Ритуалист. Том 2 Корнев Павел
Ничего не оставалось, кроме как последовать примеру хозяйки и уйти в свой угол. Там, помимо трюмо с зеркалом, стоял еще и стул с гнутой спинкой, я набросил на него камзол, затем расстегнул и стянул через голову сорочку, после избавился от туфель и чулок. А вот дальше заколебался.
Все происходило будто во сне, и волей-неволей начало закрадываться опасение, не стану ли я жертвой жестокого розыгрыша, выйдя из-за ширмы в чем мать родила.
Пока я колебался и выжидал, появилась Марит, и все мои сомнения отпали сами собой. Пусть графиня и облачилась в шелковую сорочку, но прозрачная ткань лишь немного скрадывала отдельные детали и никак не прикрывала наготу. Выставить себя на всеобщее обозрение в подобном виде ее сиятельство никак не могла.
Хозяйка забралась на кровать, к ней тут же запрыгнула черная кошка. Я больше медлить не стал, избавился от исподнего и вышел из-за ширмы, если так можно выразиться, во всеоружии.
Марит покачала головой и цокнула языком.
– А вы многое пережили, Рудольф! – произнесла она, явно имея в виду шрамы; иные мои достоинства оставили графиню совершенно равнодушной. – Вы и резать себя любите? Как оригинально! Оригинально и возбуждающе…
Я лишь криво ухмыльнулся, уселся на кровать и вознамерился спихнуть на пол кошку, но черная бестия прижала уши к голове, оскалилась и зашипела.
– Оставьте ее! Сама уйдет! – уверила меня Марит, протянула две бархатные ленты и лукаво подмигнула. – Говорили, любите связывать людей? Как насчет меня?
Графиня демонстрировала невиданную открытость новым ощущениям, и ничего не оставалось, кроме как привязать ее раскинутые в разные стороны руки к резным балясинам кровати. Марит при этом откинулась спиной на изголовье кровати и соблазнительно выгнулась, приподнимая грудь. Своей позой она вызвала во мне живейший отклик, пусть мысли сейчас и были заняты совсем иным.
Удушение, или, как выражались ученые мужи, асфиксия, требовало тщательнейшего контроля прилагаемых усилий. Имелся немалый шанс оказаться в одной кровати с бездыханным телом хозяйки особняка, если только позволю увлечь себя этой опасной игрой, а подобное вовсе не входило в мои планы.
Марит расценила колебания по-своему и разрешила:
– Рви! – а после выкрикнула, изнемогая от нетерпения: – Да рви же!
Я дернул сорочку, и тончайшая ткань буквально расползлась под пальцами.
И тут же что-то ударило в дверь, ненадежный крючок сорвало, и створки распахнулись. Графиня взвизгнула от испуга, у меня и самого сердце провалилось куда-то в потроха.
«Просто! – молнией промелькнуло в голове недавнее сомнение. – Слишком просто!»
Все с самого начала пошло слишком уж легко и предсказуемо, и вот теперь ее сиятельство визжит в разорванной сорочке с привязанными к изголовью кровати руками, и всякий желающий может удостовериться лично, что повинен в столь непотребном обращении с хозяйкой Рудольф Нуаре, любитель удушения и просто сомнительный тип. Боюсь, приор перехитрил сам себя. Если только он не перехитрил меня…
Святые небеса!
Я извернулся, готовый броситься наутек, вот только единственный выход из комнаты перегородил взъерошенный сеньор в богато украшенном серебряным шитьем камзоле и слегка съехавшей набок маске. За его спиной почудилось красно-белое движение, но в опочивальню больше никто не вошел – ни слуги, ни гости.
– Чудовище! – крикнул незнакомец, обнажил шпагу и ринулся вперед, намереваясь порубить меня на куски.
