Ученье – свет, а богов – тьма Жукова Юлия

Кир подсаживается ко мне, я запускаю кино и берусь за спицы. Азамат с Киром берутся за ножи. Алэк в своём манежике внимательно следит за взрослыми, как будто хочет научиться.

– А я что буду делать? – беспомощно спрашивает Арон.

– Можешь поразматывать нитки, – предлагаю.

– Или погулять с куницей, – подхватывает Азамат.

– Или с Филином, – вставляет Кир.

– Или с Алэком… – заканчиваю я.

Арон тяжело вздыхает и берётся за нитки. Официально объявляю день рукоделия.

– А у тебя неплохо получается, – замечает Азамат Киру, глядя, как тот вытачивает детали замка.

– Так мягкое дерево, – пожимает плечами ребёнок, пряча улыбку. – Это что, я ещё по кости резать умею!

– Ого! – оценивает Азамат. – Я в твоём возрасте не умел. Покажешь потом.

– Обязательно, – Кир приосанивается и продолжает свою пилёжку, время от времени прерываясь на то, чтобы посмотреть в экран.

Через пару серий, когда шарф становится длиннее Кира, я закрепляю нитки. Шарфик получился приятный, с косичками вдоль краёв, зелёно-золотистый – должен подойти и к Кировой кошмарной куртке, и к дубленке.

– Кир, держи, – говорю, оборачивая шарф пару раз вокруг ребёнка.

– Ой! Что это?

– Это… – Я бы ещё знала, как по-ихнему шарф… – Ну, на шею наматывать, чтобы тепло было.

– А, платок! – оживляется ребёнок. – Это мне?

– Тебе, тебе, – хлопаю его по плечу. – Носи на здоровье.

– Спасибо! У меня сегодня прямо день подарков! – скалится Кир и заворачивается в шарф поплотнее.

– Смотри в доме-то не запарься, тут ведь жарко, – замечаю.

Кир пожимает плечами:

– Сладкого и тёплого много не бывает.

Мы с Азаматом тоскливо переглядываемся.

– Старейшины приняли закон, – говорит Азамат, – о финансировании и надзоре за приютами. Теперь работа приютчиков и проживание детей оплачивается из бюджета, а наместники из ближайших городов или их подчинённые будут периодически навещать приюты с неожиданными проверками. С учителями пока хуже, но я надеюсь, что к лету удастся подобрать хотя бы по одному учителю на приют.

– Что, неужто не хватает грамотных безработных? – удивляюсь я.

– Ну, тут большой вопрос, кого на Муданге можно считать безработным, – пожимает плечами Азамат. – Вот охотники или фермеры, например, официально безработные. Если они мясо продают – платят налог с продажи, а если только сами пользуются, то вообще ничего не оформляют.

– Нет, ну а, скажем, молодые, кто ещё не придумал, чем в жизни заняться?

– Эти не пойдут, – печально улыбается Азамат. – Очень уж непрестижная работа.

– Да ладно, чего такого, детей учить? – развожу руками. – Клуб вести престижно, а это – нет?

Азамат морщится:

– Давай я тебе потом объясню.

– Как будто я не знаю, в чем дело, – встревает Кир. – Если безродного грамоте научить, то уже не отличишь, безродный он или какой. Вот и выходит, что учитель – предатель, всякую шваль за честных людей выдаёт.

– Не выражайся, – хмурится Арон.

У меня уходит несколько секунд на то, чтобы справиться с шоком от объяснений Кира, поэтому Арон не получает немедленно буком по башке. Когда я восстанавливаю когнитивные способности, Азамат уже берёт инициативу на себя.

– Братик, – говорит он ласково. – Милый, давай я сам буду воспитывать своего сына, хорошо?

– Нет, ну а чего он?.. – запальчиво начинает Арон.

– Я к твоим детям не лезу, так ведь? – несколько более угрожающим тоном продолжает Азамат.

– По-моему, ты на чужбине озлобился, – надувается Арон.

Кир тайком ухмыляется.

Разговор заходит в тупик, и я начинаю скрести голову над дилеммой: поставить ещё серию, сготовить ужин или пойти пройтись.

– Оте-ец, – тихо прерывает Кир мои тяжкие раздумья.

– Ау?

– А ты будешь ездить на выезды в приюты?

Когда он успел переключиться обратно на «ты»? Видимо, на охоте.

– Не знаю, может быть, – пожимает плечами Азамат. – Я об этом ещё не думал. А что?

– Ну просто… – Кир ёрзает на месте. – Я подумал… если ты поедешь в мой приют… Точнее, который был, ну, в котором я жил…

– Та-ак, так, – подбадривает его Азамат, а то ребёнок совсем запутался.

– В общем, можно я с тобой?

– Обратно захотел? – со смешком выпаливает Арон.

– Арон!!! – гремит Азамат так, что дом подскакивает.

Алэк отзывается тоже угрожающе, и я беру его на руки.

Кир вжимает голову в плечи:

– Да нет, это я так, не важно, забудь…

Азамат показывает Арону большой мозолистый кулак. Тот обиженно поджимает губы и отворачивается.

– У тебя друзья в приюте остались, да? – спрашиваю Кира.

– Вроде того, – бормочет он себе под нос, ни на кого не глядя.

– Конечно, ты ведь там долго жил, это совершенно естественно, – заверяю я, стараясь не пережать. – Мне даже странно, что ты до сих пор о них не упоминал.

– Ну там не совсем друзья… – чуть погромче отвечает Кир. – Остальные вообще меня не очень любили. Но так, хочется на них взглянуть сейчас.

– Хорошо, – соглашается Азамат. – Только смотри не дразнись, тебе и так все будут завидовать.

– Да это понятно, – отмахивается Кир.

Алэк ползает по мне, хватает за волосы и всячески испытывает моё терпение.

– Пойдёмте выгуляем детей и зверей, – прошу я.

– Может, лесные тропы разведаем? – с надеждой спрашивает Арон.

– Кир уже разведал, – отрезает Азамат.

– Ну тогда я не пойду, какой толк в снегу топтаться?

– Вот ты и приготовишь ужин, – ухмыляется Азамат. – Лиза, давай сюда маленького, тебе же одеться надо…

Мы выходим в чудесный зимний вечер. Официально ещё осень, но день коротёхонький, а за ним тянутся хвостом длиннющие сумерки. Синий снег искрится в свете первой луны, Дол за выступом скалы кажется совершенно белым, хотя льдом ещё не покрылся. Филин с куницей играют в догонялки, равномерно покрываясь снежными катышами, впрочем, на Филине это не очень заметно.

– А почему тебя не любили в приюте? – спрашивает Азамат внезапно.

Кир пожимает одним плечом:

– Да так… Я ж не мингь, чтобы всем нравиться.

– Ну хоть расскажи что-нибудь о своей жизни, – просит Азамат.

Кир снова перекашивается.

– Зачем? Вы мне о своей ничего не рассказываете.

– Давай историю за историю? – предлагаю я.

– Ну можно, – Кир пожимает другим плечом.

– Что бы ты хотел услышать про нас? – оживляется Азамат.

– Мм… – Кир задумчиво трёт нижнюю губу, глядя, как Алэк пытается ловить ртом снежинки. – Про бога расскажите. Который тогда Старейшин напугал.

Азамат кивает мне, мол, это твоя история. Я о своём знакомстве с Ирликом рассказала уже столько раз, что сами события малость поблекли в памяти, спрятавшись за словами. Но я очень стараюсь не приукрашивать.

Кир слушает сначала отстранённо, время от времени мыча в знак внимания. Но когда я дохожу до отпиливания рук, он сам начинает ловить ртом снежинки.

– Язык застудишь, – насмешливо одёргивает его Азамат.

Рот со стуком закрывается.

Дойдя до конца истории, я притормаживаю. Рассказывать Киру про Кирилла мне совершенно не хочется, да он и не просил. Это уже совсем другая история. Так что я лаконично завершаю тем, как Ирлик проволок меня через Подземное Царство «почти прямо к Азамату на корабль», и быстренько перехожу к следующей встрече.

– Так что, он ещё когда-нибудь придёт в гости? – уточняет Кир, когда я выбалтываю всё, что знаю о несчастном Ирлике.

– Обещал зимой, – говорю. – Посмотрим.

Кир некоторое время молча переваривает.

– У меня таких интересных историй нету, – говорит он наконец.

– Мне лично все твои истории ужасно интересны, – замечает Азамат, подхватывая мою затею.

– Ну ладно… – Кир снова неуклюже пожимает одним плечом, втягивая голову. – И про что мне рассказать?

– Расскажи, почему тебя не любили в приюте, – хватается за возможность Азамат.

Кир на секунду задумывается.

– Я не знаю, как это в целом рассказать, это не одна история.

– Тогда расскажи кусочек… Скажем так, приведи пример, – настаивает Азамат.

– Ладно, – вздыхает Кир без особого энтузиазма. – Вот, например, есть у нас там одна девчонка. Хилая совсем, еле живая. У неё был отец, тоже такой же хилый, нормально работать не мог никогда. Она, когда маленькая была, с ним жила, но потом он совсем заболел и не смог зарабатывать ей на еду. Поэтому отдал её в приют. Но приезжал каждое лето её проведать. Кое-как наскребал каких-то денег, привозил что-нибудь, например, меховую жилетку, или кусок вяленого мяса, или банку мёда, в таком духе. А она каждый раз ревела три дня, когда он уезжал. Ну и вот пока она ревела, все эти вещи у неё отбирали. Потому что другим здоровые и богатые родители ничего не привозили, а тут этой замухрышке такие подарки. Но я так считаю, этот её папаша небось неделями не жрал, чтобы ей что-нибудь купить, а она тупая, вместо того чтобы съесть сразу, только ревела. Ну я пару раз этим, которые отбирали, помял рёбра. Потому что нефиг. Так эта идиотка стала со мной делиться своими гостинцами. А я ей говорю, засунь, говорю, их себе, лучше об отце подумай. Тогда меня пацаны стали дразнить, типа, у меня с ней шашни. Ну я ещё немножко их поколотил, чтоб заткнулись. Вот за то и не любят.

– Ты всё правильно сделал, – решительно говорю я. Конечно, нехорошо поощрять драки, тем более что у ребёнка и так к ним склонность, но что делать, если жизнь такая?

– Ты молодец, – с чувством говорит Азамат, притягивая Кира поближе за плечо. – Ты вырастешь отличным человеком.

Ребёнок как бы случайно пристраивает нос в меху Азаматовой шубы.

– Вот интересно, – отвлечённо произносит Азамат. – Ты ведь понял, что тот человек любил свою дочку. Почему же ты во мне так долго сомневался?

Кир хмурится и отодвигается.

– Да что толку? – немного невпопад говорит он. – В смысле, он только свою жизнь угробил с этими поездками и подарками, а кому лучше-то стало? Я не знаю, зачем он всё это делал.

– Это не зачем, – говорю. – Это потому что. Потому что он иначе не мог. Кстати, а чего это мы в прошедшем времени? С ним что-то случилось?

– Не знаю, – вздыхает Кир. – Просто позапрошлым летом он не приехал. И с тех пор не появлялся. Мы все решили, что он того. Говорю же, больной был.

– А девочка чем болеет? Может, надо поспешить с выездом? – спрашиваю, косясь на Азамата.

– Да она не то чтобы чем-то болеет, – пытается объяснить Кир. – Она просто хилая. Жизни в ней мало. Всякую заразу первая цепляет, а то иногда просыпается утром и встать не может. Ещё тошнит её часто, – подумав, добавляет он.

– Надо бы её обследовать, – бормочу я, уже прикидывая в уме возможные варианты.

Азамат достаёт телефон и что-то раскидывает в календаре.

– Следующий выезд назначен через полтора месяца и в совершенно другое место, – говорит он. – Но можно устроить совсем внештатный визит, прямо отсюда. Скажем, через два дня. Завтра на охоту сходим, иначе Арон нас съест, – он весело подпихивает Кира локтем, – потом день на обработку добычи. А там и съездим, что нам стоит?

После ужина я удаляюсь к себе сделать два звонка – Унгуцу и Алтоше, рассказать, как у нас тут дела идут. Унгуц радуется и заверяет меня, что не сомневался в счастливом исходе, сидел вот и ждал всеобщего примирения. Алтонгирел, напротив, удивляется.

