Страшная сказка о сером волке Гусейнова Ольга
«Зачарованное жидкое серебро», – мысленно простонала я, услышав ярящегося колдуна.
Для меня, как для оборотня, оно тоже было смертельной опасностью. Поэтому и перебирала в памяти все возможные способы, чтобы спасти незнакомого раненого чужака.
– Пойдем за мной, – буркнул волк, не желая терять время на мои размышления, и направился к дереву с раскидистой вершиной.
Я тут же заметила, что там, в окружении полуобнаженных и взъерошенных оборотней, кто-то лежит. С опаской приблизившись к большой группе мужчин, которые, явно защищая, разместились вокруг своего альфы, как назвал его мой собеседник, я совершенно не ожидала услышать:
– Ты странно пахнешь, – произнес мой недавний преследователь, остановившись через несколько шагов и, по-звериному мотнув головой, заметно принюхался. Ноздри его трепетали, а сам мужчина задумчиво и с подозрением всматривался в меня.
Под этим изучающим взглядом я замерла, каждое мгновение ожидая, что вот-вот и мою волчицу почуют… распознают во мне полукровку. А что будет после, страшно было даже представлять. Полукровки рождались редко, так что естественно, про них мало что знали.
– Сладкая… – неожиданно добавил другой волк, стоящий немного впереди.
– Медовые пряники люблю, – не жива, ни мертва, ответила я, старательно подражая старушечьему голосу. – Может быть, поэтому сладким духом тянет?
Острое зрение позволило мне и в темноте лунной ночи заметить промелькнувшую в глазах собеседников иронию. Впрочем, она мгновенно пропала, уступив место сосредоточенной деловитости.
Они расступились, позволяя мне вплотную приблизиться к раненому. Мужчина был настоящим гигантом, если бы он стоял, я едва достала бы макушкой его плеча. Короткий ежик серебристых волос был измазан кровью и грязью. Лежал оборотень на боку, лица его я не видела, лишь слышала со свистом вырывающееся из глотки дыхание.
Раненого явно трясло от боли, и причина его страданий была очевидна. Множество небольших отверстий, а где-то и царапин, нанесенных дробью, изувечивших его бок… Вот только края этих ран совсем не были ровными. Словно поджаренные огнем, они обугливались и расползались. Кровь, не утихая, сочилась из ран, пропитывая стылую землю. Заметила я и полу трансформировавшуюся руку оборотня. Пальцы, увенчанные острыми когтями, были покрыты кровью, словно он рвал ими свою плоть, не имея сил сдержаться.
Я присела рядом с ним на колени, отставив мешок в сторону. Привычно собравшись, погружаясь в процесс целительства, вернула и способность анализировать. Вдохнув его запах, поняла, что это именно он, такой терпкий, яркий и немного острый, звал меня за собой. Что даже кровь не отпугнула, а присутствующие здесь звери не насторожили. Чем же он так притягателен для меня?
Осторожно положила ладонь ему на широкое плечо и, слегка перегнувшись через мужчину, всмотрелась в черты лица. Искаженные мукой, они поразили меня. Оборотню, несомненно, было очень больно – я бы на его месте кричала во всю силу легких, не имея сил сдержаться, и вряд ли осознавая хоть что-то. Он же понимал, что навредит этим шумом собратьям и не позволял ни единому звуку сорваться с губ. Но какого же невероятного напряжения ему это стоило! Я видела, с какой силой сжаты его губы – они побелели, превратившись в узкую линию. Широкий лоб прорезали две большие борозды – еще один след напряжения. Выражения глаз я не рассмотрела – веки оборотня были опущены.
Не классический красавец, на которого бы все местные девки засматривались, зато самый настоящий самец. Неукротимые звериные мощь и сила так и исходили от него во все стороны. Моя волчица остро реагировала на эти «флюиды», ощущая нешуточный интерес к оборотню. Грустно подумалось, что даже при смерти он излучает ауру силы, власти и несокрушимую волю.
Мысль о том, что этот умопомрачительно привлекательный волк умирает, наполнила меня странной непонятной тоской. Словно я теряю что-то самое главное в жизни, чего уже больше никогда не обрету…
Мотнув головой, оторвавшись от разглядывания его лица, я принялась за лечение. Сила целителя уже бурлила во мне, реагируя на чужую боль и стремясь выплеснуться наружу.
– Куда ж ему только не досталось… – бормотала я, не замечая, что делаю это вслух, всматриваясь в раны на его теле.
Оказалось, что живот тоже поврежден.
– Альфа никогда спину не подставляет! И не бежит от врага! Опасность он встречает лицом к лицу. – Рыкнул один из оборотней.
Я сноровисто оттянула пропитавшиеся кровью комки ткани (чья-то рубашка) от самой крупной раны на животе, оголяя гладкую мускулистую грудь, от которой перехватило дыхание. Но не от страсти или вожделения. Содрогнувшись в душе, удивилась: как он смог столько продержаться – вся грудина была разворочена.
Совсем недавно один из стражников хвалился, показывая новый тип арбалета. Он стрелял металлическими шариками, внутрь которых запаивали с десяток более мелких, зачарованных и серебряных.
«Специально для охоты на оборотней и темных, – сказал он тогда. – Последняя разработка столичных храмовников, но широкого распространения не получившая. Серебра уж больно много уходит, а большая часть рудников на землях темных».
Не из-за этого ли и заварился этот сыр-бор? Старательно подпитывая раненого своей силой, старалась думать о чем угодно, только не о невозможности его спасти. Даже готова была строить догадки о причине вспыхнувшей войны. Может быть, наш правитель пожелал захватить земли, где добывают серебряную руду?
«Но отчего опробовали на этой компании новое оружие? Страшно-то как, ведь подобное безнаказанным никто не спустит».
Выразительное лицо мужчины передернулось, лежащий передо мной оборотень явно ощутил эффект от моей подпитки. Только вот не продлеваю ли я его муки? Уж мне ли не знать после еженедельных походов в церковь, как сильно жжет освященное серебро нашу мохнатую шкуру? А ведь во мне всего половинка волчьей крови.
– Чего сидишь, ведьма? – рыкнул колдун. Он все никак не мог угомониться и явственно пылал раздражением.
Впрочем, остальные хоть и не лезли с вопросами, но не спускали с меня пристальных вопросительных взглядов.
Вздохнув, решилась признаться:
– Я примерно представляю, чем его ранили. – Гадая, прибьют меня после этих слов сразу или подождут, тихо ответила я. – И помочь ему можно только в одном случае: если сначала вытянуть из него серебро. Тогда он сможет сам восстановиться.
– Так чего ты ждешь, старая? – это уже волчара грозно рыкнул. – Не поможешь ему – загрызем!
Чего я жду? Впору рассмеяться, да только не смешно. Страшно! Боль, что испытаю я, вытягивая серебро из волка, вряд ли станет многим меньше той, что терзает его тело сейчас.
Тяжело вздохнув, сняла вязаные перчатки.
– Готовлюсь, – сипло ответила я. А про себя добавила: готовлюсь забрать себе его боль и ожоги.
Я потерла вмиг вспотевшие ладошки, а потом, собравшись с духом, чтобы не выдать себя вскриками, положила руки на грудь раненому и отпустила магию, призывая серебро расплавиться и покинуть несчастное тело. Сила целителя заставила металл заструиться, вытекая наружу… к моим ладоням.
Боль оказалась ошеломительной. Судорожно дернулось тело оборотня – он тоже ощутил всплеск боли от движения освященного металла. Но для него это стало последним испытанием – едва серебро исторгалось его плотью, как начинала работать феноменальная регенерация оборотня.
А я… чувствуя, как серебро концентрируется на моих ладонях, облегая их, зашипела, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от ярчайшей сильнейшей боли.
Дура, какая же я дура!
– Мне нужны лоскуты и вода. Срочно, – в этот раз и притворяться не потребовалось, от боли голос звучал, как карканье ворона.
Переспрашивать никто не стал. Все поняли сразу, зачем мне все это. Через миг рядом упала мокрая тряпица, с кровавыми потеками. Но меня не заботила, чья это кровь, собственная сейчас волновала больше. С содроганием я обтерла свои ладони, чувствуя, как с серебром слезает часть моей кожи.
– Еще! Мне нужно, чтобы вы постоянно меняли ее на свежую. Каждый раз! – прохрипела я.
Пусть хоть все рубахи порвут. Даже штаны! Выносить обволакивающее ощущение огненной боли я не могла, поэтому, водрузив ладони над ранами, из которых вытекало серебро, сколько могла терпела, позволяя ему собраться на моих ладонях и… С остервенением кидалась оттирать серебро с собственных рук. С каждым разом заново сдирая с себя кожу!
– Что с тобой… госпожа Лари? – неожиданно присел рядом еще один оборотень. – Я чувствую запах боли… паленой шкуры?
Естественно, скрытое иллюзией тело они не могли видеть, не подозревая о причине моих мук. Я попыталась улыбнуться в ответ, но мое лицо, скорее всего, свело судорогой, а не улыбкой.
– Это твой друг пахнет. – Прохрипела, отворачиваясь. Конечно, звериное обоняние подскажет волку о моей лжи, но что еще я могу ему ответить?..
– Ты не просто знахарка, – вновь не вовремя встрял проклятущий темный. – Ты истинный маг жизни, твои глаза сияют. И я чувствую сильный свет в тебе…
– Тогда, может быть, вы с друзьями отойдете подальше, чтобы моему свету не приходилось сдерживать вашу тьму? – рассердилась я – собственная боль и страх за подопечного притупили чувство страха.
– Мы… – заносчиво начал возражать колдун, но был прерван на полуслове.
– Отойдите! – произнес совершенно нейтральным тоном оборотень, что заботился о выздоровлении своего альфы, но темные среагировали сразу. Словно им рыкнули с угрозой.
А я переместила ладони на раненый мужской бок. И все началось снова: заструилось, вытекая наружу серебро, принося с собой адскую боль и ощущение горящей плоти. Снова и снова оттирая руки, я уже едва ли чувствовала их, давая себе всего мгновение на восстановление.
Разум умолял прекратить эту пытку, но душа странным образом болела за этого мужчину. Больше всего я жаждала вытянуть из него все серебро: пусть он выживет! Просто выживет и продолжит источать этот невероятный запах, сейчас сильно смешанный с ароматом крови и жженого мяса.
Тот момент, когда в ответ на мою магию, оттягивающую источник страдания больного, меня не окатило новым приступом боли и ожогом, я чуть не пропустила. Так измучилась, что плохо соображала.
Но… осознание медленно пришло – я справилась!
Сил едва ли осталось даже на улыбку. Неимоверным усилием воли заставила себя собраться и зарастить раны оборотня. А затем… Положила голову ему на грудь, прижалась всем телом, обессиленно обмякнув, и слушала с радостью ставший чистым и сильным стук его большого сердца.
И именно в этот момент оборотень очнулся. Все еще пребывая в забытье, открыл мутные глаза, посмотрел прямо на меня, затем обхватил мою голову рукой и едва различимо выдохнул:
– Ну здравствуй, единственная.
Луна щедро заливала все светом, он забрался даже сюда, разогнав ночные тени. Теперь лицо альфы было видно в мельчайших подробностях.
– Он бредит? – удивленно рыкнул волк рядом.
Но ответить ему никто не успел – раненый резко, откуда только силы взялись, притянул меня к себе, и уже в следующий миг впился клыками в нежное место между плечом и шеей!
– Что он делает? – краем уха услышала я в последний момент.
Меня пронзила боль, но не обжигающая, как недавно, а странно приятная. Это шокировало настолько, что я, безропотно замерев, вслушивалась в собственные ощущения. Губы оборотня почти ласкали кожу на моей шее, вызывая загадочный отклик моей волчицы. Ее словно обухом ударили по затылку или опоили чем-то приворотным?.. С чего еще ей так смиренно воспринимать чужие клыки, впившиеся в тело. Я впервые ощутила ее желание проявить себя, забрать полный контроль над нашим телом себе. Обернуться! И именно это меня напугало до звездочек в глазах. А не потеря крови или укус волка (чего в бреду не случится!).
Я с помощью склонившегося ко мне разговорчивого оборотня вырвалась из захвата, инстинктивно залечила раны на шее. И отползла в сторону, прихватив рефлекторно и свой мешок. Альфа, обессиленный своим конвульсивным движением, в бессознательном состоянии так и лежал на земле. Вот только дыхание его стало бесшумным, а грудь вздымалась размеренно и ровно. Пока мужчины проверяли живучесть своего лидера, я оказалась у границы деревьев. И там, ведомая желанием сбежать, вдруг наткнулась на два внимательных взгляда: колдун и преследовавший меня оборотень следили за моими попытками. Сглотнув, почувствовала, как сердце ухнуло в груди: вот и сбежала, воспользовавшись суматохой.
Темный уже открыл рот, наверняка намереваясь сказать что-то громкое и язвительное, что снова сделает меня центром внимания. Но… оборотень оборвал его, с суровым видом качнув головой. И кивнул мне: беги!
Второго разрешения я ждать не стала – вскочила на ноги и, не думая об иллюзии, рванула в темноту леса. Прочь от проклятой поляны и странного, непонятного желания вновь коснуться лежащего под деревом громадного мужчины, настоящего зверя, оборотня.
Меня никто не преследовал – уговор чужаки сдержали. Слава всем Богам, когда забрезжил свет, я стучалась в ворота ставшего родным города.
Заспанный Муршик, увидев меня, напрягся, сощурив глаза, спросил:
– Что-то случилось, госпожа Лари? На вас напали? Или…
– В волчью ловушку попала, по глупости, – я оперлась ладонью в тесаные доски городских ворот, переводя дух.
Стражник успокоился и теперь смотрел сочувствующе.
– А я смотрю, вы вся в крови, в лесу надо быть осторожнее, госпожа. Сами знаете, последние годы зверья расплодилось, и двуногие хищники добавились, охотникам приходится нелегко. Вот и роют ямы…
Я выпрямилась, тщательно сохраняя вид замученной усталой старушки, а сама дико мучилась страхом. Пока бежала, думала лишь о том, как бы укрыться за безопасными стенами города. О том, чтобы рассказать охране о присутствии в лесу чужеземцев (считай врагов) даже мысли не возникло. Но вот сейчас, стоя у казарм, добропорядочная горожанка, которой я себя до сего дня считала, обязана была бы доложить, поднять набатом народ, а я… молчала.
Молчала, потому что боялась и за себя, и за тех незнакомцев. В которых стреляли из арбалетов, специально созданных, чтобы убить наверняка, а не просто ранить. И я верила словам колдунов, что они посланцы своих народов. Уж больно ситуация была, не располагающая к вранью.
«Кто я такая для них? Считай труп, чтобы врать мне?! Сочинять небылицы».
А еще шея горела – там, где впились в нее клыки раненого оборотня, мешая думать. Мне казалось, даже в предрассветных сумерках любому будет заметна эта своеобразная метка. Прямое указание на то, что я совсем недавно виделась с настоящими оборотнями! А это означает одно: меня легко занесут в доносчики или перебежчики. Или еще чего похуже. Например – в ведьмы!
Ладони опалило воспоминанием о жидком серебре, в душе крепла уверенность: костер на площади еще горячее.
– Повезло, что в яму кольев не натыкали, видно, лень было, – хрипло усмехнулась я, похлопав по предплечью стражника и направляясь в сторону своего дома. – Да повезло, что не глубокая яма, а то готовая могила для такой старухи, как я, вышла бы. Не пришлось бы соседям на гроб деревянный тратиться, да на похороны… А так, выкарабкалась каким-то чудом.
– Не переживайте, госпожа Лари, случись что, вас мы по-людски да с честью похороним. Много вы хорошего всем сделали.
– Ох, спасибо, Муршик. У тебя доброе сердце, – сипло хихикнула я, изображая старческий смех. А самой вовсе было не до смеха – тяжесть на душу легла, явно грядет что-то недоброе.
Закинув мешок за плечо и распрощавшись со стражником, я поковыляла к дому. А оказавшись в его родных теплых стенах, растопила погорячее очаг, нагрела воды, да долго мылась в лохани у огня. Так долго, что еще совсем тоненькая, только зажившая кожица на ладонях сильно сморщилась и потрескалась кое-где, начав снова кровоточить. Но мне было все равно – отчаянно хотелось смыть липкий страх и ощущение предательства: ведь про чужаков я рассказывать не буду. Скорее, я очень старательно про них забуду. Если повезет.
Глава 4
Вязкий, как дымка, туман, который бывает только в первые рассветные часы, устилал землю, скрывая сочную траву и цепляясь за ветви кустов. Дерево за деревом, она почти кралась, жадно вслушиваясь в звуки притихшего леса. Обоняние словно сошло с ума, тысячи запахов врывались в легкие, дразня манящими ароматами. Остро пахло хвоистой смолой, прелыми листьями, грибницей, а вот из того дубка несло птичьим духом. Волчица знала: так пахнет сова, что сидит на ветке и таращит на нее свои глазищи.
Упругие лапы, покрытые мягким черным мехом, аккуратно ступали по влажному от росы травяному покрову, ни одна веточка не хрустнула. Нечаянно мохнатая охотница засмотрелась на пернатую хищницу и раздавила яркую шляпку красного мухомора. В лесу нельзя отвлекаться, но душу волчицы переполнял восторг, смешанный с возбуждением от недавней добычи.
Прыжок через маленький овражек – и мохнатую шкуру накрыла чья-то клейкая паутина, а ее хозяин завис на ниточке перед носом, заставив свести глаза к носу. Фу-у, не люблю пауков. Легла на брюхо и обеими мохнатыми лапами потерла морду, стирая паутину и прогоняя прочь нечаянного соседа. А потом и вовсе перевернулась и с невыразимым удовольствием покаталась на спине в листве. Хорошо-о-о… свобода-а-а!
За ближайшим кустом мелькнуло что-то, пара веток качнулись, тут же заставляя напрячься волчицу. Кто-то явно пытался подойти с подветренной стороны, чтобы заранее не дать себя почувствовать.
Вскочив, я всем телом подалась вперед, напряженно всматриваясь и принюхиваясь. Ночной туман слегка рассеялся, позволив увидеть среди листвы жуткие желтые глаза, они светились потусторонним светом, но почему-то я или волчица приняли их за призыв.
Еще не успев разобраться в ворохе образов и сонме ощущений, ловко отпрыгнула в сторону, восхищая простотой и силой, той легкостью, с которой двигалось мое поджарое тело. И в следующий миг я уловила аромат, волшебный, яркий, забирающий волю и рождая странные чувственные мечты. Тот, кто наблюдал за мной…за нами из кустов словно истаял, поняв, что его раскрыли. Но не пытался скрыться, скорее, звал, увлекал присоединиться к нему. И черная волчица тотчас сорвалась с места.
Что это за волк? И почему его запах и ощущение близости так меня волнуют? Заставляют искать, стремясь в неизвестность? А вот моя нечаянная мохнатая спутница точно знает, чего хочет, ловя привлекательный аромат незнакомого волка. Сейчас он куда более яркий, наполнен для нее десятками говорящих оттенков: силой, звериной принадлежностью, обещанием верности, совместным потомством… Как невообразимо странно! Куда она мчится? Почему упрямо стремится вслед за волком, чей силуэт мелькает между деревьев? И почему его присутствие не пугает ее? А… возбуждает!
А следом новая картинка: не обращая внимания на мокрый от росы подол платья, я брела по лесу, вдыхая богатый на ароматы лесной дух. Что я делаю перед рассветом в лесу? Без корзины и привычного мешка? И где волчица? Она словно поделилась частью своего восторга от свободы – и истаяла, как окружающая предрассветная дымка.
Треск сучка, такой тихий, что услышала я его лишь благодаря своему не человеческому слуху. Испуганно закрутила головой, ища опасность, а увидела лишь силуэт за деревом неподалеку. Мужчина не прятался, стоял, привалившись плечом к сосне и просто наблюдал за мной. Но странное дело – отчетливо были видны лишь его серые как окружающий туман глаза, а все остальное будто расплывалось, подергиваясь рябью. Словно за мной следил призрак.
Сердце зашлось в неистовом ритме, я, как и волчица недавно, сорвалась с места и, придерживая подол, побежала прочь от незнакомца. Да только черная зверюга испытывала восторг и возбуждение от встречи с жутким волком, наоборот, надеялась на знакомство с ним и даже мечтала о нем, а меня накрывало неоправданной паникой. Словно сама придумала глупые страхи, сама поверила.
Позади слышались едва слышные шаги бегущего за мной мужчины. Миг – и все стихло, похоже, преследование прекратилось, мне дали ощутить себя свободной. Но отчего-то в душе поселилась уверенность, что свободной я останусь ненадолго. Это пугало? Странно, но сейчас, пока я пыталась отдышаться, придерживаясь за шершавый ствол смолы – нет. Скорее, эти догонялки меня раззадорили, взбудоражили кровь. Словно показали, что азарт охоты лучше горячит кровь, чем степенная походка старой карги, и предлагали стряхнуть с себя чужую пыль.
И я совершила невероятное – устремилась обратно в поисках призрака. Даже не зная, к чему стремилась. Что я ему скажу, когда догоню? И припомнить его четкий образ никак не получалось.
Вновь замерла, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Но движения за спиной даже не уловила, ощутила лишь в тот момент, когда большие, тяжелые мужские руки опустились мне на плечи, слегка стискивая, не давая мне убежать. Дернувшись от страха, я замерла, словно лань перед волком, и просто ждала, что будет дальше.
То, что это «мой» призрак, я не сомневалась, такой притягательный, густой от близости аромат окутывал меня, пленяя, завораживая. Хотелось абсолютно расслабиться, откинуться на грудь незнакомца и, закрыв глаза, отдаться на волю его рукам.
Теплые, влажные губы скользнули от моей макушки по виску, нежно касаясь скулы и чувствительного местечка за ушком. По телу прошлась острая дрожь возбуждения. Внутри зрела странная уверенность, что это мой мужчина. Откуда? Почему? Ответов я не знала.
Еще миг – и его размытый и одновременно такой желанный образ встал перед глазами. Я обнимала его широкие плечи, силясь объять необъятное, подушечками пальцев касалась завитков светлых волос, отливающих серебром в истаивающем лунном свете.
Откуда эти ощущения? Взгляд невольно скользнул к кончикам пальцев, которые покалывало от соприкосновения с кожей незнакомца. Он отстранился совсем немного, я все еще ощущала жар его тела, но взгляд серых глаз мужчины виделся мне уже сквозь лесную листву. Жаркий и призывный взгляд. От него путались мысли, сердце ошалело стучало, а ладони невыносимо зудели в нестерпимой потребности вновь соприкоснуться с ним.
В смущении, не понимая причины глубинной тяги, какой-то неодолимой жажды найти его, я поднесла прохладные от росы ладони к лицу. Щеки пылали, выдавая затаенный стыд. Будучи целительницей, я немало знала о человеческом теле, но таких вот ласковых и одновременно волнующих прикосновений никогда не испытывала. Не касалась мужчины так… интимно, так… собственнически. И не позволяла касаться себя. И это пугало, заставляя искать объяснений.
Почему я блуждаю в этот час по лесу? Зачем ищу того, кого не знаю?
И не только я… Мягкие пружинистые шаги принадлежат уже не девушке. Зоркий, куда более зоркий чем человеческий, взгляд упирается в черные волчьи лапы. Моя волчица!
Волчья рысь вновь сменяется на неспешное скольжение человеческих ног. Опять я чувствую невыразимое волнение и бурю противоречивых эмоций в душе. Замирая в предвкушении, сама представляю, как протягиваю руки навстречу незнакомцу с седовласой макушкой, как поднимаю лицо, подставляя губы. И… чувствую ответное прикосновение его ладоней, его рта!
Это совершенно невероятно: силясь вырваться из марева необъяснимой дремы, тыльной стороной ладони дотрагиваюсь до щеки, ощущая жар. Пылает не только лицо, волна томительного тепла растекается и по телу, заставляя желать… я толком и сама не понимаю, чего.
Только знаю, что должна догнать его, отыскать в лесном тумане мужчину с серым взглядом. Как должна и моя волчица добежать до своего волка!
Сейчас я вижу их вместе. Огромный зверь совершенно не пугает мою волчицу. Наоборот, она уверенно льнет к светлому до седины меху, с ощущением доверия и защищенности ныряет к его шее, притираясь макушкой к большущему самцу.
В сознании моего зверя нет сомнений, она беспечна и удовлетворена таким близким присутствием чужого волка. И он безропотно и согласно принимает ее, обнюхивает, тычется мордой в ее холку, слегка покусывая и привечая. С неумолимой убежденностью волка толкает ее на бок, заставляя упасть во влажную от росы траву, открыться и без страха подставить брюхо.
И сам падает рядом, продолжая игриво рычать, трется о черную волчицу своим телом, смешивая запахи их тел. Для моего зверя в этом кроется важный смысл, предзнаменование неразлучного будущего.
Вновь за образами волчьей пары я силюсь рассмотреть фигуру мужчины. Она привлекает меня, сводя с ума невероятной потребностью оказаться рядом. Почему я так жажду этой близости? Как могу без стыда желать прикосновений и поцелуев мужчины?
В голове все совершенно спуталось. Чувственный отклик, трепет собственного тела путается с упрямым животным призывом. Волчица призывает? Понукает к чему-то? Оттого мне видится этот лес и поиски того, кто так значим?
С содроганием просыпаюсь, понимая, что все эти странные чувства не более чем сон. Ладони сами взлетают к лицу, остужая жар. Как бесстыдно! Как могу я, давно запретившая себе мечтать о невозможном, видеть во сне мужчину? Касаться его, мечтать о нем?
Неужели это проявление ненасытной волчьей природы? Может ли быть, что мой зверь задумывается о паре? Таковы последствия неожиданной встречи в лесу с собратьями? И мне придется терпеть эти сводящие с ума сны? О, нет…
Новый день начинался, пришлось вставать, впервые испытывая после сна одновременно бодрость и усталость. Но вскоре я забыла о сне и попытках волчицы повлиять на меня показать, что-то на ее взгляд очень важное.
Мы все забыли о прошлом, потому что мало у кого осталось будущее!
Задрав голову, позволив рукам безвольно повиснуть вдоль тела, и устало ссутулившись, я бездумно смотрела в небо, рассматривая красное зарево, что окрасило серое осеннее небо.
«За что все это?!»
Вокруг слышались вопли ужаса, стоны о помощи: одна часть города быстро превращалась в пылающие угли, а другой это еще предстояло.
На меня накатили дикая усталость и отупение. Последние сутки выдались самыми кошмарными в жизни. Даже смерть мамы потускнела на фоне окружающего кошмара. В Мерунич пришла война. Как и должно – слепая, беспощадная и кровавая.
С той встречи, когда я спасла раненого оборотня, прошли две недели. Я почти забыла об этом событии. Точнее, старательно затолкала память о нем в самые тайные уголки души, чтобы не думать, не мучиться сомнениями и не изводиться упреками. Только шрам от укуса на моей шее, даже подживший, но так и не исчезнувший бесследно, остался «украшать» молочную кожу, не давая забыть о той лунной ночи. К счастью, под иллюзией его никто не видел.
А прошлой ночью меня разбудил настойчивый звон церковного колокола. Тогда я судорожно одевалась, думая, что опять случился пожар, в котором кто-то мог пострадать. Выскочив из дома, даже ведро прихватила и привычную холщовую сумку для первой помощи погорельцам.
Три года назад, когда я только-только переехала в Мерунич, вот так же звонил главный городской колокол на церковной башне. Тогда мне почти «повезло», хоть и грешно так думать, ведь выгорел целый квартал, было много пострадавших, и мне удалось сразу привлечь внимание горожан своими талантами целительницы. Не вызывая подозрений, обойти долгие месяцы притирок. Заслужить уважение.
В этот раз глава Мерунича, стоя на деревянном помосте, где еще пару дней назад выступали циркачи, вытирал градом текущий пот со лба. При том, что дул пронизывающий осенний ветер, который заставлял тревожно метаться свету и тени от горящих факелов по брусчатке мостовой и напряженным лицам собравшихся горожан.
И вот были произнесены страшные слова: враг на подходе к городу. В Мерунич пришла война. За подлость и жадность нашего короля поплатимся мы. В назидание и в качестве наказания за вероломство темные уничтожают приграничные города. Очередное столкновение, где зачинщики чаще до поры до времени избегают расплаты, а беда приходит к невиновным.
Ох, не зря все сплетницы города последние две недели судачили об одном и том же. Каждый обозник или лавочник, что ездит в столицу за товаром, привозил все более тревожные новости. И главная тема всех разговоров: король приказал убить посланца темных. И не абы кого, а одного из наследников их великих домов. Рассказывали, как на него и его охрану, состоящую из элиты оборотней, напали, но им удалось уйти. Мне кажется, уже тогда все подсознательно догадывались, что грядут тяжелые времена. Недаром гарнизон начал усиленно тренироваться, растрясая десятилетиями накопленную лень и наплыв жира на боках.
Укрепили ворота, подлатали городские стены. Улицы патрулировали местные маги-храмовники, но без ажиотажа, скорее… на всякий случай. Все мы люди и привыкли жить, надеясь на «авось пронесет».
«В конце концов, это же король набедокурил, значится пущай темные столицу и наказывают, кому нужен пограничный городок…» – так наивно считали местные жители.
Город продолжал жить своей жизнью, готовясь к длинной, холодной зиме. По улицам частенько плыли запахи от коптилен, кислой капусты или ароматного варенья. Но все изменилось в одно мгновение!
Сейчас все окутала вонь от пожарищ и смерти. А еще я всей кожей ощущала творимую темными волшбу.
Всего сутки выдержал Мерунич осаду армии темных и отряда оборотней. Они пришли перед самым рассветом, под защитой теней, напали внезапно на дремавших защитников города. Некоторые, не выдержав магии темных, с криками покинули свои посты, бежали, сломя голову, от ужаса, преследуемые жуткими тенями. Тогда против темной магии выступили светлые маги, развеяв порождения тьмы. Но поздно… Вслед за тенями пошла первая волна наступления. С трудом, но ее отразили.
Я, как и все местные целители, была у городских стен, помогая латать раны защитникам города. Но уже к вечеру нового дня их было так много, что помочь всем стало нереально.
А ночью темные натравили на нас оборотней. Бесшумными смертоносными тенями они взобрались на стены, и, разметав охрану, открыли все ворота осаждающим. После этого лавину темных остановить стало невозможно. Еще остававшихся в живых магов и последние части гарнизона смели: словно ураган пронесся, что срывает прошлогодние листья со стылой земли. Теперь каждая улица и дом превратились в отдельные очаги сопротивления. Горожане пытались спасти жизни себе и своим близким.
Изменило бы что-то мое признание об отряде чужаков в лесу? Вряд ли…
А я, этим поистине кровавым утром, кралась по еще пустынной улице кладбищенского района (как его называли), пытаясь добраться до своего домика. Лишь самые отчаянные решились бы сегодня выйти из погребов и укрытий. Скрываясь в сумерках, касаясь рукой редких чужих заборов, и вздрагивая каждый раз, когда где-то из-за угла доносился шум от очередной стычки, а только-только наступавшую тишину нарушали крики очередных жертв этой бессмысленной жуткой войны.
У меня была надежда, что моя избушка слишком бедна и неказиста, чтобы привлечь чье-то внимание. И моя внешность вряд ли заинтересует мародеров или насильников. Слава всем богам, иллюзию, сотворенную на крови, которой научила мама (один из сильнейших светлых магов), даже темный не развеет.
Добравшись до родного порога, схватила мелок и начала рисовать защитные руны, отводящие взгляд нечисти и злу. Затем я буквально на коленках оползала вокруг своей избушки, чертя ножом нужные значки на земле у потемневших от времени стен. Рисовала даже тогда, когда и с западной стороны, где всегда были тишь да гладь, ведь дорога вела лишь на кладбище, на улицы ринулась толпа темных. Небольшой отряд, который, пролетев мимо моей избушки, быстро растворился в сумерках. Хоть в этом мне повезло: здесь слишком бедный район, почти нет домов, только старые кузнечные мастерские, да пустые сейчас казармы.
Завершив «охранку», я ринулась в сараюшку, что была пристроена к стене дома. Оседлала свое единственное «движимое» имущество – каурую приземистую лошадку по кличке Вороная, старенькую, но выносливую и доброго спокойного нрава. Она единственная, кто не боялся мою волчицу, и ласково тянулась к моей руке за очередным лакомством. А я хотела, чтобы, случись мне потерять и этот дом, было на чем покинуть город.
Не думала я, что так скоро придет этот день. Никто из нас не думал.
Подготовив мешок овса, я вернулась в дом и, судорожно кидаясь из одного угла в другой, собрала еще мешок, но уже со своими пожитками и корзиной с припасами. Все это снесла в сараюшку и припрятала под соломой. Даже если грабить придут, пусть забирают, что осталось, мне не жалко. Лишь бы живой оставили.
Прямо сейчас пускаться в бега нельзя, вокруг городских стен слишком много обозленных темных, даже старуху не пропустят. Но немного погодя можно попробовать.
Сутки изматывающего лечения, отсутствие сна и мучительное ожидание нечаянной смерти – я ощущала себя выжатой до донышка. Дрожащими руками подхватила с печки котелок с холодной похлебкой и, сев у оконца, механически начала есть, глядя на улицу. Да, страх умереть мучил меня, как и всех, но я с детства живу с ним в сердце. Притерпелась к нему. Научилась всегда думать о том, как выжить.
Ведь каждый день для полукровки наполнен риском разоблачения и в лучшем случае изгнания. А в деревнях могут запросто и сжечь. После той злопамятной встречи в лесу у меня возникла бредовая мысль: может быть, попробовать перебраться на земли оборотней? Может, там я смогу устроиться? Не бояться разоблачения своей второй сущности?
«Они были слишком похожи на обычных людей. Крупных, рычащих, но… почти обычных» – странным образом вернулась мыслью к встрече.
И тут же себя одернула: там я буду бояться другого – свой сути мага жизни. Светлые на темных землях – враги. Так смысл менять шило на мыло? И главное, я почти ничего не знаю об оборотнях. Только те сведения, которые можно почерпнуть на городских площадях. С чего я взяла, что они меня примут?
Оборотни пришли убивать вместе с темными. Наказать! Уничтожить всех, кто окажется на их пути. Преподнести урок, который запомнят надолго. И пусть это месть за подлость, но… всегда есть «но». Сейчас – это чужие невинные жизни. По всему выходит, что рассказы о жестокости и кровожадности оборотней – не выдумка.
Я чуть не подавилась, когда в рассветных лучах увидела ковыляющую к моему дому троицу. Две женщины буквально на себе тащили раненого мужчину. Почти волокли волоком, но не выпускали. И я узнала их. Алая с беременной дочерью и ее женихом – стражником.
Котелок, отлетев, ударился о столешницу. Но стук удара еще не успел затихнуть, как я, хлопнув дверью, выбежала им навстречу. Пока их никто не заметил – у нас есть шанс на спасение. Они увидели меня, только когда я почти вплотную к ним приблизилась. Девушка была вся в саже, мужчина окровавлен и избит до неузнаваемости. А вот на самой Алае порванное вдоль груди платье, красноречиво указывающее на насилие. Но она упорно тащила будущего зятя на себе, помогая дочери. Я оттолкнула обессиленную девушку и подперла своим плечом мужчину: так мы продвигались быстрее.
– Слава Вышнему, Лари, вы тут. – Зарыдала почти еще девочка. – Там все горит, там только мертвые и убийцы…
– Тссс, доченька, молчи. – Глухо зашептала Алая.
Вчетвером мы добрались до дома и буквально ввалились в комнату.
– Нас везде найдут, – рухнула на дощатый пол девушка, обхватывая себя руками и рыдая с совершенно сухими глазами, отчего стало еще более страшно. – И убьют.
Алая бессознательно стягивала на груди разорванное платье, но я решилась уточнить:
– Вы… одни?
Теперь на полу рыдали обе женщины, а между ними лежал истекающий кровью молодой мужчина.
– Теперь мы одни, у нас ничего нет. И некому нас защитить…
Я лишь кивнула, уже занимаясь раненым. Обнаружив все раны, фактически приказала:
– Алая, поищи вещи в сундуке. У меня от внучки остались кое-какие. Тебе и дочери нужно ополоснуться и переодеться. И чем быстрее, тем лучше – от вас пахнет дымом. Возьмите матрас и снесите в погреб. И теплые вещи, какие найдете, тоже туда же. Переждем беду там… пока.
И если девушка продолжала всхлипывать, раскачиваясь из стороны в сторону, то ее мать быстро взяла себя в руки и начала действовать. Уже совсем скоро погреб стал тайной комнатой, а мы трое помогали ослабевшему от потери крови, но «подлатанному» мной мужчине спуститься вниз.
Я еще не успела передохнуть, как на улице заорали. Алая быстро вынырнула из погреба и сноровисто кинулась к двери. Теперь мы вдвоем выглядывали в щель наружу.
– Это дочери кузнеца… Марта с Эммой, я знакома с ними, – прохрипела женщина.
Их загнали в угол сразу трое мужчин – воины темных.
– Их трое, – чуть не плача, сообщила я очевидное. Чем мы поможем? Моя магия не может причинить вред.
– Они ж девки, юные совсем… – все более глухо хрипела Алая.
Она судорожно порыскала взглядом по моей избушке, и я поняла, что отсидеться у нас не выйдет. Поэтому первая подошла к печи и вытащила из-за нее две старые чугунные кочерги. Когда мы выскользнули из дома, Алая увидела дырявую рыболовную сеть, оставшуюся от прежних хозяев. Я бы в жизни не догадалась о том, как ее использовать, но жена одного из начальников городской охраны оказалась куда более знающей в вопросе неожиданной атаки.
Пока насильники увлеченно боролись с двумя девчонками, мы подкрались к ним со спины и накинули на одного сетку, а двум другим врезали по темечку. Я стремилась не убить, а лишь оглушить, чтобы потом связать. Но Алая сводила личные счеты, месть – безумное и беспощадное занятие. Совсем скоро за забор в канаву мы стащили трех мертвецов, а белые от ужаса и пережитого кошмара девушки бежали за нами к дому. Мой погреб пополнился еще двумя беглецами.
А ближе к обеду в дверь постучалась Матая – главная стражница Мерунича. Вся в крови, израненная, но с обоими своими малолетними сыновьями. Когда она заходила в дом, у меня возникла мысль, что она походит на волчицу, которая ценой своей жизни сохранила свой выводок. Слишком жуткими глазами она зыркала по сторонам, и взгляд у нее был пустой… страшный.
У дверей мы теперь дежурили по очереди. Слишком все вымотались и падали от усталости. Ели недавние заготовки, что хранились в погребе. И хлеба я напекла, как обычно, на неделю. Все работали молча, никому не хотелось говорить, в глазах каждого был виден сильный страх и единственный вопрос.
«Задержатся ли темные в городе или пойдут дальше, дав возможность выжить таким как мы, схоронившимся в укрытиях?»
Удивительно, но я выяснила, почему убежища искали у меня. Да, каждая из них знает меня, пользовалась моими услугами, но идти по горящему, наводненному врагами городу, к моей избушке на окраине?.. Странно!
Алая просто пыталась спасти жизнь зятю, чтобы хоть он позаботился о ее дочери. А вот дочери кузнеца и Матая шли ко мне специально: они нечаянно услышали, что у темных жесткий приказ. Ни в коем случае не трогать и не убивать старух! Вот и решили, что в моем доме смогут укрыться.
Мне показался нелепым подобный приказ, но кто этих темных поймет. Вдруг у них суеверие какое-то по поводу старых женщин?..
Мне даже удалось вздремнуть пару часов, пусть это и было больше похоже на провал в беспамятство от бессилия. Но тут… словно что-то толкнуло меня, заставив выбраться из дурмана тяжелых сновидений.
Я, обменявшись вопросительным взглядом с Алаей, умылась над тазиком, взяла зеленое хрустящее яблоко, последние из которых недавно собрала в своем же саду. И осторожно выскользнула на улицу, осмотреться.
Странный поступок. Но что-то гнало меня на свежий воздух, звало наружу. Я обошла дом, проверила свои охранки и встала у калитки, притаившись в тени столба, настороженно вслушиваясь и всматриваясь в окружающий пейзаж. И именно в этот момент я увидела их – оборотней. Рыщущих по сторонам, внимательно разглядывающих каждое строение… Словно обнюхивающих все в округе.
«Волки на охоте» – замерев от ужаса, мгновенно подумала я. По-другому не скажешь.
Может быть, я ошиблась, но мне вдруг почудилось, что это они в полном составе… Все те восемь мужчин, которых я видела на поляне две недели назад. И впереди шел он, тот, кому я спасла жизнь, тот, кто оставил отметину на моей шее, тот, кто пил мою кровь! Они называли его странным именем – Альфа.
Словно сработало невидимое притяжение – он резко развернулся, устремив взгляд прямо на меня! Заметил… Всего секунду смотрел, затем тихо рыкнул и стремительно, уже никуда не сворачивая, целенаправленно двинулся в мою сторону. А за ним и остальные. Еще мгновение простояв в оцепенении, я кинулась в дом.
– Все в погреб, – шикнула шепотом в ужасе толкущимся у печки женщинам.
Согнала всех вниз, захлопнула крышку и накрыла ковриком. Тут же кинулась к своим запасам и раскидала пахучих травок по полу, чтобы у любого зверя нюх отбить. Потянула носом: вроде не пахнет человеческим духом.
Едва успела…
Стукнула о стену распахнувшаяся дверь. Я стремительно обернулась, так, что подол платья взметнулся и обернулся о мои ноги. Замерев в необъяснимом предчувствии, я уставилась на непрошенных гостей. На жутких оборотней!
Альфа вошел, вынужденно пригнувшись, чтобы не приложиться о притолоку двери. Моя избушка сразу стала значительно меньше – на такие габариты она не была рассчитана. Вслед за ним вошла еще парочка оборотней, остальные остались снаружи.
Сглотнув, я во все глаза уставилась на оборотня, о котором, вопреки всему, думала все последние дни, который снился в странных снах. Именно воспоминание о нем и породило недолгую мысль о том, чтобы поселиться на землях оборотней.
Помещение тут же затопил явственно мужской запах – необычный, с легким лесным духом, примесью мокрого меха, терпкого дымка и горечи полыни. Я невольно сжала ткань платья руками, теребя ее от волнения.
Все трое с молодыми лицами, но седые, будто снегом припорошенные – при свете дня это смотрелось еще более непривычно. У моего недавнего подопечного оказались глубокие серые глаза, сейчас темнеющие с каждым мгновением. В этот раз оборотни были одеты в добротные рубахи и кожаные брюки, поверх которых были накинуты плащи.
– Ну, здравствуй… Лари, – произнес этот загадочный Альфа очень специфичным голосом. Раскатистым, словно гром, гремящий вдалеке. Или в груди сильного волка рык зародился?
– И вам здравыми быть, – нервно улыбнулась я.
Двое его спутников двинулись в разные стороны, обходя мой дом по кругу, а мы так и стояли друг напротив друга. Огромный оборотень и я – маленькая молодая полукровка под личиной старухи.
– Что ж ты, сладкая моя, сбежала, не попрощавшись, – снова голос, словно далекий гром в горах, заполнил комнату.
– Сладкая? – истерично хмыкнула я, с тревогой отступая на шаг. – Милок, ты ничего не перепутал? Я, конечно, простая знахарка и магия мне лишь пару веков добавила, но в моем возрасте любая сладость растеряется…
Я резко замолчала, потому что два других оборотня замерли как раз над крышкой в погреб, шумно вдохнули и довольно хмыкнули. Уже через мгновение в сторону отлетел плетеный коврик и громыхнула откинутая крышка.
– Попались, – мрачно усмехнулся один из волчар.
– Целый курятник… хотя и мужское мясо на забаву имеется, – добавил второй, блеснув белоснежными клыками в жуткой ухмылке.
До меня донеслись судорожные всхлипы женщин и детей. Душа не могла вынести их всеобъемлющего ужаса – я инстинктивно ринулась наперерез оборотням, заставив себя забыть об Альфе. На что надеялась? Не знаю. Только стоять и смотреть, как гибнут знакомые, не смогла.
И тут же едва не подпрыгнула от неожиданности, когда он стремительно приблизился ко мне со спины и негромко произнес у меня над ухом:
– Если ты сейчас сама, добровольно дашь слово слушаться меня во всем, поедешь с нами, куда скажу, мы не тронем их. Никого из них!
Я резко обернулась, едва не уткнувшись лицом в его грудь, и теперь переводила растерянный взгляд с проема погреба, где виднелись испуганные глаза Алаи и Матаи, на оборотня.
– Зачем я тебе? Старая и немощная? – выдохнула глухо. – Зачем они тебе? Ведь никто из них вреда вам не причинил и…
– Они мне уж точно ни к чему. А хорошая… знахарка пригодится, – усмехнулся он с какой-то иронией.
Странно, но в какой-то момент мне показалось, что ему неприятен этот разговор, а в глубине серых глаз, устремленных на меня, мелькнуло… сожаление?
– Я соглашусь, а вы можете сдать их другим, – сипло выдала я свои страхи.
– Мы оставим им знак нашего клана. – Немного подумав, все же процедил он. – Поверь, клан Серых Волков знают слишком многие, чтобы рискнуть и ошибиться с выбором места развлечений.
Альфа кивнул одному из своих, и тот, быстро разворошив угли в печке, вытащил головешку и вышел на порог, начав рисовать на двери.
– Несколько дней сюда никто не сунется, – произнес второй его спутник спокойным ровным голосом. – Не посмеют. А дольше темные в Меруниче не пробудут.
Читать бесплатно другие книги:
