Игра в ненависть Сокол Лена

Глава 8

Алекс танцевал чечетку на моем самолюбии, и я не могла позволить ему продолжать делать это. Отныне этот человек должен был перестать существовать для меня. Но как это осуществить, я еще не знала.

Вернувшись домой, я не боялась разбудить кого-то из домашних. Мать ушла в ночную смену, а дед был глуховат, и скрип старых половиц не достигал его ушей. Оставалось договориться с Тумаком – это престарелый кривозубый пёс неизвестной породы с бельмом на левом глазу, которого год назад перед тем, как съехать, притащил брат.

Вообще, я завидовала решимости Елисея – брат был младше меня на пять лет, но свалил из дома, как только поступил в университет. А у меня никак не получалось сбежать из этого деревянного барака в историческом центре города, построенном еще до войны.

Во-первых, убеждала я себя, что это удобно – отсюда рукой подать до работы. Во-вторых, дом признали аварийным и готовили под снос, а нам должны были дать жилье в новостройке, которую планировали возвести на этом месте. Правда, дом уже лет десять все никак не могли снести, и мы порядком устали ждать, но все жильцы были твердо убеждены, что уже вот-вот, и они станут счастливыми обладателями новых квартир в центре города.

В-третьих, моя мать работала по ночам, и мы с ней редко пересекались, а за дедом кто-то должен был ухаживать, пока ее нет. Да и, честно говоря, я ее жалела – оставлять их с дедулей двоих в этом мрачном месте не хотелось.

Ну, и в-четвертых, и самое главное: проживание в не самом приглядном семейном гнезде значительно экономило мой бюджет, и я могла понемногу откладывать на будущее собственное жилье.

Я и работать-то начала еще в период обучения в университете – чтобы скорее накопить средства и съехать отсюда. Но… как-то застряла. И теперь понимала почему. Это болото – мой уровень. Потому, что я сама себя не люблю. Потому, что позволила какому-то избалованному наглецу использовать себя, растоптав собственные идеалы.

Я вошла в квартиру, прикрыла дверь и наклонилась на нее спиной. Уставилась в высокий темный потолок, казавшийся бездонной черной дырой. Где-то там должны были проблескивать лучики надежды, но все померкло. Мое сердце будто разорвали на куски. Я прокручивала в памяти снова и снова ту сцену в лофте Алекса и ощущала, как нежность и трепет по отношению к нему сменяются разочарованием и презрением.

А затем собралась с духом и сделала шаг. Вдруг под ногой хлюпнуло что-то мягкое, а затем темноту взорвал ужасающий возглас: «Ма-ма! Ма-ма! Ма-ма!»

– Чертова кукла!

Я догадалась, что наступила на одну из игрушек Тумака. Но голос из преисподней и не думал затихать:

– Ма-ма! Ма-ма!

– Твою маму за ногу… – проворчала я, наклоняясь, чтобы нащупать куклу.

И в этот момент у моих ног что-то зарычало. А затем кто-то больно цапнул меня за руку.

– А-а-ай!

Отскочив, я врубила свет.

Исчадие ада сжимало в зубах одну из своих подружек – куклу Тасю с откушенным ртом, и злобно скалилось на меня.

– Прости, что помешала вам уединиться. – Съязвила я. – Мне сегодня интим тоже обломился.

Остатки шерсти на Тумаке стояли дыбом, темные глаза пылали яростью.

Полагаю, когда-то Тумак был шпицем, но после болезни потерял больше половины шерсти, и теперь она только начинала отрастать. Помнится, брат притащил его с улицы – голодного, истощенного, почти лысого. Животное дрожало и не сопротивлялось. Елисей отнес его к ветеринару, тот удалил ему несколько гнилых зубов, провел исследования и назначил лечение. Оказалось, пса долгое время изводил чесоточный клещ.

После лечения Тумак пошел на поправку, и едва стал чувствовать себя лучше, как принялся скалиться на всех домашних и кусать пятки. Эта псина оказалась настоящей занозой в заднице! Он оккупировал диван в гостиной и не позволял никому на него садиться, а еще отгрыз всем моим сохранившимся с детства куклам подбородки и даже лица и регулярно забавлялся с ними на этом диване.

Брат запрещал нам забирать у Тумака его игрушки – единственную радость в унылой собачьей жизни. И убеждал, что это отвлекает пса от мании кусать домочадцам ноги.

Елисей не раз пытался пристроить собаку к другим хозяевам, но Тумака возвращали снова и снова. И раз за разом этот облезлый любитель кукол возвращался на свой любимый диван к своей любимой коллекции истерзанных подружек.

