Зов ночной птицы Маккаммон Роберт
– С сожалением должен признать, – продолжил он после нескольких секунд угрюмого молчания, – что из этих условий до сих пор мало что выполнено. Да, наши фермеры делают все, что только можно сделать при такой неблагоприятной погоде. У нас нет недостатка в основных продуктах питания – кукурузе, бобах и картофеле, – а в лесу полно дичи. Но что касается коммерческих культур, таких как хлопок или табак… здесь наши усилия пока что не увенчались успехом. Население быстро сокращается, как по причине болезней, так и… – Он вновь запнулся и тяжело вздохнул. – Из страха перед ведьмой, – завершил он фразу и посмотрел в глаза Вудворду. – Я мечтаю построить здесь город. Крупный портовый город, который станет жемчужиной всех моих владений. По правде говоря, сэр, я уже понес очень большие издержки, пытаясь воплотить эту мечту в жизнь. Но я никогда и ни в чем не терпел неудач. Никогда!
Он вскинул голову, словно вызывающе подставлялся под удар злой судьбы, и Вудворд заметил на его подбородке большой волдырь от укуса.
– Я и на этот раз не потерплю неудачу, – заявил Бидвелл со стальными нотками в голосе и обвел взглядом стол, призывая в свидетели всех присутствующих. – Я отказываюсь сдаваться! Никакая поганая ведьма, никакой колдун, никакая бесовская тварь не уничтожат Фаунт-Ройал, покуда в моих жилах есть хоть капля крови, и в этом я клянусь перед всеми вами!
– Готов поддержать эту клятву, – сказал Пейн. – Я ни за что не спасую перед какой-то женщиной, пусть даже она лижет зад самому Сатане.
– Она его член сосет, вообще-то, – произнес доктор слегка заплетающимся языком. Похоже, вино и ром совместными усилиями таки прорвали его оборонительные линии. – Верно, Элиас?
Внимание судьи и секретаря переключилось на Гаррика, обветренное до красноты лицо которого покраснело еще сильнее.
– Да, сэр, все верно, – согласился фермер. – Я видел эту ведьму на коленях, когда она этаким манером ублажала своего господина.
– Минутку! – У Вудворда екнуло сердце. – Вы хотите сказать… вы видели все это собственными глазами?
– Так оно и было, – без колебаний ответил Гаррик. – Я видел Рейчел Ховарт на коленях, в грязи. А он стоял перед ней, эдак руки в боки. Она ухватилась за его…
Он запнулся и нервно заерзал на скамье.
– Продолжайте, – призвал его Бидвелл. – Опишите судье все, что увидели.
– Эта его штуковина была… жуть какой здоровенной, – мучительно продолжил свой рассказ фермер, – вся черная и блестящая. Мокрая с виду, как слизняк. И… что хуже всего…
В надежде на помощь он посмотрел сначала на Джонстона, потом на Шилдса, но оба джентльмена сосредоточенно разглядывали свои тарелки. Тогда Гаррик заставил себя вновь повернуться к судье и закончить начатое.
– Его штуковина была с шипами, – выговорил он и также опустил взгляд в тарелку.
– С шипами, – повторил Вудворд, ощущая легкое головокружение, то ли от рома, то ли из-за невероятных показаний свидетеля.
– Мистер Гаррик, – произнес Мэтью, наклоняясь над столом, – а как выглядело его лицо?
– Его лицо?
– Да, сэр. Я полагаю, вы разглядели его лицо?
– Ну… – Гаррик наморщил лоб, все еще не поднимая глаз. – Я до жути перепугался, вообще-то. Кажись, я не вглядывался в эту его часть.
– Да какого черта, юноша! – с резким смешком сказал Шилдс. – Доведись вам самому увидеть женщину, сосущую черный шипастый хер длиною в фут, неужто вы отвлеклись бы на чье-нибудь лицо над этой картиной?
– Не знаю, – невозмутимо ответил Мэтью. – Мне не случалось бывать в подобных ситуациях.
– Он был в плаще с накинутым на голову капюшоном. Разве не так вы мне рассказывали, Элиас? – напомнил Бидвелл.
– Да, сэр, именно так. Черный плащ и золотые пуговицы спереди. Я видел, как они сверкали под луной. – Гаррик вновь сделал паузу и с натугой сглотнул; его взгляд остекленел при воспоминании об этом. – А его лицо… там была просто тьма, и ничего больше. Навроде глубокой ямы, у которой не видно дна. Я чуть не обмочился со страху. Стоял там и глазел на них. Дело было за амбаром. И тут он меня заприметил… потому как назвал по имени. Выходит, он знал, как меня зовут. Он сказал: «Элиас Гаррик, как тебе нравится то, что ты видишь?» – Фермер поднял руку и провел по своим губам дрожащими пальцами. – Я… я хотел было удрать. Я пытался, да он меня не пускал. Я будто к земле прирос. А потом он заставил меня открыть рот и сказать «да». Тогда он… засмеялся… и отпустил меня. Я забежал в дом, но был слишком напуган и не стал будить мою Бекку. Ничего ей не сказал… Не мог я ей такое рассказать. Но я рассказал мистеру Пейну, а потом он отвел меня к мистеру Бидвеллу.
– И вы твердо уверены, что женщиной, которую вы видели, когда она… э-э… обслуживала это существо, была Рейчел Ховарт? – спросил Вудворд.
– Да, сэр, уверен. Моя ферма стоит впритык к участку Ховартов. В ту ночь меня с чего-то затошнило, я проснулся и вышел из дома, чтобы, значит, срыгнуть. Вдруг вижу: кто-то идет через кукурузное поле Ховартов, близ того места, где Джесс Мейнард нашла тело Дэниела. И я подумал: с чего бы кому-то шляться там среди ночи, да еще без фонаря? Перелез через ограду и пошел проверить. А как завернул за амбар, сразу все и увидел.
– Однако лицо женщины вы разглядеть все же смогли? – уточнил Мэтью.
– Кто о чем, а этот все о лицах! – фыркнул доктор Шилдс.
– Я разглядел ее волосы, – сказал фермер. – Я увидел… ну… пока я подходил к ним ближе, она успела скинуть одежду.
– Женщина была обнажена? – с этими словами Вудворд импульсивно потянулся к ромовому кувшину. Там оставалось на донышке, и он допил все залпом.
– Да, сэр, совсем нагишом, – кивнул Гаррик. – Это была она, точно вам говорю. Рейчел Ховарт, ведьма. – Он перевел взгляд с Вудворда на хозяина дома, а потом обратно на судью. – А кто еще это мог быть?
– Больше некому, – согласился Бидвелл. – Скажите, судья, вам ведь известны основные признаки одержимости?
– Разумеется.
– Эта ведьма почти созналась в причастности к убийству преподобного Гроува и своего супруга. Кроме того, на ее теле есть отметины, и она не может прочесть вслух «Отче наш». У нее определенно дурной глаз, а еще – и это важнейшая из улик – в ее доме под половицей были найдены соломенные куклы, с помощью которых она наводила порчу на своих жертв. Рейчел Ховарт – ведьма, и в этом нет сомнений. Это она вместе со своим чернохерым властелином сживает со свету мой город…
– Масса Бидвелл? – донесся голос от дверей кухни.
Там стоял и смотрел на компанию человек с кожей цвета полированного эбенового дерева. Явление столь черной личности тотчас после разговора на демоническую тему заставило Вудворда и его секретаря нервно поежиться.
– А, Гуд! Заходи-заходи, самое время для твоих талантов!
Черный человек вошел в комнату, неся пустой ящик и еще нечто завернутое в мешковину. Мэтью следил за тем, как этот негр – совершенно седой и явно очень старый, однако с моложавой осанкой – примостил ящик в углу. Грубая ткань его костюма в темно- и светло-серую полоску намокла – значит ему пришлось пройти немалое расстояние под дождем. Он раскрыл сверток, в котором оказались пшеничного цвета скрипка и смычок, после чего встал на ящик и начал пощипывать струны, склонив голову набок и поднеся ухо к своему инструменту. Пока шла настройка, пара черных служанок убрала со стола грязную посуду, а третья принесла зажженную свечу к услугам курильщиков.
Бидвелл достал из кармана золотую табакерку, открыл ее и запихнул по щепотке в каждую ноздрю. Затем шумно втянул воздух носом и вернулся к теме разговора.
– Я считаю, ее надо повесить здесь, а не перевозить в Чарльз-Таун. Наших людей должно приободрить это зрелище – увидев, как она болтается в петле, люди будут знать, что с источником их бед покончено. Судья, даю вам завтрашний день на возвращение своей собственности из лап этого гнусного трактирщика. Ну а потом… Вы сможете вынести приговор уже послезавтра?
– Видите ли… – Вудворд оглядел компанию за столом.
Мистер Шилдс также забивал в нос понюшку табака, Джонстон и Гаррик раскуривали трубки (из гладкого корня вереска у первого и из кукурузного початка у второго), а Пейн еще только извлекал кожаный кисет из кармана камзола.
– Видите ли, – снова начал Вудворд, – я… не могу сказать заранее, что…
– Мистер Бидвелл, – прервал его Гаррик, к тарелке которого потянулась одна из служанок, – можно мне взять этот кусок домой для Бекки? Ей это наверняка придется по вкусу.
– Да, конечно. Наоми, возьми цыпленка и заверни его для мистера Гаррика. Добавь к этому немного фасоли, картофеля и кусочек ванильного торта. Наш превосходный десерт будет подан с минуты на минуту, джентльмены. – Глаза Бидвелла, еще слезящиеся от крепкого табака, вновь обратились к судье. – Так вы успеете приговорить эту ведьму послезавтра, сэр?
– Я… боюсь, это невозможно.
Вудворд ощутил сильнейший зуд в районе загривка, пощупал это место и обнаружил два обширных вздутия после укусов настоящего летучего монстра.
– А в чем проблема? Вам понадобится еще один день для отдыха?
– Нет, сэр, – ответил судья, заметив огоньки, вспыхнувшие в глазах Бидвелла. – Я действую по закону и посему обязан сначала допросить ведьму – в смысле обвиняемую, – а также свидетелей, выступающих как против нее, так и в ее пользу.
– Да у нас нет никого, кто выступил бы в ее пользу! – возвысил голос Уинстон, который после хорошей дозы рома чувствовал себя, как на палубе корабля в неспокойном море. – Разве что один такой найдется, но вас вряд ли порадует встреча с этим свидетелем!
– Дело не только в этом, – сказал Пейн, доставая из кисета тонкий коричневый цилиндр. – Многие из тех, кто видел эту женщину в обществе ее адского хозяина, уже сбежали из города.
Он сунул цилиндр в рот, наклонился и поднес его кончик к пламени свечи, а затем выпустил изо рта клуб голубоватого дыма.
– Из оставшихся, возможно, найдутся два-три свидетеля, но не более того, – добавил он.
– Она чистой воды ведьма, и я видел ее ведьмовские штучки своими собственными глазами! – решительно заявил Гаррик, повернувшись к Вудворду. – А кукол этих нашел Николас! Я тоже был там вместе с Джеймсом Ридом и Кельвином Боннардом, и мы все видели, как Николас выуживал кукол из-под пола! Она не может произнести молитву, и на ней есть дьявольские метки! Чего еще не хватает для того, чтобы ее повесить?
– И то верно, чего вам еще не хватает? – Ноздри Шилдса были испачканы в табаке, коричневые крошки которого усыпали и его лацканы. – Бог ты мой! Да чем скорее она запляшет на виселице, тем лучше будет всем…
– Вииияууу! – грянул звук, напоминающий визг кота, которому наступили на хвост; звук столь громкий и неприятный, что все присутствующие вздрогнули, а одна из служанок уронила поднос.
Затем наступила тишина, нарушаемая только дробным стуком дождя по крыше.
– Прошу прощения, – сказал Гуд, опустив глаза. Его смычок завис над дрожащими струнами. – Взял неверную ноту.
Не дожидаясь ответа, он опустил смычок и заиграл всерьез, на сей раз тише и гораздо мелодичнее. Звуки – сладкие и нежные, как сливочная тянучка, – наполнили прокуренную комнату, а Гуд в процессе игры закрыл глаза, полностью сливаясь с музыкой.
Джонстон вынул трубку изо рта и прочистил горло.
– А ведь судья прав, Роберт, – сказал он. – Если мы намерены повесить эту женщину, надо устроить все законным порядком. Выслушать показания свидетелей. Пусть судья допросит и миссис Ховарт, а потом уже решит, является она ведьмой или нет.
– Глупости! – возмутился Гаррик. – Это только даст ей время учинить еще какую-нибудь пакость!
– Но, Элиас, мы же не дикари, – мягко возразил учитель. – Если мы хотим создать здесь процветающий город, не стоит омрачать его будущее нашими сегодняшними действиями.
Он снова вставил в рот черенок трубки и глубоко затянулся, меж тем как Гуд продолжал демонстрировать чудеса мелодики и гармонии.
– Предлагаю полностью отдать это в руки судьи, и пусть он ведет процесс по всем правилам, – продолжил Джонстон. – Сколько времени это может занять? Около недели, если не ошибаюсь?
Он посмотрел на Вудворда в ожидании ответа.
– Примерно так, – сказал судья и легким кивком поблагодарил Джонстона, несколько сгладившего ситуацию.
Бидвелл собрался что-то сказать – при этом лицо его сердито раскраснелось в тон цвету пятен от укусов насекомых, – но передумал, закрыл рот и взял еще понюшку из табакерки.
– Черт возьми, вы правы, – пробормотал он чуть погодя и захлопнул табакерку. – Мы ведь не хотим здесь устраивать самосуд, верно? Иначе этот чернохерый гад будет смеяться последним.
Скрипичная музыка лилась без остановки, глаза Гуда по-прежнему были закрыты.
– Что ж, пусть будет так. – Бидвелл ударил ладонью по столу, будто утверждая этим свое решение; точь-в-точь как Вудворд в схожей ситуации пустил бы в ход судейский молоток. – Даю вам неделю на допрос ведьмы и свидетелей.
– Премного благодарен, – не без сарказма ответствовал Вудворд, раздраженный тем, что его ставят во временные рамки при выполнении столь сложной и неприятной задачи.
Пока происходила эта небольшая стычка характеров, Мэтью с интересом наблюдал за Николасом Пейном. Точнее, за его необычным способом курения табачных листьев, свернутых в тугую трубочку. До сих пор Мэтью видел такое лишь дважды, ибо это было большой редкостью в английском королевстве понюшек и курительных трубок. Называлось это, насколько он помнил, «курением на испанский манер».
Пейн сделал затяжку и выпустил струю голубоватого дыма в сгустившуюся атмосферу комнаты, а потом вдруг повернул голову и посмотрел прямо в лицо Мэтью.
– У вас глаза на лоб лезут, молодой человек. Можно спросить, на что вы так уставились?
– Э-э… – Мэтью сделал над собой усилие, чтобы не отвести взгляд. В следующую секунду он решил не обсуждать сейчас данную тему, хотя и сам не очень понял, почему сознание инстинктивно взяло это на заметку.
– Ни на что конкретно, сэр, – сказал он. – Прошу прощения.
Пейн опустил свою курительную палочку – Мэтью запоздало вспомнил, что она называется «сигарой», – и повернулся к хозяину дома:
– Поскольку завтра я должен возглавить эту экспедицию, мне нужно подыскать двух-трех помощников. – Он встал из-за стола. – Благодарю вас за ужин и за компанию. А с вами, судья, мы встретимся на рассвете у конюшни за кузницей, это на улице Усердия. Спокойной ночи вам всем.
Он кивнул на прощание, а остальные – за исключением Бидвелла и доктора Шилдса – вежливо приподнялись со своих мест, после чего Пейн быстрым шагом покинул банкетный зал, на ходу дымя зажатой в зубах сигарой.
– Что-то Николас нынче не в духе, – сказал Джонстон после его ухода и, держась за свое изуродованное колено для дополнительной опоры, снова сел на скамью. – Эта ситуация всех нас выбила из колеи.
– Да, но после долгой ночи уже появился первый проблеск зари. – Бидвелл оглянулся через плечо. – Гуд!
Негр тотчас перестал играть и опустил скрипку.
– Черепахи еще ловятся? – спросил у него Бидвелл.
– Да, сэр. Попадаются и крупные. – Его голос был мелодичен, под стать его скрипке.
– Поймай нам завтра одну. Судья, завтра на обед у нас будет черепаховый суп. Вы его любите?
– Даже очень, – сказал Вудворд, почесывая укушенный лоб. – Молю Бога, чтобы завтра наша охота прошла успешно. Если хотите опробовать вашу виселицу, я с удовольствием вынесу приговор Шоукомбу, как только мы его сюда притащим.
– Это было бы прекрасно! – У Бидвелла загорелись глаза. – Да! Покажем нашим людям, что жернова правосудия заработали! Это станет отличной закуской перед главным блюдом! Гуд, сыграй нам что-нибудь веселое!
Черный слуга вновь поднял скрипку и заиграл другую мелодию, более быструю и оживленную, однако Мэтью все равно улавливал в ней больше грусти, нежели веселья. Веки Гуда снова опустились, отгораживая его от окружающего мира.
Принесли ванильный торт и новый кувшин рома. Разговор о Рейчел Ховарт постепенно угас, зато Бидвелл разговорился о своих планах по благоустройству Фаунт-Ройала. Мэтью начал клевать носом; тело его чесалось в дюжине мест, и больше всего он сейчас хотел добраться до постели в своей комнате. В люстре под потолком догорали свечи. Гаррик попрощался и отбыл восвояси, а вскоре его примеру последовал и учитель. Доктор Шилдс, неоднократно припадавший и ко второму кувшину, лег щекой на столешницу и таким образом выбыл из компании. Бидвелл отпустил Гуда, который перед выходом под дождь аккуратно обернул свою скрипку мешковиной. Уинстон также задремал на стуле, откинув голову назад и широко раскрыв рот. У Вудворда слипались глаза и отвисала нижняя челюсть. Наконец хозяин дома встал, зевнул и потянулся.
– Я вас покидаю, – объявил он. – Надеюсь, вы оба хорошо выспитесь.
– В этом нет сомнений, спасибо.
– Если что-нибудь понадобится, миссис Неттлз к вашим услугам. Уверен, ваше завтрашнее предприятие завершится успехом. – Он направился к выходу из комнаты, но на пороге задержался. – Вы только собой не рискуйте, судья. Пейн хорошо владеет оружием, так что пусть он и его люди сделают всю грязную работу, а вы нам еще пригодитесь для более важных дел. Вы меня поняли?
– Конечно.
– Тогда спокойной ночи, джентльмены.
Бидвелл развернулся, покинул банкетный зал и тяжело затопал по лестнице наверх, в свои личные апартаменты.
Вудворд окинул взглядом обоих спящих и, убедившись в том, что они бесчувственны, обратился к Мэтью:
– Ничто так не обостряет ум, как требование сделать что-то без лишних раздумий. Мне дали неделю на то, чтобы решить судьбу женщины, которую я еще даже не видел. Даже хладнокровным убийцам в Ньюгейтской тюрьме дают больше времени. Что ж… – Он поднялся, в глазах его стоял туман. – Я иду спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр, – ответил Мэтью.
Когда судья удалился, Мэтью встал со скамьи и взял пустой кувшин, стоявший подле вытянутой руки доктора Шилдса. Заглянув внутрь кувшина, он вспомнил кружку, в которую Шоукомб опустил золотую монету. Испанскую монету, найденную в сумке какого-то индейца. Что делал индеец с испанской монетой? Этот вопрос не давал ему покоя на протяжении всего дня. И на него нужно было найти ответ, прежде чем полностью сосредоточиться на своих секретарских обязанностях и на деле этой ведьмы. Возможно, что-то удастся вытянуть из Шоукомба до того, как его вздернут.
Завтрашний день обещал много интересного. Мэтью вернул кувшин на стол и, с трудом переставляя ноги, поднялся в свою комнату на втором этаже. Через несколько минут он уже крепко спал, так и не сняв позаимствованную одежду.
Глава шестая
Впервые судью и его секретаря привел в дрянной трактирчик Шоукомба простой случай; теперь же их возвращала туда острая необходимость.
Вот и оно, это самое место, гнойником прилепившееся к обочине залитой грязью дороги. При виде его Вудворд весь подобрался. Они с Мэтью сидели в фургоне, запряженном парой лошадей, которыми правил Малькольм Дженнингс – тот самый беззубый замухрышка с необычайно зоркими глазами. Слева от них, непринужденно держась в седле, гарцевал на крупном гнедом жеребце Николас Пейн, а справа ехал на вороной лошади третий ополченец по имени Дункан Тайлер, мужчина постарше, с сединой в бороде и множеством морщин на лице, но еще крепкий физически и весьма боевито настроенный. Поездка от Фаунт-Ройала заняла более трех часов, и хотя дождь прекратился еще перед рассветом, серые тучи по-прежнему застилали небосвод. А когда ночную прохладу сменил давящий, влажный зной, дорожная слякоть начала обильно парить. Рубашки всех путников промокли от пота, а лошади нервничали и упрямились.
В полусотне ярдов от трактира Пейн поднял руку, давая Дженнингсу знак остановить фургон.
– Ждите здесь, – скомандовал он, а сам вместе с Тайлером подъехал к двери.
Здесь Пейн спешился, извлек из седельной кобуры пистолет и взвел пружину колесцового замка. Тайлер поступил так же и с пистолетом в руке поднялся на крыльцо трактира вслед за капитаном.
Издали Мэтью и судья видели, как Пейн сильно постучал в дверь кулаком.
– Шоукомб! – донесся до них его крик. – Открывай!
Никакого ответа. Мэтью ожидал в любую секунду услышать противный треск пистолетного выстрела. Дверь оказалась незапертой и от ударов кулаком приоткрылась на несколько дюймов. Внутри не было видно ни огонька.
– Шоукомб! – насторожившись, вновь позвал Пейн. – Выхди без глупостей, не то хуже будет!
И вновь никакого ответа.
– Этак ведь могут и башку напрочь отстрелить, – произнес Дженнингс, обеими руками сжимая вожжи до побеления костяшек.
Пейн толкнул ногой дверь и открыл ее нараспашку.
– Поберегитесь, – прошептал Вудворд.
Пейн и Тайлер вошли в трактир. Остальные ждали поодаль. Мэтью и Вудворд были готовы услышать стрельбу и крики. Но ничего такого не происходило. Наконец в дверном проеме показался Пейн, держа пистолет дулом вниз, и знаком велел Дженнингсу подогнать фургон к трактиру.
– Где они? – спросил Вудворд, вылезая из фургона. – Вы их нашли?
– Нет, сэр. Похоже, они улизнули.
– Проклятье! – Лицо Вудворда побагровело. – Изворотливый подонок! Но погодите, надо еще и сарай осмотреть!
– Дункан! – крикнул Пейн в темноту трактира. – Я иду проверить сарай!
И он направился в ту сторону, с усилием вытягивая ноги из грязи. Мэтью следовал за ним на почтительном расстоянии, принимая в расчет возможный ружейный огонь из сарая либо из леса. Очень скоро он заметил перемены: загон был открыт, лошади и свиньи исчезли, как исчез и петух со всеми курами и цыплятами. Дверь сарая не была заперта, а запорный брус валялся в грязи неподалеку. Пейн снова поднял ствол пистолета.
– Эй, выходи, кто там есть! – крикнул он в сторону двери. – Или схлопочешь пулю!
И здесь ответом была тишина. Пейн быстро оглянулся на Мэтью, этим предостерегая его от дальнейшего продвижения вперед, после чего приблизился к двери сарая, приоткрыл ее и заглянул внутрь, взяв оружие наизготовку. Затем сделал глубокий вдох и решительно шагнул внутрь.
Мэтью ждал, сердце его колотилось. Но вскоре Пейн объявился уже с опущенным пистолетом.
– И тут никого, – сказал он. – Я нашел только два фургона, и никаких лошадей.
Значит, они и впрямь улизнули, подумал Мэтью. Должно быть, Шоукомб сообразил, что сбежавшие жертвы вполне могли добраться до Фаунт-Ройала, и в срочном порядке прикрыл свою лавочку.
– Я покажу, где Шоукомб закапывал тела, – сказал он Пейну и повел его к лесу в обход сарая.
Там почва просела еще сильнее прежнего, обнажая следы злодеяний Шоукомба, и мухи облаком вились над жуткими останками. Пейн закрыл ладонью нос и рот, дабы приглушить запах, подошел к могильной яме, но бросил туда только один взгляд и тут же отступил подальше.
– Да, – сказал он, заметно посерев лицом, – картина мне ясна.
Мэтью и Пейн вернулись в трактир. К тому времени Тайлер уже распахнул большинство ставней, допуская дневной свет в мрачное логово Шоукомба. Эта нежданная иллюминация заставила крыс, дотоле свободно резвившихся в каждой комнате, кинуться к своим норам со злобным и негодующим писком – всех, за исключением одной особо крупной твари, которая обнажила зубы с явным намерением напасть на пришельцев, но Тайлер среагировал быстрее, и крысиные кости хряснули под его правым сапогом. Дженнингс меж тем увлеченно прибирал к рукам всякие предметы, годные к перевозке в фургоне: фонари, деревянные миски, ножи, ложки и прочую утварь. Мэтью нашел судью в той самой комнате, из которой они сбежали позапрошлой ночью. При свете из открытого окна были видны разбитая дверь и темные пятна крови Шоукомба на полу.
– Все пропало, – мрачно молвил Вудворд. – Унесли без остатка.
Так оно и было. Весь их багаж – два сундука, коробка с париками и несессер Мэтью с гусиными перьями, чернильницей и записной книжкой – исчез.
– Мой камзол… – В отчаянии Вудворд едва не рухнул на соломенный тюфяк, но заметил там следы крысиной активности и устоял, хоть и был уже близок к обмороку. – Этот скот похитил мой камзол, Мэтью.
Он посмотрел в лицо молодому человеку, и Мэтью заметил горькие слезы в глазах судьи.
– Теперь его уже не вернуть, – простонал он. – Никогда.
– Это была всего лишь одежда, – ответил Мэтью и тотчас понял, что так говорить не стоило, ибо судья вздрогнул как от удара.
– Ничего подобного, – промолвил он, качая головой; плечи его поникли под бременем тяжкой утраты. – Это была часть моей жизни.
– Господин судья? – послышался голос Пейна, который заглянул в комнату раньше, чем Вудворд успел собраться с силами для ответа. – Они ушли совсем недавно. Зола в очаге еще теплая. Нашлись ваши вещи?
– Нет. Они забрали их с собой.
– Сочувствую. Там было что-нибудь ценное?
– Да, и даже очень ценное. Шоукомб унес все.
– Тут есть нечто странное, – сказал Мэтью после минутных раздумий и, подойдя к окну, взглянул на сарай. – Лошадей нет, но Шоукомб оставил два фургона. Один из них, видимо, наш. Шоукомб забрал наш багаж, всех свиней и кур, но оставил фонари. Полагаю, хороший фонарь стоит никак не меньше курицы?
– Эй, вы только гляньте, что я нашел! – раздался радостный крик из трактирного зала.
Пейн поспешил туда, сопровождаемый Вудвордом и Мэтью.
Дженнингс, уже порядком заполнивший джутовый мешок своими трофеями, продемонстрировал им большую деревянную кружку.
– Ром! – сообщил он. – Стоял на этом самом столе! Где-нибудь может найтись и бутылка. Надо все хорошенько обыскать до того, как мы…
– Одну секунду, – прервал его Мэтью.
Приблизившись, он забрал кружку из рук добытчика и без лишних слов перевернул ее над ближайшим столом.
– Боже правый, парень! – взвыл Дженнингс при виде зря проливаемой выпивки. – Да ты с ума…
Дзиньк!
В иссякающей струе мутной коричневой жидкости со дна сосуда выпала на стол золотая монета. Мэтью взял ее и внимательно осмотрел, хотя и знал заранее, что это такое.
– Испанская монета, – произнес он. – Шоукомб говорил мне, что нашел ее на трупе какого-то индейца. Я видел, как он потом бросил ее в эту кружку.
– Позвольте взглянуть. – Пейн протянул руку, и Мэтью отдал ему монету.
Пейн подошел к окну, чтобы лучше рассмотреть детали. Тайлер стал позади, глядя через его плечо.
– Вы правы, она испанская, – сказал капитан ополчения. – Говорите, Шоукомб нашел ее на теле мертвого индейца?
– По крайней мере, так он заявлял.
– Странно. Откуда у индейца испанское золото?
– Шоукомб считал, что…
Мэтью вдруг запнулся. Он хотел сказать: «Где-то поблизости скрывается испанский шпион». Но у него в голове отложился образ Пейна, раскуривающего сигару за банкетным столом прошлой ночью. Курение на испанский манер. Где Пейн мог приобрести привычку курить таким образом?
Заодно Мэтью вспомнил и фразу Шоукомба об этом предполагаемом шпионе: «Черт, да он запросто может сидеть в Фаунт-Ройале, ежели это предатель-англичанин!»
– Что он считал? – Голос Пейна был спокоен и сдержан; его пальцы сомкнулись, и монета исчезла в кулаке.
– Он… сказал…
Мэтью медлил, лихорадочно придумывая ответ. Он не мог разглядеть выражения лица Пейна, который был виден лишь как силуэт на фоне тусклого квадрата окна.
– Он… считал, что индейцы могли наткнуться на пиратский клад, – выдал он наконец.
– Пиратский клад? – Дженнингс учуял нечто посолиднее остатков рома. – Где?! В наших краях?
– Не спеши ликовать, Малькольм, – предупредил Пейн. – Одна монета – еще не клад. У нас пока что не было стычек с пиратами, и они нам совсем не нужны.
Пейн склонил голову набок, и Мэтью понял, что он активно обдумывает эту версию.
– Шоукомб ошибался, – чуть погодя заявил Пейн. – Никто из чернофлажного братства в здравом уме не станет прятать добычу на землях краснокожих. Обычно пираты зарывают свое золото там, куда можно потом без проблем вернуться. Они не настолько глупы, чтобы соваться в те места, где плодами их успеха могут воспользоваться какие-нибудь дикари.
– Пожалуй, вы правы, – быстро согласился Мэтью, не желая углубляться в дебри собственного вранья.
– И все же… каким еще путем могло это попасть в руки индейца? Разве что где-то поблизости случилось кораблекрушение и часть груза вынесло прибоем на берег. Занятный случай. А вы что думаете, господин судья?
– Есть вероятность, – сказал Вудворд, – что индеец получил монету от какого-то испанца во Флориде.
– Исключено, здешние индейцы в такую даль не суются. Флоридские племена только и ждут, чтобы избавить их черепа от скальпов.
– Лично меня еще больше удивляет тот факт, – подал голос Мэтью, стремясь увести разговор от этой темы, – что Шоукомб оставил золотую монету в кружке.
– Может, просто позабыл о ней в жуткой спешке, – предположил Дженнингс.
– Но при этом он не забыл прихватить наш багаж, а также свиней и кур? Нет, это вряд ли.
Мэтью обвел взглядом комнату. Здесь все было в порядке: мебель не опрокинута, нет следов крови и других признаков борьбы. Очаг еще не остыл, котелки висели над углями. Никакого намека на то, что случилось с Шоукомбом и остальными обитателями дома. Мэтью поймал себя на мысли о той девчонке: какой могла быть ее судьба?
– Не знаю, – продолжил он размышлять уже вслух. – Но в чем я уверен, так это в том, что Шоукомб ни за что не оставил бы здесь эту монету. При обычных обстоятельствах, я хочу сказать.
Пейн негромко хмыкнул, еще несколько секунд повертел монету в пальцах, а затем отдал ее Мэтью.
– Полагаю, теперь она принадлежит вам. Возможно, это единственная компенсация, которую вам удастся получить с Шоукомба.
– Нашей целью является не компенсация, сэр, – резко возразил Вудворд, – а правосудие. И я вынужден признать, что сегодня правосудие осталось в дураках.
– Вряд ли Шоукомб намерен сюда вернуться. – Пейн наклонился и подобрал с пола свечной огарок. – На такой случай я мог бы предложить ночную засаду, но тут есть опасность быть заживо съеденным крысами. – Он нервно оглядел темные углы комнаты, из которых по-прежнему доносился злобный писк. – Такое место сгодится разве что для Линча.
– Для кого? – спросил судья.
– Гвинетт Линч – это крысолов у нас в Фаунт-Ройале. Но в этой мерзкой дыре даже он может проснуться с отгрызенными ногами. – Пейн запустил огарком в один из темных углов, где всполошенно заметалось нечто, судя по поднятому шуму, весьма крупное. – В сарае я видел хомуты и прочую упряжь. Дункан, мы с тобой можем запрячь наших лошадей в фургон судьи и доставить его в поселок. Вас это устроит, судья?
– Абсолютно.
– Вот и ладно. Пора попрощаться с этим местом.
Пейн и Тайлер вышли наружу, чтобы разрядить пистолеты в воздух, поскольку взведенные пружины колесцовых замков были опасны не менее, чем свернувшиеся кольцами гадюки. У Тайлера пистолет выстрелил сразу, а вот у Пейна он сначала только сыпал искрами и разрядился после шипящей задержки.
В течение получаса лошади были запряжены во вновь обретенный фургон, Вудворд взял в руки вожжи и двинулся вслед за первым фургоном по раскисшей дороге на Фаунт-Ройал. Мэтью сидел на занозистых козлах рядом с судьей, тогда как Пейн и Тайлер составляли компанию Дженнингсу. Перед тем как трактир Шоукомба исчез из виду, Мэтью оглянулся и представил себе, во что он превратится через несколько дней – или, страшно подумать, недель – безраздельного господства грызунов. Вновь его посетил образ девчонки, которая вряд ли непосредственно участвовала в преступлениях своего хозяина, и Мэтью невольно подивился тому, что Господь может быть так жесток к своим чадам. Но она не могла противиться судьбе – как не мог и никто из них, – а посему тут ничего нельзя было поделать. С этой мыслью он отворотил взор от прошлого за спиной и устремил его в будущее.
Мэтью и Вудворд остались наедине впервые с момента их прибытия в Фаунт-Ройал, ибо даже на пути от особняка до конюшни этим утром их по распоряжению миссис Неттлз провожал чернокожий мальчишка-слуга. Таким образом, Мэтью впервые представилась возможность высказать свои соображения насчет их вчерашних сотрапезников без риска быть услышанным посторонними.
Однако судья успел воспользоваться этой возможностью прежде него.
– Что ты думаешь о Пейне, Мэтью? – поинтересовался он.
– Кажется, он свое дело знает.
– Это верно. Он также кажется сведущим в делах… как это он выразился… «чернофлажного братства»… Интересно.
– Что именно?
– Несколько лет назад – в девяносто третьем или около того – мне довелось разрешать в суде дело человека, обвиненного в пиратстве. Дело запомнилось мне особо, потому что он был образованным человеком, в прошлом лесоторговцем, которого разорили кредиторы. Его жена и двое детей умерли во время эпидемии чумы. Словом, он казался человеком совсем не такого склада, чтобы вдруг заняться пиратским ремеслом. И вот, помнится, он называл своих… э-э… сотоварищей «чернофлажным братством». Прежде я никогда не слышал этого термина.
Вудворд посмотрел на небо, прикидывая, как скоро плотные серые тучи прольются очередным дождем.
– И я ни разу не слышал его с тех самых пор вплоть до момента, когда его употребил Пейн. – Он вновь обратил взор на дорогу перед ними. – Сам термин явно подразумевает уважительное отношение, а в немалой степени и гордость. Как будто один из членов этого сообщества отзывается о других.
– Вы предполагаете, что Пейн…
– Я ничего не предполагаю, – прервал его Вудворд. – Я лишь сказал, что нахожу это интересным, только и всего. – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть свою позицию по данному вопросу, а затем добавил уже небрежным тоном: – Но я буду не прочь узнать побольше о прошлом мистера Пейна. Просто ради интереса, разумеется.
– А что случилось с тем лесоторговцем?
– Бывшим лесоторговцем, – поправил судья. – Он не просто занимался пиратством, но и совершал убийства в открытом море. И он был несомненно виновен, какие бы обстоятельства ни сопутствовали его моральному падению. Мне было жаль его заблудшую душу, но у меня не было другого выбора, кроме как приговорить его к повешению. И его повесили.
– Я как раз собирался спросить ваше мнение о гостях за вчерашним ужином, – сказал Мэтью. – Возьмем школьного учителя Джонстона. Что вы скажете о его напудренном лице?
Читать бесплатно другие книги:
