квартирку в доходном доме с трещиной на светлой стене и с ворчливой старой хозяйкой на первом этаже, денно и нощно совавшей острый нос в дела жильцов. Однако в половине седьмого утра даже карга со страшными зелеными глазами и острыми ушами сладко спала. Фэйр тоже спала исключительно крепко, как мертвая. Истеричным стуком я сначала разбудила соседа. Со скрипом открылась дверь напротив квартиры подруги, и в коридор выдвинулся монструозный тип с отекшей физиономией и зелеными волосами. Один зрачок был вертикальный, другой круглый. Не поручусь, что не от злости из-за раннего пробуждения.
— Извините, — нервно поклонилась я. — Госпожа Каст проспала утренний дилижанс на тот свет… в смысле в Зачарованный лес, пытаюсь на следующий рейс разбудить.
Фей недовольно цокнул языком и сделал в мою сторону очень подозрительный шаг, заставив прижать ридикюль к груди.
— Помочь выбить дверь? — изогнул он брови.
— Спасибо, сама справлюсь, — сглотнула я и тихонечко поскреблась к подруге, которая даже не догадывалась, что мне приходится смотреть в красноватые от недосыпа глаза смертельной опасности.
Когда мысленно я попрощалась с жизнью, отворилась дверь в квартирку Фэйр. Потеснив завернутую в красный пеньюар хозяйку, я без приветствия ввалилась в комнатку и осенила себя божественным знамением.
— Стесняюсь спросить, что ты здесь делаешь? — вымолвила взлохмаченная, заспанная подруга.
Я повернулась к ней и выпалила на одном дыхании:
— Мы целовались с Таннером ди Элроем.
— Понравилось?
— Очень.
Несколько долгих секунд подруга переваривала заявление, а потом резюмировала:
— Надо срочно будить шамана!
— Он спит здесь? — для чего-то уточнила я. После бессонной ночи, полной волнений и метаний, соображалось туго.
Фэйр только закатила глаза и фыркнула:
— Возьми с полки над раковиной пилюли для бодрости, тебе явно не помешает прочистить голову.
Во время выпускных экзаменов я, наивное создание, испытала на себе волшебное средство, изготовленное в аптечной лавке Зачарованного квартала… После того как через три месяца бессонница все-таки отступила, я поклялась, что даже под пытками у меня во рту не окажется ни одна черная, красная, желтая (или в какие еще цвета они окрашивают) горькая пилюля, самым непредсказуемым образом действующая на организм и сознание простых смертных.
Когда завернутый в покрывало человек-бабочка открыл дверь и злобно вытаращился страшными глазами, мы с подругой прижались друг к дружке, как вышвырнутые из дома котята, и схватились за руки. Если уж умирать от магического грома и молний, так сразу коллективом. За массовое убийство колдунов признавали невменяемыми и сажали под замок до конца очень долгой жизни.
— Господин шаман, — жалобно проблеяла я, — простите, что разбудили, но у меня совершенно безотлагательное дело.
Подняв волну холодного воздуха, а заодно пыль с пола, хозяин дома яростно сложил и разложил крылья. Он точно намекал, что нам следует лететь от его порога подобру-поздорову, но я пребывала в отчаянии и решительно не желала ни понимать, ни замечать намеков. Шаману пришлось заговорить:
— Влюбленные девы, ранним утром духи отказываются разговаривать со смертными. Приходите после обеда.
Судя по тому, какой крепости от фея шел похмельный душок, накануне у них с высшими силами случилась очень насыщенная философская беседа на тему вымирания магии в человеческом мире.
— А за пятьдесят шиллингов? — быстро предложила я последние деньги, оставшиеся от жалованья.
Бал обернулся сплошным разорением. Платье испортила, туфли поцарапала, на сумочке сломался замок, а я осталась поцелованной человеком, с которым ни в коем случае нельзя было целоваться, но последнее, по крайней мере, принесло удовольствие.
— Пожалуйста, — прошептала я и уставилась на шамана, как утопающий в океане — на узенькую дощечку от разломанного корабля.
Колдун повел плечами, шмыгнул носом и кивнул:
— Заходите. Попробуем погромче позвать.
Мы снова расселились в ритуальном зале, и я горячо покаялась в том, с каким удовольствием целовалась с собственным шефом. Шаман рассеянно слушал, как мне не хочется жить среди портретов Таннера ди Элроя и обзаводиться драконами, чтобы не умереть в одиночестве, с трудом сдерживал сонную зевоту да задумчиво попивал водичку. Потом соединил пальцы бубликами и попытался помычать, взывая к потусторонним мирам, но сухость во рту взывать мешала. Он раскашлялся и прихлебнул еще разок. Судя по всему, духи все-таки отозвались, ведь он очень настойчиво мычал и слушал, а потом резюмировал:
— Снять приворот будет сложно. Приведи мужчину!
— Сюда? Сегодня?! — опешила я, и когда шаман сузил страшные глаза, то прошептала: — Конечно, господин колдун.
Ночью мне не хватило духу на разговор с Таннером. Стыдно сказать, но я захлопнула дверь дома у него перед носом. Принц почти полтора часа ждал в карете, когда Золушка наберется храбрости и, как обычно поступают взрослые, ответственные люди, выйдет, чтобы спокойно обсудить бардак, в котором мы оказались после бала. Однако Золушка позорно струсила. Принц уехал только после появления пузатой, как тыква, кареты ее сводных сестер.
Обо всем этом я с тоской вспоминала, пока ехала в дилижансе за городскую стену, в чистенький квартал богачей, где в доходном доме проживал Элрой. Привратник уже меня запомнил и впустил, не требуя никаких объяснений. Вдохновленная удачей, я уже смело стучалась в дубовую дверь с именем Дракона на табличке. Открыла домоправительница. Не понимаю, почему я решила, будто Элрой встречал гостей лично и с порога каждому подавал розовые тапочки.
— Я стажер господина ди Элроя, — выпалила я, чувствуя, как под осуждающим взглядом прислуги горят щеки. — Тереза Амэт. Он просил, чтобы я заехала.
— Сегодня суббота, — скептически оглядела меня тетушка.
Вероятно, в дом богатого холостяка молоденькие дамочки ходили косяками, и каждая представлялась то личным стажером, то личной секретаршей или, к примеру, главным счетоводом «Драконов Элроя».
— Скажите, что бесчеловечно заставлять человека работать в выходные, — заговорщицки вымолвила я, надеясь шуткой развеять неловкость.
Дружелюбность с домоправительницей не прошла.
— Думаю, что вы встретитесь с господином ди Элроем в понедельник в конторе, — мягко говоря, выставила меня вон женщина, рьяно охранявшая покой хозяина.
В понедельник я намеревалась отправить записку, что после ночных гуляний слегла с горловой жабой и вынуждена неделю провести в постели, но шаман своим необъяснимым нежеланием снимать приворот заочно смешал хитроумные планы.
— Тереза? — услышала я за спиной голос Таннера, и сердце болезненно екнуло.
Я оглянулась. Он поднимался по лестнице, а сзади на поводке плелся унылый Ральф. При виде любимой человеческой наложницы у мелкого ящера закономерно случилось помутнение рассудка. Едва не сбив с ног хозяина, он рванул вверх по ступенькам и влетел в мои ноги. От неловкости ситуации у меня тоже случилось затмение в голове, потому что я нагнулась и взяла дракона на руки. Удивительно, как от чистой, ничем не замутненной радости крылатый вор не впал в летаргический сон.
— Все-таки приехала? — без улыбки спросил Элрой хрипловатым, точно простуженным, голосом и обратился к домоправительнице: — Все в порядке, тетушка. Госпожа Амэт — мой личный стажер.
Волосы у него были взлохмачены ветром, на подбородке темнела щетина, а простая одежда делала лет на пять моложе.
— Проходи, — кивнул он.
При взгляде на строгие, но со вкусом обставленные апартаменты, не оставалось сомнений, что они принадлежали холостяку. Никаких излишеств, рюшек или вязаных салфеток. На стенах картины с видами Аскорда, на полированной мебели ни пылинки. Паркет блестел. Таннер велел не разуваться, и меня охватила неловкость перед прислугой. Представлялось, как тетушка на карачках натирала дошечки воском, а я затоптала красоту уличными туфлями.
— Что-нибудь выпьешь? — тихо вымолвил Элрой, когда мы зашли в кабинет и дверь плотно закрылась.
«Бренди для храбрости», — подумала я, присев на краешек кожаного дивана, но вслух произнесла:
— Нет, спасибо.
Таннер устроился в большом кресле, закинул ногу на ногу, сцепил руки в замок. В общем, сделал вид, что готов слушать. Некоторое время мы молчали. От нервного напряжения я даже принялась щекотать Ральфу мягкое теплое пузо, так что в нашей ледяной компании комфортно себя чувствовал только дракон. Вернее, тот из драконов, который был крылат, жрал ягнятину на пару и спал, когда хотел.
— Хорошо, тогда я начну… — наконец предложил Элрой.
— Я вам нравлюсь? — резко выпалила я.
Наши глаза встретились.
— Да, — спокойно и серьезно подтвердил он. — Более того, я влюблен в тебя.
В другое время на сдержанное признание в чувствах я бы страшно обиделась, но, учитывая обстоятельства, пришла в ужас:
— Отвратительно!
Стоило вообще упасть в обморок, однако обморок что-то не торопился меня принимать.
— Я понимаю, что не очень романтично прозвучало… — поперхнулся Элрой.
— Просто я тоже в вас влюблена! — с жаром воскликнула я. — Настолько, что даже готова простить вашему дракону съеденного Бевиса Броза.
— Видимо, это очень сильно?
— Это почти затмение в сознании, — объявила я, но только он с мягкой улыбкой потянулся ко мне, как добавила: — Мы оба под действием приворота!
— Что? — Элрой замер, на лице появилось обескураженное выражение. Он медленно откинулся в кресле и попросил: — Можно с этого места поподробнее?
— Ладно… — Я облизала пересохшие губы, пожалев, что отказалась от напитка, даже воды не попросила, и как на духу выдала всю историю с шоколадом. Говорила долго, много жестикулировала, свернув Ральфа с колен на пол, один раз даже подавилась воздухом.
Таннер слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, а потом почесал бровь и резюмировал:
— Вот, значит, как?
Почему мне показалось, будто он надо мной втайне подсмеивался?
— Господин ди Элрой, не переживайте. Я знаю отличного шамана! Он нас вылечит!
— Меня?
— И вас тоже. Поехали скорее!
— Куда? — не понял он.
— Лечиться. Я уже обо всем договорилась, — раздосадованно пояснила я. — Разве вы не понимаете? Нам нельзя возвращаться в контору влюбленными. Любовь очень мешает работе. Хочется заниматься ею, а не своими прямыми обязанностями.
— В каком смысле заниматься? — Глаза Элроя хитро блеснули.
— Во всех, — призналась я, не в силах отвести взгляд от ухмылявшегося рта.
Перед мысленным взором моментально вспыхнуло воспоминание о самом потрясающем поцелуе в моей жизни. Интересно, как Таннер отреагирует, если попросить поцеловать меня еще один разочек? Все равно ведь привороженные. Вдруг я поймала себя на том, что облизала губы, как будто стояла перед витриной королевской кондитерской и мечтала о кремовых корзиночках с клубничкой.
— Тереза? — Элрой вывел меня из транса.
Оказалось, что он давно поднялся с кресла и, протянув руку, терпеливо ждал, когда я соизволю вернуться из фантазий в реальность.
— Едем к шаману?
— Ох, да, конечно… Я много говорю? — поднялась я с дивана.
— Очень.
— Я всегда болтлива, когда нервничаю.
Все-таки ночные страдания совершенно выбивали из колеи. Я проснулась оттого, что вокруг стояла бесподобная тишина, словно в пустой комнате. Резко открыла глаза и обнаружила себя в карете Элроя. Окна были зашторены, и солнечный свет не попадал в салон. С внимательным видом Дракон читал какие-то бумаги.
— Выспалась? — Изогнул он бровь и протянул мне специальный сосуд для напитков, похожий на узкий тубус и способный сохранять холод и тепло.
Я отвернула крышку, сделала глоток освежающей лимонной воды.
— Мы на месте?
— Даже в город не въехали, — вздохнул он.
— На въезде опять мостовая обвалилась? — всполошилась я, отодвигая кожаную занавеску. За окном вместо ожидаемого городского пейзажа тянулось непаханое поле.
— Ты заснула быстрее, чем сказала, куда надо ехать, — пояснил Элрой.
— А почему ты… вы… меня не разбудили?
— Ты очень сладко спала.
Я украдкой обтерла щеку, потому как во время особенно сладких снов почему-то открывала рот, и объявила:
— Нам надо ехать в Зачарованный квартал.
— Эрни, ты слышал? — прикрикнул Элрой, и тут я заметила, что заслонка между кучером и салоном раздвинута.
— Да, господин ди Элрой, — отозвался невидимый Эрни.
Заслонка со вжиком закрылась, и экипаж тронулся с места.
— Может, сначала хочешь пообедать? — предложил Дракон, откладывая документы и настраиваясь на беседу.
— Сначала к шаману, — отказалась я.
При мысли о том, что через пару часов с нас снимут приворот, на душе скреблись кошки, в животе завязывались крепкие, болезненные узлы, а перед глазами то и дело возникало коллекционное издание «Золушки», занявшее почетное место в книжном шкафу. Я даже повернула книгу лицом, чтобы каждый входящий в комнату мог узреть прекрасное и восхититься. Правда, из домашних никто не просек, в чем весь сыр-бор, и чистого, ничем не замутненного экстаза не показал.
— Спасибо за книгу, — вымолвила я и вдруг зачем-то призналась: — Мне никогда ничего не дарили.
Подлинная правда. В нашем доме было принято вручать конверты с деньгами, а единственный букет, полученный от поклонника, загнулся на следующий день после свидания — на радостях я забыла налить в вазу воды.
Элрой поднял голову. Некоторое время он смотрел на меня со странным выражением, а потом задал неожиданный вопрос:
— Тереза, а если он не поможет? Приворот останется, тогда…
— Не останется, — убежденно заявила я, перебивая Дракона, потом вдруг вспомнила правило, что шефа ни в коем случае нельзя перебивать, и даже если очень хочется, то нужно перехотеть, и пробормотала: — Извините.
— Я уже привык, — заметил он и вернулся к изучению бумаг.
Улицы в Зачарованном квартале были узкими, дорогие экипажи появлялись редко. Пока мы теснились по мостовой к дому шамана, местные жители с любопытством следили за нашими маневрами из огромных, глазастых окон. С горем пополам мы добрались до обители черной магии и выбрались из салона экипажа в пахнущий пепелищем переулок.
Вблизи домик фея выглядел непрезентабельным, а в сравнении с особнячком, где размещалась приемная мага Астреуса, и вовсе убогим. Фасад потемнел, окна первого этажа были забиты досками. Из каминной трубы шел зеленоватый ядовитый дым, как в сторожке лесной ведьмы, и по всей улице распространялось отвратительное зловоние. Страшно представить, как пахло внутри.
Некоторое время я стучалась медным молоточком, но шаман не отзывался.
— Простите, — оглянулась я к Таннеру, — он, наверное, ушел в транс и не слышит, что мы стучимся. Вон как все улицу обкурил.
Дракон стоял, спрятав руки в карманы, и с интересом разглядывал улочку. Из-за низенького заборчика на него таращились мальчишки-феи с желтыми глазенками и разноцветными волосами.
— Вдруг он уже задохнулся? — без намека на иронию предположил шеф. — Может, лучше вызвать карету неотложной помощи?
— Такой вряд ли задохнется… — пробормотала я и снова принялась вызывать господина шамана на грешную землю. Странно, как от усилий не оторвался молоток.
Наконец дверь распахнулась, и перед нами во всей красе появился человек-бабочка, воинственно растопыривший крылья.
— Вернулась, привороженная? — сверкнул он жуткими глазами.
— Здрасте еще раз, — чуть было не поклонилась я и указала на Элроя: — Как вы просили, мужчина доставлен.
Г розный взгляд колдуна переместился на Дракона.
— Проходите, — смилостивился хозяин обители.
Таннер не произносил ни слова, не выказывал привычного скептицизма и вообще выглядел ужасно сосредоточенным. На сумасшедшую секунду я даже решила, будто он действительно проникся проблемой и желал разобраться с нашим маленьким служебным недоразумением. Наивная дурочка, и не важно, что по образованию — судебный заступник.
— Нам туда, — прошептав, кивком указала я на ритуальную залу, когда мы вошли и разулись.
Воздух в комнате был сизым от дыма, стоял невыносимый запах паленых трав. В пустых глазницах драконьего черепа, мирно почивавшего на алтаре, светились свечные огоньки.
Я почти не сомневалась, что аккурат перед нашим приездом шаман тряс в углах тлеющим веником, купленным на барахолке по десять монет за штуку. Однажды маменька спалила в камине веник для подметания — воняло так же.
— Размещайтесь, привороженные! — Шаман устроился на полосатых подушках, а нас пригласил на затертые циновки.
На лице Элроя отразилось выражение неподдельной брезгливости. Он снял кожаную куртку, аккуратно ее сложил и постелил на пол.
— Садись, — заставил он меня приземлиться в тепленькое гнездышко. Сам поддернул брюки и опустился на колени.
Хотя Таннер не позволил себе ни одной ухмылочки, я все равно чувствовала себя очень глупо, елозя на куртке из мягкой дорогой кожи.
— Мне надо проверить силу колдовства, — важно объявил шаман.
— Пожалуйста, — согласился Элрой и даже не поморщился, когда большая ладонь колдуна бухнулась ему на макушку.
Некоторое время человек-бабочка мычал, общаясь с духами, а потом сообщил:
— Вижу приворот на шоколад. Много ли ты съел конфет, человеческий сын?
— За всю жизнь? — уточнил тот. — А! Приворотных? Видимо, немало. Девушка мне нравится, и сильно.
— Тебя это беспокоит? — приоткрыл один глаз шаман.
— Да не особенно, но это почему-то очень сильно беспокоит девушку, — пожал плечами шеф.
— Вы скрепили ваш приворот в людном месте, — провозгласил вещатель.
На секунду я восхитилась мощным темным даром фея, а потом вдруг вспомнила, что с утра пораньше от расстройства сама выложила подробности и про поцелуй, и про бал Золушки, и рассказала еще кое-что по мелочи.
— Что теперь делать? — спросил Элрой. — Снимать приворот?
— Снимать! — согласился шаман и убрал с его головы руку. — Нам нужна священная вода.
Перед алтарем на высокой золотистой ноге была выставлена ритуальная чаша, отчего-то показавшаяся подозрительно знакомой. Пару лет назад в храме, куда по воскресеньям ходила отмаливать грехи мачеха, исчезла чаша с монетками, брошенными щедрыми прихожанами. Разгорелся такой скандал, что вызвали стражей. Не пропажу, конечно, искать, а растаскивать передравшуюся паству.
Шаман налил из кувшина воду. Под мерное мычание накапал из знакомой фляжки ритуального питья, подозрительного пахнущего виски, потом окропил коктейлем алтарь и велел:
— Привороженные, опускайте руки.
Таннер закатал рукава рубашки, видимо, чтобы не намочить манжеты. Мы оба окунули пальцы в чашу, и колдун начал читать на первородном языке фей какое-то заклинание. В воде заклубился черный дымок, словно кто-то вылил чернила. На поверхности заиграли мелкие пузырьки. С суеверным страхом я следила за действием колдовства, а потом вдруг взгляд остановился на крепком, невозможно сексапильном предплечье Элроя. На коже вырисовывались сверкающие линии, и загорался рисунок, похожий на татуировку.
Насколько я безграмотна магически, но все равно помню из уроков колдовских искусств, что подобные знаки ставили младенцам для защиты от темной ворожбы. Просто работа человеческих магов стоила дорого, и позволить оберег для ребенка могли только состоятельные люди. Другими словами, в отличие от дочери трактирщика сына аристократической фамилии Таннера ди Элроя было невозможно проклясть или сглазить. Он не поддавался порчам, приворотам…
Мычание шамана оборвалось. Обкуренная зловонными травами комната погрузилась в глухую тишину. С выражением искреннего, ничем не замутненного изумления фей разглядывал знак.
— Все в порядке? — с непередаваемым спокойствием уточнил Элрой. Слава богу, он щадил мои чувства и не пытался иронизировать в своей обычной невыносимой манере.
— Нет, не в порядке. Поколдовали, и хватит, — сухо отозвалась я и, вытащив пальцы из чаши, стряхнула остатки воды. — Шоколадный приворот говорите, господин шаман?
В зеленых глазах с вертикальными зрачками появилось затравленное выражение.
— Он тоже привороженный, говорите? — продолжила я, кивнув на непроклинаемого — в прямом смысле этого слова — Элроя.
— Но ты точно порчена! — попытался защищаться колдун, сведя за спиной крылья, отчего казалось, будто у него над лысой макушкой торчал длинный рог.
— Да неужели? Порчена — это как? Стухла? От меня пахнет, что ли, плохо? — сквозь зубы процедила я и уперла руки в бока. — Верни деньги, шарлатан! Девяносто шиллингов! Немедленно!
— Не боишься гнева духов? — Он попятился, видимо побаиваясь разборок с обманутыми клиентами.
— Я бы на твоем месте, дорогой товарищ шаман, не гнева духов боялась, а очень злого судебного заступника, готового написать жалобу в участок, — прошипела я, подтянула пояс плаща и начала наступать на горе-колдуна. — Хочешь, я тебе посчитаю убытки? Воровство ритуальной чаши в храме — штраф триста шиллингов и три месяца в исправительном доме. Обман королевских подданных — двести пятьдесят и три года в исправительном доме. Разбитые девичьи чувства и вера в магию — переломанные крылья. Другими словами, для фея — совершенно бесценно.
Читать бесплатно другие книги:
