Дюна Герберт Фрэнк

Кайнс повернулся к Полу:

– Что же, парень, теперь глянем и на тебя.

«Хороший человек, придется, правда, научить его правильно обращаться», – подумал герцог.

Пока Кайнс обследовал костюм, Пол стоял не шевелясь. Этот скрипящий гладкий костюм он натягивал на себя со странным чувством. Его сознание говорило, что никогда не приходилось ему до сих пор надевать конденскостюм, и все-таки каждое новое прикосновение адгезионных лент под руководством неопытного Гарни казалось инстинктивным, естественным. Затягивая потуже грудь, чтобы добиться максимального нагнетающего эффекта от дыхательных движений, он знал, что делает и почему. Туго затянув ткань на шее и накладку на лбу, он понимал, что нужно это, чтобы избежать появления водянистых мозолей.

Кайнс выпрямился, озадаченно шагнул назад.

– Ты уже носил конденскостюм? – спросил он.

– Нет, я надеваю его впервые.

– Значит, кто-то отрегулировал его?

– Нет.

– Твои пустынные сапоги опущены на лодыжках. Кто сказал тебе так сделать?

– Просто… по-моему, так правильно.

– Действительно, так правильно.

Кайнс тронул щеку, припоминая легенду: «Он будет ведать пути ваши, словно рожденный на них».

– Мы теряем время, – сказал герцог, показав на ожидающий топтер, и направился к нему первым, ответив кивком на приветствие часового. Опустившись на место пилота, он застегнул ремни безопасности, проверил панель управления и приборы. Аппарат покачивался, пока остальные забирались внутрь.

Кайнс пристегнулся, оглядел комфортабельную кабину, мягкие подушки, серо-зеленую обшивку, поблескивающие приборы. Прохладный и чистый воздух омыл его легкие, едва двери захлопнулись и ожили кондиционеры.

«Слишком уж мягко здесь», – подумал он.

– Все в порядке, сир, – доложил Холлик.

Лето подал мощность на крылья, посмотрел, как они поднимаются и опускаются, – раз, другой. И вот топтер был уже метрах в десяти над землей – перья на крыльях плотно сложены, задние реактивные двигатели со свистом разгоняют машину по крутой дуге.

– К югу-востоку за Барьер, – сказал Кайнс. – Я сказал руководителю пустынных работ сосредоточить оборудование там.

– Хорошо.

Герцог развернулся к воздушному эскорту, аппараты окружили орнитоптер, защищая его. Они направились на юго-восток.

– Конструкция и технология изготовления свидетельствуют о высоком уровне знаний.

– Когда-нибудь я покажу вам фабрику одного из ситчей, – проговорил Кайнс.

– Это будет интересно, – сказал герцог. – Я знаю, такие костюмы изготавливаются еще и в некоторых гарнизонных городках.

– Грубые подделки, – сказал Кайнс, – любой из жителей Дюны, если он только ценит свою шкуру, носит костюм пустынной работы.

– И потеря воды в таком костюме не более наперстка в день?

– Если костюм надет правильно – шапочка сидит плотно и все прочие гермоуплотнения в порядке – основным источником потерь воды останутся ладони, – объяснил Кайнс. – Можно носить и перчатки, если вы не собираетесь делать что-нибудь особенное. Фримены в пустыне чаще натирают руки соком креозотового кустарника. Он уменьшает потливость.

Герцог глянул налево, на изломанный горный ландшафт под собою, на разрывы ущелий, желто-коричневые полосы, пересеченные черными линиями трещин. Словно кто-то уронил все это с большой высоты, да так и оставил обломки на месте.

Они пересекли неглубокий бассейн, четкая линия очерчивала песчаный язык, впадавший в него из каньона в северной части. Песок тянул свои пальцы в котловину – сухая песчаная дельта на темной скале.

Кайнс откинулся назад, думая о пропитанной водой плоти под этими костюмами. Поверх балахонов они надели пояса щитов, на поясах – капсульные станнеры, на шеях – монетки передатчиков срочного оповещения. И у герцога, и у сына в наручных ножнах виднелись ножи. Ножны были заношены. Вид этих людей удивил Кайнса странной смесью мягкости и мощи. Они совсем не походили на Харконненов.

– В вашем донесении, когда настанет пора уведомить Императора о смене правительства на планете, вы сообщите, что мы соблюдали правила? – спросил Лето. Он глянул на Кайнса, потом снова вперед, на приборную панель.

– Харконнены ушли, вы пришли, – ответил Кайнс.

– И все в порядке? – спросил Лето.

Челюсти Кайнса напряглись:

– Как планетолог и судья перемены я непосредственно подчиняюсь Империи… милорд.

Герцог мрачно улыбнулся:

– Но мы оба представляем себе действительное положение дел.

– Я напоминаю вам, что его величество поддерживает мою работу.

– В самом деле? И в чем же она заключается?

В наступившем молчании Полу подумалось: «Он слишком поспешно навалился на этого Кайнса». Пол глянул на Холлика, но менестрель-воин смотрел вниз, на пустынный ландшафт.

– Вы, конечно, имеете в виду мои функции планетолога? – жестко проговорил Кайнс.

– Естественно.

– В основном это биология и ботаника сухих земель и кое-какие геологические работы – бурение коры, эксперименты. Возможности одной планеты трудно исчерпать.

– Вы проводите исследования специи?

Кайнс повернулся, Пол обратил внимание на суровую линию щеки.

– Любопытный вопрос, милорд.

– Имейте в виду, Кайнс, теперь это мой файф. И мои методы иные, чем у Дома Харконненов. Пока я знаю результаты ваших исследований, я спокоен. – Он посмотрел на планетолога. – Харконнены не поощряли работ в этой области, не так ли?

Кайнс глянул назад, не отвечая.

– Можете говорить открыто, – сказал герцог, – не опасаясь за свою жизнь.

– Императорский суд отсюда действительно далеко, – пробормотал Кайнс, думая: «Чего добивается от меня этот мягкий, налитый водой пришелец? Неужели он считает меня дураком, способным записаться к нему на службу».

Не отрывая глаз от курса, герцог сухо усмехнулся:

– Слышу кислую нотку в вашем голосе, сэр. Мол, явились на планету с толпой ручных убийц, не так ли? Да еще хотят, чтобы все тут же признали, что они не Харконнены.

– Читал я вашу пропаганду, которой вы затопили деревни и ситчи, – ответил Кайнс. – Любите доброго герцога! Ваш корпус про…

– Эй, там! – рявкнул Холлик. Оторвавшись от окна, он наклонился вперед.

Пол положил ладонь на руку Холлика.

– Гарни, – сказал герцог и обернулся, – этот человек слишком долго прожил под пятой Харконненов.

Холлик осел назад:

– Эйя!

– Ваш Хават человек умелый, – сказал Кайнс, – но цель его достаточно ясна.

– Значит, вы откроете нам эти базы.

Кайнс резко ответил:

– Они – собственность Его Императорского Величества.

– Но их же не используют!

– Их можно будет использовать.

– Разве его величество соперничает со мной?

Кайнс твердо глянул на герцога:

– Арракис мог бы стать раем, если его правители умерили бы прыть в погоне за специей.

«На мой вопрос он не ответил», – подумал герцог и спросил:

– Неужели планета может стать раем за так, бесплатно?

– Зачем деньги, – отвечал Кайнс, – если на них нельзя купить необходимого?

«Именно», – подумал герцог и произнес:

– Обсудим это потом. Как раз сейчас мы, похоже, вылетаем за пределы Барьера? Лететь тем же самым курсом?

– Тем же самым, – пробормотал Кайнс.

Пол выглянул из окна. Каменные развалины под ними стали уступать место мягким складкам, резким обрывом переходившим в каменную равнину. За обрывом до горизонта громоздились полумесяцы дюн, и то тут, то там на песке виднелся темный мазок, неровное пятно, а может быть, это проступали скалы. В нагретом воздухе Пол не мог точно разглядеть.

– Есть внизу какие-нибудь растения? – спросил он.

– Немного, – отвечал Кайнс. – Зона жизни этих широт в основном образована теми, кого мы зовем «малые похитители влаги». Они нападают друг на друга, отнимая выступившие капли росы. Некоторые участки пустыни просто кишат жизнью. И все они научились выживать в этих условиях. Если вы затеряетесь где-то внизу, придется или приспособиться к этой жизни, или умереть.

– Значит, придется… красть воду друг у друга? – поинтересовался Пол. Мысль эта взбесила мальчика, и тон выдал его возмущение.

– Бывает и так, – отвечал Кайнс, – но я хотел сказать несколько иное. Видите ли, моя планета требует особого отношения к влаге. Ее приходится все время искать. Нельзя терять ничего, в чем есть хоть немного воды.

«…моя планета!» – подумал герцог.

– Возьмите градуса на два к югу, милорд, – сказал Кайнс, – с запада надвигается песчаный ветер.

Герцог кивнул. Он уже заметил вздыбившееся светло-коричневое облако пыли. Лето чуть накренил топтер, замечая на крыльях догонявшего эскорта молочно-оранжевые блики рассеянного пылью солнечного света.

– Обойдем бурю по краю, – сказал Кайнс.

– Этот песок, должно быть, и впрямь опасен, если влететь прямо в облако, – заметил Пол. – Неужели он может разъесть даже самый прочный металл?

– На такой высоте это не песок, а пыль, – ответил Кайнс, – опасны отсутствие видимости, воздушные ямы, засорения воздухозаборников.

– А мы сегодня увидим настоящий добывающий комбайн? – спросил Пол.

– Весьма вероятно, – отвечал Кайнс.

Пол откинулся назад, вопросов он более не задавал, пытаясь в состоянии сверхвосприятия, как учила его мать, зарегистрировать личность планетолога. Кайнс был записан теперь в его памяти: тон голоса, черты лица, каждый жест. Небольшой бугорок на левом рукаве балахона – там нож в ручных ножнах. Грудь тоже странно вздымалась. Говорили, что в пустыне на поясе носят необходимые вещи. Судя по всему, под балахоном скрывалась всякая всячина, но никак уж не силовой щит. На шее одеяние Кайнса было сколото медной булавкой с гравированным зверьком наподобие зайца. Другая булавка со схожим изображением свисала с уголка капюшона, отброшенного за плечи.

Холлик повертелся в своем кресле рядом с Полом, потянулся назад и извлек оттуда свой бализет. Пока Холлик настраивал инструмент, Кайнс оглядывался по сторонам, а потом все свое внимание уделил курсу.

– Что бы вы хотели услышать, юный господин? – спросил Холлик.

– Выбирай сам, Гарни, – ответил Пол.

Холлик приложил ухо к деке, тронул струну и мягко пропел:

Кайнс глянул на герцога и сказал:

– Вы путешествуете с небольшим отрядом охраны, милорд. Все ли из них одарены таким количеством талантов?

– Гарни? – усмехнулся герцог. – О, Гарни у нас – один. Я ценю его глаза. Они не упускают ничего.

Планетолог нахмурился.

Не пропустив даже ноты мелодии, разговор прервал Холлик:

Герцог потянулся вниз, взял микрофон с приборной доски, нажатием большого пальца включил его и произнес:

– Лидер эскорта Гемма. Летающий объект на девять часов в секторе Б, определите.

– Птица, – сказал Кайнс и добавил: – У вас острые глаза.

Громкоговоритель на панели затрещал, потом выговорил: «Эскорт Гемма. Объект обследован с максимальным увеличением – это большая птица».

Глянув в указанном направлении, Пол заметил вдали крошечное пятнышко, шевелящуюся точку, и подумал: «Насколько же насторожен отец! Все чувства в полной готовности».

– А я и не знал, что столь крупные птицы могут так далеко залетать в пустыню, – сказал герцог.

– Должно быть, орел, – ответил Кайнс, – земные существа приспособились и к этим местам.

Орнитоптер летел над голой каменистой равниной. Глядя вниз с высоты в две тысячи метров, Пол заметил на неровной земле тени их топтера и эскорта. Земля внизу казалась плоской, но изломанная тень свидетельствовала об обратном.

– А кто-нибудь выходил живым из пустыни? – спросил герцог.

Музыка Холлика притихла. Он наклонился вперед, желая расслышать ответ.

– Не из глубокой пустыни, – ответил Кайнс. – Несколько человек вышли из второй зоны. Они выжили потому, что шли каменистыми местами, где мало червей.

Интонации в голосе Кайнса привлекли внимание Пола. Он весь собрался, как его и обучали.

– Ах-х, черви, – сказал герцог. – Хорошо бы поглядеть хотя бы на одного!

– Это может случиться уже сегодня, – проговорил Кайнс. – Где специя, там и черви.

– Всегда? – спросил Холлик.

– Всегда.

– А черви и специя как-нибудь связаны? – спросил герцог.

Кайнс обернулся, и Пол увидел, как шевельнулись его сухие губы:

– Они защищают пески со специей. У каждого червя есть своя территория. Что касается специи… кто знает? Те экземпляры червей, которые мы обследовали, заставляют предположить, что в их органах происходят сложные химические реакции. В их трахеях мы находим следы соляной кислоты, а в других частях тела – и более сложные кислоты. Я подарю вам свою монографию об этом.

– Значит, щит бесполезен? – спросил герцог.

– Щит! – Кайнс пренебрежительно усмехнулся. – Да только включите силовой щит неподалеку от червя – и ваша судьба решена! Черви немедленно забывают про все границы участков и бросаются туда, откуда исходит силовое поле. Никто из включивших в пустыне щит не выжил после подобной атаки.

– Как же тогда происходит ловля червей?

– Убить червя целиком можно только одним способом – высоковольтным разрядом по каждому сегменту, – ответил Кайнс. – Их можно оглушить и разорвать на части взрывчаткой – но каждый сегмент будет жить собственной жизнью. Кроме атомного взрыва, я не знаю другого способа уничтожить крупного червя целиком. Они невероятно живучи.

– Значит, их никогда не пытались перебить? – спросил Пол.

– Слишком дорого, – согласился Кайнс. – Слишком большие площади.

Пол откинулся на сиденье. Его чувство правды и чуткое восприятие оттенков интонаций говорили, что Кайнс лжет, отговаривается полуправдой. Он подумал: «Если специя и черви как-то связаны, покончить с червями – значит покончить и со специей».

– Скоро никому больше не придется выходить пешком из пустыни, – произнес герцог. – Вот передатчик на груди. Нажми кнопку – и спасатели уже в пути. Скоро такие будут у каждого из наших работников. Мы организуем специальные спасательные отряды.

– Весьма похвальное намерение, – отозвался Кайнс.

– Но тон ваш выдает несогласие, – возразил герцог.

– Несогласие? Почему же? Я не против, но помехи, спровоцированные песчаными бурями, заглушают любой сигнал. Передатчики закорачивает. Знаете ли, это уже пробовали, но Арракис строг к приборам. К тому же, когда червь вышел на охоту, много времени не остается. Чаще всего не больше пятнадцати или двадцати минут.

– И что же вы посоветуете? – спросил герцог.

– Вам нужен мой совет?

– Да, совет планетолога.

– И вы последуете ему?

– Если он будет разумным.

– Очень хорошо, милорд. Никогда не путешествуйте в одиночку.

– А если отряд разметала буря и ты вынужден идти на посадку? – спросил Холлик. – Что-нибудь сделать можно?

– Что-нибудь можно сделать всегда, – ответил Кайнс.

– А что сделаете вы? – спросил Пол.

Кайнс сурово глянул на мальчика, вновь перевел взгляд на герцога:

– Я проверю, цел ли конденскостюм. Там, где червь не достанет, например в скалах, я бы остался у орнитоптера. В открытых песках нужно немедленно отойти от машины, подальше и побыстрее. Достаточно километра, а затем я бы укрылся под балахоном. Червю достанется аппарат, но он, может быть, минует меня.

– А потом? – спросил Холлик.

– Надо подождать, пока червь не уберется восвояси. – Кайнс пожал плечами.

– И это все? – спросил Пол.

– Когда червь удалится, можно попробовать уйти из этого места, – продолжил Кайнс. – Идти надо тихо, избегать барабанных песков и приливных котловин – прямо к ближайшим скалам. Их много. Так что можно и добраться.

– Барабанные пески, что это? – переспросил Холлик.

– Определенное состояние песка при уплотнении, – ответил Кайнс. – Легкий шажок по ним отзывается барабанным боем. Черви никогда не пропускают такого.

– А приливные котловины? – продолжил герцог.

– Углубления в почвах пустыни, столетиями заполняемые пылью. Некоторые настолько велики, что в них есть и течения, и приливы. Они поглотят любого, кто по неосторожности ступит в них.

Холлик откинулся назад и провел рукой по струнам. Наконец он запел:

Он резко оборвал песню, наклонился вперед:

– Впереди пылевое облако, сир.

– Вижу, Гарни.

– Его мы и ищем.

Пол перегнулся, чтобы заглянуть вперед, и заметил километрах в тридцати перед ними желтое облако пыли на поверхности пустыни.

– Одна из ваших фабрик-краулеров, – сказал Кайнс. – Она на поверхности, – значит, под ней специя. Облако – это выброшенный песок, когда специя уже отсортирована. Такое облако не спутаешь с другим.

– Над ней летательные аппараты, – сказал герцог.

– Вижу двух… трех… четырех споттеров, – проговорил Кайнс. – Они ждут появления следа червя.

– Следа? – переспросил герцог.

– Песчаной волны, движущейся к краулеру. На поверхность выбрасывают и сейсмозонды. Иногда черви передвигаются так глубоко, что не видно никакого следа. – Кайнс оглядел небо. – Вблизи должен быть и каргон, только я его что-то не вижу.

– А червь приходит всегда? – спросил Холлик.

– Всегда.

Нагнувшись вперед, Пол тронул Кайнса за плечо:

– А какой величины участок у червя?

Кайнс нахмурился. Дитя это задавало взрослые вопросы.

– В зависимости от размера.

– А какие вариации? – поинтересовался герцог.

– Большой охраняет три-четыре сотни квадратных километров, маленькие же… – Он умолк. Герцог внезапно включил тормозные двигатели.

Аппарат дернулся, хвостовые двигатели с шипением отключились. Теперь машина функционировала уже полностью как орнитоптер, крылья которого размеренно и плавно вздымались и опадали. Не отпуская управления, герцог указал левой рукой на восток от комбайна.

– Это и есть след?

Чтобы разглядеть, Кайнс перегнулся через герцога.

Пол и Холлик, прижавшись к окну, глядели в ту же сторону. Пол успел заметить, что застигнутый врасплох маневром эскорт вырвался было вперед, но теперь уже медленно разворачивался. Комбайн-фабрика была все еще впереди, километрах в трех.

Там, куда указывал герцог, полумесяцы дюн простирались до горизонта. Эту рябь пересекала прямая линия, начинавшаяся движущейся горой песка. Полу это напомнило след, на мгновение оставленный на воде крупной рыбиной, плывущей у поверхности.

– Червь, – проговорил Кайнс. – Большой. – Он нагнулся, схватил микрофон с панели, переключился на новую частоту. Глянув на карту с сеткой координат, прикрепленную над головой, он быстро произнес в микрофон: – Вызываю краулер в Дельта Аякс Девять. Предупреждение – след. Краулер в Дельта Девять. Предупреждение – след. Сообщите прием.

Громкоговоритель на панели сперва затрещал, потом из него донеслось:

– Кто вызывает Дельта Аякс Девять? Прием.

– Что-то они и не думают волноваться, – заметил Холлик.

Кайнс говорил в микрофон:

– Полет вне расписания, – пролетаю в трех километрах к северо-востоку от вас. След червя на пересечении с курсом, ожидаемое время контакта с вами – через двадцать шесть минут.

В громкоговорителе загремел другой голос:

– Группа наблюдения. След подтверждаю. Остановитесь для фиксации контакта. – После паузы голос произнес: – Контакт – минус двадцать шесть минут. Оценка точная. Кто летит вне расписания? Прием.

Холлик, забросив свою музыку, просунул голову вперед между герцогом и Кайнсом:

– Это обычная рабочая частота?

– Да. Зачем тебе знать?

– Кто слушает?

– Рабочие экипажи в округе, меньше интерференция.

Громкоговоритель вновь затрещал и произнес:

– Говорит Дельта Аякс Девять. Кому начислять премию за обнаружение? Прием.

Холлик глянул на герцога.

Кайнс сказал:

– Существует премия в зависимости от добычи в этом месте тому, кто первый заметил червя. Они хотят знать…

– Скажите им, кто первым заметил червя, – сказал Холлик.

Герцог кивнул.

Немного поколебавшись, Кайнс взял микрофон:

– Премию за обнаружение – герцогу Лето Атрейдесу. Герцогу Лето Атрейдесу. Прием.

Внезапный треск статических помех исказил и лишил выражения ответ:

– Слышим и благодарим.

– А теперь скажите, пусть они разделят эту премию между собой, – приказал Холлик. – Скажите им, что такова воля герцога.

Кайнс глубоко вдохнул и произнес в микрофон:

– Герцог желает, чтобы вы разделили премию между экипажем. Слышите? Прием.

– Прием подтверждаем и благодарим, – раздалось в громкоговорителе.

Герцог произнес:

– Я забыл вовремя упомянуть, что у Гарни редкий дар налаживать контакты с общественностью.

Кайнс, озадаченно нахмурившись, глядел на Холлика.

– Так люди узнают, что герцог заботится об их безопасности, – сказал Холлик. – Пойдут разговоры. И частота рабочая – едва ли нас подслушали агенты Харконненов. – Он глянул на эскорт прикрытия. – Но они все равно не осмелятся: на такую группу рискованно нападать.