Графиня завизжала пуще прежнего, я же ухватил кошку и швырнул ее в подскочившего к кровати человека. Черная бестия возмущенно мяукнула, вцепилась выпущенными когтями в лицо и вмиг расчертила глубокими царапинами щеки и подбородок моего визави. Тот взвыл и свободной рукой отшвырнул от себя хозяйскую любимицу, но запала не растерял и миг спустя вновь кинулся в атаку.
Миг спустя! Этот миг и решил исход дела. Бесславная гибель в мои планы отнюдь не входила, я соскочил с кровати, обеими руками ухватил столик и что было сил метнул его в потерявшего осторожность убийцу. Взбешенный сверх всякой меры, тот как раз замахнулся шпагой для могучего удара и успел лишь выставить перед собой открытую ладонь. Пустое! Край тяжелой каменной столешницы угодил в грудь и вмиг сбил дыхание; воздух с хрипом вырвался из легких, явственно хрустнули ребра.
– Ох…
Молодой сеньор опустил шпагу, выпучил глаза и разинул рот, пытаясь сделать вдох, но я ему такой роскоши не дал, ухватил подвернувшийся под руку стул и со всего маху обрушил его на голову противника. Тот рухнул на пол как подкошенный.
Пинком я вышиб оружие из обмякшей руки, хотя мог бы и не суетиться и не отбивать пальцы о витую гарду: удар стулом лишил юнца сознания, он не шевелился.
Удивительное дело, но в коридоре было тихо. Как видно, мой несостоявшийся убийца пожаловал сюда в одиночестве, а панические вопли хозяйки помешали расслышать музыка и удаленность от бального зала.
Я еще раз взглянул на дверь, поднял шпагу за середину клинка и сказал:
– Знаете, ваше сиятельство, а ведь убить собирались вас…
Графиня враз прекратила голосить и моментально обрела присутствие духа; ее словно подменили.
– Что вы такое говорите, Рудольф?!
Я резко развернулся к своей несостоявшейся любовнице, замахнулся и метнул шпагу. Острие со стуком вонзилось в изголовье кровати, клинок слегка выгнулся и закачался под тяжестью гарды и противовеса.
Марит даже взвизгнуть не успела, до того быстро все произошло. Правда, она тут же задергалась, но бархатные ленты оказались слишком крепки, а узлы затянуты на совесть; высвободиться у хозяйки не получилось.
– Развяжи! – потребовала графиня. – Развяжи немедленно!
Обнаженная грудь яростно вздымалась, но влечение уже оставило меня; я прикрыл распахнутые двери, затем приблизился к изголовью кровати и повторил:
– Этот юнец собирался убить ваше сиятельство.
– Да что вы…
Договорить графиня не успела, я ухватил ее за шею и безо всякого почтения стиснул пальцы.
– Ревнивец собирался убить именно вас. Именно вас, а не меня. И он еще может добиться успеха в задуманном. Но полагаю, нет никакой нужды доводить дело до подобной крайности. Моргните, если согласны.
Марит часто-часто заморгала, не в силах выдавить из себя ни слова.
Я ослабил хватку и сказал:
– Мы договорились?
– Да! – хрипло выдохнула графиня. – Развяжите меня немедленно!
– Если понадобится, даже помогу затянуть корсет, – пообещал я, сходил за кинжалом и перерезал одну из бархатных лент. – Взаимопонимание бесценно.
Марит схватила протянутый рукоятью вперед клинок, яростным движением распорола вторую ленту и убежала за ширму, на ходу избавляясь от разорванной сорочки. Я забрал оружие и поспешил в собственный угол. Затишье не могло продлиться вечно, стоило одеться и привести себя в порядок, иначе выбраться из особняка графини живым будет решительно невозможно.
Удивительное дело, но нас так никто и не побеспокоил. Марит милостиво позволила затянуть себе шнуровку корсета и успокоила забившуюся в угол любимицу, а я связал обрывками сорочки руки молодого ревнивца. После мы отправились в общий зал, и там хозяйка во всеуслышание заявила о случившемся нападении. Поднялся неописуемый переполох, и графиня Меллен в очередной раз выказала недюжинную волю.
– Спокойствие, сеньоры! – ледяным тоном провозгласила она. – Самое страшное уже позади! – Она искоса посмотрела на меня, и все же не стала отступать от уговора и обвинила юнца в попытке убить ее из ревности.
Ничего иного ей попросту не оставалась. Игра пошла прахом, сделать крайним некоего герра Нуаре уже не представлялось возможным. А в том, что все было спланировано заранее, я нисколько не сомневался. Меня собирались выставить насильником и убить.
Ангелы небесные! Им ведь это почти удалось!
Глава 5
Выскользнув из особняка графини Меллен, я поцеловал святой символ на четках и горячо возблагодарил за свое чудесное спасение всех небесных покровителей разом. Перебежав через двор, заскочил на подножку кареты, стуком ладони о борт разбудил дремавшего на козлах кучера и приказал:
– Трогай!
Экипаж покатил по темной улочке, и лишь тогда я толком перевел дух. До последнего оставался шанс, что меня попытаются прикончить, но нет – обошлось.
Среди взбудораженной публики оказался кто-то, имевший отношение к Управе благочестия, и скрученного ревнивца взялись везти в холодную. Тогда-то я, предварительно подтвердив слова графини, и убрался от греха подальше на улицу. Было слишком опрометчиво задерживаться там, где имелся немалый риск встретить рассвет с глоткой, перерезанной от уха до уха…
За ночь я так и не сомкнул глаз. Мешал спать скрипом половиц соседям снизу и до самого утра ходил из угла в угол мансарды, обдумывая случившееся. Взбудораженные покушением эмоции понемногу улеглись, вернулась способность мыслить трезво. А подумать было о чем. Слишком уж сильно резали глаза всевозможные странности. Случившееся походило отнюдь не на просчитанную западню, а на некий экспромт.
Проще всего было заподозрить приора герхардианцев в попытке расквитаться за смерть ловчего, но нет, не столь я значительная фигура, чтобы пускать в ход хитроумные интриги. Накинули бы мешок на голову в темном переулке и уволокли в подвалы миссии ордена. Был магистр вон Черен – и нет его.
В итоге я не выдержал, собрался и поспешил в заведение, где имел обыкновение завтракать магистр Кирг. Тот, надо отдать ему должное, моему появлению нисколько не удивился и жестом предложил забраться в карету.
– Полагаю, вас можно поздравить? – расплылся он в радушной улыбке. – Премного наслышан о нападении на графиню. Вы проявили себя с лучшей стороны, теперь подобраться к ней будет несравненно проще.
Пришлось разочаровать магистра, изложив свое видение произошедшего.
Толстяк аж с лица спал.
– Уверены? – помрачнел он. – Вы точно уверены, что это не случайная выходка ревнивого дурака, а спланированное нападение с целью вашего убийства?
– Целиком и полностью, – подтвердил я.
– Немыслимо! – взорвался Джервас Кирг. – О вас знали только мы трое! Никто из нас не мог донести графине!
У меня было время хорошо все обдумать, поэтому я лишь вздохнул и сказал:
– Никто и не доносил. В противном случае меня попросту не пустили бы на порог. Я был никому не интересен и несколько часов свободно перемещался по особняку, а потом… Потом что-то случилось.
О маркизе Альминце я упоминать не стал, напыщенный болван никак не мог узнать своего недавнего гостя. Занятый беседой с приверженцами алхимии, он ни разу в мою сторону даже не взглянул.
Магистр-управляющий пожевал губами и надолго замолчал.
– С какой стати Рудольф Нуаре вдруг стал… как бы сказать… представлять опасность для графини? – нахмурился Джервас Кирг, хорошенько обдумав мои слова. – С чем это может быть связано? С той непонятной дуэлью в саду? Или с рыжей девкой? Клыки точно были накладными?
– Прежде чем ее затолкнули в комнату, она их сняла, – подтвердил я.
– Фрея… Фрея… – задумчиво пробормотал магистр. – У графини есть рыжая компаньонка, которую зовут именно так. Она лицензированная колдунья, правда, не из сильных. Природный мнемоник.
– Мнемоник? Первый раз слышу.
– Может передавать другим собственные воспоминания и ощущения, – пояснил толстяк. – А этот ваш сеньор Вольф… Даже не знаю, кто бы это мог быть. Сумеете опознать его?
Я покачал головой.
– Он был в маске. Но голос узнаю.
– Для этого придется с ним встретиться и поговорить, – поморщился Джервас Кирг. – Вероятность подобного, сами понимаете, чрезвычайно мала.
– А привратник?
– Какой-то ряженый слуга, – отстраненно ответил толстяк, потом наморщил лоб и неожиданно остро взглянул в мою сторону. – А если все обстоит совсем не так, как видится на первый взгляд? Быть может, ваша смерть просто сулила ее сиятельству… как бы сказать… некие выгоды? Посудите сами, Филипп: гость связал столь влиятельную особу и намеревался обесчестить ее, но был убит. А после выясняется, что это пытался проделать не кто-нибудь, а магистр Вселенской комиссии, обманом проникший на прием. Моя отставка была бы предрешена! И даже если нет, я бы и смотреть в сторону графини не посмел как минимум несколько следующих лет!
Я вздохнул и сказал:
– Мне надо допросить задержанного. Скорее всего, он не скажет ничего интересного, но будет важен любой намек.
Магистр Кирг поколебался, затем все же пообещал:
– Попрошу об этом полицмейстера. – Он распахнул дверцу и предупредил: – Ждите, мы как раз завтракаем вместе.
– Возьмите! – протянул я магистру свои документы о назначении на должность. – Никакого Рудольфа Нуаре никогда не существовало, всегда был Филипп вон Черен. Остальное – слухи.
Джервас Кирг кивнул, принимая бумаги, и покинул экипаж.
О зачарованной заколке для шейного платка он не вспомнил, а я напоминать о безделице не стал. У меня были на нее другие планы.
В Управу благочестия на Клюгатан меня отвез кучер магистра-управляющего. Там я поднялся на третий этаж и вручил секретарю полицмейстера наскоро набросанное на мятом бумажном листе дозволение увидеться с задержанным. Молодой человек посмотрел на меня с нескрываемым недоумением, но от расспросов воздержался, лишь хмыкнул и сопроводил в подвал, где содержались арестанты.
Едва не прикончивший меня юнец оказался выходцем из почтенной и небедной, пусть и не слишком родовитой семьи, поэтому в общую камеру его помещать не стали и заперли в глухом каменном мешке без единого оконца, зато со шконкой и ржавым ночным горшком. Секретарь дышать вонью нечистот не пожелал, сунул лист с распоряжением начальнику караула и поспешно убежал наверх, а один из караульных заглянул в смотровое оконце толстенной деревянной дверцы, откинул запор и позволил зайти внутрь.
У меня не было ни малейшего желания проходить в камеру, но арестанта на прогулку никто выпускать не собирался. Да он и сам не выказывал желания покидать казематы; сидел, сгорбившись и зажимая руками поцарапанное лицо.
Петли противно скрипнули, дверца закрылась, и я остался со своим несостоявшимся убийцей наедине. Только тогда он поднял голову и посмотрел на меня. В припухших глазах не промелькнуло ни намека на узнавание, и виной тому была отнюдь не здоровенная шишка на лбу.
– Как самочувствие? – поинтересовался я, продолжая стоять.
– Я хочу умереть, – глухо ответил молодой человек. – Повесился бы, но у меня забрали ремень…
– И что заставляет думать о сведении счетов с жизнью? С вами плохо обращались?
– Нет! – вдруг рявкнул сеньор, застонал и приложил ладонь к боку. – Я хотел убить ее! Хотел убить лучшую женщину на свете!
Заявление это меня изрядно удивило.
Я немного поколебался, но все же присел рядом с арестантом. От того пахло рвотой и перегаром, и смесь этих запахов пробивалась даже через заполонявшую камеру вонь нечистот.
– Вы это помните? – спросил я. – Помните, как набросились на ее сиятельство?
Молодой человек покачал головой и вновь спрятал лицо в ладонях.
– Нет! – хрипло выдохнул он. – Слишком много выпил вчера. Все как в тумане.
– Как вы вообще оказались в той комнате?
Арестант повернулся и посмотрел на меня через лохмы спутанных волос. Казалось, вопрос его безмерно удивил.
– Кто-то из слуг сказал, что слышал крики хозяйки, но не смеет вмешаться. Меня попросили помочь, а дальше ничего не помню. Ничего! – Юнец врезал себя кулаком по лбу и зашипел от боли. – Это все вино и удар по голове…
Вино и удар по голове, но, вполне возможно, и какое-то дурманное зелье. Нечто подобное я и ожидал. Заранее убийство никто не планировал, на меня натравили одного из воздыхателей графини, выпившего в тот вечер больше других. Святые небеса! Эта ниточка никуда не приведет!
– Вы помните того слугу? – попытал я удачу. – Кто это был?
– Они же все в масках! – скривился арестант, но сразу осекся, будто вспомнил нечто необычное. – Нет, – медленно проговорил он, – меня позвал тот, что встречал гостей и проверял приглашения!
Перекошенный уродец в красно-белой ливрее! Так мне не показалось, я действительно видел его в коридоре!
Я начал выпытывать подробности, но арестант толком ничего не помнил, а потом и вовсе дверца камеры приоткрылась и внутрь заглянул тощий как щепка сеньор в профессорской мантии. Лицо его раскраснелось, будто от быстрого бега, по щекам стекали капли пота.
– Кто вы такой, черт вас дери? – пренебрегая элементарными правилами приличия, потребовал он объяснений. – И что вам понадобилось от моего клиента?
– От вашего клиента?
– Я – мэтр Валгетамм, этот юноша – мой подзащитный, а вы кто такой?
– Поговорим на свежем воздухе.
Я поднялся на ноги и шагнул к двери, заставив адвоката податься назад и отступить в коридор. Он возмущенно засопел, но на глазах караульных свару устраивать не стал и последовал за мной из подвала. В напряженном молчании мы покинули здание и отошли в дальний угол двора управы подальше от полицейских.
– Вашему подзащитному грозит плаха, мэтр, – заявил я, оборачиваясь к спутнику, но адвокат оказался стреляным воробьем и сбить себя с толку не дал.
– Кто вы такой? – повторил он, близоруко щурясь.
– О, что с моими манерами? – вздохнул я, вытянул из висевшего на шее мешочка служебный перстень и нацепил его на палец. – Позвольте представиться, магистр Вселенской комиссии по этике Филипп Олеандр вон Черен.
– Вселенская комиссия? – нахмурился сбитый с толку адвокат. – Мой клиент не из школяров, а тот факт, что я преподаю юриспруденцию, никоим образом…
– Перед вами – свидетель обвинения! – перебил я собеседника. – Обстоятельства заставили меня посетить прием ее сиятельства инкогнито, и в материалах дела я фигурирую как Рудольф Нуаре. Правда, сомневаюсь, что у вас было время с ними ознакомиться…
– Это возмутительно! – рассвирепел адвокат. – На каком основании вы преследуете моего подзащитного?!
– Я никого не преследую. Напротив, даю ему шанс.
Мэтр Валгетамм платочком промокнул лоб с глубокими залысинами и перешел к делу:
Читать бесплатно другие книги:
