В доме лжи Рэнкин Иэн

Пока они поднимались, Фокс спросил у Ребуса, видел ли его кто-нибудь.

– Они там рвут на части Моллисона, а я не дурак. – Ребус остановился. – Послушай меня. Ролстон тяжело болен. Еще несколько месяцев, и он нас покинет.

– Ты просишь, чтобы я кое-что вычеркнул из отчета? Подтасовал факты?

– Я прошу тебя не торопиться с завершением рапорта. Скажи своей начальнице, что тебе надо найти и опросить еще нескольких человек. Ты просто въедливый, вот и все.

Фокс снова начал подниматься, Ребус, тяжело дыша, тащился следом.

– Малькольм, черт тебя возьми, тебя же не тащат на погребальный костер. Это просто проявление доброты. Я даже не прошу тебя врать. – Ребус перехватил злобный взгляд Фокса. – Ну ладно, тогда выдай своей начальнице безобидную ложь. Хотя бы подумай об этом, ладно?

На площадке первого этажа их уже поджидала мрачная Шивон Кларк.

– Я только что получила сообщение от Лоры. – Она продемонстрировала экран телефона. – Она спрашивает, что здесь делает Джон Ребус.

Фокс повернулся к Ребусу, который возился с ингалятором.

– По-моему, ты сказал “я не дурак”?

– Ну так какого ты тут делаешь, Джон?

– Просто любопытствую, – ответил наконец Ребус. – Я не буду путаться под ногами, честное слово.

Кларк повернулась к Фоксу:

– А тебя, я слышала, затребовали назад, в Гарткош?

– Я уже собираю вещи.

– Какие еще вещи?

– Ну какие-никакие, а времени мне понадобится больше, чем я рассчитывал.

Шивон закатила глаза, повернулась и скрылась было в кабинете следовательской группы, однако тут же появилась снова:

– Малькольм, поручаю Джона твоим заботам. Смотри, чтобы он не сорвался с поводка.

Фокс кивнул и повел Ребуса в тесную комнатушку, всю последнюю неделю служившую ему кабинетом.

– Я думал, что фермер здесь, – заметил Ребус.

– Его отпустили. Под определенные условия.

– То есть у вас недостаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение?

– Обвинения-то ему предъявят обязательно, просто мы пока не знаем, в чем именно. В данный момент мы хотим, чтобы он начал сотрудничать со следствием.

– И что он успел разболтать?

Ребус сел на придвинутый Фоксом стул и цапнул стопку документов – все они относились к расследованию две тысячи шестого года.

– Не надо, – попросил Фокс. – Кто-нибудь войдет, увидит тебя здесь…

– Не волнуйся, я никому не проболтаюсь, что ты позвал меня, дабы я помог тебе подтасовать факты в отчете.

– Ты о стендапе не думал?

Ребус вернул бумаги на место.

– Ты собирался рассказать мне про фермера, – напомнил он.

– Он еще со школы дружил с Греймом Хэтчем. Потом Хэтч уехал учиться. Из колледжа он вылетел после первого же года и вернулся в Портаун, но за время “учебы” успел приобрести новые знания.

– Как продавать дурь?

– Если верить Карлтону – не по-крупному, но на жизнь ему хватало. Бары и клубы по всему Эдинбургу, да и окрестности тоже. А на съемочной площадке всегда можно хорошо поторговать.

– И все это он проделывал под носом у Кафферти?

– Разумеется, мы спросили Карлтона, работал ли Хэтч на кого-то еще. Карлтон считает, что он был сам по себе.

– Но товар он откуда-то должен был брать?

– Закупал через интернет?

– Да ладно.

– Заказывал из Китая через какой-нибудь Даркнет.

– Карлтон только заказывал или и сам употреблял? – спросил Ребус.

– Несколько раз, чтобы жилось веселее.

Ребус задумался.

– Интересная формулировка, Малькольм.

Фокс нахмурился:

– Да? Почему?

– Те передозировки, связанные с “Бродягами”… Кафферти говорит – в них виноват дилер, которого звали Грейм. – Ребус помолчал. – Так что Карлтон говорит про машину?

– Что однажды ночью Хэтч явился к нему и сказал, что ему нужно оставить машину на ферме.

– Карлтон не спросил почему?

– По его словам, Хэтч пошутил, что угнал машину. И очень, очень настаивал. Они отогнали машину почти на границу угодий, постарались поставить так, чтобы ее окружал всякий хлам, а потом затянули брезентом. Карлтон утверждает, что салон казался пустым. У Хэтча была сумка с лэптопом и телефоном Блума.

– А также документы из сейфа Брэнда, – предположил Ребус, но Фокс этого не знал.

– Нам известно только, что тело Стюарта Блума было в багажнике. Очень может быть, что фермер туда ни разу не заглядывал.

– Хэтч пока не заговорил?

– Его еще допрашивают, футах в двадцати отсюда.

– Адвоката ему назначили?

– А как же.

– Машину перегнали года два-три назад?

Фокс кивнул:

– Примерно тогда же Карлтон сказал старому приятелю, что подумывает продать ферму. Они отбуксировали машину с участка, прикурили аккумулятор, подкачали шины.

– И она после стольких лет завелась?

– Сделано в Германии, – подтвердил Фокс. – Хазард уехал в этой машине, и больше Карлтон о ней не слышал.

– Но он ее узнал, да? И знал, кому она принадлежит?

– Я бы сказал, что да. Иначе с чего он так запаниковал, когда увидел Шивон?

– А он-то что говорит?

– Все отрицает. Новостей не смотрел и только понаслышке знал, что кто-то там пропал без вести.

– Наверняка врет.

– Конечно.

– И вот несколько лет спустя старый приятель объявляется: поправился на пару кило, новая стрижка, новый взгляд на мир. И о машине они больше не говорили? Карлтон о ней даже не заикался?

– Якобы.

– И когда машину обнаружили в Портаун-Вудз с останками Стюарта Блума в багажнике?..

– Он же не смотрит новости.

– Ах да. – Ребус фыркнул.

– Вот что он нам рассказал.

– Эта история воняет гаже, чем свежая коровья лепеха. Сотрудничает Карлтон со следствием, не сотрудничает – если он знал, что делает, то отправится за решетку.

– Вот поэтому он все и отрицает.

– Значит, вам просто надо натравить его на Хазарда, – подсказал Ребус.

– Да. Хотя есть одна проблема…

– Это понятно. Почему Хазард это сделал.

– Есть предположения?

– Оставь меня с ним в допросной на пять минут, и я, может быть, смогу помочь.

Фокс саркастически улыбнулся.

– Малькольм, я серьезно. Я сейчас серьезен, как паук.

Удерживать Хазарда без предъявления обвинений они могли двадцать четыре часа. Это время следователи употребили на то, чтобы обыскать его дом и офис, проверить компьютер и телефон. Опросили тех, с кем он общался раньше и с кем продолжал общаться сейчас. Адвокат Хазарда тем временем успел произвести некоторую шумиху. Почему следовательская группа позволяет себе бездоказательные утверждения? Сначала кража со взломом, теперь нераскрытое убийство, которому бог знает сколько лет.

Сазерленд тяжело уставился на адвоката. Фрэнсис Дин и Келвин Броди работали в разных адвокатских бюро, но слухи не остановишь.

У Хазарда сняли отпечатки пальцев и взяли мазок для анализа ДНК. Криминалисты заново обследовали наручники, руль “поло” и ручки на дверцах машины, а также брезент и множество механизмов и запчастей, некогда окружавших “поло”. Карлтону запомнилось, что Хазард, когда они реанимировали “поло”, был в перчатках. А сам Карлтон? Насколько он помнит – без. У него тоже сняли отпечатки пальцев и взяли мазок с внутренней стороны щеки. Лаборатории в Хауденхолле велели, если понадобится, работать и ночью. Сазерленд позвонил в доставку и заказал пиццу и газировку.

В конце концов усталость сморила даже самых стойких. Гленна Хазарда отправили в изолятор сент-леонардского участка, а группе Сазерленда предложили хоть немного отдохнуть. Однако особо не расслабляться – время уходит, а им еще многое надо сделать. Следует убедить прокуратуру, что с точки зрения следствия уместно предъявить обвинение в убийстве. В ближайшем пансионе нашлись свободные номера, но Шивон Кларк отвергла предложение, заявив, что до ее квартиры всего пять минут езды. Фокс спросил, можно ли ему устроиться на диване, и диван был ему обещан.

– Значит, мне остается кресло, – сказал Ребус. – Если только ты не уступишь измученному старику собственную кровать.

Кларк изумленно уставилась на него:

– А с твоей квартирой что случилось?

– Ну, вдруг ты забудешь мне позвонить, когда в деле произойдут подвижки.

– А Брилло?

– Это верно…

Ребус уехал в Марчмонт, за Брилло. Фокс тем временем заскочил в забегаловку в начале Бротон-стрит. Когда Ребус добрался до дома Шивон, рыба, оставленная ему на ужин, уже почти остыла. Зато чайник как раз закипел, чай был уже заварен, а для собаки Фокс захватил сосиску в тесте.

– Смотри, как бы не вырвало, – предупредила Кларк.

– Меня или Брилло? – осведомился Ребус, набивая рот чипсами с запахом уксуса.

Все трое устроились в гостиной. Фокс прибавил к своим покупкам несколько банок кока-колы и айрон-брю, и Ребус открыл айрон.

– Кофеин мне сейчас точно не нужен, – сказала Кларк, колдовавшая над мятным чаем.

Ужин она съела прямо из упаковки, упаковку бросила на пол, положила голову на спинку кресла и закрыла глаза.

– Не спать, – велел Ребус. – Такие вечера для полицейских как канун Рождества.

– А вдруг лаборатория ничего не найдет? Прямо сейчас у нас слово Карлтона против слова Хазарда, и все. Если в машине окажутся только отпечатки и ДНК фермера…

– Я смотрю, ты оптимистка. А я, наверное, должен побыть циником.

– Но Шив права, – сказал Фокс. – Машина стояла на земле Карлтона; оба, и Карлтон, и Блум, снимались в массовке у Джеки Несса и могли знать друг друга лучше, чем утверждает Карлтон.

– Думаешь, фермер – скрытый гей и потому убил Блума?

– Блум заприметил его в “Бродягах”. Может, они даже пообжимались там где-нибудь. Потом он наткнулся на него на съемках. И Карлтон…

– Так растерялся, что убил его? – Ребус не скрывал скепсиса. – Мне так совсем не кажется.

Брилло, забравшийся к нему на колени, задремал, Ребус почесывал пса за ушами.

– Так почему Хазард решился на убийство? Торговля плохо пошла? Денег задолжал?

Ребус поднял руку с растопыренными пальцами. Фокс понял: пусти меня к нему на пять минут…

– Неважно, почему произошло убийство, – сонно проговорила Шивон, не открывая глаз. – Нам все еще надо доказать, что тот или другой вообще совершили убийство.

Словно припомнив что-то, она вдруг выпрямилась и уставилась на Ребуса:

– Джон, ты говорил, что у тебя для меня есть новости.

Ребус ответил:

– Эллис Мейкл прикрывает сестру.

– Билли?

– Я, наверное, не смогу доказать этого в суде, но знаю, что все дело в этом.

– А что ты скажешь его дяде?

– Мы уже поговорили.

– Он сдаст нам Стила с Эдвардсом?

– Ну, он подаст жалобу в Комиссию по надзору за ведением уголовных дел, по возможности избавив тебя от хлопот.

– И что это значит?

– Что он по указке Чаггабугов не действовал и на мобильный тебе не звонил. Не звонил по номеру, который они ему дали, чтобы незаконно преследовать тебя.

– Его слово – против их слов?

– Не совсем.

– Думаешь, на этот раз они не смогут выкрутиться?

– Поверь, Шив, – Стил на чем-нибудь да погорит.

Кларк пристально смотрела на Ребуса:

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– Ну, во-первых, я могу перечислить песни со второй стороны всех пластинок, которые “Роллинг Стоунз” записывали в шестидесятые.

– И на деньги готов поспорить? – заинтересовался Фокс.

Ребус начал перечислять, считая по пальцам:

– “Я хочу быть любимым”, “Окаменевший”, “Мало-помалу”…

– Не ведись на его игры, – сказала Шивон Фоксу. – Просто он так уходит от ответа.

– Она слишком хорошо меня знает, – вздохнул Ребус и спросил: – Хазард вообще сказал хоть что-нибудь, что поможет нам восстановить ход событий?

– Стюарта Блума он не знал, никогда его не встречал, наркотики не продавал, не уезжал из города, документы и имя поменял вовсе не потому что совершил преступление и пустился в бега. И понятия не имеет, зачем Эндрю Карлтон состряпал такую историю. Объяснить это можно только тем, что фермеры по всей стране сейчас в тяжелейшем экономическом положении, вот у них крыша и едет.

– Говоришь, как адвокат.

– Примерно так адвокат и говорил. Хазард просто сидел рядом точно истукан гранитный.

– Вот только он не из гранита, а значит, мы можем до него добраться.

– Как?

– Джон, – вмешался Фокс, – желает провести время наедине с подозреваемым.

– Вот уж этому не бывать! – отрезала Кларк и снова закрыла глаза.

– Необязательно наедине, – рассудительно сказал Ребус. – Пусть кто-нибудь из вас присутствует, чтобы усыпить его бдительность.

– У адвокатов Хазарда тогда праздник начнется. Джон, это же не рассказ про мисс Марпл. Тебе на пушечный выстрел нельзя приближаться к расследованию.

– Я в последнее время наломал много дров, Шивон. И хочу хотя бы попытаться искупить вину.

– Мало ли чего ты хочешь[27].

Ребус пристально посмотрел сначала на нее, потом на Фокса.

– Вторая сторона Honky Tonk Woman, – объявил он. – Что, так и не хотите спорить на деньги?

Незадолго до полуночи Ребус принял решение, извинился и сказал, что ему надо отъехать на час. Брилло встрепенулся было, но Ребус покачал головой и в одиночку спустился к машине. Дорога через пустой, освещенный оранжевыми фонарями и витринами магазинов город не заняла много времени. Немногочисленные пьяные жались у дверей излюбленных баров, делясь друг с другом сигаретами и анекдотами. На миг Ребусу захотелось оказаться среди них, но он сунул в рот новую пластинку жвачки и поехал дальше.

Дверь подъезда была заперта, и Ребус нажал звонок домофона. В это время ночи его могли запросто принять за хулигана-шутника, так что он позвонил еще раз. С третьей попытки домофон затрещал и ожил.

– Смотри, куда нажимаешь, – сказал Чарльз Мейкл.

– Это Джон Ребус. Я ненадолго.

– Сейчас, посреди ночи?

– Я подумал – лучше, если Билли будет спать.

После секундной паузы домофон зажужжал – Мейкл открыл дверь. Ребус поднимался не торопясь, но до лестничной площадки Мейкла все равно добрался, еле дыша.

– Вы что, собрались копыта у меня отбросить? – Мейкл ждал его на пороге.

– Мне бы водички, и все, – пропыхтел Ребус.

– Воду получите, если обещаете говорить потише.

Ребус кивнул и пошел следом за Мейклом на кухню. Вряд ли он разбудил хозяина: Мейкл все еще был одет и как будто настороже. Он отвернулся от раковины, и Ребус принял налитый до половины стакан, однако пить не стал, а поставил стакан на разделочный стол.

– Когда я был здесь в последний раз, – начал Ребус, – именно сюда вы уперлись кулаками. Помню, мне это показалось немного странным. Ладони у вас были развернуты так, будто вы что-то прикрываете. – Ребус кивнул на разделочный стол: – Я смотрю, вы от нее избавились.

– От чего?

– От подставки для ножей, там одного не хватало.

– С чего вдруг?

Ребус пропустил вопрос мимо ушей и наконец отпил из стакана.

– Знаете, о чем это мне сказало? Что вы все знали. Ну конечно, знали – куда еще Эллис мог привести Билли после произошедшего? На ее одежду попала кровь, Эллис хотел, чтобы сестра переоделась. – Он помолчал. – А это значит, что вы – соучастник.

– Ничего вы не докажете.

– Как знать.

– В смысле?

– Предположим, я бы поговорил с самой Билли…

По взгляду хозяина Ребус заключил, что будь подставка на месте, из нее скоро исчез бы еще один нож.

Ребус вскинул руку:

– Но надо ли мне с ней говорить? Билли девочка очень умная и остро чувствующая. Она не сможет переступить через случившееся. Прошлое будет преследовать ее, как тень, а это значит, что вы всегда будете ходить по краю, думая, как и когда она сломается. То же самое ждет и ее брата. Не только Эллис – вся ваша семья осуждена отбывать пожизненный срок. – Ребус немного повысил голос: – Верно, Билли?

Билли возникла в дверном проеме из темноты прихожей – бледная, хрупкая, в ночной рубашке до пят.

– Не волнуйся, милая, – сказал ей отец. – Я сдержал обещание тогда и сдержу впредь. – Чарльз Мейкл повернулся к Ребусу, и его голос зазвучал угрожающе: – Вон отсюда. Еще раз явитесь – я вам шею сверну.

– Не сомневаюсь. – Ребус посмотрел на Билли: – Папа у тебя что надо. Но одно дело говорить или даже думать о чем-то, а вот носить в себе всю жизнь – это… – он протиснулся мимо девочки, направляясь к двери, – такой холод, Билли. Наверное, Эллис и папа в один прекрасный день это поймут.

Ребус вышел и постоял на лестничной площадке. Если в квартире и переговаривались, он ничего не слышал. Спускаясь по лестнице, Ребус начал напевать, но мелодию опознал только к нижней ступеньке.

Дин Тейлор, “Призрак в моем доме”. Давненько он ее не вспоминал…