– Я уж думал, у вас опять без вмешательства богов не обойдётся, – поднимает бровь он. – Ну ладно, одной занозой в пятке меньше, а то я уже не знал, что с вами делать… Слушай, Лиза, тут странники наконец тебя заметили, один просится пообщаться, ты скоро вернёшься-то?

Я таращусь в экран, пытаясь представить, что может скрываться под словом «странник» – от бомжа до негуманоида из параллельной вселенной.

– Кто?.. – спрашиваю, отчаявшись.

– Ах ты ж, опять не знаешь ничего! – сердится Алтоша. – Ну эти… как их… журналисты.

– А-а-а-а! – осознаю я и тут же напрягаюсь. – Этого ещё не хватало. Погоди, так меня же нельзя фотографировать, значит, и на видео снимать нельзя?

– Никто и не собирается тебя снимать, – поясняет духовник, глядя на меня сверху вниз прямо из бука. – Интервью напишут. Может, портретик поставят. И всё.

– Ну ладно, – недоверчиво соглашаюсь я. – Но я ещё нескоро до столицы доберусь. Мы хотим съездить в приют, посмотреть, чтобы там всё было в порядке, да ещё одну девочку там подлечить. Вот потом в столицу. Так что пускай звонит этот странник, по буку поговорим.

– Ещё чего, странникам телефон давать! Потом не отвяжешься. Нет уж, придёт лично, не развалится. Придёт, договорится на удобный день, чтобы ты подготовилась, он ведь рукоделие твоё захочет отснять, интерьеры всякие, а у тебя же вечный бедлам, несмотря на слуг.

– Э-э… – Я прикидываю, что ещё он захочет отснять и сколько времени мне придётся убираться. – Скажи ему, пускай на домофон мне позвонит, так и договоримся.

– Тоже вариант, – соглашается Алтоша, потом задумчиво добавляет: – Слушай, а когда вы в этот приют отправляетесь?

– Через два дня, если погода позволит, а что?

– Да так, – смотрит в сторону, – я вот думаю, не примкнуть ли к вам. Очень мне интересно, кто же мог вашего пацана так зачаровать. Вдруг найду там какие-нибудь признаки?.. Только ты ему не говори, а то ещё нарочно мешать будет. Скажи, что я хочу проверить работу этого старого взяточника, который их раньше опекал.

– А ты разве до сих пор на планете? – удивляюсь. – Я думала, Экдал уже всех вас увёз.

Алтонгирел мотает головой и усмехается.

– Нет, он всё с женой возится. Нанял фотографа снять её на визу, а ей то цвет лица не нравится, то фон, то ещё что. Вот уже который день позирует, ну а Экдал боится их одних оставить, он вообще последнее время постоянно у неё торчит. Выходит уже к утру, еле на ногах держится, лыбится, как идиот. Очень напоминает Азамата после вашей свадьбы. Уж не от тебя ли его жена набралась приёмов?

– От кого ж ещё, – хмыкаю. – Ну ладно, раз ты с нами, то ждём тебя послезавтра. Пойду Азамату скажу.

Алтонгирел строит мне напоследок рожу и отключается.

Внизу Азамат рассматривает дело своих рук, поворачивая то так, то этак. Лук не простой, с узорами, и его ещё предстоит покрасить, насколько я понимаю.

– Вот, Кир, гляди, как тебе?

Ребёнок прикидывает изделие по руке, но скорее для вида – у него на лбу написано, что лук ему понравился бы, даже если бы был в два раза выше самого стрелка.

– Отлично! – скалится он. – Спасибо, отец!

– Не за что, обращайся, – улыбается Азамат, прихватывая Кира за плечи. – Вот распишу его и жилу натяну, и можешь пользоваться.

– Вы ещё собираетесь в приют? – спрашиваю. – А то Алтонгирел хотел примкнуть, убедиться, что тамошний сомнительный духовник не налажал в своём деле. Я ему сказала, чтобы приезжал сюда, вместе полетим.

– О, замечательно, – говорит Азамат и продолжает что-то в том смысле, что уж Алтоша наведёт порядок. А я смотрю на Кира, который жуёт нижнюю губу, направив расфокусированный взгляд в угол под потолком. Хотела бы я знать, какие расчёты идут сейчас в его голове и какие убытки мы от этого понесём.

Наутро все мужики, кроме Алэка, отправляются на свою вожделенную охоту ещё до моего пробуждения. А будит меня тот самый странник. Я, естественно, вчера благополучно выкинула его из головы и на вопль мобильника выползаю из-под одеяла сонная, помятая, в любимой спадающей с плеча ночнушке.

– Кто там? – зеваю я в трубку, только сейчас замечая, что на экране кто-то есть. Ах да, это же не по телефону, а по домофону звонят, тут камера по умолчанию!

Встретив заинтересованный взгляд незнакомого бородатого мужика, я со стуком захлопываю пасть и быстренько поправляю декольте.

– Здрасьте, – говорю. – Вы меня разбудили.

– Ну что ж, раз так, значит, пора вставать, я считаю, – деловито замечает этот персонаж. – Так… когда вы готовы меня принять?

– Ой, я даже точно не знаю, – теряюсь я и тянусь за календарем. – Ближайшие четыре дня точно мимо, а потом надо будет посмотреть.

– Четыре дня, – бормочет он себе под нос, листая записную книжку. – Так во сколько?

– Да погодите вы! – начинаю просыпаться я. – У меня, знаете, и другие дела есть.

– У вас-то есть, – соглашается он. – Но и мне надо к первому дню зимы материальчик выложить.

– А куда спешить? – удивляюсь. – Я вроде не новость, с весны ещё Хотон-хон, и до сих пор никто не интересовался.

– Ну вам же нужно было время освоиться, так сказать, в новом положении, – пожимает плечами странник. – А к первому зимнему дню нужно, потому что такие значимые материалы всегда выкладывают в первый день сезона, а весной будет уже следующий год. Так что вы уж для меня найдите времечко.

– Ладно, – вздыхаю. – Вы только скажите, вам кроме разговоров что-нибудь ещё нужно? Алтонгирел мне говорил, что вы захотите рукоделие отснять…

– Да, обязательно, – энергично кивает он и снова шуршит записной книжкой. – Рукоделие, наряды, украшения, косметика, обстановка в доме, продукты, домашние животные и игрушки маленького князя.

У меня по мере перечисления вытягивается физиономия. Впервые с тех пор, как Азамат стал Императором, я рада, что нас нельзя снимать, иначе, наверное, попросили бы отснять, как я в туалет хожу.

– Я прям даже не знаю, – произношу растерянно, когда странник заканчивает читать свой список. – У меня половина вещей тут, на Доле… Вам принципиально вообще все?

Странник хмурится.

– Господин духовник мне сказал, что вы живёте во дворце, разве нет? Я ведь с вами по домофону разговариваю, разве вы не здесь?

Приходится растолковать ему ситуацию с моими обиталищами.

– Вот оно что, – невесело говорит он, теребя бороду. – В таком случае, я к вам туда пришлю фотографа, а поговорим потом, когда вы приедете, иначе я в бюджет не уложусь. Только вы не очень тяните, я люблю подавать свои материалы заранее.

– Это не от меня зависит. А когда вы хотите фотографа прислать?

Странник снова сверяется с книжечкой.

– Завтра на рассвете, – говорит уверенно.

– Не-не-не! – ужасаюсь я. – Никакого рассвета! Не раньше полудня.

– Что вы, Хотон-хон, – снисходительно отвечает он. – После полудня ему уже в другом месте быть надо, у нас график напряжённый.

– Ну нет. – Я окончательно просыпаюсь. – Мне наплевать, какой у вас там график. Если ваш фотограф прилетит раньше полудня, будет сидеть в снегу под дверью и ждать, потому что телефон и дверной звонок я отключу.

– Как скажете, – невозмутимо соглашается странник. – Значит, после полудня. Так когда вас в столице ждать?

– Не знаю, оставьте номер на охране, я вам позвоню.

– Договорились, – кивает он. – Только не тяните, а то если опоздаем к первому дню, никто читать не будет.

Я выдавливаю нечто невразумительное, желаю страннику удачного дня и вырубаю на фиг домофон, чтобы не перезвонил. Я как-то привыкла уже, что на Муданге ко мне все относятся даже с чрезмерным уважением, а тут вдруг такой обычный хамоватый делец, я даже растерялась. Можно подумать, это мне нужно, чтобы он взял у меня интервью! Хотя, возможно, он и правда так думает. Кто их знает, муданжцев, какое у них отношение к прессе.

Повздыхав по утраченным часам блаженного утреннего сна, я понимаю, что снова ложиться бессмысленно, и топаю вниз. Если сюда завтра нагрянет этот его фотограф, нужно хотя бы условно навести порядок. Чистоту-то уборщик организует, но вот открою я шкаф со словами «а тут у меня меха», а оттуда сойдёт лавина из сорока мешков с неразобранными подарками от подданных, потому что в шкаф с мехами я заглядываю реже всего, а он большой.

В общем, полдня мы с Алэком занимаемся нервной уборкой. Не сказать чтобы мелкий мне помогал, но и мешает не очень. Так, хватается за вещи время от времени, а если я слишком часто нагибаюсь, он решает, что это я так с ним играю, и принимается прыгать в слинге, что не очень меня радует. Так что я стараюсь нагибаться поменьше: сортирую посуду, проверяю, не завалялось ли в холодильнике какого-нибудь рассадника разумной жизни со щупальцами, и вычесываю зверьё. Котам нравится, кунице не очень. Мешки с неразобранными подарками я выволакиваю на середину гостиной, придут мужики – вместе будем разбирать.

В конце концов я решаю, что люди интересуются моей повседневной жизнью, а не декорациями, так что хватит бегать, пора заняться чем-нибудь успокаивающим, например, поплести заброшенный гобелен с каверзным богом Учоком. Подумав, я устраиваюсь с этим делом на кухне, а то в гостиной висит гобелен с Ирликом и косит на меня глазом. Знаю, что глюки, но провоцировать не хочется. Алэк вскорости засыпает, примотанный ко мне, – занятие и впрямь успокаивает. Учок, кстати, выходит довольно красиво, несмотря на толстые нитки и крупный узор. Поскольку он осенний бог, одежды на нём побольше, чем на Ирлике, и вся она наводит на мысли об урожае и листопаде. Мне уже не первый раз чудится, что от ниток пахнет тыквой. Не знаю, может, их делают из чего-то такого…

Заплетшись, я начисто отключаюсь от реальности, и, когда мои охотники неожиданно и шумно вваливаются в прихожую, я прям пугаюсь.

– Лизонька! – гремит Азамат. – Встречай! Ты где? Мы с добычей!

И действительно, опять вся прихожая в кровавых тушах.

– Вижу, – говорю. – Только я вас так рано не ждала, ничего не готовила, суп со вчера остался, а так…

Азамат бросает взгляд на часы.

– Ничего себе рано, уже за полночь. Ну ладно, сейчас мы быстренько зажарим птицу на вертеле, давайте, ребят, несите всё на кухню, пока тут пол не запачкали.

Я тоже смотрю на часы. Действительно, уже ночь. У меня Алэк последний раз ел до того, как я за гобелен села, чуть не полсуток назад. Чудеса, да и только. Алэку и самому приходит в голову, что пора бы и покушать, и он начинает голосить и стучать по мне пятками.

– Ого, – слышится голос Азамата с кухни. – Да ты, я смотрю, заработалась.

Это он гобелен заметил. И правда, Учок почти готов, только фон осталось сделать. Я в этот раз попробовала новую технику, в которой не обязательно строго снизу вверх всё полотно плести, можно начать с центральной фигуры.

– Красиво, – замечает Арон, перекладывая из мешка в раковину каких-то длинношеих птиц. – Я смотрю, вы втягиваетесь в муданжскую жизнь, Лиза: никакого ужина, зато гобелен!

– Пойду покормлю ребёнка, – мрачно отвечаю на это я.

Позже я присоединяюсь к суете на кухне вместе с бодрым, выспавшимся Алэком, который ещё не скоро даст нам пощады.

– Ой, Лиза, давайте я с ним посижу, – предлагает Кир с мольбой в голосе.

– Действительно, – поддакивает Азамат. – Поменяйтесь, а то у Кира уже нож в руках не держится.

Я с отвращением смотрю на перья и шкуры:

– Смотря что надо делать.

Азамат ставит передо мной большой таз с бесформенными кусками чьего-то мяса.

– Замаринуй, возьмём с собой в приют, там и пожарим, чтобы всех угостить.

Я ворчу, что шашлык детям не полезен, но не особенно сопротивляюсь. Не знаю уж, кого они такого подстрелили, но с этой горой мяса нам своими силами не справиться.

– Ну у тебя тут, Азамат, угодья, – видимо, не в первый раз уже восхищается Арон. – Чтобы в степи да столько настрелять… ух-х! Я бы прям всегда тут жил.

– Через полмесяца зима начнется, – отвечает Азамат. – А зимой только с голоду охотиться можно. Так что набивай закрома сейчас, а там уж до лета.

– Вот-вот, – поддакиваю. – Мы полетим в приют, а ты тут охоться, пока нас нет. А потом мы прилетим, а тут уже и сезон кончился…

Азамат с Ароном переглядываются.

– Получи свою овцу обратно, – усмехается мой муж. – Ладно уж тебе, Лиза, не сердись на него, Арон в хозяйстве полезный, наготовит тебе много вкусной еды…

– Лиза! – зовет из гостиной Кир. – А что тут за мешки стоят, Алэк в них всё время лезет?

– А это подарки от подданных, – кричу в ответ. – Если хочешь, покопайся, вдруг тебе там что-нибудь понравится. Только следи, чтобы Алэк ничего в рот не тянул, сначала всё дезинфицировать!

Кир издаёт приглушённый победный клич и принимается шуршать пакетами.

– Завтра сюда прилетит фотограф, будет снимать мои жилищные условия, – объясняю в ответ на немой вопрос Азамата. – Вот, решила прибраться.

– А-а, до тебя странники добрались наконец-то, – ухмыляется муж. – Не очень наглели?

– Да как тебе сказать, изрядно вообще-то, – пожимаю плечами. – Правда, стоило мне упереться, моментально пошёл на попятную.

– Они всегда так, – встревает Арон. – Если видят, что человек покладистый, душу вынут. А рявкнешь – так сразу всё будет по-твоему. Вы с ними посуровее, Лиза, тут же станут как шёлковые!

На пороге кухни возникает Кир, одной рукой балансируя Алэка на бедре, а второй держа подальше от него связку бус.

– Мне можно что-нибудь из этого взять? – спрашивает он с придыханием.

Алэк подпрыгивает, пинается и тянет лапки к блестящим штучкам.

– Можно, конечно, – щедро улыбается Азамат.

– Только давай ты сначала всё это протрёшь, потом мы поужинаем, а потом все выберем себе что-нибудь и решим, что делать с оставшимся.

Кир оглядывает свисающие чуть не до пола лианы драгоценных камней, и по лицу его видно, что оставшегося не останется.

Зажевав несколько жареных птиц, про которых Азамат мне объяснил, что «это такой рябчик, похожий на дрофу», мы усаживаемся в кружок вокруг дезинфицированных Киром подношений и принимаемся разбирать. Мне по умолчанию сдают все ткани, наборы для рукоделия и прочую фурнитуру, только успеваю отбиваться. Кир и Арон с совершенно одинаковым светом в глазах нагребают украшения. Алэк требует себе всего и побольше, но когда гора игрушек начинает перерастать его, перестаёт загребать новые и принимается методично раскидывать по комнате собранные. Азамат нехотя, в основном по моему настоянию, меряет несколько более-менее удачных предметов одежды, смущаясь, выбирает пару колец и длинную низку золотых оберегов для вплетания в волосы, зато с энтузиазмом складывает в вышитый мешочек разнообразные носители информации и мелкие забавные дивайсы типа радиоуправляемого спутникового приёмника на антигравитации, выполненного в муданжских традициях в форме стрекозы, или часы со спидометром, или гибкий кожаный мобильник. Я вообще заметила, что Азамат любит мелкие вещицы, чем мельче, тем лучше.