Любовь и ненависть в Ровердорме Гринберга Оксана
Магия давно льнула к моим рукам, и ее приток оказался настолько сильным, что я с трудом могла с ней совладать.
Но Лоуренс не думал успокаиваться
– Если ты станешь хорошо себя вести и ублажишь меня так, как я этого хочу, а потом придешь ко мне этой ночью, то, быть может, я передумаю и не стану продавать твою лошадь. Но тебе придется хорошенько постараться, маленькая кузина!
Но прежде, чем он поделился со мной своими грязными фантазиями, я вскочила Грому на спину. Седла не было, юбки пришлось задрать чуть ли не выше колена, но мне было все равно.
И тут же ощутила, как у нас с Громом устанавливается Связь.
Ему не нравился этот человек, говоривший мне вещи, из-за которых я чувствовала обиду и досаду. Гром хотел увезти меня подальше, но между нами и свободой стоял ухмыляющийся Лоуренс Уилсон.
– И куда же ты собираешься убегать? – поинтересовался он. – Неужели не понимаешь, что тебе от меня никуда не деться? Ты будешь моей, моя маленькая кузина, потому что я так решил. Но если ты мне откажешь… Интересно, как долго ты станешь отказываться, если я начну мучить твою маленькую, глупенькую сестру? Как же ее зовут? Иззи? Биззи?.. Сперва ее, а потом займусь старой каргой. До могилы той уже недалеко, но я помогу ей ускориться.
Внезапно я подумала, что впервые в жизни кого-то так сильно ненавижу.
Да, я ненавижу этого молодого хлыща, который смотрел на меня презрительно и высокомерно, заявляя, что я в полнейшей его власти. Но если я начну противиться, то он продаст мою лошадь, а потом станет мучать мою сестру и старую тетушку.
Тут Гром не выдержал. Взвился на дыбы, после чего ринулся в приоткрытую дверь денника, вышибая ее грудью. Она заехала Лоуренсу по животу, и того снесло из прохода. Кузен отлетел и упал на кипу сена.
На ту самую, на которой собирался вдоволь со мной позабавиться.
Признаться, в тот миг я почувствовала сожаление…
Да, мне было жаль, что Лоуренс не приложился головой об стену. Глядишь, это выбило бы из него всю столичную дурь!
Вместо этого мы с Громом вырвались на свободу и понеслись к дорожке, ведущей к лесу. Я собиралась немедленно отправиться к Делавейрам, потому что оставить Грома перед глазами жадной родни было моей ошибкой.
Я бы не отказалась спрятать до конца лета еще и Лиззи с тетушкой Прим, но не могла. У нас не было возможности это провернуть. К тому же они бы не согласились: это ведь и их дом тоже!..
Неожиданно я заметила, как вдоль темной стены сарая, в котором мы хранили сено и опилки для денников, промелькнуло поджарое хищное тело. Волк размеренно трусил в сторону конюшни, словно он давно у нас обосновался и теперь это его территория.
Повернула голову – так и есть, он вошел в распахнутую на конюшне дверь!
– Гром, – воскликнула я, – остановись!
И тут же обратилась к коню мысленно, потому что, каким бы ужасным человеком ни казался Лоуренс Уилсон, мне нужно было удостовериться в том, что он не падет добычей хищника.
Гром заложил крутой вираж, разворачиваясь. К моим рукам снова прилила магия, которую я тут же принялась мысленно складывать в боевое заклинание – им я собиралась отпугнуть хищника.
В этот самый момент я снова заприметила волка.
Он преспокойно вышел из конюшни, пробыв в ней всего несколько секунд. Немного постоял в дверном проеме, посмотрев на приближавшихся меня и Грома, после чего размеренно потрусил к ближайшим кустам.
На это я отстраненно подумала, что волк вряд ли успел бы убить человека за столь короткое время. Да и пасть у него была чистая, не окровавленная....
К моменту, когда мы с Громом добрались до конюшни, волк снова исчез без следа. Я же с опаской заглянула внутрь, страшась увидеть там растерзанное тело своего кузена.
Но оказалось, опасалась я совершенно зря – Лоуренс уже поднялся и теперь, чертыхаясь, отряхивал от соломы и опилок свой камзол.
Поэтому я снова развернула Грома и поспешила к Делавейрам. Если Лоуренс собирался заявить права на моего жеребца, ну что же, пусть сперва попробует доказать, что тот вообще существовал!
Глава 6
Роган встретил меня на въезде в ранчо Делавейров.
Наверное, заметил нас с Громом, когда мы миновали ворота с надписью, что чужие здесь не ходят, с прибитыми к створкам черепами трех горных пум, которых убили, поговаривали, голыми руками прадед, дед и отец Рогана.
Четвертое место на воротах демонстративно пустовало. Отведено оно было для трофея Рогана, но тот на все вопросы угрюмо отвечал, что зверь в последнее время стал слишком осторожным. Кидаться с кровожадными намерениями, а потом красоваться на воротах в виде черепа не спешил.
Мне оставалось Рогану только посочувствовать – на его лице после этих слов всегда появлялось крайне расстроенное выражение.
Зато сейчас он выглядел обеспокоенным. Прискакал верхом на Скале, здоровенном жеребце арвийской выносливой породы, остановился рядом со мной, с тревогой вглядываясь в мое лицо.
Вот и я тоже на него посмотрела.
Глядела на высоченного, под два метра, плечистого – весь в отца! – молодого мужчину. У него было загорелое, немного обветренное лицо, на котором яркими пятнами выделялись светло-голубые глаза. Смотрели на мир уверенно и порой немного насмешливо, словно к своим почти двадцати двум годам Рогану Делавейру удалось повидать слишком многое.
Девушки давно на него заглядывались, еще со школьных времен. Некоторые даже теряли покой и сон или же, как в случае с Надин Остин, еще и разум.
Зато сейчас насмешки в глазах Рогана я не увидела. Он глядел на меня сверху вниз, затем перевел взгляд на мою ногу, выглядывавшую из-под юбки, которую пришлось задрать до колена.
Но сразу же расспрашивать ни о чем не стал.
Спрыгнул с лошади, заявив, что мне повезло их застать возле дома. Сегодня они собирались перегонять овец на пятое пастбище, а по дороге назад забрать стадо молодых бычков с третьего и отправиться с ними на аукцион в Ольсене.
Я повернула голову в сторону просторного дома Делавейров, посмотрев на блеющую отару, возле которой поджидал сына Итан Делавейр. Верхом я также увидела двух младших братьев Рогана и нескольких наемных работников.
У Делавейров было самое большое ранчо в этих краях – они явились сюда в числе первых переселенцев и вот уже почти сотню лет выращивали скот и разводили овец, продавая мясо и шерсть далеко за пределы провинции.
Дела у них шли хорошо, они постоянно расширялись. К тому же у Итана Делавейра было кому оставить ранчо в наследство – помимо Рогана в семье подрастали два брата-близнеца, которым недавно исполнилось тринадцать.
Кстати, Джеймс и Томас Делавейры, в отличие от Рогана, обладали магическим даром и своими проделками наводили ужас на школьных учителей в Ровердорме. Но так как сейчас были летние каникулы, то близнецы помогали отцу на ранчо.
– Думаю, мне не стоит спрашивать, – произнес Роган, – как прошла встреча с родней. Судя по твоему виду, ты столкнулась лицом к лицу со стаей столичных шакалов.
– Так оно и было, – кивнула я, после чего спрыгнула с Грома.
Собиралась приземлиться на землю, но вместо этого очутилась в объятиях Рогана. Тот оказался рядом – я не ожидала от него подобной прыти. Но тотчас отпустил, не пришлось ни отталкивать, ни просить, хотя Роган задержал меня в своих руках на мгновение дольше, чем того требовалось.
В его объятиях я… ничего не почувствовала, отстраненно подумав, что Надин Остин, наверное, убила бы за то, чтобы оказаться на моем месте. Но, быть может, дело было в том, что мне хотелось лишь одного – чтобы это лето поскорее закончилось?
И еще – чтобы герцог Кавингтон вместе с вызванными его прибытием переменами провалились в преисподнюю, хотя преподобный Стефан вряд ли бы одобрил последнее мое желание.
– Гром больше не может оставаться в «Поющей Иве», – вот что я сказала Рогану. – Ты ведь не откажешься за ним присмотреть?
– Ты же знаешь, что не откажусь, – кивнул Роган, продолжая изучать мое лицо.
Ветер донес до меня его запах – от него пахло потом, своим и конским, и немного табаком, который жевали разнорабочие Делавейров, а еще жарким солнцем и ветром Ровердорма.
Роган был солью этой земли, ее опорой, в этом Надин не ошиблась. И еще он давно на меня смотрел, тут она тоже была права. Пусть не говорил об этом вслух, но я чувствовала его особое к себе отношение.
Но, похоже, Роган решил, что сейчас самое время о нем заговорить.
– Мира, я бы хотел, чтобы ты, твоя сестра и тетя перебрались к нам. Я обсудил это с отцом, он согласен. Мы сможем вас защитить. Я смогу вас защитить, – добавил он.
– В качестве кого нам перебраться к вам, Роган? – вздохнув, спросила у него.
– Сперва в качестве гостей, а потом уже навсегда, – вот что он мне ответил.
Но я покачала головой.
Знала, что означали его слова – невысказанное предложение о замужестве повисло в воздухе. Только вот я не собиралась выходить замуж ради защиты сестры и тети, потому что Надин не ошиблась и в том, что Рогана я не любила.
– Если можно, возьмите к себе Грома, – сказала ему. – Но спасибо за твое предложение, Роган! Мы все-таки останемся в «Поющей Иве», это наш дом. К тому же до конца лета не так много – всего-то три месяца!
– Я сберегу твоего коня, – кивнул он, – но если столичные станут обижать тебя или Лиззи, то я приеду. Мы с отцом и братьями приедем и потолкуем с ними с глазу на глаз. С нами собираются еще Уиткоки с Маринсами и Горгерами, они тоже рвутся в бой.
– Спасибо! – поблагодарила его. – Но мы все-таки постараемся справиться со всем сами.
Над нами все так же висел призрак монастырского пансионата для Лиззи и богадельни для тети Прим, поэтому я не собиралась доводить до открытого или же, того хуже, вооруженного противостояния.
– На этот раз «спасибо» за твоего коня будет слишком мало, – неожиданно произнес Роган, и я растерянно заморгала.
Не ожидала, что после сказанного он попросит у меня оплату за Грома.
К тому же мы всеми силами пытались помочь нашим добрым соседям, никогда и ничего не спрашивая взамен.
Я знала, что тринадцать лет назад роды у миссис Делавейр были тяжелыми и что ни акушерка из Ровердорма, ни местный доктор, ни целитель из Ольсена не могли ей помочь. Когда ситуация стала совсем уж отчаянной, позвали тетю Прим, понадеявшись на магию чикотто, и тетушка благополучно помогла Молли Делавейр разрешиться от бремени, так что близнецы и мать Рогана были обязаны ей жизнью.
Роган несколько раз просил у Лиззи помочь ему с заболевшим скотом, и каждый раз она справлялась. Да и я…Моя целительская магия помогла поставить деда Рогана на ноги, когда тот слег с чем-то похожим на воспаление легких, какое было и у Донахью.
– Неужели ты хочешь оплату за содержание Грома? – спросила у него неверяще.
– Так и есть, Мира! Мне нужна оплата, – кивнул Роган. Губы растянулись в улыбке, но голубые глаза глядели серьезно. – Я хочу, чтобы ты приняла мое приглашение и пошла со мной на бал к Киттингсам.
***
Мы вернулись в «Поющую Иву» довольно быстро – вряд ли я отсутствовала больше получаса. Роган попросил одного из своих работников присмотреть за Громом, после чего повез меня домой в своем седле.
Но едва показались очертания утопающего в зелени дома, как мы распрощались.
Перед отъездом я пообещала Рогану, что непременно приеду проведать Грома и сделаю это в самом скором времени. Да, возьму Мерлина, на него наша родня не позарится…
Наконец, Роган развернул коня, а я поспешила по дорожке к дому. Неожиданно увидела, как дядя с тетей, ведомые Лоуренсом, свернули за угол, явно направляясь в сторону конюшни, и мне это нисколько не понравилось.
Повезло, что я наткнулась на Уну и тут же набросилась на экономку с расспросами.
– Столичные вас повсюду ищут, мисс Мира! – сообщила она с самым мрачным видом.
– Ты случайно не знаешь, что им нужно?
Она пожала плечами.
– Со всем, что им было нужно, я уже разобралась. Но молодой Уилсон выспрашивал у меня и у Патрика насчет Грома. Мы, конечно же, ничего ему не сказали. Никто и ничего не скажет, мисс Мира, можете об этом не волноваться! – заверила меня Уна.
Поблагодарив ее, я сказала, что сейчас же пойду на конюшню. Нет, не надо звать Донахью: это моя проблема, мне ее и решать.
– А проблемы будут, и еще какие! – покивала Уна. – Эта, как ее, Акация…
– Азалия, – поправила я.
– Да, она самая! Акация Уилсон собирается уже завтра пригласить гостей в «Поющую Иву». Устроить у нас прием, мисс Мира, представляете?! Так мне и заявила!
Признаться, я не представляла.
– Хочет позвать всех соседей – лордов, конечно же, и еще герцога Кавингтона! Сказала, что через пару часов прибудут слуги, которых нам нужно будет где-то разместить, после чего мы должны начинать готовиться к завтрашнему вечеру. Она напишет указания и составит меню. – Последнее Уна произнесла с величайшим презрением в голосе. – У меня нет слов! Да чтобы я готовила по чьей-то указке?! Клянусь Богами, никогда такого не будет!
Произнеся это, Уна подняла голову к небу, на котором незнамо откуда взявшийся ветер рвал на части темные облака.
– К ночи будет гроза, – неожиданно добавила экономка, и на ее лице промелькнуло тревожное выражение. Или же это солнце скрылось за тучами? – Идет на нас с гор. Возможно, даже буря.
Я покивала, в очередной раз поразившись тому, с какой точностью местные могли предсказывать погоду. Я так не умела – наверное, потому что не была местной, а из другого мира, и это порядком сбивало мне барометр.
– Значит, сперва нас ждет гроза с бурей, а потом прием, на который пригласят всю местную знать и даже герцога Кавингтона, – пробормотала я. – Ну что же, скучно нам не будет ни на секунду. Кстати, ты случайно не знаешь, где Лиззи?
Уна не знала, но заявила, что недавно видела Томми Лайтингера, соседского мальчишку и школьного друга Лиззи. Тот ошивался неподалеку, так что, возможно, моя сестра сейчас с ним.
Кивнув, я отправилась на конюшню, куда Лоуренс увел дядю Перси и тетю Азалию. По дороге ко мне присоединился молчаливый Патрик, а позади прихрамывал Донахью.
– Вот ты где! – накинулась на меня тетя Азалия. Они уже успели войти в конюшню и теперь стояли возле пустующего денника Грома. – Где ты была?
– Гуляла, – пожала я плечами.
– Я знаю, где она была! – с ненавистью заявил Лоуренс. – Она прятала свою лошадь. Я своими глазами видел здесь великолепного вороного жеребца, который стоит целое состояние!
Дядя уставился на меня недоуменно, затем икнул, и я поняла, что настойка тети Прим приказала долго жить. С другой стороны, по словам Уны, тетя Азалия собиралась выдать завтра деньги на покупку продуктов и всего необходимого, так что дяде вряд ли грозила участь протрезветь.
– Придержи коней, Лоуренс! – произнес он миролюбиво. – Откуда здесь взяться скакуну, если у них даже нет вина? Тебе, наверное, почудилось.
И снова икнул.
Лоуренс тут же возмутился, заявив, что он еще не выжил из ума, а тетя уставилась на меня пронзительным взглядом карих глаз.
– Именно так, Лоуренсу почудилось, – произнесла я твердо. – У нас не всегда хватало денег на еду для самих себя, а Лиззи я так и не смогла отвезти к столичному врачу. Нам не по карману держать лошадь, да еще и дорогую!
– Вороной жеребец, – с ненавистью повторил Лоуренс, – со звездой во лбу. Куда ты его дела? Ну же, признавайся! Где ты его спрятала?!
Он принялся наступать на меня, и я попятилась.
– Не было никакого жеребца, – покачала головой. – У нас есть только старый мерин… Вот он, в том стойле! Мерлин, я так его назвала. Других лошадей у нас нет!
– Лоуренс, прекрати сходить с ума, – примирительно произнес дядя. – Наверное, ты перегрелся на солнце и устал с дороги.
Вот и тетя Азалия уставилась на сына с сомнением на лице.
Моя версия казалась им куда более достоверной, хотя Лоуренс продолжал твердить, что он видел в конюшне великолепного скакуна. Затем я, словно дикая кошка, вскочила тому на спину и унеслась в неизвестном направлении.
– Он стоял вот здесь, – указал Лоуренс на девственно-чистый, присыпанный опилками денник.
На это я любезно улыбнулась, а Донахью, успевший убрать все следы пребывания Грома, едва слышно усмехнулся.
– Мы приготовили место для ваших лошадей, – пояснила я дяде и тете.
– Значит, замели следы, – выдохнул Лоуренс, – пока я искал ее и проклятого коня!
– Мы с мисс Мирой были в огороде, – подала голос появившаяся на конюшне Уна. – Выбрали самую большую тыкву, потому что я собираюсь приготовить на ужин еще тыквенного супа, сделать драники из тыквы и тыквенный десерт.
Дядя страдальчески поморщился.
– Пожалуй, пора уже завязывать с тыквой! – пробормотал он, затем посмотрел на пасынка: – Лоуренс, тебе стоит немного отдохнуть с дороги.
– И волка, конечно же, эта девица в доме не держит! – с такой же ненавистью в голосе добавил Лоуренс.
– Мы не держим здесь никаких волков, – любезно улыбнулась я. – У нас даже собаки нет. Год назад умер Полкан. Лиззи очень переживала, так что мы…
– Кого интересует эта дурочка! – перебил меня Лоуренс. Затем обвел глазами собравшихся в конюшне. – Вижу, вы мне не верите, но я выведу их на чистую воду! Их всех! – Затем накинулся на Донахью. – Ты, мальчик с конюшни, скажи мне, куда делся жеребец?!
– Не было никакого жеребца, – спокойно отозвался Донахью, перестав заикаться.
Патрик кивнул, с угрюмым видом подтвердив, что в глаза не видел вороных коней, после чего заявил, что ему нужно идти. Если молодой лорд изволит искать призрачных лошадей и ловить белых волков, никто не вправе ему запретить, а у него много дел. Колесо на господской карете едва держится, и это чудо, как они вообще добрались до Ровердорма.
Уна тоже ушла, пообещав избавить дядю от тыквенного супа, а Лоуренс заявил, что возьмет своего Алатара и отправится в Ровердорм, где хорошенько обо всем расспросит у людей. Выведет меня на чистую воду и отыщет пропавшего жеребца.
Наконец, он уехал, а мы остались.
Я надеялась пообщаться с дядей с глазу на глаз, но мне так и не удалось провернуть это вечером, потому что к дому подъехали повозки с потерянными слугами Уилсонов. В одной из них оказалось долгожданное дядей вино, так что очень скоро он выпал из действительности. Да и мы с Уной с головой погрузились в домашние хлопоты.
Когда я была едва жива от усталости, появилась Лиззи. Сунула мне в руки три фартинга и кувшин с парным молоком – судя по всему, сестра вернулась с молочной фермы. Скорее всего, от Кордансов – я слышала, что у тех приболела корова.
Наконец, домашние дела были переделаны, и мы отправились в кровать. Я устроились рядом с Лиззи на широкой софе в спальне тетушки, но еще долго не могла заснуть, прислушиваясь к сонному дыханию сестры и тому, как посапывала тетушка Прим.
Все же задремала, но ненадолго. После полночи явился Лоуренс – громко топал, грохотал дверьми и грязно, пьяно ругался. Я так и не поняла причину его недовольства, но подозревала, что в Ровердорме Лоуренсу никто и ничего про Грома не рассказал.
На всякий случай накинула на нашу дверь дополнительное магическое плетение, но кузен ломиться к нам не стал. Недовольно бормоча, протопал по коридору, и я услышала, как захлопнулась за ним дверь.
В следующий раз я проснулась уже от визга. Подскочила, сняла заклинание и выбежала в коридор – оказалось, визг несся из комнаты Илейн, причем настолько громкий, что кузина перебудила весь дом.
По крайней мере, меня она подняла на ноги, из соседней комнаты прибежала встревоженная Кейт, да и Азалия Уилсон тоже подскочила. Пришел и Патрик, оставшийся ночевать в привратницкой – именно он по нашей просьбе с мрачным видом выкинул жабу, сидевшую в кровати Илейн, за окно.
После чего пожелал всем доброй ночи, развернулся и ушел.
Тетя Азалия тут же накинулась на меня с упреками, обвинив в том, что Лиззи снова решила подшутить над ее дочерью. На это я предъявила ей спящую, разметавшуюся по кровати Лиззи, да и Илейн нехотя подтвердила, что дверь в ее комнату была закрыта изнутри на засов, так что моя сестра не могла войти и подложить ей жабу в кровать.
– Скорее всего, та запрыгнула через окно, – заявила бледная кузина, и я тут же подтвердила, что жабы в Ровердорме крайне прыгучие и им вполне по силам преодолеть расстояние в несколько метров до распахнутого окна на втором этаже.
Уж больно хотелось спать.
Тетя посмотрела на меня с большим сомнением, после чего лично закрыла окна в спальне Илейн.
– Сейчас же по кроватям! – приказала нам, и я потащилась в свою комнату.
Но затем передумала и прошла по дому, проверяя те самые окна.
Уна не ошиблась – на нас надвигалась гроза, а с ней, вполне возможно, и буря. Лежа в постели, я слышала, как завывал ветер и стучали по стенам и крыше ветки деревьев. Неожиданно для себя заснула, но, опять же, ненадолго – меня разбудил осторожный стук в дверь.
Оказалось, посреди ночи к нам явились нежданные гости, потому что в одном из соседских домов случилась беда.
В «Кипарисе», особняке молодого герцога Кавингтона.
Глава 7
Тайлор расположился в кресле перед камином, вытянув длинные ноги. Смотрел на огонь, а еще иногда косился на бокал виски, стоявший на круглом инкрустированном столике.
Но куда больше его притягивало пламя. Разгоревшись, оно, потрескивая, прыгало по березовым дровам, кидая золотистые отблески на содержимое бокала и отражаясь от тающих в виски кусочков льда.
Лед был из собственных морозильников «Кипариса».
Вернувшись с верховой прогулки, Тайлор зарядил все магические накопители в доме, чем несказанно обрадовал слуг и привезенного из столицы повара. У него самого тоже нашелся повод для радости – магия с каждым днем все увереннее отзывалась на мысленные приказы. Покорно льнула к рукам, и Тайлор в очередной раз подумал, что лето в деревне станет для него не таким уж и наказанием.
К тому же оно обещало новые и приятные знакомства – Тайлор вновь вспомнил о сбежавшей незнакомке.
Впереди маячили и другие развлечения – скачки в Ольсене, где он собирался выставлять Ночного Ветра, и еще охота, которую он думал организовать еще через несколько дней. До этого он собирался посвятить свободное время встречам с арендаторами и детальному осмотру своих владений с управляющим Кимом Йорсеном.
Земли Кавингтонов давно стоило привести в порядок, и Тайлор немного жалел, что не занялся этим раньше. Больше трети из них не обрабатывалось, из-за чего он терял деньги, и это следовало исправить.
Да, требовались кое-какие вложения, но Тайлор не был стеснен в средствах, так как у него имелось несколько прибыльных предприятий в столице. Теперь же он рассчитывал на то, что, осушив болота и кое-где расчистив лес, тем самым привлечет новых арендаторов и в скором времени получит солидную прибавку к прибыли.
Не только это – Тайлор не собирался забывать и о королевском задании. По дороге, объезжая свои владения, он завел с управляющим разговор о жизни в резервации, заявив, что его интересует…
Исключительно личный интерес, заверил он Кима Йерсена, в котором, как оказалось, текла кровь одного из исконных народов. Тот был полукровкой, и его мать принадлежала к племени айваро.
Но если айваро разрешали чужакам находиться на территории их племени, то чикотто вели изолированный образ жизни, встречая людей из Элайра чуть ли не на ножах.
В буквальном смысле этого слова.
Управляющий сразу же заюлил, но Тайлор все-таки вытряс из него обещание, что тот организует экскурсию в племя чикотто. И да, Тайлор был готов заплатить за это столько, сколько потребуется. Расходы в этом вопросе его не пугали: все покрывалось из королевской казны.
Добившись своего, он перевел разговор на жизнь в Ровердорме, после чего задал еще один животрепещущий вопрос.
На этот раз он не получил удовлетворительного ответа.
Но Тайлор не собирался сдаваться. Принялся расспрашивать слуг, а потом и арендаторов, явившихся к нему с жалобами и предложениями. Ответов до сих пор не было, но это не заставило его свернуть с намеченного пути.
Его не оставляло ощущение, что он застыл в полушаге от разгадки тайны сбежавшей красавицы. Нужно немного поднажать или же задать нужный вопрос правильному человеку.
Оставалось всего лишь найти этого самого человека.
К вечеру уверенность Тайлора заметно поколебалась. К тому же поднявшийся ветер гнал по выметенным дорожкам «Кипариса» прошлогоднюю листву, кидая в лицо пыль и сухие травинки. И с каждым новым порывом, а также с каждой новой милей, которую проделывала огромная черная туча, приближавшаяся к Ровердорму со стороны гор, Тайлор чувствовал, как сильнее накатывала на него усталость.
В теле поселилась противная слабость, стала побаливать затянувшаяся рана и пропал аппетит, поэтому он, ощущая себя столетним стариком, устроился в гостиной возле разложенного камина.
Попросил слугу разжечь, потому что его знобило.
Принялся смотреть на огонь, размышляя о том, что он уже сделал и что предстояло успеть за три долгих летних месяца.
Явившийся к вечеру Люк с удовольствием разделил компанию, заявив, что знает причину подобного настроения и отсутствия аппетита. Все очень просто – на Тайлора напала сельская меланхолия.
Но Люк знал, как с ней бороться, – предложил выпить по паре бокалов виски, заявив, что это самое что ни на есть проверенное средство.
Тайлор согласился, но так и не сделал ни единого глотка. Смотрел на то, как друг налегал на содержимое бутылки, время от времени подзывая вышколенного лакея, чтобы тот снова и снова наполнял ему бокал.
Заодно Люк выкладывал свои новости.
Оказалось, пока Тайлор разбирался с управляющим и арендаторами, его друг решил в очередной раз посетить местный кабак, чтобы проверить, помнят ли завсегдатаи о его вчерашнем конфузе.
К удовольствию Люка, история с женой мельника оказалась благополучно позабыта, потому что у местных появилась новая причина позубоскалить – и тоже с любвеобильной женой мельника в главной роли.
Правда, на этот раз героем стал один из столичных, недавно явившийся в эти края.
– Некий Лоуренс Уилсон. Слышал о таком? – поинтересовался Люк.
В этой самый момент Тайлор решил разогнать мерзкую слабость проверенным Люком средством и принять рекомендованное им лекарство. Потянулся к бокалу, но рука замерла на полпути, потому что тело внезапно пронзила резкая боль.
Приступ оказался сильным – Тайлору почудилось, будто бы его ударили раскаленной пикой. Но ему было не привыкать – рана раньше частенько давала о себе знать именно таким образом.
Секунда – и боль прошла.
Но жар никуда не делся, и Тайлору стало не до с виски.
– Да, я слышал о Уилсоне, – через силу произнес он. – Не так давно с ним вышел какой-то скандал в столице. Что-то связанное с карточными долгами, которые этот Уилсон так и не удосужился отдать. Кажется, было еще что-то с Кадетским Училищем, откуда его выставили вон.
– Я тоже о нем слышал, – кивнул Люк. – Ты прав, друг мой, этот Уилсон постоянно попадает в передряги. Здесь его тоже угораздило вляпаться по полной.
– Что же он такого натворил?
– В том-то и дело, что ничего, – усмехнулся Люк. – Он так ничего и не смог натворить, за что был побит женой мельника на глазах у всех ровердормских пьяниц, после чего она растрепала по округе о его мужской слабости.
Последнюю фразу Люк произнес с удовольствием, откровенно радуясь тому, что в местном кабаке кости перемывают не ему, так что он может захаживать туда как и прежде.
Тайлор пожал плечами. Ему было наплевать на Лоуренса Уилсона и на то, что у того не случилось любви с охочей до мужской ласки мельничихой.
– Ну что же, свои новости я выложил, – заявил Люк, закончив смаковать подробности. – Теперь я готов выслушать твои. Итак, удалось ли тебе выйти на след нашей сбежавшей красавицы?
Тайлор снова пожал плечами, о чем на этот раз серьезно пожалел. Накатил новый приступ, и боль, куда более сильная, чем несколько минут назад, прошлась по телу оглушающей волной.
Уходить она не спешила. Терзала его, впиваясь в каждую частицу тела, словно клыки вонзившегося в его живот монстра в горах Ульреха.
– Тайлор, ты в порядке? – нахмурился Люк.
– Все хорошо, – пробормотал он, когда смог говорить.
Приступ наконец-таки миновал. Исчез, словно его и не было, но Тайлор замер, опасаясь пошевелиться лишний раз, не понимая, что с ним происходит и почему это произошло с ним два раза подряд.
Ведь рана давно уже затянулись, и вся грязь и Тьма из нее были убраны лучшими столичными магами!
Приковавшее его надолго к постели воспаление тоже миновало, и он находился на пути к полному выздоровлению – оставалось лишь провести лето в Ровердорме. Не может такого быть, что он снова скатывался в ад, в котором провел несколько последних месяцев!
– Итак, как твои успехи? – вновь поинтересовался Люк.
– Никак, – отозвался Тайлор, гипнотизируя бокал.
– То есть вообще никак?
– Я поговорил с управляющим, но тот либо ничего не знает, либо старательно делает вид, что не знает. И это несмотря на то, что я предложил ему приличное вознаграждение.
Ким Йерсен, конечно, был еще тем пройдохой, но почему-то не стал брать деньги даже за то, чтобы попытаться отыскать ту девушку. Тайлору это показалось довольно подозрительным, и он еще сильнее утвердился в мысли, что незнакомка существует, но управляющий по неизвестной причине пытается ее защитить.
Потому что тот заюлил, стал утверждать, что места здесь глухие, светловолосых красавиц верхом на великолепных скакунах в мужском седле, да еще и превосходных наездниц, тут и отроду не водилось. Быть может, молодому хозяину почудилось?
Когда Тайлор заявил, что он все еще в своем уме, Йерсен уверенно произнес, что таких здесь точно нет.
– Я стал подумывать, уж не живет ли она в резервации, – резюмировал Тайлор.
Это бы серьезно усложнило ее поиски.
– Вряд ли беглянка из местных племен, – покачал головой Люк. – Исконники (прим.ав. – исконные племена) темноволосые и смуглые, к тому же в большинстве своем дикие и недалекие. Носят хламиды из льна, живут в хижинах из глины и хвороста и охотятся на горных коз. Нет же, Тайлор, уверен, та девица была из ровердормских!
– Я расспросил о ней нескольких арендаторов, но они тоже ничего не знают.
Тайлору казалось, что те как раз могли знать, но едва речь заходила о девушке на вороном жеребце, на них нападала амнезия, и они смотрели на него кристально-чистыми лживыми глазами.
Но сдаваться Тайлор не собирался.
– Быть может, я тебе помогу, – неожиданно произнес Люк.
Осушив очередной бокал, он махнул, подзывая лакея, и тот наполнил стакан до краев.
– Неужели тебе повезло больше, чем мне? – удивился Тайлор.