Брат 2: Америка, бойся русских! Колычев Владимир

Глава шестая

В Тепломорск они вернулись поздно. Катались на машине, пешком бродили по горным тропинкам. И при каждом удобном случае целовались. С каждым разом все крепче и дольше. Никита все никак не мог насытиться вкусом ее губ. Но уже хотелось большего.

Первое время Никита пытался повалить Альбину на спину, запустить руку под юбку. И всегда получал отпор. Нет, нет и нет… В конце концов он смирился. Или, вернее, она его смирила…

Машина остановилась возле ее дома.

– Это был самый лучший день в моей жизни, – сказал он.

Альбина промолчала. Зато он видел, как в темноте счастливо светились ее глаза.

– Мы всегда будем вместе? – спросил он.

– А ты этого хочешь?

– Хочу.

– Ты скоро уедешь.

– Но я могу забрать тебя с собой.

– Не заберешь, – покачала она головой.

– Почему?..

– Не нужна я тебе такая…

– Какая?

– Порочная… Я воровка, и ты это прекрасно знаешь.

– Но ты ведь больше не будешь, правда?

– Не буду, – покачала она головой.

Только не очень уверенно прозвучал ее ответ.

– Ты поступишь в институт. Получишь профессию…

– Никита, хватит трепаться… Не способна я к наукам. Мне бы училище закончить…

– Ну, можно ведь и швеей-мотористкой работать…

– Издеваешься, да?

– А ведь можно вообще не работать.

– Да ну!

– Я мог бы содержать тебя.

– Никита, ты меня смешишь. Ты и сам на отцовской шее висишь. А еще меня содержать собираешься… И потом, я никуда не собираюсь с тобой ехать…

– Поедешь!.. Или я сам здесь останусь…

– Глупый ты…

Никиту заело. Шарики зацепились за ролики. Он даже и сам не понял, как ляпнул:

– Может, и глупый. Зато я знаю, как деньги без всякого обмана зарабатывать…

– Ну и как? – отрешенно спросила она.

– А завтра посмотришь…

– Не буду я ничего смотреть. Не хочу… Я просто хочу быть с тобой… Пока, до завтра!

Она взялась за ручку, чтобы открыть дверь. Но не открыла, потянулась к Никите.

Они целовались до тех пор, пока у них не заболели губы…

Сегодня они шли на пляж. Без машины, пешком. И не одни. С ними Яна. Та самая…

Ей лет семнадцать. Лицо красивым не назовешь, уши смешные. Но кожа у нее чистая, нежная. Губки яркие, сочные. И тело близко к совершенству. Стройные загорелые ножки, тонкая талия, пышный бюст. Глаза живые, с хитринкой. И смелые. Такие же смелые, как и ее наряд. Короткие до невозможности джинсовые шортики и почти прозрачная шелковая майка, под которой бултыхались мячики грудей – лифчика она не носила.

За ней не нужно было заходить. Она с самого утра была у Альбины и на пляж за ней увязалась. Никита не прочь был бы избавиться от нее. Потому что не подруга она Альбине, а враг. Но прогнать он ее не мог. Не имел права. Пока не имел…

– Тебя Никита зовут? – спросила она.

– А тебя – Яна, знаю. Как знаю, что ты в карман ко мне залезла…

– Зачем ты так говоришь? – нахмурилась Яна. – Сам знаешь, что это была шутка…

– Да, весело было…

– А мне нет, – покачала она головой. – Деньги-то возвращать пришлось… Да ладно тебе, шучу, шучу…

В глазах у нее хищная смесь: лисья хитрость, ястребиная цепкость, акулья жестокость. И где-то в глубинах змеиный яд. Поверх всего этого яркая улыбка. Только трудно спрятать за ней подленькую натуру.

– Ты говорил, что знаешь, как деньги без обмана зарабатывать можно, – сказала она.

Никита опешил:

– Кому я говорил, тебе?..

Альбина смущенно отвела взгляд в сторону.

Вот, значит, как, вчера она не очень-то отреагировала на его заявление. А сегодня уже с Яной поделилась. Неужели она в такой зависимости от своей подруги, что ничего не может от нее скрыть?..

– Альбине ты говорил, какая разница?

– Большая разница.

– Слушай, чего ты дуешься как мышь на крупу?

– Я не дуюсь…

Никита почему-то чувствовал себя перед ней маленьким мальчиком. Похоже, у этой девчонки дар ставить людей в зависимость от себя.

– Ну тогда что за способ?..

– Древний как мир…

– Тьфу ты! – разочарованно хмыкнула Яна. – Как знала…

– Что ты знала?

– Не на тех нарвался, голубчик… Если хочешь быть сутенером, не по адресу обратился. Мы с Альбиной не проститутки…

Ядовито, откровенно и глупо.

– При чем здесь проституция? – возмутился Никита. – Ты хоть думай, что мелешь?..

– Сам сказал, что способ древний как мир. А проституция – древнейшая профессия…

– Дура ты! – не сдержался Никита. – Самая натуральная дура…

Яна зло зыркнула на него.

– Ты за разговором следи, да? – хищно прошипела она.

– А что, не дура… – уже мягче сказал он. – Я ей про слона, а она мне про барана…

– Ну так что за способ, Никита? – спросила Альбина.

Она по-прежнему не смотрела в его сторону. Как будто боялась встретиться с ним взглядом.

– Я же говорю, старый как мир… Вот ответь, что появилось раньше – курица или яйцо?..

– При чем здесь это?

– А при том, что сам вопрос древний…

Никита достал из сумки яйцо.

– Курицы, извините, нет… Да она и не нужна…

– А яйцо зачем? Запасное? – фыркнула Яна.

– Я слышал, ты девчонка крутая. Рука у тебя сильная… Попробуй, яйцо раздави…

– У меня рука не сильная. И маленькая. Не раздавлю, – покачала головой Яна.

– А некоторые считают по-другому…

Никита остановился. Оглянулся по сторонам.

Они шли по набережной. За бетонным парапетом простирался пляж. К нему и от него шли люди.

Никита увидел крепкого парня в шортах и шлепках.

– Молодой человек! – позвал он.

Тот остановился. Агрессивно посмотрел на Ни-киту.

– Ты мне?..

– Вам, вам… Заработать хотите?

– Чего?

– Предлагаю аттракцион… Видите – яйцо. Если раздавите его одной рукой, получите пятьдесят рублей. Если нет, отдадите мне рубль…

– Ты чо, греба…

Парень осекся. Посмотрел на Яну и Альбину. Понял, что в присутствии дам грубить нехорошо.

– Ты что, серьезно? – поправился он.

– Ну да…

– Тогда покажи деньги!

Никита показал купюру. Парень посмотрел на него как на полного придурка. Забрал у него яйцо, сжал его в кулаке.

– Смотри, придурок!..

Только в роли придурка оказался он сам. Как ни тужился бедолага, яйцо не поддавалось.

Из напыщенного болвана он превратился в мокрую курицу. В свое время такая перемена произошла с Кешей. Никита хорошо помнил тот случай во дворе. Мало того, это случай дал толчок его идее.

– Ну что, не получилось? – сочувственно спросил Никита.

– Да это какое-то не такое яйцо, – сокрушенно развел руками парень.

– Да нет, самое обыкновенное…

Никита забрал у него яйцо. И, выпустив его из рук, разбил об асфальт.

– Ну что, убедился?

– Н-да, – почесал затылок парень.

– Эй, – тронула его за руку Яна. – Рубль гони!..

Бедолага кочевряжиться не стал, достал монету, протянул ее Никите и молча испарился.

– А это идея! – одобрительно заметила Яна. – Надо взять на вооружение…

– В самом деле, – обрадовалась Альбина. – Никакого мошенничества…

– Еще попробуем? – спросил Никита.

– А яйцо?..

– Не дефицит…

Он достал из сумки еще одно яйцо. Яна мгновенно отреагировала на это. Мертвой хваткой вцепилась в какого-то мужика. Подтащила его к Никите.

– Это очень просто. Раз, два – и готово… Рубль против пятидесяти…

– А это вам, чтобы не обляпались…

Альбина тоже не растерялась. Повесила мужику на плечо полотенце. Дополнительную иллюзию легкой победы ему создала.

Напрасно тужился мужик, яйцо не поддавалось. В общую копилку добавился еще один рубль. А вокруг уже собиралась толпа…

Яйцо кочевало из рук в руки. Молодые парни, зрелые мужики становились в очередь в надежде раздавить его и получить за это обещанный полтинник.

У Никиты уже голова кругом шла. А поток не убывал. Рубль прилипал к рублю, десятка к десятке… Общая сумма перевалила за сотню…

– Что здесь за куча мала? – неожиданно раздался чей-то жесткий властный голос.

Никита вздрогнул. Он было решил, что это нагрянули стражи закона. Но вместо милиционеров перед ним появился высокий худощавый парень в черных брюках и такого же цвета рубашке. Все черное. И туфли, и непроницаемые очки. И густые смоляные волосы. Даже чернота в темных зубах…

Он снял очки. На Никиту глянули черные глаза – черная космическая бездна в них.

– О! Клим! – послышался радостный возглас Яны.

Она потянулась к парню, чмокнула его в щеку, повисла у него на руке.

– Клим! – счастливо протянула она.

– Янка? – Эмоции в его взгляде и голосе едва-едва обозначились.

Только почему-то он смотрел не на нее, а на Альбину.

– И Альбина здесь…

– Эй, парень, отойди, сейчас моя очередь… – потеснил его в сторону какой-то мужик.

Клим резко развернулся в его сторону, впился в него жестким взглядом. И не менее жестко изрек:

– Лейтенант Святкин, уголовный розыск…

И в подтверждение достал из кармана красные корочки. Махнул ими перед носом мужика. Тот сразу сник – как будто был в чем-то виновен. Бочком-бочком затерся в толпу.

Да и толпа с каждой секундой становилась все жиже и жиже. Никите вдруг тоже захотелось раствориться в этой толпе. С уголовным розыском дела иметь никак не хотелось. Как будто он какой-то мошенник.

– Эй, Никита, а ты чего побледнел? – хихикнула Яна. – Ты что, поверил?..

– Конечно, поверил, – авторитетно подтвердил Клим. – Я для него представитель закона… Представитель своего закона… Ты кто такой, черт?..

Никита понял, что никакой он не милиционер. Хрен с бугра – так в народе таких типов называют.

– Я не черт, – покачал он головой.

– Гонишь, да? – хищно сощурился Клим.

– А ты что-то имеешь против? – заступилась за Никиту Альбина.

Можно подумать, он нуждается в ее защите.

– А ты, Альбинка, чего за него подписываешься?..

Клим плотоядно смотрел на нее. Казалось, что он раздевает ее взглядом. Губы кривятся в похабной улыбке.

– А ты чего на него наезжаешь?

– И правда, Клим, ты что, не видишь, мальчик с нами? – хихикнула Янка.

– Мальчик… – презрительно хмыкнул Клим.

И сплюнул Никите под ноги.

– Шел бы ты отсюда, – посоветовал ему Никита.

И демонстративно сжал кулаки.

– Че ты сказал? – скривился, как от лимона, Клим.

По годам он вряд ли был много старше Никиты. Максимум на год-два. Но гонору в нем, как будто ему лет сорок, а перед ним стоит жалкий неоперившийся юнец.

– А сейчас как врежу промеж глаз, узнаешь?..

Только сейчас этот придурок удосужился пройтись по Никите оценивающим взглядом. Как будто только сейчас по достоинству оценил его мощный торс, крепкие кулаки.

– Эй, эй! – встала между ними Яна. – Вы что, пацаны?..

– Это кто пацаны? – зашипел Клим. – Это я пацан. А это козел недоделанный…

Терпению Никиты пришел конец. Если бы Клим не отступил, он бы точно снес ему челюсть. Или бы нос всмятку разбил. Со всей силы бы бил, не жалел гада…

Но Клим как будто понял, что преступил границу дозволенного.

– Ничего, мы еще разберемся, – прошипел он.