Под опасным солнцем Бюсси Мишель
Дневник Маймы
Исчез
– Это одежда Пьер-Ива! – закричал Янн.
Я и сама узнала итальянские мокасины писателя, его светлые полотняные штаны, льняную рубашку. Одежда была старательно сложена на камне, так сложил бы ее пловец, чтобы после купания найти вещи сухими.
Я ничего не понимала и потому пыталась иронизировать.
– Круто, капитан. Наблюдательность, дедуктивный метод – да ты, похоже, настоящий сыщик!
Янн никак не отреагировал. Я догадалась, что он боялся сбиться с мысли. Аккуратно сложенная одежда ПИФа настойчиво давала понять, что ее владелец отправился плавать… Вот только невозможно плавать здесь, где океанские волны разбиваются о скалы. Они в конце концов неминуемо выбросили бы на камни неосторожного пловца.
Для очистки совести я всмотрелась в океан – сначала у скалы Ханаке, потом перевела взгляд на пролив Борделе между островом Тахуата и мысом Теаехоа. На горизонте не было никого и ничего, даже ни одной пироги. Капитан тоже посмотрел вдаль. Пока он размышлял, я, присев на корточки, потянулась к мокасинам.
– Постой! – выкрикнул Янн. – Не трогай их!
Он орал во все горло, чтобы перекрыть грохот волн. Интуиция подсказывала мне, что картинка не складывается. Его окрик, подхваченный ветром, пролетел над всем пляжем.
Мама и Фарейн, сидевшие за своими партами, оторвались от работы. Я замерла.
В нескольких сантиметрах от моих ног волны неутомимо заливали камни, а солнце, выбиваясь из сил, их сушило. Только тогда я заметила, что поверх стопки одежды что-то трепетало и поблескивало.
Не сразу поняла, что это листок бумаги.
Листок, придавленный крупной галькой, которая не давала ему улететь.
И галька эта была вся изрисована.
Моя бутылка в океане
Глава 4
Напоследок я еще раз оглядываю пляж, фигурки, которые кажутся отсюда куколками из «плеймобиля»: Майма и Янн балансируют на камнях, к ним бегут Фарейн и Мари-Амбр… Смотрю на стопку одежды, сложенной, будто приношение, на самом высоком камне.
Итак, выходит Пьер-Ив Франсуа сделал первый удар по мячу.
Я вспоминаю, что он говорил в конце обеда.
Если вы начнете с исчезновения, читатель будет задавать себе все те же вопросы – кто, как, почему, плюс еще один: убит пропавший или нет?
Яснее не выскажешься…
Приправьте все это несколькими загадочными подробностями. Например, находят одежду пропавшего человека, она лежит на виду, аккуратно сложенная, и записку, таинственную зашифрованную записку… И готово дело!
И готово дело!
Пьер-Ив хочет, чтобы мы писали продолжение, минута за минутой, час за часом, в реальном времени! Он состряпал для нас небольшую инсценировку в духе murder party…[9] Теперь наша очередь – толковать, шевелить мозгами, придумывать продолжение.
Не я одна услышала крики на пляже. Элоиза покинула могилу любимого художника, собрала свои тетрадки и карандаши и спешит к остальным. Поравнявшись со мной и даже не обернувшись, так что я вижу лишь ее трагически-печальный профиль, бросает на ходу:
– Ты идешь, Клем?
– Сейчас, сейчас…
Она меня не ждет. Шагает так стремительно, что цветок плюмерии, торчащий у нее за ухом, падает на обочину шоссе. Элоиза такая дура, что попалась в грубо сработанную ловушку? Ее спешка кажется мне до странности преувеличенной. Они что, все в самом деле заглотнут наживку, поверят, что ПИФ исчез?
Сейчас, сейчас, повторяю я про себя, глядя вслед Элоизе.
Только напишу несколько слов.
Вдохновение – это волна, которой надо отдаться, и я чувствую, как она меня подхватила.
Мимо проходит и Титина, куда медленнее, чем Элоиза, которая уже скрылась за сувенирной лавкой. Семидесятилетняя старушка спускается по крутому склону очень осторожно. Смотрит, как я пишу, и тактично не отвлекает, только улыбкой дает понять, что внизу что-то случилось, что ей поневоле приходится уйти от могилы ее милого Жаки и возможно даже, что она вверяет ее моим заботам.
Жду, пока Титина потихоньку-полегоньку отойдет на несколько метров. Наконец-то я одна, и моя ручка резво бежит по бумаге.
Ну что, поехали?
Кучка одежек на пляже – это все, что от него осталось?
История начинается здесь и сейчас!
Что ж, вперед, дорогие читатели!
Моя бутылка в океане
Дневник Клеманс Новель
Круто, да?
Я расскажу вам все, как и велел нам Пьер-Ив. Брошу в океан свою бутылку. Начну вести дневник. Минута за минутой, час за часом, день за днем, что бы ни случилось. Мои впечатления, мои чувства, как можно скорее и с предельной честностью.
Можете на меня положиться, я не стану жульничать. Я знаю, что играю по-крупному.
Пьер-Ив дает мне шанс, возможно – единственный в жизни, и нельзя его упустить!
Не представляю, какие повороты запрограммировал его плодовитый ум, но предполагаю, что он затащит нас на непредсказуемые вершины практических работ. Пьер-Ив дает нам сценарий – а наше дело найти слова!
Вот потому я и не кидаюсь вперед очертя голову, как сделали Элоиза, Мари-Амбр, Фарейн и Титина. Прежде чем начать свой рассказ, я должна дать вам, дорогие читатели, кое-какие пояснения. Собственно, они сводятся к одному.
Можете на меня положиться!
Вообще-то я не люблю детективы, где герой выступает в роли рассказчика. Откровения ведущего расследование от первого лица. И вы тоже? Привыкли быть начеку с тех пор, как прочитали «Убийство Роджера Экройда» Агаты Кристи? И задаваться вопросом: а что, если рассказчик мне врет? Не говорит мне всей правды! Или попросту грезит, фантазирует, бредит, галлюцинирует. Не на что опереться, все рассыпается, иррациональное объясняется каким-нибудь вывертом, все, что вы прочли, – неправда.
Так вот, дорогие читатели, я торжественно обещаю не жульничать. Говорить вам всю правду. Быть откровенной. Не обманывать вас.
Разумеется, вы не обязаны мне верить. Больше того, в этом и заключается вся ирония ситуации, мое обещание заронит в вас подозрения. Как ни парадоксально, после этого обещания вы начнете сомневаться во всем, что я пишу…
Спорим?
Долго ли вы продержитесь, прежде чем начнете думать, что я вам вру?
И, если надо в конце концов назвать виновного, в какой момент вы сломаетесь, решите ткнуть в меня пальцем? Даже если я поклянусь вам, что это не я!
На что спорим? Я уверена, что вы уже в нерешительности.
Поверьте, мне искренне жаль, но я ничего больше не могу сделать, кроме как поклясться в вашем присутствии: в этом романе я вам ни разу не солгу.
Встретимся на последней странице?
Вы тоже будете искренни? Если вы засомневаетесь, будете меня подозревать, обвините, вы в этом признаетесь? Обещаете мне?
Телефон звонит в ту самую секунду, когда я собираюсь перечитать написанное. Как и все остальные, я купила местную симку с предоплатой. Для приезжих это единственная возможность связи на острове.
Звонит Майма.
– Чем ты там занимаешься, Клем? Тебя все ждут. Нашли одежду ПИФа. Только одежду и…
– Сейчас, Майма, уже иду.
Но, прежде чем закрыть блокнот, я еще немного медлю, обдумываю.
Я догадываюсь, что четвертая глава моей океанской бутылки, должно быть, напоминает какое-то странное, плохо составленное предисловие, что издатель велел бы его переписать, а читатели бы уже разбежались. А может, и нет… Как знать? Читателям нравятся странные интриги. А главное…
Я выпендриваюсь со своим закрученным предисловием, но в горле у меня стоит едкий комок.
Игра, которую придумал для нас Пьер-Ив?
Ни малейшего представления не имею о том, чего он от нас ждет.
Что он о нас думает.
Что он с нами сделает.
Дневник Маймы
Тактичность
Янн следом за мной забрался на камень. В нескольких сантиметрах от моих ног стояли мокасины, лежали штаны и рубашка. Придавленный галькой листок бумаги бился на ветру. Невозможно было ни разобрать, что на нем написано, ни разглядеть белых рисунков на камешке.
Капитан наклонился над брошенной одеждой, но его остановил резкий голос жены:
– Янн, не смей ничего трогать!
Очень тактично! Фарейн-майорша и мама осторожно пробирались к нам, выискивая между камнями самый ровный и сухой путь.
Капитан слабо вздохнул, так, что одна только я и услышала. Должно быть, сдерживался, чтобы не ответить жене, что он не настолько тупой, что он тоже профессионал, что он знает про отпечатки пальцев, капли пота и волоски, что жандарм – не значит деревенщина и что…
Мамин голос сбил меня с мысли.
– Поберегись, дорогая моя! Смотри, как бы тебя волной не смыло.
Очень тактично! Теперь вздохнула я, но не стараясь это скрыть. Безрадостно наблюдала за мамой, которая в своей тесной юбке из лайкры шла по черным камням, словно по канату, и вскрикивала всякий раз, как волна лизнет ей ногу. Так и хотелось ответить, что лучше бы ей снять сандалии с блестками, если она не хочет бултыхаться в воде наподобие краба с золочеными клешнями.
Но я ничего не сказала. Как и Янн, проглотила молча. Мы с капитаном улыбнулись друг другу, будто сообщники, это лучше всяких слов.
С минуту мы ждали, чтобы они обе к нам присоединились. Затем Фарейн-майорша принялась не спеша изучать обстановку, а маму, казалось, больше беспокоили следы, которые соленая вода оставила на ее сандалиях, – в конце концов она их сняла.
– Думаю, Пьер-Ив припас для нас первый тест, – заключила Фарейн. – Не найти такого идиота, который бросился бы в воду среди этих камней.
– И все совпадает с тем, что он говорил нам во время обеда, – подхватила мама. – Стопка одежды и зашифрованное сообщение.
Она посмотрела на камешек, переложила сандалии из левой руки в правую и, не дав никому опомниться, схватила его.
Янн только и успел крикнуть:
– Нет!
Листок, лежавший под камнем, на какое-то мгновение замешкался, как будто удивляясь тому, что свободен, но тут же упорхнул прочь с первым же дуновением ветерка.
Фарейн-майорша испепелила маму взглядом, та мигом осознала свой промах, но я уже поскакала по камням, исправляя его.
– Осторожно, моя дорог…
В три прыжка я нагнала листок, придавила его ногой, подобрала и вернулась.
– И что там? – спросил Янн.
– Ну читай же, что там написано! – приказала Фарейн. – Все равно на отпечатки можно уже не рассчитывать.
Можно подумать, я в этом виновата! Смерив командиршу взглядом, я опустила глаза на письмо.
– Это… утреннее задание. Это… это работа Титины.
– Читай, – раздраженно повторила Фарейн. – Если ПИФ оставил нам этот листок, он что-то имел в виду.
Я подошла к ним еще ближе, перевернула листок. Первое, что бросилось в глаза, – рисунок: цепочка с подвешенной к ней черной жемчужиной. А под ним строк двадцать мелким почерком. И я начала читать, довольно громко, чтобы шум океана не заглушал моего голоса.
Моя бутылка в океане
Часть II
Рассказ Мартины Ван Галь
До того, как умру, мне хотелось бы…
Успеть оставить последнее сообщение в «Этих словах», попросить вас, чтобы вы смеялись, танцевали, развлекались вовсю.
Проститься с каждой из моих десяти кошек.
Чтобы все дети Брюсселя, Льежа, Намюра, Монса и Лувена хоть раз увидели море.
До того, как умру, мне хотелось бы…
Чтобы Бельгия выиграла чемпионат мира по футболу!
Чтобы бельгийский автор комиксов получил Нобелевскую премию по литературе! В конце концов, дали же они ее Бобу Дилану.
Чтобы Бельгия стала прекрасным французским краем, с фламандцами или без.
До того, как умру, мне хотелось бы…
Увидеть Венецию (но не Северную, с ее шоколадом и кружевами)[10], а настоящую!
До того, как умру, мне хотелось бы…
Поклониться могиле Жака Бреля.
Спасибо, ПИФ, спасибо, Танаэ, это уже сделано!
После смерти я хотела бы
Чтобы меня похоронили рядом с ним, если там есть место для меня.
До того, как умру, мне хотелось бы…
Еще раз увидеть, один-единственный раз, единственного человека, которого я любила за всю свою жизнь.
Моя бутылка в океане
Глава 5
Разумеется, я пришла последней.
Майма не отлипает от телефона, все время, пока я спускалась, она дергала меня сообщениями. Куда ты подевалась? Все здесь, кроме тебя!
Иду, девочка моя, иду.
Янн смотрит на меня странно, и еще более странно смотрит остальная четверка, как будто мы, все пятеро, играем в «Клудо» гигантского размера или проходим квест, где команда всегда должна оставаться сплоченной и та, что мешкает и копается, становится обузой.
Ну ладно, подружки, мы вышли из возраста, когда играют в такие игры!
Посмотрите, как я запыхалась! Я не притворяюсь. Закрыв блокнот, я тут же прибежала вниз от кладбища так быстро, как только смогла.
Чувствую, что я их не убедила.
Пьер-Иву явно удалось задуманное – своей инсценировкой поставить всех на уши. Очень может быть, что он подсматривает за нами через подзорную трубу откуда-нибудь с вершины горы Теметиу и развлекается, глядя, как мы друг на дружку косимся.
А через несколько часов будет развлекаться, читая разные версии своего исчезновения, сочиненные нами.
Ловко придумано, ПИФ.
Мы, вся пятерка, молча стоим на черных камнях перед штанами, рубашкой и парой мокасин. Похоже на незадавшиеся похороны! Погребение типа, который в последний момент предпочел быть кремированным. Нагишом. Только одежда от него и осталась, а труп превращен в пепел и развеян.
В нескольких сотнях метров от нас снова открываются двери Культурного центра Бреля. Голос Жака пробирает меня как никогда раньше.
- Нам остается жульничать, пики ходят с червей,
- Страх отыгрывается, дьявол идет с цветка.
Я узнаю песню из фильма «Король без развлечений». Саундтрек – тоже часть инсценировки?
Фарейн хочет что-то сказать, но Янн ее опережает. Думаю, все ему благодарны за то, что на этот раз он решил выступить в качестве представителя власти.
– У меня такое впечатление, что ваш писатель хочет, чтобы вы приняли участие в игре, провели расследование. Так что извини, дорогая моя, – Янн говорит это, не глядя на жену, – но, как бы там ни было, это входит в программу занятий, это явное продолжение задания ПИФа, и ты должна играть наравне с другими. – Янн обводит нас взглядом, всех, кроме нее. – Не играем только мы с Маймой. Если она согласна, мы вдвоем будем арбитрами. Жандармами, если тебе так больше нравится.
Фарейн напряженно слушает. Она не решается прилюдно спорить с мужем, но я догадываюсь, что сегодня вечером на супружеском ложе между маленьким капитаном и большой майоршей состоится бурное объяснение.
Янн держит в руке листок. Почерк я узнаю, но я пришла слишком поздно и чтение пропустила.
Жандарм размахивает листком, будто уликой.
– Почему Пьер-Ив оставил нам этот листок? Тайна… Нам вроде бы ничего не дает перечисление всего, что Мартина хочет сделать до того, как умрет. Ваш преподаватель обошелся без комментариев, так что неизвестно, оценил ли он бельгийский юмор.
Зато жандармский юмор заставляет некоторых из нас улыбнуться, меня в том числе.
– Остается галька, – продолжает Янн. – Несомненно, это ключ. Рисунок напоминает маркизскую татуировку. Кто-нибудь из вас может сказать, что она означает?
Он поднимает руку повыше, чтобы мы могли рассмотреть рисунок белым фломастером на черном камне.
Сначала смотрит на Майму, та отрицательно качает головой, потом на Мари-Амбр, которая тоже не в курсе, потом на Фарейн. За те два дня, что знакома с женой Янна, как и со всей остальной нашей маленькой компанией, я еще ни разу не видела майоршу в таком волнении. Она впивается глазами в рисунок так, будто перед ней сатанинский символ. Я совершенно уверена, что она видит его не впервые.
И у меня появляется куча вопросов. Зачем этот рисунок на камешке? Откуда эта парижская полицейская его знает? ПИФ, ты своего добился, моя бутылка, которую я брошу в океан, уже превращается в детективный сериал.
Янн, похоже ничего не заметив, продолжает показывать всем камешек.
– Это Эната, – произносит робкий голос позади нас.
Мы все оборачиваемся, даже Фарейн.
Я не могу опомниться.
Заговорила Элоиза. Безмолвная наша.
– Это одна из самых распространенных маркизских татуировок, – поясняет Элоиза, накручивая пряди волос на пальцы. – Она изображает мужчину. Или божество. Или соединение того и другого. Рисунок комбинируют с другими символами, чтобы отмечать моменты жизни. Рождение, свадьбу, смерть.
Она никогда раньше не бывала на Маркизских островах, два дня назад прилетела впервые… Откуда тогда ей это известно? Потому что она увлекается рисованием? Или она тоже что-то скрывает? Чтобы опередить нас в этой игре?
В игре, которая решительно начинает действовать мне на нервы! Чего ПИФ добивается со своими дурацкими уликами? Чтобы мы начали строить бредовые предположения и у нас получились бы совершенно разные истории?
Майма по камням подходит ко мне. Двери Центра позади нас распахнуты настежь, Жак проклинает свою Фанетту:
- Безлюдный пляж в июле – это ложь.
Этот намек тоже был запрограммирован ПИФом? Янн пытается, как может, разрядить обстановку.
– Все, девочки, разошлись. Вам надо много чего записать в ваши тетрадки. – Глянув в сторону «Опасного солнца», он поворачивается к океану и смотрит на катера, которые возвращаются с уловом в порт Тахауку. – И не беспокойтесь о своем писателе, Пьер-Ив вернется к ужину. Может, даже к полднику… Странно было бы, если бы он отказался от каштаново-бананового поэ Танаэ.
Должна вам кое в чем признаться: я в восторге от юмора этого жандарма.
Дневник Маймы
Эната
Предсказание не сбылось, мой капитан. Пьер-Ив Франсуа к полднику не вернулся.
Каштаново-банановое поэ склевали куры Танаэ. Литераторши к нему не притронулись, они были слишком озабочены… Хотя не то чтобы всерьез встревожены. Пьер-Ив за обедом ясно сказал, давая задание:
Ваш ход, дамы, у вас есть вся вторая половина дня, встретимся, когда стемнеет.
То есть около шести, и теперь до встречи оставалось меньше часа. Понятно, как провела это время каждая из его читательниц. Все усердно писали.
Титина спустилась к Культурному центру Бреля, мама и Фарейн снова устроились за своими столиками на пляже, Элоиза вернулась на кладбище, а Клем осталась в своей комнате.
Мы с Янном вдвоем шли по деревне, направляясь от почты к лавке. Солнце уже скрывалось за вершиной горы Теметиу. Каждый вечер темнота за считаные минуты окутывала бухту Предателей, заливала черным краски неба так же стремительно, как пять учениц ПИФа исписывали черными строчками белые страницы. Гармония синевы и пламени над Тихим океаном, едва сложившись, тотчас тонула во тьме. Глядя, как черный ластик стирал контуры скалы Ханаке, я дернула Янна за рукав:
– Знаешь, капитан, мне кажется, мы с тобой еще побудем вдвоем. У нас есть полчаса до отбоя, как насчет счастливого часа где-нибудь на террасе?
Янн насмешливо подхватил:
– Давай! Куда пойдем? В какой бар? «Голубая лагуна»? «Палладиевый закат»? «Вайкики»?[11]
Хи-хи!
Янн признался, что когда он бесцельно шатался по Атуоне в день приезда, для него полной неожиданностью было отсутствие хоть какого ресторана, даже бара в деревне не было, только фургончик, забегаловка с тремя столиками и десятком пластиковых стульев, которая открывалась в обед и иногда ночью.
– Выбираем лавку Гогена! – радостно откликнулась я.
И решительно перешла улицу, протискиваясь между пикапами, которые на несколько минут останавливаются перед деревенской лавкой, загружают багажник и отбывают в долины, к банановым и кокосовым плантациям. Атмосфера вестерна. Янн ждал меня у входа, глаз не спуская с островитян с фигурами регбистов, татуированными торсами и подвязанными хвостиками на макушках.
Я вышла с литровой бутылкой колы, упаковкой печенья «Орео», четырьмя чупа-чупсами и широкой улыбкой.
– Проведем счастливый час на пляже?
У Янна вид был куда более кислый, чем у моих покупок. Ну и пусть, у меня всегда наготове веские аргументы.
– Эй, капитан, ты чего, только не надо говорить мне про нездоровую пищу и избыточный вес! Все население планеты такое ест, почему же люди с Маркизских островов должны себе в этом отказывать? – Откручиваю крышечку колы. – И потом, это хорошо с точки зрения экологии.
Поднесла горлышко к губам. Жандарм закатил глаза, но все же пошел следом за мной в сторону пляжа. Выхлебав треть бутылки, я объяснила:
– Так вот, посмотри вокруг. Пикапы, готовая еда, тряпки, телефоны… Сегодня можно что угодно заказать через интернет, и меньше чем через неделю это доставят на Хива-Оа! Незачем скакать верхом, чтобы поохотиться в лесу на кабана. Здесь оставят одну-две дороги между деревнями, а весь остальной остров вернут природе, пути – предкам, и тики смогут спокойно спать на своих меаэ.
Янн улыбнулся. Не уверена, что мне удалось навешать ему лапши на уши. Мы миновали заброшенное строение. На случай, если он не заметил надпись на фронтоне, я пояснила:
– До прошлого года здесь были жандармы. Твои коллеги. Сокращение бюджета. На Хива-Оа меньше двух тысяч постоянных жителей и почти не осталось дикарей, которым надо нести цивилизацию.
Мы срезали напрямик между уже закрытыми парикмахерской и аптекой, пересекли пустое футбольное поле. Когда мы дошли до его центра, я предложила:
– Может, поиграем во время счастливого часа?
– Во что ты хочешь играть, Майма?
– В расследование, вместе с тобой!
Мы сидели на пляже. Соленые брызги пахли йодом, от манговых деревьев тянуло кисленьким. Фрегаты, покружив над нами, улетали к середине бухты, к скале Ханаке. Янн в конце концов согласился глотнуть колы. Когда он поставил темную бутылку на такой же темный песок, я повторила:
– Так что, ты согласен вести расследование вместе со мной?
– Какое еще расследование?
– Не притворяйся, ты сам прекрасно знаешь какое. У меня с самого начала такое впечатление, что мы попали в детективный роман, это немножко похоже на «Десять негритят». Мужчин и женщин, незнакомых между собой, под липовым предлогом заманивают на остров. Каждый в этой компании может оказаться преступником. Надо найти убийцу до того, как их всех поубивают, одного за другим.
– Майма, у тебя богатое воображение. Но пока что никто не умер. По-моему, нет никаких оснований беспокоиться из-за этого шутника ПИФа. Видишь ли, даже если по острову бродит убийца, не думаю, что это одна из пятерки. Первым делом я заподозрил бы островитянина, пьяницу и драчуна.
Привет штампам!
– С ожерельем из кабаньих зубов на шее и кастетом в руке? Не слишком ли просто, капитан? Мне больше нравится моя история. «Пять милых читательниц», пять – как и новеньких тики. Каждая из них скрывает тайну. Одна из них совершила убийство. Одна из них выживет… или нет!
Море продолжало отступать. На темно-синем небе угасали последние огненные всполохи. Янн в конце концов выдул половину моей колы. С подозрением огляделся – кругом темно, не различить даже силуэтов мамы и Фарейн за столиками рядом с молом.
– Ладно, – согласился он, – поиграем в твою дурацкую игру. ПИФ исчез. Будем считать, что одна из пятерки – сообщница, что она не случайно была выбрана для участия, и попытаемся угадать, кто она. С кого начнем?
Я долго не раздумывала.
– Конечно, с твоей жены. С майора Фарейн Мёрсен. Ты не обидишься, если я буду с тобой откровенна? Между нами нет никаких табу? Если мы хотим довести расследование до конца, мы должны говорить друг другу все.
– Валяй. – Янн улыбнулся.
– Ты уверен, что не обидишься?
– Валяй, сказано тебе…
– Хорошо, капитан. Фарейн очень умная, это видно с первого взгляда. У нее мозги работают с бешеной скоростью, как компьютер. Дай ей пазл с изображением голубой лагуны из тысячи кусочков, и она соберет его за десять минут. Ей незачем быть приветливой, обаятельной. Она всегда права, она командует, и ей подчиняются, верно?
Возможно, я зашла слишком далеко, но капитан не возмутился. Настолько привык сдерживаться? Или я попала в яблочко? Продолжая говорить, я попыталась разглядеть в темноте выражение лица Янна.
– Переходим к ее тайне. Первая странность: как майора полиции из столичного Центрального комиссариата занесло сюда, в литературную мастерскую на краю света? Да, знаю, мы уже об этом говорили, но меня не убедила ее сказка про фанатку автора, которая выиграла главный приз. И вторая, еще более странная: как твоя жена связана с этим маркизским камнем, лежавшим поверх вещей ПИФа? Видно же было, что ей известно его значение, но она ничего объяснять не стала.
Тени манговых деревьев над молом казались выброшенными приливом скелетами.
– Отличный ход, Майма, – ответил Янн. – Отлично подмечено. Отлично сформулировано, ты способная. И не так уж далека от истины, но пока слишком рано тебе об этом рассказывать…
Меня предельно бесила таинственность, которую он напускал, хотя я была уверена, что капитан, в отличие от его жены, понятия не имел, что означал этот рисунок – Эната.
Читать бесплатно другие книги:
