Дерзкий Зайцева Мария

5. Спасение утопающих

Телефон звонит в два часа ночи. Реально, в два. Часа. Ночи.

Я подскакиваю, еще полминуты тупо утихомириваю лупящее изнутри сердце и пялюсь безумным взглядом на вибрирующий девайс.

Когда все же решаюсь перевернуть, замечаю, что руки дрожат.

Сука, нервы ни к черту.

Странно, что не слышно хриплого мата Зуба.

Гляжу на диван, своего псевдо-братишку не наблюдаю. Понятно, значит, сегодня та рыжая в зале, что пялилась на него и слюной пол заливала, получила свое. И, вполне возможно, что и сейчас получает.

А я тут, бляха муха, в гордом одиночестве.

И телефон звонит.

Страшно, мать его!

Переворачиваю, смотрю на экран. Лола. Да ну нафиг!

Облегчение накатывает пополам с досадой и волнением. Потому что это всего лишь Лола, а не…

И потому что это Лола.

А она никогда так поздно не звонила, а значит…

– Да? – рявкаю в трубку, сразу пресекая возможный тупой подкат насчет приехать внезапно, потому что девочке скучно.

Но из трубки вырывается всхлип:

– Арсик… Арсик… Помоги мне, Арсик…

Черт! Что у этой овцы кудрявой случилось?

– Что случилось?

– Арсик… Мне страшно… Я, понимаешь. Я не думала, а он… А я… Аааарсиииик…

Все, в принципе, понятно.

Лола нашла-таки себе приключения на нижние девяносто.

А я ее, значит, спасай теперь…

А оно мне надо, скажите?

Вздыхаю.

– Ты где?

– Я на Карла Маркса, комната пять, приезжай, Арсик, я сказала, что у меня парень есть, а он не верииит…

Опять нытье.

Бесит, курица!

– Сколько вас там?

– Трое с третьего курса… И мы с Катькой…

– Ясно. Из туалета звонишь?

– Да…

– Запрись. Скажи, что у тебя понос. И сиди тихо.

– А они Катькуууууу…

– Я быстро постараюсь.

Кладу трубку, пару секунд сижу, напряженно размышляя, соваться ли мне в это дерьмо? Однозначно придется. И надо шустро, пока Зуб не насытился и не явился.

А то фиг отпустит.

Дверь задницей необъятной закупорит – и все. Не вырвешься.

Их трое. Я, конечно, могу сделать до невозможности круто, все же не зря чемпионат был, и черный пояс тоже не просто так выдается… Но все равно разные весовые.

С другой стороны, они наверняка пьяные, а потому справиться не составит труда. К тому же в квартире, не на открытом пространстве. Все одновременно не налетят. А по одному я их точно сделаю.

Решительно собираюсь и, вызывая по пути такси, бегу к выходу.

В прихожей, очень кстати, замечаю кастет Зуба. Понятное дело, он мне большой, но пусть будет. На всякий случай.

Общага на Карла Маркса гудит. То ли посвящение первокурсников отмечают, то ли еще что-то. Я вообще не помню тему мероприятия, хотя Лола говорила еще днем.

Да и не важно. Пятая комната на первом, гудеж на втором и третьем.

Значит, веселые первокурсницы нацепили мини и приперлись в логово хищников сами. Предложили себя, можно сказать. А теперь все такие недовольные.

Парней можно понять.

Но, с другой стороны, я не в курсе обстоятельств. Да и в любом случае, если девочка говорит «нет», это значит «нет», а не «да, но надо поухаживать».

Внизу стоят парни, кажется, с пятого курса, все высоченные, как корабельные сосны. Блин, ну вот куда мне против них с моими неполными метрами шестьюдесятью?

О чем вообще эти умники в столице думали, когда предлагали мне такой вариант?

До сих пор удивляюсь.

Как еще не спалили меня?

Кажется, когда залетаю в вестибюль, кто-то меня окликает, но не до того!

Времени уже пятнадцать минут прошло, Лола вполне могла и выйти из туалета.

И возможно, что я опаздываю!

Бегу по длинному коридору, слышу впереди знакомый писк:

– У меня парень! Я не буду больше, и вообще! Что вы делаете?

Ясно все, нарвалась, овечка!

Ускоряюсь и в тупичке, ведущем к туалетам, наблюдаю замечательную картину: Лола и два быка.

С первого взгляда становится понятно, что быки уже в той кондиции, когда голос разума, если он и имелся, разум этот, удачно заглушается зовом плоти.

А Лола моя – ходячий призыв, с помощью которого этот зов можно удачно заткнуть.

Кудрявая, с коротком платьишке и на каблучках. Мечта просто.

– Эй, парни! – кричу еще издалека, но не останавливаюсь, набираю обороты. Потому что, как говорил мой тренер, инерция – наше все. – Это моя девочка!