Жуткое зрелище, я вам скажу. Все эти сидящие на диване или валяющиеся по квартире Маши, Варвары и Таси без подбородков, носов или глаз. Но брат чувствовал, что делает доброе дело. И, свалив из отчего дома, он, конечно же, заклинал нас рьяно заботиться о Тумаке.

И мы дружно кивали. Хотя, и побаивались этого гаденыша. Даже дед, регулярно подкидывающий Тумаку вкусняшки со стола, кажется, просто откупался – оплачивал собственную безопасность, договаривался с дьяволом, чтобы тот не перегрыз ему горло однажды ночью.

– Люба, ты? – Послышался его голос из спальни.

Затем шаркнули тапки, и зажегся свет.

– Да, деда, я.

– А?! – Он выглянул в коридор.

– Я это. – Улыбнулась ему.

– Чего так поздно?

– Гулять ходила. – Ответила я, снимая обувь.

– Гулять так поздно одной опасно. – Нахмурил седые брови дед.

– Так я не одна. – Соврала ему я.

– У тебя парень-то появился? – Он покачал головой.

– Ага.

– Зря ты Филиппку-то отбрила. Хороший был жених. Сейчас где такого найдешь?

Я вздохнула. Подошла и потрепала деда по плечу.

– Есть у меня жених, не переживай, дед.

– А когда покажешь?

Мой рот свело от фальшивой улыбки.

– Так скоро.

– Ну ладно.

Я надеялась, что к утру он и не вспомнит этот разговор.

Хотя, про Филиппа, я тоже думала, он давно забыл.

Глава 9

Продюсер – тот же вратарь, за гол тебя не хвалят, но, если мяч оказался в воротах, обвиняют во всех грехах.

Тот день был ужасным. Нервным, суматошным, загруженным. Барракуда наорала на меня из-за не вовремя разосланных пресс-релизов и даже не дала и полслова вставить о том, что их рассылка не входит в мои обязанности.

Обозвав меня «бестолковой Веткиной», она удалилась. Цокот ее каблучков по каменному полу отдавался в ушах как при мигрени, и я упала на кресло, стиснув кулаки, закрыв глаза и пытаясь отдышаться.

– Савва, милый! – Взвизгнула Алла Денисовна.

И мое сердце чуть не остановилось.

– Рада, что ты зашел!

– Аллочка, выглядишь сногсшибательно! Что это? Новая стрижка или серьги?

– Это уколы красоты, милый, но только никому не говори. Хи-хи-хи!

– Маленький женский секрет, понимаю.

Я лежала, не двигаясь. Боялась даже смотреть в ту сторону.

– Пройдем ко мне в кабинет.

– С удовольствием.

И только когда голоса стихли, я рискнула приподняться и оглядеть офис. Сотрудницы, провожавшие Савву восторженными взглядами, как по команде вздохнули и вернулись к работе за своими компьютерами.

– Уже можно дышать. – Раздался голос Кати.

Она все это время наблюдала мое падение со своего рабочего места.

– Алла Денисовна бывает невыносимой. – Как ни в чем не бывало, улыбнулась я.

Встала, поправила блузку и поспешила к себе – в модный отдел. Там у меня было убежище, в углу, за шторой, за коробками и вешалками с одеждой и фото-реквизитом. Маленький стульчик и трехногий столик, под которым я прятала коньяк от фотографа Давиди – если он нажирался в процессе фотошута, можно было не ждать от него идеального результата, из-за которого его когда-то прозвали Маэстро.

Мне очень нужен был сейчас глоток этого самого коньяка.

– Я так и знала. – Воскликнула Катя, застав меня в моем убежище пытающейся открыть спиртное зубами. – Дай сюда.

– Ты за мной следишь? – Буркнула я, нехотя отдавая ей бутылку.

– Я знала, куда ты побежишь, чтобы избежать встречи с ним. – Хмыкнула подруга. Она умело открутила пробку и сделала глоток. – В этой норе и в самом деле уютно. Почему мы тут не собираемся, чтобы напиться посреди рабочего дня?

– Мы собираемся. – Напомнила я.

– Точно. – Рассмеялась Катюха и сделала еще глоток. – А затем протянула бутылку мне. – Только всю не глуши, так и спиться недолго. К тому же, ты ничего не ешь в последнее время, тебя унесет с пары глотков.

– Я ем. – Фыркнула я, присасываясь к горлышку.

– Ага, будто мы с девчонками не знаем. – Морозова покачала головой. – Извелась уже вся.

– Из-за чего? – Морщась, прокряхтела я. Коньяк обжег горло. – Я, конечно, расстраивалась, что мы расстались с Филом, но…

– Из-за кобеля этого. Ссыпкина-Пипкина или как там его! – Она отняла у меня бутылку и закрутила пробку.

– Эй!

– Тебе хватит, остаток я изымаю до выяснения обстоятельств. – Строго проговорила Катя и сунула коньяк под пиджак. – А то напьешься еще, да сопли распустишь тут.

– Не стану я из-за него переживать. – Я гордо расправила плечи. – Он вон – пришел, а мне фиолетово! Даже бровью не повела – как будто нет его!

– Ага. – Покачала головой Катя. – Только побледнела, покраснела, глаза от ужаса выпучила и побежала в одиночку коньяк лакать! Не переживает она!

– Блин… – Я опустилась на стул. – Что, так заметно?

– Если приглядеться. – Усмехнулась она. – Все остальные девчонки в офисе глазели на Пипкена, никто и не заметил, как ты чуть не рухнула в обморок при его появлении.

– Фух…

– А он им подмигивал, проходя мимо. – Заметила Катя.

– Козел. – Хмыкнула я.

– Метит территорию. – С видом знатока заключила Морозова. – От него ведь тестостероном за километр разит. Самец! В этом я тебя, Любка, понимаю. И знаешь… любая из наших тоже бы тронулась умом, если бы Пипкен обратил на нее столь пристальное внимание. Ладно бы вы один раз перепихнулись по пьяни и больше не встречались, а у вас это сколько раз было?

– Я не считала. – Отмахнулась я. И тут же ощутила волнение. – Всего восемнадцать. Это если считать в оргазмах.

– Ого. – Присвистнула Катя. – Щедрый какой.

Ее мое откровение как будто бы заставило задуматься о чем-то. Морозова закусила щеку изнутри.

– Что? – Спросила я, вглядываясь в ее лицо.

– Ничего. – Она хихикнула. – Стало быть, пипка у него что надо.

– Ну, тебя! – Рассмеялась я, толкая ее в плечо. – Хотя, да. Там по-еврейски богато и ухоженно.

– Значит, тяжело тебе сегодня придется.

– В смысле?

Катя серьезно посмотрела на меня.

– Я слышала, он озарит сегодня своим светом наш скромный корпоратив.

– Не-е-ет! – Простонала я.

– Да. – Неутешительно подтвердила Морозова.

– Я не пойду.

– Ты обязана пойти. – Возразила она.

– Я… я буду выглядеть жалко.

– С чего это?

– Если он подойдет, опять попаду под его чары…

– Ты не такая уж размазня, какой хочешь казаться. Ну, же, Вербина, соберись! Это всего лишь мужик! Да, он красивый и неплохо трахается, но таких у нас вон – пол-офиса!

– У нас практически весь коллектив женский, Кать. – Напомнила я.

– Не придирайся к словам!

– Кать, я не хочу предстать дурочкой, которая млеет от его пошлятины и жаждет быть обласканной. Пусть этот козел думает, что я даже не вспоминаю о нем. Что у меня мужчина есть. Да! – Я бросилась к ней. – Давай, поставь мне засос! Настоящий! На самом видном месте!

– Чего?

– Давай-давай! Пусть думает, что у меня есть горячий любовник!

– Люб, ты просишь меня засосать тебя в шею!

– А в руку? Хочешь в руку? Так проще. Надену платье без рукавов.

– Любовник, в пылу страсти лобызающий предплечье?

– Очень страстный любовник! – Сказала я, придвигаясь. – Давай уже, целуй!

– Чем это вы тут занимаетесь? – Раздался голос.

Катя чуть не выронила бутылку, а я отпрыгнула от нее на метр. Перед нами стояла Алиска. Она разглядывала нас, с сомнением сдвинув брови.

– Мы это… – Протянула я.

– Любаня хочет, чтобы я засосала ее в шею! – Выдала Катя, пожав плечами. – Пипкен должен видеть следы страсти. Типа она без него не скучает, и на личном фронте у нее все хорошо.

– Гениальный план. – Вздохнула Красавина. – Лучше и не придумаешь.

– Что? – Устало простонала я.

– Не проще найти тебе мужика на вечер? – Предложила Алиса. – Красивого, не менее статного, чем Савва. Такого, который составит тебе компанию и не останется незамеченным.

– Да где ж я тебе возьму мужика-то? – Воскликнула я. – До корпоратива сколько? Шесть часов? Я последние десять лет в поисках, а тут за полдня найду – и красивого, и статного!

– А как насчет Ильи Сапожникова? – Она обратила свой взгляд на Катю. – Свободен сегодня твой футболист?

– Ха-ха-ха. – Не выразила восторга Морозова. – Наверное, не расстается с бабками. И я не про деньги. Ты серьезно насчет него?

– А что? Он у нас почти свой. На девичники с нами ходит, в бассейн, в ресторан. Думаю, если его попросить, твой бывший жених не откажет. Сыграть любовь – что может быть проще?

– Ты кое-что забыла. – Проворчала Катя. – А конкретно причину, по которой Сапожников посещает наши с вами девичники. Его не возбуждают юные нимфы. И даже не совсем юные тоже. Его возбуждают лишь те, за которыми нужно выносить утку!

– А я согласна! – Сделав шаг вперед, воскликнула я. – Да. Почему бы и нет? Илюха – рослый, красивый. Известный футболист! Девчонки у нас в офисе в прошлый раз на него заглядывались. Никто ж не знает, что он поклонник антиквариата!

– Ты ведь никому не рассказывала, как застала его с пожилой консьержкой? – Напомнила Алиса. – А, Кать? Чего тебе стоит? Давай, спросим Илью? Думаю, он не откажет.

– Хм. – Задумалась Морозова.

– Ка-а-ать! – Прильнула я к ее плечу.

– Ну, раз уж даже я ему когда-то поверила… – Произнесла она.

– Супер! Спасибо! Спасибо тебе! – Запрыгала я, обнимая ее. – Давай ему позвоним!

– Ну, давай. – Согласилась Катя. – Только объяснять будешь ты.

– Конечно объясню! Он меня обязательно поймет! Спасибулечки тебе, Катюш!

Глава 10

Люблю делать себе больнее. Иначе, зачем бы мне понадобилось проверять соцсети Филиппа в ожидании прихода Ильи?

Я сидела у себя в каморке, уже при параде – в платье, с легким макияжем, в облаке новых французских духов и, ужасно нервничая, листала ленту в одной из соцсетей, наивно полагая, что меня это успокоит. Но видеть, как бывший жених обнимает на фото какую-то брюнетку на встрече одноклассников, не самое вдохновляющее зрелище.

Конечно, Филипп был не без прибабаха. Вспомнить, хотя бы, как он фанатично отмывался после наших любовных возлияний – бежал в душ, бормоча что-то про чистое тело и чистую совесть, и активно тер там себя мочалкой. Во всех местах. И еще ворчал на меня за то, что я не тороплюсь в ванную после секса. Наверное, считал меня грязнулей.

И все равно были моменты, когда я ощущала себя счастливой рядом с ним. Временами нам даже было весело.

И вообще, хорошо, когда ты не одинока, и тебе есть, с кем поговорить после работы, и с кем посмотреть кино в выходной. Расставшись с Филом, я превратилась в несчастное, озабоченное, страдающее по придурку Пипкену недоразумение.

Мне было стыдно за себя.

И за то, что приходится прибегать к помощи Сапожникова, чтобы не выдать окружающим свое отчаянье.

– Ты чего тут сидишь? – Застала меня врасплох Алиса.

Я быстро спрятала телефон.

– Нервничаю. Немного.

– Пойдем, там наши уже все веселятся! И Илья подъехал, тебя ждет.

Обмахнув лицо руками, я поднялась, и мы поспешили в общий офис, где уже был накрыт стол, громко играла музыка, и смеялись наши коллеги.

– А вот и твой ненаглядный, – подтолкнула меня вперед Алиса, едва мы заметили Илью, которого облепили сотрудницы журнала.

– Поспеши, а то эти хищницы обглодают его до костей, – Хихикнула Катя, приближаясь к нам с бокалом.

– О, любимая! Я так скучал! – Выхватив меня взглядом из толпы, театрально воскликнул Илья.

Подошел, обнял за талию и впился губами в мои губы.

На секунду я опешила. Так и застыла на месте, позволяя его наглому языку пробивать путь в мой рот. Но осознав, что на нас пялится пол-офиса, взяла себя в руки и попыталась аккуратно высвободиться.

– Ты чего, Сапожников? Он еще даже не пришел! – Прошептала ему на ухо. – Придержи коней!

– О, пардон. – Стушевался футболист. – Но как я сыграл? Неплохо, да?

– Да. – Уныло произнесла я, чтобы не разочаровывать его. – Спасибо.

– Всегда рад выручить подругу. – Ослепительно улыбнулся он.

– Уже можно отпустить. – Кашлянула я, напоминая, что его руки все еще удерживают меня за талию.

Если бы не громкая музыка, то было бы слышно, как зал заполняется шепотками завистниц.

– Да, конечно. – Илья отпустил руки.

– Пойдем лучше, выпьем. – Предложила я, увлекая его за собой к дальнему столику.

Девчонки потянулись за нами.

– До сих пор не могу поверить, что ты тебя не возбуждает упругое молодое тело, Сапожников. – С досадой вздохнула Катя.

– Зрелое вино тоже лучше молодого. – Наливая нам шампанского, усмехнулся Илья. – И еще сыр.

– Это преступление против человечества. Такая генетика пропадает!

– Сейчас существует достаточно способов, чтобы это исправить. Я планирую обзавестись детьми при помощи суррогатной матери. Когда найду ту самую, разумеется. В будущем.

– Ты же понимаешь, что чем она старше, тем меньше времени вам будет отмерено?

– Мы все смертны, и у любых отношений конечный срок. – Пожал плечами Сапожников. – Кстати, кто та симпатичная русалка в костюме школьной учительницы?

– Это Алевтина, наша завскладом. – Улыбнулась я. И тут до меня дошло. – О… вот почему ты спрашиваешь… Ну, она еще слишком молода. В этом году только на пенсию.

– У нее есть кто-то?

– Не знаю. Но шиньон у нее накладной, а лицо и шею она дважды подтягивала.

– Интересно.

– Вот черт, тебе такое как раз и нравится, да?

– Возможно. – Подмигнул мне Илья.

Мы чокнулись бокалами, и в этот момент в зал вошел Алекс. Я отвернулась и осушила бокал до дна.

– А вот и мой соперник. – Холодно произнес Сапожников.

– Ты слишком вжился в роль. – Заметила Катя. – Тебе нужно просто держать Любу за руку. Потанцевать с ней, прижать ее к себе покрепче, поцеловать в шею. Что-то такое.

– Понял. – Илья забрал у меня пустой бокал и поставил на стол. – Идем, Люб. Тебе сегодня достался самый лучший кавалер.

– Умоляю тебя. – Закатила глаза я.

Но танцевал Сапожников действительно потрясающе. Чувствовал ритм, направлял и поддерживал, нежно кружил.

– Это не бал лицеистов, Илья. – Даже пришлось напомнить мне. – Тут можно проще.

– Как скажешь. – И прижав меня к себе более чувственно, Сапожников стал двигаться более откровенно. Так, словно мы собирались заняться сексом прямо здесь и сейчас. – Лучше?

– Ух. А тебе точно больше нравятся дамы в возрасте?

– Дважды не спрашивают. – Улыбнулся он.

Я видела, как Алекса облепили Тата и Жанна с финотдела. Он рассказывал им что-то, а они хохотали, пытаясь обойти друг дружку в искусстве изображения неподдельного интереса и наличия чувства юмора.

– О, боже… – Я закрыла глаза, когда губы Ильи коснулись моей шеи. – Бо-же…

– Угу. – Промычал Сапожников.

– Мне нужно остыть. – Сказала я, остановившись. Взяла его за руку и потянула в ту сторону, где стояли Катя с Алисой. – Джин с тоником хорошо освежает.

Мне очень хотелось обернуться и поймать на себе взгляд заклятого любовника, но я обещала себе делать вид, что его для меня больше не существует. С трудом сдержавшись, я встала спиной к нему и завела с девчонками разговор на отвлеченную тему.

Кто молодец? Я – молодец.

Спустя час офис больше напоминал ночной клуб. Сотрудники танцевали, смеялись, визжали, а спиртное лилось рекой. В этом бедламе я немного упустила Сапожникова – вроде все это время высокий блондин спортивной наружности порхал вокруг меня, а тут куда-то исчез. Наконец, обнаружив его мило болтающим с заведующей складом Алевтиной Петровной, я покачала головой:

– Ладно, пока мой Индиана Джонс охотится на древности, прогуляюсь до уборной.

– Вот же любитель нафталина! – Выругалась Катя.

– В таком бардаке никто уже не заметит, как он болтает с другой. – Усмехнулась Алиса. – И уж точно не заподозрит во флирте!

Оставив их, я принялась проталкиваться сквозь толпу танцующих. И уже у выхода из помещения кто-то вдруг остановил меня, дернув за запястье.

– Эй! – Возмутилась я.

Это был Алекс. Он заставил меня отступить в сторону – туда, куда не падали лучи светомузыки.

– Прости, – мужчина отпустил мою руку, – не знал, как тебя остановить.

Его бесстыжий, самодовольный взгляд блуждал по моему лицу, затем спустился к шее и ниже.