Там, где живет любовь Лавринович Ася
– Снимаю квартиру с подругой.
– А работаете где?
– Пока ищу себя, – призналась девушка.
– У-у, ну понятно, – сказала я, даже не пытаясь скрыть раздражение.
Отец почуял, что запахло жареным, и принялся расхваливать Катерине блюдо, которое он заказал, пока мы ее ждали. Я видела, что папа пытается найти между мной и Катериной какую-то общую тему, но из этой затеи у него ничего не получалось. Честно сказать, я не могла понять, чем же мы похожи, кроме того, что эта пигалица на шпильках может слушать ту же музыку, что и я.
Без стеснения я пялилась на Катерину, пока она разглядывала диковинное блюдо, которое наконец принес нам официант. Вздернутый нос, черные как смоль волосы, длинные ресницы. И пухлые губы – наверняка не свои. Но многим мужчинам такие девушки бесспорно нравятся. Поверить не могу, что мой отец попал в это число. Есть в этой девушке что-то, кроме внешности типичной инстадивы? Катерина подняла голову, и мы встретились взглядами. Заметив, как я таращусь на нее, брюнетка натянуто улыбнулась:
– Мне кажется, мы с тобой подружимся.
Ох, вряд ли. Такая девица скорее могла бы возглавить компанию Соболь, потеснив нашу школьную королеву. Я вспомнила чувства, которые испытала, когда мама представила мне по видеосвязи своего нового бойфренда: жгучего мексиканца, ни слова не понимающего по-русски. Да и английский язык у него на уровне начальной школы. Мне казалось, я никогда не оправлюсь от «нового папы», а настоящий отец подсунул мне эту несчастную Катерину… Родители будто назло выбрали карикатурные вторые половинки. А кто бы им подошел? И подходили ли они друг другу? Решили бы мои папа и мама связать себя узами брака, если б у них случайно не получилась я?
Ужин наш не клеился. Отец безуспешно пытался найти точки соприкосновения, Катерина преимущественно молчала, а я практически каждую фразу папы воспринимала в штыки. В конце концов он молча расплатился за ужин, и мы вышли на улицу.
Повеяло вечерней прохладой. Отец, на секунду замешкавшись, снял с себя светлый тренч и накинул на плечи Катерины, которая явилась в ресторан в откровенном коротком платье.
– Потом вернешь, – сказал папа.
– Спасибо за ужин, – все-таки поблагодарила Катерина. При этом почему-то взглянула на меня, будто это была моя идея нам всем собраться. Я демонстративно отвернулась. Насмешливый тон этой разукрашенной девицы за ужином по поводу моей отличной успеваемости рассердил. И вообще, откуда она свалилась на наши головы? Меня вполне устраивало, когда папа крутил романы и ни с кем меня не знакомил. Значит, теперь все серьезно? Катерина переедет к нам? Я уже представила всевозможные банки и склянки в ванной, глупые разговоры за завтраком… А еще она «ищет себя». Отлично! Значит, садится отцу на шею. От всех этих мыслей становилось тоскливо.
– Мы тебя подбросим до дома, – сказал папа Катерине.
– Не стоит, я закажу такси, – запротестовала брюнетка.
– Отличная идея, а то мне еще уроки делать, – встряла я. – Некогда нам рассекать весь вечер по городу.
Хотя с домашним заданием я расквиталась еще у Третьяковых. Отец и Катерина переглянулись, папа растерянно пожал плечами, а его пассия ухмыльнулась. Думали, я не замечу?
– Приятно было познакомиться, – проговорила Катерина. Кажется, без особой искренности.
– Взаимно, – сказала я и первой направилась к парковке.
– Вера, возьми ключи! – выкрикнул папа. Пришлось возвращаться.
В машине я прождала еще минут пятнадцать, стараясь не пялиться в боковое зеркало на отца и Катерину, которые миловались на крыльце ресторана. Когда папа наконец сел на водительское сиденье, то первым делом сердито произнес:
– Где твои манеры? Ты вела себя невежливо.
– О чем ты с ней разговариваешь? – спросила я, пристегиваясь. – Она показалась мне пустой.
– Ты просто совсем ее не знаешь, – мягко возразил папа, выруливая с парковки. – Обычно она другая. У вас обеих какая-то защитная реакция друг на друга. Я и тебя сегодня не узнаю. Чуть не сцепились, как две дворовые кошки.
Я молча уставилась в окно, за которым сверкали огни мегаполиса. Мы мчались по вечернему городу на приличной скорости.
– К тому же она слишком молодая! – горячо продолжила я. – Сколько у вас лет разницы? Ведь больше десяти!
– Ты еще совсем ребенок, – покачал головой папа.
– А на днях ты жаловался, что я теперь слишком взрослая, – тут же возразила я. – Тебе не угодишь.
– Разве любовь – это только про разговоры? – спросил папа, переводя взгляд на меня.
– Любовь – это и про разговоры, и про поцелуи. И про объятия, и про взаимопонимание, и про то, как засыпаешь и просыпаешься с мыслью об одном человеке. Любовь – это вообще про всё, – сказала я.
Отец продолжал искоса поглядывать и улыбаться.
– Какие познания, – наконец проговорил он. – А у тебя…
– Господи, папа, нет! – перебила я. Вот уж с кем, а с отцом я точно не собиралась обсуждать тему «Есть ли у тебя мальчик». – У меня никого нет. Это все в теории.
– А-а-а, – протянул папа. – Теоретик, значит.
Оставшийся путь мы проехали молча. Когда добрались до дома, двор уже окружили густые сумерки. Выходя из машины, я заметила вдалеке парня, похожего на Марка. Пригляделась: точно, он.
– Пап, я к Ире забегу и домой.
– А твои несделанные уроки? – насмешливо спросил отец, закрывая машину.
– Это и касается уроков, – сказала я, оглядываясь. Марк направлялся в сторону нашего дома. Первая мысль, которая мелькнула: «Наверняка он здесь не случайно…»
– Как знаешь, – ответил отец, проследив за моим взглядом. Увидел вдалеке парня и заулыбался. Его ехидная улыбка мне совсем не понравилась.
Захотелось убежать следом за ним в подъезд, чтобы многого себе не надумывал, но почему-то я осталась стоять на месте. Разглядела, что у ног Марка крутится небольшой пушистый пес. Василевский еще и собачник. Боже, как мило! Марк что-то читал в смартфоне, экран освещал его красивое лицо. Но чем ближе одноклассник подходил к нашему дому, тем сильнее меня охватывала паника. Прямо как сегодня в гимназии. Ирка сказала, мне нужно сделать шаг навстречу… Выкрикнуть его имя? Подойти самой? Поболтать, спросить, что он забыл в наших краях? И я шагнула. Только в другую сторону. Отбежала на пару метров и спряталась под тополем. Просто вспомнила о своем дурацком виде – об этом детском платье с рукавами-фонариками, о своем «дерзком» макияже… Вот-вот Марк поднимет голову и разглядит мою фигуру под деревом. Еще больше запаниковав, я отлипла от тополя и бросилась в сторону старого детского городка. Нет ничего глупее прятаться в деревянном замке от парня, который тебе до безумия нравится. Я вбежала на второй этаж и от неожиданности едва не вскрикнула.
– А ты что здесь делаешь?
Глава пятая
Никита сидел на полу, вытянув длинные ноги. В темных джинсах, серой кенгурухе и потертой джинсовой куртке. Я огляделась по сторонам. Забавно, не была в нашем убежище несколько лет, а здесь почти ничего не изменилось. Правда, на удивление, было очень чисто. И тесно. В детстве мне эта комнатка на втором этаже казалась намного просторнее. Яровой, подняв на меня глаза, казалось, ничуть не удивился нашей встрече. Медленно, будто нехотя, убрал ноги, пропуская меня сесть рядом. Я расположилась напротив, у небольшого окошка. Тоже уселась на пол, наплевав на нарядное платье. Никита молча продолжал оглядывать двор, слушая громкую музыку в наушниках. Я смогла разобрать старую песню «My Chemical Romance».
Некоторое время я тоже пялилась в небольшое окошечко, затем потянулась к Яровому, забрала у него один беспроводной наушник и всунула в свое ухо.
– До сих пор это слушаешь? – спросила я.
– Я много чего слушаю, – ответил Никита, не поворачивая ко мне головы. – Ты раньше их тоже любила.
– А я много кого и чего раньше любила, – сказала я. – Все можно перерасти.
Никита усмехнулся и наконец посмотрел на меня. В густом сумраке его серые глаза стали совсем темными, а остальные черты лица будто смазались.
– Хорошая группа была. Жаль, что распались.
– Ничто хорошее не вечно. Так что ты здесь забыл?
– Я тут часто сижу, – сказал Яровой. – Обычно когда с отчимом поссорюсь.
– М-м.
В домике пахло сигаретами, мятной жвачкой и прохладным майским вечером. В этот момент по двору мимо моего подъезда прошли Марк и его забавный пес, похожий на пуховый шарик. А вдруг Василевский пришел в наш двор из-за меня? Ведь я говорила ему, где живу. От этой мысли я даже дышать перестала. Яровой тоже наблюдал за Марком из окна.
– А ты прячешься от своего мальчика-зайчика?
– Почему это он мальчик-зайчик?
– Всегда такой причесанный, – улыбнулся Яровой.
– Тебе б самому причесаться не мешало.
Но Яровой только нарочно взъерошил волосы еще больше. Затем так внимательно посмотрел на меня, что на секунду я не знала, куда себя деть. И эта сумрачная комнатка показалась мне еще меньше, чем была на самом деле.
– Ты сегодня как-то необычно выглядишь, – наконец произнес Никита.
Это он, вероятно, про мой макияж. Или про глупое платье Тутти.
– Мой протест миру, – сказала я с вызовом.
Никита немного помолчал, а потом засмеялся. Так громко и заразительно, я даже испугалась, что нас услышит Василевский. Марк по-прежнему стоял возле моего подъезда и ждал, пока его пес обнюхает все близлежащие кусты. Конечно, вряд ли Василевский пойдет проверять, кто там так расшумелся, но вполне может разобрать наши голоса.
– Блин, Никита, заткнись, – зашипела я, схватив Ярового за рукав джинсовки и попытавшись унять его дикий хохот. – Ты всегда смеешься над тем, что совсем не смешно. И держи свой наушник!
– Ты просто бунтарь в кукольном платье, – проговорил Яровой, забрав наушник и оглядев меня с ног до головы.
– Это долгая история, – только и сказала я.
Раньше я бы выложила ему все, что случилось. Но сейчас Яровой даже не уточнил, что же со мной произошло. Я снова выглянула в окно. В доме напротив, как по команде, зажегся свет.
– Если он тебе нравится, почему ты прячешься? – спросил Никита. Что ж, вполне логичный вопрос.
– Он мне не нравится, – покраснела я. Наверняка Никита видел мои позорные метания под тополем. – Ну, может, нравится, но совсем чуть-чуть.
– Понятно, – кивнул Яровой.
Но меня от охватившего смущения будто прорвало:
– Ирка сказала, что следующий шаг обязательно должен быть за мной. А я не знаю, как это – шагать кому-то навстречу, понимаешь?
Никита молча смотрел на меня.
– Зачем я тебе это сказала? – рассердилась я на себя.
– Действительно, – согласился Никита. – Хочешь, помогу?
– С Марком? А как? – засомневалась я. – Ты только можешь морды бить парням, которые мне нравятся.
Никита на мой выпад никак не отреагировал. Полез в карман джинсовки и достал оттуда старенький серый айпод «Нано».
– Твой прилизанный Маркуша сегодня в раздевалке оставил. Не успел ему отдать после физры, он уже умчался. Вот и шагай к нему навстречу вместе с айподом.
Я тут же протянула руку и взяла плеер. Что ж, отличный повод начать разговор с Василевским.
– Спасибо, – сказала я, покрутив в руках айпод. – Помог.
– Не просто так, – сверкнул белозубой улыбкой Чеширского кота Яровой.
– Кто б сомневался, – проворчала я, вспомнив недавнюю контрольную по химии. После нее Ирка уже была назначена до конца лета ответственной за вынос мусора. – У вас с Даней ничего просто так не бывает.
Никита, испытывая мое терпение, продолжал расслабленно улыбаться и молчать. Что он задумал? Терпеть такое поведение не могу. И оскал этот тоже. Еще не хватало потом весь вечер прокручивать в голове улыбающегося Ярового.
– Отмажешь меня от лагеря? – наконец попросил Никита. – Правда, не хочу никуда ехать. Такое сборище народу вообще не для меня. Мне надо отдохнуть.
Теперь настала моя очередь глазеть на Никиту. Громкая музыка в его наушниках перестала играть, и в домике стало совсем тихо. Только деревья во дворе шумели листвой.
– Хорошо, – кивнула я. – Ты никуда не поедешь. Я найду тебе замену.
Никита снова улыбнулся.
– Спасибо. Ну что, Верона, вспомним молодость? В картишки?
Когда-то мы здесь сутками резались в карты.
– В картишки? – переспросила я.
– Ага, на раздевание, – Яровой поиграл бровями, а в его серых глазах запрыгали чертики. Конечно, никаких карт у Никиты с собой не было, это он так, снова хочет вывести меня из равновесия.
– Ты же знаешь, что я плохо играю в карты.
– Тогда сразу снимай с себя платье.
– Дурак!
Я, крепко сжимая в руках айпод Василевского, принялась на коленях выползать из домика, придерживая рукой край юбки.
– Спокойной ночи! – выкрикнула я, уже будучи на первом этаже. – Спасибо за айпод!
Яровой не отозвался. Что ж, кто бы сомневался.
Выбравшись из деревянного замка, я направилась по темному двору к своему подъезду. Пару раз обернулась к старому городку, точно зная, что Никита по-прежнему там и в эту самую секунду не сводит с меня взгляда. Странно, что за эти несколько дней мы общались с ним больше, чем за последние пару лет. А еще я вдруг осознала, что не испытываю к Яровому былой ненависти. Но и прежней любви тоже не было. Я больше не чувствовала абсолютно ничего, а это еще хуже.
После второго урока, когда большинство одноклассников уже покинули кабинет и отправились в столовую, к нашей с Иркой парте подошла Амелия Циглер.
– Привет! – поздоровалась она с нами. Голос у Амелии низкий и хриплый. И вообще, как уже говорила Ира, эта девчонка вселяет какой-то ужас.
Третьякова, которая уже собиралась подняться из-за стола, замерла на месте.
– Привет! – ответила я.
Ирка продолжала недоуменно таращиться на одноклассницу, будто к нам подплыло привидение.
– Ты отвечаешь за список в лагерь? – спросила у меня Амелия. И тон ее был каким-то насмешливым, будто я занималась глупостями. Чем-то это мне напомнило вчерашний разговор с Катериной в ресторане.
– Ну, я за него отвечаю, – произнесла я с вызовом.
Как-то раз мы сцепились с Амелией. Она только пришла к нам в класс и на первом же уроке уселась на мое место. Тогда я тактично попробовала объяснить новенькой, что так дела не делаются и лучше бы ей подыскать другую парту. Циглер место уступила, но при этом обозвала меня глупой Барби и посоветовала подыскать себе новые мозги. Произнесла она это так громко, что обидную реплику расслышали все одноклассники. Я никогда не имела недругов, поэтому меня тут же захлестнула волна возмущения. Я посоветовала Циглер остерегаться меня, но, конечно, ничего ей сделать не могла. Поэтому мы просто молча изредка друг на друга с презрением смотрели и ни разу толком и не общались. Зато Циглер могла запросто отпускать ядовитые шуточки в мой адрес. Она редко открывала в гимназии рот, но если уж и говорила, то что-нибудь неприятное обо мне. А тут пришла о помощи просить?
– Можешь включить меня в список? – спросила Амелия.
Я растерянно захлопала глазами, а Ирка вцепилась рукой в мое плечо. Мол, не смей!
– Вообще-то список уже укомплектован, – сообщила я. Старалась произнести это как можно равнодушнее, но ответ все равно получился злорадным. О том, что Яровой отказался ехать в лагерь, Циглер было знать необязательно. – И Лидия Андреевна уже его утвердила. Если бы ты не сбежала с последнего урока, знала бы, что директриса вчера зачитала вслух все фамилии.
– И нет никакой возможности поехать?
Непробивная Амелия даже казалась расстроенной.
– Нет, увы, – покачала я головой. – Все десять мест заняты.
Тогда глаза Амелии внезапно будто блеснули огнем, а у меня мурашки забегали по коже. Циглер многозначительно прищурилась.
– Что ж, посмотрим, кто поедет.
И как ни в чем не бывало отошла от нашей парты. Мы с Иркой моментально забыли о столовой. Когда Амелия вышла из класса, Ирка грохнулась на стул и выпалила:
– Фух, хорошо, что ты ее не вписала! Мамочки, у меня даже ладони вспотели, какая она жуткая!
– Как думаешь, что означает это ее «что ж, посмотрим»? – почему-то запаниковала я.
– Считаешь, она нашлет на тебя проклятие?
– А ты считаешь, только в тебя она вселяет страх?
– Я стараюсь вообще о Циглер не вспоминать, – призналась Ирка. – Да ладно тебе, ты чего так побледнела? Что она может тебе сделать? Амелия даже в классе ни с кем не дружит.
– Не знаю, мне не по себе, – призналась я.
Однако вскоре было уже не до Циглер. Все мои мысли занимал предстоящий разговор с Василевским. Выловить Марка удалось лишь после уроков, когда мы всей параллелью отправились в актовый зал, чтобы разобрать по ролям пьесу для одиннадцатиклассников. Ирка с Даней к тому времени уже слиняли домой, не сильно горя желанием участвовать в самодеятельности, хотя я и назначила Третьякова осветителем. Я дождалась, пока от Василевского отклеится наш одноклассник Слава Подорожников, а когда Марк наконец остался один, нащупала в кармане айпод и, набравшись смелости, пошла навстречу.
– Привет! Почему тебя не было на первом уроке? – спросила я первое, что пришло в голову.
– Привет! – отозвался Василевский с улыбкой. В его голубых глазах появился незнакомый блеск. – С утра на соревнованиях был. Занял призовое место.
– Ой, поздравляю! – заулыбалась я в ответ. Наверное, улыбка была дурацкой – в пол-лица. В кармане я по-прежнему вертела в пальцах плеер. А может, пригласить Марка куда-нибудь? Куда? В кафе-мороженое? Детский сад! В кино? Это романтично. Сидеть вместе в темном зале, брать попкорн из одного стакана и при этом изредка, словно невзначай, дотрагиваться до его пальцев… И тут я поняла, что молча стою перед Василевским слишком долго. Замечталась. – Вот, держи!
Я протянула айпод.
– Как он у тебя оказался? – искренне обрадовался Марк.
Надеюсь, он не решит, что я тайком пробралась в мужскую раздевалку и выкрала плеер.
– Ты выронил у спортзала, – нашлась я. – Но так быстро ушел из гимназии…
– Да, у меня была тренировка перед сегодняшним соревнованием, – закивал Василевский. – Как здорово, что ты его нашла! Ему столько лет… Там вся моя музыка, вся жизнь.
Я продолжала улыбаться, мысленно благодаря за плеер Никиту. Теперь бы выполнить его просьбу и отмазать от лагеря. В который мы, между прочим, отправимся вместе с Марком. Боже, какое счастье!
После репетиции Марк снова оказался возле меня. Я видела, что он собирается начать новый разговор. Наверняка хочет первым пригласить меня на свидание. Я подалась вперед, навстречу Марку, но тут возле нас сразу же возникла Соболь.
– Азарова, это твой рюкзак в рекреации валяется?
– Что?
Соболь впилась в меня немигающим пронзительным взглядом. Когда я отвернулась, чтобы отыскать глазами рюкзак, Оксана уже вышла из актового зала. Моего рюкзака действительно не было. Что за ерунда? Я совершенно точно помнила, что, придя на репетицию, бросила его на одно из кресел последнего ряда.
– Случилось что-то? – спросил Марк с беспокойством. Потому что мой вид в тот момент был совсем растерянным.
– Рюкзак пропал, – сказала я. – Наверное, Ирка вернулась и решила меня развести. Пойду поищу.
Василевского в тот момент тоже окликнул кто-то из одноклассников. Многие еще не разошлись, толпились у сцены, выясняя оставшиеся организационные вопросы. Обломалось мое свидание. Ведь он бы пригласил! Обязательно пригласил бы. Будь неладна эта Соболь.
Я вышла в пустую рекреацию и тут же увидела свой рюкзак, сиротливо валяющийся на полу у ножки одной из деревянных лавок. Тут же подбежала к нему и осмотрела. Кто-то явно подопнул его – на переднем черном кармане красовался пыльный след от обуви. Ну и кому взбрело в голову так шутить? Не иначе Соболь, увидев, как мило мы беседуем с Марком, утащила мой рюкзак, а потом вернулась с новостью о том, что его украли. И не могло же все ограничиться одним пинком… Наверняка эта стерва подбросила мне что-нибудь противное или, наоборот, вытащила и испортила какую-нибудь вещь. Как косметичку Сухопаровой. Я тут же проверила лямки и замки. Нет, на первый взгляд рюкзак в норме. Тогда в чем подвох? Я расстегнула молнию. На глаза тут же попался свернутый лист бумаги. Предчувствуя катастрофу, руки слегка задрожали. Я – не конфликтный человек, но если Оксана задумала какую-то гадость… Ей несдобровать.
На листе было напечатано большими буквами: «Отлично, список утвержден. Дотянешь до лагеря?» Какие гадкие шутки у этой дуры. Я заволновалась. Пока Соболь только угрожает, а если перейдет к активным действиям? Мало ли чего от этой чокнутой можно ожидать.
В задумчивости я так и продолжила сидеть на полу посреди просторной рекреации. Вскоре раздались голоса ребят, вышедших из актового зала. Внезапно кто-то положил руку на мое плечо. Я подняла голову и увидела перед собой девчонку из параллельного класса, Люсю Антоненко.
– Вер, все в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась она. Присела рядом со мной на корточки. – Ты какая-то бледная.
– Да-да, все отлично! – быстро проговорила я, сворачивая обратно лист. Люся уже с любопытством уставилась на послание.
– Может, тебе водички принести? – спросила Антоненко.
– Нет, все нормально! – сказала я, первой поднимаясь на ноги. – Просто кое-что в рюкзаке искала.
Было странно искать что-то в рюкзаке, сидя на полу перед лавкой.
– Ну ладно, – растерянно отозвалась Люся, вставая следом за мной. – Это хорошо, если у тебя все нормально.
Я только кивнула в ответ. Да уж, лучше не придумаешь. Люся ушла вслед за своими одноклассниками, а я сунула послание обратно в рюкзак. И тут же увидела, что компания девчонок под предводительством Соболь стоит в конце коридора. Они что-то бурно обсуждали и звонко смеялись. Оксана смотрела в мою сторону, не переставая натянуто улыбаться. Мне тут же захотелось с визгом побежать по длинному коридору и вцепиться в ее красивые рыжие волосы. В уме я представляла, как оттащу ее за космы, повалю на пол, да еще и по брендовой сумке потопчусь. Но я лишь проигнорировала неискреннюю улыбку Соболь и направилась к лестнице. Что ж, предупрежден, значит, вооружен.
Дома меня ждал еще один сюрприз. Дверь была закрыта только на нижний замок, а это означало, что папа дома. Днем. Может, заболел?
Как только я открыла дверь, до меня донесся сухой кашель.
– Я дома! – выкрикнула я. – И ты, судя по всему, тоже!
Отец не ответил. Лишь снова зашелся в тяжелом кашле.
Я разулась, бросила многострадальный рюкзак на пол и прошла в папину комнату. Отец лежал под одеялом перед плазмой и смотрел документальный фильм по каналу «Discovery».
– Заболел?
– Ушел из офиса пораньше, – жалобно проговорил папа. – Вер, а где у нас градусник?
Я, тяжело вздохнув, направилась на кухню, где в одном из шкафчиков хранилась аптечка. Разумеется, папа этого не знал. Раньше за медикаменты в нашем доме отвечала мама, теперь Софья Николаевна. Я схватила аптечку и пошла обратно в комнату.
– Мне нужно вылечиться до командировки в Италию, – сказал папа, глядя, как я резко стряхиваю градусник.
– Вылечим, – пообещала я. – Врача только надо вызвать.
– Ох, – обессиленно выдохнул папа, закрывая глаза.
– Где ты так умудрился простыть? На улице духота.
– Вот именно что духота, – не открывая глаз, слабым голосом проворчал папа. – Сижу целый день в офисе под кондиционером.
Когда папа болел, он становился просто невозможным. Я уселась рядом с ним на край кровати.
– Как дела в школе? – спросил отец лишь для того, чтобы что-то спросить.
– Отлично! – тут же отозвалась я. Послание с угрозой все еще было в рюкзаке, но вряд ли папа заинтересуется моей душещипательной историей о том, как две девчонки не поделили золотого мальчика Марка Василевского.
– Вер, мне на больничный нельзя, – сказал папа голосом умирающего лебедя. – У меня важная поездка на носу.
– Угу.
– Вер, а есть такая таблетка, чтобы выпил, и сразу ничего не болит? И чтобы ка… кашель, – папа закашлялся, – сразу прошел.
Я, не ответив, потянулась за градусником.
– Тридцать семь и девять.
– И что делать?
– Ложись и помирай.
– Ну Вера! – закапризничал папа. – Это такие шутки у тебя? Я ведь серьезно спрашиваю.
– Тогда уколы ставить, – припугнула я.
– Я не хочу уколы!
– Ты, папа, как маленький, – покачала я головой. – Ладно, погоди, тете Соне позвоню, спрошу, как лучше поступить.
Отец слабо закивал и снова прикрыл глаза. Его черные ресницы оттеняли бледные щеки.
Софья Николаевна долго охала и ахала, а затем принялась читать мне нотацию:
– Квартиру чаще проветривай. И обязательно обильное питье! Ты морс варить умеешь?
– Морс? – переспросила я. – Из ягод?
– Ну да.
– Из замороженных?
– Ох, – снова запричитала Софья Николаевна. – Ну как вы без меня? Я внуков на дачу увезла, что детям торчать в такую погоду в квартире? Была бы в городе, сразу б к вам приехала! Завтра с утра на первую электричку сядем. Ой, Вер! Жаропонижающего нет, купить бы надо. Если температура повысится, беги в аптеку! Слышишь меня, Вер?
Читать бесплатно другие книги:
