Не откладывай свадьбу на завтра Ольховская Влада
– Доводилось. Что ж, пришли. Не волнуйся.
Табличка на двери свидетельствовала, что следователь Терешин не просто Иван, а Иван Васильевич. Предметы вообще много рассказывали о нем – это стало понятно, когда они вошли в кабинет. Внутри было душно и даже жарковато, но это исключительно из-за проблем с вентиляцией. Терешин старался поддерживать рабочее пространство в идеальном порядке. Стопки документов, сложенные на краю стола, могли стать иллюстрацией к учебнику по геометрии. Ни одна папка не выбивалась даже на миллиметр. Пыль отсутствовала в кабинете как явление. Из не относящихся к работе предметов на столе стояла разве что старая черно-белая фотография, но рассматривать ее Агния не решилась. В воздухе пахло бумагой, чернилами принтера и дешевым парфюмом.
Терешин достойно дополнял интерьер. Чувствовалось, что большую часть времени он проводит в кабинете: на коленях у следователя уютно устроился его живот. Несмотря на относительно молодой возраст – Агния сомневалась, что мужчине больше тридцати пяти, – он успел обзавестись ранней сединой и заметной пролысиной на затылке. На круглом, гладко выбритом лице поблескивали маленькие темно-карие, почти черные глаза.
– Туманова Агния? – сухо поинтересовался он, полностью игнорируя Вербицкого.
Девушка вдруг поняла, что ей не страшно. Добираясь сюда, она представляла себе эдакого фашиста с квадратным подбородком, разве что одетого на современный лад. Ну, или тощего, озлобленного на весь мир старичка. А Терешин оказался самым обычным боровом, волею судьбы и высшего образования проводящим дни не в гараже, а в кабинете.
Страх сменился раздражением. Да, следователь не виноват, что ее подставили. Но он виноват в том, что поверил в это!
– Агния Николаевна, – уточнила она.
– Ну, если вам так угодно…
– Это не мне. Это родителям.
Даниил незаметно коснулся ее руки, напоминая, что лишние слова все-таки не нужны. Агния виновато покосилась на него и замолчала. Правда, поздновато: Терешин уже покраснел.
– Хорошо, Агния Николаевна, присаживайтесь. Господин Вербицкий, вас, я так понимаю, выгонять бесполезно.
– Не только бесполезно, но и незаконно, – согласился Вербицкий. – Агния Николаевна – моя клиентка, и беседовать с вами она будет только в моем присутствии.
– Я смотрю, неплохо нынче зарабатывают московские фотографы… Раз и на Вербицкого хватило!
– Доходы московских фотографов оставьте вашим коллегам из налоговой службы. В чем обвиняют мою клиентку?
– Ни в чем ее пока не обвиняют, – скрипнул зубами Терешин. Чувствовалось, что уж ему-то обвинить очень хочется. – Я просто пригласил ее для беседы.
Агнии хотелось вклиниться, сказать что-то, продемонстрировать, что забывать о ней не стоит! Но она сдерживалась, помня просьбу Даниила. Тем более что следователь сам к ней обернулся:
– Итак, Агния Николаевна, где вы были утром пятого августа?
– Дома.
– У себя или у господина Вербицкого? – ухмыльнулся Терешин.
Вербицкий прореагировал незамедлительно – и равнодушно:
– Что дальше, Иван Васильевич, начнете жеваными бумажками плеваться? Если вы продолжите вести себя непрофессионально, нам придется общаться с другим следователем. Личная жизнь моей клиентки не должна вас волновать. Она находилась по адресу прописки.
Терешин злился все больше, но не до такой степени, чтобы перешагнуть грань дозволенного. В данной ситуации Даниил прав: переход на личности сыграет против него.
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Несколько человек, – кивнула Агния. – Во-первых, присутствующий здесь Даниил Владиславович. Во-вторых, его домработница Маша. В-третьих, наши соседи, Вадим и Дарья Казановы, мы с ними общались в тот день. Кроме того, в нашем доме есть камеры наблюдения. Думаю, с их помощью не так сложно проверить, выходила я из подъезда или нет.
– Но и подменить пленки тоже не так сложно. Это я так, к слову… Вам известно, что произошло в детском саду?
– Только то, что сообщали в новостях. Лично я там никогда не была.
– И утром пятого августа тоже?
– Утро пятого августа, в моем понимании, попадает под определение «никогда», – парировала девушка.
– Вы разбираетесь в химии?
– Нет.
– Но вы же фотограф!
– Но не химик.
Выдерживать его допрос было легко до смеха. Даниил был прав в оценке интеллектуальных способностей следователя. Впрочем, это может быть как преимуществом, так и недостатком.
Терешин пытался давить – по-детски неумело. Он по двадцать раз спрашивал, не была ли она хотя бы в том районе, каждый раз меняя форму вопроса. Агния не столько злилась, сколько уставала от этого. Хотелось, чтобы он побыстрее закончил. Тем более что ему и самому остро не хватало информации. Прошло слишком мало времени, судя по всему, ему еще не предоставили полный медицинский отчет и информацию по отравляющему веществу.
Даниил в разговор предпочитал не вмешиваться. Правда, это не значит, что он ничего не делал. Агния подозревала, что без него Терешин был бы не так учтив.
– Агния Николаевна, вы ведь понимаете, что все очень серьезно? – чувствовалось, что следователь тоже утомлен.
– Я понимаю и сочувствую и детям, и их родителям. Но я никак не могу помочь следствию.
– Мы можем идти? – осведомился Вербицкий. – Или вы собираетесь предъявить Агнии Николаевне официальное обвинение?
– Можете идти. Но я бы рекомендовал Агнии Николаевне не покидать черту города.
– Пока не планирую.
За окном уже шумел дождь.
Здание Агния покидала в приподнятом настроении. Ничего неожиданного не произошло, Даниил ведь с самого начала говорил, что серьезного обвинения не будет. И все-таки есть разница между тем, чтобы это слышать, и тем, чтобы все проверить. Терешин ничего не найдет. Потому что нечего находить! Ее там не было, она дома была, и не на каком-нибудь лесном хуторе, где в свидетели можно призвать разве что зайчиков с белочками, а в центре Москвы!
А вот Даниил ее оптимизм не разделял. Он продолжал хмуриться. Правда, из-за дождя Агния не сразу заметила это, не до того было. Зато в салоне автомобиля ее ничто не отвлекало.
– Думаешь, будут проблемы? – забеспокоилась девушка.
– С Терешиным? Вряд ли. Чтобы обвинить тебя, ему придется фальсифицировать доказательства, а он на это не пойдет – даже из неприязни ко мне. Меня больше волнует та баба, которая действительно сделала это.
– Ты найдешь ее, – заверила Агния. – Вадима привлечешь, Андрея… Уж Андрей-то точно справится! Не думаю, что она такая уж неуловимая личность, раз даже меня подставить толком не сумела!
– Огонек, я тебя люблю, но ты эгоцентристка, – усмехнулся Вербицкий. – Неужели ты думаешь, что кто-то затеял это только для того, чтобы испортить тебе репутацию? Сама подстава организована кустарно и неумело. При этом на теракт как таковой израсходовано немало денег и сил. Это отравляющее вещество – штука редкая и стоит дорого. Плюс ко всему погиб ребенок, и могут погибнуть другие. Разве так женщины подставляют друг друга? Я, конечно, на знатока дамских сердец не претендую, но подозреваю, что какой-нибудь обиженной конкурентке проще было бы в твоем образе устроить аферу с пожилым чиновником, попасться папарацци и растрезвонить об этом в Интернете. Или незатейливо соблазнить лося. Вместо этого перед нами очень серьезное преступление.
– Ну да, многовато для моей скромной персоны, – признала Агния. – Тем более что в последние месяцы я никому из сильных мира сего дорогу не перебегала! Ты считаешь, что меня не хотели подставлять?
– Не кидайся в крайности. Хотели – и по-своему подставили, Терешин тебя уже в список врагов нации занес. Другое дело, что все провернули показательно и примитивно. Думаю, это был первый акт представления, призванный отвлечь внимание. А вот акт второй будет посерьезней. Я только надеюсь, что уж его-то с тобой не свяжут!
Глава 3
Хотелось придумать какое-то легкое, почти шуточное объяснение всему этому – просто чтобы успокоить подругу. Но Жин-Жин понимала, что на такое и надеяться не приходится. Речь идет о теракте – это ведь не всегда взрывы и захват заложников. Это еще и бессмысленные с точки зрения здравой логики действия, которые приводят к смерти ни в чем не повинных людей. А тут еще и дети пострадали…
Надо отдать должное Даниилу: он постарался защитить будущую супругу не только от уголовной ответственности, но и от вездесущей прессы. Жин-Жин имела весьма посредственное представление о возможностях адвоката, но подозревала, что их границы условны. Теперь это подтвердилось: даже самая желтая газетка не посмела связать имя Агнии Тумановой с тем, что произошло в детском саду.
Вот только саму Агнию это окончательно не успокоило, даже по телефону чувствовалось, что она расстроена. Жин-Жин хотела встретиться с ней в тот же день, но помешал плотный график модных показов и репетиций. Вот и сегодня ей предстояло провести концерт, но до этого есть свободный час времени, который она решила использовать для общения с подругой.
Нельзя сказать, что Агния была совсем уж раздавлена этим, но все же грозовую тучу она напоминала даже издалека. Официант, принесший им кофе, поспешил удалиться, зачем-то прикрывая нижнюю часть тела подносом.
– О чем думаешь? – осторожно осведомилась Жин-Жин.
– Я все пытаюсь понять, кто мог это сделать… Не получается.
– Недовольные заказчики?
– Шутишь, да? – усмехнулась фотограф. – Нет, я, конечно, не пресловутый доллар, чтобы всем нравиться, но… Мои недовольные заказчики мысленно пошлют мне луч диареи и на том успокоятся. Никто из них не будет выкупать уникальный химикат и травить детей! Женя, это просто за гранью…
– Тогда это не твой враг, – объявила Жин-Жин.
– А чей тогда? Государства?
– Ну, только если твой возлюбленный просил так себя называть… Давай откровенно: у Даниила врагов не в пример больше, чем у тебя.
– Да мы думали об этом… Дани сомневается. Из всех, кто хочет видеть его в нашинкованном и законсервированном виде, деньги на организацию подобного есть у единиц. Возможности – вообще у избранных.
– И что он предлагает делать?
– Подождать. Расследование продолжается, меня пока не дергают, а своих знакомых он попросил следить за этим. В лучшем случае может оказаться, что меня привлекли случайно, просто для отвода глаз.
Жин-Жин решение Вербицкого не нравилось. Это не значит, что она считала его неправильным. Просто она по своему опыту знала, каким тяжелым бывает ожидание. А получается, что у Агнии и возможностей никаких для действий нет!
– Ты ведь не собираешься расследовать это? – насторожилась модель.
– Я не настолько суицидальна. Жин, тут, возможно, террористы замешаны! А если и нет, не очень мне хочется встречаться с человеком, у которого хватило цинизма детей убивать непонятно зачем. Я затаюсь. Я сейчас не выезжаю одна на съемки, Дани настоял, чтобы меня все время кто-то сопровождал…
– Сейчас ты приехала одна, – заметила Жин-Жин.
– Не совсем так. Это с тобой я встречаюсь одна, а возле парковки меня будет ждать охранник. Знаешь, мне так даже проще. Не очень люблю навязанную компанию, но в данном случае она необходима.
Да уж, покой продлился всего пару месяцев… а теперь вот опять началось!
– От меня ведь немного толку, да? – виновато покосилась на подругу Жин-Жин.
– В смысле?
– Ну, предполагается, что я профессиональный психолог…
– …И поэтому ты надеялась, что я тебе все выскажу, уроню пару слез в кофе и успокоюсь? – фыркнула Агния. – Сама была бы рада! Но, во-первых, соленый кофе я не люблю. А во-вторых, разговоры по душам срабатывают на сто процентов только в американских мелодрамах. В реальности нужно, чтобы еще и источник угрозы куда-нибудь закопался.
– Может, тебе отвлечься от всего этого? Если хочешь, добуду пригласительный на сегодняшний концерт!
Такой вариант Жин-Жин уже предлагала – еще до выставки. Но Агния редко пользовалась ее приглашениями, потому что светскую тусовку, несмотря на свою профессию, недолюбливала. Не прельстилась она и на этот раз:
– Спасибо, Жень, но я как-нибудь в другой раз стразами тряхну. Андрей идет?
Вроде нормальный вопрос, а звучит как издевательство. Андрей не сопровождал ее даже тогда, когда она его чуть ли не умоляла. Официальной причиной являлась его внешность: мол, нечего папарацци покрытым татуировками альбиносом радовать! Но в глубине души Жин-Жин подозревала, что своей внешности он нисколько не стесняется. Его просто раздражает мир гламура и ярких вспышек.
Его раздражает, а ей как быть?! Светское сообщество уже радостно завалило ее слухами, обвиняя чуть ли не во всех возможных извращениях. Не может же быть такого, что молодая красивая женщина – и добровольно одна!
Это нередко становилось причиной конфликтов в их маленькой семье. Правда, подобные ссоры девушка не считала достаточной причиной для расставания. Она знала, что искренность – большая редкость. Гораздо большая, чем смазливый мальчик, желающий покрасоваться на красной ковровой дорожке, какими обычно обзаводились одинокие «дивы».
– Никуда он не идет. Но смотреть будет. Концерт большой, на этот раз в прямом эфире по одному из каналов покажут.
– И что, ты его весь будешь вести? – заинтересовалась Агния.
– Многовато чести. Я проведу одно отделение. Потом явится Суворов, мы вручим награду очередному «легендарному исполнителю», и я поеду домой.
– Кстати, по поводу Суворова… – замялась подруга. – Тебе не кажется, что ты с ним многовато времени проводишь? Думаю, Андрею это неприятно.
– Да ладно тебе! – отмахнулась Жин-Жин. Такую версию она даже не рассматривала. Где Андрей, а где Суворов! – А Даниил тебя не ревнует к заказчикам? Это бизнес, пускай и художественный. Вместе мы привлекаем внимание к новому фильму, вот и все. Андрей это понимает.
– Ты уверена?
– Абсолютно. Ладно, мне пора бежать. – Модель бросила взгляд на часы. – Не так много времени осталось, а мне еще переодеться, макияж сделать… Ну, ты знаешь. Точно не хочешь на этот концерт сходить?
– Абсолютно. Но, может, посмотрю прямой эфир, если нечего будет делать. Разрешаю передать мне привет путем падения на сцене.
– Ехидна ты все-таки. Проводить тебя до машины?
– Благородно, – оценила Агния. – Но, если вдруг на меня решит напасть толпа террористов, я за твоей не в меру воздушной фигурой даже спрятаться не смогу! Так что иди своей дорогой. А от товарища Суворова все-таки держись подальше. Как бы он Альпы штурмовать не полез!
– Расслабься, он нормальный!
Фраза прозвучала без прежней уверенности. Оно и понятно: если за отсутствие интереса со своей стороны Жин-Жин могла поручиться, то кто его знает, что в голове у Суворова творится… Раньше он как-то вежливей держался! А теперь то и дело норовит обнять лишний раз, взгляд о многом говорит… Надо будет ему все объяснить, а то надоедает.
Покинув кафе, они разошлись в разные стороны. Агния, пусть и с личным охранником, разъезжала по городу на своей машине. Жин-Жин такой вариант сегодня не подходил, она отправилась ловить такси.
В концертном зале подготовка шла полным ходом. На первый взгляд казалось, что это просто хаос ради хаоса: все куда-то бегут, кричат, паникуют и разве что чудом не врезаются в стены. Но Жин-Жин к этому привыкла. Еще до начала актерской карьеры она на модных показах такого насмотрелась, что теперь ее сложно было вывести из себя. Поэтому она легко миновала живой лабиринт и добралась до своей гримерки.
Ей повезло оказаться в числе «особо важных» гостей. Это девочек-моделей, выносящих участникам концерта цветы, упаковали в один зал, как не в меру гламурных сардин. Ей и другим ведущим для отдыха выделили небольшие, хорошо проветриваемые помещения. Это спасало от головной боли лучше любого аспирина.
Здесь же хранились ее платья. Одно, белое с алыми цветами, для проведения концерта, второе, из золотистого шелка, для вручения награды. Жин-Жин лично осмотрела оба, чтобы убедиться, что они целые, не покрыты специфическими надписями и не измазаны веществами сомнительного происхождения. Когда она только начинала модельную карьеру, всякое случалось. С особым содроганием она вспоминала тот день, когда соперницы раздобыли где-то секрецию скунса… выяснилось, что смыть эту дрянь можно разве что хлоркой, и то не с первого раза!
Но тут уже другой мир, другой уровень. Суровые двухметровые охранники гарантировали то, что до ее платьев доберется только она сама.
Жин-Жин как раз успела перечитать сценарий, когда зазвонил телефон. Взглянув на экран, девушка улыбнулась: номер был во всех отношениях любимый.
– Давай ты порадуешь меня новостью, что все-таки решил поприсутствовать?
– Решил, – отозвался Андрей. – Я поприсутствую на диване. Но буду смотреть на тебя минимум одним глазом.
– А вторым что? Пиво открывать?
– Второй будет спать, потому что песенки я не люблю. Люблю только тебя, за что и страдаю, – показательно скорбным тоном произнес он. – Я вот что хотел спросить… Тебя домой когда ждать?
– Точно не могу сказать. Сам концерт заканчивается после полуночи, потом еще будет афтепати…
– Звучит как сексуальное извращение, – буркнул мужчина.
– Да ну тебя! Это вечеринка для участников концерта! Но я на нее не остаюсь. Оцени, какая я примерная жена! Я веду первое отделение концерта, потом свободна. Думаю, в районе одиннадцати удастся вырваться. А что? Не доверяешь мне?
– Тебе доверяю, обстоятельствам не доверяю. Женя, я тебя встретить хочу. Поздно все-таки, да и после того, как Агнию пытались подставить, расслабляться рано.
– А я тут при чем? – изумилась она. – Агнии я безумно сочувствую, но я же ей не родственница, чтобы врагов ее злить!
– Это как подойти… Родственница или нет, а вместе вы появляетесь часто, и о вашей дружбе знают многие. Я не люблю полагаться на случай. Слушай, мне кажется или тебя напрягает то, что я тебя встречать буду?
Уже перешел из защиты в нападение… Мужчины!
– Ничего меня не напрягает, – заверила его Жин-Жин. – Я позвоню тебе, когда буду отъезжать от концертного зала, там дороги минут сорок. Надеюсь, Вербицкий не послал тебя разбираться с тем, что произошло в детском саду?
Это Агнии ее бойфренд мог сказать, что решил затаиться, чтобы она тоже сидела тихо. На самом деле… кто его знает!
Но оказалось, что она переоценила коварство Даниила Вербицкого:
– Нет, он сам с этим пересекаться не намерен. Данила считает, что пока мы еще в шаге от грязи, а если полезем – чистыми не выйдем, да еще и следствию помешаем. Мое беспокойство о тебе – мое личное дело.
– Я не хотела обидеть…
– Ты не обидела. Позвони мне, когда освободишься, я настаиваю.
– Хорошо…
И он повесил трубку…
На душе все равно было неспокойно, но Жин-Жин заставила себя отстраниться от этого. Работа есть работа, если постоянно возвращаться мыслями к Андрею, наивный зритель решит, что «ведущая с похмелья». О сложных эмоциях никто не думает, вывод, как правило, предсказуемый.
Переоделась она у себя в гримерке, а на макияж пришлось переходить в соседний зал, рассчитанный на несколько человек. Там и освещение получше, и зеркал больше. Многие кресла уже были заняты, но Жин-Жин ждал знакомый стилист.
Девушка с удивлением отметила, что Суворов уже явился. И это странно: он-то ничего не будет вести, ему полагается только награду вручить! Он увидел ее, приветственно кивнул, она улыбнулась в ответ. Оба понимали, что, пока стилист занимается ее макияжем, никаких бесед не будет.
Режиссер и без того от одиночества не страдал. Некоторое время он с тоской вертел в руках пачку сигарет, глядя на знак «Не курить!», но потом компанию ему составила молодая актриса, Лиза Котова. Они с Жин-Жин были условно знакомы: вроде и снимались в одном фильме, а толком не говорили ни разу.
Женя и не рвалась общаться со всеми начинающими актрисами, тем более что Лиза, обладательница весьма специфической, «характерной» внешности, всегда косилась на нее с неприязнью. Однако нынешнюю их беседу она пропустить не могла. Через зеркало Женя видела, как Котова активно что-то объясняет режиссеру, периодически кивая в сторону модели.
Не надо быть гением, чтобы догадаться: о ней говорят.
– Жин-Жин, не верти-ись! – манерно протянул стилист. – А то накладные ресницы окажутся в итоге у тебя в носу!
– Усики сейчас в моде!
– Это вызов?
– Нет, – поспешила заверить его девушка. А то с этого станется, он и суперклей использует, если надо! – Что здесь вообще делает Котова?
– Что, вторую половинку твою увела? Де-е-етка, не озадачивайся, ты слишком богиня, чтобы ревновать!
– Пудру тебе в нос, я серьезно! – Жин-Жин шутливо толкнула его в бок, выбрав момент, когда ее глаза не были в зоне поражения кисточкой для туши. – Я не знала, что она участвует в концерте!
– Она и не участвует, полет не тот. Для вручения наград она недостаточно известна, для выноса букетов – рожей не вышла.
– Фу, блин…
– Я просто называю вещи своими именами. – Стилист томно закатил глаза. – Я реально не знаю, зачем она сюда прикатилась. Может, как зрительница…
– Да? Тогда ее далековато занесло от зрительного зала!
– …А может, с Суворовым потрепаться. Видишь, он радостно сияет и потеет так, что мне его придется вторым слоем пудры покрывать!
Стилист преувеличил, но ненамного. Суворов действительно оживился, о чем-то спрашивал Лизу, она отвечала. К счастью, на Жин-Жин они больше не смотрели, и это успокаивало, но не до конца. Слишком уж странно для совпадения: актриса, которая ее изначально недолюбливала, вдруг появляется там, где ее быть не должно, и говорит с человеком, который обычно составляет Жене компанию.
– Жин-Жин? – в комнату заглянул помощник режиссера. – Не теряйся!
– Я, конечно, девушка хрупкая, но потерять меня в ограниченном пространстве весьма сложно!
– Я знал людей, которые могли затеряться среди двух табуреток. В общем, не исчезай.
Скоро работа закрутила, заставила полностью сосредоточиться на деле. Все посторонние мысли и подозрения могут подождать. Ей нужно улыбаться зрителям и камерам, выглядеть довольной и счастливой. Жин-Жин уже вела концерты, но никогда такие серьезные. Да еще и прямой эфир… от этого и вовсе коленки тряслись, причем буквально. Хорошо еще, что длинное платье удачно скрывало такие слабости.
Постепенно она забыла о том, что ее что-то беспокоило, волнение ушло. Один знакомый ведущий как-то сказал ей, что у зала особая энергетика, она заслоняет все остальное. Теперь Женя не могла с ним не согласиться.
Два часа пролетели незаметно, после очередной песни она ускользнула в гримерку, чтобы переодеться. Теперь последний этап, вручение награды, и все, можно ехать домой. Ей хотелось как можно скорее оказаться там, поговорить с Андреем, услышать, понравилось ли ему.
Конечно, понравилось. Он всегда так говорит. И она всегда верит – просто потому, что скептицизмом только себя извести можно.
– Ты прямо светишься, – отметил Суворов. – Публика тебя любит!
– Это взаимно!
– И не только публика, – подмигнул мужчина.
Жин-Жин не совсем поняла, что он имеет в виду, а спросить не успела – объявили их выход.
Говорил в основном Суворов, она держала в руках диплом. Девушку это вполне устраивало, после многих часов ведения концерта побаливало горло. Она даже не слушала толком, что он там вещает, пока случайно не уловила свое имя.
– …Мы с Жин-Жин решили использовать это важное событие, чтобы поделиться с вами радостной новостью!
Не та формулировка, которую она ожидала услышать. Жин-Жин чуть диплом не выронила от неожиданности. Что он вообще несет?!
– Это не очередной служебный роман, у нас все развивалось осторожней, мягче. Но за это я больше ценю результат. По сути, нынешний вечер – это первое наше объявление об отношениях. Все равно ведь журналисты все узнают, так не проще ли объявить это самим? Мне кажется, так цивилизованней!
Каких еще отношениях?! По привычке Женя улыбалась, потому что на нее были направлены объективы камер. Она подозревала, что слой макияжа даже скрывает румянец на ее щеках. Но мысли в голове девушки сменяли друг друга с космической скоростью.
Он с рассудком попрощался? Это не похоже на шутку! Бред какой-то… У него такое представление о пиаре фильма? Андрей же все это видит и слышит!
Суворов не дал ей опомниться. Приобняв девушку за талию, он прижался губами к ее губам. Полноценным поцелуем это назвать было нельзя: и он целоваться толком не умел, и Женя не отвечала. Но камера сгладит недостатки, зрители увидят чистую романтику!
И Андрей. Андрей тоже увидит.
Больше всего ей хотелось проломить режиссеру голову тем самым дипломом, который она так и не отдала лауреату. Жин-Жин не представляла, каким чудом ей удалось сдержаться. Профессиональное самообладание помогло, не иначе. Внутри бушевал гнев, однако отстранилась девушка осторожно и мягко.
– Господин Суворов пошутил, – проворковала она в микрофон. – Мы по-прежнему просто друзья. Но в нашем фильме вы увидите нечто большее!
Она не была уверена, что Андрей досмотрел до этих слов. А если и досмотрел… вряд ли поверил. Даже у его терпения есть предел.
Они вручили награду. Она улыбалась. Зрители аплодировали. Камеры продолжали снимать. Но как только они оказались за кулисами, она отвесила мужчине пощечину. Причем это не было демонстративным жестом, эдаким кокетливым похлопыванием куриной лапкой. Жин-Жин била сильно, а отдернув руку, резко стряхнула с пальцев капельки крови. На том месте, где по коже прошлись ее ногти, остались глубокие порезы.
Маникюр – великая вещь.
Режиссер шокированно прижал руку к лицу. Он был слишком удивлен, чтобы разозлиться.
– Женя… за что?
– Ты что творишь? – ей едва удавалось сдерживаться, чтобы не перейти на крик. Нельзя тут скандал устраивать, но и не отреагировать она не могла. – Что ты себе позволяешь? Какие еще отношения?!
– Но мы с тобой в последнее время…
– Мы в последнее время работали над одним проектом, поэтому и проводили много времени вместе! Это нормально! А то, что устроил ты! Черт! У меня любимый мужчина есть, понятно? И он все это увидел!
– Любимый мужчина?.. Но Лиза сказала… Ох ты ж… Женя, прости…
Что ж, теперь причина его временного помешательства проясняется. Это все-таки работа Котовой! Поэтому она и явилась на мероприятие, на которое ее никто не звал. Решила диверсию устроить!
С обнаглевшей малолеткой можно будет поквитаться потом. Пока же необходимо извиниться перед Андреем – и как можно скорее.
– Женя! – окликнул ее Суворов. – Мне правда жаль!
– Оставь меня в покое.
Это было самое вежливое из всего, что она хотела сказать.
Жин-Жин даже не переоделась, сразу вызвала такси и, ожидая машину, поспешно собрала свои вещи в подвернувшийся пакет. Попытки дозвониться до Андрея ничего не дали: он не снимал трубку. Но это ведь и понятно! Она бы тоже не сняла.
Уже в машине девушка догадалась, что надо было позвонить с чужого номера. Теперь-то поздно, просить таксиста о такой услуге не хотелось. Тем более что уже скоро!
Хотя «скоро» – понятие относительное. В нынешней ситуации секунды превратились в часы. Время ожидания оборачивалось болью – не физической, но достаточно сильной, чтобы быть похожей на нее. Жин-Жин иногда подшучивала над Андреем, подкидывала поводы для ревности, однако такую провокацию никогда бы себе не позволила. Потому что с любимыми так не поступают!
Окна их квартиры не горели. Это дурной знак, но Жин-Жин все еще надеялась на лучшее. Может… может, он просто спать лег? Или не стал включать свет?
Лифт казался ей медлительной мухой, завязшей в меде, а расстояние до дверей квартиры она чуть ли не бегом преодолела. Слезы, закипающие в глазах, мешали видеть, руки дрожали, но замок она все-таки отперла и вошла.
Только чтобы никого не обнаружить внутри. Телефон Андрея был показательно оставлен на тумбочке в прихожей, на экране высветились все ее неотвеченные вызовы.
Самого мужчины нигде не было.
Глава 4
Привыкнуть к ощущению дома было сложнее, чем он предполагал. Хоть и говорят, что к хорошему быстро привыкают, а оказалось, что не всегда. Вадим слишком долго жил один, слишком много лет воспринимал женщин как средство развлечения, а свою нынешнюю квартиру – всего лишь как вариант крыши над головой.
Когда он был помоложе, определенные романтические иллюзии имелись. Была даже женщина, которую в мыслях хотелось называть женой. А потом оказалось, что при такой «жене» в собственной постели капканы расставлять надо, потому что никогда нельзя точно сказать, какую шушеру она туда притащит!
Потом его семьей стал Даниил, нуждавшийся в официальном опекуне и просто друге. В силу небольшой разницы в возрасте Вадим не воспринимал его как сына. Скорее как брата. И так продолжалось много лет, а изменилось за один год. Теперь бывший воспитанник в шаге от создания семьи, чего от этого ловеласа вообще мало кто ожидал. А Вадим… он не мог избавиться от восхищения перед тем фактом, что совсем скоро, буквально через считаные дни, в его доме появится ребенок.
Он и не хотел избавляться от этого восхищения.
– Хватит меня рассматривать! – сердито надулась Даша. – Что, совсем толстая стала?
Кокетничает. За месяцы беременности увеличился только живот – как и положено. В остальном фигура Даши оставалась все такой же тонкой и хрупкой, что сама она не считала поводом для отказа в комплиментах.
– Нет, не похоже, что со вчерашнего дня увеличилась, – отозвался он. – А вчера я тебе говорил, что думаю.
– А Агния сказала, что я похожа на удава, который не в состоянии переварить проглоченный пень!
Сразу видно, что Агния фотограф: никакой романтики в сравнениях! Хотя фотосессию для Даши она провела отлично, что являлось поводом не убивать эту ехидну каким-нибудь тяжелым тупым предметом после очередной шуточки. Пускай Даниил мучается!
– Меньше слушай Агнию – выше будет самооценка, – рассудил Вадим.
– Ты надолго сегодня уезжаешь?
– На полдня. Потом дома буду.
Она старалась улыбаться и делать вид, что интересуется просто так, «для галочки», но Вадим видел, что она беспокоится. Беременность проходила нормально, и теперь врачи сказали, что в роддом она может отправиться в любой день. Дата родов установлена приблизительно, бывает, что и раньше начинается. Поэтому она стремилась не оставаться в одиночестве.
Он знал об этом, Даниил тоже был в курсе. Поэтому они подкорректировали привычный график Вадима так, чтобы он побольше времени проводил дома. Сегодня он планировал подъехать в офис буквально на час, разобраться с документами и вернуться к ней.
– Не задерживайся, – тихо попросила Даша, обнимая его. – Что-то у меня дурное предчувствие…
Он не был впечатлен:
– Не в первый раз уже, Даш!
– Нет, – покачала головой она. – Теперь какое-то особенное… Не знаю, может, чудится. Только ты возвращайся поскорее!
И было в ее взгляде что-то такое, что вмиг избавило от желания возражать.
– Я быстро. Не беспокойся.
Он и так сегодня задержался. Даниил уехал на пару часов раньше. Это в недавнем прошлом, когда бывший воспитанник еще не полностью оправился после операции, Вадим был вынужден постоянно сопровождать его. Теперь Вербицкий передвигался вполне самостоятельно.
Где сейчас Агния, сказать сложно. Хотя пускай развлекается, лишь бы в расследования не влезала.
Читать бесплатно другие книги:
