Любовь к драконам обязательна Ефиминюк Марина

— Ну, в общем, передайте… И посуду потом надо в «Лебединую песню» вернуть.

— Да-да, бегите, а то не успеете!

С честью выполнив долг охранной псины, я кое-как запихнула корзинки под стол, чтобы не портили благопристойного вида приемной, и принялась папкой обмахивать горящее лицо. Не представляю, как с нашествием будущих жен справлялась госпожа Паприкавикус, но святой женщине явно надо поставить памятник в самом центре конторского фойе. Я нарвалась на двух оголтелых невест, а взопрела так, словно отбила кабинет от армии бесов.

Из-под стола меж тем потянуло аппетитными запахами. Я сглатывала слюну и старательно делала вид, будто читаю договор, но вместе со сторожевыми навыками во мне проснулся собачий нюх. Похоже, дамы собирались потчевать Дракона курицей в чесночном соусе, жареными колбасками, острыми соленьями и свежим хлебом. Неожиданно я обнаружила, что, согнувшись в три погибели, принюхиваюсь к одной из корзинок под столом.

— Приветствую, — раздался скрипучий и недовольный голос.

Попытавшись выпрямиться, я сочно шибанулась затылком о крышку стола и едва не уронила очки. Наконец вынырнув на поверхность, обнаружила очередную визитершу. Святые угодники, по виду лет пятьдесят, а все туда же.

— Позвольте угадаю, — буркнула я, потирая ушибленную голову, — вы — бывшая жена или матушка?

Дама пригвоздила меня страшным взглядом.

— Главный счетовод «Драконов Элроя».

— Ой! — моментально выпрямилась я на стуле. — Извините. Вы прическу сменили?

Не скажешь ведь, что не признала начальство в лицо.

— Угу, двадцать пять лет назад, — объявила она генеральским тоном и решительным шагом направилась к секретарскому столу. Заставив меня неловко поджать ноги, заглянула под крышку:

— Из «Лебединой песни»? Что-то обмельчали нынче невестушки. Раньше прямиком на королевской кухне заказывали.

— Так, может, сейчас еще принесут… из королевской кухни? — растерялась я.

— Вряд ли. Они обычно от свахи косяками ходят, — выказала удивительную осведомленность счетоводша и вдруг самым нахальным образом извлекла трофейные обеды из-под стола. — Ладно, новенькая. Сегодня я займусь благотворительностью и заберу еду, но потом справляйся уже сама.

Хороша благотворительность! Вместо того чтобы бедного личного стажера чем-нибудь одарить, его дерзко ограбили и унесли ресторанные вкусняшки! Я огорченно проследила, как она утаскивает одурительно пахнущие подношения.

— Госпожа счетовод, ну оставьте хоть куриное крылышко… — сама от себя не ожидая, простонала я.

Грабительница оглянулась через плечо, смерила меня тяжелым взглядом и вытащила из одной корзинки коробку с шоколадом.

— Держи, — протянула мне, — сладкое помогает думать. Тебе явно не помешает. Можешь не благодарить.

Удивительный народ! Обокрали, непрозрачно намекнули на скудоумие и еще рассердились, что не сказала «спасибо».

Она удалилась, ловко придержав дверь ногой, чтобы не защемить корзинки. В открытое окно улетали последние аппетитные запахи. Чувствуя себя голодной и обделенной, я достала из ридикюля из-под тапочек бумажный сверток с помятыми сандвичами и принюхалась к скромному обеду. Явно не курица в чесночном соусе, да и лежат в сумке второй день, но я так голодна, что съела бы дракона, живого и шипящего, если бы его хорошенько поперчили.

Едва зубы вонзились в повядший сыр и размякший хлеб, как Элрой с очередной стопкой папок возник в приемной. Он уставился на надкусанный бутерброд с таким искренним омерзением, словно я обгладывала зажаренную лапку его ручного дракона Ральфа. Столько времени с собеседования прошло, а кличку до сих пор помню, и она по-прежнему стойко ассоциируется с мужским достоинством шефа.

— Вы едите? — вкрадчиво уточнил он, как будто глазам своим не верил.

От страха я проглотила отхваченный кусок не жуя и промычала:

— Время обеденное…

— Не выношу, когда в кабинете пахнет едой, — прокомментировал шеф.

— Это ваши будущие жены едой навоня… напахли… нараспространяли неприемлемых запахов, — попыталась защититься я.

— Простите? — нахмурился Таннер.

Он там не слышал, как бедный личный стажер отбрыкивался от гарема?! Даже грабительница с первого этажа услыхала и прискакала, чтобы отжать трофейные обеды!

— К вам приходили девушки. Принесли поесть, а потом… унесли. — Закладывать счетоводов все же не стоило, из их рук я получала жалованье.

— Вы заказали доставку еды в контору? — попытался разобраться шеф.

— Скорее кто-то заказал доставку невест в контору, — поправила я.

— Невест?

— Двух. С корзинками для пикников.

— Ясно, — сухо резюмировал Дракон Элрой, не уточнив, что именно ему в действительности ясно, и немедленно вернулся в логово.

Дверь, правда, не запер, и я постеснялась жевать бутерброд. Пытаясь мысленно убедить себя и обиженно урчащий живот, что голодание пойдет на пользу фигуре, завернула начатый сандвич в газетный лист и спрятала в ридикюль обратно под тапочки. Скормлю какому-нибудь бездомному псу, пусть хоть кто-то сегодня ощутит счастье насыщения.

Тут шеф снова вылетел из кабинета, но уже одетый в узкий плащ до колен. В руках он нес папочку, в душе — непомерное самомнение. Стремительно пересек приемную, но вдруг остановился, точно в невидимую стену вмазался, и бросил через плечо:

— Почему вы сидите, госпожа Амэт?

Проклятье, что за варварские порядки? Опоздать нельзя, поесть нельзя, от невест отбейся, так еще и провожать стоя?! Может, надо кланяться после каждой выволочки? Мол, спасибо, что научил уму-разуму, великий Дракон Элрой. Жлоб!

— Извините, — пробормотала я и поднялась.

В последний раз я столько извинялась, когда опоздала в театр, а места оказались в центре длинного ряда. Пришлось лезть через весь зал, сдавленно прося прощения за каждую отдавленную ногу и пристукнутую ридикюлем макушку.

— Почему вы стоите? — тихо вопросил тиран с таким лицом, словно хотел свернуть мне шею за глупость.

— Мне сесть? — осторожно отозвалась я.

— Госпожа Амэт, вы всегда плохо соображаете на голодный желудок? — раздраженно процедил он. — Разве вы не хотели обедать?

— Я?

— Из нас двоих именно вы принялись жевать хлеб на рабочем месте. Шевелитесь!

Второго приглашения на бесплатный обед мне не требовалось, поспешно схватила ридикюль и с готовностью, выказывающей зверский голод, решительно кивнула:

— Идемте.

— Вы без плаща? — удивился он.

— В плаще, — согласилась я, — но он остался в отделе продаж.

— Заберите, — со вздохом приказал Элрой. — Подожду вас в экипаже.

Когда я ворвалась в бывший кабинет и бросилась к одноногой рогатой вешалке, где, подвешенный на петельку, меня дожидался плащик, то народ замер.

— Уволил? — тихо спросил клерк, полгода просидевший за соседним столом.

— Покормить обещал.

— В качестве компенсации за увольнение?

— В качестве обеда, — поправила я, забрала одежду и с высоко поднятой головой вышла в коридор.

Провожала меня гробовая тишина, и только донесся вслед женский голос:

— Знала бы, что так выйдет, сама бы в Ватерхолл полетела.

Впервые за год привратник, он же охранник, открыл передо мной тяжелую дверь. По привычке я все равно прошла в проем бочком, как обычно, когда приходилось двумя руками держать тяжеленную створку и просачиваться внутрь или наружу. Шикарный экипаж Элроя ждал возле пешеходной мостовой. Я чуть кубарем не скатилась к подножию лестницы, когда засмотрелась на блестящий (во всех смыслах) транспорт и случайно перешагнула через ступеньку. Забраться в обитый натуральной замшей салон мне помог кучер, и я, обласканная вниманием обслуги, удобно устроилась на мягком сиденье.

Ехали в молчании. Элрой, не отрываясь, читал бумаги и не мешал мне представлять сытный обед. В голове все время крутились жареные рябчики в ананасах, хотя первых я никогда не ела, а вторые — терпеть не могла.

— Почему столько? — вдруг спросил Таннер.

— А? — исключительно профессионально переспросилая.

— Вы указали сумму неустойки, — терпеливо объяснил он. — Почему столько?

Как увидел, глазастый? Рассказывать о своих метаниях между заснувшей Поппи и несъеденной черной каракатицей — не самая лучшая идея, поэтому пришлось вспомнить договор, пункты из дополнительного соглашения и еще кое-что по мелочи.

— Ясно, — сухо буркнул тиран и вернулся к изучению бумаг, а потом вдруг добавил, не потрудившись поднять головы: — Очень неплохо, госпожа Амэт.

— Да, — пробурчала я себе под нос, — в разводах я кое-что понимаю.

И в том, как вкусно поесть, тоже толк знаю. Когда мы остановились возле ресторации «Лебединая песня», то перед мысленным взором снова возникли исходящие дымком рябчики с хрустящей, поджаренной кожицей. Голод напрочь отбивал желание работать, но зато пробуждал творческое воображение. В фантазиях ножки рябчика выглядели как у откормленной индюшки.

К двери мы с Элроем двинулись одновременно и, конечно, встретились. Вернее, я уперлась ему макушкой в живот. Столкнувшись, сконфуженно замерли. Живот у Дракона, к слову, оказался крепкий, поди все «кубики» на месте.

— Извините, — охнул Таннер.

— Ничего, — пролепетала я.

Тут кучер широко распахнул дверь и замер, обнаружив пассажиров в двусмысленной позе.

— Прошу, — передал мне попутчик право вынырнуть из кареты первой.

Было у меня подозрение, что Таннер собирался красиво выйти и, как положено воспитанному мужчине, подать даме руку, но голод несвоевременно прибавил этой самой даме резвости. Наверняка Элрой теперь решил, будто я страдаю женской независимостью от мужского плеча. Так вот, неправда! Пусть с мужскими плечами, вернее, с мужиками, мне не везло, но плечи я все равно любила. Хлипкие, широкие, сильные, узкие — без разницы, на какое опираться, лишь бы человек был хороший и не жмотился на поддержку. К сожалению, из экипажа все равно пришлось выгружаться самостоятельно. Даже обидно стало.

Посреди обеденной залы «Лебединой песни» тоненько звенел фонтан в виде двух скрестивших шеи лебедей, выпускавших из открытых клювов хрустальные струйки воды. Хотелось бы сказать, что выглядела композиция шикарно, как и ресторанные шторы из тончайшего белого полотна или серебряные приборы, сверкающие даже в дневном свете, но нет — статуя была отвратительно безвкусной.

— Господин ди Элрой! — немедленно подскочил к нам хозяин ресторации. — Столик ждет вас.

А столик ждал нас у большого окна, выходящего на улицу. Видимо, он считался одним из лучших, далеко от кухни и прочих благ цивилизации с ватерклозетами, но едва мы уселись, как за стеклом обнаружился постовой. Наши голодные взгляды встретились. Я вдруг поняла, что при мысли о том, как он глотает слюну, начну ронять куски в тарелку, словно не умею пользоваться столовыми приборами.

Между тем Элрою вручили кожаную папку с меню. Одну на двоих. Похоже, цены в ресторации зашкаливали, и подавальщики заранее озаботились о том, чтобы дама с голодным, как у сироты, блеском в глазах не объела дорогого клиента. Таннер не раздумывая протянул меню мне и с ироничной улыбкой объявил:

— Тут, конечно, никто не попытается предложить вам черную каракатицу, но каре ягненка очень достойное. Ральфу нравится.

Зачем он упомянул Ральфа, жестокий человек? В голове появилась пикантная картинка, которая по отношению к начальству возникнуть не имела права, а я тотчас осознала, что не намерена пробовать каре ягненка, даже если этот бедненький ягненок — последний на земле.

— Вы кормите своего дракона мясом? — уточнила я и искренне полюбопытствовала: — А как же «Вкусная жизнь» с ароматом говядины в холщовых мешках по полфунта?

— Ральф приболел, и ветеринар посоветовал естественную пищу. — Самое удивительное, но, похоже, мне удалось смутить Элроя.

В общем, личный стажер шефа и ручной дракон находились на одной ступеньке эволюции. Стоило оскорбиться, но, когда тебя от чистого сердца хотят накормить в дорогой ресторации, оскорбляться не выходит.

Однако уже через полчаса я поняла, что просто так, по душевному порыву и по совести, он ничего не делал. У Таннера ди Элроя просто нет ни того ни другого! Ведь едва подавальщики принесли заказанные блюда и я испробовала нежнейшую, тающую во рту вырезку, как в ресторанном зале появились две дамы средних лет. Из тех, что красили губы в коралловый цвет, каждый день укладывали волосы в салонах, к платьям прикалывали только ручной работы кружева, а в сумочках носили крошечных драконов, разукрашенных в цветочек или в полоску. К слову, у одной дракон щеголял синим горошком, а у другой — желтыми звездочками и розовыми усиками.

— Таннер? — остановившись рядом с нашим столиком, обратилась одна из дам.

Дракон в горошек широко зевнул. Мне всегда было любопытно: они снотворными снадобьями их прикармливают, чтобы бедолаги не вырывались из сумочек?

— Какое неожиданное совпадение! Тетушка! — С фальшивым удивлением Элрой поднялся из-за стола и поприветствовал вторую даму: — Госпожа сваха.

— Разве ты не должен быть в конторе? — прищурилась тетка.

— Мы с Терезой решили пообедать, — указал он на меня, замершую с оттопыренной щекой.

Не чувствуя никакого вкуса еды, я проглотила кусок в точности как удав, надеясь, что он через недельку все-таки переварится и не вызовет несварения.

— Тереза — мой новый стажер, — сделав нарочитую паузу, словно раздумывая, как бы меня представить, пояснил Таннер.

— Добрый день. — Следуя правилам приличий, мне пришлось оторваться от еды и подняться.

Глядя на троицу со стороны, я пыталась понять, что за спектакль они разыгрывали. В любом случае самой лучшей актрисой являлась дама, названная свахой. Она молчала и просто съедала меня острым, изучающим взглядом, как будто прикидывая, способна ли девица в очках, страдающая присутствием здорового аппетита, составить конкуренцию ее высокородным протеже с корзинками еды из дорогих рестораций. Мы обе знали, что я была не способна. Билет на ярмарку невест для меня заказан.

— Можем мы к вам присоединиться, дорогая? — спросила тетка Элроя.

— Вы спрашиваете у меня? — растерялась я, недоуменно покосившись на шефа.

— Нет, — спокойно отказал он, и у дам вытянулись лица. — Кстати, тетушка, у меня огромная просьба, перестаньте присылать в контору девушек. Тереза только вступила в должность, и сегодня появление подопечных мадам свахи выставило меня в нехорошем свете. Как видите, место моего… кхм… личного стажера уже занято. Никаких собеседований я не планирую.

— Вообще? — уточнила сваха.

— Никогда, — улыбнулся Элрой.

— Обсудим этот вопрос позже, — сухо отозвалась тетка.

— Он не подлежит обсуждению, — отрезал мужчина. — Приятного аппетита, дамы. Тереза, вы закончили?

Нет, я не закончила! Кто оставляет столько еды на тарелке? За все ведь заплачено! Понимаю, что миссия выполнена, тетка, нанявшая сваху, запугана, но голод-то мучил по-прежнему! Интересно, тут недоеденное заворачивают?

— Да, конечно, — с вежливой улыбкой вымолвила я и мысленно сделала пометку, что перед трапезой с Таннером ди Элроем жизненно важно плотно пообедать на стороне, чтобы не помереть с голодухи.

По дороге в контору экипаж попал в затор, остановились, как назло, напротив тележки уличного торговца едой. Под полосатым тентом исходили ароматным дымком бадьи со свиными сосисками, плавающими в остром бульоне, и жареными рыбными пирожками, прикрытыми полотенцем от мух. Постовой никак не давал сигнал трогаться, и в салон начали просачиваться соблазнительные запахи.

В пустом желудке немедленно заурчало, и жалобный звук осквернил настороженное молчание. Сконфуженно покосившись на Элроя, я прижала руку к животу и поерзала на сиденье. Дракону хватило такта сделать вид, будто он ничегошеньки не услышал, но голодная трель повторилась. Привыкший к обеду в конторской забегаловке, организм требовал еды! Сгорая от стыда, я возжелала немедленно выпрыгнуть из кареты. Таннер оторвал взгляд от документов и, внимательно глядя на мой живот, словно обращался непосредственно к нему, спросил:

— Отправить кучера к торговцу?

Он кивнул в сторону окна, намекая на тележку с уличной едой.

— Не стоит, — с горящими щеками вежливо отказалась я, но заглушить голодное бормотание живота было практически невозможно, пришлось скорбно попросить: — Если вы не против, то я доем сандвич.

— Не стесняйтесь, — неожиданно согласился Элрой. Видимо, запах сыра в салоне экипажа, в отличие от приемной, его ничуть не смущал.

Шеф исподтишка следил, как сначала я вытащила из ридикюля розовые домашние туфли и пристроила на сиденье, потом — любовный роман «Спящая красавица», а в конце выудила помятый сверток. Когда шуршащая газета с двумя истерзанными сандвичами раскрылась, то под перекусом обнаружилось напечатанное крупным планом лицо Самого с промасленным пятном посреди лба. Краснея от конфуза, я покосилась на шефа. Он тоже заметил, что бутерброды были завернуты, фигурально выражаясь, в его физиономию.

— Будете? — выпалила я. — Один даже не надкусанный.

Удивительно, как у Дракона не случилось летаргического сна на пятьдесят лет при виде помятого сандвича не первой свежести в подрагивающей руке.

— Пожалуй, воздержусь, — мудро отказался он.

— Знаете, вообще-то я малоежка, — для чего-то соврала я, прежде чем натрусить хлебными крошками на дорогущую обивку.

— Я заметил, — тщательно скрыв иронию, вымолвил шеф. — Приятного аппетита, госпожа Амэт.

К счастью, по возвращении в контору он оставил меня в покое, позволив тихонечко изучить некоторые папки. Пометки шефа были категоричными и заставляли шевелить мозгами. Как, оказывается, я мало знала о «Драконах Элроя»! Помимо мануфактур, где производились корма и товары для ручных драконов, Таннер ди Элрой владел большими торговыми домами, отелем, судоходной верфью в Ватерхолле и еще кое-чем по мелочи. Комментариев он требовал по каждому направлению. Даже к этим злосчастным мелочам. А надо сказать, когда дело касалось недвижимости, я превращалась в бедняжку Поппи, то есть договоры отказывались усваиваться в сознании и отправляли меня в летаргический сон.

Подперев щеку кулаком, я стоически вчитывалась в унылое письмо от какого-то арендатора, но строчки расплывались перед глазами. Пару раз клюнув носом, поправляла очки, снова пыталась вчитаться, ловя себя на том, что за полчаса не продвинулась дальше третьего абзаца.

— Соберись, Тереза! — похлопала я себя по щекам. — Солнце еще высоко!

Солнце уже садилось, и приемную заливал оранжевый грустный свет. Обычно в это время я красила губы, протирала очки мягкой тряпочкой и собиралась заняться личной жизнью, как любой законопослушный клерк после рабочего дня. В смысле пойти домой, наконец нормально поесть и с чашечкой натурального апрозийского какао почитать любовный роман…

— Госпожа Амэт, — раздался над головой незнакомый голос. — Госпожа Амэт!

— Что? Кто? Где? — выпрямилась я на стуле и в панике поправила на носу очки.

Диковато огляделась по сторонам, не сразу понимая, что заснула за рабочим столом, крепко прижавшись к папке щекой. Комната была погружена в темноту, и единственным источником света служила открытая дверь в кабинет Дракона Элроя. Он сам, одетый в плащ и с неизменными бумагами в руках (он вообще когда-нибудь не работает?), с недоумением наблюдал за тем, как новый личный стажер пытается прийти в себя.

— Что вы тут делаете? — спросил он, как будто ответ не был очевиден.

— Работаю, — едва успев прикрыть рот, широко зевнула я.

— Я впечатлен вашим рвением, но уже девять часов вечера. Собирайтесь, я вас подброшу до дома.

— Большое спасибо за беспокойство, — встав из-за стола, я едва остановила себя от сладкого потягивания, — но лучше возьму кеб.

Сняла с вешалки плащ. Тут Элрою удалось выказать галантность. Отложив папки, он взял плащ из моих рук и помог одеться.

— В такое время опасно ехать в кебе, — наставительно отчитал он.

— Опасно вам меня домой подвозить, — заспорила я. — Вы же видели моих родителей, когда… в субботу… Ну, вы понимаете.

— Доставил вас домой?

— Угу, доставили.

— Ваши родители — милейшие люди.

Какой, однако, наивный мужчина, а с первого взгляда не скажешь. Разве ему неизвестно, что маньяки всегда кажутся милыми людьми?

— Они уже считают, что вы обязаны на мне жениться.

— Простите? — поперхнулся Элрой.

— Вы перетащили меня через порог отцовского дома на плече. Считайте, подписали за нас обоих брачный договор, — пояснила я. — Если еще ваша тетушка действительно поверит, что между нами особые отношения, как вы пытались изобразить в ресторации, и захочет познакомиться с моими родителями, то мы сами не заметим, как проснемся женатыми.

— Вы берите мою карету, а я возьму кеб, — предпочел поверить мне на слово Элрой, не нарываясь на семейство свадебных маньяков. — И уверяю вас, госпожа Амэт, моя тетушка вашу семью не побеспокоит. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Когда экипаж остановился возле нашего особнячка, время приближалось к одиннадцати вечера. Из-за кустов сирени, растущих возле дома, было видно, что на первом этаже горел свет. Трактир обычно работал до ночи, и рано семейство домой не возвращалось.

С опаской я вошла в тихий холл и обнаружила на полу прочерченную белым мелком от стены до стены полосу. Дверь, к слову, была поделена на половины. В гостиной на полосатом диване точно посредине проходила полоска.

Хмурое семейство восседало на кухне за столом, тоже расчерченным мелом. На одной стороне сидела матушка с сестрами, на другой — угрюмый отец с заплывшим, подбитым глазом.

— Что тут происходит? — удивилась я.

— Мы с твоим отцом разводимся! — с надрывом в голосе заявила Летиция. — И делим дом! Будешь моим судебным заступником.

В растерянности папа моргнул только одним глазом — второй не открывался.

— Не хочу показаться грубой, но дом и все, что в нем находится, ну, кроме дивана цвета детской неожиданности, по праву наследования принадлежит мне и не является совместно нажитым имуществом, — нудным голосом напомнила я.

Матушка в ярости изогнула брови:

— То есть при разводе я толком ничего не получу?

— Диван и самогонную установку вы поделить можете, — тут же уверила я.

— Дочь! — взвыл отец, видимо не желавший делить золотоносную деточку с вздорной супружницей.

— И трактир тоже, — подсластила я горькую пилюлю.

Мы обе знали, что трактир в прошлом году был два раза перезаложен (деньги пустили на развитие: изготовление самогонной установки и покупку сорока бочек с королевским виски) и теперь готовился быть перезаложенным в третий раз.

— Предательница! — воскликнул он. — Я тебя, между прочим, учил, кормил и одевал.

— И никакого дома? — уточнила Летиция.

— Вообще.

— Неблагодарное дитя, — вздохнула она и приказала сестрам: — Девочки, стирайте мел. Мамочка передумала разводиться.

Мы перевели дыхание. Проходя мимо отца, мачеха замахнулась тяжелой рукой, и бедняга вжал голову в плечи.

— Старый хрыч!

Потом не удержалась и все-таки хлестнула лысоватого ловеласа в штанах с подтяжками полотенцем по затылку.

— Что случилось-то? — шепнула я на ухо Эзре.

— Матушка застала его в подсобке с новой подавальщицей. Страшно разозлилась.

— Подавальщица жива?

— Ковыляет помаленечку.

Под гнетом обстоятельств я даже забыла сказать, что получила повышение. А когда поднялась к себе в спальню, то с удивлением обнаружила соседку — самогонную установку, занявшую половину не самой просторной в доме комнаты.

Глава 3

МИССИЯ НЕВЫПОЛНИМА

На следующий день госпожа Паприкавикус, когда-то принявшая мою анкету для собеседования с Элроем, восседала за столом и выглядела удивительно здоровой для приболевшего накануне человека. В приемной у стены неожиданным образом появились стулья, а на подоконнике — пара горшков с цветущими комнатными розами. В голову закралось подозрение, что вчерашнее отсутствие преданного секретаря было связано с нашествием невест. Возможно, она даже находилась в преступном сговоре с теткой ди Элроя и являлась вольной пособницей.

— Доброе утро, госпожа Паприкака… кивус… викус… мм… — Я поняла, что пора заканчивать с перебором, так до мата недолго договориться, и бодро объяснила: — Меня вчера назначили…

— Я знаю, кто вы, госпожа Амэт! — отрезала мадам Паприка таким тоном, что окажись я попроще, то свалилась бы в обморок, но у меня за спиной Институт благородных девиц и наставница Ру, то есть было о чем вспомнить и вздрогнуть. — Вы опоздали!

Одновременно мы посмотрели на настенный хронометр. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут. На месте секретаря я бы посчитала за честь сидеть в той же луже, где плескались и руководитель отдела продаж, и хозяин конторы, но она недовольно поджала коралловые губы.

— Господин ди Элрой уехал до конца недели инспектировать верфь в Ватерхолле, — объявила помощница.

— А что мне делать? — растерялась я, мысленно костеря Дракона Элроя последними словами за то, что вчера даже не намекнул об отъезде. — Возвращаться обратно в общий кабинет?

— Он оставил для вас задания, — фыркнула секретарь и передвинула в мою сторону конверт.

Когда я его открыла, то едва не выронила узкий листик со списком, и тот развернулся длинной бумажной змеей до самого пола. От изумления у меня чуть очки с носа не соскочили.

— Это все мне? — ошарашенно уточнила я. — До конца года?

— До конца рабочего дня. Документы лежат у вас на рабочем столе, — объявила мадам Паприка и кивнула на открытую дверь в драконье логово.

Личный кабинет, вопреки дурным предчувствиям, оказался мечтой конторского клерка: небольшая комната с окном, выходящим на проспект, и удобной мебелью. Даже собственная вешалка для одежды имелась, а на столе лежал дорогой письменный набор с серебряными перьями.

Устроившись на новом месте, я со вздохом принялась изучать список. Почти уверена, что Элрой потратил на него всю ночь, ведь за короткое утро ни один нормальный человек не в состоянии исписать столько бумаги. Конечно, не стоит думать, будто кто-то причисляет Дракона к нормальным, но ведь не умеет он писать одновременно двумя руками?

На сорок пятом пункте ко мне пришло озарение. Таннер ди Элрой был не Драконом, а злой мачехой! В любовном романе вздорная баба отпустила бедняжку Золушку на бал, но прежде приказала устроить генеральную уборку, перекопать огород и в конце осени за каким-то лядом посадить цветущие розовые кусты (видимо, тут имело место литературное допущение для драматизма). Но мне было гораздо хуже! До конца рабочего дня справиться со всем перечнем не сумел бы даже тандем Золушки и крестной феи!

К слову, фея у меня действительно есть, только к конторе я бы не подпустила ее на расстояние арбалетного выстрела. В лучшей подруге Фэйр текла магическая кровь, но к тринадцатому поколению колдовского дара уже не осталось, только внешние признаки: вертикальные зрачки, кудрявые фиолетовые волосы и острые верхние клыки. Она утверждала, что в семье через поколение еще и стрекозьи крылья вылезают. Подруге, правда, повезло, а ее кузина всю жизнь мучилась. Мало того что выглядели крылья отвратительно, удалить их было невозможно, подобрать одежду почти нереально, только шить на заказ, да еще в мороз из дома не выйдешь — проклятый рудимент стекленел и начинал ужасно ломить.

Неделя прошла как в тумане. По ночам мне снились бесконечные договоры, жалобные письма и еще кое-что по мелочи с участием Дракона Элроя. Один раз он пытался меня уволить, а в другой — соблазнить. Не уверена, какой из кошмаров оказался страшнее. К пятнице я точно знала, кто в названии «Драконы Элроя» был главным, злобным и кровожадным драконом, — мадам Паприкавикус (да-да, ее фамилию я научилась произносить без запинки уже к вечеру вторника и, без прикрас, чувствовала себя дрессированной макакой). И я поняла еще кое-что! При всем своем многогранном сволочизме Элрой не сумел сожрать леди средних лет только потому, что из них двоих она проявила себя сильнейшим хищником! Ему просто пришлось с ней сработаться!

Каждый день меня ожидал новый список, и в душу закрадывалось подозрение, что Элрой с Паприкой сговорились вынудить стажера исполнить накопленные года за три дела. Если вдруг я скопычусь от переутомления, они оплатят мраморную гробовую доску с надписью: «Твой подвиг не забыт», — и найдут новую жертву из числа конторских неудачников. Но утром в пятницу, когда я вошла в приемную и приготовилась к очередному списку, по длине похожему на рулон гигиенической бумаги, мадам Паприка заявила:

— Сегодня у вас немного дел, госпожа Амэт.

— Серьезно? — прямо сказать, опешила я.

— Нужно забрать Ральфа из ветеринарной клиники домой, а заодно пиджак для завтрашнего благотворительного вечера — у королевского портного.

— И посадить в саду тридцать три розовых куста, — пробормотала я себе под нос.

— Простите? — грозно приподняла брови секретарь.

— Да так, — невинно улыбнулась я, — в голову пришло.

— В контору не возвращайтесь, как привезете все к господину ди Элрою, можете располагать своим временем.

Проклятье, какая невероятная щедрость! Насколько я понимала, особняк находился в пригороде, и добираться до дома мне предстояло часа четыре по бесконечным столичным заторам. Как раз к ночи поднимусь на родную террасу.

Мне вручили десять шиллингов на возницу, адреса и записки для ветеринара и портного. В них мадам Паприка уверяла, что я не какая-то там приблудная девица, а личный стажер ди Элроя, так что пиджак за тысячу шиллингов не запоганю и ручного дракона нигде не потеряю…

Если не хочу лишиться работы.

Клянусь, я сама думала точно так же, когда усаживалась в кеб и выдвигалась по направлению к ателье!

Королевская портняжная мастерская ослепляла своей роскошью, и когда меня ввели в примерочную комнату, где среди зеркал стоял безголовый манекен, одетый в белый пиджак с двумя рядами черных пуговиц и с фигурными заплатками на локтях, то я даже несколько опешила. Шкаф для единственной вещи определенно был по размеру больше моей спальни. С другой стороны, подозреваю, что за меня никто не даст тысячу шиллингов, как бы еще приплатить не пришлось.

Королевского портного белошвейки называли Маэстро, и он лично вышел, чтобы отдать пиджак.

— Посмотрите, — кружился он возле манекена, — какие удивительной красоты швы! Пуговицы, между прочим, сделаны из натурального черного янтаря. Подбирали камушек к камушку, шлифовали…

У портного были длинные пальцы, унизанные перстнями, и очень узкие ладони. Руки выглядели некрасивыми, но я завороженно следила, как он складывал эти самые некрасивые руки, изображая процесс шлифования.

— А этот фасон, — продолжал петь соловьем Маэстро, словно пиджак ещё не оплатили и он боялся остаться без денежек, — последний писк моды!

Не знаю, отчего надо было пищать, на барахолке такое же уродство еще в прошлом году продавалось. Мы отцу покупали, когда Арона пыталась в третий раз выйти замуж. Однако обряд расстроился, и матушка вознамерилась парадную одежду вернуть, но торговец отказался принимать, углядев на рукаве пятно. Летиция взбесилась и перетоптала товар, а потом пришлось ее вытаскивать из Башни и платить торговцу… В общем, некрасивая история вышла. И затратная.

Тут я поняла, что задумалась, а Маэстро уже допел и теперь выжидательно заглядывал мне в лицо, словно предвкушая, когда его, как дракончика, потреплют по холке.

— Восхитительно! — тут же нашлась я.

— Благодарю, — согласился он с тем, что является гениальным портным.

Мне вручили зачехленное «произведение швейного искусства» и даже проводили до дверей. Я еще подумала — что за сентиментальные прощания со шмоткой? Видимо, уже тогда Маэстро предчувствовал…

Ветеринарная здравница оказалась попроще — тихой и пахнущей сухим драконьим кормом. Я почувствовала облегчение, когда нашла за входными дверьми обычные деревянные скамьи и издерганную сестру милосердия, смотревшую на зубастых, хвостатых и визгливых пациентов с плохо скрываемым раздражением. А на их хозяев — с натуральной ненавистью.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»