Поцелуй Тьмы Мид Райчел
Неприятная усмешка сохранялась на его лице, и я решила, что мне повезло находиться по эту сторону решетки, вне пределов его досягаемости.
– Мы и сейчас не собираемся дружески болтать, – проворчала я.
– Думаешь, я шучу? Вовсе нет. Я действительно хочу знать, как ты поживаешь. Ты, Розмари, всегда очаровывала меня. Единственная «поцелованная тьмой», о которой известно. Я уже говорил тебе, что из такой передряги выйти невредимой невозможно. Ты не можешь просто тихо, спокойно погрузиться в жестко регламентированную рутину академической жизни. Такие, как ты, не сливаются с толпой.
– Я не результат научного эксперимента.
Он продолжал в таком тоне, будто не слышал меня.
– На что это было похоже? Что ты успела заметить?
– На такие разговоры у нас нет времени. Если вы не перейдете к сути, мы уйдем, – предостерег его Дмитрий.
В голове не укладывалось, как он может оставаться таким спокойным. Я наклонилась вперед и холодно улыбнулась Виктору.
– Не рассчитывайте, что завтра вас отпустят. Надеюсь, вам нравится в тюрьме. Спорю, здесь вам будет хорошо, когда вы снова заболеете, – а это непременно случится, и вы знаете это.
Виктор спокойно разглядывал меня, все с тем же выражением добродушного удивления на лице, вызывающим у меня желание придушить его.
– Все умирают, Роза. Ну, за исключением тебя. Или, может, ты мертва. Не знаю. Те, кто побывал в мире мертвых, скорее всего, никогда не смогут полностью восстановить свою связь с этим миром.
С моих губ готово было сорваться резкое возражение, но что-то удержало меня. «Те, кто побывал в мире мертвых». Что, если появление призрака Мейсона – не плод моего безумия или его желания отомстить? Что, если что-то во мне – то, что произошло, когда я умерла и потом снова ожила, – теперь связывает меня с Мейсоном? Виктор первым объяснил, что означает выражение «поцелованная тьмой». Может, он в состоянии ответить и на другие мои вопросы?
Наверно, лицо каким-то образом выдало меня, потому что Виктор бросил на меня полный любопытства взгляд.
– Да? Есть что-то, о чем ты хотела бы поговорить?
Мне претило расспрашивать его, от одной мысли об этом все внутри переворачивалось.
– Что представляет собой мир мертвых? Это рай или ад? – поборов гордость, спросила я.
– Ни то ни другое.
– Кто там обитает? Призраки? Могу я туда вернуться? А оттуда кто-нибудь появляется в нашем мире?
Виктор явно получал огромное удовольствие от того, что я хотела получить от него информацию, – как я и опасалась. Его усмешка стала еще шире.
– Ну, кое-кто оттуда точно появляется – ты же вот стоишь перед нами.
– Он дразнит тебя, – заявил Дмитрий. – Пошли.
Виктор бросил на него быстрый взгляд.
– Я помогаю ей. – Он снова обратил все внимание на меня. – Честно? Мне немного об этом известно. Ты ведь была там, Роза, не я. Пока, во всяком случае. Когда-нибудь ты просветишь меня на этот счет. Я уверен в одном: чем больше ты убиваешь, тем ближе становишься к смерти.
– Хватит! – резко сказал Дмитрий. – Мы уходим.
– Подождите, подождите, – живо воскликнул Виктор. – Вы еще не рассказали мне о Василисе.
Я снова шагнула вперед.
– Держитесь подальше от нее. Она тут вообще ни при чем.
Виктор криво улыбнулся.
– Учитывая, что я за решеткой, у меня не остается выбора, кроме как держаться подальше от нее, моя дорогая. И ты ошибаешься – Василиса очень даже «при чем» касательно всего.
Внезапно меня осенило.
– А-а, понятно. Вот почему вы послали мне записку. Хотите разузнать о ней, но понимаете, что она ни при каких обстоятельствах сюда не придет. Вам ее шантажировать нечем.
– «Шантажировать»? Какое скверное слово.
– Вы сможете увидеться с ней только в зале суда. Она никогда не станет исцелять вас. Я уже сказала, ваша болезнь вернется и вы умрете. И будете присылать мне открытки с той стороны.
– По-твоему, все дело в этом? По-твоему, я нуждаюсь только в таких мелочах? – Усмешка исчезла, сменившись возбужденным, фанатичным блеском зеленых глаз. Он плотно поджал губы, отчего кожа лица слегка натянулась, и я заметила, что с нашей прошлой встречи он похудел. Может, тюрьма давалась ему тяжелее, чем я думала. – Ты забыла, почему я делал то, что делал. Ты так погрузилась в свои мелкие делишки, что общая картина, которую я обрисовал, стерлась из твоей памяти.
Я мысленно вернулась к событиям прошлой осени. Он прав. Я сосредоточилась на вреде, причиненном Лиссе и мне, забыв другие, совершенно безумные речи, в которых он излагал свои грандиозные планы.
– Вы хотели осуществить революцию… и все еще хотите. Это безумие. Этого никогда не произойдет.
– Это уже происходит. Думаешь, я не знаю, что творится в мире? У меня еще сохранились контакты. Людей можно подкупить – как, по-твоему, я сумел послать тебе весточку? Мне известно о беспорядках… о борьбе Наташи Озера за то, чтобы морои сражались вместе со стражами. Ты поддерживаешь ее и чернишь меня, Розмари, но ведь прошлой осенью я отстаивал именно эту идею. Однако к Наташе ты почему-то относишься иначе.
– Таша Озера борется за свое дело немного иначе, чем вы, – заметил Дмитрий.
– И поэтому никуда не может достучаться, – возразил Виктор. – Татьяна со своим советом веками придерживались устаревших традиций. Пока они у власти, ничего не изменится. Мы никогда не научимся сражаться. Некоролевские морои никогда не получат права голоса. В бой будут посылать лишь дампиров – таких, как вы.
– Это то, чему мы посвятили свою жизнь, – сказал Дмитрий.
Я почувствовала, как в нем нарастает напряжение. Может, внешне он и лучше владел собой, чем я, но внутренне был расстроен не меньше меня.
– Это то, ради чего вы отказались от своей жизни. Вы только что не рабы и даже не осознаете этого. И ради чего? Почему вы защищаете нас?
– Потому что… потому что вы нужны нам, – промямлила я. – Ради выживания нашей расы.
– Ради этого вовсе не нужно сражаться. Делать детей – занятие гораздо более легкое.
Я проигнорировала его колкость.
– И потому что морои… морои и их магия очень важны. Они могут делать потрясающие вещи.
Виктор возмущенно вскинул руки.
– Мы раньше могли делать потрясающие вещи. Тогда люди поклонялись нам, как богам. Однако со временем мы обленились. Наступление технологии делает нашу магию все более и более устарелой. Сейчас мы способны лишь показывать трюки на вечеринках.
– Если у вас такое обилие идей, – заговорил Дмитрий, угрожающе мерцая глазами, – то не теряйте зря времени в тюрьме. Делайте что-нибудь полезное. Например, напишите манифест.
– И какое все это имеет отношение к Лиссе? – спросила я.
– Потому что именно Василиса – двигатель перемен.
Я недоверчиво посмотрела на него.
– Вы рассчитываете, что она возглавит вашу революцию?
– Ну, я предпочел бы сам возглавить ее… когда-нибудь. Но, как бы то ни было, я рассчитываю, что она примет участие в ней. Она – восходящая звезда, еще юная, конечно, но ее уже замечают. Члены королевских семей не созданы равноценными, знаешь ли. Символ Драгомиров – дракон, царь зверей. Аналогично кровь Драгомиров всегда будет могущественной – вот почему стригои так последовательно их уничтожали. Возвращение кого-то из Драгомиров к власти, в особенности такой, как она, великое дело. Судя по тому, что мне удалось узнать, она овладела своей магией. Если это так – и учитывая ее одаренность, – не поддается описанию, что она может сделать. Люди тянутся к ней почти без усилий с ее стороны. А когда она реально воздействует на них… ну, они делают все, что она пожелает.
Он говорил с широко распахнутыми глазами, с выражением восхищения и радости, явно воображая Лиссу, осуществляющую его мечты.
– Невероятно, – сказала я. – Сначала вы хотели держать ее взаперти, чтобы она поддерживала вашу жизнь. Теперь хотите, чтобы она вышла в мир и использовала принуждение для осуществления ваших безумных планов.
– Я уже говорил, что она – движущая сила перемен. И как ты – единственная «поцелованная тьмой», так она – единственная в своем роде, о которой нам известно. Это делает ее опасной – и чрезвычайно ценной.
Ну уже кое-что. В конце концов, Виктор не всезнающ. О том, что Адриан тоже обладатель духа, ему неизвестно.
– Лисса никогда не поступит так, – заявила я. – Не станет злоупотреблять своей силой.
– А Виктор ничего не расскажет о нас. – Дмитрий потянул меня за руку. – Он добился своей цели. Вынудил тебя прийти сюда, потому что хотел узнать о Лиссе.
– Он не так уж много узнал.
– Ты удивишься, насколько много, – сказал Виктор и усмехнулся, обращаясь к Дмитрию. – И почему, интересно, ты так уверен, что я не поведаю миру о вашем предосудительном любовном поведении?
– Потому что это не избавит вас от тюрьмы. И если вы погубите Розу, то утратите любой, даже самый слабый шанс того, что Лисса поможет вам в ваших извращенных фантазиях.
Виктор еле заметно вздрогнул: Дмитрий был прав.
Дмитрий шагнул вперед и прижал лицо к решетке, как я прежде. Я думала, что мой голос звучал устрашающе, но когда он произнес следующие слова, я поняла, насколько была далека от этого.
– И кстати, это вообще будет бессмысленно, потому что вы не протянете в тюрьме так долго, чтобы осуществить свои грандиозные планы. Не у вас одного есть связи.
У меня перехватило дыхание. Дмитрий многое привнес в мою жизнь: любовь, утешение, обучение. Я так привыкла к нему, что временами забывала, насколько он может быть опасен. И когда он стоял там, высокий, исполненный угрозы, испепеляя взглядом Виктора, я почувствовала, как мурашки побежали по спине. Вспомнилось, что, вернувшись в Академию, я впервые услышала, как Дмитрия называют богом. В данный момент он таким и выглядел.
Если угроза Дмитрия и напугала Виктора, он никак этого не проявил. Взгляд его нефритовых глаз переходил с меня на Дмитрия и обратно.
– Ваш союз заключен на небесах. Или где-то около того.
– Увидимся в суде, – парировала я.
На этом мы с Дмитрием удалились. По пути он сказал караульному несколько слов по-русски. Судя по тону, Дмитрий благодарил его.
Мы вышли наружу, по дороге к себе пересекли прекрасный широкий парк. Дождь со снегом прекратился, теперь все деревья и дома покрывала тонкая пленка льда. Похоже на какой-то стеклянный мир. Дмитрий шагал, глядя прямо перед собой. На ходу трудно утверждать что-то определенное, но, клянусь, он дрожал.
– Ты в порядке? – спросила я.
– Да.
– Точно?
– Настолько, насколько это возможно.
– Как думаешь, он расскажет о нас?
– Нет.
Некоторое время мы шли в молчании, а потом я задала вопрос, ответ на который умирала от желания знать.
– Что ты имел в виду? В смысле, если Виктор расскажет… тогда ты…
Я не смогла закончить, не смогла заставить себя произнести слова «сделаешь так, что его убьют».
– В верхних словах моройского королевского общества у меня не так уж много влияния. Другое дело среди стражей, которые выполняют грязную работу в нашем мире.
– Ты не ответил на вопрос. Готов ли ты реально сделать это?
– Я готов на многое, чтобы защитить тебя, Роза.
Сердце заколотилось. Сейчас мое имя в его устах прозвучало как-то особенно нежно.
– Убийство Виктора не защитило бы меня. Совсем не в твоем духе, – сказала я. – Месть – она скорее характерна для меня. Я должна была бы убить его.
Я хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но ему мои слова забавными не показались.
– Не говори таких вещей. И, как бы то ни было, это не имеет значения. Он ничего не расскажет.
Затем мы разошлись – он ушел к себе. Когда я открывала дверь своей комнаты, из-за угла показалась Лисса.
– Вот ты где. Что случилось? Ты пропустила обед.
Я о нем и думать забыла.
– Прости. Увлеклась кое-какими делами, связанными с работой стража. Это долгая история.
Она переоделась для обеда. Волосы по-прежнему подколоты вверх, но на ней было облегающее платье из серебристого шелка. Выглядела она изумительно. По-королевски. Глядя на нее, я вспоминала слова Виктора и задавалась вопросом, могла ли она реально стать движущей силой перемен, как он утверждал. Можно было легко представить себе, что за такой, какая она сейчас – эффектной, невозмутимой, – люди последуют куда угодно. Я-то уж точно, но, с другой стороны, в отношении ее я была пристрастна.
– Почему ты так на меня смотришь? – с легкой улыбкой спросила она.
Я не могла рассказать ей, что только что видела человека, которого она опасалась больше всех на свете. Не могла рассказать ей, что, пока она жила своей жизнью, я, держась в тени, прикрывала ей спину – как делала всегда.
Вместо этого я улыбнулась в ответ.
– Просто платье очень красивое.
Четырнадцать
Примерно за полчаса до того, как на следующее утро должен был сработать будильник, я услышала стук в дверь. Я подумала, что это Лисса, но, в полусне проверив нашу связь, поняла, что она еще крепко спит. В недоумении я выбралась из постели и открыла дверь. Незнакомая моройская девушка вручила мне стопку одежды с приколотой к ней запиской. Мелькнула мысль – может, я должна дать ей на чай? Однако она исчезла быстрее, чем я успела среагировать.
Я села на постель и развернула одежду. Черные слаксы, белая блузка, черная куртка. Тот же ансамбль, который носили все здешние стражи, и точно моего размера. Класс! Я уже почти стала членом команды. Улыбка расползлась по лицу. Я развернула записку. Почерк Дмитрия: «Зачеши волосы наверх».
Улыбка застыла на лице. Большинство женщин-стражей коротко стригут волосы, чтобы были видны знаки молнии. Мне и раньше эта идея не нравилась, а потом Дмитрий сказал, чтобы я этого не делала. Ему нравились мои волосы. «Просто зачесывай их наверх», – посоветовал он. То, как он это сказал тогда, заставило меня затрепетать – как и сейчас.
Час спустя я вместе с Лиссой, Кристианом и Эдди шла в зал суда. Эдди тоже снабдили черно-белым комплектом одежды. Думаю, мы оба чувствовали себя как дети, примеряющие одежды родителей. Моя короткая куртка и блуза из тянущейся ткани действительно выглядели очень мило, я даже была не против увезти их с собой, вот только удастся ли?
Зал суда располагался в большом, богато украшенном здании, мимо которого мы проходили в день приезда. Снаружи его украшали арочные окна и каменные шпили. Внутри все было ультрасовременно. Мониторы с плоским экраном. Лифты. Тем не менее легкий налет старины ощущался и здесь. Скульптуры на пьедесталах. Канделябры в коридорах.
Сам зал украшали прекрасные фрески от пола до потолка, а в передней его части на стенах висели символы всех королевских семей. Когда мы вошли, Лисса остановилась, вперив взгляд в дракона Драгомиров. Царь зверей. Целое море противоборствующих эмоций вихрем закружилось в ее сознании, когда она глядела на этот символ и чувствовала весь груз ответственности как единственной представительницы Драгомиров. Гордость за принадлежность к этой семье. Опасение оказаться недостойной ее. Я слегка подтолкнула Лиссу, направляя в сторону наших мест.
Посреди зала тянулся проход, разделяя ряды сидений надвое. Мы сели в передней части справа. До начала процедуры оставалось еще несколько минут, но народу в зале собралось не много. И, подозревала я, так оно и останется, учитывая как держалось в тайне то, что произошло с Виктором. Судья сидела впереди, но присяжных не было. Одно кресло выше остальных на левой стороне зала предназначалось для королевы. Окончательное решение будет принимать именно она – как всегда в делах с преступниками королевских кровей.
Я напомнила об этом Лиссе.
– Будем надеяться, она против него. Решение-то принимать ей.
Лисса нахмурилась.
– Отсутствие присяжных как-то странно.
– Тебе так кажется потому, что мы много времени прожили среди людей.
Она улыбнулась.
– Может быть. Не знаю. Просто кажется, что в такой ситуации для коррупции раздолье.
– Ну да. Но ведь речь идет о Викторе.
Спустя несколько мгновений в зал вошел сам принц Виктор Дашков. Точнее, просто Виктор Дашков, поскольку при заключении в тюрьму он был лишен своего звания. Оно перешло к следующему по возрасту члену семьи Дашковых.
Страх пронзил Лиссу, краска сбежала с ее лица. Однако к страху примешивалась совершенно неожиданная для меня эмоция – сожаление. До того как Виктор похитил ее, он относился к ней как дядя; она даже именно так и называла его. Она любила Дашкова, а он ее предал.
– Успокойся. Все будет в порядке, – прошептала я, накрыв ее руку своей.
Прищурив хитрые глаза, он обежал взглядом зал – словно присутствовал на вечеринке. Вид у него был такой же беззаботный, как во время разговора с Дмитрием и мной. Мои губы невольно изогнулись в презрительной усмешке. Красный туман застлал глаза; я прикладывала невероятные усилия, чтобы выглядеть так же невозмутимо, как другие стражи в зале. В конце концов взгляд Виктора остановился на Лиссе, и она вздрогнула, увидев тот же цвет глаз, что у нее самой и других членов семьи. Он кивнул ей в знак приветствия, и я почувствовала, что мое самообладание трещит по швам. Однако прежде чем я успела сделать что-нибудь, в сознании зазвучал голос Лиссы:
«Дыши, Роза. Просто глубоко дыши».
Видимо, чтобы пройти через все это, нам необходимо все время поддерживать друг друга. Спустя мгновение Виктор двинулся дальше и уселся в кресло в левой части зала.
– Спасибо, – шепнула я. – Похоже, ты тоже можешь читать мои мысли.
– Нет, – ответила она. – Я просто могу чувствовать твою руку.
Я перевела взгляд на свою руку, которой накрыла руку Лиссы, чтобы успокоить ее, а потом, охваченная тревогой, с силой стиснула ее пальцы.
– Черт! – Я отдернула руку, надеясь, что ничего не сломала ей. – Извини.
Вошла королева Татьяна. Это отвлекло меня и помогло успокоить темную бурю в душе. Когда она появилась, все встали, а потом опустились на колени. Устаревший обычай, но морои придерживались его веками. Мы поднялись, лишь когда она заняла свое место, после чего тоже получили возможность сесть.
Разбирательство началось. Один за другим выступали свидетели содеянного Виктором, рассказывая о том, что они видели. В основном это были стражи, которые разыскивали Лиссу, когда Виктор увез ее, и потом принимали участие в нападении на его логово.
Дмитрий выступал последним. На поверхности его свидетельство мало отличалось от того, что говорили другие стражи, – в конце концов, все они входили в один и тот же спасательный отряд, однако на деле его история началась чуть раньше.
– Я был со своей ученицей Розой Хэзевей, – говорил он. – Между ней и принцессой существует некая связь, поэтому она первой почувствовала, что произошло.
Адвокат Виктора – и как это им удалось найти кого-то, согласившегося защищать его? – посмотрел в свои бумаги и поднял взгляд на Дмитрия.
– Судя по тому, как развивались события, имела место некоторая задержка между моментом, как она это обнаружила, и другим, когда вы подняли тревогу.
Дмитрий кивнул, полностью сохраняя самообладание.
– Она не могла действовать в соответствии с тем, что ей стало ясно, поскольку мистер Дашков наложил на нее заклинание, заставившее ее напасть на меня.
Меня поразило, как спокойно он произнес эти слова. Даже адвокат, казалось, ничего не заметил. Только я видела – возможно, потому, что хорошо знала его, – как неприятно Дмитрию лгать. Ох, он делал это, потому что хотел защитить нас – меня в особенности. Однако что-то умирало в нем, когда он стоял там, под присягой, и лгал. Дмитрий не лишен изъянов, хотя когда-то мне он казался совершенным, но он всегда стремился быть правдивым. Однако сегодня не мог позволить себе этого.
– Мистер Дашков работает с магией земли. Некоторые, использующие эту силу и достаточно сильные в принуждении, могут воздействовать на наши низменные инстинкты, – продолжал Дмитрий. – В данном случае он с помощью некоего предмета разжег ее гнев и подтолкнул к насильственным действиям.
Слева от себя я услышала звук – как будто кто-то подавил смешок. Судья, пожилая, но энергичная моройская женщина, сердито посмотрела в ту сторону.
– Мистер Дашков, пожалуйста, уважайте правила приличия в суде.
Виктор, все еще улыбаясь, замахал руками, как бы извиняясь.
– Мне ужасно жаль, ваша честь и ваше величество. Кое-что в свидетельских показаниях стража Беликова заставило разыграться мое воображение, только и всего. Больше этого не повторится.
Я затаила дыхание, ожидая, что сейчас будет нанесен удар. Этого не произошло. Дмитрий закончил давать показания, и вызвали Кристиана. Его рассказ был недолог. Когда Лиссу похитили, он был с ней и его просто нокаутировали. Его вклад состоял в том, что он опознал некоторых стражей Виктора, участвовавших в похищении. Когда Кристиан сел, настала моя очередь.
Я встала, от всей души надеясь, что выгляжу спокойной под устремленными на меня взглядами – и в особенности под взглядом Виктора. Вообще-то я старалась не смотреть на него. Назвав свое имя и поклявшись говорить правду, я внезапно со всей силой ощутила то, что совсем недавно переживал Дмитрий. Я стояла перед всеми этими людьми, я поклялась быть честной, но знала, что солгу, если будет поднят вопрос о заклинании вожделения.
Моя версия была предельно проста. Я сообщила некоторые детали, предшествующие похищению, а именно о том, как Виктор расставлял ловушки с целью проверить силу Лиссы. В остальном мой рассказ совпадал с тем, что говорили Дмитрий и другие стражи.
Я уже признавалась прежде, что умею убедительно врать, и проскочила часть касательно заклинания нападения с такой легкостью, что никто и внимания не обратил. За исключением Виктора. Несмотря на старания не смотреть на него, я, говоря о заклинании, нечаянно бросила взгляд в его сторону. Он сверлил меня взглядом, губы кривила самодовольная усмешка. И его самодовольство, поняла я, объяснялось не просто тем, что он догадывался – я лгу, но и тем, что он знал правду. Этим взглядом он давал мне понять, что имеет власть надо мной и Дмитрием, власть уничтожить нас перед всеми этими людьми – чем бы там Дмитрий ни грозил ему. Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, чтобы Дмитрий мог гордиться мной, но сердце бешено колотилось.
Допрос, казалось, тянулся целую вечность, хотя умом я понимала, что фактически несколько минут. Я закончила, испытав огромное чувство облегчения, когда Виктор не стал задавать мне никаких вопросов, и потом настала очередь Лиссы. Как жертва, она первая сдвинула рассказ с мертвой точки, и ее история всех захватила. Никто никогда не слышал ничего подобного. Я также осознавала, что, не отдавая себе в этом отчета, Лисса использовала порожденную духом харизму. Думаю, харизма исходила оттуда же, откуда и принуждение. Люди просто не могли не проникнуться к ней сочувствием. Когда Лисса описывала, каким пыткам подвергал ее Виктор, чтобы заставить исцелить себя, лица многих побледнели от потрясения. Даже суровая маска Татьяны слегка дрогнула, уж не знаю от чего, от жалости или просто от удивления.
Самое поразительное, однако, было то, как спокойно Лисса сумела изложить свою историю. Внешне она выглядела полностью уравновешенной и прекрасной. Но, описывая, как приспешник Виктора терзал ее, она заново переживала весь ужас, всю боль той ночи. Тот человек владел магией воздуха и играл с этой стихией, то полностью лишая ее доступа воздуха, то заставляя задыхаться от его обилия. Это было ужасно, и тогда я переживала все это вместе с ней. Да и сейчас тоже – когда она пересказывала эти события. Все мучительные детали были живы в ее сознании, и давняя боль эхом отдавалась в нас обеих. Мы обе почувствовали облегчение, когда она закончила давать показания.
И наконец настала очередь Виктора. Глядя на выражение его лица, вы ни за что не догадались бы, что это его судят. Он не был зол или возмущен. Он не раскаивался. Он не оправдывался. Он выглядел так, словно мы все собрались здесь просто поболтать и ему абсолютно не о чем беспокоиться. Каким-то образом это лишь разожгло мой гнев.
Даже отвечая, он говорил так, будто все его действия были полностью обоснованы. Когда обвинитель спросила его, почему он делал то, что делал, он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
– Ну, у меня просто не было выбора, – любезно ответил он. – Я умирал. Никто не позволил бы мне открыто экспериментировать с силой принцессы. Как бы вы поступили на моем месте?
Обвинитель проигнорировала последний вопрос, силясь что было мочи, чтобы скрыть испытываемое ею отвращение.
– И вы также сочли необходимым убедить свою дочь обратиться в стригоя?
Все в зале непроизвольно заерзали. Одна из самых ужасных вещей касательно стригоев та, что ими не рождаются, ими становятся. Стригой может превратить человека, дампира или мороя в стригоя, если напьется его крови, а потом заставит его выпить своей. При этом не важно, хочет того жертва или нет. Важно, что, став стригоем, она теряет связь с прошлым и вместе с ним все нравственные устои. Она сама становится монстром и убивает других, чтобы выжить. Стригои обращают тех, кто, как они считают, может усилить их ряды.
Существует и иной способ стать стригоем – если морой по доброй воле решит убить другого, полностью выпив его кровь. При этом магия и жизнь внутри такого мороя разрушаются. Родители Кристиана именно так и поступили, потому что любой ценой хотели стать бессмертными. Дочь Виктора сделала это по его просьбе. Став стригоем, она обрела дополнительную силу и скорость, что помогло ей освободить его; как он полагал, его «высокие» цели стоили такой жертвы.
И снова Виктор не раскаивался.
– Наталья сама приняла это решение, – заявил он открыто.
– Можете ли вы сказать то же самое обо всех, кого использовали в своих целях? И стража Беликова и мисс Хэзевей вы тоже ничего не заставляли делать?
Виктор усмехнулся.
– Ну, это как подойти. По правде говоря, не думаю, что они были против. Однако если у вас после этого разбирательства найдется время, ваша честь, возможно, вам захочется рассмотреть дело о попытке совращения несовершеннолетней.
Я замерла. Он сделал это! В самом деле сделал. Я ожидала, что взгляды всех присутствующих обратятся на меня и Дмитрия, однако этого не произошло. Большинство потрясенно смотрели на Виктора. И тут я поняла – именно на такой эффект он и рассчитывал. Он просто хотел подразнить нас, ни в малейшей степени не ожидая, что его слова воспримут всерьез. Чувства Лиссы, проникшие в меня через нашу связь, подтвердили это. Она восприняла слова Виктора как попытку отвлечь внимание от себя, придумав байку обо мне и Дмитрии. И была в ужасе, что Виктор опустился до такой низости.
Судья среагировала так же и сделала Виктору замечание за то, что он уклоняется от темы. К этому моменту большинство вопросов было уже задано. Юристы произнесли заключительные речи, настало время королеве огласить свой вердикт. Я снова затаила дыхание, взволнованно ожидая ее решения. Виктор не отрицал ни одного предъявленного ему обвинения. Доказательства были неопровержимы, спасибо моим друзьям свидетелям, но, как отмечал даже сам Виктор, в королевской среде очень сильна коррупция. В королеве запросто могло восторжествовать нежелание скандала с участием столь хорошо известного человека. Пусть никто не будет знать деталей, заключение его в тюрьму все равно породит слухи. Может, такое развитие событий ее не устраивает. А может, Виктор и ее подкупил.
И все же она объявила Виктора виновным и приговорила к пожизненному тюремному заключению – в другой тюрьме, не здесь, при дворе. Я слышала немало рассказов о моройских тюрьмах; судя по всему, там было ужасно. Скорее всего, его новый дом будет сильно отличаться от той камеры, в которой мы его нашли. Слушая приговор, Виктор сохранял спокойствие и как бы даже находил все это забавным – в точности как вчера. Мне это не нравилось. Наш разговор с ним наводил на мысль, что он не намерен мириться с ситуацией так безмятежно, как изображал. Я надеялась, что его будут хорошо охранять.
По жесту королевы формальная сторона дела была окончена. Все встали, переговариваясь между собой, а она зорким взглядом скользила по лицам, видимо что-то отмечая в уме. Когда Виктора выводили из зала, он снова прошел мимо нас, но на этот раз остановился и заговорил:
– Василиса, я верю, что с тобой все будет хорошо.
Она не отвечала. Она по-прежнему ненавидела и боялась его, но теперь, когда прозвучал этот вердикт, в конце концов поверила, что он не сможет больше причинить ей вред. Настал своего рода конец главы, которая тянулась не один месяц. Теперь она могла идти дальше и надеяться, что со временем жуткие воспоминания поблекнут.
– Жаль, что у нас не было возможности поговорить, но, уверен, для этого еще будет случай, – добавил он.
– Пошли, – сказал один из стражей, и его увели.
– Он сумасшедший, – пробормотала Лисса. – Просто поверить не могу… в смысле, как он мог сказать такое о тебе и Дмитрии.
Дмитрий стоял позади нее. Я подняла взгляд. На его лице читалось то же выражение облегчения, что и на моем. Сегодня мы прошли по канату над бездной – и победили.
Кристиан подошел к Лиссе, обнял ее и долго не отпускал. Я смотрела на них… с нежностью, сама удивляясь этому. Почувствовав прикосновение к плечу, я подскочила от неожиданности. Адриан.
– Ты в порядке, маленькая дампирка? – спросил он тихо. – Дашков намекал на кое-что… ммм… непристойное.
Я подошла ближе к нему и тоже понизила голос.
– Никто ему не поверил. Я в порядке. Спасибо, что спрашиваешь.
Он улыбнулся и легонько стукнул меня по носу.
– Два «спасибо» за много-много дней. На особую благодарность мне… ну, наверное, не стоит рассчитывать?
Я фыркнула.
– Нет. Просто вообрази себе все, что пожелаешь.
Он на мгновение обнял меня и тут же отпустил.
– Логично. Однако у меня богатое воображение.
Мы двинулись к выходу, и тут к Лиссе быстрыми шагами подошла Присцилла Вода.
– Королева хочет встретиться с тобой. Наедине.
Я бросила взгляд на высокое кресло, где сидела королева. Ее взгляд был прикован к нам. Интересно, что ей нужно?
– Конечно, – ответила Лисса, тоже явно в недоумении.
И мысленно добавила, обращаясь ко мне: «Послушай снова, ладно?»
Я кивнула, и Присцилла увела ее. Я вернулась к себе в комнату и, упаковывая вещи, настроилась на Лиссу. Татьяна немного задержалась из-за необходимости покончить с кое-какими судебными формальностями, но в конце концов она появилась в той же комнате, что и вчера, где уже ждали Лисса и Присцилла. Они поклонились, когда она вошла, и дождались, пока королева сядет.
Татьяна устроилась поудобнее.
– Василиса, тебе скоро лететь, поэтому я буду говорить кратко. У меня есть для тебя предложение.
– Какое предложение, ваше величество?
– Вскоре ты поступишь в колледж. – Королева говорила так, будто это было дело решенное. И да, Лисса собиралась поступать в колледж, но мне не понравилась самоуверенность, с какой это было сказано. – И ты наверняка не удовлетворена тем, какой у тебя выбор.
– Ну… не то чтобы не удовлетворена. Просто те заведения, куда поступают морои, обычно такие маленькие. В смысле, я понимаю, это в интересах безопасности, но… Хотелось бы чего-нибудь более крупного. Более престижного.
За несколькими избранными колледжами страны приглядывали стражи, чтобы морои могли безопасно учиться там. Но, как заметила Лисса, это были небольшие учебные заведения.
Татьяна нетерпеливо кивнула, словно уже знала это.
– Я намерена предоставить тебе возможность, которая, насколько мне известно, еще никому не даровалась. Я хочу, чтобы после окончания школы ты переехала жить сюда, при дворе. Семьи у тебя нет, и, полагаю, для тебя станет полезным изучить политику изнутри, находясь прямо в центре нашей правительственной деятельности. Одновременно мы договоримся, чтобы ты могла учиться в университете Лихай[8]. Он всего в часе езды отсюда. Ты слышала о нем?
Лисса кивнула. Я никогда не слышала о нем, но она была в достаточной мере фанатом учебы, чтобы иметь представление обо всех колледжах в США.
– Это хороший колледж, ваше величество. Но… тоже небольшой.
– Больше любого, в котором учатся морои.
– Это правда. – Мысленно Лисса пыталась разгадать загадку, что все это означает. Почему Татьяна делает ей такое предложение? В особенности учитывая, как она относилась к Лиссе раньше. Было в этом что-то странное, и она решила проверить, насколько далеко может зайти. – Университет штата Пенсильвания[9] тоже не очень далеко, ваше величество.
– Он огромный, Василиса. Мы не сможем обеспечить там твою безопасность.
Лисса пожала плечами.
– Ну, тогда, наверно, все равно, куда идти – в Лихай или в один из других.
Королева явно была шокирована. Как и Присцилла. Обе не могли поверить, что Лисса вроде бы равнодушно восприняла сделанное ей предложение. На самом деле Лисса вовсе не была равнодушна. Лихай был на ступеньку выше того, на что она рассчитывала, и она хотела туда поступить. Но еще она хотела понять, как сильно этого хочет королева.
Татьяна нахмурилась, видимо обдумывая возникшие проблемы.
– В зависимости от твоих оценок в Лихае мы, возможно, через пару лет могли бы организовать твой перевод в Пенсильванский университет. Но, повторяю, обеспечить безопасность там очень трудно.
Вот это да! Королева явно хотела, чтобы Лисса была при ней. Но почему? Лисса решила просто спросить.
Читать бесплатно другие книги:
